Текст книги "Последний отбор. Смотрины для строптивого принца"

– Достаточно, – прервала кандидатку в невесты ее величество. – Не пристало юным скромным девушкам слишком расхваливать своего избранника.

Смотреть на лицо Савиллы без куска шоколада я бы никому не посоветовала, до сих пор мне не доводилось увидеть разом столько кислоты. И как-то невольно потянуло взглянуть, как воспринял это Ренд.

Он сидел за одним столом с судьями, но умудрился устроиться с краю и чуть позади важных, как индюшки, фрейлин. И, почти полностью спрятавшись в тени их причесок, небрежно крутил в руках излюбленный бокал, даже не глядя по сторонам.

Вот в этот миг я сделала сразу два неожиданных открытия и на несколько минут опешила, не зная, как поступить. Похвалить себя за наблюдательность или отругать за то, что не догадалась раньше проверить его высочество добытым у Гиммо амулетом. С его помощью даже с моими слабыми ментальными способностями в ауре Ренда ясно виделось багровое свечение злости. Пожалуй, даже бешенства, как будто на него вышел десяток кабаняк, а лучник еще не успел вернуть себе истраченные болты.

Такое иногда бывало: хотя собирал он снаряды не руками, а заклинанием призыва, но каждый раз обратившаяся в бегство стая монстров уносила в своих спинах намертво застрявшие стрелы.

Но второе открытие оказалось еще более ошеломительным. Ренд вовсе не пил вино, прикладывая губы к бокалу, да и не бокал это был, а особый обучающий амулет. Такие можно достать в цитадели, но обычно их создавали в виде браслетов, книг или вееров. И выдавать тайну подобных вещиц настрого запрещено. Поэтому я поспешила отвести от него взор и задумалась, пытаясь угадать, какие науки изучает на балах наш непостижимый командир. И каких вершин достиг в этом деле?

Про соперниц я тоже не забывала, но наблюдать за ними с каждой минутой становилось все скучнее. Уже четвертая кандидатка отчеканила сказанное Савиллой с почти правдоподобной уверенностью, но вредный камень снова порозовел. Впрочем, теперь он краснел регулярно, словно стыдился за устроенное девушками представление. Хотя я вполне понимала их расчет.

Ведь если камень у всех окрашен одинаково, значит, проигравших сегодня не будет. Ну или королева добавит мне каверзный вопросик и добьется своей цели – навсегда выставить меня из королевского дворца. А мне будет жаль лишь одного: она никогда не узнает, что в этом наши желания полностью совпадают.

Но пока этого не случилось, я намерена изо всех сил бороться за овечку, покорно идущую на заклание.

Карлотта и Аленсия оказались единственными, кто меня порадовал, потому что не повторили ни одного слова из речи Савиллы.

Карлотта посетовала, что не имела возможности часто встречаться с его высочеством, но слышала о нем много положительного и потому решила попытать счастья. А Аленсия, скромно опустив глазки, призналась, что надеется найти в принце мужчину, который заинтересуется ею самой, а не приданым. И амулет им поверил, порозовев почти незаметно.

– Леди Элгиния Горензо!

Едва не пропустив обращение старшей фрейлины, я поспешила подняться с кресла, как все остальные кандидатки до меня.

– Ну и какие качества привлекли вас в моем сыне? – высокомерно осведомилась ее величество, с легким, почти незаметным пренебрежением.

Лучше бы она этого не делала. Такие змеиные выпады из-под гнилого пня мгновенно пробуждают в моем сердце тот самый боевой настрой, который два года назад привел меня на базу.

– Даже не знаю, какие выбрать… – краем глаза поглядывая на коварный артефакт, произнесла я, – боюсь что-либо пропустить. Но главное, думаю, все же талант лидера. Райвенд – прирожденный командир, ответственный и рассудительный. Это же качество не позволяет его высочеству совершать опрометчивых поступков. Но вместе с этим талантом нельзя не назвать другие его достоинства. Такие как обостренная внимательность и неусыпная бдительность, быстрота поиска единственно верных решений и полнейшая ответственность за них, хладнокровие и чуткая забота о друзьях. Рядом с ним можно не опасаться нелепых случайностей и незамеченных ловушек.

– Первое место в этом конкурсе получила леди Элгиния, – резко поднявшись с места, с самым непререкаемым видом объявил принц, сделал пару шагов, обернулся к Стайну и холодно добавил: – Второе разделили между собой леди Карлотта Исхарт и госпожа Аленсия Селонте. Всех остальных можно выгнать.

– Но ваше высочество! – воззвала королева к спине уходящего сына. – Ведь она не назвала правильно ни одной черты вашего характера!

– Как выяснилось, к моему прискорбию… – На мгновение приостановившись, Ренд в упор глянул на мать и холодно процедил: – Ваше величество абсолютно меня не знает.

Он уже давно ушел, а королева все сидела с каменным лицом, не в силах сказать хоть слово, и в ее бледной, лишенной магического ореола ауре бушевали оранжевые языки жгучей обиды.

Мне было по-человечески ее жаль, но душой я была на стороне напарника, унесшего в сердце острую боль, а в душе – горечь внезапного разочарования. Самого страшного, на мой взгляд, – ведь скорбел он по искренности материнских намерений.

– Судьи постановили, – спасая королеву, объявил Стайн, пошептавшись с соседями, – пожелания его высочества принять во внимание как соответствующие истине. И первое место в конкурсе откровений присудить леди Элгинии Горензо, а второе – Аленсии Селонте. Третье призовое, дающее в следующем испытании право остаться на смотринах в случае поражения, получает Карлотта Исхарт. Остальные кандидатки в невесты по правилам должны были бы все вместе покинуть королевский дворец, но мы посовещались и решили дать девушкам еще один, последний, шанс. Но в другой раз надейтесь на свои силы, юные леди, прощать обманы мы больше не намерены.

Королева покинула гостиную первой, так и не сказав ни слова, но брошенный в меня полный ненависти взгляд подтвердил нехорошие подозрения. Сегодня я приобрела смертельного и могущественного врага, но это я бы пережила. Гораздо хуже другое: теперь ее величество постарается вбить стальной клин в нашу и так уже треснувшую дружбу с Рендом.

И вот это оказалось неожиданно больно до слез. Поэтому я поспешила уйти, но направилась не в свои покои, а к бабушке Манефе.

– Бедная женщина, – выслушав меня, вдруг скорбно вздохнула старушка. – Даже короли не зачарованы от самой страшной боли – потери сыновней любви. Ну и дочерней тоже, но девочки обычно мягче. Хотя всякие бывают. И знаешь, что самое ужасное, Гинни? Она ведь любит его значительно больше, чем Альгерта. Наследником больше занимался король, в год научил плавать, в два – лазить по веревочной лестнице, а в три посадил на коня. Ютенсия почти не видела сына и всю любовь отдала Райвенду. Ему ни в чем не было отказа, любые прихоти исполнялись мгновенно, за ним ходили по пятам толпы нянек. Ему дарили хорошеньких кудрявых щенят, котят, белок и прочую живность. Наряжали в кружевные рубашечки и розовые бархатные штанишки, а на шею повязывали яркие банты. Он рос очень ласковым и любознательным ребенком и больше любил слушать сказки, чем бегать со сверстниками по парку. И Ютенсия, как и многие до нее, уверовала, что младший сын всегда будет таким: кротким, тихим и покорным, как живая кукла. Не знаю, сам он додумался или кто надоумил, но лет в семь Райвенд взбунтовался. Королева попыталась его уговорить, потом, рассердившись на непривычное упрямство, на день лишила сказок. В ту же ночь младший принц сжег в камине все кружевные рубашки вместе со штанами и бантами и вышел утром в столовую в старой одежде брата. Вещи были потрепанны и слегка великоваты, но снимать их мальчишка отказался наотрез. И этот каприз не прошел за день или два, как рассчитывала ее величество. Она еще надеялась его переупрямить и, когда Райвенд уснул, послала слуг подменить обноски на новенькие наряды. Однако лазутчиков настигла кара. Настроенный на охрану вещей амулет полил их каким-то зельем с невыносимо мерзким запахом. Как вскоре выяснилось, без помощи магистров отмыть его невозможно. Больше никто из слуг не рискнул вторгаться в покои мальчишки, а вскоре и король заметил наконец сидевшего за столом оборвыша и решил выяснить, в чем дело. Вот с того дня игрушку у королевы отняли, и отец взялся за обучение сына мужским забавам. Скакать, рубить, стрелять…

– Но она ведь не сдалась окончательно? – подозрительно уставилась я на бабушку.

– Разумеется, нет. Ведь она его обожала как любимое развлечение, как редкую зверушку. Скрепя сердце приняла все изменения в жизни сына и начала новую осаду, более тонкую и незаметную. Повара готовили на завтрак его любимые блюда и ставили поближе к вернувшемуся с пробежки принцу, вещи ему по-прежнему шили лучшие портные, но теперь чутко выслушивали все указания его высочества. А книги стали толстыми и красочными приключенческими романами, бередящими мальчишечью душу историями о подвигах отважных героев. Ну и, как водится, дома их всегда ждали преданные матери.

– Откуда ты все это знаешь? – изумленно смотрела я на Манефу.

– Так твои бабушка с дедушкой непременно приглашали нас с мужем на все празднества, и хотя ходили мы не так часто, но сплетни и новости я всегда слушала очень внимательно. Ну не танцевать же нам было с лордами?

Глава десятая

Стай появился в моем будуаре точно в назначенный час, и я сразу шагнула к нему, истово желая хоть на несколько часов оказаться подальше от этого дворца.

Одного дня с лихвой хватило, чтобы раз и навсегда понять, насколько не для меня здешняя жизнь. После обеда, на котором не было ни королевы, ни старшей фрейлины, претендентки на меткие руки и язвительный характер Ренда заметно ожили. Осмелели, разговорились и по горло накормили меня бессмысленными рассуждениями и сплетнями.

Ну, разумеется, доверием они прониклись не сразу, а лишь узрев, как рядом со мной уверенно усаживаются Карлотта и Аленсия. Обе считались завидными невестами, и остальные девушки откровенно искали их дружбы. Хотя и мои родители тоже были далеко не бедными, а право числиться знатными особами получили, как и все маги, перейдя на третью ступень мастерства. Ну а я – по наследству, и скоро надеюсь и сама достичь третьей ступени, Стай уже подал представление в верховный совет. Но теперь меня это радует только как возможность получить доступ к изучению более сильных и, как следствие, опасных заклинаний и ловушек.

А вот прежние мечты о месте придворного мага одного из герцогов или об открытии собственной мастерской артефактов вдруг резко выцвели, потеряли вкус и притягательность, как подсохшие в вазе вчерашние пирожные. Мне больше не хотелось придумывать эскизы украшений и радовать заказчиков оригинальным размещением защитных чар. Наслушалась сегодня пренебрежительных отзывов о леди Модене, моей второй наставнице, учившей меня законам созидательной и целительной магии.

Среди моих собратьев она считалась непревзойденным мастером-артефактором, умудрявшимся заложить полноценную защиту в скромное колечко с тремя камушками всего лишь изменением плетения их оправы и добавлением рун. А девушки искренне сетовали, что в ее амулетах оформление не соответствует содержанию. Как выяснилось, все они гонялись за изделиями Фугниса, в которых сияли гроздья самых дорогих камней.

– По крайней мере, знаешь, за что отдал деньги, – с видом знатока вещала завзятая модница Кетсия Глошант, – и не стыдно надеть хоть в гости, хоть на прием. А леди Модена слепит побрякушку, на какую и вор не польстится, а дерет как за алмазное колье.

Мне в тот момент хотелось смеяться в голос над откровенной глупостью этих суждений. Ведь наставница именно этого и добивалась: сделать амулеты неинтересными для воришек и действенными при настоящей угрозе. Но я сумела смолчать и вскоре сбежала с посиделок, придумав какую-то вежливую причину.

– Подождем Райвенда, – неожиданно остановил меня учитель. – На его покои придворный маг сегодня намотал целую сеть дополнительных щитов. Не менее десятка амулетов активировал. Принц, конечно, мог бы их снять, но я отсоветовал. Хочу взглянуть, какой новый трюк они придумали.

– А мне и смотреть не нужно, – развеселилась я, вспомнив подслушанные днем шепотки, – и так знаю. Они считают, что по ночам он ходит ко мне.

– И ты говоришь об этом так спокойно? – Магистр заинтересованно приподнял бровь.

– А я должна кричать? Топать ногами, биться головой о стену? Признавайся, Стай, сейчас ты меня проверял? Тебе ведь прекрасно известно, что в этих слухах нет ни грана правды. И самому Ренду тоже это известно. Еще Эсту, Альми, бабушке, леди Калиане и моим родителям. В общем, всем самым близким и дорогим мне людям. А мнение сплетниц, считающих поделки Фугниса лучше творений леди Модены, волновать меня не может.

– Совсем? – В его голосе было сомнение, но в глазах таился смех.

– Да. Я сегодня, пока слушала, как они с огнем в глазах обсуждали, какого цвета наряды будут модны этой осенью, приняла решение. Как только выпихну бедную Савиллу с этого проклятого отбора, сразу уйду жить на Харгедор.

– И оставишь принца на растерзание кандидаткам?

– Претенденткам. И не пытайся запутать меня, Стай. Ты и сам сегодня слышал, как Ренд при всех им отказал, лично меня после таких слов через минуту во дворце не было бы. И никакие щиты не смогли удержать. А они рады, что вы продлили им агонию, и каждая строит хитроумный план, как поймать принца в свои объятия.

– А я счастлив, – серьезно, торжественно и чуточку грустно возвестил наставник, – что ты все понимаешь, правильно рассуждаешь и не поддаешься влиянию чужих авторитетов. И значит, я не ошибся, рекомендовав совету перевести тебя в штатные спасатели цитадели. Работа обычным свободным наемником для твоего уровня уже мелковата.

– Но я ведь не могу уйти от напарников, – предупреждающе заявила я, не спеша радоваться этой, несомненно, замечательной новости.

– Эстен получит такое же предложение. – Учитель помолчал и суше закончил: – А вот принцу придется сначала уладить свои личные дела. Спасатели должны приходить на дежурство хорошо отдохнувшими и спокойными, полными сил и энергии. А у него пока вся жизнь – испытание. Похлеще, чем у претенденток.

– Стай, это неправильное решение. И я никогда на него не соглашусь. Во-первых, бросить Ренда одного в такой момент – не просто жестоко, это подлость. А во-вторых, разбить сложившуюся тройку – большая глупость, и ты не можешь этого не понимать. Спасатели должны быть сильнее тех, кто не справился с заданием.

– Значит, пока остаетесь в наемниках, – безразлично пожал плечами наставник и вдруг замолчал, прислушиваясь к чему-то, недоступному мне. – В спальню! Раздевайся и в постель. Живо! К тебе идет проверка. Походные вещи сложи сюда…

Он выхватил из кармана редчайшую вещицу – безразмерный кошель – сунул в руки и почти силой выставил меня из будуара.

– Я поставлю тут защиту, но задержит она их минуты на две, поспеши! – донеслось из-за закрывающейся дверцы.

Исполнять его приказ мне не хотелось. Более того, просто противно было хитрить и прятаться, подобно мелкому воришке. Но привычка сначала повиноваться учителю, а потом начинать сомневаться и возмущаться взяла, как обычно, верх. Ибо не раз была проверена делом.

И через две минуты я уже лежала в постели в самой закрытой и целомудренной из своих сорочек, а все вещи, какие можно было принять за броню или неподобающие скромной леди одеяния, прятались в кошеле.

Короткий, вкрадчивый стук раздался как раз в тот момент, когда мне удалось распустить косу и бросить шпильки на столик трюмо.

Я еще раздумывала, пора мне «просыпаться» или рано, как грохот вылетевшей двери решил этот вопрос за меня.

– Кто там? – с нарочитым испугом вскрикнула, вскочив с постели, и бросилась в будуар. – Что тут происходит?!

И замерла, пораженная представшим передо мной зрелищем. Ну и глубиной неприятия наставником подобных выпадов королевы. Иначе он не стал бы закрывать вход в мои покои смоляной сетью такой мощности, какую обычно ставят на самых неуловимых воров и бандитов.

Невидимые нити магической паутинки становятся черными и липкими, как свежая смола, едва в них попадется добыча. И чем больше пойманная жертва сопротивляется и машет руками, тем сильнее запутывается в тянущихся за пальцами жидких нитях, прилипающих ко всему, чего коснутся.

Сбросить эту пакость не так-то просто, она держится на коже и одежде еще с час после отмены заклинания. Но что смешнее всего – снимать сеть должен тот, кто ее поставил.

– Немедленно… – ее величество взмахнула руками, и через ее лицо протянулось несколько новых клейких полос, – уберите эту гадость! Какое вы имели право притащить ее в мой дом?!

Мне еще не удалось открыть рот, чтобы ответить королеве, а разум уже уловил в ее словах по меньшей мере два нарушения общепринятых правил проведения смотрин. И гостеприимства заодно.

Желание немедленно ринуться на помощь делегации, с упорством самоубийц запутывающихся в паутине, исчезло так же мгновенно, как и возникло. Я повернулась к ним спиной, накинула прихваченный по пути капот, прошла к креслу и спокойно в нем устроилась.

– Элгиния! – воззвала ко мне леди Оттавия, первой сообразившая, что руганью меня не пронять. – Вы поступаете неэтично по отношению к ее величеству… и к нам!

– В чем вы видите неэтичность? – учтиво осведомилась я, показывая готовность побеседовать с ней на эту тему.

В моей душа крепла уверенность, что Стай откуда-то присматривает за происходящим и не придет на помощь дамам и стоящему за их спинами придворному магу до тех пор, пока сам не сочтет нужным.

Тлибер зло скривился и поспешил ответить за фрейлину:

– В том! Вы живете во дворце, а не в харчевне, и должны вести себя учтиво, а не как последняя распутница!

Я изумленно глядела на низенького, толстого мужчину с комично поджатыми, пухлыми, как переваренные вареники, губами и пыталась сообразить, какой из моих поступков можно назвать развратным.

– Доказательства! – Голос Стайна обрушился на мага, как шквалистый ледяной ливень – на пышный куст черемухи.

Всего мгновение, и вместо гордо задравшего голову откормленного боевого индюка передо мной оказался трусливо дрожащий ощипанный цыпленок.

– Н-но в-вот… – начал заикаться Тлибер, выпучил от натуги глаза и смолк.

– Вас давно приглашали, – с ядовитой любезностью сообщил ему учитель, – в гости. Невежливо так долго игнорировать просьбу человека, который за вас поручился.

Магистр открыл портал и как пушинку зашвырнул туда толстячка. И почему-то я не сомневалась, что с этого момента должность придворного мага можно считать свободной.

– Но он мой маг! – забыв про смолу, негодующе уставилась на Стайна королева. – Вы не имеете права куда-то отправлять человека, который служит королеве!

– Он прежде всего служит цитадели, – безапелляционно отрезал учитель, – и не имеет никакого права нарушать наши внутренние законы ради тех, на кого работает по контракту. И один из этих постулатов известен всем. Ни один из нас не должен ни в чем прилюдно обвинять собратьев. Все спорные вопросы и недоразумения между магами разбирает совет верховных магистров цитадели. А теперь я, как наблюдатель за соблюдением правил смотрин, в которых участвуют магини, должен спросить ваше величество, чем вызван ваш ночной визит в покои к претендентке?

– Она поставила на меня ловушку! – Отвечать честно ее величество явно не желала.

– Нет, это не так, – твердо сообщил Стай. – Ловушку делал я.

– Зачем? – раздался хорошо знакомый мне голос, и из сумрака галереи в полосу света шагнул Ренд.

Принц был полностью экипирован для отправки на базу и держал на поводке Боя.

– Ловлю злостного очернителя доброго имени своей ученицы, – жестко отчеканил магистр. – Грязные слухи, которые вот уже несколько дней ползут по дворцу, бросают тень не только на меня и на ваше высочество, но и на всю цитадель.

– Что?! – Принц изумился так искренне, что мне стало ясно – эта новость явилась для Ренда полной неожиданностью. – И о чем «щебечут» знатные бездельницы?

Последние слова он произнес, в упор уставясь на мать, но она гордо задрала вверх нос с оскорбленным видом уверенного в своей правоте человека.

– Оттавия! – рявкнул его высочество тем тоном, который обычно не предвещал ничего доброго приближающимся монстрам. – Если сейчас я не услышу чистосердечный ответ на свой вопрос, то не постесняюсь применить к вам слово господина.

Услыхав это обещание, я легкомысленно хихикнула. Это право – потребовать откровенного признания у любого подданного – было даровано королям в древности и поддерживалось фамильными амулетами. Но не применялось, если мне верно помнится, уже лет триста.

Однако старшая фрейлина явно считала иначе и сделала отчаянную попытку сбежать. Наивная – удрать от двух решительно настроенных боевых магов смог бы только щитовик с моим опытом. А ей, не имевшей в арсенале ничего, кроме пары безвкусно аляповатых амулетов работы Фугниса, не стоило и пытаться.

Леди Оттавия поняла это почти в тот же миг, как ощутила на своих руках невидимые воздушные путы и приняла единственно верное решение.

– Но при чем тут я? – горячо возмутилась она. – Об этом говорят все кому не лень! И ее компаньонки подтвердили, что каждую ночь юная леди сбегает на свидание к двоим мужчинам сразу. Разумеется, ее величество не могла не проверить этих слухов. Это святая материнская обязанность – уличить блудницу в распутстве и оградить сына от ее грязных посягательств! Вашему высочеству нужна девушка чистая, скромная, строгих правил, ведь ей когда-то придется стать королевой!

На Райвенда словно бочку помоев опрокинули. С минуту он не мог найти ни одного подходящего слова, в прищуренных глазах застыло искреннее потрясение, а твердо очерченные губы искривила горькая обида.

Едва заметив это не свойственное нашему командиру выражение, я поспешила отвести от него взгляд и теперь рассматривала лицо королевы, на котором цвела уверенность человека, только что совершившего великое благодеяние. И ожидающего за это по меньшей мере признания, почитания и похвалы.

– Прежние компаньонки леди Элгинии за ложь, подлость, воровство и грязные интриги уже наказаны по справедливости и будут остаток жизни отрабатывать содеянное зло нелегким, но благородным трудом, – отчеканил Стай строго, как стоящий на кафедре судья.

– Вы просто пытаетесь прикрыть свою любимицу! – Не выдержав, ее величество стрельнула в магистра полным ненависти взглядом.

– Вы неверно понимаете отношения между магистром и его учеником, – холодно отбрил Гесорт. – Но оправдываться перед вами я не намерен. И не обязан. Но о том, какую роль вы играете в травле невинной девушки, каждый день защищающей жизнь вашего сына, немедленно поставлю в известность верховный совет цитадели и независимых советников.

– Сначала докажите мне, что она так уж невинна! – едко бросила королева, презрительно выделив последние слова.

– Докажем, – вдруг жестко усмехнулся Ренд и строго глянул на меня: – А ты почему до сих пор не одета? Мы и так опаздываем.

– Но… – заикнулась я, покосилась на кротко помалкивающего учителя и решительно встала с кресла. – Там переоденусь.

– Интересно, – ядовито прошипела Ютенсия, – где это «там»?

– Сейчас узнаете, ваше величество, – многозначительно пообещал Гесорт.