Текст книги "(Не)военная тайна, или Выжить в тайге и не забеременеть"

– Конечно же, ты же все время поисками занимаешься.

– Да, сейчас перекусил и опять пойдем искать, хотя толку мало, но пока есть возможность потянуть время, не докладывая.

– Скажи мне, – я сложила руки на груди и просверлила капитана взглядом, – почему ты так печешься из-за Курковых?

На лице Романа отразилось удивление. Да что ты? Неожиданно?

– Они мои друзья, Настя. Антон и так на не очень хорошем счету, один строгач у него есть.

– Да ты что, – закивала я болванчиком.

– Да. И вообще, ты что, сама не знаешь, какие могут быть последствия? От строгача и вплоть до тюрьмы, особисты что угодно напридумывать могут.

– Так, может, оно и к лучшему?

Как же меня бесил его правильный вид и честные глаза. Выцарапала бы их, не задумываясь, да ногти жалко, они и так на последнем издыхании, гель-лак откалываться начал.

– Что к лучшему? – нахмурившись, спросил Роман, видимо только сейчас заметил, что я не в адеквате.

– Ну, – я мотнула головой в сторону стены, соединяющей мою квартиру с соседями, – Антона в тюрьму – и путь открыт.

– Ты дура? – вмиг похолодевшим стальным голосом спросил Калинин.

– Ах, это я дура? Я дура! – взвизгнула и, задрав голову к потолку, усмехнулась. – Знаешь, – я опять посмотрела на Романа, – я и правда дура! Непроходимая, несусветная дура! Тебе нужно было лишь прикрытие перед Курковым.

Мужчина выпучил глаза и задрал брови так высоко, что, кажется, еще чуть-чуть – и они поднимутся до линии роста волос. Ар-р-р-р! Ненавижу!

– Нет-нет. – Капитан выставил вперед ладонь, смеясь, зло смеясь. – Ты не дура. Ты больная на всю голову, Ворон.

– Да как ты?.. А ты нормальный? Благородный рыцарь на белом коне, Вике слезки подтираешь, а сам за жопу свою, наверное, опасаешься?

Я подошла к нему вплотную и осеклась. Калинин смотрел таким убийственным взглядом, таким страшным и жутким, что впору было испугаться за сохранность своей жизни. На скулах Романа ходили желваки, а кулаки были сжаты так сильно, что кожа местами побелела.

Я отошла. Сделал аккуратный шаг назад и замолчала. Калинин ухмыльнулся, зло и мерзко ухмыльнулся.

– Свою жопу, значит, прикрываю. Не скажешь ли, перед кем?

Крыть было нечем, я действительно сморозила глупость. Сделала еще шаг назад, а Роман повел головой так, будто у него затекла шея, и опять посмотрел на меня.

– Молчишь, – он кивнул, – правильно. Будь добра, молчи со мной и дальше. – Капитан развернулся и, взявшись за ручку, остановился. Не оборачиваясь, он ударил меня словами наотмашь: – Хорошо, что твое гнилое нутро проявило себя сейчас. Ведь, как говорится, лучше раньше…

И ушел, не окончив фразу. А я рухнула на пол и зарыдала. Сволочь! Сволочь! Какая же он сволочь, сам он гнилой. Сам. Еще и смотрел так честно-честно в начале разговора, что мне закрались в голову подозрения, будто я что-то перепутала, не так восприняла. Но он так нежно её обнимал, гладил щеки и так проникновенно заглядывал в глаза.

Нет, мне не показалось, между ними что-то есть, однозначно. А говно… да с кого бы оно не полезло, это говно… Конечно, он искренне хочет помочь Антону, но какая разница? Какая? Мне – никакой! Никакой!

С трудом поднялась, чувствуя себя самой настоящей старухой, у которой не желали разгибаться суставы, дошла до ванны и, засунув ладони под ледяные струи, попыталась прийти в себя. Хоть как-то собраться. Перестать плакать. Перестать вести себя как истеричка, перестать быть маленькой папиной дочкой. Пора быть взрослой и рассудительной. Взрослой и рассудительной. А Калинин… пошел к черту этот Калинин.

Глава 13
Взрыв демографии

– Вы долго еще будете шарахаться друг от друга? – произнесла Вика, ставя тарелку с солянкой передо мной на стол.

– Иванова, не лезь, – осадил подругу и принялся есть соседский ужин. – Спасибо, очень вкусно.

– Фу-у таким быть, Калинин. – Рыжая ведьма опустилась за стол и, подперев подбородок руками, уставилась на меня своими ореховыми глазами, словно пыталась загипнотизировать. – Ну приревновала девочка, ну с кем не бывает, Ром, ты же видный мужик.

Я с размаху положил ложку на стол, так что звон стоял знатный, и посмотрел на одноклассницу.

– Спасибо, что решила накормить, но, кажется, я сыт.

Начал подниматься, но Виктория соскочила с места и, подбежав ко мне, обняла со спины. Девушка уперлась подбородком в мою макушку и не давала подняться с места.

– Я с ней разговаривала.

– Я знаю, что вы опять общаетесь, – фыркнул, – у вас же повод. Общее потомство.

– Ой, не ерничай, Калинин. Действительно, ну что тебе стоит с ней поговорить? Ты же мужчина.

– Я с ней разговариваю.

– Когда меняешь наряд или отдаешь распоряжения? Она и правда жалеет, что глупостей тебе наговорила.

Тяжело вздохнул. Не хотел общаться на эту тему, но кто же меня спрашивал. Хитрая рыжая стерва заманила ужином.

– Если жалеет, то почему не пришла и не сказала этого мне в лицо? Не извинилась?

– Ты на нее волком смотришь, – вскрикнула Вика и отошла от меня, теперь было прекрасно видно, насколько воинственно настроена девушка. – Настя к тебе подойти лишний раз боится даже по работе, а тут…

– Хмм… может, она думает, что я кусаюсь? – приподнял брови и выжидающе посмотрел на Вику.

– Она думает, что ты её ненавидишь, и Ворон это расстраивает.

– Что еще расстраивает генеральскую дочку?

– Рома!

– Что Рома? – Я все же поднялся из-за стола. – Это все бессмысленные разговоры. Все, что мне нужно было понять, я понял. Зачем опять сближаться с человеком, который мне неприятен?

– Ой ли! – взмахнула руками Куркова. – Так уж и неприятна? Думаешь, я не замечаю, каким голодным взглядом ты смотришь на неё?

– Поспешу тебя огорчить! Я на любую мало-мальски симпатичную женщину так смотреть буду. – Я слукавил, но кого это касается?

– Да? – Виктория уперла руки в бока и с вызовом спросила: – А на меня почему так не смотришь? И только не говори, что я не симпатичная.

– Да я тебя за женщину не считаю, Вик! – не сдержался и закричал. – О чем ты вообще говоришь? Я помню, как ты козюли по парте размазывала!

– Не ври! Не было такого! – смутилась девушка, но стояла на своём до последнего.

– Может, у Круглова спросим? А? – Вот теперь ей сказать было нечего. Викин бессменный сосед по парте, с которым какие только подлянки они друг другу не строили. И если во втором классе это были лишь безобидные козюли, в средней школе подкинутые сигареты, то в одиннадцатом Круглов сделал Иванову по всем фронтам. Парень подкинул Викиному бойфренду использованный презерватив в машину. Это было не по-мужски, но принесло пользу: парочка рассталась потому, что наружу всплыли факты настоящей измены.

Но сейчас не об этом.

– Так вот, Вика, не обижайся, но ты всегда была для меня другом, не более. Как я могу теперь вдруг взять и захотеть тебя?

– Физиология, Калинин. – Вика ткнула мне в грудь пальцем с острым длинным ногтем. – Если бы все было так, как ты говоришь, то тебе было бы все равно, кого хотеть. Да хоть ту же Любу. – Я непроизвольно скривился, и Вика, заметив это, улыбнулась победной улыбкой рыжей стервозины. – Что и требовалось доказать.

Девушка отошла и повернулась ко мне спиной.

– Чай будешь? – прозвучало милым тоном, не соответствующим заданному настроению нашего разговора.

– Хорошо, – сдался я и опустился обратно на стул, – подогрей, пожалуйста, солянку, я доем.

Вика забрала тарелку и, когда вернула горячий ужин на стол, больше мне не мешала, налила чай и принялась спокойно ждать, когда я доем.

Разговора было не избежать. Бессмысленного, на мой взгляд, разговора.

Решение больше не общаться с Ворон я принял еще в августе, в тот день, когда она наговорила мне какую-то чушь вместо того, чтобы если не помочь, то хотя бы поддержать. Она показала свое гнильё, и вряд ли кто-то сможет меня в этом переубедить.

Что самое интересное, магазин нашелся в тот же вечер, у ворот. Там, где я пропахал чуть ли не носом каждый миллиметр до этого. Ощущение того, что этот несчастный магазин подкинули, меня не покидало, только вот как я мог доказать что-то, не имея ни единой улики или подозреваемого?

Весь следующий месяц Ворон ходила, задирая нос, выставляя перед собой, словно щит, устав и все зазубренные за время обучения правила. Она практически ни с кем не общалась: ни с Викой, ни со своим чертовым одногруппником, ни со мной.

Что бы я ни говорил, но поначалу я ждал. Ждал, что она подойдет ко мне, посмотрит своими чистыми голубыми глазами и извинится, наплетет какую-нибудь белиберду – да хоть то, что на неё так магнитные бури подействовали. Лишь бы она признала свою вину, взяла обидные слова назад.

Но Настя продолжала строить из себя святую невинность. Самую умную на свете святую невинность. Что, в общем-то, и неудивительно с такими-то родителями.

Мой отец все же раздобыл информацию о семействе Ворон, и она оказалась достаточно противоречивой. Анатолия Ворона боялись и недолюбливали. Но, несмотря на это, он зарекомендовал себя как чистоплотный и правильный человек. Он почти не пользовался служебным положением в личных целях. Среди пары исключений были как раз назначение дочери и перевод в Хабаровск несколько лет назад Ливанова. Да, именно его.

За что паренька невзлюбил Ворон, информации отец не нашел, но мне все это казалось слишком подозрительным, не верил я в такие совпадения. Впрочем, я решил держаться от Насти подальше, потому и вычеркнул из круга своих интересов все, что происходило в её семье.

Было тяжело, признаться честно, меня безумно к ней тянуло, и сейчас, спустя три месяца, не изменилось практически ничего. Обида прошла, осталось лишь сожаление, что сложилось все настолько глупо и театрально.

Уже потом, в середине сентября, когда Ворон начала заново общаться с Викой из-за забеременевшей кошки, мы узнали причину Настиного поведения. Точнее, причину узнала Вика, она же потом и поведала мне, что принцесса увидела, как я успокаивал одноклассницу, и приревновала.

Такой бред бредовый, что мне даже ответить было нечего на это. Женская логика непобедима, и нам, мужчинам, не под силу её понять. Я так и ответил Виктории, заодно попросил, чтобы она раз и навсегда закрыла тему с Ворон. Видимо, недостаточно доходчиво объяснил.

– А ты знаешь про Рассохину? – нарушила тишину Вика, задав неожиданный вопрос.

– Что именно? Кроме того, что она больная на всю голову?

– Рома, – цыкнула Куркова.

– Ну что Рома? У нее живот скоро уже на нос полезет, а она до сих пор живет здесь. Я про Андрея вообще молчу, нет чтобы жену домой отправить, он только и делает, что в стрелялки свои играет.

– Мой тоже играет.

– Ну Антон, думаю, несмотря на это, сразу же вышвырнул бы тебя под бок к матери, если бы ты оказалась в положении. Не сделал бы этого он, сделал бы я. – Я отпил чай осторожным глотком. Надо же, до сих пор горячий. – Так что ты там хотела сказать?

– Люба Насте сказала, что у нее двадцать шестая неделя, – проникновенным шепотом произнесла подруга.

– И что? – Я прикинул в уме. – Это сколько? Седьмой месяц, ну оно и видно.

– Шесть с половиной, вообще-то, но не суть, – она взмахнула рукой, – ты посчитай лучше, когда она забеременела.

– Вика, давай без шарад. В мае же вроде…

– Вот именно, что вроде, Рома. У нее двадцать шесть недель, отними две, которые прибавляют врачи, и получаем начало июня, Рома. А на день пограничника её уже…

– Здесь не было, – сипло произнес я. – Я помню, как Андрей тут буянил.

– Вот-вот, – еще тише ответила мне девушка.

– Ты?

– Да я даже Антону этого не говорила, – возмутилась Вика и залпом допила чай.

– Нужно побыстрее как-то её выпроводить отсюда.

Вика закивала, поднявшись, собрала пустую посуду со стола.

– Только вот она единственная, у кого есть опыт кошачьих родов.

– Вика, кошки рожают сами.

– Не всегда. – Девушка выключила воду и, вытерев руки полотенцем, крепко сжала его в кулаках. – Маруська очень худая, а ты видел, какой у нее огромный живот? – выпучила глаза Вика так, будто это был её собственный живот.

И в этот момент раздалось дикое мяуканье. Вика прижала руки вместе с полотенцем к груди, а я закатил глаза.

– Нет! Нет! Только не гово… – Еще один то ли писк, то ли визг, то ли рычание. – Вика?

Девушка еще пару секунд смотрела на меня с такими же выпученными глазами, а потом сорвалась с места. Она скрылась в комнате, а через пару секунд с бешеным визгом: «Мы рожаем!» – побежала в подъезд.

Я затаился на кухне: не хотел встречаться с Ворон, а наблюдать за рожающей кошкой тем более. Но Вика в квартиру вернулась одна, а следом послышался хлопок подъездной двери. Видимо, Ворон побежала за подмогой в лице всезнающей Любы. Еще и с женщиной надо что-то решать.

Я тяжело вздохнул, обдумывая, как бы лучше поступить в этой ситуации, чтобы ничего экстремального по вине женщины на заставе не произошло, и поспешил поскорее к себе домой, пока не прибежала группа поддержки. Да и слушать кошачьи крики надоело. Маруська так орала, что, наверное, и в моей квартире будет слышно.

Переступил порог служебного жилья, скинул тапки, включил телевизор и уже стянул с себя свитер, когда входная дверь распахнулась и в квартиру забежала заполошная Ворон, оставлявшая за собой мокрые следы от снега.

– Ромма, Рома-а… т-там, – запинаясь, непонятно что тараторила она.

– Настя?

Девушка выглядела напуганной и вела себя еще более неадекватно, чем в тот день, когда её кот принёс домой мышь. Волосы, с недавних пор короткие, мокрыми от снега прядями налипли на лицо, шапка с помпоном грозила вот-вот свалиться со своей хозяйки, а голубой пуховик до середины бедра был расстегнут. Я опустил взгляд и невольно хмыкнул: левая пижамная штанина Ворон была заправлена в новомодный валенок с какими-то бусинками, а правая, напротив, закрывала собой обувь.

– Там… Там такое… Что? Что теперь делать? – лепетала девушка.

Подошел к ней и убрал намокшие от снега пряди с её лица, сам не понял, как почувствовал позабытую нежность, до того потерянной выглядела девушка. Взял её за плечи, слегка тряхнул и, поймав голубой испуганный взгляд, стал дожидаться ответа.

– Я пошла за Любой. – Настя облизала губы и замолчала.

– И-и-и?

– И её нет.

– И? – Я откровенно недоумевал, что же её так поразило.

– Нигде нет!

– Как это?

– Андрей есть, а её нет, Рома… – Принцесса сглотнула и зачастила: – Дежурный говорит, что Саныч куда-то за территорию на личной машине выезжал, только вернулся.

– Ты что думаешь?

– Я не знаю, Рома. – Настя опять облизала губы, а я вспомнил свой недавний разговор с Викой. Твою ж…

Я быстро отошел от принцессы, надел свитер, тулуп и валенки и вышел из квартиры, даже не закрывая дверей.

Не дай бог. Не дай бог случилось то, о чем я подумал. Утерянный магазин в таком случае покажется всем нам детской сказкой.

Уже в подъезде остановился и закричал:

– Ворон! – Девушка тут же выбежала из моей квартиры. – Быстро ищи и буди Аяса, пусть собирается и выводит собаку. Ну? Чего стоишь?

Анастасия тут же сорвалась с места, а я пошел в соседний подъезд – в квартиру к Рассохиным. Надеясь, очень надеясь, что Настя все выдумала, а я лишь подхватил её ничем не обоснованную панику.

Старшина был пьяным в хлам – и когда только успел так нажраться? Мужчина сидел в углу своей прихожей и напевал песню группы Кино «Хочу перемен».

Я опустился на корточки рядом с ним и громко спросил:

– Где Люба?

– Пере-мен требуют наши сердца. Пере-мен требуют наши глаза.

Не особо церемонясь, дал ему наотмашь по лицу. По правой щеке, затем по левой. Постарался, конечно, не со всей силы, чтобы тот не завалился тут.

– У хахаля её спроси, – оскалился мужчина и зло на меня посмотрел.

– Знал бы, где его искать, обязательно спросил бы. Ну! Андрей Саныч, где? – Заглянул в пьяные глаза мужчины и чертыхнулся про себя.

Время-то уходит, если не ушло совсем. В минус сорок пять градусов и полчаса могут оказаться критичными, если человек не одет достаточно тепло.

– Да не знаю я, где она сейчас. Я её в город отправил, пусть пиз…

Я не дал ему договорить. Просто не сдержался и на этот раз врезал ему уже кулаком. С…

Уже уходя, схватил пестрый, по виду женский, шарф с тумбы, сразу же на глаза попались ключи от машины. Прекрасно.

У входа на заставу был почти весь личный состав. Кроме Курковой, у той же кошка рожает.

– Аяс, вот, дай собаке. Может, Граф и уловит запах, хотя не факт. Возьми с собой кого-нибудь пешком, и рацию не забудьте, я на машине старшины поеду по дороге. Кто со мной?

– Я! – выкрикнула Настя.

– Идите лучше родами занимайтесь, товарищ лейтенант.

– Что, Маруська рожать начала? – вытаращил на меня глаза Курков, стоящий в дежурке.

– Роман Юрьевич, кроме меня, больше некому, у всех служба, свободные от нарядов сейчас и были-то только Аяс со Студентом, – холодно произнесла Настя.

Черт с ней. Я, проигнорировав обоих, молча развернулся и быстрым шагом пошел в гараж. Настя побежала следом, завернув при этом в дежурку. Молодец. Нам с ней рация тоже нужна.

Девушка ждала меня у входа в боксы, пока я открывал ворота, заводил внедорожник старшины и выезжал на улицу.

Остановил машину, открыл дверь пассажирского сиденья, и стоило лишь Ворон ей хлопнуть, как мы сорвались с места. А буквально через пару секунд я почувствовал аромат цветочных духов. Ведьма. Стоило ей только сесть в машину, как та тут же наполнилась её запахом.

– Что говорит Курков? Сколько времени прошло, как Андрей приехал?

Настя поежилась, смотря на дорогу.

– Он не помнит точно, но больше получаса назад.

Я заматерился себе под нос, но Ворон все равно услышала.

– Думаешь, все так плохо?

– Надеюсь, что нет. Если Люба одета тепло, то, знаешь, даже за час в лесу при минус пятидесяти в нормальных валенках еще никто не замерзал.

Ворон опустила взгляд, и я, оторвавшись от дороги, проследил за ним. Настя смотрела на свои угги – черные, с россыпью белых жемчужин. Она прекрасно понимала, что её обувь далека от нормальной. Про её легкий пуховик и говорить не стоит. Здесь не Москва.

– У Любы вообще сапоги кожаные и на каблуках.

– Значит, хана твоей Любе, – не сдержался я. Неужели Викина кошка не могла начать рожать раньше? – А то понадевают зимой чулки и ходят, красуются.

– Откуда ты?

– Что? – не понял я и повернул голову в сторону Ворон.

– Откуда ты знаешь, что Люба носит чулки? – А взгляд при этом прожигает.

– Ворон, успокойся. Слава богу, я всего лишь видел. И прошел мимо. Так что отцовство мне не припишете, даже не надейтесь.

– Ах да, и тут ты весь само благородство: мимо одной прошел, с другой всего лишь дружишь. – Настя всплеснула руками, и я повернулся обратно к дороге. По ней по-прежнему тянулись свежие следы от шин машины старшины.

– Ворон, что ты от меня хочешь? – устало бросил ей, пытаясь не думать о её противном характере и столь заманчивом запахе, витающем в салоне.

– Да ничего я от тебя не хочу! – выкрикнула она и показательно отвернулась.

– Я смотрю, ты уже справилась со стрессом, а то даже два слова связать не могла.

– А у тебя прямо всегда холодный ум? – пробубнила девушка, не поворачивая головы в мою сторону и приобняв себя.

– Ну, в стрессовых ситуациях включается критическое мышление. Это нормально.

– Калинин, помолчи уже и на дорогу лучше смотри.

– Ты сама хотела поболтать.

– Я не поболтать хотела, а поговорить. Коль уж такой шанс. Ты почти три месяца от меня шарахаешься и разговариваешь сквозь зубы.

– Ну, допустим, два.

– Два? – Анастасия скинула угги и, подобрав на сиденье под себя ноги, опять повернулась в мою сторону.

– Ну, помнится мне, в августе ты и сама не жаждала со мной общаться.

– Да потому, что я думала! – закричала она, а потом резко замолчала. Я специально не смотрел на нее, но четко представлял, сколько злости и огня сейчас горело в ее глазах.

– Что думала? А, Ворон? Договаривай уже.

– Ты прекрасно знаешь, что я подумала. Вы же такие закадычные друзья: обнимашки, целовашки. Вика по-любому все тебе рассказала.

– Рассказала, – кивнул я.

– Тогда почему ты так себя ведёшь?

– А разве это что-то меняет?

– Ах! Ничего не меняет? Так, значит?

Складывалось ощущение, что она сейчас заплачет.

– Настя, как бы там ни было на самом деле, ты показала себя не с лучшей стороны, это…

– Выговор мне влепи. Двойку поставь. Не с лучшей стороны, – она передразнила меня, – зато ты верх благородства.

– Вот ты сейчас продолжаешь так же себя вести.

– Как так же?

– Как избалованная генеральская дочка! – не сдержался я и резко надавил по тормозам.

– Зачем ты остановился? – Я же ничего ей не ответил, взял фонарь, открыл дверь машины, а в спину мне доносился бессмысленный треп принцессы: – Лучше быть такой же избалованной, как я, чем таким твердолобым, как ты.

Я подсветил темные участки дороги. Мне не показалось. Вдоль дороги были следы – и мужские, судя по размеру, топчущиеся на месте, и женские. Ну точно. С каблуком. И эта дура пошла вперед. Не в обратную сторону, к заставе, а вперед. И вот как можно назвать такую глупую женщину, чтобы не заматериться?

Я услышал, как открылась дверь.

– Сиди в машине, – крикнул принцессе, – Люба ушла.

– Ты хочешь сказать, что мы её пропустили или… О боже! – Настя прикрыла рот ладонями и вытаращила на меня свои голубые глаза.

Я сел в машину и надавил на педаль газа.

– Я хочу сказать, что Люба пошла в сторону Соснового. И я очень надеюсь, что она не встретила по пути медведя, на которого ты намекаешь.

– Ты уверен? – тихо спросила девушка.

– Как я могу быть уверен? Настя! – Слишком непривычно опять общаться с ней, спустя почти три месяца. – Ты сама сколько раз слышала от командировочных парней, что в этом году много шатунов по границе ходит.

– Я не о том, – взмахнула руками Настя и тут же уткнулась лицом в ладони, – я про следы.

– Да, уверен.

– Это же… это же…

– Верх глупости, ты хотела сказать?

Она мотнула головой.

– Идиотизм?

Опять мотнула и обреченно произнесла:

– Это кретинизм, Рома.

И так легко и соблазнительно звучало мое имя её голосом, что мне опять захотелось утащить девчонку куда-нибудь в уединенное место. Несмотря на её избалованность и вредный характер. Ведь есть же у нее плюсы. Она готовит хорошо. Да.

До сих пор помню её кофе и тушеную картошечку. Даже Вика такими вкусными ужинами меня не кормила.

Можно было бы погрузиться в воспоминания и попытаться отыскать еще парочку плюсов, существующих у Ворон, но на горизонте показалась фигура удаляющейся Любы.

Когда машина поравнялась с женщиной, я остановился и вышел, не глуша мотора. Люба смотрела на меня остекленевшими глазами.

– Давай руку. – Потянул противящуюся женщину на себя, приобняв, довел до машины, а затем аккуратно посадил на заднее сиденье.

– Ну ты как? Руки, ноги чувствуешь? Насколько сильно замерзла?

– Н-н-не знаю, – замотала головой женщина и зарыдала.

– Так, ладно. – Я захлопнул дверь и, обойдя машину, сел за руль. – Все равно у нас сейчас ничего с собой нет. Что скажете, женщины, куда едем? – Настя нахмурилась, а Любовь попыталась прекратить плакать. – Обратно или на Сосновый?

– А м-м-можно? – неуверенно произнесла Рассохина, и мне захотелось убить её недомужа.

– Нужно. Все, поехали.

По-хорошему, Любе нужно было в Кастрюлино, сразу в больницу, не дай бог она отморозила что-то или как-то повредила ребенку. У меня в голове не укладывалось, сколько же нужно было выпить Андрею, чтобы додуматься до такого?

Да, безусловно, если он узнал о предательстве и измене, у него был повод возненавидеть её. Но чтобы в мороз зимой оставлять одну в лесу, да еще и беременную, – нет, в моей голове никак не могло такое уложиться.

Я переключил скорость на коробке передач и почувствовал, как на мою руку легла маленькая ладонь принцессы. Обжигающе теплая и мягкая, словно бархат. Мне понадобилась всего пара секунд, чтобы сделать выбор и принять решение.