Текст книги "Как я изобретал мир"

Глава 2
Армия

После тяжелого расставания с родным домом, обожаемой, уже начинавшей болеть из-за бесконечных забот и тревог матерью и толпой повисших на моей шее братишек и сестренок отец отвез меня в Шверин, откуда я и начал пешее путешествие. Перейдя прусскую границу, я продолжал путь по прямой пыльной дороге через бесплодную, пустынную песчаную равнину, как вдруг меня охватило чувство страшного одиночества, которое усиливал печальный контраст с пейзажами моей родины.

Перед моим отъездом к отцу пришла делегация, состоявшая из самых уважаемых крестьян деревни, чтобы просить не отсылать «такого хорошего мальчика» голодать в нищую Пруссию, мол, и дома еды для меня предостаточно. Крестьяне не могли взять в толк, что за песками на прусской границе также существуют плодородные земли. Несмотря на мое твердое решение самостоятельно пробить себе дорогу в этом мире, в тот момент мне показалось, что крестьяне были правы и я шел навстречу безрадостному будущему. Так что мне было в утешение встретить по дороге бодрого образованного молодого человека, который подобно мне, с ранцем за спиной, держал путь в Берлин. Там его уже знали, и он предложил мне отправиться вместе с ним на постоялый двор, который очень расхваливал.

Это был постоялый двор для пуговичников, в нем я и провел первую ночь в Берлине. Хозяин скоро понял, что я не отношусь к кругу его обычных постояльцев, и подарил мне свое расположение. Он защищал меня от насмешек молодых ремесленников, а на следующий день помог разузнать адрес моего дальнего родственника, лейтенанта фон Юэ, служившего в конногвардейской артиллерии. Кузен Юэ дружески принял меня, но чуть не лишился чувств, узнав, где я остановился. Он тут же отправил денщика с поручением забрать мой ранец с постоялого двора и снять номер в маленькой гостинице на Фридрихштрассе, а также вызвался после необходимого обновления моего гардероба сопровождать меня с визитом к тогдашнему командующему инженерным корпусом генералу фон Рауху.

Генерал решительно отговорил меня от моего намерения, так как в то время вызова в Артиллерийскую и инженерную школу ожидало такое количество авантажеров[20]20
  Авантажер – первое звание для кандидатов на присвоение офицерского звания в прусской армии. После вступительного испытания кандидат зачислялся на военную службу в качестве авантажера, имея статус рядового солдата. – Примеч. пер.


[Закрыть], что ближайшие четыре-пять лет я мог даже не надеяться попасть туда. Он посоветовал мне пойти в артиллерию, чьи кандидаты посещали ту же школу, что и инженеры, но имели намного больше шансов. Так что я решил попытать счастья в артиллерии и, поскольку в конной гвардии мест не было, отправился пешком в Магдебург в превосходном расположении духа и с рекомендательным письмом от отца лейтенанта фон Юэ, полковника в отставке фон Юэ, к командиру третьей артиллерийской бригады полковнику фон Шарнхорсту.

Полковник, сын известного организатора прусской армии, поначалу также грозил мне большими трудностями, заметив, что число желающих получить чин офицера очень велико и что из пятнадцати молодых людей, уже записавшихся на вступительный экзамен, он сможет взять только четверых лучших. В конце концов он сдался моим просьбам и пообещал допустить к испытанию, если его величество король соблаговолит разрешить иностранцу служить в прусской армии. Ему явно пришлась по душе мои открытые, решительные манеры, но определяющим, возможно, послужило то обстоятельство, что из моих бумаг он узнал, что моя мать была урожденной Дейхман из поместья Поггенхаген, граничившего с имением его отца.

Так как вступительный экзамен был назначен лишь на конец октября, у меня оставалось еще три месяца на подготовку. Поэтому я опять же пешком отправился в имение моего дяди в Роден на северном склоне Гарца и провел там несколько недель в общении с родственниками, среди которых особое впечатление на меня произвели две хорошенькие и милые взрослые дочери дяди. Я с удовольствием принимал их воспитательные заботы о молодом, еще несколько неотесанном кузене. Затем я вместе с кузеном Луи Сименсом[21]21
  Луи Сименс (1819–1892) – двоюродный брат Вернера, сын его дяди. Саксонский землевладелец, после продажи имения жил в Дрездене, принимал участие в создании спиртометра, для производства которого в 1872 году вместе с Вернером основал фирму Gebr. Siemens & Co.


[Закрыть], который был младше меня на несколько лет, уехал в Гальберштадт, где начал упорную подготовку к вступительному испытанию.

Экзаменационная программа, врученная мне полковником фон Шарнхорстом, внушала большие опасения. Кроме математики требовалось еще знание истории, географии и французского языка, а эти предметы преподавались в Любекской гимназии весьма поверхностно. Заполнить пробелы за пару месяцев было очень нелегким занятием. К тому же у меня отсутствовало освобождение от воинской службы в мекленбургской армии, из которой меня должен был выкупить отец, и разрешение короля на службу в Пруссии.

В середине октября я, исполненный забот, вернулся в Магдебург, где так и не нашел ожидаемого из дома письма с необходимыми документами. Когда в назначенное время я, тем не менее, собрался идти на экзамен, то к моему большому радостному удивлению встретил по дороге отца, который сам приехал в Магдебург на двуколке, чтобы вовремя доставить мне бумаги, так как почта в те времена работала слишком медленно.

Экзамен уже в первый день оказался для меня более чем удачным. В математике я решительно опередил всех четырнадцать конкурентов. В истории мне повезло – я получил удовлетворительный балл. В современных языках я хотя и был слабее других, но мне засчитали лучшее знание древних языков. Гораздо хуже дело обстояло с географией; я скоро заметил, что большинство знали ее намного лучше меня. Но и тут мне помогло очень удачное стечение обстоятельств.

Экзаменатором был капитан Майникке, имевший славу весьма ученого и при этом оригинального человека. Он считался большим знатоком токайского вина[22]22
  Токайское вино – десертное вино из белых сортов винограда, выращиваемое в Венгрии. – Примеч. пер.


[Закрыть], как я узнал позднее, и, наверное, именно это побудило его спросить нас, где находится Токай. Никто не знал, и это его очень рассердило. Я был последним в очереди, и тут, к счастью, вспомнил, что однажды токайское вино прописывали моей больной матери, называя его также венгерским. На мой ответ: «В Венгрии, господин капитан» лицо его просияло, и с возгласом: «Ну, господа, уж токайское вино теперь вы будете знать!» он поставил мне высший балл по географии.

Таким образом, я попал в число четырех счастливчиков, лучше всех сдавших экзамен, но мне нужно было еще четыре недели с беспокойством ожидать королевского разрешения на воинскую службу. Однако когда оно пришло в конце ноября, я опять не мог сразу начать учиться, так как родился 13 декабря 1816 года, то есть мне еще не было восемнадцати лет. Но я получил специального экзерцирмайстера[23]23
  Экзерцирмайстер – наставник из числа унтер-офицеров, занимавшихся военной подготовкой рекрутов. – Примеч. пер.


[Закрыть], нещадно муштровавшего меня, одетого в гражданскую одежду, на площади перед Магдебургским собором.

Ваше королевское величество, великий герцог!

Всемилостивейший государь!

Всенижайше осмеливаюсь просить Ваше королевское величество всемилостивейше повелеть выдать моему второму сыну, Эрнсту Вернеру Сименсу, семнадцати лет от роду, разрешение на службу в прусских инженерных либо артиллерийских войсках, между тем как я обязуюсь выполнить все те необходимые условия, которые Ваше величество соблаговолит мне поставить.

Вышеупомянутый юноша обладает большим рвением и талантом к математике, и мне совершенно невозможно обеспечить ему подобное образование иным путем. Для его приема на службу необходимо предоставить до первого октября сего года Ваше королевское разрешение. Осмеливаюсь заметить, что неисполнение его желания уничтожит все надежды продвижения в избранном им поприще, вдобавок будут потеряны бесценные годы, засим мне не остается ничего другого, как в уповании на милость Вашего величества надеяться на Ваше всемилостивейшее высочайшее соизволение.

Покорный слуга Вашего королевского величества

К. Ф. Сименс

арендатор Менцендорфа

написано в Менцендорфе, 1 сентября 1834 года

Мои успехи скоро принесли мне расположение сурового артиллериста, и только одно доводило его почти до отчаяния – мои от природы сильно вьющиеся светло-русые кудри, ни за что не желавшие подчиняться военному уставу, который требовал гладко прилизанных у висков волос. Однажды во время проверки капитан получил выговор за неряшливую прическу рекрута, и с тех пор на мне ставились все возможные эксперименты, чтобы, по крайней мере, немного скрыть эту оплошность. Лучше всего для этого подходили мутные осадки популярного тогда пива Magdeburger Bräuhahn. Поэтому мне нужно было приносить с собой бутылочку-другую, из которых мне доставались, к сожалению, только те самые опивки. После многократного применения этой жидкости наконец-то удавалось гладко пригладить волосы, но через некоторое время они поднимали бунт, и непокорные локоны предательски выбивались из гладкой прически именно на проверках, к вящему ужасу артиллериста.

Несмотря на связанные с этим временем огромные трудности, а также грубое и, казалось бы, суровое обхождение экзерцирмайстера, я до сих пор вспоминаю это время с большим удовольствием. Грубость – это манера, не имеющая ничего общего с желанием оскорбить. Поэтому она не принимается близко к сердцу, а, напротив, несет в себе нечто освежающее и стимулирующее, если воспроизводится с юмором, что почти всегда имело место в ставших известными образчиках воинской грубости. Вне службы грубость забывается, и в свои права вступает ощущение товарищества. Именно это чувство, пронизывающее всю прусскую армию от короля до рекрута, создает строгую дисциплину, делающую переносимыми беды и лишения, часто лежащие на грани человеческих способностей, и образует с ней прочную связку и в радости и в горе. Поэтому долго служившим солдатам, как правило, тяжело найти себя в штатской жизни, им не хватает этой бесцеремонной грубости на дружеской основе.

После шестимесячных экзерциций[24]24
  Экзерциции – специальные военные упражнения для обучения строевому делу или владению оружием. – Примеч. пер.


[Закрыть] наступило торжественное событие – посвящение в артиллеристы. Что за возвышенное чувство – вдруг командовать сотнями людей и согласно уставу принимать от них честь! Затем наступила очередь конной артиллерии, а вслед за ней интересное упражнение в стрельбе, при выполнении которого я впервые осознал свое техническое дарование, так как мне казалось само собой разумеющимся то, что большинству понять было сложно. Наконец, осенью 1835 года пришел долгожданный вызов в Соединенную артиллерийскую и инженерную школу[25]25
  Артиллерийская и инженерная школа. Соединенная артиллерийская и инженерная школа в Берлине была создана 13 июля 1816 года, сразу же после окончания освободительных войн. Ее задачей было высшее научное образование офицеров артиллерии и инженерии на основе опыта, почерпнутого в войне против Наполеона. Кроме военных дисциплин читались лекции по математике, физике, химии, географии, черчению и французскому языку. Теоретическая часть дополнялась упражнениями и посещениями мастерских, лабораторий, складов и т. д. Полный курс обучения был рассчитан на три года. С 1831 года кроме кандидатов в кадровые офицеры к обучению были допущены и унтер-офицеры. Преподавательский состав комплектовался из офицеров и штатских. Школа имела библиотеку, насчитывавшую 4500 томов, а с 1831 года – дополнительно ценную коллекцию химических и физических приборов.


[Закрыть], что означало исполнение моего сокровенного желания – изыскать возможность изучить необходимые мне науки.

Три года, проведенные мной с осени 1835 года по лето 1838 года в Берлинской артиллерийской и инженерной школе, я отношу к счастливейшим в моей жизни. Жизнь с товарищами одного возраста и одних устремлений, совместное обучение под руководством опытных учителей, среди которых я могу назвать хотя бы математика Ома[26]26
  Мартин Ом (1792–1872) – автор нескольких фундаментальных учебников по математике, брат физика Георга Симона Ома, в честь которого названа единица измерения электрического сопротивления.


[Закрыть], физика Магнуса и химика Эрдмана, чьи занятия открыли для меня новый, интересный мир, сделали это время необычайно увлекательным. Кроме того, я обрел в своем сослуживце Вильяме Мейере[27]27
  Вильям Мейер (1816–1868) – армейский товарищ Вернера фон Сименса. С 1855 года и до последних дней жизни являлся главным инженером и доверенным фирмы Siemens & Halske. Имел большие заслуги перед компанией за практическое и организационное воплощение проектов строительства телеграфных сооружений.


[Закрыть] настоящего друга, с которым меня отныне связывали глубокие, искренние чувства до самой его смерти. Еще в Любекской гимназии у меня была попытка создать такой близкий дружеский союз. Я полагал, что нашел настоящего друга в лице одного из одноклассников, но когда однажды я зашел навестить его, тот велел передать, что его нет, хотя я прекрасно видел, что он был дома и прятался от меня. Это показалось мне таким непростительным предательством искренней дружбы, что я с глубокой болью вырвал его из своего сердца и в дальнейшем так и не смог побороть себя, вернув ему дружеское расположение.

С Вильямом Мейером я познакомился в конной артиллерии в Бурге, куда он был откомандирован еще до меня. Это был человек с малопримечательной внешностью, он ни в чем не был выдающимся либо талантливым, но имел ясный ум и уже тогда нравился мне своей прямой, открытой натурой, неподдельной искренностью и надежностью. Мы внутренне сроднились в школе, жили и учились вместе, позже снимали общую квартиру и продолжали эту традицию везде, где позволяли обстоятельства. Наша дружба и тот случай, когда я в самом начале обучения возмутился «произволом фенрихов»[28]28
  Фенрих – приравнивается к званию сержанта. Здесь: курсант последних курсов военной школы. – Примеч. пер.


[Закрыть] и это привело к дуэли со старшим спального помещения, в которой моим секундантом был Мейер, имели странные последствия: почти во всех стычках, произошедших в школе за первый год, нас с Мейером выбирали секундантами противных сторон.

Эти дуэли только в некоторых случаях заканчивались серьезно, зато оказывали очень полезное воздействие в том плане, что вырабатывали вежливость в обхождении между молодыми людьми. Наш курс стал первым, в котором ограниченное число авантажеров после достаточно строгого вступительного испытания отправилось на год в армию, а затем было откомандировано в школу. Раньше различия между кандидатами в офицеры и унтер-офицеры не существовало. Часто только по прошествии нескольких лет службы, частично проведенных в казармах, самые способные или же получившие наилучшие рекомендации кандидаты посылались в военную школу. Грубоватый тон разговоров, оставшийся у молодых курсантов после долгого общения с необразованными товарищами, прекрасно и моментально лечился в дуэлях.

Лейтенантский патент

Поскольку их королевское величество король Пруссии, наш всемилостивейший государь и господин, пожаловали портупей-фенриху[29]29
  Звание портупей-фенриха приравнивается к званию портупей-прапорщика или подпрапорщика в русской армии. – Примеч. пер.


[Закрыть] третьей артиллерийской бригады Эрнсту Вернеру Сименсу чин младшего лейтенанта, назначили на должность и прикомандировали к упомянутой бригаде, постольку, исполняя высочайшую волю и в силу данного патента, оный обязуется впредь верой и правдой служить Его королевскому величеству и королевскому дому; сообразно чину достойно принимать и исполнять свое служение, денно и нощно, усердно и добросовестно выполняя воинский долг и приказы командования; мужественно и безупречно вести себя во всех имеющих место быть военных кампаниях, а также получает право пользоваться всеми подобающими данному чину правами и привилегиями. Высочайшей милостью данный патент выдан за собственноручным подписанием Его величества с приложением королевской печати.

Совершено и дано в Берлине,

сентября 29-го дня 1837 года

Трехлетнее пребывание в школе прошло для меня без особых происшествий. Хотя я очень страдал от приступов болотной лихорадки, а также несколько месяцев провел в лазарете из-за травмы голени, мне счастливо удалось сдать все три экзамена на звание фенриха, офицера и, наконец, офицера артиллерии, пусть и не на отлично. Я с величайшим усердием вызубрил необходимые для этих экзаменов предметы, чтобы потом еще скорее их позабыть, а затем посвятил все имеющееся в моем распоряжении свободное время любимым наукам: математике, физике и химии. Любовь к данным наукам осталась для меня неизменной на всю жизнь и явилась основой моих дальнейших успехов.

Какова же была мое ликование, когда по окончании школы я и мой друг Мейер получили четырехнедельный отпуск на родину. Мои братья и сестры, число которых к тому времени достигло уже десяти, а также мои родители едва могли меня узнать. Вся деревня вместе с ними радовалась возвращению «мосье» (традиционный титул придворных особ). Мне вспоминаются действительно трогательные сцены встречи со славными жителями нашей и окрестных деревень, которые, к слову сказать, весьма уважали прусских офицеров, но все равно не могли им простить так страшившие их голодные муки Пруссии.

Моя старшая сестра Матильда как раз в то время отпраздновала свадьбу с профессором Карлом Гимли[30]30
  Карл Гимли (1811–1885) – химик, приват-доцент Геттингенского университета, позднее профессор химии Кильского университета. В 1838 году женился на сестре Вернера Матильде, родившейся в 1814 году. Поддерживал средствами своего шурина в 1848 году при закладке в Кильской гавани первых подводных мин, срабатывающих от гальваноударного взрывателя.


[Закрыть] из Геттингена, остававшимся до конца жизни моим бесценным другом. Ханс и Фердинанд стали фермерами. Третий из моих младших братьев Вильгельм учился в Любекской гимназии и должен был стать коммерсантом. Следующие по возрасту Фридрих и Карл также посещали Любекскую гимназию, где были отданы на пансион младшего брата моей матери коммерсанта Фердинанда Дейхмана.

То, что Вильгельму суждено было стать коммерсантом, мне совсем не нравилось. Поначалу я лишь разделил существовавшее тогда предубеждение прусских офицеров против торгашеского сословия, однако затем меня заинтересовала своеобразная, немного замкнутая, но смышленая натура Вильгельма, а также его ясный ум. Поэтому я попросил родителей позволить мне взять его с собой в мой будущий гарнизон в Магдебурге, где он посещал бы местную престижную торгово-ремесленную школу. Родители не возражали, так что мы забрали брата с собой в Магдебург, и я определил его в небольшой пансион, так как по уставу первый год службы офицер должен жить в казармах.

По прошествии года, целиком посвященного суровой воинской службе, я вместе с другом Мейером снял квартиру в городе и взял шестнадцатилетнего Вильгельма к себе. Я испытывал отеческую радость, наблюдая его быстрое развитие, и в свободные часы помогал ему в занятиях. Тогда же я посоветовал ему отказаться от школьных уроков математики, преподавание которых оставляло желать лучшего, и взять вместо них английский язык. В дальнейшей жизни ему это очень пригодилось. Математикой я занимался с ним сам каждое утро с пяти до семи часов и испытал настоящее счастье, когда он сдал экзамен по математике с отличием. Для меня самого такие уроки были очень полезны, в частности они помогали мне успешно противостоять всем соблазнам офицерской жизни и энергично продолжать мои научные занятия.

К сожалению, наша жизнь была весьма омрачена сообщениями отца об ухудшающемся здоровье нашей дорогой матери, которые становились все тревожнее. 8 июля 1839 года она отошла в мир иной, оставив немощного, согнувшегося под гнетом горя и тяжелых материальных забот отца и кучу малолетних детей в крайне затруднительном положении. Я не стану описывать здесь нашу глубокую скорбь о потере матери. Любовь к ней прочно связывала воедино всю семью, и боязнь расстроить ее была для нас, детей, действенным стимулом хорошего поведения.

Я получил короткий отпуск, чтобы навестить родину и могилу матери. К сожалению, уже тогда расстроившееся здоровье отца внушало мне мало надежд на продолжение упорядоченного существования семьи, в которой младшие дети могли бы успешно развиваться. Правильность моих безрадостных предположений слишком скоро нашла свое подтверждение. Не прошло и полгода, как 16 января 1840 года мы потеряли и отца.

После смерти родителей суд назначил опекунов над моими малолетними братьями и сестрами, а управление доменом Менцендорф перешло в руки старших братьев Ханса и Фердинанда. Младшую сестру Софию удочерил дядя Дейхман из Любека, а братья Вальтер и Отто поначалу оставались вверенными заботам бабушки в Менцендорфе.

Из записи командира отделения относительно Вернера фон Сименса:

…Высоконравственное поведение сочетается в нем с похвальным служебным рвением и очень хорошей научной подготовкой…

Из послужного списка офицеров третьей артиллерийской бригады, 1839 год

Научно-технические занятия, коим я теперь предавался с удвоенным пылом, чуть не закончились для меня плачевно. До меня дошли слухи, что мой кузен, артиллерийский офицер А. Сименс[31]31
  Адольф Сименс (1811–1887) – четвероюродный кузен Вернера, брат тестя Вернера по второму браку. Был артиллерийским офицером, сначала в ганноверской, а после 1867 года в прусской армии и возглавлял артиллерийскую экзаменационную комиссию в Берлине. После отставки в чине генерал-майора в 1872 году некоторое время работал в научной лаборатории Siemens & Halske. Ему принадлежит целый ряд изобретений в области артиллерии.


[Закрыть], служивший в ганноверской армии, произвел успешные опыты на фрикционных трубках[32]32
  Фрикционные трубки – металлические трубки, содержащие фрикционный взрывчатый состав, воспламеняющийся при вытягивании из него шероховатой проволоки. Применялись для запала орудий.


[Закрыть], которые должны были сменить еще повсеместно использующиеся для заряда орудий фитили. Мне стала очевидна важность этого изобретения, и я решил самостоятельно заняться опытами в данном направлении. Так как испробованные мной запальные составы действовали не очень эффективно, я за отсутствием подходящей посуды замешал в чашке для помады с очень толстым дном жидкую кашицу из фосфора и бертолетовой соли и, спеша на экзерциции, поставил горшок в прохладное место на подоконнике.

По возвращении домой, с некоторым беспокойством оглядевшись в поисках моего опасного препарата, я к своему удовлетворению нашел его на прежнем месте. Но стоило осторожно достать чашку и дотронуться до стоявшей в ней каминной спички, которую я использовал для перемешивания, как раздался мощный взрыв, сорвавший кивер с моей головы и вынесший наружу стекла вместе с рамами. Фарфоровая чашка мельчайшей пылью разлетелась по комнате, а ее толстое дно глубоко вонзилось в подоконник.

Причиной такого абсолютно неожиданного взрыва, как выяснилось, послужил мой денщик, во время уборки комнаты поставивший посуду в духовой шкаф, где она просушилась несколько часов, пока он не вернул ее на место. Я чудом сильно не пострадал, однако мощной взрывной волной мне так прижгло кожу левой руки, что указательный и большой пальцы представляли собой большой кровяной пузырь. К сожалению, лопнула и барабанная перепонка в правом ухе, что я сразу же заметил, так как смог выдуть воздух через оба уха (левая барабанная перепонка лопнула годом ранее во время стрельбищ). Из-за этого я поначалу совсем оглох и не услышал ни звука, когда дверь комнаты внезапно распахнулась и вся передняя заполнилась испуганными людьми. Конечно же, сразу распространился слух, что один из живших в квартире офицеров застрелился.

В результате этого несчастного случая я долго страдал тугоухостью, которая до сих пор периодически возвращается, если затянувшиеся перепонки вновь случайно рвутся.

Осенью 1840 года меня перевели в Виттенберг, где я целый год вынужден был наслаждаться сомнительными радостями жизни в маленьком гарнизонном городке. Тем усерднее я продолжал научные занятия. В том же году в Германии получило известность изобретение Якоби[33]33
  Борис Семенович Якоби (1801–1874) – немецкий и русский физик, открывший гальванопластику, положив начало целому направлению прикладной электрохимии. – Примеч. пер.


[Закрыть], впервые осадившего медь из раствора медного купороса с помощью гальванического тока. Это событие вызвало у меня крайний интерес, так как оно стало первым в целом классе доселе неведомых явлений. Когда мои опыты с осаждением меди начали давать хорошие результаты, я попытался подобным образом осаждать и другие металлы, но по причине ограниченных средств и оборудования это удавалось весьма средне.

Эти занятия были прерваны событием, имевшим своим последствием существенный поворот всей моей жизни. Нередкие в небольших городках стычки военных разного рода войск привели к дуэли между офицером инфантерии и офицером артиллерии, с которым я был дружен. И мне пришлось стать секундантом последнего. Хотя дуэль закончилась всего лишь незначительным ранением офицера инфантерии, по особым причинам это стало известно и привело к разбирательству в военном суде. В те времена дуэли в Пруссии карались очень сурово, но наказание почти всегда смягчалось скоро следовавшим помилованием. На деле же проводившийся над дуэлянтами и секундантами в Магдебурге военный суд приговаривал их к пяти, а некоторых – до десяти лет заключения в крепости.

Настоящим прошу и уполномочиваю лейтенанта третьей артиллерийской бригады Прусской королевской армии господина Вернера Сименса принять на себя в Берлине мои права и обязанности в отношении переданных ему под личный надзор для получения дальнейшего образования и находящихся в настоящее время у него трех братьев: Августа Фридриха Сименса, Карла Генриха Сименса и Фердинанда Вальтера Сименса. Доверяю ему осуществление всех необходимых для образования моих подопечных действий, руководство их занятиями, составление необходимых разрешений на время каникулярных поездок и в целом заботу о перечисленных выше братьях тем образом, коим бы я, лично находясь в Берлине, осуществлял бы надлежащие мне обязанности.

Настоящим заранее полностью одобряю все действия господина лейтенанта В. Сименса в этом отношении.

И. Г. Экенгрен, назначенный по суду опекун над детьми скончавшегося арендатора домена Сименса из Менцендорфа

Варсов, 10 ноября 1845 года

* * *

Из письма Вернера фон Сименса председателю ремесленного объединения в Виттенберге, Шарлоттенбург, 22.12.1886

Своим письмом от 16-го числа сего месяца Вы доставили мне неподдельную радость, за что я Вам искренне признателен.

Воспоминания о прекрасном годе моей юности, проведенном мной, молодым лейтенантом артиллерии, в Вашем городе, всегда были мне очень дороги. Ведь именно там, в центре веселой жизни среди товарищей, я впервые почувствовал способность и отвагу к бо́льшим свершениям, чем предполагала военная служба в мирное время…

Поэтому я глубоко обязан добрейшей фрау Кноке и дружеской протекции ее милой дочери, так как без их благосклонного потворства скверным последствиям моих химических экспериментов мне, возможно, не представилась бы возможность практического воплощения моих идей, и… таким образом, я, вероятнее всего, оказался бы сейчас неудачником в чине отставного майора…

Я должен был отбывать наказание в Магдебургской крепости и явиться туда после получения подтверждения приговора суда. Перспектива сидеть взаперти, по крайней мере, полгода без какого-либо дела была малоприятной, но я утешал себя тем, что у меня появится много свободного времени для занятий.

Чтобы с пользой потратить это время, по пути в крепость я разыскал лавку химических товаров и обеспечил себя необходимыми средствами для продолжения моих электрохимических опытов. Дружелюбный молодой продавец пообещал мне не только протащить все эти вещи в крепость, но и быстро доставлять туда другие товары, и честно сдержал свое обещание.

Таким образом, я соорудил в моей снабженной решеткой, но просторной камере маленькую лабораторию и был весьма доволен своим положением. Счастье сопутствовало мне в работе. Из опытов по созданию скрытых изображений по известному с некоторых пор способу Дагера[34]34
  Луи Жак Манде Дагер (1787–1851) – французский художник, химик и изобретатель, один из создателей фотографии. – Примеч. пер.


[Закрыть], проводимых мной вместе с шурином Гимли в Геттингене, я помнил, что используемый в них тиосульфат натрия растворял нерастворимые соли золота и серебра. Я решил следовать этому пути и проверить пригодность данных растворов для электролиза. К моему несказанному восторгу результаты опытов превзошли все ожидания. Я думаю, одной из величайших радостей в моей жизни был тот момент, когда мельхиоровая чайная ложка, соединенная с цинковым катодом элемента Даниэля[35]35
  Элемент Даниэля. Гальванический элемент Даниэля, использованный Вернером фон Сименсом в 1840 году, был создан английским химиком и физиком Джоном Фредериком Даниэлем (1790–1845). После описания опыта, проведенного Луиджи Гальвани с задними лапками препарированной лягушки в 1780 году, был создан первый гальванический элемент «вольтов столб». Но вследствие выделения водорода на электроде (поляризации) при потреблении тока его напряжение постепенно уменьшалось. Элемент Даниэля устранил химическую поляризацию, тем самым сохранив напряжение и при потреблении тока. Он состоит из вставленных друг в друга цилиндрических сосудов с двумя жидкостями, при этом внутренний сосуд – глиняный. В разбавленной серной кислоте находится цинковый электрод, а в растворе медного купороса – медный электрод. Выходящие из них металлические полоски образуют отрицательный и положительный полюса элемента. Элементы Даниэля изготавливались также фирмой Siemens & Halske, пока их не вытеснили сухие гальванические элементы Лекланше, состоящие из цинкового стержня и угольной пластины, окруженной уплотненной двуокисью марганца.


[Закрыть] и погруженная в тиосульфатный раствор, в то время как медный анод соединялся с золотым луидором, уже через несколько минут превратилась в прекрасную, сияющую золотую ложку.

Способ гальванического покрытия металлов золотом и серебром был еще, по крайней мере в Германии, абсолютно нов и, конечно же, вызвал в кругу моих друзей и знакомых всеобщее возбуждение. Я сразу же заключил с магдебургским ювелиром, прослышавшим о чуде и разыскавшим меня в крепости, контракт, по которому продал ему право использования моего метода за сорок луидоров, явившихся благословенными средствами для продолжения опытов.

Так прошел месяц моего заключения, и я намеревался спокойно продолжать работать, по крайней мере, еще несколько месяцев. Я усовершенствовал мое оборудование и отправил прошение на патент, в ответ на которое мне поразительно быстро выдали прусский патент сроком на пять лет. И тут неожиданно появился офицер охраны, вручивший мне, к моему большому ужасу, в чем я должен признаться, королевский указ о помиловании. Мне действительно было тяжело так внезапно оторваться от успешной научной деятельности. Согласно регламенту я должен был в тот же день покинуть крепость, а у меня не было ни квартиры, в которой я мог бы оставить личные вещи и оборудование, ни понимания того, куда я теперь отправлюсь служить.

Поэтому я написал коменданту крепости рапорт, в котором просил разрешения остаться в камере еще на несколько дней, дабы уладить дела и закончить опыты. Но я обратился не к тому человеку. Около полуночи меня разбудил офицер охраны, сообщивший о получении приказа незамедлительно выдворить меня из крепости. Комендант счел просьбу о продлении ареста отсутствием благодарности за оказанную королевскую милость. Так что глубокой ночью меня вместе с имуществом сопроводили из крепости, и мне пришлось искать приют в городе.

К счастью, меня не отослали снова в Виттенберг, а перевели в Шпандау в мастерскую по производству фейерверков. Похоже, мое ставшее известным изобретение сделало меня в глазах начальства менее квалифицированным для несения практической службы. Мастерская была пережитком тех старых времен, когда «констаблерство»[36]36
  Констаблер – мастер, отвечавший за устройство «увеселительных огней» во время придворных праздников. – Примеч. пер.


[Закрыть] являлось искусством, вершину которого составляло производство фейерверков. Меня очень заинтересовало выбранное для меня занятие, я с радостью переехал в Шпандау и занял предназначенные для мастерской помещения в местной крепости.

Мое новое занятие действительно оказалось крайне интересным, и я отдался ему с еще большим усердием, когда в мастерскую поступил заказ на фейерверк ко дню рождения российской императрицы в парке дворца Глинике, резиденции принца Карла[37]37
  Фридрих Карл Николай Прусский (1828–1885) – принц Прусский, прусский генерал-фельдмаршал (1870 год), русский генерал-фельдмаршал (1872 год). – Примеч. пер.


[Закрыть] под Потсдамом. Успехи химии того времени позволяли создавать очень красивые разноцветные огни, неизвестные старым констаблерам. Мой фейерверк на озере в Глинике принес мне большой почет и уважение именно за великолепие его цветов. Я был приглашен на обед во дворец, где получил вызов от молодого принца Фридриха Карла посоревноваться с ним в парусных гонках, так как лодка, на которой я приплыл из Шпандау в Глинике, отличалась большой быстроходностью. На ней я и выиграл состязание у будущего победителя великих сражений, уже тогда в высшей степени поразившего меня своей решительной, энергичной натурой, или «напористостью», как принято выражаться сегодня.

Прошение лейтенанта артиллерии Сименса о выдаче патента

Нижеподписавшийся покорнейше просит министерство о выдаче патента на использование некоторых открытых им, доселе неизвестных солей золота для технических целей, а именно для осаждения золота из растворов оных солей на когерентных пластинах посредством гальванического тока…

Виттенберг, 8 января 1842 года

После этого фейерверка мое пребывание в мастерской закончилось, и к моей радости меня перевели в Берлин в распоряжение артиллерийской мастерской. Этим переводом было исполнено мое заветное желание получить время и возможность для дальнейших естественнонаучных занятий и расширения моих технических познаний.

Были и другие причины, сделавшие это назначение особенно желанным. После смерти родителей я был обязан позаботиться о младших детях; моему самому младшему брату Отто на момент смерти матери шел всего третий год. И хотя управление доменом еще много лет оставалось в руках семьи, времена для сельского хозяйства все еще были невероятно тяжелыми, так что небольшой прибыли, получаемой моими братьями Хансом и Фердинандом от управления поместьем, для воспитания детей не хватало. Таким образом, мне приходилось искать собственный заработок для исполнения долга старшего брата. Представлялось, что намного проще делать это в Берлине, чем в иных местах.

Тем временем мой брат Вильгельм окончил Магдебургскую школу и по моему настоянию отправился на год в Геттинген, к сестре Матильде, для изучения естественных наук. Затем он поступил на обучение на машиностроительную фабрику графа Штольберга[38]38
  Отто фон Штольберг-Вернигероде (1837–1896) – немецкий граф, с 1878 года государственный министр Пруссии, первый вице-канцлер Германской империи. – Примеч. пер.


[Закрыть] в Магдебурге. Там он с большим рвением посвятил себя практическому машиностроению, быстрыми темпами развивавшемуся в то время в Германии благодаря появлению железных дорог. Я находился в постоянной оживленной переписке с Вильгельмом, и он частенько сообщал мне задания, разработкой которых занимался. Одним из таких заданий была точная регулировка паровых машин, приводимых в действие силой ветряных мельниц или водяных колес. План Вильгельма мне не понравился, и я предложил ему использовать для регулировки тяжелый свободно качающийся маятник, который, будучи соединенным с помощью дифференциального механизма с настраиваемой паровой машиной, позволял достичь абсолютной равномерности ее хода вместо всего лишь снижения неравномерности, как это имело место у тогда еще весьма несовершенного регулятора скорости Уатта[39]39
  Регулятор Уатта – центробежный регулятор, реализующий отрицательную обратную связь для регулировки скорости вращения в машинах. – Примеч. пер.


[Закрыть]. Из этого предложения возникла идея создания дифференциального регулятора, к которой я еще вернусь.