Текст книги "Поэзия"

Поэзия
Verona Rupes

© Verona Rupes, 2016

ISBN 978-5-4483-1665-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Орел пустынный рандеву…»

 
Орел пустынный рандеву
Назначил Солнцу. Наяву
Как в сне глубоком формы их
Крестом схлестнулись. Краткий миг
Был этот символ в небесах, —
Он утонул в моих глазах…
 

«Меж гор, в глубоком подземелье…»

 
Меж гор, в глубоком подземелье,
Во мгле, в гнетущей тишине
Течет ручей. В глубоком сне
Забыт эпохой отчужденья…
 
 
А там, в далекой вышине,
Там, в небесах, где нету света
Разбитая душа поэта
Все время тянется к тебе…
 

«Может, не напрасно ты прожил…»

 
Может, не напрасно ты прожил,
Может, станешь верить в чудеса
Логоса, который разложил
Мириады звезд на небесах.
 
 
Может, не напрасно пройден путь,
Может, ты увидишь яркий свет.
И в блаженстве будешь ты тонуть…
Как тогда… И яркий силуэт
 
 
Красочно предстанет пред тобой.
Может, ты постигнешь мой совет,
Примешь свой последний главный бой —
И оставишь в мире яркий след.
 

«При тусклом свете фонарей…»

 
При тусклом свете фонарей,
Под сиплый рев ржавых моторов
Он шел по тротуару. Дней
Не счесть безликих. У забора
Он видел все того же пса,
Ту же пустую остановку.
Повешенное наизнанку
Белье за изгородью. Снам
Давно он верить перестал.
Теперь они его томили
Как и вся жизнь. И голоса
В темную пропасть не манили.
Холодный дождь хлестал в лицо.
Бездушный ветер срывал шляпу.
Напоминал о старой клятве
Потертый крест. Он и кольцо
Огненным льдом сжигали тело.
Он покрутил их неумело —
И побрел дальше. Его путь
Вился безжалостной насмешкой.
Немой, безликой и неспешной,
В которой он привык тонуть…
 

«Все начинается с любви…»

 
Все начинается с любви:
Улыбка ангела-ребенка
И утопающий смех звонкий
В лучах мерцающей зари.
Все начинается с любви.
 
 
Все окупаемо любовью…
Грехи, невежество, гордыня,
Пренебрежение святыней.
И капли недружеской крови.
Все окупаемо любовью?
 
 
Все подчиняемо любви.
Все чувства, мысли, побужденья
Со дня библейского творенья,
Что чуть виднеется вдали…
Все подчиняемо любви?..
 

«Глубоко в темени среднеземных провалов…»

 
Глубоко в темени среднеземных провалов
Под старым кленом, высохшим в скелет,
Стоял как в ранах много-много лет
Пленником времени усохший домик малый.
 
 
Драконом пламенным, только несущим холод
В глазах окон ревел-взвывал поток.
Среди камней померкнувший исток
Шипел, петлял и полз. Он тоже был немолод.
 
 
Сидела, скрючившись. Лицо, душа в морщинах.
В её глазах сходил с ума поток.
И небо давит будто потолок…
И мыслей круговерть о близости кончины…
……………………..
На небе в солнечном кристально чистом свете
В долине зелени бежал-журчал поток.
Там канул в бесконечность потолок.
И там она. И он. И молодость воспета…
 

«Он борется за правду и свободу?»

 
Он борется за правду и свободу?
Отнюдь. Он борется за свой лишь кошелек.
За тех, кто по истории – уроды.
За тех, кому свет счастья невдомек.
 
 
Он борется, чтоб скинуть злые силы,
Себя считая лучше, чем они.
И так – для всех. И так – все эти дни.
Поэтому в крови всегда могилы.
 
 
Он борется за честь и за бесчестье?
Он борется как с демоном святой?
Пожалуй нет, он как щенок слепой,
Вернее волк, лишенный доброчестья.
 
 
И посмотрев за спину вглубь столетий,
В глубины своих клеток ДНК,
Ты вдруг поймешь, что ты – росток без цвета,
Который вниз несет река.
 

«На поле пустынном…»

 
На поле пустынном,
Испепленным солнцем
В тропических знойных ветрах
Висит, задыхаясь,
Отшельницей мира
Прибитая к пальме доска.
 
 
Иссохшая краска
И надпись сухая —
Лишь чей-то забытый каприз.
Подстертая память
О том, что когда-то
И здесь была буйная жизнь.
 

«Плоские машины, плоские дома…»

 
Плоские машины, плоские дома,
Плоская по полю стелется трава.
Плоский белый лебедь, плоский тихий пруд.
Люди в плоском мире плоскостно живут.
 
 
Там и ангел мрака – плоский будто лист, —
Суть клочок бумаги, в коем брезжит жизнь.
Там и ангел света – это лишь игра.
Там слова поэта – пустоты слова.
 
 
…Он опять проснулся и взглянул в окно.
Плоский лучик солнца озарил его.
На клочке бумаги – мелкий комок воль.
Плоская надежда причиняет боль.
 

«Что делать, когда нет конечной цели?»

 
Что делать, когда нет конечной цели?
Что делать, когда целей вовсе нет?
Бежать? Бороться? Ждать? Давать обет?
Все это – цель? Неужто? Неужели?
 
 
Хотя, конечно, был тут человек.
Бог показал им: мир интуитивен.
И ты, отшельник, сам во всем повинен.
Ты сам себе определил свой век.
 

«Он говорил: «весь мир тебе отдам…»

 
Он говорил: «весь мир тебе отдам».
Но сам лишь суть фантом в моей судьбе.
Огромный зверь, ползущий по горам, —
Это всего лишь муха на стекле.
 

«Ты помнишь час…»

 
Ты помнишь час,
Когда лилась любовь
Глаза в глаза?
Ты помнишь нас,
И как кипела кровь
Века назад?
 
 
Ты помнишь День,
Ты помнишь миг чудес?
Рука в руке…
И мою тень,
И лик на тле небес?
Вечности песнь?..
 
 
Прошли года
Как будто тьма веков
Ушел наш час…
В реке вода
Хранит, убрав покров
Будто не нас…
 
 
В полях ветра
Разносят вширь и вдаль
Не нашу речь.
Прощай. Пора
Идти в далекий край
В страну предтеч.
 

«Этот мир мог бы быть совершенно другим…»

 
Этот мир мог бы быть совершенно другим.
В этом мире могли б жить душистые розы.
И по небу сверкающим утром морозным
Лучик счастья на крыльях мне б нес херувим.
Этот мир мог бы быть совершенно другим…
 

«Он знал, что проиграл игру…»

 
Он знал, что проиграл игру,
Которой ставка – жизнь.
И сновиденьем наяву
Его часы лились
 
 
Он знал, что проиграл игру.
А в ней расплата – смерть.
Он видел пред собой стену.
Её – не одолеть.
 
 
Хотел её он покорить,
Но падал вновь и вновь.
Он жил, хотя не мог он жить,
Изранив душу в кровь.
 
 
Он чувствовал, что тает он
Снежинкой у костра.
Он знал, что замер тихий стон
Пожалуй навсегда.
В глазах больше не будет слез.
Надет черный парик.
Проклятья, что он произнес —
Последний его крик…
 
 
Он видит пред собой стену
Великой высоты.
Он спит, он силится вдохнуть,
Но не вдохнуть. Увы…
 
 
Он видит пред собой стену,
Что в вечность унеслась.
Она пленит его мечту.
Она – системы власть.
 

«Пустые города…»

 
Пустые города
И полосы дождя.
Холодная вода
Окутала меня.
Пустая магистраль,
Но слышен рев машин.
От вечности устал.
Я в вечности один.
Стальные провода.
Скелеты городов.
Останусь навсегда
В плену этих оков.
И мрачный мрак небес
Над юной головой…
Я умер и воскрес
В теней стране чужой.
 

«Над серой каменной пустыней…»

 
Над серой каменной пустыней
Она взошла прекрасной девой.
Вселенной вечные напевы
Лились пространством бледно-синим…
 
 
Голубоватым мягким светом
Она пленила его душу.
Он был лишь смутным силуэтом…
Сознанием слабым в теле душном.
 
 
Он был простым воспоминанием.
Комочком боли в мире чуждом.
Был еле тлеющим сознанием
Там, где и вороны не кружат.
 
 
Где дуть не может хладный ветер.
Не разнесет он его прах.
Он был лишь смутным силуэтом.
И будет им в вечных веках…
 

«Во сне я написал прекрасный стих…»

 
Во сне я написал прекрасный стих.
Немного о любви, о жизни и о Боге.
И в нем сплелись отшельника дороги.
И в нем на миг душевный плач затих.
 
 
Во сне я написал прекрасный стих.
Но помню я о нем совсем немного.
И наяву я потерял дорогу.
Забыл его загадочный мотив…
 

«Я памятник себе воздвиг иной…»

 
Я памятник себе воздвиг иной.
Возможно, путь к нему и порастет травой.
А, может, нет и не было пути,
Да и трава не будет там расти…
 
 
Я дух запечатлел свой нем,
И надпись выбил не огнем,
Но чернил каплями сухими.
Но оттого напор стихии
Слабее, немощней не 

...

конец ознакомительного фрагмента