Текст книги "Полупрозрачная"

– Американские фильмы всё смотришь? Я, честно говоря, этих америкосов вообще не люблю, – возмутился Денис. – Женщин от «Тропиканки» не оторвать, тебя от «Параллельных миров».

– «Тропиканка» – это бразильский фильм.

– Какая разница? Всё равно не наше. Я люблю смотреть советские фильмы! – произнёс брат гордо и демонстративно поставил тарелку с салатом перед Жориком.

Наслаждаясь свободой, довольный, я молча сидел на диване. Улыбаясь, наблюдал за ребятами.

– У нас сегодня вроде бы как праздник. Пора бы и отметить такой хороший день, – обратился Жорик к Денису примирительным тоном и перевёл взгляд на меня, одновременно потянувшись к бутылке водки, стоявшей на столе.

– Разливай, раз хороший день, – буркнул Денис, подавая рюмки.

Всегда болтливый, толстяк Жорик вёл себя сдержанно. Из-под его распахнутой серой рубашки выглядывала оголённая грудь. Денис заглянул ему в лицо.

Похлопывая рукой по его животу, пристыдил:

– Чё ты выставил его напоказ?

– Я в баню собрался. По рюмке пропустим и париться пойдём.

– А что, баня уже готова? – дёрнул плечами Денис.

– А как же! В печь дрова я подбросил ещё перед вашим приездом, – заявил Жорик гордо и, обращаясь ко мне, поднял рюмку: – Ну, братан, давай за тебя!

Я выпрямился, взял рюмку с водкой и наконец включился в разговор.

– Давайте выпьем не за меня, а за нашу встречу. – В знак одобрения Денис с Жориком молча кивнули, и мы, едва коснувшись рюмками, тут же их опрокинули. Я слегка поморщился, дождался, пока водка дойдёт до желудка и обогреет меня изнутри, и подметил: – Баня – это хорошо!

С серьёзными лицами мы начали есть салаты. Даже Жорик не смотрел на экран телевизора.

Прерывая нашу трапезу, я повторил:

– Баня – это хорошо. Ещё по второй пропустим?

Жорик по очереди обвёл взглядом меня, Дениса, среагировал на команду и разлил по рюмкам водку, приговаривая:

– Между первой и второй перерывчик небольшой.

В этот раз мы выпили водку молча, не чокаясь.

Жорик тут же, размахивая руками, не успев закусить, сказал:

– Вы как хотите, а я в баню пошёл, – и начал выбираться из-за стола.

Денис облегчённо вздохнул и выжидательно посмотрел на меня.

– Вы идите, а я ещё посижу немного, приду в себя, – ответил я на его взгляд.

Жорик направился через коридор и попутно заглянул в спальню, где жена укладывала спать Ренату.

Просунув голову в дверь, он прошептал:

– Я в баню.

Ответа Ангелины я не расслышал. По глухому звуку захлопнувшейся двери стало понятно, что Жорик вышел из дома. Денис торопливо встал и попытался меня расшевелить.

– Альба, в баню пошли! – сказал он строгим тоном, кивая на дверь.

Его глаза выражали возмущение. Я смотрел на брата умиротворённо. Спортивный костюм на нём выносился со временем и сидел небрежно. Вроде бы он был в брюках и в свитере… Когда успел переодеться? Я даже не заметил.

– Да-да, сейчас пойду, – ответил я спокойно.

Денис раздосадованно махнул рукой, недоверчиво посмотрел на меня и вышел. Раздался звук закрывшейся двери.

Я продолжал сидеть на диване, так и не переодевшись, и медленно рассматривал комнату, которую заполнял шум включённого телевизора. Всё в ней было по-прежнему, даже занавески на окнах остались те же. Хрустальные вазы на серванте – их покупала ещё наша мать, простаивая в длинных очередях, – освещённые светом от люстр, переливались всеми цветами радуги. Комнатные цветы на подоконнике не увяли: видимо, Денис не забывал их поливать.

Мой взгляд упал на свет, падающий в тёмный коридор из полуоткрытой двери спальни, где была Ангелина. Полоска света меня манила, но некая робость всё-таки сдерживала. В доме мы остались с Ангелиной вдвоём, не считая спящего ребёнка. Вроде наступил удобный момент – надо воспользоваться им. Мне очень хотелось поговорить с Ангелиной. Я в нерешительности поднялся с дивана и направился в комнату. Возле двери мы внезапно столкнулись и испуганно посмотрели друг на друга. Ангелина растерялась. В течение нескольких секунд мы стояли неподвижно. Она в порыве прильнула ко мне. Я неловко и робко обнял её.

Прижав лицо к моей груди, Ангелина прошептала:

– Мне кажется, она преследует меня. Я это чувствую и боюсь.

С полузакрытыми глазами я молча продолжал держать рыжую красавицу в своих объятиях, невольно вдыхая запах её волос. Еле смог сдержать вспыхнувшее желание поцеловать её: ещё помнил, как пахли тёмные волосы Серафимы, всегда напоминавшие осенний запах опавшей листвы. Вдруг я внезапно осознал, что близкие нам люди, покинувшие этот мир, оставляют после себя запах, свойственный только им. Я это хорошо помню: после смерти нашей матери в доме так долго ею пахло.

Неведомо откуда потянуло запахом опавших осенних листьев, и мне почудилось, что рядом со мной Серафима. Я невольно сильнее прижал к себе Ангелину.

Она ещё более жалостливо спросила:

– А к тебе она является?

– Нет, – ответил я как-то отстранённо.

Внезапно меня ошарашило: «Ведь я не переоделся! Сейчас мой свитер пахнет зоной!» От этой мысли мне стало неловко, и я тут же рукой отстранил от себя Ангелину.

– Ты чего, Альберт? – вырвалось у неё.

– Прости, я не хотел.

Успокоившись, я подошёл к ней поближе и приобнял за плечи.

– Я понимаю тебя, – сказала она. – Ведь мне не с кем об этом говорить. Никто не поймёт, да и вряд ли поверит. Подумают, что сумасшедшая. И всё-таки она к тебе не является. Я её тоже больше не видела, только чувствую иногда присутствие…

Я тяжело вздохнул:

– Мы поговорим ещё об этом. Сейчас мне нужно расслабиться. Я к ребятам в баню пойду.

– В баню? Ну да, там тебе с ними будет весело, – проговорила она, продолжая изучать моё лицо.

– Только помоги мне разобраться с одеждой. Надо переодеться после бани.

В ответ на мою просьбу Ангелина покорно улыбнулась:

– Не беспокойся, в баню иди!

Я направился к двери, но в нерешительности застыл на месте, стоя спиной к Ангелине:

– У вас очень красивая дочь.

– Да иди ты в баню уже! – воскликнула она резко. – Сам же сказал: поговорить обо всём успеем ещё.

Действительно, надо поторопиться к ребятам, но что-то меня удерживало возле Ангелины.

– Тише ты, ребёнка разбудишь, – ответил я и, чтобы больше не испытывать судьбу, решительно направился к выходу.

Я не сразу нашёл, во что мне обуться. Когда вдруг на обувной полочке, которую когда-то сам смастерил, обнаружил старые мамины резиновые калоши, с неподдельной радостью влез в них.

– То, что надо! Как раз по погоде! – воскликнул я, испытывая восторг. Здорово, когда в родном доме каждый предмет так трогает.

Я вышел во двор. Вечерело. Осеннее небо заволокло мрачными тучами. Я направился через сад в сторону бани, которая находилась за гаражом. Мои ноги утопали в опавшей листве, а лёгкие вдыхали приятный аромат дыма растопленных в печи бани берёзовых дров. Душа моя замирала от радости ощущения свободы.

Шумно притопывая ногами, я вошёл в предбанник, приложил слегка озябшие руки к тёплой бревенчатой стене. До сих пор не сомневаюсь, что самая лучшая на свете баня – русская баня, которая топится по-чёрному.

Ребята моментально среагировали на шум, и раздались призывы:

– Альба, чё так долго? Давай заходи сюда!

Я немного подождал, затем быстро скинул всю одежду и кучей бросил её на скамейку. Голый, на секунду остановившись у высокого порога, настроился на какие-нибудь пошлые шутки. Вдохнув глубоко воздух, с трудом распахнул двери: от влажности они разбухли.

К моему удивлению, ребята, сидя на полке, молча поглядели то на меня, то друг на друга. И продолжили поочередно неистово тереть мочалкой и без того красные спины. Горячий влажный воздух с горьковатым привкусом дыма приятно окутал меня. Глаза почувствовали раздражение, ведь берёзовые дрова содержат дёготь. Такой горячий, стерильный воздух в парилке мне сейчас был необходим как никогда.

– Протопилась она у вас капитально! – воскликнул я.

– Приготовься, парку ещё поддадим! – ответил Жорик, слезая с полки и хватая ковшик с водой.

Денис взялся за берёзовый веник:

– Братан, готовься, бить буду. Только терпи!

Открытый очаг бани дышал жаром, словно приветствовал меня горячим дыханием. Я, собравшись с духом, расположился на полке, которую мне освободили. Денис слегка похлопал веником по моей голой заднице, затем провёл им по спине и начал смело хлестать.

Жорик смеялся при виде моего серьёзного выражения лица и подтрунивал:

– Не боись, жив останешься! Как новорождённый будешь!

Под ударами берёзового веника по мне проходили волны нестерпимого жара. Похоже, что теперь и я раскраснелся, почувствовал, как по телу и лицу потекли струи пота. Мне стало невыносимо жарко. Я соскочил с полки и направился в предбанник, испытывая фантастическое удовольствие.

Следом за мной выскочили и ребята.

Она

На Земле прошло три года. Мне пока не удалось узнать о той ошибке, которую я однажды совершила в сакральном плане моей судьбы.

– Скоро, скоро жди сюрприз, и тебе станет многое ясно, – получила я послание от Проводника. – Двигайся по направлению к сияющим вратам. Встречай.

Я мгновенно устремилась к вратам по дорожке из красивых, необыкновенно ярких цветов. Парила по их головкам, но они не сгибались, а лишь улыбались мне вслед, ведь здесь всё живое! Цвета были неописуемо сочные, постоянно менялись переливами.

В сторону сияющих врат двигался поток тонких тел – множество людей, оставивших Землю. Я понимала их и чувствовала, как они замирали от великолепия Небесного пространства. Проводники неторопливо выстраивали их у сияющих врат. Моему потрясению не было предела, когда один из Проводников плавно подвёл ко мне Серафиму. Её вибрации излучали волнение: она уже знала, кто я. Её тонкое тело приняло форму улыбки белого цвета. Меня обдало тёплым дуновением радости, исходящей от Серафимы.

Я приветствовала спиралеобразными движениями подошедших ко мне, кружась вокруг них и посылая вибрации Серафиме:

– Мне сообщили, что ты скоро явишься сюда. Ждали. На Земле тебя звали Серафима, и ты жила с Альбертом.

– Да, жила. Но случилось несчастье. Ведь ты погибла под машиной. Его наказали, он в заключении. – Частота вибраций её оживления вдруг понизилась, но Проводник тут же её поддержал, наполняя светом. Серафима приняла форму своего образа. – Я серьёзно заболела. Всё произошло быстро и неожиданно, поэтому я так удивилась и растерялась, оказавшись здесь после больницы. Во время болезни боль разрывала меня днём и ночью. Вдруг в один миг мои страдания прекратились. Поначалу я не понимала, что произошло. Видела, как отдаляюсь от своего тела и как суетились медики вокруг. Почувствовала дикое одиночество, и мне стало страшно. Начала звучать тихая и очень приятная мелодия, и я почему-то догадалась, что это неземная музыка сфер. Она принесла мне умиротворение.

Я слушала Серафиму и, сочувствуя ей, понимала её переживания, ведь и я изведала волшебство того мгновения, когда покинула физическое тело..

– Вдали появился светящийся коридор, – продолжала делиться своим новым опытом жизни Серафима. – Невольно меня повлекло туда, и я медленно понеслась. Затем всё быстрее и быстрее. Вокруг видела красоту необычную. Меня вело потоком вместе с такими же, как и я. Возникший возле меня Проводник объяснил, кто такая Рената и зачем я должна с ней встретиться. Потом мы оказались у прозрачной стены, там было что-то похожее на проход. И вот я здесь!

– На Земле Ангелина была твоей сестрой, и она родила дочь. Я наблюдала за её родами.

– Да, и дочь назвали в честь тебя – Ренатой.

– Я приложила для этого много усилий.

– Вот оно что!

– Я должна пройти урок любви на Земле.

Тонкое тело Серафимы наполнилось напряжением, покрылось плотным белым цветом и вытянулось в столб. Возле неё оказался её Проводник, и Серафима тут же приняла форму облака, как и я. Мы начали светиться перламутровым излучением.

– Теперь вы в порядке, – пульсировал Проводник. – Будете допущены к самой Провидице-Судьбе. А прежде мы встретимся с Наставником.

Неожиданно я получила вибрации от своего Проводника.

Он подбадривал меня, зная, как я волнуюсь перед свиданием с Наставником:

– Тебе станет многое ясно.

Вместе с Серафимой и её Проводником мы направились к радужному шару. На нём, как на облаке, мы поднялись на другой уровень, где нас ожидал Наставник. Здесь царила более тонкая вибрационная структура. Разноцветное свечение фейерверками заливало всё пространство. Так как мы с Серафимой ещё не совсем соответствовали этому уровню, на нас появились светящиеся защитные покрывала. Всепроникающая мелодия заполняла всё вокруг, сливаясь с тонкими струйками света в единой гармонии. Мы с Серафимой замерли от восторга и очарования при виде Наставника.

– Вам необходимо выполнить поставленные перед вами задачи, но вы нарушили программу событий. И это следует исправить, – послал он нам обеим пульсирующие вибрации, а затем пульсировал уже в сторону Серафимы, которая внутри защитного покрывала мгновенно сгустилась в плотный белый цвет: – Серафима, ты в предыдущем воплощении не вошла в нужную комбинацию родителей, спутала родословную ветку. Этот план судьбы предназначен был Ренате.

Информация меня так поразила, что я тоже сгустилась в белый цвет.

– Получается, я должна быть сестрой Ангелины, а Жорик, мой двоюродный брат, – моим зятем?!

Серафима с живым интересом наблюдала за мной.

Наставник продолжил в мою сторону:

– Поэтому ты обязана пройти урок безусловной любви с Альбертом. А почему именно с ним – вам объяснит Провидица-Судьба. В этом есть определённый сокровенный смысл не только для тебя, но и для всего человечества.

От назидательных вибраций Наставника мы с Серафимой стали полупрозрачными с перламутровым оттенком и вместе с Наставником поднялись на радужном шаре на более высокий уровень, где принялись ожидать, когда будем допущены к Провидице-Судьбе. Нас окружала пронзительная тишина и особенное излучение света под аркой. Один белый цвет переходил в другой, тоже белый. Так много оттенков белого я ещё никогда себе не представляла. Помимо белого цвета проявлялась цветность. Она была и повсюду и чудесным образом переливалась. Цвет здесь выглядел намного сложнее красок Земли.

Неожиданно арка перед нами исчезла – и мы оказались у трона Провидицы-Судьбы. Над ней, меняя оттенки цвета, сияла корона, чем-то напоминающая вспышки северного сияния. Провидица-Судьба, облачённая в жемчужную мантию, показалась мне похожей на Снежную королеву из детской сказки Андерсена. От неё исходили потоки мудрых указаний, которые предназначались нам.

– Что же, драгоценные, подчинённые линиям судьбы, сейчас вы получите план дальнейших действий. Можете выбрать любые пути, но цель не должна меняться. – Провидица-Судьба направила луч света прямо на меня: – Жизнь людей на планете Земля эволюционирует по определённой программе. Но, в зависимости от открытий ученых на Земле в области строения элементарных частиц и веществ, эта программа будет откорректирована. У тебя особая задача. Если не выполнишь её, будешь стёрта в пыль космическую! А после из пыли придётся долго-долго себя собирать. В чём заключается миссия – узнаешь у своего Проводника. Он получит информацию от Наставника. Проводник будет контролировать каждую твою мысль и действия. – Затем Провидица-Судьба направила луч света на Серафиму: – Ты не застряла между мирами. Просто в прошлом воплощении перепутала план судьбы. Будешь допущена к моей сестре Назидательнице-Карме. Новую программу тебе передаст Проводник.

Провидица-Судьба исчезла, а перед нами неожиданно вновь появилась сияющая арка.

В сопровождении Наставника мы спустились на свой уровень. Находясь здесь, в источнике, можно выяснить причину, приведшую к фатальному исходу. Возможно, непредвиденные события просто-напросто из-за необдуманных, спонтанных действий изменили моё предназначение. Мне объяснили, что определённый процент свободной воли в выборе наших действий нам Кураторы оставляют.

Глава 4. ВИХРЬ

Только дурак нуждается в порядке – гений господствует над хаосом.

Альберт Эйнштейн

Он

Уже неделю я был дома. Потихоньку привыкал к свободе. Вечер. Плюхнулся на диван в проходной комнате, продолжая обдумывать, чем заняться. Денис суетился на кухне, заполнил весь дом запахом жареной картошки.

Пришла в голову перспективная идея!

Я восторженно окликнул брата:

– Денис, слушай, а ДОК наш работает или всех разогнали?

– Ты у меня чё-то спрашиваешь? – Денис с искривлённой физиономией вырос в дверном проёме кухни.

– Ну не сам же с собой говорю! – немного обиженно возмутился я. – Повторяю: ДОК работает или закрыли?

Поглощённый приготовлением ужина, Денис небрежно махнул рукой и, лишь издав звук «а», вновь нырнул в кухню. Мне не терпелось узнать о судьбе предприятия. Поджав губы, я встал с дивана и направился к Денису.

– Хочу получить ответ на свой вопрос, – твердил я, стоя за спиной брата.

– Там непонятно. Короче, сходи сам и всё разузнай.

Я успокоился, услышав наконец хоть что-то более-менее вразумительное.

– Садись за стол, сейчас будем ужинать! – приказал Денис.

Я вздохнул. Испытующе поглядел на брата. Сел за стол, на середине которого Денис с гордым видом поставил чугунную сковородку с прожаренной до румяной корочки картошкой. Рядом стояла пол-литровая баночка с маринованными огурцами и тарелка с аккуратно нарезанными кусками сала с мясной прослойкой. Изучая накрытый незатейливой трапезой стол, я не мог удержать слюнки. Мне захотелось схватить вилку и начать есть прямо со сковородки. Денис это заметил, колко посмотрел в мою сторону и подсунул буханку хлеба с ножом.

– Хлеба хотя бы порежь! – требовательно прогудел он.

Я дотянулся до разделочной деревянной доски, молча отрезал несколько кусков чёрного хлеба и оставил их на доске.

– А ты чё, хочешь на работу в ДОК вернуться? – спросил Денис с любопытством.

Я загадочно взглянул на него:

– Появилась идейка поинтереснее, чем устроиться на работу.

– Ну-ну, – съехидничал брат, посмотрел недоверчиво.

Я начал с аппетитом есть картошку, не обращая внимания на его колкости. Тогда не посчитал нужным что-либо объяснять.

Денис, похрустывая огурцами, примирительным тоном заговорил:

– Вроде часть оборудования разворовали, часть продали, а какая-то часть осталась.

– В понедельник сам наведаюсь туда.

– Вроде охранник там есть, – продолжал Денис.

– Тем лучше. Выясню, что к чему.

Бормочущий рассказ Дениса о том, как разваливался ДОК, прервался моими размышлениями о Серафиме. Мысль о её скоропостижной смерти меня не отпускала. Прежде чем начинать обустраивать дальнейшую жизнь, надо побывать на её могиле. Я даже не знал, на каком она кладбище похоронена. Придётся обратиться за помощью к Ангелине. Чтобы не вызывать ещё большего недоверия у Дениса, я решил с ним не делиться этим.

Наш ужин завершился неожиданным звонком городского телефона. Денис с лёгкостью поднялся из-за стола и направился в проходную комнату. Я принялся прибирать посуду.

Денис окликнул:

– Альба, тебя!

Меня словно магнитом притянуло к телефонной трубке, которую брат держал в руке. Удивительно, но похоже, что моё желание исполнится раньше, чем возникло в моей голове. Я услышал грустный голос Жорика, но, несмотря на это, ответил с радостью. Он поинтересовался моим настроением.

– Настрой боевой. Появилась интересная идейка. Мне нужна будет твоя поддержка.

Жорик тяжело вздохнул:

– Всё, что в моих силах.

Я изумился, чувствуя его огорчённое состояние.

– Сокращение на работе. А мне надо семью кормить, – сообщил друг.

– Это даже к лучшему. Если у меня срастётся задуманное, будет чем кормить, и не просто кормить. Всё обсудим при встрече. Но прежде я хочу побыть на могиле у Серафимы. Правда, не знаю, где её похоронили.

– В чём проблема? Давай. Завтра воскресенье. Приезжай к нам. Я с дочкой посижу дома, а ты с Ангелиной поедешь на кладбище.

Я искренне поблагодарил Жорика, положил трубку, уселся рядом с Денисом на диван.

– Ты чё, на кладбище собрался? – спросил брат с растерянным видом.

– Собрался, и на машине. К вечеру вернусь, так что потаксуешь ночью, – ответил я, вселяя надежду на то, что автомобиль у него не забираю, а лишь временно им попользуюсь. – Поэтому днём отсыпайся.

На следующий день я с Ангелиной не спеша ехал на кладбище. Внимательно следил за дорогой. Ангелина выглядела немного растерянной. Поймав на мгновение трогательный взгляд её ясных глаз, я почувствовал, что ей хочется со мной поговорить.

– Я ничего не забыл, – начал объяснять немного возбуждённо.

С затаённым придыханием Ангелина ждала, что скажу дальше.

– Чего ты хочешь от меня?

Ангелина бегло взглянула в мою сторону, немного смутилась. Она всё время старалась смотреть на дорогу.

– Альберт, – начала осторожно моя спутница, – мне от тебя ничего не надо. Просто я не могу ни с кем говорить об этом. Жорик даже слушать не хочет. Однажды попыталась сказать ему. Он сразу же замахал руками и даже обиделся на меня, будто я нарочно придумала эту чушь, чтобы настроить его против сестры.

– Будь я на его месте – тоже не поверил бы.

Вскользь каждый из нас разглядывал другого. Ангелина оставалась соблазнительной молодой женщиной, поэтому я старался говорить с ней достаточно резко: приходилось подавлять в себе вспышки страсти. Немного досадовал на себя, что почти грубил Ангелине.

Посмотрев на своё отражение в зеркале, я увидел широкие скулы и слегка потяжелевшее лицо. Да, три года заключения меня измотали.

– В тюрьме она не выходила у меня из головы, ведь по её милости я оказался там, – вздохнул я. – Но она ко мне не являлась.

– Ты так сказал, будто сожалеешь, что она не являлась, – уже легко заговорила Ангелина. – Я её тоже больше не видела. Но всегда чувствовала, когда кормила грудью Ренату. Первый год после трагедии она меня мучила… В эти моменты у меня по спине пробегал озноб и мне становилось страшно. Поэтому я бросила кормить грудью. Из-за неё Рената выросла на искусственном питании.

Тут Ангелина внезапно дёрнула мою правую руку, лежавшую на рычаге переключателя скорости.

– Сворачивай вправо, на шоссе! – неожиданно воскликнула она, глядя по сторонам.

– Ты так больше не пугай меня, – ответил я, сообразив.

Она неосознанно продолжала держать свою руку на моей. Я почувствовал, будто меня пробивает током. Моё возбуждение тут же передалось ей. Наши напряжённые взгляды встретились, а на их пересечении словно сверкнула молния.

– Мы приехали, – тихо сказала Ангелина.

Она смутилась, медленно убрала свою руку с моей, как бы опомнилась. Прикосновение рук возбуждало волну бурного желания страстно зацеловать её, а чарующий голос Ангелины подстёгивал на большее. Отгоняя этот порыв усилием воли, я смог взять себя в руки.

Остановились мы на краю дороги, у самого кладбища. День выдался самый глубокий, осенний. Стоял конец октября. Воздух был пронизан началом зимней свежести. Почерневшие мокрые деревья с кустарниками и кресты с надгробиями тоскливо ждали белые зимние наряды.

– Иди за мной! Хорошо? – скомандовала Ангелина и натянула капюшон пуховика на голову.

Я встрепенулся, вздрогнул от холода, поднял воротник куртки, поправил кепку и молча последовал за ней. Шёл и невольно озирался по сторонам. Вглядывался в могильные плиты, вскользь успевал прочитать высеченные на памятниках имена, а с фотографий как будто сопровождали нас глаза давно умерших людей. Стойкая тишина и кажущаяся безмятежность в округе успокаивающе действовали на меня, но в то же время напрягало что-то таинственное, слегка зловещее. Определённая загадка и противоречие будоражили душу и бередили раны, нанесённые смертью матери, Ренаты и Серафимы.

Я так увлёкся размышлениями о бренности бытия, что даже не заметил, как мы оказались у могилы Серафимы. С фотографии на меня смотрело симпатичное, лукаво улыбающееся лицо.

– Я раньше эту фотографию не видел, – сказал я удивлённо.

– Фото с выпускного.

– Озорная, красивая.

– Она именно такая и была, правильно подметил.

Видимо, Ангелина почувствовала моё волнение и решила меня оставить одного. Она медленно отошла в сторону, свернула в задние ряды.

Я продолжал всматриваться в улыбчивое лицо Серафимы. Неожиданно в холодный осенний воздух ворвался сильный ветер, пытаясь нарушить умиротворённый покой в округе. Мой взгляд тревожно соскользнул с портрета на несущийся вихревой столб. Мощный воздушный поток вихря, словно вышедший из глубинных недр Земли, по пути продолжал поглощать останки потемневших листьев, бутоны высохших цветов, сломанные ветки деревьев и кустарников, всевозможный мусор, срывал искусственные украшения с венков. Вихрь нёсся прямо на меня – в страхе я застыл на месте. Вокруг началась суматоха и паника: на кладбище было много посетителей. Сквозь пелену я уловил за спиной еле слышный голос Ангелины, предупреждающий об опасности.

Увидев, что мне от вихря не увернуться, я пришёл в замешательство. А произошедшее дальше превзошло все мои ожидания. С каждым мгновением вихрь приближался, увеличивался в размерах. От порывов ветра с меня сорвало кепку, куртка раздувалась, как паруса на корабле во время шторма. Я съёжился.

Внезапно столбовая воронка на миг раздвинулась, приглушила слышимый рёв природы. Я оказался внутри вихря, в самом его центре. Неожиданно под влиянием невидимой власти я успокоился. Страх исчез. Внутри вихря я ощутил желанный покой, причём, пожалуй впервые в жизни. Появились навеянные кем-то мысли: «Да, что бы ни происходило в жизни снаружи, нужно уметь сохранять покой внутри – и тогда всё будет как надо».

Я вновь столкнулся лицом к лицу с невероятностью, невольно подчинился урокам судьбы, ведь случившееся меня снова чему-то учило.

Вдруг стена вихревого столба рассыпалась как карточный домик. Как появился вихрь внезапно, так внезапно и исчез. Я стоял без движения. Позади меня находилась Ангелина. Думаю, она испугалась больше меня. Со стороны всегда всё выглядит пострашнее, чем в центре событий.

– Альберт, у тебя всё нормально? – ожила Ангелина.

Я повернулся и увидел её бледное лицо и горящие глаза. От испытанного потрясения она нервно рассмеялась.

Стараясь казаться спокойным, я подошёл к Ангелине, приобнял за плечи:

– Не волнуйся, всё обошлось. Ты иди к машине, жди меня там. Я скоро.

Без лишних объяснений я быстро направился к передним рядам могилок – в сторону, откуда явился вихрь. Я словно подчинялся закону притяжения, и меня вело независимо от моей воли. По мере приближения к загадочному месту закружилась голова, дыхание участилось. Интуитивно я повернул налево. Едва прошёл пару могилок, как внезапно остановился в изумлении: я оказался возле памятника Ренаты. Внимательно рассмотрел фотографию. Взглядом провёл по высеченной надписи – всплыл из памяти голос младшего лейтенанта: «Любятова Рената Васильевна». Дата смерти совпала с датой моего рождения.

– Да уж, – выдохнул я, покачивая головой.

Теперь ясно, почему Ангелина меня повела обходными дорогами к могилке Серафимы. Я стоял погружённый в глубокое раздумье. У меня исчезло желание обвинять кого-либо в случившемся. По меньшей мере это глупо, да и ни к чему доброму не приведёт.

– Прости меня, – произнёс я неожиданно для себя и с любопытством всмотрелся в фото Ренаты.

Я не намеревался долго задерживаться возле её могилы, но чувство вины не отпускало. Осторожно я подошёл ближе к памятнику. Некоторое время стоял в нерешительности. Затем указательным пальцем слегка коснулся плиты и начал проводить по надписи: «Любятова Рената Вас…».

Тут я замер. Взволновался. Меня охватила тревога, потому что от буквы «с» повеяло теплом. Любопытство раздирало. Я стал медленно проводить пальцем дальше и вдруг понял, что буква «в» источала горячий воздух. В попытках приоткрыть завесу тайны уже намеренно вновь повторил свои действия. Следующая буква – «е», затем «т». В результате я прочитал слово «СВЕТ».

Войдя в азарт, я сосредоточенно повторял свои действия вновь и вновь. Так мне удалось прочитать три горячих слова: «СВЕТ», «ЛЮБОВЬ», «Я». Они, очевидно, зачем-то посланы мне Ренатой. Я озадачился!

Домой мы с Ангелиной возвращались молча. Хоть всё испытанное мною выходит за рамки логики человека, но это моя правда. Всю дорогу, как мантру, повторял про себя: «Свет. Любовь. Я. Свет. Любовь. Я…»

Я ехал домой и думал о многом. На кладбище произошло самое неожиданное и невероятное. Внутри меня ещё жило острое ощущение опасности и наступившее после вихря умиротворение. А странное послание на могиле Ренаты ещё больше заинтриговало меня. В голове продолжали пульсировать горячие слова «СВЕТ», «ЛЮБОВЬ», «Я». Скорее всего, ко всему этому причастна полупрозрачная Рената.

Я не хотел думать о ней, пытался душить в себе нарастающий гнев. Не помню, чтобы раньше мне приходилось затрачивать на это столько сил. Мне нельзя терять власть над собой, иначе она может превратить мою жизнь в сплошной кошмар. От злости стукнул кулаком о руль. Она словно бросает мне вызов! Но, несмотря ни на что, мне нужно понять, чего же она хочет от меня.

Она

Проводник передал мне, что Альберт и Ангелина собираются навестить могилу Серафимы и я могу использовать этот шанс в своих дальнейших действиях для восстановления отношений с Альбертом. Меня потянуло, как магнитом, к порталу. Подхватила световая дорожка, брошенная Проводником. С ощущением полной свободы я стремительно направилась к вибрациям Альберта. Кладбище окутывала осенняя тишина. Я зависла над своим памятником, спокойно созерцала всё вокруг.

Моя невидимая соединительная дорожка с Проводником запульсировала:

– Напомни Альберту о себе. Измени с ним спектр взаимодействия. Создай для него зону покоя.

Я медленно начала нарушать умиротворение кладбища. Обратилась к стихии воздуха с просьбой о помощи, как рекомендовал мне Проводник. Ветер мне подыграл шелестом листьев, я перехватила его дуновение. Из незримой глубины воздушная тишина заколыхалась, изменила состояние окружающего пространства. В борьбе с томительным покоем я закрутила воздушную спираль. Мы в едином порыве с ветром соединились, создали красивый вихрь из воздуха, листьев, пыли и взлетели, взвиваясь как пламя огня, ввысь. В сотрудничестве с ветром я превратилась в вихрь. Напугала посетителей. Поднялась паника. Вскоре на кладбище почти никого не осталось.

А Альберт в это время рассматривал фотографию Серафимы. Он едва успел поднять глаза на несущийся вихревой столб и замер от удивления. Чтобы нейтрализовать его внутренний страх, я направила волну благодати. Альберт неожиданно оказался в центре вихря. Наконец – в моих объятьях, пусть на миг, – он ощутил полный покой, воспринял мой мысленный посыл о сохранении душевного равновесия в любых обстоятельствах.

Теперь нужно выполнить ещё одно требование Проводника – напомнить Альберту о себе.

Он уже стоял возле моей могилки, испытывая противоречивые чувства. Его эмоциональное низкочастотное вибрационное состояние злобы по отношению ко мне сменилось на высокочастотную вибрацию раскаяния. Мне удалось найти способ дотянуться горячим потоком воздуха до его рук, когда он проводил пальцами по памятнику, слегка касаясь букв моего имени. Так я сумела из своей мерности передать ему три магических слова: «СВЕТ», «ЛЮБОВЬ», «Я» – для его подготовки к дальнейшей реализации нашей совместной программы.