Текст книги "Пусси Райот. Подлинная история"

Живи на Красной

«В тюрьме учишься сдерживать и чувствовать все свои желания – желания материальные, как и жажду человеческого общения и тепла тоже приходится контролировать, – пишут девушки из СИЗО журналисту Ксении Леоновой. – Нужно стать аскетом – и тогда те скупые контакты и вещи, проникающие в тюрьму, будут дарить большую радость. Это настоящая школа аскетизма, а Pussy Riot всегда стремились к аскетизму. Он прочищает сознание. Мы блюдем тюремный социализм, всеми дачками делимся и все наши вещи считаем общими вместе с нашими сокамерницами. Так что остается только желание быть, развиваться и отдавать, делиться. Хочется тюремных экстазов, озарений, откровений о свободе, несвободе и о том, что же из них все-таки нужнее человеку для развития. Хочется жадно думать, чувствовать – ведь за отсутствием внешнего развивается бешеная внутренняя жизнь».

В этих письмах, переданных из тюрьмы через адвокатов и знакомых, девушки подробно рассказывают о своих тюремных буднях. Но в разговоре с любым современным художником никогда нельзя быть уверенным, что собеседник не играет смыслами и не высмеивает – тебя, себя, саму ситуацию. Непонятно, иронией или нет являются их рассказы о тюремной еде: «Во-первых, необыкновенно вкусен знаменитый тюремный хлеб. О нем еще Достоевский в «Записках из Мертвого дома» писал – за 150 лет в русской тюрьме даже вкус хлеба такой же, это вечная стабильность русской жизни – даже вкус хлеба не может измениться. Во-вторых, макароны с мясом – макарон с таким невероятно специфическим вкусом на воле нет шанса отведать. Их нельзя назвать невкусными – у них именно крайне специфический, переходящий в экзотический вкус. Возможно, здесь виноваты какие-то отходы, добавляемые вертухаями-поварами в тюремную подливку – московской гламурной кухне здесь есть чему поучиться. В-третьих, славится среди арестантов гороховая каша. Особенно когда она без прожилок буйволятины. Кашу эту обожают тюремные коты».

Во время прогулок в тюремном дворе размером два на четыре метра, пишут арестантки, на них снисходили откровения: «Сидеть в тюрьме – это особый труд. Крестьянский. Рабочий. Мы теперь стали гораздо яснее ощущать славный махновский лозунг: «С угнетенными против угнетателей – всегда!» И будем об этом писать книжки. Для тех, кто в тюрьме пока еще не сидел. Для тех, кто не знает, что такое месяцами засыпать и просыпаться под переклички вертухаев и лязг открывающихся тяжелых дверей».

В тюрьме достаточно времени, чтобы читать книжки. «На одну из нас недавно произвел хорошее впечатление перечитанный «Дар» Набокова. Предложения у этого американского писателя похожи на ракушки с завитками, а в тюрьме это очень приятно. В плане чтения СИЗО помогает упорядочить мысли и предыдущий опыт, а сжатое время, предоставленность самому себе как бы ускоряют результат и его появление на бумаге. Жаль только, что все бумаги и дневники – все личное в любой момент могут забрать и прочесть – и так уже много раз происходило. И нечего, и некому возразить – шмон и обыск, а ты бесправен. Ну и, конечно же, в тюрьме приятно перечитывать самую махровую диссидентскую и революционную классику – Чернышевского, Солженицына».

Они не добивались славы, уверяют участницы Pussy Riot. «Погруженный в творчество человек получает колоссальное удовлетворение не от направленных на него софитов, но от понимания того, что его идеи заставляют людей задумываться и меняться. Только это, а не вспышки фотокамер, и приносит настоящее удовольствие. Мы в тюрьме, и на наших судах количество одних только фотокорров переваливает за сотню, а портреты солисток с пафосными подписями появляются в изданиях, которые вообще никогда не пишут о России. Но подлинное удовольствие мы получаем каждый раз, когда кто-то где-то на Земле, в Сызрани, Саратове, Берлине или Мельбурне надевает на голову цветную балаклаву или скандирует: «Живи на Красной!» Для этого не нужна личная слава, но нужен наш образ!»

Путин, по мнению девушек, тоже собирательный образ – но образ зла, «который был поставлен провидением для контроля над нашими степями, лесами и тундрами в нулевые для того, чтобы к десятым наконец-то взрастить на этих просторах боеспособное и зрелое гражданское общество, которое научится отчаянно драться за свои ценности и цепляться зубами за свои интересы. А если отвлечься от демонической роли ВВП по воспитанию активистов и политически сознательного поколения, то Путин – всего лишь серенький мышонок-шпион из мультфильма, что провел юность невзрачным микроагентом в затхлой советско-немецкой провинции, ненавидимый местными жителями как заграничный шпик. Лучше всего про Путина сказал Петя Мамонов в далеком 2007 году: «А Путин – он маленький, худенький, чё он может?» Вот эта неспособность делать добро и привела к тому, что Путину и его друзьям с горя остается только воровать в астрономических масштабах. Ну надо же чем-то себя утешить».

Встаньте на лавочку, вас не видно

20 июня к полудню у Таганского суда собирается больше ста человек: журналистов, сочувствующих и противников – узнать, оставят ли Толоконникову, Самуцевич и Алехину в тюрьме еще как минимум на месяц. У забора слышна перепалка с приставами:

– Вы должны обеспечить открытость суда! Это закон!

– Закон не закон, там места нет.

– А в Басманном организовывали видеотрансляцию.

– Так у нас не Басманный.

Кто-то ходит в толпе и раздает свистки сторонникам Pussy Riot. Начинают свистеть. Кому не досталось свистка, кричат: «Позор!» Полицейские задерживают пятерых. Самый известный в стране экозащитник Евгения Чирикова на камеру поет: «Богородице, Дево, Путина прогони!» Полицейский в мегафон вяло просит освободить проезжую часть. Машины по Марксистскому переулку едут с трудом: никто специально не перекрывал улицу, но на тротуаре все не помещаются. Из иномарки выглядывает женщина в темных очках: «А что такое? Кого судят? А, этих девочек», – вздыхает она. Пожилая пара пытается пройти домой через территорию суда – их отправляют в обход.

Мускулистый парень со слоганом «Русский – это сила» на футболке рывком отбирает у сторонника Pussy Riot плакат, через пару секунд вокруг образуется клубок из телекамер, микрофонов, айпэдов: из желающих разнять и желающих присоединиться к драке. Еще через полминуты все участники потасовки сидят в автозаке.

На другом конце улицы бабушка с иконой у груди спорит с кучкой молодежи, кто правильно верит в Бога. «Они оскорбили наши чувства и должны быть наказаны!» – настаивают молодые люди. «Иисус завещал прощать своих врагов», – отвечает бабушка. Появляется человек в костюме и ярко-голубых мокасинах – он юрист и готов всем здесь объяснить, почему Pussy Riot должны сидеть: «Они совершили акт вандализма».

«Постойте, вандализм – это когда что-то было испорчено», – поправляют юриста из толпы. Через минуту оказывается, что сидеть они должны только потому, что надругались над чувствами верующих.

– Когда я прихожу в церковь, я смиренно стою, крещусь и молюсь.

– Вот и они помолились.

– Это неправильная молитва.

– Так пусть их судит Бог, а не вот этот суд.

– Нет, они должны быть наказаны, я юрист…

Бородатый человек рассказывает камерам, что православие у нас – «государствообразующая религия», а значит, действия Нади, Кати и Маши нужно квалифицировать как попытку свержения строя.

В зале суда душно и тесно, журналисты задевают друг друга камерами, широкоплечий пристав грубо просит не стоять в проходе – хотя стоять больше негде. «Так, освободили коридор!» – расталкивают всех приставы. Вводят Надю, она растерянно улыбается, заходит в клетку, садится, ищет знакомые лица, машет друзьям, улыбается Пете. «Вы что-нибудь хотите передать тем, кто снаружи?» – спрашивают из зала. Надя отвечает: «Возлюби врага своего». Рассказывает журналистам, что сотрудник Центра «Э» предлагал всем трем девушкам признать все обвинения в обмен на «легкий» приговор – три-четыре года тюрьмы.

Верзилов в перерыве заявляет журналистам, что было две экспертизы акции в храме – обе никакого экстремизма не нашли. «Тогда следствие заказало третью, и та в рекордные сроки нашла все признаки, которые нужны были обвинению. Стали узнавать, кто эксперты, – один оказался православным патриотом, который заявлял, что с девушками надо поступить как при Иване Грозном». Судья Коновалова оставляет Толоконникову под арестом до 24 июля.

Следующей судят Катю Самуцевич.

– Встаньте на лавочку, вас не видно совсем! – кричат ей фотографы.

– Что вы можете передать тем, кто вас поддерживает?

– Только благодарность. Я прошу поддерживать и тех, кто стал политзаключенным, а не только нас.

– Отойдите от клеточки! – требует пристав.

– На время приговорчика. Это он как бы добрый, – иронизирует писатель Дмитрий Быков. – А потом будет арестик.

Судья монотонно зачитывает материалы следствия. Адвокат Виолетта Волкова просит заменить меру пресечения на любую другую: «Самуцевич была взята под стражу не сразу – ее вызывали на следственные действия, и она являлась. Если бы она хотела скрыться, она бы это сделала. Уничтожить доказательства, находясь на свободе, Самуцевич уже не сможет. До ареста она не предприняла никаких действий по давлению на свидетелей. Следствие цинично заявляет, что в тюрьме спасают ее от посягательств других граждан. Давайте сразу дадим пожизненное – будем ее всю жизнь охранять».

Самуцевич тоже продлевают арест до 24 июля.

– Кать, письмо получила? – кричит отец, пока ее выводят. Она успевает кивнуть.

На улице в это время задерживают тех, кто в знак поддержки Pussy Riot загримировал лицо под балаклаву. А на выходе из зала суда плачет актриса Чулпан Хаматова, тоже пришедшая поддержать девушек.

Вводят Машу Алехину. Она держит в руках Библию. Она единственная, кто попросил выдать ей копии протоколов всех заседаний суда по их делу. «Я ознакомилась с обвинением: там в каждом слове по три ошибки», – заявляет она. Как и другие девушки, улыбается собравшимся, даже когда судья зачитывает приговор: оставить под стражей до 24 июля. А напоследок произносит: «Мне жаль жить в стране, где беззаконие прикрывают судебной мантией».

Адвокат Николай Полозов рассказывает журналистам, что Алехину заставляли признать вину, угрожая в противном случае лишить свиданий с ребенком. «Она не общественно опасный, а общественно полезный человек», – возмущается адвокат. В деле есть документы, которые это подтверждают. Так, «Гринпис» «высоко оценил ее вклад в борьбу за спасение Утриша, а православное общество «Даниловцы» подтвердило, что Маша занималась рисованием с психически больными детьми, и дало ей положительную характеристику».

Мимино

В апреле в Таллине проходит концерт в поддержку арестованных участниц Pussy Riot – его даже посещает президент Эстонии Тоомас Хендрик Ильвес. Концерты в поддержку группы идут в Берлине, Париже, Нью-Йорке, Лондоне, Праге, Ливерпуле, Мельбурне, Вашингтоне… За девушек вступается Адам Горовиц, основатель Beastie Boys, и иконы чешского протеста 1980-х The Plastic People of the Universe. Культовая группа Anti-Flag исполняет панковский кавер на все тот же панк-молебен, но по-английски: «Holy Virgin Mary, drive Putin out».

27 июня около ста российских звезд подписывают обращение в Верховный суд РФ и Мосгорсуд в защиту группы Pussy Riot с требованием прекратить уголовное преследование. Среди подписантов оказываются Андрей Макаревич, Евгений Хавтан, основатель «Браво», и даже Валерий Меладзе и Рома Зверь. Еще раньше за Pussy Riot заступались солист «ДДТ» Юрий Шевчук, Глеб Самойлов, Александр Липницкий, основатель «Звуков Му». Группа «Барто» записывает кавер-версию на панк-молебен. Интернет-звезда рэпер Сява выкладывает в сеть клип «Малява Pussy Riot» (в котором рифмуется неверно произнесенное название: «Ааа, Пуси Риот – за решеткой вас ждет период»).

А 3 июля группа Pussy Riot выступает на концерте группы Faith No More в Москве в поддержку Нади, Маши и Кати. Растянув на всю сцену транспарант «Таганский суд. Четвертое июля. 13:00», они декламируют: «Женщины не сдаются, потому что каждый безумный шаг кремлевских сексистов приближает их конец! Послезавтра, в среду 4 июля, трех девушек будут снова судить в Таганском суде! И мы призываем всех прийти к суду и поддержать плененных Путиным феминисток!» После этого солист и клавишник Faith No More надевают балаклавы и исполняют свой главный хит «We Care A Lot».

«Майк Паттон, солист группы и величайший в музыкальном мире экспериментатор, и Билли Гоулд, басист и духовный лидер Faith No More, были взбешены тем, что в России можно сесть в тюрьму за исполнение в церкви антиправительственной песни, – рассказывают солистки Pussy Riot в интервью Slon. – Приехав в Москву, Майк, Билли и команда связались с нами через друзей, и вместе мы решили устроить выступление на эмоциональном пике концерта, в самом конце, перед вторым выходом Faith No More на бис».

Зал в шоке. Сначала никто не понимает, что происходит, некоторые кричат «Россия без Путина!» и «Свободу Pussy Riot!». Среди фанатов английской группы находятся и недовольные. По словам солисток Pussy Riot, владельцы клуба Stadium Live, где проходит концерт, всеми правдами и неправдами пытались заставить Faith No More отказаться от совместного выступления. Сперва давили на жалость Майка Паттона и менеджмента группы, объясняя, что владельцев клуба посадят, а Stadium Live закроют. Затем, чувствуя, что артистов не разжалобить, стали говорить, что «шоу будет немедленно прекращено, если со сцены прозвучат политические высказывания». Но ничего этого не происходит.

4 июля у суда снова толпятся сторонники и противники панк-группы. Сторона обвинения заявляет, что подсудимые и их адвокаты нарочно затягивают время ознакомления с материалами дела. «За месяц я ознакомилась с двумя томами дела, мне нужно еще время, потому что для меня это жизненно важно. На ознакомление с остальными томами мне нужно еще где-то полтора месяца», – поясняет суду Толоконникова.

Судья уходит подумать, а журналисты просят Надю показать наручники. «Чего их показывать, в наручниках в России может оказаться каждый». Ее спрашивают, какие условия в камере. «Нормальные, как в тюрьме». Судья возвращается и объявляет: знакомство с документами необходимо закончить до 9 июля. «Все. Правосудие по делу Pussy Riot закончено», – разводит руками адвокат девушек Марк Фейгин. Все три арестованные объявляют голодовку (которую через несколько дней прекратят из-за ухудшения самочувствия).

Тем временем у стен суда кричат: «Прогони!», «Россия без Путина», «Долой полицейское государство». Несколько активистов устраивают перформанс: залезают в клетку, прикованную к светофору. Противники пытаются поджечь плакат в руках у защитников панк-группы. Молодая активистка Татьяна Романова подходит к ним и спрашивает, зачем это делать. Завязывается спор о религии, Таня произносит: «Бог простит всех». Один из «православных», Сергей Якимов, с размаху бьет девушку в челюсть. Ей вызывают «скорую», врачи диагностируют сотрясение мозга, подвывих челюсти и смещение нескольких зубов.

Студент МГИМО Дмитрий Цорионов раз за разом приходит к суду, чтобы проскандировать «Всякая власть от Бога!» и пообещать вечные мучения в аду тем, кто поддерживает Pussy Riot. Блогеры называют таких людей «православными активистами», но им самим такое определение не нравится. «Мы себя называем гражданскими активистами, – говорит Цорионов. – Мы действуем независимо, церковь не несет за нас ответственности. Мы, конечно, сами глубоко верующие православные христиане, но наша задача шире – строить гражданское общество».

Он и его соратники подали иск – хотят, чтобы любую символику Pussy Riot признали экстремистской, то есть разжигающей религиозную рознь, и запретили. А пока этого не сделал суд, они готовы сами ходить по улицам, кафе, вокзалам, ловить людей в футболках «Free Pussy Riot!» и снимать с них эти футболки прямо на месте. «Если человек делает преступление – вот убийца замахнулся ножом, – вы сначала его схватите, а потом уже будете в суд подавать. Сначала надо пресечь зло», – объясняет «гражданский активист» Андрей Каплин. Он говорит, что ему звонят «сотни людей со всей России» и благодарят.

11 июля Верховный суд РФ отказывается рассматривать обращение деятелей культуры: документ неправильно оформлен. В тот же день другие знаменитости, в том числе главный тренер сборной команды России по художественной гимнастике Ирина Винер, певицы Тамара Гвердцители и Надежда Бабкина, режиссер и актриса Вера Глаголева, чемпион мира по шахматам, депутат Госдумы Анатолий Карпов и лидер мотоклуба «Ночные волки» Александр Залдостанов, выступают с осуждением и Pussy Riot, и коллег, их поддержавших.

В конце июля солист Red Hot Chili Peppers Энтони Киддис выступает в Москве и Санкт-Петербурге в майке с надписью «Pussy Riot». Художник Петр Павленский зашивает рот нитками и выходит к Казанскому собору с плакатом «Выступление Pussy Riot было переигрыванием знаменитой акции Иисуса Христа (Мф. 21:12–13)». Опальный бизнесмен, бывший владелец компании «Евросеть» Евгений Чичваркин, обращаясь из Лондона по видеосвязи к делегатам молодежного форума «Селигер-2012», вступается за девушек. Оставшиеся на свободе участницы группы раздают интервью ведущим иностранным изданиям, таким как The Guardian.

30 июля премьер-министр Дмитрий Медведев призывает спокойно относиться к разбирательству по делу Pussy Riot. «Разве есть приговор? Его нет, – говорит Медведев. – Идет следствие. В некоторых странах за подобные действия ответственность была бы существенно более строгой. Не говоря уже, что в определенных политических условиях такая деятельность могла закончиться весьма печально для тех, кто ее осуществлял, находясь в пределах храма, не важно, кстати, какой конфессии».

Наконец следствие по делу Pussy Riot завершается, и уголовное дело передается в Хамовнический суд. Именно в этом суде проходил второй процесс над Михаилом Ходорковским и Платоном Лебедевым. Там же снималась сцена суда из советской комедии «Мимино».

Мы, православные, не злопамятные

Суд начинается 30 июля. Теснота, духота, давка, журналисты задевают друг друга камерами, приставы ворчат и отталкивают журналистов от «аквариума», где сидят Алехина, Самуцевич и Толоконникова. Кто-то лезет на подоконник, чтобы открыть окно. «Аквариум» охраняет спецназовец с автоматом и ротвейлер. Судья Марина Сырова готовится допрашивать потерпевших. Это женщина лет шестидесяти, похожа на школьную учительницу, пахнет советскими духами, носит массивные серьги.

Прокурор озвучивает претензии к арестованным. Толоконникова, Самуцевич и Алехина, «нанося значительный урон священным ценностям христианского служения и посягая на сакраментальность церковного таинства, не реагируя на призывы свечницы храма прекратить святотатство, незаконно проникли в огороженную часть храма, предназначенную для совершения священных религиозных обрядов, чем кощунственным образом унизили вековые устои Русской православной церкви. <…> Желая нанести еще более глубокие духовные раны православным христианам, разместившись на возвышенности перед иконостасом в алтарной части храма, встав на специальное место, предназначенное для чтения текста Священного Писания, произнесения церковных молитв и проповедей, соучастницы сняли с себя верхнюю одежду и остались в крайне непристойном для подобного места виде. Затем Самуцевич расчехлила электрогитару, а Толоконникова включила фонограмму с заранее подготовленной песней оскорбительного и богохульного содержания для православных верующих граждан. Продолжая грубое нарушение общественного порядка, девушки в течение минуты по мотивам религиозной вражды выкрикивали бранные фразы и слова, оскорбляющие верующих, а также прыгали, задирали ноги, имитируя танцы и нанесение ударов кулаками».

Адвокат Виолетта Волкова в суде зачитывает отзыв Надежды Толоконниковой на обвинительное заключение: «”Богородица, Путина прогони” отразила настроение миллионов россиян, возмущенных поддержкой Церковью власти. Мы даже не думали, что наши действия в храме могут всерьез оскорбить и обидеть. Наша этическая ошибка заключалась в том, что мы позволили привнести разрабатываемый нами жанр политического неожиданного панк-выступления в храм. Но мы даже не думали тогда, что для кого-то наши действия будут оскорбительны».

Надя утверждает, что их акция была политической и художественной и ничьи религиозные чувства задеть они не хотели. «Говорить, что 40 секунд пошатнули вековые устои – полный абсурд, – заявляет Маша Алехина. – Мы забрались на амвон по незнанию церковных правил, пяти месяцев в СИЗО для ознакомления с этими правилами вполне достаточно», – говорит она. «Балаклавы являются частью атрибутики группы и никакой функции ухода от ответственности не несли», – подчеркивает Катя Самуцевич.

Входит первая потерпевшая – Любовь Сокологорская, свечница храма Христа Спасителя, седовласая бабушка с тихим голосом и жалобным лицом.

– Скажите, пожалуйста, вы являетесь православной верующей? – спрашивает прокурор Василий Никифоров, полноватый мужчина лет тридцати, с тихим голосом. Лица зрителей и адвокатов вытягиваются от удивления, кто-то в зале присвистывает: это светский суд такие вопросы задает?

– Да, я являюсь православной верующей и православной христианкой, – отвечает Сокологорская.

– Скажите, пожалуйста, соблюдаете ли вы все каноны православной христианской веры, соблюдаете ли вы посты? – продолжает Никифоров.

– Да. Я стремлюсь соблюдать все каноны, соблюдаю посты уже не первый год, – отвечает потерпевшая.

– Скажите, пожалуйста, что в вашем понимании, в понимании вашей веры означает Бог? – продолжает прокурор.

– В понимании моей веры Бог – это вся суть, все мы по образу и подобию Божьему. К этим заключениям я пришла не просто так, изучая вообще себя и то, как может измениться человек при стремлении в лучшую сторону. Мое глубокое убеждение, что источник всех изменений – Господь Бог.

– В зале присутствует дама, которая постоянно говорит. Не мешайте, пожалуйста, вести процесс! – раздраженно вставляет судья. – Так, источник всех изменений – это?

– Господь Бог. Могу пояснить. – Сокологорская откашливается. – Что касательно нашей православной веры, милость Божья в таинстве раскаяния от тех грехов, которые мы совершаем. Это полная противоположность самолюбви. Таинство раскаяния – по-другому говоря, освобождение от всех страстей, которыми мы заражены.

Допрос продолжается. Сокологорская сообщает в ответ на вопросы обвинения, что движения девушек на алтаре были «бесовскими дрыганиями». Говорит, что моральный вред ей был нанесен такой, что боль не утихает до сих пор – а прошло почти полгода. На вопрос защиты Сокологорская отвечает, что не слышала слов «Путина прогони!», а слышала только хулу на Господа и патриарха Кирилла – но воспроизвести ее тоже не может: «Я стояла и усиленно молилась, чтобы услышать как можно меньше этих слов. Слово «патриарх» точно звучало. А у нас патриарх один».

Суд приглашает второго потерпевшего – активиста «Народного собора» Дениса Истомина. Это высокий сильный мужчина с цепочкой на шее. «Я пришел в храм к 11:20 и увидел, как служащая храма подбежала к охранникам за помощью, – вспоминает он события 21 февраля. – Я зашел и увидел, как при входе во Врата четыре девушки в масках и яркой одежде совершали хаотичные движения, имитирующие удары. В момент, когда я вошел, охранник пытался выпроводить одну из девушек. По-моему, это была Толоконникова».

– Оскорбило ли выступление девушек ваши религиозные чувства? – спрашивает прокурор.

– Да, я не отношу себя к сентиментальным людям, но это событие очень задело мои чувства, до слез.

– Можете ли вы конкретизировать, какие слова произносились именно в храме? – спрашивает адвокат Волкова.

– Нет, не могу, но я не слышал слова про власть, только хулу на Господа и Церковь.

– Вы даете показание, что вы видели, как меня уводили? Скажите, я сопротивлялась? Сколько понадобилось времени, чтобы довести меня от солеи до ворот? – спрашивает Истомина Маша Алехина.

– Я уже точно не помню, – разводит он руками. – Я не злопамятный – мы, православные, все такие.