Текст книги "10+ Городских историй от Вероники Мелан в одном сборнике"

«Любите кулинарию? Мистическая правда о ратайских магазинах!»

Да, но это вечером. А сейчас три пятнадцать после полудня. Во сколько Мэтт ждет доставку? «Вецер» – это по-ратайски во сколько?

Один черт приготовиться лучше заранее. Захлопнув крышку чемодана, я пошла к зеркалу, сняла с телефона белую трубку и принялась набирать один из заученных на память номеров.

– Такси «Атлас». – Спустя минуту ответили на том конце.

– Девушка? Мне бы машину на семь вечера.

– Диктуйте адрес, записываю.

И я принялась диктовать «адлес».

До означенного часа я успела приготовить котлеты, съесть их, четыре раза достать и сложить из чемодана костюм, еще раз понюхать «пудру» и даже вздремнуть. А когда неожиданно обнаружила на часах без пятнадцати семь, принялась судорожно бегать по дому, одеваться, а после краситься.

Да-да, а вдруг Мэтт Карсон – мой «половенок»? Не то, чтобы шансы на это были большие, но зачем рисковать? Да и самой приятнее выглядеть свежим цветочком, нежели заспанным бревном.

Так, машина подъехала?

Свет выключен, плита тоже, чемоданчик взят. Бумажка с адресом в кармане. Все, Лисса, на выход! Пора узнать, куда и зачем едем, пора поставить точку в сегодняшней комедийной пьесе. Знала бы я, забираясь на заднее сиденье такси, что отсюда, почитай, все только начинается, так, как говорится «жила бы…».

А Джен – противная Джен – так и не перезвонила.

* * *

Мы познакомились с ней полтора года назад, когда Мелари только открыл на Беллтайн сквер свой второй ресторан.

Весь тот день помнился мне сплошной «запаркой» – приготовь это блюдо, выстави на освещенный стенд для фотографирования, поверни салфетку, передвинь приборы, добавь сверху вишенку, убери вишенку, принеси другое блюдо…

Элкинс хотел использовать фото не только для нового меню, но и для освещения события об открытии нового гастрономического заведения в прессе, для чего и пригласил лучшую журналистку «Культурного Нордейла» Дженни Марлоу, а также ее помощника – фотографа Билли Риггса – в презентационный зал.

А Лисса? Что Лисса? Лисса с пеной у рта скакала по кухне, раздавала приказы младшим шеф-поварам и то и дело утиралась фартуком. Потела, пыхтела и старалась представить все в лучшем виде, что, понятное дело, привело к тому, что к концу дня в руках не осталось сил, а в ногах ни грамма энергии.

Впрочем, от усталости к вечеру, как выяснилось, валилась с ног не только я одна.

Элкинс покинул ресторан в восемь – звякнул ключами и помахал рукой, когда осветители над презентационным столом погасли, а фотоаппаратура начала упаковываться в рюкзаки и кофры. Даже не поблагодарил приглашенных, как полагается – только бросил на прощание «выставите мне счет» и был таков.

Джен устало сидела на стуле, дописывала заметки, ждала Билли. Изредка перелистывала кулинарный журнал, сглатывала при виде особенно красивых фотографий, потягивала из стакана воду.

И я решилась. Предложила ей:

– А хотите съесть что-нибудь из того, что вы сегодня фотографировали? Вы и Билли?

– А это можно?

– Конечно, можно. Ведь эта еда все равно не для посетителей – это новое тестовое меню, вот и будете первыми, кто его оценит.

Она тогда, помню, посмотрела на меня, как волк. Или как голодный пес, трое суток круживший вокруг пустого мусорного бака.

– Я бы… с удовольствием.

Билл кивнул так активно, что его очки сползли с короткого носа.

И они принялись есть. Реакцию фотографа, я, признаться, почти не запомнила, а вот слова Джен помню по сей день:

– Это же божественно, Лисса! Не найдется в городе того, кто это не полюбит… М-м-м… Вкуснотища! Я бы ела и ела…

А я бы смотрела и смотрела, как она ест, как наслаждается каждым кусочком, как откровенно кайфует от каждой ложечки, от каждого выстраданного мной многогранного вкуса.

– Вы – гений!

Эти слова я запомнила надолго. И еще поняла – она станет моей музой – в хорошем смысле. Музой, которая умеет ценить, чувствовать, удивляться, таять от восторга так же нежно, как тает на ее языке каждый кусочек мороженого.

– Джен? Вам, правда, нравится?

– Вы еще спрашиваете!

– Так приходите сюда завтра, я приготовлю для вас уникальный десерт – мой босс его еще не видел, а вы оцените. Может, поправите, чтобы мне удалось сделать его лучше.

– Правда?

– Я буду только рада.

Тот новый десерт Джен оценила на отлично, и будто поставила наверху невидимую сверкающую подкову удачи – его впоследствии полюбил и Мелари, и все последующие попробовавшие его клиенты, – а я для себя сделала вывод: «если блюдо высоко оценит Джен, то его высоко оценят и другие».

И мы с ней стали хорошими знакомыми. Сначала. Затем подругами, а после лучшими подругами, и этот факт меня по сей день неимоверно радовал.

Вот куплю собственное кафе – обязательно выделю Джен ее собственный столик. Пусть приходит, когда хочет, пишет там свои статьи, пьет кофе и просто отдыхает. А я порадуюсь.

– Приехали, мисс. – Неожиданно прервал мои плавные текучие мысли таксист.

Машина замедлила ход, свернула к тротуару у одного из высотных домов и остановилась.

– С вас двенадцать пятьдесят.

Угу. Отсчитав деньги, я вынырнула из салона в теплый душистый воздух Нордейловского вечера, какое-то время стояла, задрав голову к верхним этажам, затем стиснула ручку чемодана и зашагала к освещенному парадному входу.

Нужное имя значилось среди списка жильцов напротив кнопки под номером двенадцать.

Мэтт Карсон. Он самый.

Я надавила на подсвеченный прямоугольник и принялась ждать – где-то наверху, наверное, мелодично заиграла музыка. Затем из переговорника раздался приятный мужской голос:

– Кто там?

– Э-э-э… – об ответе стоило подумать заранее, но я, по своему обыкновению плавая в мечтах, пропустила этот момент. – Дама с чемоданчиком.

Ничего лучше на ум не пришло, но – парадокс – этого хватило. Меня не отправили гулять, чистить картошку или ублажать нищих на улице – просто открыли дверь; нудно зажужжал электромагнитный замок.

Я толкнула дверь в подъезд.

Лифт нашелся у дальней стены; ожидая его прибытия, я перетаптывалась на пушистом ковре, рассматривала висящие на стенах картины и скользила взглядом по благоухающим свежестью вечнозеленым растениям в глазурированных керамических горшках. Красиво, уютно, кто-то пунктуальный явно за всем следил.

Двери распахнулись бесшумно.

Шаг в кабину. Короткий тычок в кнопку. Оказалось, что этажей, как и квартир, в доме двенадцать, и искомая обнаружилась на последнем из них – какая роскошь.

Может быть, странно, но волнение, все это время прятавшееся на заднем плане, распахнуло занавес и вышло на сцену именно теперь – под аплодисменты зала и свет прожекторов; ладони вдруг вспотели.

Что я скажу ему, этому Мэтту? Что я – служба доставки? Что меня попросили принести кейс? Как объясню свою вовлеченность в процесс, ведь ждали, судя по всему, кого-то другого? Пришлось успокоить себя мыслью, что со всеми случаются ошибки – подумаешь, другое лицо, другое имя, другая дама. Ведь чемоданчик принесен? Передать его из рук в руки и домой.

Знала бы я, встретившись со стоящим в проеме распахнутой двери мужчиной взглядом, что все окажется не так просто, возможно, нажала бы в лифте на «стоп», а затем с облегчением ткнула на кнопку первого этажа.

Сбежала бы, в общем.

* * *

Он оказался нестарым и рослым, в хорошей физической форме, и, несмотря на домашнюю одежду, холеным. А еще учтивым.

– Садитесь, пожалуйста. – Мне указали на мягкое кресло, принадлежащего к баснословно дорогому на вид гарнитуру, состоящему из обтянутого кредом дивана, мягкой угловой софы, еще двух кресел-близнецов и пуфа. Все темно-коричневое со вставками синего и палевого, люксовое, нежно выделанное, крайне приятное на вид и на ощупь. Под стать великолепному дизайнерскому интерьеру квартиры в стиле мягкий, безугловатый «хайтек». – Выпьете что-нибудь?

Я засмотрелась на хозяина. Нет, я совсем не собиралась этого делать – Создатель упаси, не такая я наглая, какой иногда кажусь, но…

Он был бесподобен – этот Мэтт. Высокий, но не слишком, раскачанный, но не чрезмерно, с темно-русыми, красиво подстриженными волосами, гладко выбритый, подтянутый, пышущий силой и здоровьем. Но удивило меня не это – его взгляд. Мягкий и жесткий одновременно, умный и терпеливый, глубокий, завораживающий, не лезущий слишком глубоко, но определенно зовущий за собой. Хоть на край света. А еще цвет этих самых глаз – теплый орехово-зеленоватый. На разворот его плеч, красивую форму рук, кистей и пальцев, рельефную спину, уверенную походку, на идеальные манеры – на все это я обратила внимание позже, а вот в тот момент увлеклась именно его глазами. Хотя все лицо в целом определенно заслуживало не меньшего внимания и восхищения.

Впившись глазами в красивое мужское лицо, я напомнила себе пришедшую в галерею фанатку скульптуры Арнео, готовая щупать каждую деталь пальцами и плакать – рыдать – от благоговения.

«Джен, если бы у меня был такой «половенок»… Вот, если бы…»

Но Мэтт Карсон моим «половенком» не был, да и не собирался им быть, и для того, чтобы прервать затянувшуюся паузу, спросил:

– Вода, сок, газировка, вино, виски, джин, брэнди, коньяк. Что-то другое? Вы на машине?

– Вы обворовали магазин на соседней улице?

– Что?

– Такой ассортимент выпивки. Может, у вас еще есть чипсы, колбаски, сырки – глазированные и нет, – орешки, печеные луковые кольца, крабовые палочки, мурителла с плесенью, копченая говядина полосками и маринованные в специях томаты под вино? И нет, я на роликах.

На этот раз его челюсть отвисла почти до пола.

«Дура ты, Лисса»

Мда, я со своими шутками ни в какие ворота – наверное, именно поэтому меня при первой встрече пугается большая часть местных парней – сразу видят во мне сбрендившую особу женского пола, с которой лучше не связываться. Что ж, опять ноль: ноль в мою пользу – не в первый раз и не в последний.

Не успела я расстроиться, как хозяин квартиры неожиданно рассмеялся – глубоко, открыто, красиво.

– Не ожидал, что у вас есть чувство юмора.

– А для женщин нынче это как заразная болезнь?

– Скорее, как давно утерянный дефицитный продукт.

Я почему-то покраснела, благо, в неяркой, почти интимно освещенной гостиной это было не так заметно.

– Простите. Бывает, я шучу не вовремя – водится за мной такой грешок. Я выпью сока (чего угодно, лишь бы задержаться и посмотреть на это прекрасное во всех смыслах лицо. Эх, Джен, видела бы ты его…), и нет, я не на машине.

– Тогда, может, джина? Все равно разговор будет долгим.

Долгим? Вообще-то, отдать чемодан – дело пяти секунд, но, глядя на скульптурные черты свеженайденного Арнео, я была готова торчать здесь без сна и отдыха всю ночь.

«Вали отсюда, Лисса. Ты пришла не за этим»

– Да, тогда джин.

Люблю я эти моменты, когда спонтанные желания апперкотом нокаутируют железную логику – эдакую нудную бабку в очках. Та взлетает, мелькают в воздухе подошвы ботинок, взметается юбка, и все – бабка-логика в отключке. Зачем, спрашивается, лезла? Неужели сразу не распознала, что я лучше закапаю слюной всю гостиную и дождусь, пока меня водрузят на тележку из-под картошки и выкатят прочь из квартиры, нежели по собственной воле вымолвлю: «Ой, мне пора. Я, пожалуй, пойду»? Как часто я вижу красивых мужчин так близко? И посидеть рядом с таким лишние пять минут – не преступление, а ублажение центров эстетического наслаждения организма. В данном случае, через глаза.

«Арнео» отправился за джином – тогда я первый раз разглядела его рельефную спину сквозь тонкую хлопковую ткань майки, а рассмотрев, тяжело и протяжно вздохнула. Я – жалка. Жалкая. Жалковая. Как это правильно сказать? Я, как нищий, который смотрит на шоколадный торт, выставленный в магазине, и понимает, что в жизни встречаются вкусные и красивые вещи, но это совсем не значит, что они встречаются в твоей жизни. Иногда они просто встречаются. И это тоже хорошо…

Осталось поплакать на так и не возвысившихся руинах пьедестала собственной жизни.

«Соберись, Лисса! Наслаждайся бытием. Джин еще не принесен, момент длится, дверь на выход не распахнута…»

Мэтт вернулся с двумя стаканами, льдом и положенными на поднос щипчиками для льда. В этот момент я подумала, что завтрак в постель он, наверное, сервирует не менее скрупулезно: вареные яйки на подставочках, маленькие серебряные ложечки, свежевыжатый сок, трюфели в золотой обертке… Эх!

Чтобы скрыть идиотское выражение лица, я уткнулась в собственные, все еще держащие ручку от чемодана, ладони.

Я ей даже передать всех эмоций не смогу – слов не хватит, и она не поверит – Джен, его надо фотографировать. Еще лучше, снимать на видео, иначе утратится разлитая в воздухе доброжелательность и харизма. Чтоб мне сдохнуть – они встречаются. Встречаются в реальной жизни. По-моему, я была пьяна безо всякого джина.

– Может, тоника долить?

– И тоника. – Кивнула я, как заправский алкоголик, с вселенской грустью в глазах. Лишь бы Мэтт ходил по дому, лишь бы вообще курсировал вокруг меня сутками. Нет, я, все-таки, жалкая.

Когда прибыл тоник, хозяин квартиры опустился, наконец, в кресло напротив, разлил пузырящуюся жидкость по стаканам, добавил лед, протянул один из них мне и благодарно произнес:

– Магда…

Мягко так произнес, почти ласково, чем моментально и напрочь испортил все мое романтическое настроение.

– Я – Лисса. – Обиженно поправила я и тут же мысленно наладила себе пинка.

Тьфу. Что мы за бабы-дуры? Тут ведь ждали кого-то другого, я забыла?

Карсон в замешательстве прочистил горло и некоторое время удивленно смотрел на меня.

– Э-э-э… Хорошо, Лисса. Простите, я не знал, что в вашей… группе… работает еще одна женщина. Может быть, вы новенькая?

– Не старенькая точно.

Что я плету? Ну что я, спрашивается, плету? Из ума выжила?

– Просто, я думал, что на встречу придет Магда. Простите, не хотел вас обидеть.

Я окончательно и бесповоротно смутилась – надо срочно исправлять положение. Объяснить, что я не та, кого ждали, и что Мэтт не ошибся – я просто пришедший вместо кого-то другого посыльный – случайный настолько, насколько это возможно.

– Магда где-то подзадержалась. И чемоданчик выдали мне.

– И я этому очень рад, Лисса. Я рад, что вы откликнулись на мою просьбу. Правда, рад, очень признателен.

Смущение мое росло летящим с горы снежным комом. Надо срочно поправить, рассказать, как все было на самом деле – объяснить про этот «рататуйский» магазин, иначе мы вконец запутаемся.

– Вот. Как я и обещал. Здесь пятьдесят тысяч – это аванс. Еще пятьдесят я выплачу после выполнения работы…

На стол откуда ни возьмись легла толстая (самая толстая, что я видела в жизни) пачка купюр. Пятьдесят тысяч – ядрит меня подери! Пятьдесят! Аванс? За что? Что такого подписалась выполнить эта высокооплачиваемая Магда? Убить кого-нибудь? Он ей заказал собственного босса?

Мои глаза не округлились только потому, что лицо временно онемело от шока. Рот, как выяснилось, тоже двигался в ограниченном режиме, поэтому выдавленные из него слова звучали плоско, как ссыпаемая из грузовика галька:

– Магда… не успела ввести меня в курс дела. Вы… поясните?

– Конечно. – Мэтт вздохнул, на мгновенье застыл, задумался о чем-то, ушел в себя. Затем пригубил джина и вытер уголок губ согнутой фалангой большого пальца. – Наверное, лучше начать сначала, да?

– Да.

Куда уж лучше с самого, что ни на есть, начала.

– Я нашел вашу контору… группу… как вы понимаете, не через справочник. Я вышел на нее через информаторов. Оказывается, никто в городе больше не занимается обходом лазерной сигнализации без ее отключения – только вы – группа бывших танцоров-акробатов. Поверьте, я думаю, вы, должно быть, очень талантливы, чтобы проделывать такое. И я понимаю, что даже если вы что-то грабите…

Наверное, к этому моменту мои глаза-таки округлились до неприемлемого размера, потому что он тут же пояснил:

– Нет-нет, я не хотел сказать, что-то не то… Не грабите, конечно, нет – занимаетесь тем, что считаете правильным – может быть, что-то чините, простите, я точно не знаю специфику ваших занятий, но информаторы сказали, что только у вас есть необходимые навыки и оборудование, в виде какого-то супер прочного костюма и высвечивающей лазерные лучи пудры. Вы ведь знаете, о чем речь?

– Конечно. – Деревянным голосом ответила я, вспомнив, как нюхала сегодня эту «пудру» раз двадцать, непременно при этом чихая. Интересно, сколько я ее «расчихала»? – Костюм здесь, со мной. Пудра тоже.

Мистер Карсон просветлел лицом.

– Это чудесно. Видите ли, я пытался узнать – отключить сигнализацию будет очень сложно, а вот пробраться сквозь лазеры, используя ваш костюм – как я понял, единственный в своем роде – возможно. Особенно при вашем умении просчитывать траекторию лазеров и гибко двигаться. Скажите, вы долго этому учились?

– Чему? – Врать?

– Так двигаться.

– Очень. – Все так же деревянно ответила я. – Много лет.

– Я так и понял.

Бежать! Нужно срочно отсюда бежать. Я, конечно, занималась гимнастикой и танцами целых три года, но совать свое тело в лучи лазерной сигнализации?! Пробираться через них с помощью пудры? Ну, уж нет, это, действительно, работа Магды и некой безымянной группировки, которая, я была уверена, занималась вовсе не починкой нарушенных охранных систем.

Жаль, что Мэтт не предложил что-нибудь другое: например, помочь ему с переводами с лавийского (которого я не знала), станцевать джигу на приеме у президента финансовой корпорации «Райчелз» (за пятьдесят штук? Решилась бы!), переплыть на спор озеро Киралл – с мыслью о деньгах точно не утонула бы. Но лезть в работающую сигнализацию в костюме героя комиксов? Нет, увольте.

Хозяин дома наблюдал за обеспокоенным выражением моего лица с все четче проступающей тревогой.

– Лисса, вы не подумайте – я на самом деле не хочу ничего криминального. Все, чего я прошу, это чтобы вы попали в комнату, где у Диксона хранится ноутбук, вставили в него флэшку и запустили записанную на нее программу.

– Вирус?

– Да, вирус. Но этот вирус не убьет все данные – он лишь найдет то, что принадлежит мне и сотрет это. Очень важные данные, которые не должны были туда попасть. Которые у меня украли.

– Кто украл?

Не мое дело, но интересно.

Я думала, Мэтт не раскроет рта – судя по тому, как сжались его губы и челюсти, меньше всего он хотел отвечать на заданный вопрос, но что-то толкнуло его. В глазах мелькнула искренняя болезненная горечь, а следом послышались слова.

– Моя бывшая подруга. Еще неделю назад она жила со мной, а сегодня живет с моим партнером. Бывшим партнером теперь уже, к которому отнесла закрытую базу данных всех акционеров, вкладов и процентных ставок держателей ценных бумаг моей компании.

Я постаралась не выдать ни изумления, ни жалости – ему она была ни к чему. Лишь подняла стакан и пригубила не предназначавшийся мне тоник. Мэтт, тем временем, продолжил:

– Долгих четыре года я выстраивал эту корпорацию с нуля – планировал, находил инвесторов, изучал азы управления. Не учел только одного – друзья, даже старые друзья, способны меняться, и если ты доверял человеку, когда он был нищим, это совсем не значит, что ты можешь доверять ему, когда он вдруг стал богат. Диксон предал меня. Делайла тоже.

Орехово-зеленые глаза посмотрели на меня с надеждой и примесью все той же горечи.

– Я бы не обращался к вам, если бы мог все сделать сам, но я не могу. Я не желаю «заказывать» партнера, хотя мне хватит на это средств – просто не сделаю этого. Не хочу мучить или избивать кого-то, чтобы получить данные обратно, не хочу причинять ненужных страданий. Но, если завтра данные все еще сохранятся на ноутбуке Диксона, послезавтра моя корпорация погибнет. Я начну все с нуля, я смогу. Наверное, я пройду и через это, просто… просто пока еще есть шанс, понимаете? Пока он все еще существует. Хотите, я вместо пятидесяти, доплачу вам еще сто?

Сто пятьдесят тысяч? За завтрашний вечер?

– А что случится завтра?

– Ужин, куда меня пригласили, чтобы унизить. Клод и Делайла очень хотели бы, чтобы я пришел и выпил за свою кончину…

– Своего бизнеса…

– Да. И я приду. Надеюсь, с вами. Представлю вас своей новой девушкой, мы принесем чемодан, точнее, костюм, и вы попробуете добраться до их ноутбука.

– А что, если у меня не получится?

– Риск провалиться существует в любом деле. Но я буду рад, если вы скажете, что хотя бы попробуете. Вы ведь попробуете?

Как он смотрел на меня – Создатель, как он смотрел…

* * *

Только истинный мазохист мог постоянно вести себя вопреки всякой логике и с удовольствием и наслаждением налаживать себя после непрекращающихся пинков. И я однозначно являлась этим мазохистом.

Наверное, лучшим из всех когда-либо существующих.

Я повелась на деньги? На сто пятьдесят тысяч, на которые уже завтра можно было бы купить то кафе на углу и начать его отделывать? Только вот для того, чтобы их получить, нужно «увенчать» задание успехом – задание, которое я по определению неспособна выполнить. Так?

Ночь укрыла город теплым одеялом; Мэтт оплатил такси.

Я сказала ему «Я попробую», и это была самая большая глупость, которую я когда-либо выдавала по собственной воле. Попробую что? Пробраться сквозь движущуюся решетку из лазеров? В чужом костюме? Не умея пользоваться «пудрой»? Что я вообще знала о подобных системах?

Ничего.

Кроме того, что пояснил невообразимо красивый и искренний в своем стремлении сохранить компанию мистер Карсон: лучи непрерывно движутся, но траекторию возможно просчитать. Если проскользнуть через них – пусть даже задев, но, не прервав полностью – можно добраться до комнаты с ноутбуком. А там – дело техники и программы на флэшке.

Если я оступлюсь, все-таки, задену сигнализацию, всегда можно будет сказать, что я выпила лишнего, отправилась искать туалет и зашла не туда. Главное, успеть спрятать костюм, переодеться и вести себя достоверно… И тогда, в случае проигрыша, я теряю сто пятьдесят тысяч, а Мэтт компанию. Делов-то.

А если получится?

Получится? Я всерьез об этом думаю? Где моя растяжка трехгодичной давности? Сохранилось ли от нее хоть что-то? Я стою здесь, на собственном балконе, на третьем этаже, созерцаю ночное небо и всерьез думаю о том, что что-то может получиться?

Но если не пробовать, тогда проигрыш обеспечен нам обоим.

Почему не пришла Магда? Настоящий профессионал-акробат? Уж не попалась ли в лапы Комиссии во время совершения очередного ограбления? Ведь, если не попалась бы, явилась бы в «рататуйский» магазин за своим оборудованием сразу же, а не таилась бы неизвестно где в течение пяти дней, томя Мэтта в неизвестности. Сто пятьдесят тысяч приличная сумма. Наверное, даже для нее…

Мой тоник не шел ни в какое сравнение с Мэттовым – он стоял в холодильнике уже несколько месяцев – полностью выдохся и обезвкусел. Но, главное, джина в нем не было – ни к чему много пить накануне такого «приключенческого» проекта.

Нет, это же надо было отправиться за ратайскими ингредиентами к черту на кулички, выложить ненужные и оставить исключительно нужные продукты, чтобы получить на руки пресловутый чемоданчик. А теперь я стою и думаю, выйдет ли из меня профессиональный взломщик-спаситель?

Это что – жизненная шутка?

Еще эта Джен… Оставила на автоответчике послание о том, что ее срочно отправили на два дня в Линдовер – писать репортаж о местных мюзик-бэндах – и мило попрощалась. Сказала, что заглянет ко мне сразу по приезду.

Знала бы она… Эх, знала бы.

Ночь переливалась звездами, пахла растущими на клумбах гиацинтами и шелестела дубовой листвой.

Получится или нет – по какой-то причине, которую я не могла объяснить даже самой себе (пусть рисково – знаю!), – я решила, что попробую взяться за это дело. Попробую найти информацию о лазерной сигнализации, статьи или видео, почитаю про пудру. Если, конечно, в свободном доступе имеется хоть что-то по этим секретным, на мой взгляд, данным. Попытка – не пытка.

«Тебе всегда везет» – так она говорила? И всегда в это верила. Эх, милая, наивная, добрая Джен…

Осталось проверить на практике, так ли мне везет на самом деле.

Вернувшись с балкона, я вылила остатки выдохшегося тоника в раковину, задернула шторы и включила компьютер – пришла пора поработать. А после как следует выспаться.

* * *

– Так зачем на самом деле вас позвали на этот ужин, Мэтт?

– Тебя. Нам пора перейти на «ты» – мы ведь, как-никак, пара.

– Да, я забыла.

Этот разговор состоялся в семь вечера следующего дня, когда очередное такси несло нас куда-то по направлению к центру города. На нем стального цвета пиджак, белоснежная сорочка, в тон пиджаку идеально отглаженные брюки. На мне вечернее платье – скромное, черное, длинное и обтягивающее, на ногах лодочки на шпильках – все лучшее, что я смогла отыскать в собственном гардеробе и подходящее случаю. В объемной сумочке костюм и пудра; в голове волнение, предельная сконцентрированность и странного рода азарт. Чем же закончится сегодняшний вечер?

За окнами машины мелькали окутанные закатным светом бульвары, магазины, высотные здания; отблескивали розовым многочисленные стекла.

Карсон, я была вынуждена признать, выглядел сногсшибательно. Спокойный, деликатный, обаятельный, внешне абсолютно расслабленный. Тревога угадывалась лишь в глубине орехово-зеленых глаз – будто ветерок шевелил не поверхность пруда, а ил на дне.

– Официально это звучит так: «Празднование в честь слияния двух компаний – индустриальной «Карсон инк» и финансового конгломерата «Стинз». На деле все почти верно – договор с ними был подписан несколько дней назад, он вступит в силу завтра – многомиллионный контракт – и мы, все партнеры и основатели, якобы, отмечаем это событие. На деле же завтра произойдет следующее: информацию, которую украла Делайла – моя бывшая секретарша и теперь уже бывшая подруга – позволит Клоду вычеркнуть меня из списка «партнеров» и заграбастать себе весь пакет ценных бумаг. Не знаю, к чему он прибегнет – шантаж? Угрозы? Юридические уловки? Не важно – конец будет один.

– А вы… ты пошел бы туда, если бы вчера не пришла ни Магда, ни я?

– Нет, не пошел бы. Какой смысл? Попросту быть униженным, зная, что до начала крушения моей карьеры остались считанные часы? Но вы, прости… ты пришла, и я был этому очень рад. До сих пор рад.

Мы боялись. Думаю, оба.

Он, потому что у меня могло ничего не выйти, а я, конечно же, по той же самой причине.

Нет, я не филонила ночью – я сделала даже больше, чем намеревалась. Нашла официальный сайт разработчиков той самой охранной лазерной системы, долго смотрела и изучала презентационное видео – оно было сделано не для обучения потенциальных воров проникновению сквозь лучи, а, понятное дело, для привлечения клиентов, но оказалось крайне полезным обеим категориям.

Да, лучи двигались, но двигались медленно, и без специальной «пудры», той самой, которую где-то «надыбала» Магда, оставались совершенно невидимыми. А вот с пудрой… Видео по ней я, кстати, тоже нашла. Обучающее пособие, которое выложил в сеть какой-то шутник, желающий продемонстрировать товарищам собственную ловкость. То место, где он ловчил, было пронизано, увы, не лазерами, но тонкими световыми полосками, становившимся гораздо более отчетливо различимыми при использовании сего чудо-порошка. Я научилась и как «дуть», и как распределять его по ладони, прежде чем дуть, и вообще, чему только ни научилась за ночь. А утром, выспавшись, даже сделала растяжку – очень осторожную, чтобы не повредить связки и сухожилия. А то оно, как известно, если рвать с места в карьер, можно оказать себе медвежью услугу.

Дома за окном все плыли и плыли; районы становились все богаче, асфальт, в свете уходящего солнца, все темнее. Мои мысли незаметно переключились обратно на Делайлу. Надо же, какие все-таки встречаются суки… Жила бы себе спокойно, так нет – надо воровать, унижать, насмехаться, позорить бывшего возлюбленного. Неужели, правда, бывают на свете такие бабы?

Наверное, бывают. Но не спрашивать же об этом Мэтта? Зачем теребить незажившую, скорее всего, рану?

Машина остановилась спустя сорок минут – долгое путешествие – у одного из расположенных в фешенебельном районе утонувшего в розовых кустах трехэтажного особняка. Покатая, крытая черепицей крыша, кованая ограда, выложенная бежевыми булыжниками дорожка… Стильно и на первый взгляд уютно. Я бы наслаждалась видом, ужином и вечером в приятной компании, если бы случайно забыла, зачем приехала сюда, а так… Не судьба.

– Как ты, Лисса? Не волнуешься?

– Волнуюсь. Я же новенькая.

– Ничего. Все будет хорошо. В любом случае.

Мэтт подмигнул – озорно и успокаивающе, деликатно положил мою руку себе на локоть и похлопал по пальцам.

Солнце опустилось к горизонту и теперь плескалось над низкими крышами соседних домов, впитывали его последние на сегодня лучи многочисленные рассаженные вдоль газонов азалии, где-то неподалеку журчала, стекающая с искусственной каменистой горки в пруд, вода.

– Хороший домишка.

– Точно. Но желал бы я здесь сегодня не быть.

Я тоже. Бог свидетель, я тоже.

Присутствующих на «банкете» оказалось немного – всего десять человек. Я благополучно забыла все имена помимо двух – Клода и Делайлы – хозяина и новой хозяйки дома. И если первый меня почти ничем не удивил, помимо тщедушного телосложения, редких, но аккуратно зачесанных на раннюю лысину волос и бесформенного рта, то вторая…

Делайла, к моему непонятно откуда взявшемуся негодованию, оказалась красавицей. Жгучей брюнеткой из разряда сексуальных грациозных пантер, похоть в которой плещется при каждом шаге. Длинные красные ногти, внушительная грудь, пухлые, даже толстые, на мой вкус, губы, вечно изогнутые хитрым прищуром черные глаза. Признаться, я не знала восхищаться Мэттом за подобный выбор или же разочаровываться. Мне бы сразу стало понятно, что это «плохая» героиня для вторичной роли в дешевом детективном сериале – эдакая хитрая, не умеющая любить, злобная сука, которая в конце обязательно должна умереть.

Упс, добрая я, да? Обычно, добрая. А тут что-то забарахлило.

Но ведь видно, что стерва, разве нет?

Хорошо, лучше не об этом.

То был самый долгоиграющий на моей памяти ужин. Фальшивые улыбки, фальшивые тосты, время от времени позвякивающие стенки бокалов, разговоры о работе, гольфе и снова о работе. Гора непонятных терминов, «вспоминания» старых проектов, обсуждение грядущих – скукота.

В собственной тарелке мне было ковыряться еще скучнее – выглядящая дорогой еда оказалась крайне дешевой на вкус. Креветки отдавали тиной, листья салата не сочетались с соусом, мясо едва жевалось. Но зато какой пафос! Тарелки с бутербродами и канапе оплетены декоративными лентами, на шпажках выведены съедобной краской чьи-то инициалы – их что, полагалось слизывать? И вообще, воткнутые в рыбный паштет, посыпанный сверху сырными крошками, эти шпажки казались могильными крестами. Может, то был завуалированный намек?