Текст книги "BRIXTON 2000"

Велимир Клемент
BRIXTON 2000

© Клемент В., 2023

Часть первая
ФРГ

Дойчмарки и злотые

В феврале 1989 года на волне перестройки мне удалось одному из первых, если не считать не прекращающийся ручеек отъезда советских евреев в Израиль, покинуть Советский Союз и оказаться в ФРГ. Сначала я по частному приглашению приехал поездом в Варшаву. Перестройка и там шла полным ходом. На футбольном стадионе столицы проводилась масштабная воскресная барахолка. Я привез из Ленинграда сумку с бытовой техникой и детскими игрушками на продажу. Не успел я и глазом моргнуть, как все содержимое сумки было распродано. Мне показалось, что поляки даже не торговались, а сорили своими, видимо, обесценившимся, деньгами.

Через четверть часа у меня на руках уже находилась толстая пачка польских злотых. Советские деньги полякам оказались не нужны, поэтому с собой у меня было в качестве сувениров только два десятка юбилейных рублей. Так, налегке, я отправился поездом не назад, в СССР, как было предписано мне, туристу, а в Восточный Берлин с прицелом на Берлин Западный, как безвизовый город. О том, что Западный Берлин имеет статус открытого города, советские граждане в своем большинстве не знали.

И уже там, на выходе из вокзала, я зашел в пункт обмена валюты. Сначала служащий отказался принимать от меня злотые, но потом сжалился, забрал все мои наличные, и выдал 20 дойчмарок. Что можно было на них купить? Два ящика пива. Я же потратил дойчмарки глупейшим образом, – купил большие радио-наушники со встроенными пальчиковыми батарейками. И только пару дней спустя обратил внимание на то, что никто в таких наушниках по улицам не ходит.

Рубли и гульдены

Справедливо, что многие европейские страны перешли на евро. Особенно полезным щелчком по самолюбию немцев пришлась эта новая валюта. При дойчмарках было как? На всю европейскую валюту бюргер из ФРГ смотрел свысока. Скажем, регистрируюсь я на марафон в немецком Дуйсбурге и хочу заплатить стартовый взнос в бельгийских франках. Нет, останавливает меня волонтер, платите в дойчмарках. И все. Никаких возражений. Раз заехал на территорию ФРГ, – будь добр расплачиваться валютой этой страны. Совсем другое дело при регистрации в сопредельных странах. Скажем, заявляюсь я на марафон в голландском Роттердаме и предлагаю для оплаты за участие советские юбилейные рубли. Хорошо, уважительно спрашивает волонтер, а какой курс вашего рубля к нашему гульдену? Я на голубом глазу отвечаю: один советский рубль равняется десяти гульденам! О кей, соглашается голландец и принимает от меня пять новеньких монет в обмен на стартовый пакет. На самом деле рубли не имели никакой стоимости в странах западной Европы. Здесь голландцы отличались от немцев тем, что не выделяли свой гульден на фоне любой другой валюты. Как и бельгийцы со своими франками.

Стартовый взнос

Мы, как советские марафонцы, привыкли участвовать в домашних забегах бесплатно. В капиталистических странах за участие в марафоне нужно было платить. Разумеется, всех топовых марафонцев из СССР освобождали от уплаты стартовых взносов и даже иногда приплачивали им за участие в соревнованиях, не говоря уже о призовых. Таких, однако, были единицы. А с началом перестройки не только мастера спорта, но и многие любители бега ринулись выступать в Европу. И организаторам приходилось также заявлять их на марафоны бесплатно, поскольку у россиян не было такой валюты на руках. И на стартовые 50 дойчмарок можно было семьей в странах СНГ (содружество независимых государств) или в России прожить неделю.

Мак Дональд

Вот уже полгода, как я нахожусь в Западной Германии. Франкфурт-на-Майне. Гуляю по центру города. Зашел в Дойче банк, предъявил социальный чек с паспортом, по которым мне выдали 200 немецких марок. Живем! А вот и Мак Дональд. Надо зайти, перекусить. Съел сэндвич, запил колой. Спустился в туалет. Смотрю: дамская сумочка на полу возле рукомойника. И больше никого в помещении. Подумал: надо осмотреть содержимое. Ага, вот документы, блокнот, связка ключей и прочая косметика. Портмоне! Денег нет ни пфеннига. Сумку украли, а деньги вытащили, догадался я. Тут не надо быть слишком умным, и так все понятно.

Инициатива наказуема

Теперь надо найти хозяйку сумочки и вернуть ей, решаю я. Заодно, лишний раз пообщаюсь с немчурами. Может быть, даже получу вознаграждение за украденную находку. Иду в телефонную будку, звоню по первому номеру из блокнота, и на ломаном немецком объясняю, что нашел сумочку и хочу ее вернуть хозяйке. Мужчина на другой стороне провода соглашается на встречу со мной.

Где? В зале железнодорожного вокзала, предлагаю я. Буду в синих джинсах и куртке, с дамской сумочкой в руках. Буду через час, отвечает немец, назвавшись Куртом. Ну и ладушки! В 14:00 я уже на месте встречи. Чувствую, однако, что‐то не так. Какое‐то напряжение в воздухе. Отмечаю боковым зрением, что сразу четверо мужчин с багажными тачками, причем, пустыми, как бы ни обращая на меня внимания, окружают со всех сторон. Навстречу мне из толпы пассажиров выходит, кажется, тот человек, которому я звонил. И в это же мгновенье, оставив свои тачки, четверо полицейских в гражданской форме бросились ко мне. Я сразу понял, – засада! Щелкнули наручники, и фрицы без разговоров повезли меня в участок.

Гестапо

Там меня принял старший по смене, офицер полиции. Меня обыскали и выложили содержимое карманов на стол. Денег у меня оказалось 190 марок. Офицер отвлекся на телефонный звонок и долго разговаривал с кем‐то. Не весь разговор я понимал, но предположил, что он вел беседу с женщиной, жертвой ограбления. Затем офицер сказал своему подчиненному, что в украденной сумочке находилось 200 дойчмарок. Все сходилось! В помещение зашел еще один полицейский: небольшого роста, коренастый. Он встал нарочито передо мной, достал из кармана кожаные перчатки и стал медленно натягивать их на руки. Мамочки, сейчас начнут бить, решил я. Куда я попал? Гестапо!

В этот момент другой полицейский, который снимал с меня наручники, развернул листок бумаги, лежащий на столе моего содержимого. Прочитал, и протянул старшему по смене. Тот движением пальца остановил коллегу в перчатках и снова взялся за телефонную трубку. Квитанция из банка! Как же я сразу не догадался предъявить им эту квитанцию? Сейчас позвонят в Дойче банк и все выяснят. И, действительно, напряжение спало. Офицер положил трубку на аппарат и сменив интонацию в голосе на дружескую, обратился ко мне:

– Мы проверили. Эти деньги вы сегодня получили в банке, они ваши. Тем не менее, чужие вещи трогать нельзя. Ни при каких обстоятельствах. У нас так не принято.

– Откуда мне было знать, – отвечаю, – у нас это норма, обнаружить пропажу и найти ее хозяина. Так, в прошлом году в Ленинграде я подобрал с проезжей части Московского шоссе водительские права, выяснил номер телефона хозяина, позвонил, встретился, и получил 10 рублей вознаграждения за находку. Можно было, конечно, отнести найденные права в отделение милиции или в ГАИ, но многие советские граждане поступили бы так, как я.

Объяснял я офицеру на ломаном немецком, но он меня прекрасно понял и предложил чашку кофе. На этом инцидент был исчерпан. Через неделю я получил открытку по почте от Курта. Он, как мне показалось, холодным тоном приносил свои извинения за инцидент. Больше я в Германии к бесхозным вещам и на пушечный выстрел не приближался. Но, таким образом, в экстремальной ситуации, новый для меня язык осваивается в считанные недели!

Пиво

Моя матушка три раза приезжала погостить из Даугавпилса в Ахен. На выходные мы с Эриком собирались на очередные соревнования по бегу (на этот раз в соседний Маастрихт) и брали ее с собой. После финиша, как обычно, принимали душ, затем участвовали в церемонии награждения, пили пиво или кока-колу, обсуждали протоколы забега и делились общими впечатлениями. Типичная спортивная тусовка. Купил пиво для матушки и я, но не успел оглянуться, как она опустошила содержимое бокала. Я снова заказал пиво для нее. И опять пиво было выпито почти залпом. Умеем мы пить, русские.

– Матушка, говорю, – никто так здесь не пьет, посмотри по сторонам; люди общаются и опорожняют бокалы маленькими глотками, растягивают таким образом удовольствие, и не собираются напиваться.

Большинство бегунов обходятся одним-двумя бокалами пенного напитка за вечер, не более.

Целуем ручку

Первое время моего пребывания в Ахене я снимал студию с отдельным входом у немецких хозяев двухэтажного особняка семьи Хафенет. Как‐то в день отъезда моей матушки в Даугавпилс, мы разговорились с хозяевами дома возле крыльца. Я переводил сказанное матерью. Неожиданно мать схватила руку хозяина и поцеловала ее! Никак не ожидал подобной выходки от матушки. Понятно, что она хотела поблагодарить хозяев дома, которые предоставляют жилье ее сыну, но и хозяин дома был явно смущен этой выходкой. Откуда у женщины с советским воспитанием такое раболепие перед немцами? Память на генетическом уровне? Пятилетним ребенком во время мировой войны она была в немецком плену и считалась поэтому малолетним узником. Я не стал спрашивать ее, почему она так поступила. Мать есть мать, и не мне делать ей замечания.

Немецкий орднунг (порядок)

Музыкант Валентин из Минска с женой и двумя детьми эмигрировал в ФРГ в одно время со мной и поселился на втором этаже трехэтажного особняка. Немцы очень обрадовались такому соседству. Люди искусства в Германии уважаемы, как и доктора всех мастей. Соседи взялись опекать белорусскую семью. Социальная служба Ахена согласилась не только покрывать расходы на жилье переселенцам, но и выплатила им пару тысяч дойчмарок на косметический ремонт просторной квартиры, а также на покупку мебели. Валентин же посоветовался с женой и первым делом купил дорогой и последней модели компьютер, а мебель подобрал на улице. Увидев это, немцы зароптали. Как так можно? Если деньги выдаются на мебель, то мебель и надо покупать. Все предписания в стране соблюдаются буквально, и покупка дорогого компьютера не входит в предметы первой необходимости. Если ты живешь на социальное пособие, то совершай соответствующие своему статусу покупки и ходи за едой в дешевые супермаркеты; кури дешевый табак, а не дорогие сигареты. За тобой ненавязчиво следят.

Необыкновенная муха

Но настоящий инцидент произошел месяц спустя. Подошла очередь жены Валентина Лилии снова убирать лестницу в подъезде. Была пятница. Лилия то ли забыла, то ли не сочла нужным, но лестницу мыть не стала. На следующее утро соседка, проживающая этажом выше, вкрадчиво спрашивает жену музыканта: а убирала ли она лестницу накануне? – Да, убирала, – ляпнула Лилия. Немка только этого и ждала.

– Неужели? А это что? – протягивает она руку, на ладони которой лежит резиновая муха.

– Я эту муху позавчера положила на лестницу и сегодня утром обнаружила ее на том же самом месте!

Это значит, что подъезд вчера не убирался. – торжествует соседка. Въедливый народ, эти немцы. Лилия чуть со стыда не сгорела.

Замуж

Эрик и Адура

Вместе с моим другом Эриком мы решили открыть брачное агентство в Нидерландах, в местечке Ландграф, в 15 километрах от Ахена. Почему именно в соседней стране? Все просто. Цены на недвижимость там были на порядок ниже, чем в Германии, и меньше бюрократии при оформлении документов. Эрик взял кредит в немецком банке и купил двухэтажный коттедж на оживленной улице. На первом этаже устроили приемную. На двери снаружи собирались установить табличку с названием «Адура». Я занялся доставкой русских невест из Прибалтики, оформляя приглашения для них. В Риге только начали открываться посольства зарубежных стран. Оказалось, что голландского представительства в Латвии еще нет, а немецкое только что открылось.

Граница

И чтобы оформить визы для приглашенных в Нидерланды невест, мне посоветовали обращаться в Финляндию, как ближайшее от Латвии посольство. Пришлось ехать в Хельсинки. Я сел в автобус по маршруту Рига – Таллинн и поехал, не подозревая, какие неприятности меня ожидают. На латвийско-эстонской границе меня развернули обратно: у меня в немецком Reisepass нет эстонской визы на въезд в эту страну. Как же? В кои‐то века на границе Эстонии и Латвии установили шлагбаум! На месте визу оформить оказалось невозможным, даже транзитную. Пришлось возвращаться в Ригу и обращаться в консульство Эстонии, чтобы поставить в мой туристический паспорт транзитную визу. Повертев в руках мой паспорт, служащая вызвала главного консула. Вот он, типичный чиновник советской эпохи! Товарищ! Чванливый, как и многие, наделенные властью, служащие.

– У вас в туристическом документе нет визы на посещение Финляндии, поэтому транзитную визу вы не получите.

– Но мне с этим паспортом не нужна виза в Финляндию, – отвечаю.

– Я ВАМ НЕ ВЕРЮ, ВЫ ЛЖЕТЕ! – выдает чиновник.

Вот это номер! Представить невозможно, чтобы немецкий чиновник подобное произнес. В Германии такой любой чиновник в первую очередь доверяет посетителю, что бы тот ни сказал. И не только чиновник, но и любой немец.

Допустим, говорит далекий от спорта бюргер, что будет через 3 года чемпионом Германии в марафоне, то собеседник не станет крутить пальцем у виска, а воспримет информацию со всей серьезностью. Вдруг, он попадет в аварию, лишится ноги, сядет в коляску и станет‐таки чемпионом на марафоне среди всех инвалидов. Всякое может случиться. Так комфортней жить, если доверять окружающим.

А тут такое! Просто оскорбление! И не станешь же обвинять консула в не компетенции? Наверняка, он таких паспортов еще не видел. Я и говорю:

– Хорошо, может вам следует позвонить коллегам в немецкое консульство и решить проблему с моим паспортом?

– Вам нужно, вы и звоните, – пробурчал консул и удалился.

Я же поспешил за помощью в немецкое посольство, сотрудники которого меня внимательно выслушали и обещали немедленно позвонить эстонскому коллеге. Инцидент был разрешен; мне без дополнительных вопросов поставили необходимую визу. После этого случая я перестал брать гостевые приглашения от голландской стороны, а довольствовался только немецкими.

Впоследствии, из латвийского Даугавпилса я с одной или двумя невестами садился в международный автобус, и мы прямым ходом через Литву отправлялись в Варшаву. Из польской столицы уже поездом ехали в Берлин. Прибыв на место в голландский город Ландграф, девчонкам оставалось ждать своих женихов. Им было все в новинку. Они, чрезмерно накрашенные, как принято среди советских представительниц слабого пола, высовывались из окна на втором этаже конторы и с любопытством наблюдали за посетителями пиццерии, расположенной прямо напротив, а также за проходящими мимо людьми. Коротали время, одним словом.

• Тамара, Лукас, Велимир

Похоже, что жители улицы не на шутку всполошились. Наверняка, подумали они, что тут открылся публичный дом, и сообщили куда надо. Меня и Эрика в конторе в это время не было. Приехала полиция. Девчонок с паспортами забрали в отделение. Визы на посещение Нидерландов у них не было. Стало быть, нарушался миграционный закон. Невестам объяснили, что они в течение суток должны покинуть страну, то есть, вернуться в Германию, и передали их в руки к подоспевшему в полицейский участок Эрику. Итак, выдав только двух девчонок замуж, мы свернули деятельность конторы. Эрик сдал коттедж одной семье из местных жителей.

Фрау Нелли

Фрау Нелли в очках и с пышной копной волос была профессиональной свахой И. Она снимала просторное помещение на одной из оживленных улицах Ахена под вывеской – «Брачное агентство». Как положено, давала объявления в местные газеты и самостоятельно обслуживала клиентов. В основном, лиц мужского пола.

Главной ее задачей было заманить потенциального жениха к себе в агентство и немедленно заключить с ним контракт по принципу: сначала деньги, потом невеста. С невестами было туговато. Немки неохотно шли к ней, а немец приходил какой‐то, скажем так, стеснительный, но, несмотря на это, готовый жениться на гражданке из любой страны остального мира. В цене были и восточноевропейские девушки. Вот, фрау Нелли, имея при себе парочку тайских девушек, показывает их немецким женихам. Клиент в время приходит в агентство и фрау Нелли представляет ему потенциальную невесту.

Знакомит их. А дальше, как получится. Сваха за дальнейшее ответственности не несет. Если отношения между женихом и невестой не складываются, то недовольный немец, бельгиец или турок возвращается в агентство, где ему фрау Нелли предлагает другую тайскую красавицу. И опять же, с небольшой денежной доплатой. Я частенько заглядывал в агентство на чашечку кофе и присматривался к женихам.

Прибалтийские невесты

У меня ситуация после неудачной попытки с агентством в Ландграфе складывалась иначе, и следующим образом. Я больше не открывал и не регистрировал брачную контору, как заведено повсеместно, а занимался, так называемой, «дружеской услугой». Это значит, что я не заключал контрактов с женихами, а брал с них только разницу между стоимостью перелета Рига – Франкфурт и автобусной перевозкой. Привозил или приглашал к себе очередную барышню из латвийского Даугавпилса в Ахен и мы вдвоем занимались поиском подходящего жениха. Сразу по приезду невесты я давал частные объявления в местные газеты от имени очередной невесты с домашним адресом, телефоном и ждали ответных писем.

• Жанна, Марина, Велимир

Уже через день после выпуска газеты к нам приходило с десяток писем. Мы их внимательно разбирали.

Женихи

В приоритете были письма с фотографиями, – немецкий жених должен был понравиться нам обоим. Вот, один голландец написал, что у него 26 детей и приложил фотокарточку, на которой он сидит в окружении многочисленной детворы. Оказалось, что он работает воспитателем в детском саду. Такой рекламный ход подкупал своей оригинальностью. Но вот другой кандидат, баварец, хотя и прислал письмо без фотографии, однако, вложил в него открытый железнодорожный билет первого класса из Ахена до Аугсбурга и обратно. Такое развитие событий нам понравилось, и на этот раз Галина решила съездить к незнакомому человеку. Через два дня она вернулась и заявила, что, несмотря на радушный прием, баварец не пришелся ей по душе и она с ним по-дружески распрощалась.

Интересно, что все девчонки, едва завидев, как я собираюсь на тренировку, изъявляли желание пробежаться вместе со мной. Почему нет? Обувь маленького размера у меня была от бывшей подружки, как и спортивное трико. Конечно, их силенок бежать хватало максимум на два-три километра, после чего мы переходили на шаг.

Манфред и Оксана

Как‐то в одной прачечной я познакомился с Манфредом, типичным Овном. Типичным потому, что он очень любил скоростную езду на японском мотоцикле, и гонял на нем по улицам города, и автобану. Разговорились. 32 года, не женат. Подходящий клиент, подумалось мне. Он был не против русской невесты. Я пообещал ему помочь в этом вопросе. Но типичные Овны не умеют долго ждать, им подавай все и сразу. Не прошло и двух недель с момента нашего знакомства, как он заявился ко мне с парой банок пива.

Оказывается, он через Интернет наладил переписку с русской девушкой Оксаной и пригласил ее к себе в гости. Мне оставалось только поздравить Манфреда. Правда, Оксана проживала в белорусском Могилеве. А еще через две недели Манфред пригласил меня в гости на последний этаж четырехэтажного дома. В квартире он представил меня Оксане. Молодая и красивая. Разговорились за чаем. Я спросил ее о знаке Зодиака. Козерог, ответила Оксана. У меня едва челюсть не отвалилась. Овен и Козерог – совершенно несовместимые знаки. Чтобы они жили в любви и согласии – немыслимо! Конечно, разочаровывать их я не стал. Но уже вечером следующего дня Манфред позвонил мне и попросил подыскать для Оксаны другого жениха.

Конечно, намек был понят. Пусть перебирается ко мне, ответил я, тут всего 15 минут ходьбы по городским улицам. Козерожка, как ни в чем не бывало, прискакала ко мне. Уже на следующий день даем объявление в редакцию газеты по факсу и едем на велосипедах в городской лес на променад.

Марио и Оксана

Через день в почтовом ящике семь писем. Вскрываем.

Вот оно! Письмо из Кельна от врача-гинеколога! Бинго!

Оксана выхватывает из моих рук письмо и прижимает его к груди. Даже не смотрит на остальные конверты. В коротком письме медика номер телефона. Воодушевленные, мы звоним в Кельн. Я представляюсь братом Оксаны, только что прибывшей в Германию из далекой России. Пару слов по-английски говорит Козерожка. Короче, Марио нас приглашает в гости. Дорогу он нам оплачивает – это обязательное условие. До Кельна час езды на поезде. Договариваемся на завтра.

На одной из центральных улиц Кельна на втором этаже современного трехэтажного здания находится Praxis и одновременно жилище гинеколога. Все как в частной клинике. Оксана готова хоть сейчас обследоваться у специалиста-жениха. Зовут его Марио, на вид ему около 40 лет, что совершенно не смущает 22‐летнюю белоруску. Знакомство состоялось. Идем в ресторан отмечать такое событие. Оксана влюблена так, как только могут Козерожки. Марио оказался Рыбой по Зодиаку, – совсем другой коленкор. С большой вероятностью, гармоничный союз, даже если и по расчёту со стороны Оксаны.

Резиновая лодка

Можно утверждать, что русские невесты нарасхват в странах ФРГ и Бенилюкса. Возьмем Ларису. Обыкновенная русская мордашка. Носит очки от близорукости. Немного говорит по-английски. Играет на гитаре и поет. Увидела у меня фотографию американца в форме моряка и сразу в него влюбилась. Джон был клиентом фрау Нелли, которая мне его и сплавила. Ну, как, клиент? У него нет работы, нет денег. Живет в полуподвальной комнатке. Ходит обедать в социальную службу. Разве это жених? У нас уже есть 4 кандидата на знакомство с Ларисой, включая преподавателя местного университета.

Обычно мы делаем так: человек приезжает ко мне, забирает девчонку на целый день, а вечером возвращает. Если появляются обоюдные симпатии, то жених объявляет о намерении жениться. Лариса понравилась двум немцам, голландцу и бельгийцу! Все четверо изъявили желание жениться на Ларисе. Однако, вопреки здравому смыслу она ушла к американцу, который был не в состоянии хоть сколько‐нибудь заплатить за услугу ни фрау Нелли, ни мне. Его даже на социальное пособие не поставили в городе. С какой такой стати?

В данном случае пара русская-американец не имела никаких перспектив в Германии. Джону нужно было искать зажиточную немку-спонсора. А Ларисе выбирать из местных. Но она твердила, что влюблена, и ничего слушать не хотела. Почему Джон не устроился на работу в Мак Дональд – непонятно. Дома же, у Джона, за неимением ванны или душевой кабинки, Лариса купалась в надувной резиновой лодке; только весел не хватало! Спустя месяц их союз ожидаемо распался, и Лариса исчезла из горизонта. Скорее всего, вернулась домой, в Латвию.

Елена и Рафаэль

А вот Елену я познакомил с водителем автобуса Рафаэлем, курсирующего по маршруту Ахен и бельгийский Эйпен. Оксана ему очень понравилась, но он по-джентельменски просил меня предоставить ей возможность выбора, познакомиться с другими мужчинами. Мне Оксана доверительно сообщила, что еще до нашего знакомства вела переписку с одним русскоязычным немцем, который приглашал ее в гости, в Гамбург. Меня это сразу насторожило. Именно в Гамбурге находится городской район Reeperbahn («улица красных фонарей»), куда со всей Европы съезжаются любители «ночных бабочек». Именно там работают многие девушки из Восточной Европы, которых заманивают в свои сети сутенеры. Чистый бизнес! Проституция там процветает.

• Елена, Рафаэль

Сутенер

Недаром Гамбург является Водолеем, выступающим, как правило, за свободные любовные отношения. Я объяснил Оксане, что ее там ожидает, если она решится самостоятельно туда поехать. И предложил ей следующее: послать туда почтовую карточку с приглашением заехать к нам в гости, в Ахен. И что вы думаете? Прошла неделя, а ожидаемый гость из Гамбурга так и не явился, даже не прислал открытку, что было бы весьма уместным. Рафаэль же окружил Елену таким вниманием, что покорил ее сердце. Они расписались и сыграли свадьбу в Даугавпилсе, а через год у них появился на свет наследник. Единственная закавыка состояла в том, что Елене, проживающей теперь в бельгийском Эйпене, кроме немецкого пришлось изучать и валлонский язык.

Голая правда

Но были невесты из Даугавпилса себе на уме. Симпатичная Диана в своем городе была любовницей главного редактора местной газеты, который и попросил меня забрать ее в ФРГ. Работы и денег для молодежи в лихие 90‐е в Латгалии (восточная часть Латвии) катастрофически не хватало. Каждый крутился, как мог. И как осуждать девчонок, если они хотят быстрых денег и независимости? Диана в Ахене сама нашла себе подходящего партнера и начала свою деятельность «бабочки». Я попытался было ее вырвать из цепких лап сутенера, и незамедлительно обнаружил в своем почтовом ящике записку с угрозой разобраться со мной. Записку я отнес в полицию и там мне объяснили, что, если девушка добровольно занимается проституцией, то это ее полное право, и не стоит вмешиваться в ее личную жизнь. Да, это сказывается мое советское воспитание, – наставлять окружающих на путь истинный. Одна из латвийских невест, как только оказалась в Германии, выдала мне такую правду-матку:

– Я не хочу зависеть от какого‐то немецкого мужа. Пока я молода и востребована, то буду заниматься проституцией для себя и моих родителей на безбедную старость. Деньги не пахнут. Я хочу зарабатывать много и немедленно, даже не зная толком ни одного иностранного языка.

Ирина из Вологды

С Ириной я познакомился возле главпочтамта в Ахене. Она была в коротком ситцевом платьице с точеной фигуркой. Разговорились. Я пригласил ее в гости, в пяти минутах ходьбы. Она согласилась. Вообще, у немцев категорически не принято, чтобы девушка пошла в гости к незнакомому мужчине. Но Ирина – особый случай. Она не стала мне рассказывать, что работает на голландской стороне «ночной бабочкой», а просто у нее есть спонсор, один «дедушка», как она его называет, который ежемесячно переводит на ее счет 5.000 гульденов. Переводит для того, как я понял, чтобы Ирина не занималась проституцией. «Дедушка» непростой. Владеет сетью аптек в Нидерландах! Раз в неделю она с ним встречается, – это единственное условие их взаимного договора.

Мы с Ириной стали друзьями по телефону. Хотя и так виделись по несколько раз в неделю (чаще я заходил к ней в гости), но наши телефонные разговоры были ежедневными, всегда ближе к полуночи, и длились по 2–3 часа. Немцы экономят на всем и не позволяют себе долго болтать по проводной телефонной связи, – это влетает в копеечку. Платит же всегда тот, кто первый позвонит. Но и другая сторона понимает, что не надо злоупотреблять длинными разговорами, и также стремится сворачивать затянувшийся диалог. Ирина же сознательно тратила только на телефон до 300 дойчмарок в месяц, чтобы слышать от меня ласковые слова, типа, «сладенькая», «ягодка». Нам было о чем посплетничать! В прошлой жизни мы были друзьями, военными высокого ранга. Сменив свой пол, после очередного перерождения, она быстро нашла своему телу применение, стала без раздумий им торговать.

• Ирина, Велимир

– Скоро выйду я замуж, и будут у меня здоровые дети, – со смехом уверяет окружающих Ирина. Оптимизма по жизни и азарта в различных играх ей не занимать. Настоящий мужик в юбке! Поэтому у нас были чисто платонические отношения. Такое возможно. Ирина как в воду глядела. Не успел я переехать на постоянное место жительства в Лондон, как Ирина выскочила замуж за англичанина, который открыл собственный паб (пивную) в голландском городе Керкраде, и родила ему сына.

Наташа и хозяин фабрики

Женщина, лет 35, сидела на лавочке возле фонтана на привокзальной площади. Внутренний голос сообщил ей, что следует приехать в Ахен и прямо на станции дожидаться встречи. К ней подойдут. Это, конечно, авантюра! Всего неделю назад она приехала в немецкий город Юлих из Казахстана по приглашению неизвестной мне русскоговорящей свахи.

В этот день я купил на вокзале спортивный журнал «Спиридон» и неспешно двинулся в сторону дома. Мое внимание привлекла эта женщина именно тем, что вопросительно заглядывала в лица всем, проходящим мимо пассажирам. Здесь так не принято. Приезжая из Восточной Европы, подумалось мне, вполне возможно, что русская. И я не ошибся; обратился к ней на своем родном языке. Такое тоже не принято в Германии, но что тут поделаешь. Наташа обрадовалась: вскочила со скамейки и первым делом протянула мне удостоверение члена союза художников России. Тоже непонятный ход! Художник должен ассоциироваться, прежде всего, со своими работами, а не с корочками. Как и в спорте. Удостоверение мастера спорта России ни о чем не говорит в Германии, потому что непонятно, за какие заслуги оно получено в далекой для немцев России, а считается только звание чемпиона и призера своей страны.

Наташа приехала в Ахен не с пустыми руками. При ней был увесистый рулон холстов – картины собственного изготовления. Из сбивчивого монолога я понял, что ей негде остановиться и предложил поселиться у меня. Свои картины Наташа привезла на продажу. Я согласился помочь ей и в этом. Сначала позвонил моему другу в Бельгию, который немедля приехал и купил для себя одну из восьми картин. А уже вечером, после моего звонка, за нами заехала на шикарном автомобиле жена хозяина текстильной фабрики, и отвезла нас к себе домой.

Мы познакомились с хозяином, и я взял на себя функции переводчика. За большим круглым столом стоял русский самовар и мы вели оживленную беседу. Затем перешли к картинам. Из оставшихся семи миллионер выбрал пять и заплатил за каждую 1.000 дойчмарок. Приобретенные картины, и другие произведения искусства, как мне стало известно позднее, не подлежат конфискации даже в случае полного банкротства их обладателя. К примеру, недвижимость можно потерять, а вот картины не уйдут под опись, даже если будут стоить миллионы. Затем супруги сделали Наталье предложение: написать картину с панорамным видом их приусадебного участка.

Я взялся было за поиски жениха для Наташи, но ее сердце уже было занято одним немцем, с которым она познакомилась сразу по приезду в Германию. Да и замуж, видимо, она не очень торопилась. Ей хотелось продолжать работать. Она накупила красок, кистей, холстов и других принадлежностей. В свободное время Наташа с помощью маятника и листа ватмана с нанесенным на него алфавитом общалась с духами. Меня это не пугало. Все люди искусства имеют тонкую душевную организацию, а также связь с потусторонним миром, за что психиатры частенько вешают на них ярлыки – шизофрения.