Текст книги "Грибы с апреля по октябрь"

«Мерило успеха» – белый гриб

Белый гриб… Боровик… Самая престижная добыча! Во всех книгах, во всех каталогах он стоит на первом месте. Ценится белый гриб не только за вкус и питательность. Не знаю, растет ли он в «Стране восходящего солнца», но именно японские ученые первыми заговорили о том, что регулярное употребление белого гриба служит профилактикой онкологических заболеваний!

О.Г.Чистовский в своей книге «Грибы – целители» приводит примеры его целебного действия из опыта Чехии и Германии. Там же отмечается, что «в Японии и в нашей стране исследуется противораковое действие трех грибов – белого гриба, дождевика и фламмулины бархатистой», то есть зимнего опенка.

Мне неоднократно случалось, возвращаясь из грибной поездки с полной корзиной превосходных грибов (от лисичек до подосиновиков и черных подберезовиков), слышать вопрос: «Сколько белых?»

До сих пор, несмотря на катастрофическое уменьшение грибных угодий, загрязнение их промышленными отходами (а наиболее чувствительны к ним как раз самые ценные грибы), не говоря уже о повальных вырубках и возросшем «грибном образовании» любителей, белые остаются мерилом успеха. Не могу сказать, что зря, но и разделять этот постулат не считаю возможным.

Белые действительно одни из лучших и, когда-то, самых обильных грибов. Но… можно быть вполне успешным «добывающим офицером» и далеко не всегда хвастаться обилием белых. Грибная поездка может быть нацелена на сбор опят, тех же лисичек или моховиков, а сроки наиболее оптимального их сбора далеко не всегда совпадают со временем массового роста белых. Именно поэтому я считаю вопрос о количестве белых, адресованный грибнику с полной корзиной первосортных грибов, проявлением дилетантства. Абсолютного, вернее, агрессивного дилетантства, в отличие от общего. Общее свойственно всем нам, ведь среди любителей «смиренной охоты брать грибы» количество профессионалов, то есть специалистов-микологов, ничтожно.

Довольно долгое время, проходя азы «грибной грамоты», я считал «россказни» о сотне-двух белых если и не досужими вымыслами, то явным преувеличением. Хотя, еще не «заболев» грибами всерьез, дважды (в 1965-м и в 1970-м годах) видел их в абсолютно невероятных количествах. Было это, увы, не в центральных областях: первый раз – на западном Кавказе, в зоне альпийских лугов, неподалеку от горы Фишт, второй – на Соловецких островах. На Кавказе они росли «лентами» по тридцать-сорок грибов подряд среди травы, метров на сто выше границы лесной зоны; на Соловках – семьями по пять-шесть штук в классическом лесу из старых берез и молодых елок. Семейки эти встречались на каждом шагу (в буквальном смысле этого выражения). В обоих случаях мы их не собирали – не было среди нас грибника, способного оценить этот феномен и растолковать остальным, свидетелями какого чуда они стали. К тому же на Кавказе их некуда было девать: обрабатывать не было времени и условий, да и тащить на себе дополнительную тяжесть не хватало сил – мы были в двадцатидневном походе. На Соловках были почти те же проблемы. Видимо, поэтому у меня сложилось весьма твердое убеждение, что если белые и встречаются сотнями, то где-то очень далеко… откуда их не вывезешь. В Литве, где я бывал еще мальчишкой в конце пятидесятых, и на Украине, в районе Батурина в 1960-м, белых было тоже очень много. Настолько, что в Батурине, например, их называли просто грибами, уточняя, что ты именно набрал – «грибов» или «маслят». К сожалению, в те годы я увлекался рыбалкой, а за грибами специально и не ходил – так, по пути насшибаешь на сковородку…

С момента моего «заболевания» в середине семидесятых и до 1988 года максимальное количество белых, добытых за одну поездку, не превышало трех десятков (не считая двух-трех ведер прочих грибов). В 1988 году, приехав в Конаково 13 августа (совсем не за грибами), я еще на вокзале услышал сакраментальное: «Белые пошли!» Ни одного белого в тот вечер (я приехал около трех часов пополудни) мне найти не удалось, но наутро я воочию увидел, что такое «пошли»…

Километрах в семи-восьми от города белые росли семьями по три-пять штук, причем семейки встречались в самых разных местах и не «раз в час», а почти непрерывно. Обнаглев, я ставил корзину и кружил вокруг, складывая белые (!) кучками, как какие-нибудь зеленушки, чтобы потом разом их сложить в корзину. Пошли они только-только, поэтому были очень небольшими. Сто пятнадцать белых спокойно уместились в полутораведерной корзине! Я слишком уважаю белые (как и вообще все грибы), поэтому прекратил «охоту», не начав набивать ими майку, рубашку и так далее (половина грибов при таком способе «заготовки» приходит в негодность), решив вернуться в эти места дня через два. В этот день мне надо было уезжать. Через два дня, придя на это место (найти в лесу знакомую елку, березу, осину, не говоря уже о полянке или опушке, для любого грибника – не проблема) я убедился в том, что не я один слышал о «походе» белых – много было срезанных. Хватало и конкурентов-грибников: город близко, места известны многим… Все же удалось набрать около восьмидесяти белых (по объему – ту же полутора ведерную корзину) и… двухведерную корзину подосиновиков, которые пошли чуть позже.

Стоит отметить и такую особенность: когда белые пошли, они не соблюдают приверженности к своим классическим местам – опушкам старых березовых лесов, картинно-красивым ельникам с редкими старыми березами, обочинам зарастающих лесных дорог, светлым сосновым лесам с белым мхом и так далее. Когда белые пошли, а идут они так, что еще раз подтверждают мое мнение о былой их массовости, то найти их можно в самых неожиданных местах: в частельнике осинника, островком вклинившегося в елово-березовый лес, в смешанном елово-березовом лесу с примесью осины (!), не на классических опушках, а в глубине, среди густого подлеска из крушины, бузины и орешника. В те нечастые годы, когда идет урожай белых, они семьями встречаются даже там, где в обычное время не попадалось ни одного (годами!). На моей памяти таких урожаев было всего шесть – один в июле 1998 года, три в августе 1988, 1996 и 2000 годов, и два в сентябре 1986 и 1993, естественно в разных областях – в одном и том же регионе обильное плодоношение бывает значительно реже.

В литературе называют обычно четыре формы или разновидности: белый гриб еловый, сосновый, березовый и дубовый. Очень редко встречается упоминание о королевском белом, с оговоркой, что он растет под буками и очень ярко окрашен. Описание королевского белого мне удалось найти в одной, изо всех прочитанных и просмотренных книг – «Гриби в природi та життi людини» И. А. Дудка и С. Д. Вассера, изданной на украинском языке. Во II томе «Мира растений» он упоминается без подробного описания, но с указанием: “ <растет> … в СССР – в Крыму и на Кавказе; некоторые встречаются на севере Украины и в Прибалтике, изредка отмечаются на Дальнем Востоке». В «Большой энциклопедии», изданной в 2013 году также есть его описание и опять указан Кавказ Дальний Восток.

Лично я выделил бы еще один подвид белого, отличающийся от всех других своей плотностью и необычайной массивностью ножки, про себя я назвал его «тяжеловесом».

В «грибной» литературе чаще всего не выделяют королевский, и никогда не упоминают последний, особо плотный, однако изредка их оба (среди многих других) можно узнать на рисунках под общим названием «Белый гриб» или «Разновидности белого». Фотография гриба, похожего на королевский, встретилась мне в книге А.И.Пономарева «Тебе, грибник» с подписью «Белый гриб сосновый».

Фотографии «тяжеловеса» видеть не пришлось, зато посчастливилось найти, увы, лишь однажды, этот не менее для меня загадочный, чем сатанинский, особо плотный, толстоногий и высокий гриб. Не думаю, что он такой же редкий, как серый подосиновик – во Владимирской области мне известны места, где аборигены различают белые и боровики. Боровиками там как раз и называют этих «тяжеловесов». В Вологодской области они также известны, хотя там их и не выделяют из общего названия белых. Слышал я о находках таких грибов и в Рязанской области. Первое отличие их от обычных белых – удельный вес: тот единственный, найденный мной 2-го сентября 1986 года, высотой не более двадцати, с диаметром шляпки – 15 сантиметров и такого же (!) диаметра ножкой весил около килограмма! Разумеется, я его не взвешивал, но ощущение тяжести сохранилось до сих пор.

Иногда в литературе, не посвященной специально грибам, или в журнальных статьях, привести которые в библиографии, к моему великому сожалению, не смогу, приходилось встречать упоминания об этом замечательном представителе грибной элиты. Из этих разрозненных сведений я усвоил лишь то, что гриб это редкий не только потому, что его грибница очень взыскательна к почве, погодным и прочим условиям, но и плодоносит она далеко не каждый год. Так что запомнить место, где его встретил, отнюдь не гарантия, что найдешь еще раз. Утверждать не берусь, но сильно подозреваю, что зарегистрированные рекордные по величине и весу белые грибы были именно этими, очень редкими тяжеловесными белыми. Мой личный опыт не позволяет допустить, чтобы березовый, сосновый и даже еловый белый доросли до таких кондиций, о которых пишет, например, Борис Владимирович Андрест: «… под Владимиром… был найден белый гриб следующих размеров: диаметр шляпки – 46 сантиметров, высота гриба – 40 сантиметров, диаметр ножки – 26 сантиметров. Весил гриб более шести килограммов».5454
  Владимир Алексеевич Солоухин упоминает, видимо, о том же самом случае, приводя такие данные: вес – 6,75 кг, диаметр шляпки – 46 см, толщина ножки – 22 см.


[Закрыть] А вот «тяжеловеса» в роли рекордсмена представляю себе легко.

Что же касается королевского белого, то он встречался мне чаще, но отнюдь не под буками или грабами. Расцветка его действительно слишком ярка, поэтому многие грибники не узнают в нем белый гриб, но вид настолько благороден, что берут его все, кто находит, не особо задумываясь о названии. Сам я его находил не более десяти-двенадцати раз, и далеко не каждый год. Встречи с королевским белым мной отмечены в сентябре 1998, 2002, 2008, 2020, и 2016 годов, а также в начале октября 2017.

Встречался он мне в Тверской области, где, в отличие от Крыма, Кавказа и Прибалтики, ни буки, ни грабы не растут.

Находил я его в сосновом бору на пригорках, заросших белым и зеленым мхом, на заросших лесовозных дорогах, проходящих через разреженный сосновый лес и на опушках сосновых лесов среди черничника.

Яркая коричнево-красная шляпка виденных мной грибов достигала двадцати, а ножка – восьми сантиметров в диаметре, трубчатый слой даже у молодых грибов имел серовато-желтоватый оттенок, а в окраске ножки откровенно присутствовал желтый цвет и красноватый налет, свойственный дубовикам и некоторым подвидам подосиновика.

В литературе5555
  И.А.Дудка и С.Д.Вассер «Гриби в природi та життi людини», «Больщая энциклопедия»


[Закрыть] приводятся следующие «антропологические» данные этого редкого гриба: «Шляпка до 15, ножка до 6 в диаметре и до 10 сантиметров длиной, поверхность шляпки желтовато-розово-фиолетовая, желтовато– или коричнево-красная и даже красная, бархатистая, позже гладкая, сухая. Трубчатый слой мелкопористый, золотисто-желтый, затем зеленоватый. Ножка клубневидная, затем цилиндрическая, лимонно-желтая, у основания красноватая с тонкой желтой сеткой. Мякоть желтая, у основания ножки красноватая, на воздухе цвета не меняет. Запах и вкус приятные».

В целом это совпадает и с моими наблюдениями, хотя размеры некоторых встреченных мной грибов и были больше, чем указано авторами только что процитированных книг. А вот еще одно свойство этого гриба, «по крайнему моему разумению» уникальное, нигде не описано, во всяком случае, я не встречал упоминаний об этом ни в одном издании. При отваривании кожица его шляпки становится… ярко-зеленой. Цвет совершенно необычный для вареных грибов – даже зеленушка, несмотря на название, не может похвастаться такими переливами изумрудных оттенков. Скорее всего, именно это свойство, а не яркая окраска свежего гриба, настораживает некоторых грибников. «А зря! Съедобен благородный брат белого!»5656
  Д.П.Зуев «Дары русского леса»


[Закрыть] Сушить я его не пробовал, а в жареном и вареном виде он по вкусу ничем не отличается от остальных белых грибов.

Белый гриб (березовый, сосновый и еловый) – домосед. В не слишком урожайные, обычные годы он растет только в излюбленных местах (в большем или меньшем количестве), если его оттуда не «изгоняют».

Привязанность его к месту настолько велика, что в некоторых районах Владимирской области местные жители за белыми (а в сезон они только их и берут) отправляются… на велосипедах! Точно зная конкретные опушки, полянки, склоны и просеки, они жалеют время на бесцельное хождение. Доехали до нужного места, взяли что надо – поехали дальше. Как в своем огороде.

В Тверской области до такого, насколько я знаю, не доходят – то ли из-за плохих дорог, то ли из-за меньшей плотности населения, то ли из-за большего количества грибов. Самому не приходилось, но слышал от заслуживающих доверия людей (и видел фотографии) о находке трехсот белых за один день! Разумеется, не в тех районах, куда можно съездить на денек, чтобы к вечеру быть в Москве. Все это в урожайный год вполне возможно, так как сам я, изредка бывая в тех местах (и, увы, ни разу не попав во время «похода» белых), набирал немыслимое для более близких к Москве мест количество черных подберезовиков, моховиков желто-бурых, лисичек и подосиновиков, не отходя от деревни более чем на 2—3 километра! Леса в 4—5 километрах там считаются дальними. И в июле, и в сентябре там удавалось набирать за три-четыре часа до полусотни белых. И это при том, что их массовый рост или не начинался, или уже заканчивался. В последнем случае находил их в два-три раза больше, чем приносил «домой» – многие оказывались червивыми.

Сказание о приверженности белых к людям, вернее к их поселениям – такая же сказка, как и о царевне-лягушке или хозяйке медной горы. В силу своего эгоцентризма человек смотрит на природу со своей «бочки зрения», что неверно в принципе: белый гриб «о нас вовсе и не думает»!5757
  Это образное выражение В.А.Солоухин применял к мухомору, но мне кажется, что белый гриб думает о нас не больше.


[Закрыть] Не он тяготеет к людям, а наоборот, люди всегда стремились поселиться там, где… Судите сами: чистый лес, без хлама и бурелома, травяные опушки березовых лесов, чистый взрослый сосновый бор… Так кто за кем потянулся?

Белый гриб, как правило, стремится к чистому лесу, будь то березовый, сосновый или еловый. Опенок или, скажем, рядовка фиолетовая любят, наоборот, места с буреломом и валежником. Белый – эстет. Он никогда не растет в захламленных участках леса, там, где для опенка и даже подберезовика раздолье, белому не по себе. Свое свойство – расти в приятных для людей местах – он держит, в лучших традициях боксеров, отлично, но под напором антропогенного фактора его количество постоянно снижается. Назвать белый гриб сейчас одним из самых массовых вряд ли у кого повернется язык. Свидетельство того, что не за человеком он стремится в хороший, чистый и красивый лес, можно найти в книге П.Н.Сигунова, где он описывает массовый сбор белых в глухой, безлюдной саянской тайге. Да и два случая из моей практики – огромное их количество в зоне альпийских лугов Кавказа и на Соловецких островах, отнюдь не перенаселенных, говорят все о том же.

Но вот что удивительно – белый не так критичен к антропогенному фактору, чем многие менее уважаемые грибы. Мне случалось их собирать (пусть и не в таких количествах, как в Тверской или Владимирской областях) в роще, примыкающей к дачному поселку. Именно собирать, а не только находить. Находить же доводилось совсем в «непотребных» местах – метрах в ста пятидесяти от заборов… Загорянки. Это конгломерат дачных поселков и военных городков, зажатый между городами Щелково и Королев, в двадцати пяти-двадцати семи километрах от Ярославского вокзала Москвы! Некоторые москвичи живут дальше…

Мной зарегистрирован случай находки белого 1 сентября 1979 года на окраине города Королева (бывшего Калининграда) в десяти шагах от шоссе, правда, с ограниченным движением, у «тропинки» (метра в два шириной), по которой жители города заходили в лесопарк на пикники…

В отличие от только что описанного подосиновика белый гриб любит потревоженную человеком почву. Это никоим образом не противоречит моему же утверждению о тяготении человека к белому. Скорее всего, стоит говорить о взаимной привязанности. Многочисленные свидетельства об обилии белых грибов в безлюдных местах, да и мой собственный опыт: Карельского перешейка, Беломорья, некоторых уголков Тверской и Владимирской областей (в хорошо населенной Владимирской области до последних лет еще сохранялись довольно обширные пространства, не затронутые хозяйственной деятельностью) и так далее, говорят о том, что белый гриб прекрасно обходится без присутствия человека, но и активно осваивает потревоженную землю: отвалы старых канав, обочины лесных дорог и тому подобное. Белые грибы попадались в самых неожиданных местах: в десяти метрах от коровника, среди весьма замусоренного кусочка сосновой посадки, на «обочине» тропинки, идущей за дачами краем леса, на самой тропинке, по которой грибники заходят в лес (но в защищенном месте – там, где тропинку перегораживал бурелом) и даже между кучами строительного мусора на опушке, через дорогу от строящихся дач. Даже если это и случайности, то весьма характерные – ни подосиновики, ни польские грибы, ни моховики в таких местах не растут.

Сосновый белый, из-за относительно малого присутствия сосновых лесов в Московской и близлежащих областях, наименее у нас популярен. О дубовом не приходится говорить – дубовых рощ, а тем более лесов, в центральных областях я что-то не замечал, хотя устные свидетельства о сборе белых под дубами в… Мытищах у меня имеются. Но относятся они к концу сороковых – началу пятидесятых годов.

Сосновый белый, естественно, растет только в сосновых лесах, но у меня лично давно сложилось впечатление, что кроме королевского и «тяжеловеса» других подвидов белого не существует! Да, именно так. Различия между всеми типами белых – не более, чем влияние сопутствующих деревьев. Черный подберезовик от обыкновенного, или подосиновик серый от желто-бурого действительно отличаются очень сильно, а белый, при всем моем к нему уважении… Сало и есть сало… Зеленушка и рядовка фиолетовая, о которых речь пойдет позже, меняют свое обличье еще активнее, чем белый, в зависимости от типа леса, где они выросли. Но никому не приходит в голову выделять их разные формы. Я убежден, что, посеяв споры березового белого под соснами, получишь… сосновый! При всем моем уважении к белому. А уважение предельное: в нашем языке для всех национальностей, как и для всех грибов, имеются имена существительные: армянин, украинец, лисичка, подосиновик… и только для определения собственной национальности и названия лучшего гриба мы применяем прилагательные – русский, белый!

Существует еще несколько названий, в которых прилагательное играет основную роль – польский, желчный, перечный, каштановый, сатанинский, но в этих случаях всегда следом произносится слово «гриб». А вот подосиновик многие грибники зовут «подосиновым» – непроизвольно подчеркивая таким образом его высокую оценку.

Д.П.Зуев называет два классических места сбора белых грибов в Подмосковье: лопасненские (ныне город Чехов) березняки и станцию Белые столбы Павелецкой железной дороги. Еще лет пятьдесят, даже сорок назад это было вполне справедливо, но с восьмидесятых годов, с началом массового отвода земли под дачные, садовые и огородные кооперативы, активным строительством дач, подъездных дорог и прочей хозяйственной деятельности, не только такие близкие, но и более удаленные классические места, типа Шараповой охоты, Конаковского моха, Леонова и тому подобных стали слишком сильно вытаптываться. Новые районы Москвы перехлестнули МКАД и стали подбираться к традиционно лесным районам ближнего Подмосковья. В конце восьмидесятых годов мне пришлось отказаться от некоторых мест во Владимирской области, удаленных от Москвы на сто пятьдесят километров (!), в глухие некогда закоулки протянули асфальтовые дороги.

Впрочем, мы слишком уж далеко ушли от соснового и других белых грибов. Но, прежде чем дать характеристику трех самых известных в центральных областях разновидностей белого гриба, хочу сказать о том, что во всех прочитанных мной книгах, брошюрах и буклетах белый гриб дается одной позицией. В лучшем случае отмечается наличие березовой, дубовой, еловой и сосновой форм, а «антропологические» данные приводятся лишь в самом общем виде.

Сосновый белый растет обычно во взрослых, сформировавшихся борах среди белого, зеленого мха или на хвойной подстилке. Предпочитает светлые места – обочины старых лесных дорог, края больших полян, причем, как и моховик желто-бурый, любит всякие неровности почвы – старые канавы, откосы ям, большие бугры и естественные склоны, но вполне успешно растет и на ровных полянках. В молодых сосняках встречается, но островки самосевных, подрастающих вокруг одиноких старых сосен, предпочитает посадкам. Среди высаженных ровными рядами сосенок почти не растет, хотя по краям посадок может иногда попадаться. В отличие от березового и елового, он растет в одиночку, редко по два-три. Но это подряд, то есть в пределах одного взгляда, а вообще на подходящей для них опушке, полянке или бугре случалось находить до десятка и более.

«Ножка короткая, толстая, шляпка темно-коричневая или темно-бурая с оливковым оттенком, иногда почти черная…» – таково типичное описание соснового белого в большинстве изданий. По моим наблюдениям, оно не всегда справедливо. Короткая (10—12 см), толстая (до 10-ти, реже 15-ти см) ножка бывает, как правило, у грибов, выросших на открытом ровном месте – на полянке, покрытой хвойным настилом или белым мхом. Да и толстой можно назвать только ножку молодого гриба. У взрослого она, разумеется, не становится тоньше, но, по сравнению с сильно разросшейся шляпкой (до 20 см), уже не кажется толстой. Среди зеленого мха ножка уже длиннее, а у грибов, выросших на крутых склонах (например, на откосах противопожарных канав) или среди подлеска, длина ножки может достигать двадцати сантиметров. Окраска шляпки тоже сильно меняется от светло– до темно-коричневой. Бывает она и с оливковым, и с вишневым, и даже с красноватым оттенком. Зависит это от освещенности, почвы, погоды и от соседствующих растений – ели и те бывают разные (европейские, финские, сибирские и т.д.)5858
  Всего насчитывается 36 видов елей, из которых 11 растут на территории бывшего СССР.


[Закрыть], а на внешность гриба влияют и травы, и кусты, и даже грибы-соседи.

Изредка можно встретить сосновый белый с очень светлой, а то и белой шляпкой, но это случается только в начале их массового роста, когда удается найти гриб, еще не раздвинувший шляпкой хвойную подстилку. Бывают они, эти белые белые, не только крохотными, мне случалось выковыривать из-под хвои грибы до 15 сантиметров в высоту и до 10 в диаметре.

По срокам плодоношения сосновый белый – самый «долгоиграющий»: раньше своих березовых и еловых собратьев появляется и позже сходит. В моей практике первые в сезоне белые были обычно именно сосновыми и находил я их в начале второй декады июля, в то время как березовые только в двадцатых числах. Но и это не постулат. В 1998 году березовые белые появились в Подмосковье уже пятого июля. В Тверской области и сосновые, и березовые, и еловые появились одновременно дня на два-три позже. Но и год этот был не совсем обычный: чередования очень обильных снегопадов в апреле, проливных дождей в мае, жары в июне и снова дождей в июле не было много лет. Последние в сезоне березовые и еловые белые мне попадались не позже конца сентября, а сосновые, хотя и поштучно – почти до середины октября. Самый поздний зарегистрированный мной сосновый белый был найден 13 октября 1985 года.

Березовый белый растет почти всегда разновозрастными семьями или «стадом», но может встречаться и поодиночке, особенно в глубине леса. Он также предпочитает соседство взрослых деревьев – в мелких березках если и растет, то только в присутствии старых редких берез-патриархов или… елей.

Березовый белый любит селиться в так называемых междуполосниках – лесозащитных насаждениях, узкими «лентами» разделяющих поля. Чаще всего они состоят из берез с примесью елок и создают почти идеальные условия для белых грибов. В некоторых местах Московской, Владимирской и Тульской областей именно междуполосники дают основной урожай белых – в лесу их на порядок меньше.

«Хожу, хожу – сорок-пятьдесят. Соседи пойдут – двести-триста! Снова хожу, хожу – сорок-пятьдесят… Соседи опять двести-триста. Догадался в междуполосник пойти. Захожу, а они там рядами стоят!» – так рассказывал, безбожно окая, в середине семидесятых о своих успехах местный грибник в одной из деревень неподалеку от Киржача.

Обилием белых, вплоть до восьмидесятых годов, славились междуполосники в окрестностях деревни Конякино, упоминаемой М.М.Пришвиным. Может быть, и сейчас их немало, но с улучшением дорог там стало слишком людно, и я «ушел» из этих мест.

Во Владимирской области мне приходилось находить белые среди берез, растущих всего в два-три ряда вдоль тропинки, разделяющей поля. Случалось собирать березовые белые вдоль опушки лесозащитной полосы среди густой травы и даже… в борозде вспаханного поля, самой близкой к нетронутому травяному покрову. Отсутствие грибников в тех местах (в то, уже далекое, время) наряду с умеренной хозяйственной деятельностью человека приводило к курьезам. Мне случалось находить белые настолько взрослые (и не червивые), что у них даже трубчатый слой отваливался и лежал этаким кольцом вокруг ножки. При этом гриб еще вполне выглядел молодцом. Обойдя края полей на виду у деревни, можно было двигаться домой – класть грибы уже было некуда. И это при моей системе иметь корзину в рюкзаке (на весь его объем) и корзину в руках! Классическим местом для сбора белых считаются светлые опушки смешанных лесов, где мало подлеска, трава не слишком густая, а над молодыми елками возвышаются огромные старые березы.

Березовый белый в сухую погоду довольно тонконог. Во всяком случае, его ножка не производит впечатления массивной (диаметр до 5-ти см). Когда же влаги достаточно, то березовый белый по толщине ножки (10—12 см) не уступит никакому другому, кроме «тяжеловеса». Шляпка его может разрастись до 25 сантиметров и иметь цвет от светло– до темно-коричневого: в тени светлее, на солнце – темнее. Эти белые иной раз растут, как подосиновики и черные подберезовики, наподобие матрешек – большой, поменьше, еще поменьше и так далее… Но могут встретиться и по одному, и по два-три.

Еловый белый также не любит глухомань и затененность, хотя, в отличие от двух предыдущих, и растет в посадках, но не в молодых и не в густых. В густых встречается не каждый год. А вот старых ельников избегает, как и вообще почти все грибы. Его нужно искать в редких, хорошо освещенных посадках под елками (уже не елочками, но еще не елями), у которых не отсохли нижние ветки, протянутые над самой землей, а иной раз и присыпанные хвоей и листьями. Растет он семейками, но небольшими, иногда срастаясь ножками, чего почти никогда не случается ни с березовым, ни, тем более, с сосновым. И цвет его варьируется в более широких пределах – мне случалось видеть и почти белые шляпки (у грибов, выросших под лапником и хвоей без доступа света), и темно-коричневые. В литературе нередко пишут о еловом белом, как об эталоне. В моей практике он встречался реже, чем сосновый и березовый, но не согласиться с такой оценкой не могу – хотя бы из-за красоты этой разновидности замечательного гриба. Изо всех мне известных (дубового я не встречал) это самый эффектный белый гриб и, кстати, по «антропологическим» данным более всего похож на «тяжеловеса», хотя и не всегда.

Белый гриб универсален по своему применению – его можно мариновать, солить, жарить и сушить. А уж суп из белых грибов – одно из самых вкусных блюд русской кухни. При обработке значение имеет не принадлежность гриба к какой-либо форме (березовой или еловой), а лишь его размер и возраст. Крупные грибы идут в сушку, мелкие – в маринад. Средней величины гриб можно отправлять либо туда, либо туда, а можно пустить на жаркое или в суп. Владимир Алексеевич Солоухин писал о рыжиках: «… нужно употребить слишком много усилий, чтобы испортить и сделать невкусным такой гриб, как рыжик», а я бы отнес эти слова к белому грибу.