Текст книги "Полночь в Малабар-хаусе"

Персис и Бирла вошли в приемную, где под жужжащим вентилятором сидел регистратор. Причем сидел так неподвижно, что Персис забеспокоилась: вдруг он умер прямо на рабочем месте, а никто этого и не заметил?

Она предъявила удостоверение.

– Я хочу найти в списке избирателей одного человека. Вы можете мне помочь?

Мужчина уставился на нее – унылый, похожий на мрачную жабу.

– Боюсь, что любой подобный запрос должен быть осуществлен по официальным каналам и в письменном виде, вместе с копией формы ИУ89-б. В трех экземплярах.

Персис сосчитала до десяти. Этому трюку ее научила тетя Нусси, и он отлично помогал взять себя в руки, прежде чем сорваться. После цифры «шесть» ее охватил гнев. Она подалась вперед и, схватив регистратора за отвороты рубашки, сдернула его с места.

Он вытаращил глаза и, кажется, потерял дар речи.

– Меня зовут Персис Вадиа. Заместитель министра внутренних дел поручил мне расследовать смерть сэра Джеймса Хэрриота. И если вы мне не поможете, это будет означать, что вы мешаете мне исполнять свой долг. Я прикажу арестовать вас и отправить в тюрьму. Ваше начальство получит официальную жалобу, и ваша должность сразу освободится. Вы потеряете дом и средства к существованию, и вся ваша семья окажется на улице. Жена вас бросит, а дети встанут на путь преступлений. Вы этого хотите?

Его голова медленно качнулась из стороны в сторону.

Персис отпустила его, и он рухнул, откинувшись на спинку сиденья.

– Ведите нас.

Через пятнадцать минут они сидели в архиве – маленькой душной комнатке, освещенной электрическими лампочками. Стальные полки были заставлены красными гроссбухами. Стопка таких книг, содержащих имена с предыдущей переписи, включая те, что начинались на «Ми-», сейчас лежала на столе перед полицейскими.

– Все-таки у британцев было одно достоинство, – заметил Бирла. – Они отлично умели вести учет.

– Разумеется, – отозвалась Персис. – Им же надо было точно знать, сколько они у кого могут украсть.

Бирла согласно хмыкнул. На страницу перед ним села муха, и он машинально раздавил ее, так что только мокрое место осталось. Нахмурившись, он вытер руку о штаны.

Персис вернулась к своей странице и стала вести пальцем по строкам. Каждая запись делалась на имя главы семейства и содержала дополнительную информацию о других жителях дома, а также о занятости каждого человека и о его имуществе.

Через полчаса у них был полный список Вишалов Мистри, проживавших в Бомбейском президентстве на момент последней переписи. Целых восемьдесят девять человек.

Персис и Бирла принялись вычеркивать тех, кто никак не мог подойти, то есть всех младше сорока и старше шестидесяти. Деррида предположил, что Мистри около пятидесяти лет, однако Персис решила несколько расширить круг поиска.

После этого осталось сорок три имени. Все равно многовато.

Персис подумала немного и направилась обратно в приемную. Завидев ее, регистратор вздрогнул.

– Мне нужна карта Бомбея.

Он по-совиному заморгал, глядя на нее.

– Немедленно, – добавила она.

Он вскочил, словно его ударило током.

Через десять минут карта была расстелена на столе, а все книги переместились на пол.

– Что ты задумала? – спросил Бирла.

– Деррида описал Мистри как человека с достатком. В городе есть такие районы, в которых он вряд ли стал бы жить.

Одно за другим они отметили места проживания всех сорока трех человек. Когда были вычеркнуты те районы, которые по социальной шкале могли считаться низшими, осталось девять имен.

– Теперь посмотрим, кто жил ближе всего к Хэрриоту.

Выяснилось, что трое из девяти проживают в пределах двух миль от Лабурнум-хауса.

Три Вишала Мистри. Все подходящего возраста, все принадлежат к тому типу людей, с которым мог бы общаться сэр Джеймс. Персис записала их данные на листочек. Потом ее опять осенило, и она посмотрела, кто из этих троих кем работал. Владелец завода по упаковке сигарет. Главный бухгалтер в фирме, производящей транспортировочные контейнеры. Торговец антиквариатом и старинными украшениями.

Украшениями. Деррида сказал, что видел на столе у сэра Джеймса что-то блестящее. Не украшение ли это было?

Персис выпрямилась.

– Я хочу, чтобы вы проверили оставшиеся два имени. Хотя нет, проверьте все восемь оставшихся, просто на всякий случай. А я нанесу визит этому ювелиру.

– Будет гораздо быстрее, если я попрошу кого-нибудь помочь. Обероя, например.

– Лучше сделайте все сами.

Бирла приподнял бровь.

– Просто я не верю Оберою. Доказательств у меня нет, но мне кажется, он хочет, чтобы я все провалила.

Бирла бросил на нее сочувственный взгляд.

– Можешь мне не верить, но многие из нас за тебя болеют. Нам нужны новые лица и новые способы мышления. Такими, как Оберой, простые люди сыты по горло. Им нужны полицейские, которым можно доверять. И у тебя есть шанс вдохновить целое поколение.

– О такой ответственности я не просила.

– Так или иначе, но ты ее получила, – отозвался он весело. – Из-за тебя моя дочь подумывает уйти с должности секретарши в Тадже и поступить в полицию. И да помогут нам небеса, если ее туда и вправду примут. ***

Согласно данным переписи населения, Вишал Мистри жил на пятом этаже многоквартирного дома всего в миле от Лабурнум-хауса. По крайней мере, так было десять лет назад. Не исключено, что он за это время мог переехать. Хотя суровая бомбейская действительность была такова, что, как только человек взлетал достаточно высоко, чтобы позволить себе квартиру в таком комфортабельном районе, как Марин-Лайнс, он вцеплялся в нее, как пиявка, и покидал, только отходя в мир иной.

Персис приехала туда, когда над городом уже сгустились сумерки и из местной мечети доносился призыв к вечерней молитве. Стоя на светофоре, она увидела, как какой-то малолетний попрошайка прилип к боку торфяно-серого «бьюика», а пассажирка, белая женщина, в ужасе отпрянула. «Недавно в городе, – поняла Персис. – Возможно, американка. Со временем ее взгляд затуманится, и она сможет смотреть, не замечая».

Охранник башни «Голубая Ямайка» подтвердил, что семья Мистри действительно проживает здесь. Он бросил на Персис странный взгляд, который не выходил у нее из головы, пока она поднималась по лестнице на пятый этаж. Причину она поняла, только когда постучала в дверь квартиры № 501 и ей открыла коренастая женщина средних лет в сером сари. Лицо ее выражало усталую воинственность.

– Наконец-то, – поморщилась она. – Долго же вы копались.

За ее спиной тоненько взвизгнула маленькая собака.

– Вы знали, что я приду?

– Вчера нам обещали сообщить последние новости, – ответила женщина злым голосом.

– Новости? – Персис почувствовала себя так, словно проваливалась в зыбучие пески.

Женщина скрестила руки на груди.

– Я вас знаю, – фыркнула она. – Вы та женщина-полицейский из газет. Что ж, по крайней мере, они наконец-то принимают нас всерьез.

Персис расправила плечи.

– Мадам, я не понимаю, о чем вы говорите.

– Вы же по поводу дела приехали?

– Да. Но откуда вы это знаете?

– Откуда я знаю? – недоверчиво повторила женщина. – Мой брат пропал больше суток назад, а вы меня спрашиваете, откуда я это знаю?

Оказалось, что вчера утром Вишал Мистри пропал без вести. Женщина, которая открыла Персис дверь, была его сестрой – Минни Шенбэг. Как только недоразумение разрешилось, хозяйка вернулась в квартиру, обогнав гостью.

– Все как всегда! – ворчала она. – Меньше, чем от полицейских, толку только от политиков.

Квартира была не столько роскошной, сколько современной. Кожаные диваны, обеденный стол, в углу – напольные подушки, буфет из орехового дерева и на нем граммофон. На одной из стен, разумеется, портреты Ганди и Неру, с другой стороны – украшенные гирляндами фотографии двух пожилых людей, покойных родителей Мистри. Собачонка, белый шпиц, бежала за гостьей по пятам и тявкала что было сил. Персис подвели к дивану, где сидела другая женщина, постарше Минни, в темно-бордовом сари. Выглядела она сущей аристократкой, а ее пристальный взгляд, казалось, был направлен куда-то на несколько ярдов в сторону от гостьи.

– Это Варша, жена Вишала, – представила Минни, садясь подле женщины и жестом приглашая Персис располагаться в кресле с подголовником.

Персис быстро объяснила цель своего визита.

– Когда вы поняли, что ваш муж пропал? – спросила она у жены Мистри.

Варша уставилась на Персис. Минни ответила за нее, не дав ей и рта раскрыть:

– Вчера утром мой брат отправился в офис. Но туда он так и не явился.

– Он работал в Новый год?

– Вишал никогда не берет выходных. Разве что когда серьезно заболеет. С самого детства такой.

– Когда было объявлено о пропаже?

– Мой брат – человек обязательный. Каждый день во время обеда Варша посылает слугу отнести Вишалу в магазин еду. Когда слуга вернулся и сказал, что Вишала в магазине нет и не было, она забеспокоилась. На него это не похоже – уйти, не предупредив ее. Тогда она позвонила мне, и мы вместе отправились в полицейский участок в Колабе, чтобы подать заявление о пропаже.

– И что вам сказали?

– Дежурный идиот сказал, что беспокоить полицию пока рано и что, возможно, Вишал отлучился по какому-нибудь внезапному делу. Когда мы вернулись позже, он предположил, что, возможно, мой брат исчез с наступлением нового года. Уехал вести праздную жизнь куда-нибудь в другое место. Я так разозлилась, что готова была врезать ему по лицу.

Персис выразительно покосилась в сторону жены Вишала Мистри.

– Есть ли причина, по которой Варша не может ответить сама?

– Моя невестка дала обет молчания. Она не заговорит, пока ее муж не найдется.

Персис переварила это заявление.

– Вы не заметили в то утро ничего странного? Может быть, ваш брат вел себя как-нибудь необычно?

Минни медленно кивнула.

– Вообще-то, да. Как я уже сказала, мой брат – человек обязательный и придерживается строгого распорядка. Но в то утро он нарушил свой распорядок и ушел в офис на два часа раньше обычного, около шести утра.

– Это даже слишком рано, – пробормотала Персис. – Вы знали, что вечером накануне исчезновения он побывал в доме у сэра Джеймса Хэрриота?

– Хэрриота? Того убитого англичанина? – Минни переглянулась с невесткой. – Нет. Этого мы не знали. Он сказал Варше, что собирается встретиться с клиентом.

– В канун Нового года?

– Такие вещи моего брата не заботят. Работа для него превыше всего.

– Работа ювелиром?

Минни кивнула.

– У него магазин на Уолсингем-роуд.

– И наносить клиентам визиты на дом было для него делом привычным?

– Да, время от времени он так делал. Вишал ужасно старомоден. Он у нас приверженец индивидуального обслуживания.

– А сэр Джеймс был его клиентом?

– Об этом спросите Кедарнатха.

– Кедарнатха?

– Это ассистент моего брата. Работает в его магазине.

Когда она приехала, Кедарнатх как раз закрывал магазин, с грохотом опуская стальные ставни. Ассистент Вишала Мистри в точности соответствовал своему описанию: невысокий полный мужчина лет сорока, лысеющий, в очках и с выступающей челюстью, придававшей ему вечно недовольный вид. Он был одет в белую курту, свободные штаны и кожаные сандалии. Вокруг шеи и запястий были обмотаны черные нити – на удачу. Над верхней губой свисали растрепанные усы.

Персис попросила Кедарнатха снова открыть магазин. Он неохотно подчинился, а затем повел ее внутрь.

Магазин был небольшой, но чистенький, аккуратно обставленный. На трех витринах красовались избранные изделия, инкрустированные драгоценными металлами, украшения и монеты.

Персис рассказала о цели своего визита.

– Сэр Джеймс был клиентом Вишала?

Кедарнатх почесал щеку.

– Насколько я знаю, нет.

– Вы знаете, зачем он навещал сэра Джеймса в ночь его смерти?

– Нет.

– Он говорил вам, что собирался в тот вечер навестить сэра Джеймса?

– Нет.

– А обычно он сообщает вам, когда навещает клиентов?

– Каждый заказ, над которым мы работаем, мы записываем в бухгалтерскую книгу. Но сэра Джеймса там нет. Я бы запомнил.

– А вы не могли бы проверить?

– Я бы запомнил, – упрямо повторил он.

– И все же я прошу вас.

Кедарнатх с ворчанием повернулся, прошел, шаркая ногами, в дверь в дальней части магазина и вернулся с гроссбухом. Послюнявив палец, он открыл книгу и принялся перелистывать страницы.

– За какой срок проверить?

Персис заколебалась.

– За шесть месяцев.

– Посмотрю за год.

Через пятнадцать минут он захлопнул книгу.

– Ничего, – объявил он и удовлетворенно хмыкнул. – Сэр Джеймс Хэрриот никогда не был нашим клиентом.

– И все же Вишал навещал его в тот вечер. Что могло быть причиной этой встречи?

– Не знаю. Но Вишал – человек очень знающий. Ему известно практически все о старинных драгоценностях. Несколько поколений его семьи занималось изготовлением ювелирных изделий и украшением различных предметов. Иногда люди обращаются к нему просто за советом.

Пока Персис добиралась до дома, новые факты кружились в ее голове, словно потревоженные рыбы. Куда подевался Вишал Мистри? Совпадение или нет то, что он исчез вскоре после встречи с Джеймсом Хэрриотом в ту самую ночь, когда Хэрриот был убит? С какой именно целью они встречались? И почему он не рассказал об этой встрече ни родне, ни ассистенту?

Дело становилось все запутаннее.

Однажды в мангровых болотах, тянущихся вдоль набережной Бандра, она наткнулась на скелет крохотной обезьяны, обвитый виноградными лозами. Посмотрев поближе, Персис обнаружила, что та сломала ногу, запуталась в винограднике и случайно задушила сама себя. Тогда она задавалась вопросом, что же чувствовало бедное беззащитное животное, когда вело напрасную борьбу с судьбой и эта борьба лишь приближала его гибель. Сейчас этот черный ужас стал мало-помалу просачиваться и в ее душу, и Персис поняла, что, вопреки всем ожиданиям, она боится.

И боится не погибнуть или покалечиться, а потерпеть неудачу.

Перед возвращением домой ей предстояло еще два дела. Первым из них была встреча со старым другом ее отца, гоанским католиком Огастесом Сильвой, по специальности военным историком. Молодые годы Огастес провел в индийской армии, но досрочно вышел в отставку после боевого ранения, из-за которого теперь сильно прихрамывал. Последние два десятилетия он занимался написанием книг по военной истории Индии, начиная с рассказа о регулярных армиях, действовавших во времена деспотичных королей, махараджей, императоров и навабов, и заканчивая описанием современного военного аппарата, каким он был при британцах.

А еще Сильва занимал постоянную должность в Бомбейском университете.

Персис обнаружила его в кабинете, в окружении шатающихся баррикад из бумаг. Сильва сердечно поприветствовал ее. Внешне он очень походил на лохматого медведя. Одет он был в белую рубашку, темные брюки, галстук и слегка нелепые очки в роговой оправе. Сильва часто заходил в «Книжный магазин Вадиа» и выискивал там малоизвестные книги на военную тематику, многие из которых приходилось дополнительно заказывать. Сэм и старый гоанец были не разлей вода, хотя иногда Персис хотелось, чтобы Сильва, когда приходил к ним в гости, не притаскивал с собой бутылку фенни. Этот невероятно крепкий напиток, который перегонялся из сока пальмы, Сильва целыми ящиками заказывал в своем родном штате, и они с отцом Персис быстро напивались им до одури.

Персис рассказала о своем поручении, описав в общих чертах расследование убийства Хэрриота и свой особый интерес к его помощнику Мадану Лалу.

– Судя по всему, он служил в Бирме. Мне бы хотелось узнать подробнее о том, что заставило его уйти из армии.

– А почему бы не обратиться непосредственно в армию? – поинтересовался Сильва.

– Я об этом уже думала. Но, как по-вашему, что из этого выйдет? Что будет, если женщина поинтересуется послужным списком такого человека, как Лал, который служил своей стране, а потом пошел работать к важной британской птице, чье убийство сейчас на первой полосе?

– Понимаю. Что ж, у нас есть несколько способов распутать этот узел. Предоставь это мне. Мне не составит труда раздобыть, что тебе нужно.

– Спасибо, – сказала Персис. Она знала, что Сильва, с его связями в индийских военных кругах, обязательно ей поможет. – Заходите как-нибудь к нам на ужин.

– Обязательно зайду, только прежде мне нужно закончить работу. Я сейчас корплю над трактатом об осаде Канпура. Индийские солдаты бенгальской кавалерии восстали против офицеров Ост-Индской компании. За этим последовали массовые убийства с обеих сторон; сотни мирных жителей, как британцев, так и индийцев, попали под перекрестный огонь. Особенно кровавый эпизод случился, когда мятежные сипаи убили почти двести европейских женщин и детей и сбросили их в колодец в Бибигаре, а британцы ответили им массовым сожжением деревень.

По второму делу Персис отправилась на вокзал «Виктория» в Форте.

Припарковав свой джип в переулке, она стала пробираться через толпу, заполонившую узкий тротуар. Впереди показалась станция, построенная в неоготическом стиле, с башенками и стрельчатыми арками. Это место выглядело, по мнению Персис, очень по-британски, и чем дальше, тем больше это казалось ей оскорбительным.

И не ей одной.

Под часами стояла статуя королевы Виктории, взиравшая на то, что было когда-то ее владениями. Однако уже стали поговаривать о том, чтобы убрать ее.

Персис предполагала, что это просто еще одна демонстрация того, как местные жители относятся к бывшим правителям их страны. Сбросить ярмо угнетения вовсе не то же самое, что разорвать узы. Как отметил замминистра внутренних дел, Индию и Великобританию связывает экономика и так будет продолжаться еще долгое время. А кроме того, были еще общие воспоминания, и далеко не все из них болезненные.

Она вспомнила Эмили – свою милую Эмили, одну из немногих, кто с радостью подружился с ней в школе.

Эмили любила «Книжный магазин Вадиа» почти так же сильно, как Персис. Ее родители, оба государственные служащие, часто заходили туда, и отец Персис переносил их присутствие с той деликатностью, какой не удостаивал большинство своих британских посетителей. В такие моменты гораздо явственнее ощущалось присутствие призрака Саназ Вадиа.

Но Персис никогда не думала об Эмили как об одной из тех самых британцев.

Однажды они шли вдвоем из школы и наткнулись на белого полицейского, который безжалостно избивал пожилую индианку. Это зрелище повергло Персис в шок. То, что молодой человек оказался способен поднять руку на хрупкую седовласую женщину, казалось ей сущим кошмаром. Какой моральный кодекс мог оправдать такое злодейство?

Эмили же не растерялась и, перебежав дорогу, набросилась на покрасневшего от напряжения полицейского. Судя по лицу, он был поражен, что кто-то мог ему воспротивиться, не говоря уже о том, чтобы счесть его поступок отвратительным с моральной точки зрения. Подруги помогли старухе добраться до ближайшей больницы, и Эмили оплатила ее лечение из собственного кошелька. Для Персис это был решающий момент и одна из причин, по которым она присоединилась к Августовскому движению, а позже решила поступить в полицию.

В последующие годы они четверо – Персис, Диназ, Джая и Эмили – посетили вместе множество митингов. Эмили иногда приходилось кутаться с головы до ног в паранджу, поскольку не каждый индиец был бы рад появлению на таких собраниях белого человека.

Для Персис стало ударом, когда Эмили объявила, что летом сорок шестого ее родители намерены вернуться в Лондон. С окончанием войны ситуация стала невыносимой: протесты стали повседневным явлением и британцы каждую минуту подвергались опасности.

Прощаясь в доках, обе подруги с трудом сдерживали эмоции. Эмили и ее родители отправлялись вместе с другими такими же семьями на военном корабле в Ливерпуль. Страну покидало множество людей, в свое время обустроившихся на субконтиненте, – миссионеров, офисных работников, чайных плантаторов, портных, телефонистов, машинистов, инженеров и медсестер. У некоторых здесь проживало до пяти поколений предков.

Они были такими же индийцами, как Персис.

Хотя Персис быстро добралась до административных офисов станции, дорога отняла у нее больше времени, чем она предполагала. Этот вокзал служил штаб-квартирой компании «Центральная железная дорога Индостанского полуострова», и отсюда можно было доехать практически в любую часть страны.

Здесь она встретилась с дежурным, неким Субошем Мазумдаром, очень похожим на стареющего моржа. Пышные усы, казалось, отягощали его голову. Он согласился помочь Персис и, взяв у нее корешок билета, который она нашла в куртке Хэрриота, внимательно его рассмотрел.

– Придется покопаться в записях, – проинформировал он. – Серийного номера и кода должно быть достаточно, чтобы найти нужную информацию. Дайте мне день или два.

– Я надеялась, что вы сможете все сделать прямо сейчас.

Он скривился так, словно у него в горле застряла рыбья кость.

– Мы и так работаем на пределе возможностей, мадам. На поиск одного-единственного зарегистрированного билета потребуется время. Выделить на это лишнюю рабочую силу я не могу.

Вернувшись домой, Персис увидела, что на обеденном столе ее ждет небольшой ящик. Отец сидел в углу комнаты возле фортепиано «Стейнвей», держа в руке книгу. Очки для чтения балансировали на кончике его носа. Отполированный черный инструмент был реликвией, полученной в подарок от йоркширца, который поспешил покинуть страну в разгар Августовского движения. В те годы Индия получила от британцев еще много таких подарков.

Играть на пианино Персис научилась еще в детстве под руководством матери. Дочь унаследовала материнскую музыкальность, однако, когда не стало матери, не стало и музыки.

– Что это? – спросила она, снимая фуражку.

– Специальная доставка из Дели. Курьер ждет внизу, чтобы ты расписалась. Что бы это ни было, похоже, это предназначено только для твоих глаз.

В магазине Персис обнаружила моложавого мужчину с бегающими глазами и такими большими зубами, что они, казалось, не помещались во рту. По его виду было ясно, что встреча с отцом Персис прошла не слишком приятно.

Расписавшись в получении, Персис вернулась наверх, взяла ящик, отнесла в свою спальню и поставила в ногах кровати.

Затем она открыла письмо, которое ей вручил курьер.

Оно было от замминистра внутренних дел К. П. Тилака. Он объяснял, что отправил ей копии оригинальных документов, которые были предоставлены сэру Джеймсу Хэрриоту в рамках расследования преступлений, связанных с Разделом. Также он призывал ее хранить тайну и ни с кем не обсуждать содержимое посылки без крайней необходимости.

Персис вышла в гостиную, нашла отвертку, вернулась в спальню и открыла ящик.

В нем было шестьдесят четыре документа. Тонкие, перевязанные бечевкой папки, и в каждой по пачке бумаг. На лицевой стороне каждой папки было написано название штата, из которого поступила жалоба. Она быстро рассортировала их и разложила по стопкам на кровати, где вскоре не осталось свободного места. Всего было двадцать восемь штатов – число, утвержденное новой конституцией. Из некоторых штатов поступила только одна жалоба, а из других – например, Пенджаба, Бомбея и Западной Бенгалии – сразу несколько.

Персис поняла, что ей предстоит работа с очень большим количеством материала. На то, чтобы изучить каждый документ, уйдет несколько дней, тем более что она толком не знает, что ищет. Хэрриот просмотрел все эти бумаги и, вероятно, хранил у себя в кабинете собственные копии, которые теперь пропали. Во всяком случае, их не нашли нигде в Лабурнум-хаусе. Она снова задумалась о пепле, который обнаружила в камине в кабинете Хэрриота. Неужели он сам сжег эти документы? Но зачем?

Персис собралась было сразу приступить к работе, но передумала из-за сильной усталости. Лучше она начнет на следующий день, на свежую голову, а то еще пропустит что-нибудь важное.

Она приняла душ, переоделась в пижаму в восточном стиле, которую ей подарил доктор Азиз, и присоединилась к отцу. Кришна подал им ужин – южноиндийский карри с курицей.

– У меня внутри все затвердело, – заметил Сэм, надкусывая лепешку-роти. – Азиз рекомендовал папайю. Говорят, это отличное слабительное.

– Спасибо, что поделился, папа, – отозвалась Персис. Она чувствовала, что он ведет себя как-то скованно. Без сомнения, он все еще расстраивался из-за того, что она расследует смерть англичанина, а также из-за тех слов, которые она сказала про кончину матери.

– Что ж, ты не хочешь сказать мне, что было в ящике? – наконец спросил отец.

– Боюсь, я не могу.

Его усы дернулись, но он ничего не ответил. Персис подумала, что он спросит еще что-нибудь, однако этого не произошло.

Остаток ужина прошел в полном молчании.