Текст книги "Рэй"

В него полетел стеклянный графин, Хантер чуть пригнулся – за спиной брызнули осколки.

«Просто переждать. Истерики всегда заканчиваются».

Главное, не сорваться и не дать ей в тыкву. Нет, он спокоен, спокоен, он перед ней виноват, в конце концов. «Хорошо, что живая», – твердил он себе, и это успокаивало.

– Уйди с дороги! Уйди из моего номера, тварь! Ненавижу тебя, ненавижу!!! Пошел отсюда!

Она кидалась в него всем, что находила: радиоприемником, подносом, двумя стаканами, пластиковой бутылкой с водой. Когда поняла, что это не помогает, пулей вылетела на балкон, заорала дурниной:

– Если ты не уйдешь, я сброшусь, понял! И ты будешь виноват!

«Дерзай», – виноватым быть ему не привыкать. Только не сбросится – он был в этом уверен.

Посидев на перилах с задранной ногой, Тами вернулась в комнату. Поняла, что гость на ее выходки не реагирует – смотрит мимо, дышит глубоко и ровно, – чуть успокоилась. Ненавидеть не перестала, но хотя бы перестала визжать и чуть-чуть стала слышать.

– Что ты здесь делаешь, а? Убить меня пришел?

Она не видела в нем никого, кроме того, кто мог убить, – можно ли ее винить? Рэй вздохнул:

– Если бы я хотел тебя убить, уже убил бы.

Ее трясло, как сбрендившую камбалу, – Тамарис пыталась по дуге обойти его то с одного края, то с другого, но протиснуться мимо, чтобы сбежать, боялась – знала, что поймает.

– Тогда… что тебе нужно?

И он впервые взглянул не мимо нее, но на нее – прямо в глаза. Увидел, что она боится его так же, как «тогда».

– Первое: я не собираюсь причинять тебе вред.

Хантер замолчал, дал ей время осознать сказанное. Спустя минуту ее озноб чуть схлынул – хороший знак.

– И что второе? – спросили его дрожащим голосом. – Ведь есть еще второе, так?

– Есть.

– Говори.

– Второе, – Рэй вздохнул – сейчас будет то еще шоу, – мне нужна твоя помощь.

– Помощь? – Тамарис взвизгнула со смешком столь презрительно, будто он – маньяк-вуайерист, который только что предложил ей помассировать его маленький и сморщенный член. – Да я тебе даже веки не закрою, если ты сдохнешь!

Что ж, вполне ожидаемо.

И он замолчал вновь. Чем длиннее паузы – тем лучше она соображает.

– Ты глухой, что ли? Я не буду тебе никогда и ни в чем помогать. Ты… ты… – она стала задыхаться от нервозности, – выстрелил в меня, помнишь? Ты меня убил!

Он помнил, увы.

Но не убил, как видно. Правда фразу «вот ты стоишь, живая» удержал при себе, прикусил язык.

– Уходи, понял! Давай, вали прочь – помощь ему моя нужна! Скорее мир схлопнется в коллапсе. Или что – снова силой? Ах, да, – сообразила в ходе собственного монолога, – наверное, есть еще третье?

– Есть.

Хантер смотрел на нее очень серьезно. Прежде чем заговорить, убедился в том, что она достаточно успокоилась для того, чтобы понять и хорошенько запомнить то, что он сейчас скажет:

– За тобой идет охота…

– Да что ты говоришь? И кто охотник – ты?!

– Помолчи! – рявкнул жестко, увидел, как снова побледнело ее лицо и даже порадовался этому. – В ходе эксперимента Комиссии на свет появилось всего двое паралогиков: ты и еще один человек. Этот второй уже мертв – ты следующая.

Она слушала его немая, недоверчивая и все также истово ненавидящая, а потому уверенная, что он все выдумывает, лишь бы зачем-то ее позлить.

– Спасти тебя от преследования могу только я.

– Да что ты говоришь? – выдавила очень тихо спустя долгую паузу. – Это все?

– Все.

– Тогда вали отсюда.

Ясно, не поверила – он был к этому готов. Убеждать ее сейчас бесполезно – пусть лучше прочувствует все на своей шкуре. Ему подобное развитие сюжета, как ни странно, даже на руку.

Рэй поднялся (чем вызвал у Тами очередной приступ бледности), отодвинул стул в сторону, щелкнул дверным замком, обернулся в три четверти:

– Я предупредил.

И порадовался тому, что ему в спину не полетел очередной графин.

* * *

Ушел… Ушел… Она все еще этому не верила.

Просто ушел.

Первым делом, когда Тами сумела сдвинуться с места, она подскочила к двери и заперла ее на замок. Застыла, пристально глядя на серебристую изогнутую ручку, – все боялась, что сейчас она тихонько повернется, а после начнет дергаться. Что по ту сторону начнут колотить, заорут: «А ну, открой!», – а после раздастся выстрел, призванный выбить замок…

Все, она невротичка!

В холодильнике нашлась «гостевая» выпивка – маленькие бутылочки с алкоголем (платные, конечно же, но ей наплевать), – Тами первой открыла водку, влила ее в себя залпом. Не позволяя себе отдышаться, отвинтила пробку у второй – ей нужно хоть как-нибудь расслабиться, иначе инфаркт, или инсульт, или все сразу.

Чтобы она еще хоть раз в жизни попросила приключений… Чтобы еще хоть раз…

Следом за водкой последовал коньяк, который она зажевала мятной конфетой из кулька и почувствовала, что ее сейчас стошнит.

Отлепилась от холодильника, рухнула на диван в гостиной – желудок жгло огнем. Кажется, она переборщила с выпивкой.

«Откуда он взялся здесь, в Бухте, в ее номере и в ее жизни? И что за ерунду он нес?»

Из дверей распахнутого балкона доносился шум прибоя – счастливые крики купающихся не умолкали. А ведь она даже не переоделась, не вышла из номера, не прогулялась.

«Вальдар, наверное, был прав, когда говорил, что все в мире опасно».

Где он сейчас – Вальдар? В теплых безопасных краях, наслаждается жизнью.

А тут…

Ей хотелось свернуться и скулить. И еще сбежать – так о чем говорил этот сумасшедший?

Ее мозг работал в аварийном режиме – припоминал не нужные фразы, а все подряд и невпопад.

«О чем он говорил? Помощи просил? Какая, в жопу, помощь!» – негодование выплескивалось в ней вулканной лавой, стоило вспомнить, «после чего» этот мудила пришел просить о помощи. Нет, увы, не к ней.

«Если бы я хотел тебя убить…»

Он мог – она знала.

Моментально захотелось накатить еще.

Нужно просто успокоиться, просто посидеть и ни о чем не думать.

«Все образуется», – пыталась убедить себя Тамарис, но кто-то бешеный и бесконечно напуганный внутри нее бегал кругами и орал.

«Первый уже мертв – ты на очереди…»

Он говорил про паралогиков, про эксперимент – откуда он узнал?

«За тобой идет охота…»

Значит, ей как можно быстрее нужно отсюда уехать! Обойдется без отпуска и без отдыха – только куда? Назад домой? Если этот нашел ее тут, то найдет и там. И другие найдут. Купить билет на первое попавшееся направление? Но ведь она так хотела поплавать в море, подышать, побыть счастливой, наконец…

Чувствуя, как кружится голова от лошадиной дозы спиртного, Тамарис подтянула к груди колени и, проклиная себя за бессилие, принялась растирать по щекам слезы.

* * *

В фойе на дальнем диване он протирал штаны до самого вечера – сканировал взглядом всех входящих и выходящих из отеля людей, искал «нужных» – тех, кто, как и он, шел по ее следу. В том, что они очень быстро здесь появятся, Рэй не сомневался – если Уоттсон мертв и наемник возле него тоже, значит, криминалы уже знают о том, что у них появились конкуренты.

А наличие конкурентов всегда заставляет спешить.

Особенно, когда дело касается плазмы.

Интересно, они о ней знали, или же кто-то попросту заинтересовался сложным шифром?

«Настолько заинтересовался, чтобы платить информаторам за координаты Тамарис? Дороговато выйдет отгадка…»

У него есть Мак – быстрый и бесплатный способ нахождения человека. У них – дорогостоящие телефонные советчики.

Игра пошла по-крупному.

Бесконечно входили и выходили люди: женщины, мужчины, медленные, быстрые, в спортивной одежде, в пиджаках и вечерних платьях, в одних купальниках и сланцах, трезвые и пьяные. Цокали каблуки, шуршали колесиками дорожные сумки; одни разговаривали вежливо и деловито, другие взрывались хохотом – их уже накрыла атмосфера веселья.

Тамарис не появлялась. Она, скорее всего, как предположил Хантер, до вечера или даже утра просидит в номере – испугалась.

Он бы тоже испугался, если бы увидел того, кто однажды пустил ему пулю в лоб.

Восемь вечера. Девять. Половина десятого; небо за стеклянной дверью-вертушкой окончательно потемнело.

Рэй чувствовал, что устал. Лучше все-таки подняться наверх и отдохнуть, пока есть шанс, – скоро события завращаются со скоростью аттракционного колеса. И ум к тому времени ему нужен острый, взгляд ясный, а тело отдохнувшим.

Хантер достал телефон, набрал Мака:

– Привет, снова я. Следи за ней, ладно? Если сдвинется с текущей точки хотя бы на пятьдесят метров, сразу набирай меня. Пойду, покемарю, – пауза. – Что у меня там происходит? Долгая история, и она еще не закончилась. Да, когда-нибудь расскажу. С меня пиво. Отбой.

У администратора он попросил простой номер на сутки с возможностью продления. Подписал документы, заплатил шестьдесят девять баксов и сгреб со стойки ключи.

На сегодня хватит. Если что, Мак позвонит. Спать.

Глава 4

Вещи она не сворачивала, а просто скидывала в сумку – отгладит потом. Сланцы, крема, расческу, шорты со стула, косметику с тумбочки – все, что успела распаковать. Обидно до слез – даже к морю не сходила…

Вчера она заказывала еду прямо в номер, подолгу не открывала дверь, все спрашивала: «Вы действительно официант? Расскажите, какие блюда я заказала? Рядом с Вами никого нет?»

На нее смотрели, как на шизофреничку.

Она, наверное, ей и была – так и не рискнула показать носа наружу. И этот дорогостоящий номер-люкс – шикарный и помпезный – стал ее самой настоящей тюрьмой.

«Лучше бы осталась дома…»

Заснуть самостоятельно, несмотря на бормочущий телевизор, она не смогла – допила почти весь алкоголь, который нашла в холодильнике, – и потому (растяпа) этим утром проспала почти до десяти утра. Хотя, может, и к лучшему – вечером ехать боялась, а сейчас уже людно…

Упаковав багаж и одевшись, Тами какое-то время стояла посреди комнаты, собиралась с духом: «Главное, быстро – до выхода, первое такси, потом аэропорт».

А в аэропорту уже безопасно.

Куда? Домой, в Нордейл. Там хотя бы есть знакомые, у которых можно перекантоваться, – те же очкариковые ученики.

Вот уж не думала, что однажды они пригодятся.

* * *

В холле на привычном месте – за разросшимся фикусом – и в полной боеготовности Рэй находился с восьми утра. Переодетый в свежую футболку, причесанный и уже начавший потеть, потому как сидел в ветровке, скрывающей стволы. Он опять выискивал взглядом подозрительных личностей, а заодно поджидал Тами, которая, как он предположил, вероятно, захочет сегодня улететь.

«Он бы улетел».

За окном яркое солнце; Бухта утром спит, движения мало. Усатый администратор за стойкой, сменивший вчерашнего смуглого, перебирал документы, сортировал ключи. Лениво возила шваброй по глянцевому мрамору техничка – переставляла с места на место табличку «Осторожно, скользко!»

Его интуиция дернулась в половине десятого, когда в «Радужный Павлин» пожаловали двое «в штатском». Оба рослые, уверенные в себе, лже-расслабленные, но при этом напряженные.

«Псов» в них он узнал сразу – вот и явились.

Хантер напрягся, успел похвалить себя за то, что выспался, потому что знал – сейчас понесется. Он высунулся из-за листьев, принялся наблюдать.

«Псы» подошли прямиком к портье, один из них достал фото, «провез» его по стойке, что-то спросил.

Портье моментально напрягся, ответил, что «информацию о постояльцах они не выдают», – Хантер понял ответ по губам. Обернулся ко входу, бросил взгляд через двери – точно, гостей у тротуара ждал темно-синий седан.

Ему срочно нужны колеса…

Двое от стойки не отходили – что-то тихо объясняли бледнеющему администратору. Наверное, то, что к отказам они не привыкли, что, мол, нужно прийти к консенсусу, помочь друг другу – не бесплатно, конечно же…

Седой дядька взяток не брал – это ясно по лицу и внешнему виду. Зря стараются.

«А вот сердечко у него может и сдать».

Рэй быстро поднялся и зашагал прямиком к стойке, пристроился справа от «псов», вежливо и чуть виновато последним улыбнулся.

«Дядьку надо выручать».

– Простите, я хотел бы арендовать машину.

Портье выдохнул с таким облегчением, будто ему только что перерезали веревку, на которой собирались повесить. Отошел от гостей, улыбнулся нервно – Хантер заметил, что руки у него трясутся.

– Какую машину желаете?

– Мощный седан. На сутки, пожалуйста. И с водителем – я инвалид, к вождению, к сожалению, не допущен.

Наемники смотрели на него со злостью и еще цинизмом – мол, здоровый лоб, и сам не водит. И еще «ты нам помешал».

Рэй прикинулся дураком.

– Мужики, простите, если влез без очереди, мне просто пора ехать, опаздываю.

В ответ два взгляда камбалы – бесцветные, стеклянные, пустые.

– Пойдемте со мной, – суетился администратор, – заполните бумаги, подпишите документы. Двести тридцать долларов за сутки стоит аренда, Вас устроит?

– Разумеется.

Псы поняли, что пока надавить на портье им не светит, отошли в сторону.

Машину ему подогнали хорошую – белый Каллехан, – одну из самых мощных и быстрых в своем классе. И водитель попался проницательный – совет сидящего на заднем сидении Рэя о том, что лишних вопросов задавать не нужно, воспринял спокойно.

– Пока стоим.

«Псы» ждали Тами снаружи у входа в «Павлин»; Мак только что телеграфировал, что объект покинул привычные координаты – градус накалялся.

Хантер указал водителю на синий седан, стоящий у тротуара перед ними:

– Когда вот эти, – жест на высоких мужиков, – сядут в машину, мы поедем за ними, понял?

– Понял, чего не понять.

– Не упусти их. И тогда я за час тебе заплачу дневную зарплату.

– Как скажете. Ждем.

Пару секунд Рэй смотрел на короткостриженый затылок – у парня, похоже, в прошлом военная подготовка, – после перевел взгляд на «псов».

Телеграфировал Мак: «Объект покинул зону в пятьдесят метров».

«Дальше отбой, я сам», – быстро набрал сообщение Рэй.

Все, Тами выходит. Дальше главное не выпустить ситуацию из-под контроля. Если с ней что-то случится, третьего паралогика на Уровнях нет.

Ее взяли за локоть сразу же, как только она вывернула из дверей. Сумку выхватил из рук тот, который с редкими волосами, второй убеждал, что с ними ей будет «быстрее», – давай, мол, садись в машину.

Тамарис попыталась вырваться и завизжать, но ей моментально зажали рот ладонью, затолкнули в салон – с ужасом оборачивались прохожие, обернулся на Рэя и водитель.

Тот кивнул:

– За ними. Не упусти, мужик.

Мужик выглядел напряженным и очень сосредоточенным – видимо, тоже не любил, когда похищали женщин. По его лицу Рэй понял – не упустит.

Каллехан тронулся с места.

Ехали долго – минут тридцать. С центральных улиц свернули сразу же, углубились сначала в спальные районы города, затем принялись петлять по пустырям.

– Я знаю, куда они едут, – обернувшись, сообщил водитель, – к Солнечной долине.

– Что это?

Машину потряхивало на ухабах. Из-под колес взметалась пыль – окна пришлось закрыть. Чтобы избежать подозрения личностей впереди, водитель – по совместительству местный житель – ехал по параллельной дороге, частично прикрытой лесополосой.

– Это район новых вилл, недострой. Их когда-нибудь хотят сдавать туристам – там до моря метров двести, северная сторона.

– Ясно. Не упусти.

– А там уже не упустишь. Дальше только кольцевая трасса – смысла нет.

Он оказался прав. Седан въехал в совершенно пустую деревушку, где один дом – близнец другого. Квадратные коробки из белого камня и стекла – ни нормальных дорог, ни полноценных заборов, пустые, выложенные голубой плиткой бассейны.

– Я прокрадусь по параллельной улице, иначе заметят.

Хантер не стал повторять то, что уже произнес трижды, – не упусти. Но водила оказался смышленым – приметил дом, у которого остановился седан, остановил машину на соседней улице.

– Мне пора, – Хантер быстро расплатился – протянул вперед триста долларов. – Бывай.

Уже выбирался из машины, когда его окликнули:

– Эй…

Притормозил.

– Что?

– А обратно Вы… на чем? Сюда такси не закажешь – даже вышек сотовой связи нет.

«А он умен».

– Будешь ждать?

«Буду».

Ответ не потребовался вслух.

– Тогда оглохни, понял? – Рэй достал из-за пояса пистолет, привычным движением проверил магазин.

– Да я всегда был «глухим», – спокойно пожали плечами. – Вот всегда.

Бывший солдат спокойно откинулся на подголовник и приготовился ждать.

Он оказался прав – их было трое. Решили, что ни к чему посылать отряд за одной строптивой девчонкой, несмотря на знание о том, что по ее следу шел «конкурент». Опрометчиво.

А девчонка на самом деле оказалась строптивой – вырывалась и сопротивлялась. Скользили по мраморному полу подошвы ее босоножек; отражался от стен, оглушая сиреной, возмущенный визг – стоящий не в гостиной, но за стеной коридора Хантер, успел оглохнуть.

Когда-то давно она стояла перед ним неподвижным и загнанным кроликом. Изменилась, второй раз умирать без боя не хотела – он не мог ее за это винить.

– Слушай, тварь, да какая ж ты дерзкая… ай! Сучка, ты меня укусила! Да я тебе, мразь…

От звука мощной пощечины Рэй содрогнулся.

Он должен дать этому спектаклю разыграться почти в полную силу, иначе ему снова не поверит. Но почему же он всегда должен быть тем, кто либо бьет ее, либо позволяет бить? Злой рок, не иначе.

– Я хотел с тобой по-хорошему, но теперь не буду, поняла?

Стоя в укрытии, Хантер ждал, когда Тамарис привяжут к стулу, когда заклеят ей рот скотчем, когда присядут на колени. Чтобы не ринуться в гостиную, он нарочито медленно мысленно считал – один, два три, четыре…

– Ножик видишь? – отщелкнулось выкидное лезвие. – Военный, профессиональный и очень острый.

Тот, кого укусили, отчаянно желал мести. Даже на фразу дружка о том, что «девка им еще нужна» лишь огрызнулся.

– Я тоже хотел ласково и мягко. Но теперь сначала покажу, кто в доме хозяи, – вырежу ей на титьках свое имя. Чтобы знала свое место – башка-то у нее останется…

Тами дергалась и мычала, когда ей по очереди срезали с блузки пуговицы.

…семь, восемь, девять…

– … станешь покладистая, сговорчивая. А нет, так знаешь, как этот ножик чекрыжит фаланги пальцев?

Хантер морщился от отвращения.

…десять, одиннадцать, двенадцать…

– Давай проверю остроту на твоей шейке, а?

Он выступил из-за стены, когда Тамарис начала визжать не как напуганный человек, но как человек, которого по-настоящему режут, – озверело и истерично.

Все, пора.

– Эй, ребятки, привет… – Рэй ступил в комнату с улыбкой. – Помощь не нужна?

Его визит случился для остальных настолько неожиданно, что произвел эффект учебной гранаты – оглушил, заставил растеряться.

– Помощь? Н-а-м помощь? Ты что, мужик, ох№ел, что ли?

А Хантер как назло завис – с расслабленными руками вдоль туловища, тупой улыбкой на лице, закостеневший внутри. И лишь билась о тупой череп мысль: «Идиот, идиот, придурок!»

Хорошо, что его не восприняли всерьез, хорошо, что решили, что просто залетный, – не пристрелили сразу.

– Кэл, он что, правда, нам помощь предложил? Нет, ты это слышал? Ты думаешь, мы втроем с девкой не справимся?

Отчаявшимися мокрыми глазами смотрела на него Тами – левая половина ее лица алела от недавнего удара, под глазом синяк.

Рэй отмер на шестой секунде – в этот раз он стоял непозволительно долго. А как только отмер, пояснил.

– Да не вам помощь – ей.

И моментально выхватил из-за пояса пистолеты.

Он стрелял сразу с двух рук: двойной выстрел – полегли «псы», затем руку вправо – навсегда откинулся сидящий в кресле водитель.

Еще несколько секунд ушло на немые проклятья в собственный адрес – будь они поумнее или побыстрее… Хорошо, что он больше не в отряде, – позорище.

А после Рэй увидел, как Тами содрогается в предрвотных спазмах – черт, он забыл, что она не привыкла к подобным зрелищам. Подскочил, успел сорвать с ее рта скотч до того, как ее стошнило на пол. Не обращая внимания на едкий запах рвоты, принялся срезать с ее рук веревки.

– Ты как, нормально?

Ей успели порезать шею – блузка пропиталась кровью.

– Неужели, ты пошел даже на такой спектакль, чтобы убедить меня? – шипела она, кашляя. – Ведь они не умерли? Это все баллончики… как в фильме…

– Хочешь подойти и проверить? Но предупреждаю, что мозги в открытом виде выглядят отвратительно.

Она не удержалась – ее стошнило снова.

К этому времени Хантер успел срезать с ее ног и рук путы.

– Ты идешь?

– С тобой? Издеваешься? Ни в жизнь не поверю, что они не твои дружки.

– Ну, тогда сиди. Жди новую партию, чтобы убедиться, что они не мои дружки.

– Ненавижу… вас… всех…

– Это все, что ты можешь мне сказать?

Рэй внезапно разозлился. Вообще-то он только что ее спас, эту мымру. Замер, как придурок, рисковал.

Тамарис трясло. Она долго молчала, глядя на собственные руки, затем подняла лицо, посмотрела укоризненно.

– Раньше не мог?

Хантер фыркнул.

– Я мог и позже.

Машина их ждала уже с заведенным мотором. Водитель бросил взгляд на Тами и сжал челюсти – взглядом поблагодарил Хантера за то, что тот разделался с похитителями. Спросил коротко:

– Куда?

– Куда-нибудь подальше, – у них есть как минимум несколько часов, прежде чем появятся «новые». Рэй хотел передохнуть. – Найди нам отель на другом конце острова. Желательно не очень известный.

– Понял.

И Каллехан тронулся с места.

* * *

Тами переводила удивленный взгляд то на двуспальную кровать крохотного номера, то на стоящего у окна спиной к ней мужчину. Сумку она все еще держала в руках – не знала, то ли ставить ее на пол, то ли сразу драпать отсюда, куда глаза глядят.

– Слушай, а нельзя было раздельные кровати хотя бы?

– А мы тут спать собрались? – огрызнулись, не оборачиваясь. – Ложись, если хочешь, – пусть новые сцапают тебя спящую. Я воздержусь. И не мешай мне думать.

– Новые?

Сегодняшний день не успел толком начаться, а уже опостылел ей до самых печенок, до трясущихся от отвращения потрохов. И мужик этот опостылел тоже – черт подери, она приехала на море отдыхать! А вместо этого ее били, резали, обещали отрезать фаланги пальцев…

– Послушай, ты… – она до сих пор не знала (и не хотела знать) его имени, – ты что, не понимаешь отказа? Я НЕ ХОЧУ работать ни с тобой, ни с твоими дружками…

– Они не мои дружки.

– Просто оставьте меня в покое вы все! Разве не ясно? Если у тебя есть совесть, если есть хоть капля раскаяния после того… что ты сделал, – уйди! Неужели так сложно? Я тебя… ненавижу,… разве сложно понять?

Незнакомец повернулся к ней лицом, сложил руки на груди – смотрел прямо, тяжело.

– Я уйду, но они нет, потому что я никак с ними не связан…

– Да что вам всем нужно-то от меня?!

Тами была готова согласиться на все, лишь бы от нее, наконец, отстали. Где ее райский отдых? Где покой, где счастье?

– Что? Ну, говори!

– Чтобы ты расшифровала одно послание.

– Да без проблем! – у Тами из рук даже выпала оттянувшая пальцы сумка. – Давай его сюда, я расшифрую. А потом ты исчезнешь из моей жизни как не бывало, ясно? Передашь это всем, кто заинтересован в содержимом, и я свободна, идет? Видишь? Ты добился своего – давай сюда свою хреновую записку!

Мужик у окна не двигался – так и стоял со сложенными на груди поверх белой футболки руками (она ненавидела его широкие плечи и вздутые мышцы – они напоминали ей о страшном). Он не полез ни в карман, ни в сумку, ни куда-то еще.

– Ну, что не так?!

– Видишь ли, – короткий вздох, – послание этой записки содержит координаты, которые ведут к новому шифру. А там, скорее всего, к третьему?

– А после четвертому и пятому? – она внезапно озверела. – Да пошел ты, понял? Может, я до конца жизни с тобой слоняться буду и шифры разгадывать? Иди к черту, понял? Я ухожу!

– Уходи, – ее небритый защитник отвернулся к окну. – Мне же проще. Не придется больше думать, как тебя спасать.

«Пошел ты в жопу… Пошли вы все в жопу…»

Она подхватила с пола сумку со сланцами, сарафанами и кремами для загара, дошла до двери и замерла возле нее – вдруг ощутила, что панически боится выйти наружу. А что, если там снова… эти? Нет, не эти, которые уже мертвые, но другие? Что, если ее снова, как котенка, закинут за шкирку в машину, на этот раз отрубят пальцы…

Ей стало физически плохо. Мало того, что в последние двое суток и так тело будто сбрендило – сигнализировало болью и спазмами то там, то тут, будто Тами разом подхватила все болезни мира, так еще гадкие мысли…

– Помочь дверь открыть? – поинтересовались глухо.

Вместо того чтобы выйти в коридор, Тами шагнула в ванную комнату, опустила сумку на пол, взглянула на свое отражение в зеркале. Опустилась на холодный край ванны и зашлась в неслышном плаче.

– Эй…

Спустя какое-то время ее осторожно потрогали за плечо.

– Успокойся.

– Я тебя боюсь, разве ты не понимаешь? – всхлипывала она сквозь прижатые ко рту пальцы. Ей протягивали стакан с водой, но пить не хотелось.

– Я боюсь… всего…

Она еще никогда в жизни не боялась всего подряд: остаться в номере и выйти за его пределы, лететь домой и не лететь домой, просто прогуляться по холлу этой гостиницы. Боялась что-то делать и не делать ничего, находиться рядом с тем, кто когда-то ее застрелил, и остаться одной. Полный швах. Сидеть не может, лежать не может, идти не может и совершенно ничего не хочет.

– Не бойся. Я больше не причиню тебе вреда.

– Как? – она неожиданно взвилась. – Как я могу тебе теперь верить? Ты выстрелил в меня однажды без колебаний – в женщину, которая тебе ничего не сделала! Ты… меня…

Тами рыдала, как истеричная пьяная баба, – громко, с напором, с визгами и сжатыми кулаками. Когда сумела чуть успокоиться, посмотрела на него со злым цинизмом.

– Что ты можешь теперь сделать, чтобы я тебе поверила? На колени встать? На святой книге поклясться? Но ведь это же все бред. Так ЧТО?!

– Я могу дать тебе свое слово.

– Слово наемника?! А много оно значит?

И вдруг, глядя в серьезные глаза, подумала – много. Как раз слово наемника может значить очень много, в отличие от всего остального. Да и, в конце концов, другого ей все равно не предоставят.

– Хорошо! – с азартом и все еще мокрыми щеками хлопнула себя по колену. – Давай его – свое слово!

Мужик напротив нее, кажется, даже начал чуть-чуть забавляться.

– Хорошо. Даю тебе слово, что не причиню тебе больше физического вреда.

– Никогда?

– Никогда.

– Ни при каких условиях?

– Ни при каких.

– Даже если я сама кинусь на тебя с кулаками?

– У меня всегда остается право на защиту.

Умен. Она не стала давить туда, куда не следовало. Но кое-что еще собиралась прояснить.

– И еще: как только все закончится, ты навсегда-навсегда исчезнешь из моей жизни и больше в ней не появишься.

– Мы можем случайно пересечься на улице.

– Значит, не подойдешь ко мне и не заговоришь.

Вдох-выдох, секунда на раздумья.

– Обещаю.

Отлично. Кажется, ее дерьмовая жизнь чуть-чуть налаживается, по крайней мере, на словах. Все-таки с ним чуть менее страшно, чем без него.

– И еще…

Темная густая бровь вопросительно уползла вверх. Тами зачем-то подумала: «Интересно, давно он брился? Ходит, как кайтский террорист…»

– Ты можешь меня защитить от тех, кто меня преследует.

– Могу.

Ответил без паузы, и Тами разозлилась, спросила едко, с цинизмом:

– Как быстро ответил, а? Значит, все-таки они твои друзья, раз все так легко?

– Не легко. Но я – наемник Комиссии, – у меня есть связи.

Связи…

Он так говорил, так смотрел, что она ему верила.

– Значит, сделаешь так, чтобы меня больше не доставали?

– Обещаю.

Душка, а не мужик.

Она впервые за последние сутки немного успокоилась. Даже взяла с раковины стакан с водой, который ей до этого предлагали.

– Все… выйди, пожалуйста. Мне нужно… умыться. И переодеться.

Дура. Она все-таки на это согласилась – работать с тем, кого ненавидела. Идиотка. Но велик ли выбор?

– Умеешь добиваться своего, да? – поинтересовалась желчно.

– Умею, – не стали врать ей. – Так мы заключили сделку: ты помогаешь мне, я тебе?

– Заключили, – она больше не хотела на него смотреть – была сама себе противна. Приехала, называется, на пляж… – Но знай, что у меня только тринадцать дней. И если твое дело займет больше, меня это касаться не будет – уеду домой.

– Устраивает.

«Террорист» все-таки покинул ванную комнату.

Тамарис заперла за ним дверь на замок, стянула с себя заляпанную кровью блузку, какое-то время на нее смотрела – попытаться отстирать? – и швырнула в урну.

К черту. Нужно отмыться самой, успокоиться еще, а потом поесть. Приключений она на свою задницу получила, и кого заботит, что не тех?

Ударила в дно эмалированной ванны теплая вода.

Он с кем-то говорил по телефону – она вытирала волосы полотенцем. В этом захолустье не нашлось даже банного халата – пришлось сразу после душа натягивать на влажное тело собственный чистый, но изрядно помятый сарафан.

– …мне нужно знать имя того, что идет по следу Тамарис Олтон, а заодно ищет маркер, – полагаю, это один и тот же человек…

«Как просто… Один звонок – и ответ у тебя в руках». Интересно, чем бы он ей помог? Ни к очкарику же бежать за помощью, чтобы тот заменил нежелательную ей реальность другой – желательной. Шарлатан чертов.

– Да, сумма устраивает.

«Сумма? И большая?»

Бородатый мужик, сидящий на краю кровати, быстро что-то записал. И не успел сбросить звонок, как уже набирал следующий номер:

– Мак? У меня важно: убери с моей дороги Томаса Чертайна. Да, нейтрализуй. Полностью.

Ей вдруг вспомнились слова о том, что у него есть «связи», – вот они, эти самые связи. Стыло было даже слышать подобные слова – нейтрализуй. Где-то вскоре будет валяться еще один труп.

Может быть.

Незнакомец положил трубку. Тами прочистила горло, обозначая свое присутствие. Затем спросила язвительно:

– Все, можно надеяться, что спектакли закончились, и твои дружки больше не появятся?

Она не стала слушать о том, что это «не его дружки».

– Знаешь, понять только не могу, почему нельзя было цивилизованно – прийти, представиться, поговорить, просто попросить о помощи? Зачем все эти… похищения, привязывания, ножи, обещания отрезать фаланги?

Тот, чье имя она собиралась вскоре выяснить, смотрел на нее взглядом, значение которого она не могла расшифровать.

– Без понятия. Показная жестокость – не мой стиль.

– Да? Интересно. А какой твой – сразу расшибать башку выстрелом?

– Именно.

Она пока не умела удерживаться от язвительности – слишком боялась его, слишком недолюбливала. А потому спросила:

– Ты вообще, кроме этого, умеешь что-нибудь делать?

Мужик легко пожал плечами.

– Видимо, нет.

* * *

Она попросила три вещи: еду, уединение и комфорт. Ее условия выполнили идеально – сняли в той же гостинице, но на другом этаже, двухкомнатный номер, накормили обедом и оставили в покое.

Тами лежала на кровати и смотрела в бумажку, тщетно силясь расслабиться. Ей просто нужно не думать, расфокусировать внимание, «разнежиться». Но как тут «разнежишься», когда в другой комнате сидит мужик, который то говорит по телефону, то шуршит пожитками, то скрипит половицами? Не выйдешь ведь, не прикажешь: «Заглохни!», – она и так грубит ему постоянно.

Поделом.