Текст книги "Билет: «Земля – Нордейл»"

Глава 10

(Besomorph, Salvo – 84)

Уровень 14. Нордейл.

Рид.

Он вернулся в Реактор в пять утра – час наиболее тихий для деятельности.

И вот уже десять минут беспрерывно сжимал кулаки и челюсти. Визуальный канал еще не простроился, но возложенная на плащевик задача писать аудиодорожку сработала отлично. Хорошо, что он прослушивал ее не в режиме реального времени, а с задержкой, потому что в тот момент, когда Ингу атаковали, Рид, наверное, не сдержался бы. Он и сам не знал, чем именно это было бы чревато, но даже во время прослушивания фразы «Чего ты такая дерзкая? Мы ж вежливо», вокруг его кресла по воздуху побежали разряды; заискрило проводку.

Хорошо, что тот мужик подоспел… Хорошо.

Уже давно тек их диалог, продолжающийся в доме, а Рид мысленно продолжал быть там, где девчонку едва не обидели. Силился унять внутренний зуд кого-нибудь скрутить узлом, растереть в порошок. Заставлял стиснутые челюсти разжаться, пальцы на коленях расслабиться – почти тщетно. Замерцала аварийная лампочка в кабинете; Герхер-Вард погасил ее неслышным приказом.

Где-то в далекой невидимой комнате продолжала озвучиваться история:

– …атаковал Комиссионера… Был сослан на Войну… Друзья помогли…

Он вычленял нужное моментально, сопоставлял, обдумывал. И испытывал облегчение оттого, что у Инги к новому знакомому не обнаруживалось никакого личного интереса. Оказывается, все дело в узнанном кольце… Вот тебе и оставленная память. И как занимательно, что она и этот пехотинец обнаружились на Земле так близко друг к другу, не иначе проделки карты Судеб, отметки которой способен расшифровывать только Дрейк.

Рид прослушал диалог, записанный тканью дважды, долго держал внимание на чувствах Инги, когда та закрылась в спальне. Плащевик она положила под подушку, перед сном вспоминала его, Рида, лицо. Касалась его в памяти осторожно, но с огромной нежностью – Герхер-Вард тонул в теплом омуте. Такая бравая снаружи, такая неуверенная, мягкая внутри. Сбрось она сейчас свою личину «бой-бабы», и скукожится от беспомощности, бессилия и тоски. Эти чувства для нее закончатся, когда она вернется обратно, потому что он найдет способ ее обнять. Неважно, каким образом…

Но пока о другом.

«Кто был сослан на Войну, но исчез с Уровня не по причине смерти?» – дал базе данных мысленный приказ. И замелькали с огромной скоростью проверяемые имена. Спустя секунду перед лицом висело одно: Даггер Браун.

Герхер-Вард впервые увидел его воочию. Здорового человеческого наемника. Быстро просканировал навыки, просмотрел психоанализ, нахмурился.

Как он исчез с Войны? Что за «друзья» такие помогли? Почему ничего не заметили в Реакторе?

Запрос: «Кто был замешан в деле переброса Брауна на Землю? Чья идея?»

На языке Комиссионного кода команда звучала иначе, но смысл тот же.

Ответ системы: «Дэйн Эльконто».

В воздухе высветилась голограмма белобрысого снайпера. Голограмма вращалась, являя зрителям то перед, то вид сбоку, то обтянутый штанами зад мужика с косичкой.

Рид потер подбородок. Занимательно, человек из личного состава команды Дрейка, один из его парней. К тому же руководитель Уровня.

Запрос: «Он ли переправлял Брауна на Землю?»

Ответ системы отрицательный.

Запрос: Тогда кто?

«Кто непосредственно указал и использовал портал для переброски?»

Ответ база выдала в виде иного изображения – явила взору мерцающую, сотканную из светящихся пылинок девчонку с солнечными глазами и улыбкой на лице. Прочитав имя, Герхер-Вард застыл в кресле. Бернарда Дамиен-Ферно.

Он удивился бы меньше, если бы сейчас невидимый таран вдруг пробил стену, и та кусками бетона раскрошилась бы на пол.

Потерялись слова, потерялись мысли. Женщина Дрейка?

В графе ее специальных умений код QR817, означающий способность избирательно и мгновенно перемещаться между границами миров, не прибегая к помощи порталов. И телепортировать с собой органические и неорганические объекты.

Рид забыл, что способен так удивляться. Скорее, изумляться.

И нет, он не будет докладывать об этом наверх, есть вещи, в которые лучше не вмешиваться. Это их дело – ее и Дрейка, они сами разберутся. Просто он не ожидал, что все окажется так непросто, даже запутано. Не ожидал, что на простые запросы всплывут вдруг ТАКИЕ ответы.

Сам не знал, для чего дал еще один запрос: какой уровень ограничений полномочий Бернарды Дамиен-Ферно?

И перестал дышать, когда прочитал: уровень ограничений отсутствует.

«Отсутствует».

Он никогда… никогда такого не видел. Ни у кого. Может быть, у Сиблинга в моменты замещения Дрейка. И у самого Дрейка, да. Но чтобы у его женщины? Это означало невиданное: явись сюда Бернарда сейчас, прикажи им снести здание центрального офиса, и они обязаны будут подчиниться, без дополнительных вопросов сравнять его с землей.

Утро потрясений.

Какое-то время Герхер-Вард сидел без мыслей, с пустой, что было совершенно ему не свойственно, головой. Сам не понимал, о чем пытался думать, чувствовал, как временно застопорило шестерни.

Но спустя мгновение мыслительный процесс восстановился и пошел в сторону: «Если ограничения на ее действия отсутствуют, этим можно и нужно воспользоваться. Именно сейчас, пока Дрейк не вернулся к полноценному управлению…»

Запрос: номер телефона Бернарды Дамиен-Ферно.

База высветила цифры.

Их Рид запомнил быстро. Да, это рискованно, но он должен назначить ей встречу. И кое-что обсудить.

Вот только на часах половина шестого утра. Во сколько просыпаются люди?

* * *

(Greg Hatwell, Adele Roberts – If Love Is You)

Бернарда.

То редкое утро, когда никто не шебаршил на кухне, не гремел посудой, и не разносился по дому запах съестного. За окном серо, но свежо, накрапывает дождик – у таких дней свое молчаливое очарование. Антонио с утра на съемках кулинарного шоу, Клэр уехала его сопровождать, потому придумывать завтрак мне пришлось самой. Чувствуя пасмурную сырость, спали в корзине Смешарики; не желал отрываться от простыней Михайло.

Я лениво пыталась вспомнить, какие кнопки нужно нажимать на кофемашине, чтобы получить верный результат (редко ей пользовалась), думала о том, что соскучилась по Дрейку, жалела, что не могу отправить ему туда, где он сейчас, мысленную весточку. Вот же любитель тонких измерений.

Уже потянулась к кнопке включения серебристого кофе-агрегата, решив, что прогуляюсь сегодня с Тайрой по цветочному базару, когда вдруг завибрировал мой телефон.

Номер неизвестен. Не просто неизвестен, а прочерки – никогда раньше такого не видела. Будто на том конце, откуда меня набирали, не существовало ни знаков, ни цифр в принципе. Занятно.

На часах начало девятого. Кофе пришлось отложить.

– Алло?

– Меня зовут Рид. Рид Герхер-Вард, – представились на том конце вежливо. – Я представитель Комиссии. Мы могли бы с вами встретиться?

И первым делом обожгла мысль – что-то с Дрейком? В каких случаях еще могут звонить из Реактора, звать в офис? И тут же понимание: с Дрейком все в порядке. Теплое чувство, пришедшее издалека, погладившее по сердцу – мол, не сомневайся во мне. «Я есть, я здесь, я с тобой. Все хорошо». Вот тебе и «нет связи с тонким миром». Оказывается, есть.

Я втянула воздух, после выдохнула. Кем бы ни был этот Вард, он на секунду меня напугал.

Согласиться? Отказаться? Ворочалось любопытство.

– Вы хотите, чтобы я приехала в Реактор? Во сколько?

На том конце пауза.

– В «Реактор» необязательно. Давайте встретимся в кафе неподалеку от вас. В «Банди».

А вот это уже нечто удивительное. «Банди» – уютное новое лофт-кафе. Но едва ли подходящее для официальной встречи с людьми в форме.

– Хорошо. Во сколько?

– Через тридцать минут.

Не просьба, не вопрос, не приказ. Странное ровное изъявление пожелания.

Я помолчала. Ладно, кофе я могу выпить и там, планов все равно пока нет.

– Договорились. Как я вас узнаю?

– Узнаете.

Ну да, кто бы сомневался. Давно у меня не бегали по позвоночнику мурашки от ровного тона голоса «Вертеров». Одеваясь, я так и не могла решить, приятное это чувство или нет.

И да, я его узнала.

По фону. По лицу. По псевдорасслабленной позе. Повесила сумку на стул, села напротив – мне тут же принесли меню.

– Будем знакомы. Рид Герхер-Вард.

Я видела его форму, другие нет. Для официантов и работников кафе он выглядел типичным мужчиной в штатском; я же заметила еще одну странность – стоило мне занять место, как вокруг нас тут же образовался слабый кокон, сеть, отгородившая нас от остального мира.

«Даже от Комиссионного кода», – вдруг подумалось мне. Представитель Комиссии только что отгородился от себе подобных? Очень необычно.

– Бернарда, – представилась я. – Вы только что отключили «прослушку»?

– Да. На всех Уровнях. Это беседа личного характера.

Странно, но я пока напрягалась. Никогда не видела в Реакторе инакомыслящих, повстанцев, что ли. Неизвестно, как на такую беседу отреагировал бы Дрейк, хотя ему было не занимать спокойствия и дальновидности.

Рид, кстати, был красив. Некоей прохладной, свойственной далеко не всем Комиссионерам красотой. Влекущей, недоступной. А почти незаметные, но жесткие складки у рта делали его сексуальным, притягательным.

«Господи, слышал бы мои мысли тот, чье кольцо у меня на пальце. Хотя я же отвлеченно…» Скорее, просто с любопытством. Никогда не видела Комиссионеров с настолько правильными чертами лица. Не модельными, но мужественными, чуть жесткими. Этот Герхер-Вард вполне годился на обложку журнала «Лицо Комиссионера», а если еще и позу принять соответствующую, сложить на груди руки, чуть нахмурить брови… Так, о чем это я?

– Позволите купить вам кофе? – спросили меня тем временем.

Я не стала отказываться, в конце концов, не успела выпить дома. И, оказывается, я забыла, как сильно от людей в форме фонит. К Дрейку я привыкла, этот мне тоже не мешал, но отлично чувствовался – все-таки они ядерные, люди из Реактора.

У официантки я попросила аналог капучино, от десерта отказалась. Сложила руки на столе, постучала пальцами.

– Так чем я могу быть вам полезной, мистер Герхер-Вард?

– Рид. Для вас.

Еще более странно. Этим утром я точно была Алисой, забредающей все дальше в Страну чудес. Если Комиссионер говорит «для вас Рид», значит, однозначно о чем-то собирается попросить.

Мне пришлось подождать почти полторы минуты, прежде чем он начал.

– Вы знаете о том, что у вас отсутствуют ограничения полномочий на ваши действия?

На сердце все муторнее. Какая ему разница?

– Знаю.

– Это означает, что вы можете приказать все что угодно, и это будет считаться Комиссией законным и легальным.

Когда Дрейк впервые выдал мне это разрешение, а это случилось сразу после того, как он надел на мой палец свое кольцо, меня, помнится, охватил ступор. Зачем мне «мочь» приказывать? Тем более всем и все что угодно? Но тот, кто носил фамилию Дамиен-Ферно, знал много больше и наперед, потому просто посоветовал: «Не думай об этом». И он был прав, я последовала его совету и решила – жила как человек и буду жить как человек. Со своей совестью, головой и ответственностью. Да, действительно, я могла войти в Реактор, сказать любую глупость, и меня обязаны были послушать, но я знала, что никогда так не сделаю. Дрейк знал об этом тоже, и доверие являлось еще одной гранью его бесконечной любви.

Мне принесли кофе.

– Почему вас интересует эта тема?

– Этому есть причины.

Рид кофе пил черный, крепостью, наверное, сопоставимый с ураном. Я ждала объяснений и все еще дивилась тому, что этот человек пригласил меня для беседы в кафе, а не в центральный офис, тому, что отгородился от своих экраном, тому, как тщательно он теперь выбирал слова. Почему-то мне думалось, что Комиссионеры очень правильные. Но этот был «со сбоями».

– Речь пойдет о девушке с вашей планеты, – послышалось, наконец. – Ее имя Инга Крет. Недавно она была осуждена и депортирована на Землю. Спровоцировала на мосту аварию, что повлекло за собой взрыв бензовоза и разрушение конструкций. Опустим детали. Да, я забыл назвать вам свою должность. Я – начальник отдела исполнения наказаний.

Почему-то стало дискомфортно – неприятная должность. И забылось вдруг, что у меня неограниченные полномочия, что кольцо с символом бесконечности на пальце. Подумалось, хорошо, что я не обычный житель Уровней, что никогда не попаду в их зал суда, и что этот человек не будет отвечать за мою дальнейшую судьбу.

– Я вам не враг, – он смотрел проницательно.

– Я знаю. – Он не мог быть моим врагом при всем желании, потому что за моей спиной маячила фигура такого масштаба, что лучше «пипками» не мериться. Спустя секунду я поняла, что Рид сказал это лишь для того, чтобы унять мое беспокойство. Все-таки я человек, а люди склонны поволноваться.

– Хорошо. Эту девушку депортировали обратно на Землю. И что дальше?

Недосказанная история. Без логического конца.

Но пауза затягивалась.

– Я хотел бы, – очень ровно и очень осторожно продолжил Вард, – чтобы вы кое-что приказали мне сделать. Если быть точным, изъявили желание отдать команду.

«Изъявили желание».

А вот это уже выглядело подставой с превышением полномочий. И пусть я не могла их превысить официально, но могла наступить на хребет своей совести, а я так никогда не делала. И лишь потому, что научилась быть терпеливой, спросила вкрадчиво:

– Какой же приказ вы желаете, чтобы я отдала?

Он смотрел сложно, запутано, и на моей планете из него вышел бы отличный сотрудник ФСБ.

– Я хочу, чтобы вы попросили меня изменить отметку в базе данных касательно этой особы. С DH2 на DH4.

– В чем разница?

Не угасало чувство, что меня во что-то пытаются впутать.

– Первая говорит о том, что наказание исполнено, но процесс продолжает иметь силу. Вторая повествует о том, что исполнительный процесс полностью завершен и к нему нет возврата. То есть, он как бы аннулирован.

– А по-человечески?

Нет, я не боялась показаться глупой, я пыталась его понять.

– Если в деле Инги Крет будут значиться эти цифры и она вдруг случайно или намеренно вернется на Уровни, то не будет повторно осуждена. Так как предыдущее наказание будет считаться исполненным и возобновлению не подлежит.

– Случайно или намеренно вернется на Уровни?

– Всякое возможно.

– Вы серьезно?

– Вполне.

Я отпила кофе. Хорошая пенная шапочка, плотная и сладковатая – наверное, дома у меня вышло бы хуже. А вот мозг мой никак не мог взять в толк: зачем Комиссионеру менять данные в базе о девушке, которую депортировали с Уровней.

Мы с Ридом смотрели друг на друга так долго, что я успела детально изучить цвет его глаз – необычный синий с вкраплениями зеленой мяты. А в голове один-единственный вопрос: «Для чего мне это делать?»

Я не успела его озвучить, Комиссионер продолжил сам:

– Вы также можете отдать приказ изменить эти цифры для еще одного осужденного. Думаю, это будет вам интересно.

Мне? Интересно?

– Для кого?

Молчание. Не тяжелое, но плотное, хитрое.

И ответ, участивший мой пульс:

– Для Даггера Брауна.

И вся картинка, эта встреча, этот диалог вдруг начали иметь совершенно другой оттенок и смысл. Сидящий напротив меня будто говорил: «Я знаю о том, что вы и Эльконто увели осужденного человека с Уровней. С Войны, если быть точным. Но я не буду этими фактами ни злоупотреблять, ни манипулировать. Думайте».

А ведь он был прав – мне было это интересно. Я немало времени провела в раздумьях о том, как легализовать возвращение друга Дэйна в Мир Уровней, а решение вдруг нашлось само собой – человек из отдела исполнения наказаний, предлагающий изменить отметки в базе. Ловко.

«Он знал о нас с Дэйном. Обо всем. И пока, видимо, был единственным, располагающим этой информацией».

– А вы не так просты, как хотите казаться, мистер Герхер-Вард.

– Я не пытался казаться простым.

Почему я раньше не подумала о том, что могу просто явиться в Реактор и попросить легализовать и «очистить» статус Даггера? Мне бы попросту не пришло это в голову, но теперь, когда он об этом сказал…

Очень интересная сделка. Очень. Да, ответственность за изменение данных в этом случае ляжет на меня, но ведь я все равно не собиралась шифроваться рядом с Дрейком. Кто-кто, а уж он точно рано или поздно все узнает. Скорее, рано. Но с помощью Варда весь процесс вообще может быть никем не замечен.

– Что скажете? Вам интересно?

Наверное, ответ был очевиден, хотя я пыталась его скрывать.

– А какой у вас в этом интерес, Рид?

Раз уж мы, оказывается, играем «против всех» (пока) на одной стороне, можно и по имени.

Его ответ вышел таким же завуалированным, как и взгляд.

– Сугубо личный.

«Чувства», – вдруг прострелила на задворках мысль. Этот неприступный Комиссионер проникся к неизвестной мне Инге вполне человеческими чувствами. Ничего себе! Кто бы мог такое предположить. Стало вдруг по-новому интересно, даже азартно. Вот бы на нее взглянуть.

Наш диалог подходил к концу и нужно было что-то решать. Не верилось, что вскоре я могу пожаловать к Эльконто в гости и сообщить, что «проблема решена».

– Так вы желаете отдать подобный приказ? – голос вкрадчивый, спокойный.

– Желаю.

Играть так играть.

И мое слово сейчас имеет такую же силу, как слово Дрейка. Пусть с последним мне придется поговорить позже.

Впервые Герхер-Вард расслабился. Что-то неуловимо изменилось в нем, колыхнулось облегчением.

«Значит, Даггера можно скоро забрать…» Хорошо, что не придется что-то придумывать с его документами, с долгосрочным местом жительства, с прочими тонкостями.

– Должен вас предупредить, – осторожно прояснил тот, кто сидел напротив, – перенос измененных данных в архив занимает не менее семи дней. Таковы правила системы. То есть, если сегодня я поставлю новую отметку, не стоит, во избежание нежелательных последствий, ввиду непредвиденных обстоятельств, сообщать мистеру Брауну о его скором возвращении на Уровни. Лучше сделать это постфактум. Как не стоит и говорить о нашей беседе кому-либо.

В этом «кому-либо» крылось многое. Дэйну, например, любым другим друзьям, включая Клэр – я уловила. Все-таки тонкая партия.

– А вы поставите отметку сегодня?

Точнее, две отметки.

– Да, сразу по возвращении в офис. Когда перенос в архив случится, я дам вам знать.

«Дальше действуйте по желанию».

Он действительно был непрост, этот Рид, и он однозначно был ведом неким личным интересом.

– Вы хотите попросить меня еще о чем-то?

Что-то было в его глазах. Что-то такое, чему он не позволял выйти наружу.

– Нет. Это все. Спасибо, что нашли для нашей встречи время.

– Пожалуйста.

Вот и решился вопрос по возврату Брауна на Уровни. Пусть даже через семь дней – не такой уж большой срок.

Герхер-Вард поднялся со стула, кивнул на прощание, удалился. И тот факт, что в кафе только что присутствовал Комиссионер, персоналом остался не замечен. Меня же продолжало одолевать любопытство – как выглядела эта Инга? И неужели еще одному красавчику может повезти? Если так, это стоило разговора с Дрейком. На душе тепло, спокойно, правильно. Иногда человеку, который борется за любовь, нужно помочь.

– Желаете что-нибудь еще? – официантка была приветлива, но я покачала головой.

Кофе выпит. Пора прогуляться под дождем.

Глава 11

(Casting Crowns – Oh My Soul)

Земля. Яблоневая.

Инга.

– Знаешь, я думаю, нам надо съехаться.

Лже-Николай куском хлеба не подавился, но тут же его отложил. Четвертый, между прочим. И да, я с самого утра сбегала в магазин, купила свежий хлеб, обжарила его с яйцом на манер французского тоста (знала, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок), накрыла вкусный завтрак.

– Ну уж нет!

Пусть сердце этого конкретного мужика меня не интересовало, но вот находиться рядом с ним куда безопасней, нежели одной. Проще и чуть приятней. Одиночество моей квартиры давило, там не хотелось размышлять, там хотелось погрузиться в депрессию.

– Почему? Мы могли бы вместе подумать о том, как вернуться на Уровни. Собрать имеющиеся в наших головах данные, обмозговать идеи, построить план.

– Я ничего не знаю о Порталах, – рыкнул временный хозяин дома, – и не могу тебе помочь.

Он мог хотя бы тем, что я оставалась бы не одна. Мой новый знакомый пах Уровнями, излучал их собой, напоминал о том, что они рядом. Что все возможно! Не упоминая уже тот факт, что вчера он спас меня от местной шпаны. И нет, я не сдалась, когда мне дали от ворот поворот, просто хотела отойти от его забора, посидеть, подумать. Не заметила местных на лавочке и без «Николая», возможно, вляпалась бы уже по полной.

– Ты меня и не заметишь, – я улыбнулась так ласково, как умела, – я готовить хорошо умею, прибирать…

– Ага. После ты выметешь полы, вытрясешь половики, заправишь волосы за ушко так, чтобы я заметил, после одеялко придешь поправить…

– Тьфу, идиот!

«Знаю я вас, баб».

В глазах бронебойная уверенность в том, что у меня на уме двойные планы.

– Я почти женат, между прочим. У меня девушка на Уровнях.

– Меня, вообще-то, тоже там ждут обратно!

– Еще «муж» скажи…

– Практически.

– Что-то не вижу на твоем пальце кольца.

– Я на твоем тоже, если что. И если ты думаешь, что я задумала тебя охмурить, а после жить здесь долго и счастливо, ты ошибаешься. Я всего лишь хотела придумать, как побыстрее отсюда свалить.

Мужлан неотесанный!

«Вот и вали!» – читалось во взгляде. «Твое транспортное средство у забора».

И это спасибо за чудесный завтрак?

Ну и к черту! Сама разберусь.

Да, велосипед стоял у забора, и при мысли о том, что сейчас придется пилить обратно двадцать пять километров, мне хотелось пнуть его по колесу. За калитку я вышла злая, как собака. У «Николая», значит, друзья, а я как хочешь, так и выбирайся. День жаркий, солнечный – пока доеду, вспотею раз тридцать. Приеду домой, свалюсь от усталости. А если пешком по трассе, так и вовсе в Колзуновке только к вечеру – не вариант.

Позвякивал, когда колесо попадало в рытвину, звонок на руле; торчали в канавах яркие шляпки мать-и-мачехи. А небо синее-синее – невозможно смотреть и не смотреть невозможно.

– Эй! – окликнул меня кто-то, когда я катила велик по направлению к шоссе, отдалившись от места ночлега на три дома.

А у колонки на развилке две девчонки лет семнадцати. Одна полная, веснушчатая, похожая на танк в платье, вторая симпатичней, но тоже с деревенским душком – черты лица рубленые, неаристократичные.

– Чего надо? – поинтересовалась я не особенно дружелюбно.

– Слушай, а этот мужик новенький, сторож, твой, что ли? Вы дружите… или как?

Мужик новенький? И внутри вдруг расплылась улыбка. Оказывается, уже вся женская часть Яблоневой сохла по рослому качку-наемнику. Живи я тут с рождения и будь знакома с одними лишь «Костиками», я бы тоже запала. Глядишь, женила бы его на себе, радовалась бы, что «оторвала» кусок счастья. Ага. Только ведь мне Комиссионера подавай. Жесткого, красивого, всемогущего. Чтобы от его взгляда пятки мерзли, чтобы хотелось на пол слюной капать.

– Не, не мой, – махнула я рукой беззаботно. – Свободен он! Невесту ищет как раз…

То, как сверкнули бабьи глаза, надо было видеть. Желчно, жадно, почти фанатично.

Дальше я катила велосипед, давясь от смеха. Ну держись, «Николай», местные дамы начинают на тебя охоту. А повадки сельских девиц я знала, против их флирта понадобится все терпение и выдержка. Вот чудо – даже день стал лучше!

На велик у трассы я вскочила, как на нелюбимого, но уже знакомого вдоль и поперек коня.

«Новости в деревнях разносятся быстро». А уж такие… К вечеру все женщины в возрасте от пятнадцати до шестидесяти будут обивать чей-то порог.

Хорошо. В душе ветер, вокруг простор, на лице солнечный свет; трасса пустая.

* * *

(Landon Austin, Cover Girl – I don't care [Acoustic])

Нордейл. Уровень 14.

Рид.

Он должен был работать, как всегда, но смотрел на внутренний экран, который, наконец, простроился. В этом был некий фетиш – не только чувствовать ее, но видеть. Инга… Которая этим утром назвала его, Герхер-Варда, «почти муж».

Рид забыл, что умеет улыбаться.

Как она злилась, когда Браун предположил, что к нему подкатывают, как разъярилась. Если бы не «почти муж», он, наверное, напрягся бы тоже, но после этих ее слов простил Даггеру идиотизм.

Люди неидеальны. Слишком эмоциональны и чувствительны, ветрены, непостоянны, как он считал раньше. Но теперь, когда смотрел на Ингино лицо, когда та, вернувшись в квартиру, сидела на кровати и смотрела на плащевик, менял мнение. Видел в ней бесконечную решимость, смешанную с беспомощностью, не мог не восхищаться тем, что эта девчонка, не зная того, как добиться желаемого, все же не отступалась.

«В ней упорства, как в муле…»

Параллельно он выполнял свои функции, проглядывал список имен осужденных, распределял по отделу, кто именно и чем займется, сам продолжал на фоне «смотреть сериал» из параллельного мира. В глазах Инги вдохновение и отблеск тоски, незнание того, куда ставить ногу для следующего шага. Закушена губа, нахмурены брови; а пальцы скользят по ткани.

Он должен ей помочь… Себе, в конце концов. Им.

Это «им» отзывалось в Варде чувствительной волной. Как так вышло, что одна поездка в машине… Он ведь только исполнял свои обязанности… Судьба-шутница.

– Все распределения есть? – спросил Рида коллега.

– Да, можно забирать.

И вместо того, чтобы вернуться к Комиссионерским обязанностям, вспомнил о том, как этим утром Инга обнаружила снятый Даггером браслет в ванной на раковине, как попыталась сообразить, нельзя ли через него связаться с «друзьями» Брауна, почти нажала на кнопку вызова. Но была поймана за руку, едва не получила по шее, была выдворена из ванной под град из матерков.

«А ведь она вызвала бы Бернарду…»

Вспоминая их с мисс Дамиен-Ферно беседу, Рид думал о том, как хотел попросить женщину Дрейка вернуть вместе с Брауном и мисс Крет на Уровни, но так и не решился. Нельзя. Вот за это Дрейк точно влепил бы по возвращении своему подчиненному такие штрафные санкции, которые Герхер-Вард не хотел бы испытывать. Хорошо, что не попросил. Она справится сама, он поможет. Тем более что в запасе семь дней до момента, пока измененная информация уйдет в неподлежащий повторному изучению архив.

Отметки он изменил, да. Все сделано, как задумано.

Пока Инга кипятила чайник и смотрела в окно, он просматривал другое – расположение на Земле порталов для экстренного использования. Тех, которые можно использовать без кода и которые, конечно, хорошо спрятаны. Какой из них ближе всего? Отметал те, которые далеко, изучал детали, запрашивал новые данные. Если бы кто-то умел видеть, как рентген, то наблюдал бы сейчас Рида, окруженного различными картами, как ядро земли континентами.

…этот не подходит, далеко, этот закодирован на вход по сложному паролю, который нельзя передавать ни при каких условиях. Нужен открытый Портал и не слишком далеко от нее. Конечно, данные в незашифрованном виде отправить нельзя, придется подумать, как их ей сообщить, но Герхер-Вард не сомневался, он отыщет путь. В конце концов, пять шагов навстречу друг другу делают оба.

Она грызла печенье, погрузившись в раздумья, когда он отыскал, наконец, искомое – переход. Соседний от нее регион, добраться, если приложить усилия, можно. Но как ей о нем рассказать? Теперь нахмурился Рид. Заметил, что на экране высветилось имя нового осужденного, которого нужно было сопровождать из зала Суда через полчаса, на автомате посмотрел на часы, мысленно вернулся к прежней теме.

«Плащевик. Конечно».

Он сделал просто – проявил на нем в самом уголке крохотные четыре цифры.

И не смог сдержать еще одной улыбки, когда Инга, отодвинув кружку и взявшись за тряпку, выдохнула потрясенно (быстро отыскала, внимательная девочка). Она рассматривала «код», не понимая, что именно он означает, но догадываясь, что цифры – некая подсказка.

«Умница». Она найдет, куда их приложить. Подумает, поскрипит шестернями и поймет. Большего Рид отправить ей не сможет, он и так ежедневно превышал полномочия столько раз, что уже сам не мог сосчитать.

«Ты догадаешься», – шепнул ей мысленно.

И да, он хотел, чтобы она вернулась. Просто для «кофе» или для большего – будет зависеть от их возможностей и многих обстоятельств. Пусть для начала снова окажутся в одном мире.

– Четыре, один, два, восемь… – шептали ее губы, потому что цифры на плащевике принялись таять. Она зубрила код, запоминала его наизусть, хотя пока не могла предположить, что именно он означает. – Четыре, один, два, восемь…

Риду казалось, что внутри него занимается первый в жизни рассвет. Он чувствовал, видел, как выходит из-за внутреннего горизонта яркое солнце.

«Возвращайся».

Он будет заниматься своими делами и следить за ней. Если ей нужна будет помощь, он окажется рядом, даже невидимый.

– Нет-нет… – ее руки терли ткань в надежде, что цифры проявятся снова. – Не исчезайте…

«Я научу тебя смеяться!» – он знал, она сдержит обещание.