Текст книги "12 новых историй о настоящей любви (сборник)"

Я щелкнул пальцами у него над ухом. В конце концов я сдернул очки у него с носа, и он заморгал.

– Ой. Привет. Когда это вы успели вернуться?

– Сынок, разве мы с мамой не предупреждали тебя, как опасна марихуана? – спросил я. Вид у Джонни был все еще осоловелый. – Серьезно, приятель, ты в порядке?

– Да. Вроде бы. Так странно. Я смотрел фильм, и на какое-то время мне показалось, что я на самом деле там.

– Оке-ей, – протянула Дэни, закидывая в машину для попкорна свежую порцию генно-модифицированных зерен. С луком на плече и стрелой в заднем кармане джинсов выглядела она сногсшибательно круто.

– Дело в том, что мне хотелось быть там. Мне не хотелось уходить, – продолжал Джонни. – А потом мне показалось, что я увидел монстров за окном особняка.

– Да-да, Джонни. Это и называется фильм ужасов. – Я предоставил им с Дэни заниматься попкорном. Мне тут делать было особо нечего, но мне хотелось побыть рядом с ней. Чтобы создать видимость какой-то деятельности, я стал перемешивать лед в большом металлическом ведре, разбивая слипшиеся куски и мечтая отмотать этот стремительно уходящий вечер назад.

– Да нет, не в этом дело, – раздраженно возразил Джонни. – Потом вдруг оказалось, что монстры уже внутри дома. И кто-то окликнул меня по имени. Он сказал, что монстрам нужно разрешение, чтобы выйти, и попросил меня дать им это разрешение.

Дэни обеспокоенно посмотрела на него.

– И что ты сказал?

– Я сказал… – Джонни дернулся, будто стряхивая воображаемых жучков. Его голос вдруг стал ниже, будто он одним махом проскочил переходный возраст. – Я сказал: «Конечно, заходите».

И тут с Джонни стало твориться что-то совсем неладное. Его голубые глаза вдруг покраснели, а кожа на лице съежилась, как будто в него плеснули кислотой. Дернувшись всем телом, он рванул к прилавку.

– Ни хрена себе! – прошептала Дэни, сделав шаг назад. Джонни продолжал наступать.

Я выскочил вперед, загородив собой Дэни и держа наготове коробки с конфетами, как гранаты.

– Пошел прочь, демон малолетний!

Одна из коробок уголком попала в глаз Джонни. Заорав от боли, он вырвал коробку, а вместе с ней и глаз.

– Черт! У меня сети нет! – позади меня Дэни трясла над головой телефоном, пытаясь поймать сеть. – Черт бы тебя побрал, «Верайзон»!

Тут из зала показались еще двое демонов. На одном из них была кепка Брайана Родди. Я и раньше побаивался этого гада, а сейчас был готов наложить в штаны от страха. Рот у него был огромный и круглый, с торчащими острыми клыками. Он повалил вопящего Джонни на пол и вгрызся ему в шею, чуть не оторвав голову, похожую на восковой муляж.

– Скорей, бежим! – Я толкнул Дэни в сторону проекторной. Мы с рекордной скоростью преодолели лестничный пролет.

– Не смотри фильм! – заорал я, сбив Дэйва с табуретки.

– Какого хрена? – он с ошалевшим видом посмотрел на меня. – Только стало интересно. Как будто я внутри фильма.

– Боюсь, так оно и было, – сказал я, отчаянно пытаясь отдышаться и не грохнуться в обморок. – Все эти разговоры насчет проклятия – не брехня. Похоже, фильм крадет души и превращает людей в каких-то зомби-демонов.

Дэни с вытаращенными глазами кивнула.

– Точно. Джонни попался. У него лицо расплавилось как фондю, прямо у нас на глазах! А потом появился Брайан Уродди и начал его жрать!

По ту сторону окна в зале по-прежнему мелькала черно-белая картинка. Дэйв начал сгибать и разгибать пальцы. Этот прием для самоуспокоения ему посоветовали родители-психологи на случай, когда у него обострялось обсессивно-компульсивное расстройство.

– Кевин. Дэни. Вы меня пугаете.

Из зала раздались истошные вопли – прямо караоке-вечеринка в аду.

– Надо сматываться. Прямо сейчас, – сказал я.

– А что, если там начнется полноценный зомби-апокалипсис? – спросила Дэни.

– План А: бежим к заднему входу, потом – в «Тако-белл» за помощью.

– А план Б какой? – спросил Дэйв.

За свою жизнь я пересмотрел сотни ужастиков. Я наизусть знал все клише и приемы, все сценарии, когда люди вели себя глупо или безрассудно и в итоге погибали. Я всегда самодовольно смотрел на все это и думал, уж я-то не стал бы вести себя так по-идиотски. Теперь же я понял: некоторые вещи нельзя спланировать, нужно просто принимать решение и надеяться, что оно сработает.

– Тогда и разберемся, – я повернулся к Дэни. – Иди за мной. Если что-нибудь случится, если кто-то из этих тварей нападет на меня, просто беги. – Когда она начала протестовать, я пояснил: – Твой отец уже достаточно настрадался. К тому же ты получила стипендию.

– А как же ты?

Я пожал плечами.

– А по мне кто будет скучать?

Дэни ахнула и сжала губы.

– Ты просто болван, знаешь? – Она схватила меня за руку, и если бы я не был на грани обморока от ужаса, я бы почувствовал себя счастливейшим человеком на земле.

Я медленно открыл дверь проекторной. Вроде все чисто. Мы крадучись пошли вниз по лестнице, прислушиваясь к шуму дождя по крыше. И тут я обратил внимание на фотографию на стене. Скратше исчез. Игра света? Я собирался спросить Дэни и Дэйва, заметили они это или нет, но тут Дэни зашипела:

– Кевин, идем!

В конце лестницы мы резко остановились. Четверо зомби толкались у задней двери, кидаясь друг на друга.

– Что. За. Адова. Хрень? – прошептал Дэйв в очевидной панике. – Черт. Ну и какой план Б?

– Пошли к главному входу. Только тихо, – я начал красться вдоль стены. Когда мы добрались до прилавка, я поднял руку и мотнул головой в сторону постера «Я ступаю по этой земле», под которым двое зомби дожевывали изуродованное тело Джонни. – Просто идем дальше, – сказал я, легонько сжав руку Дэни. – Не привлекаем к себе внимания.

Я не отрываясь смотрел на дверь. Косой дождь лил сплошной серой стеной. Пятнадцать футов. Десять. Пять. Ноль. Я осторожно нажал на ручку, стараясь не издать ни звука. Ручка не подавалась.

– Хватит придуриваться, Кевин! – прошептал Дэйв.

– Я не придуриваюсь!

Позади раздался сдавленный булькающий вопль, будто кто-то вырубил сработавшую сирену. В фойе вышли зомби, которых мы видели у задней двери. Они разинули огромные пасти, демонстрируя пульсирующие мембраны своих змеиных глоток. Это было страшнее любого спецэффекта и к тому же на сто процентов реалистично. Парочка, доедавшая Джонни, поднялась с колен и уставилась на нас, растопырив когтистые пальцы.

– Чувак, ты же менеджер. Скажи им, чтобы убирались. Представление окончено. Пусть расходятся по домам.

– Дэйв, возьми себя в руки, – прорычала Дэни.

– Не могу. Я уже вообще не в себе. Пытаюсь не обделаться от страха.

– За мной! – Я побежал к прилавку. Зомби окружили нас, замерев от любопытства, но я не мог долго на это рассчитывать.

– Хватайте все, что можно использовать как оружие.

– Типа чего? – крикнул Дэйв.

– Не знаю. Не доводилось раньше мочить зомби. Импровизируйте!

Дэни принялась бросаться льдом. Дэйв схватился за тарелки с начос. Я огляделся по сторонам. Солонки, салфетницы, крендели. Чаны с маслом. Хм, масло…

– Эй, помогите! – я схватил два кухонных полотенца в качестве прихваток и взялся за похожую на больничную утку посудину, из которой попкорн поливали прогорклым маслом.

Дэйв уставился на меня как на психа.

– И что ты собираешься с этим делать? Ждать, пока они подохнут от повышенного холестерина?

– Помните, мы смотрели «Пришельцев с 11-й планеты»? – сказал я, приподнимая крышку. – Помните, как они в итоге убили пришельцев?

– Пришельцы не выносили жар. Они их расплавили! – воскликнула Дэни и подхватила чан с другой стороны.

Тварь, некогда известная как Брайан Родди, подскочила к прилавку, готовясь наброситься на нас.

– Эй, Брайан! Маслица подлить? – крикнул я, точь-в-точь как герой из фильма. Мы с Дэни выплеснули на него желтую бурлящую жижу. Брайан заорал и скорчился. Обжигающее масло разъедало его кожу, и хотя он был настоящим засранцем и я часто мечтал прикончить его серией отточенных карате-приемов, которых на самом деле не знал, сейчас мне было неприятно смотреть на его страдания, пусть он и превратился в зомби.

Дэйв нервно захохотал.

– «Маслица подлить?» Чувак, это было круто! – Он попытался дать мне «пять».

Я не отреагировал, и его рука застыла в воздухе.

– Не сейчас!

– Гр-р-р! – рычал зомби-Брайан.

Голос Дэйва дрогнул от страха.

– Кажется, ты его разозлил.

Я схватил Дэни и Дэйва за руки.

– План «В»: в зал, на счет три. Раз, два…

Испустив боевой клич, Дэйв рванул вперед, потянув нас за собой. Мы навалились на двери в зал. Дэни схватила стоявшую у стены метлу, сломала ее о колено и просунула обломки сквозь большие золотые ручки.

Я пихнул Дэйва локтем:

– Я сказал на счет «три», осел!

– Я не мог больше терпеть. Эти твари похожи на гигантские куски говяжьего студня! И воняют! – пыхтел Дэйв, пнув пустой стакан от газировки. – Хуже способа умереть не придумаешь! Черт, а у меня ведь билеты на «КомиКон»!

Да уж, сегодняшний вечер сложился совсем не так, как я планировал. Я должен был пригласить Дэни на свидание. Она бы, как я очень надеялся, согласилась. А вместо этого мы проводили свою последнюю смену в кинотеатре, обороняясь от толпы сбежавших с экрана кровожадных тварей. Дверь затрещала под натиском зомби. Скоро наш импровизированный засов не выдержит.

«Это происходит на самом деле, Кевин. Думай!» – сказал я себе. У меня в голове было столько ужастиков, а теперь, когда они наконец могли пригодиться, я не мог придумать выход. И вдруг меня озарила безумная идея.

– Эй! – крикнул я в сторону экрана. – Эй вы! Слушайте сюда.

– Ты что делаешь? – Дэни тронула меня за руку, и я пожалел, что не могу сейчас насладиться ее прикосновением.

– Я не собираюсь сдаваться без боя, – пообещал я и снова заорал в экран: – Я знаю, что вы меня слышите. Посмотрите на меня!

Наталия Маркова бросила взгляд в мою сторону. Ее не было в живых уже пятьдесят лет, но ее изображение продолжало жить, сияя застывшей красотой, как ископаемое.

– Я все видел! Да-да! Сюда! – продолжал я, размахивая руками. Она тоже махнула мне.

– Привет!

– Помогите нам. Пожалуйста! – сказал я. – Вы ведь уже видели такое, правда? Ты же говорил, Джимми?

– Э-э, ну вроде да, – он провел рукой по своей неотразимой ретроприческе. – Но я просто поддался моменту, понимаете? Я ведь актер.

– С какой стати мы будем помогать каким-то соплякам вроде вас? Вы даже одеваться толком не умеете, – отозвался с дивана Алистер Финдли-Кушинг, не выпуская из рук стакан с бурбоном.

– Потому что мы – будущее, – сказал я. – В каждом фильме кто-то из персонажей должен остаться в живых, чтобы рассказать историю. Иначе… иначе в этом просто нет смысла.

– Не обязательно, – возразил Джимми Рейнольдс. – А как же «Бульвар Сансет»? Там повествование идет от лица мертвеца.

– Спасибо за спойлер, призрак Джонни, – раздраженно прошептал Дэйв.

– Ох, детка. Я бы тебе рассказала, – промурлыкала Наталья со своим родным бруклинским акцентом. – Но тогда он нас накажет.

– Кто? – спросил я.

Взгляд Натальи остановился на чем-то за моей спиной.

– Он.

С задних рядов гулко раздались медленные аплодисменты. Он вышел из тени, одетый все в тот же костюм с искрой, как на фотографии.

– Браво! Отлично сработано. Должен сказать, я немало удивлен.

– Мистер Скратше? – Я всматривался сквозь дымчатый свет от экрана в эти черные бездушные глаза. Он выглядел ничуть не старше, чем в 1963 году.

Мистер Скратше отвесил нам галантный поклон.

– К вашим услугам… В некотором роде.

Он взмахнул рукой, как дирижер. Обломки метлы вылетели из ручек двери. В зал ввалились голодные рычащие твари и принялись рассаживаться по местам, зачарованные мерцающей картинкой на экране.

Скратше улыбнулся.

– Ах, люди. Вам никогда не надоедает пялиться на экран, воображая себя по ту сторону красивыми, успешными, бессмертными. Везде одно и то же: люди сидят в темноте, жаждут света и историй о том, как добро побеждает зло, и упиваются самодовольными мыслями о том, что в конце концов победа будет за ними.

– Твое место здесь, с нами, Скратше, и ты знаешь это! – воскликнул Рейнольдс, упав на колени. – Тебе удалось сбежать лишь потому, что ты обрек всех нас на вечное проклятие!

– Эй, Марлон Брандо, потише, – пробормотала Дэни.

– Ах, Джимми, Джимми, – мистер Скратше почесал голову, напоминая директора школы, слегка разочарованного своими подопечными. – Действительно, я принес вас в жертву в обмен на свое освобождение. Но ведь вы сами подписали контракт. – Жестом фокусника он извлек откуда-то свиток, на котором стояли сотни подписей. Щелчок: свиток свернулся обратно и исчез в кармане Скратше. – Я слышал, что ты сказал сегодня, Джимми. Ты пытался предупредить зрителей. Разве я не объяснял тебе в прошлый раз, что это повлечет последствия?

– Простите, мистер Скратше. Я просто ужасно устал от заточения в этом фильме. – Джимми выглядел напуганным и усталым. – Я ношу этот шейный платок уже пятьдесят шесть лет. Я выгляжу в нем как идиот.

– Принято к сведению, – мистер Скратше щелкнул пальцами, и вдруг Джимми Рейнольдса поглотило пламя. В следующую секунду от него остался только шейный платок и выжженное пятно на ковре. – Это тебе за отклонение от сценария.

Дэйв ошалело смотрел перед собой, напевая песенку из мультфильма «Заботливые мишки». Он всегда так делал, когда ему казалось, что мир разваливается на части.

– А от нас вы чего хотите?

– Полагаю, вопрос в том, чего хочешь ты, Кевин? Чего вы все хотите? Хотя это риторический вопрос. Я же читал ваши анкеты.

Скратше с грацией леопарда в несколько шагов пересек зал и встал в центральном проходе. Он сложил пальцы домиком. Ногти у него были длинные и изогнутые.

– Полагаю, настало время дать фильму новую жизнь. Ты был прав насчет того, что кто-то должен передавать историю дальше. Быть ее хранителем, так сказать. «Я ступаю по этой земле» – новая версия для новой аудитории от режиссера Кевина Гранта. Как тебе такая идея?

Еще ни один взрослый так ко мне не обращался. Глядя прямо на меня. Будто на меня стоило смотреть.

– Но почему я?

– Я давно за тобой наблюдаю. Я знаю, что таится у тебя внутри. Жажда того, чего ты не можешь получить, – он метнул взгляд на Дэни, и она озадаченно посмотрела на меня. Мое лицо загорелось. – Мир жаждет новых впечатлений. Раньше проблема была в прокате. Но теперь, боже мой! Сейчас можно найти что угодно, не выходя из дома. Представь, Кевин – твоя версия «Я ступаю по этой земле» доступна для скачивания по запросу. Смотри онлайн, делись с друзьями. Нужна лишь небольшая жертва.

Вновь появился свиток. В другой руке Скратше держал ручку.

– Для этих ребят все кончилось не слишком хорошо, – я махнул рукой в сторону экрана.

Дэйв кивнул.

– Молодец, друг.

– У них нет твоего режиссерского видения, – улыбнулся Скратше. Я понимал, что это уловка, но в душе у меня появилось ощущение, будто кто-то распахнул передо мной банковский сейф и сказал: «Давай, бери что хочешь». Улыбка Скратше стала жестче.

– Или ты хочешь просто остаться дома и присматривать за мамочкой, как хороший мальчик? Пристраститься к бутылке, как она?

– Да пошли вы! – сказал я, хотя мой голос дрожал. – У меня есть и другие варианты. – Я сам не знал, правда ли это, или мне просто хотелось, чтобы это было правдой.

Скратше рассмеялся.

– Ты что, невнимательно смотрел кино, Кевин? Вампир восстает из могилы. Ученый оживляет мозг убийцы. Зомби возрождаются. На этом основаны все сиквелы и ремейки. Зло невозможно победить. Нет, разумеется, если бы тебе удалось уничтожить последнюю копию этого фильма сейчас, до того, как ты отдашь мне свою душу, ты победишь. Но проектор-то вон где, – Скратше показал на толстое стекло в узком окошке проекторной. – Он для тебя недостижим. Как и твои мечты, – в его темных глазах сверкнуло пламя. – У вас уже давно нет других вариантов, мистер Грант. В глубине души ты сам это знаешь. Переходи на мою сторону… или вы все умрете. Тебя никогда не пожирали зомби? Говорят, это больно. Еще как.

На экране потрескивал камин. Я глянул через плечо на вихрь пламени и бесконечную пустоту внутри него, лишенную очертаний, как мое безнадежное будущее. Я пристально посмотрел на Наталью.

– Пожалуйста, – взмолился я. – Хотя бы намекните.

На мгновение она уставилась в пол. А потом прошептала:

– Фильм питается вашими страхами. Это они дают ему силу.

Скратше приложил руку к груди. На его лбу проступили крошечные рожки, а его зубы вытянулись.

– Ах, какая досада. Надо было взять на эту роль Ивонн де Карло.

Он снова щелкнул пальцами, и Наталья с криком отлетела назад. Ее пригвоздило к стене, а в сантиметре от ее шеи застыл кинжал.

– Веди себя хорошо, милочка, – казал Скратше. – Я знаю, как тебе будет неприятно отыгрывать остаток контракта с перерезанным горлом. То еще зрелище.

Дэйв зажмурился и стал раскачиваться из стороны в сторону.

– Перестань бояться. Перестань бояться. Перестань бояться.

Я притянул к себе Дэйва и Дэни, обняв их за плечи. Я еще никогда не был так близко к ней. Мы стояли практически нос к носу, и вдруг на меня нахлынула жажда того будущего, о котором она спрашивала тогда под деревом. Будущего с ней.

– Фильм питается нашими страхами, так? Значит, надо перестать давать ему пищу. Ну-ка! Что противоположно страху?

– Тейлор Свифт? – предположил Дэйв. Мы с Дэни злобно уставились на него. – Ну а что? Мне она приносит радость.

Я повернулся к Дэни.

– А у нормальных людей что противоположно страху?

Дэни судорожно вздохнула.

– М-м, храбрость? Радость? Любовь? Альтруизм? Надежда?

– Вот именно, – сказал я.

– Что именно? Я назвала штук пять вариантов.

На ее лице играли блики от экрана. Я смахнул с ее щеки каплю масла.

– Надежда, – сказал я.

В дымчатом свете с экрана я превратился в призрак самого себя, шагая к передним рядам.

– Если это последние пять минут моей жизни, мне есть что сказать.

– О, да он из тех, кто любит пафосные прощальные речи. Чудненько, – пробормотал Алистер, уткнувшись в свой стакан.

– Знаете, вы довольно мерзкий тип, – сказал Дэйв. – Вы мне больше не нравитесь. Я, может, даже похлопаю, когда вы вернетесь в ад.

Алистер пожал плечами.

– Я актер малобюджетного кино, парень. Я уже в аду, – он осушил свой стакан, и тот немедленно наполнился снова. – Это даже не настоящий алкоголь.

– Мистер Грант, затянувшийся финал начинает меня утомлять. А со мной не очень приятно иметь дело, когда мне скучно, – пригрозил Скратше.

– Еще секундочку. – Я повернулся к Дэни. В фильмах, которые я придумывал про нас, я всегда был дерзким и спокойным, потому что в этом не было никакого риска. В моих сценариях был тот самый огрех, который так раздражал меня в чужих. Но теперь, глядя в ее большие карие глаза, видя в них страх, гнев и тревогу, я чувствовал, как меня захлестнули все эмоции сразу. Я ненавидел себя за то, что потратил столько времени впустую, и больше всего на свете хотел стать тем самым героем, которым себя воображал. Который был бы достоин ее.

Я откашлялся.

– Дэни, я знаю, что сейчас не самый подходящий момент, учитывая, что нас вот-вот сожрут демоны или мы отправимся в ад, что никак не соответствует моим представлениям о первом свидании. Но дело в том, что ты мне очень нравишься. Безумно. До умопомрачения. Я понимаю, что это глупо, но мне нужно знать: если бы сегодня был обычный субботний вечер и я бы позвал тебя на свидание, ты бы согласилась?

Дэни уставилась на меня во все глаза. Я не мог понять, злится она, радуется, грустит или все сразу.

– Вау. Ты умеешь выбрать момент.

– Ага. Знаю, – мое сердце упало. – Прости. Забудь, что я сказал.

– Заткнешься ты хоть на секунду, Кевин? – Она подошла ближе. – Я уже целую вечность жду, чтобы ты меня пригласил, а ты этого до сих пор не сделал. Это из-за тебя я устроилась на эту дурацкую работу. А теперь, когда нас вот-вот отправят в ад на вечные муки, ты наконец набрался смелости?

– Я… погоди. Я тебе нравлюсь?

– Да боже мой! – Дэни в бессилии всплеснула руками. – Серьезно? Ты хочешь сказать, ты не замечал?

– Э-э-э… Нет.

– Черт, мальчишки такие тупые.

– Это сексизм.

– Прости. Я имела в виду: «Кевин такой тупой».

– Уже лучше. Так почему же ты сама меня никуда не позвала?

– Потому что… – Дэни нахмурилась. – Потому что сделать первый шаг страшно.

– Ага, – сказал я, улыбаясь вопреки всему происходящему. – Очень-очень страшно.

– О-о-о, вы такие милые, – сказала Наталья. – Ужасно жаль, что вы или пойдете на корм монстрам, или будете обречены на вечные муки.

– Э-э, спасибо? – сказал я и добавил: – Мэм.

У меня было первое и, возможно, последнее свидание с девушкой моей мечты в кинотеатре, полном зомби, которых возглавлял приспешник дьявола, и мой мозг отказывался выдавать что-либо разумное.

– Кев! – встревоженно окликнул меня Дэйв. – Похоже, эта штука с надеждой не сработала.

Мистер Скратше рассмеялся.

– Видишь, Кевин. Нет способа меня остановить, – он снова раскатал свой свиток. – Прими свою судьбу.

– Нет! Погодите! – я ринулся вперед. Потом замер. – Можно же уничтожить фильм.

– Да-да, но тебе это не под силу, – нетерпеливо прервал Скратше. – А даже если и под силу, сомневаюсь, что такой человек, как ты, уничтожит последнюю копию редкого фильма. Тебе-то ведь хорошо известно, каково это, когда тебя списывают со счетов.

Я никогда не хотел быть таким, как мой отец – обрубить все связи и отчалить в неизвестность, имея при себе лишь надежду. Но теперь я смотрел на это иначе. Может, иногда лучшее, что можно сделать, – это сжечь все мосты и начать заново. Если мы переживем сегодняшнюю ночь, я подам документы в Техасский университет. Черт, да я подам документы в дюжину университетов!

Я подбежал к Дэни.

– Ты ведь умеешь обращаться с луком? – прошептал я.

– Как человек, который занимался стрельбой всего один семестр и в итоге выстрелил в задницу тренеру – пожалуй, да.

– Кто сказал, что есть только один способ остановить фильм? – я глупо улыбнулся. – Всегда есть варианты.

Дэни улыбнулась мне в ответ.

– Есть.

– Ну так что, мистер Грант? Каков ответ? Зрители заждались. – Скратше указал на толпу замерших в нетерпении зомби.

– Я хотел бы показать вам трейлер своего первого короткометражного фильма под названием «Вы нам не указ» в блистательной 3D-версии, – я вытащил из кармана плюшевого Ктулху. – Дэйв, зажигалку, пожалуйста.

Дэйв протянул мне синюю зажигалку «Бик».

– Ты уверен, что у тебя получится?

Я глубоко вдохнул.

– Надеюсь.

Позади меня Наталья и Алистер переговаривались приглушенными голосами.

– Что он собирается делать?

– Это какой-то новый трюк?

– Выглядит странно.

Но это были лишь отзвуки прошлого, звучавшие все глуше.

Я насадил плюшевое божество на кончик стрелы.

– Прости, приятель.

– Довольно, мистер Грант! – Голос Скратше раскатился по залу громовым эхо.

– Соблюдайте тишину во время просмотра, – сказал я и трясущейся рукой поджег Ктулху.

Я шепнул Дэни:

– Целься в камин!

Она кивнула и выпустила сувенирную стрелу в воздух. Стрела проткнула экран, задымилась и погасла.

– Черт, – выругалась Дэни, и мое сердце упало.

– Все в порядке, – сказал я, и у меня промелькнула мысль: не эти ли самые слова говорила мама Дэни ее младшему брату перед тем, как разбился их самолет?

– Ну все, гореть мне в аду, – сказал Алистер Финдли-Кушинг, уставившись на пол особняка. Пламя от нашей стрелы с Ктулху перекинулось через экран внутрь фильма. Наталья и Алистер закашлялись от дыма, заполнившего их кинематографическую могилу.

Мистер Скратше вскочил на ноги.

– Нет!

– Не ожидали такого поворота? – усмехнулся я.

Раздался громкий треск. Хлипкие стены особняка пошатнулись. Наталья завопила: пламя в камине разверзлось и засосало ее внутрь. Потрясенный Алистер потянулся было к стакану, но вспомнил, что бурбон там фальшивый.

– Вот дьявол, – пробормотал он и тоже исчез.

Дым окутал края экрана и хлынул в зал. Скратше ткнул в нас скрюченным пальцем:

– Фас! Фас! – кричал он своим зомби, но те неверно поняли команду и, накинувшись друг на друга, устроили кровавую бойню.

Свиток вылетел из кармана Скратше и завис в воздухе. Он попытался схватить его, но тот исчез. В центре экрана разверзлась дыра – бездонная пустота, такая же, как в черных расширенных глазах Скратше. Из темноты доносились жуткие звуки: крики боли и отчаяния, сожаления и утраты.

– Нет! – кричал Скратше. – Стойте! Я…

Из темноты появилась гигантская пылающая рука и схватила вопящего Скратше. Он пытался вырваться, но безуспешно. У него не осталось вариантов. Когда рука утащила его в небытие, мы услышали лишь прощальный всхлип. Дыра закрылась.

На мгновение воцарилась тишина. А потом вдруг началась чертовщина. Экран накренился, изрыгая огонь. Обои на стенах вспузырились и почернели. С потолка стали валиться куски штукатурки, будто кинотеатр стоял над вулканом, который начал извергаться.

– Мы в ловушке! – заорал Дэйв, уворачиваясь от горящих обломков штукатурки.

Мое сердце сжалось при мысли о том, что это последний трюк Скратше – последний неожиданный поворот в фильме ужасов.

– Дэни! – прохрипел я, взяв ее за руки. – Я люблю тебя. Мне жаль, что все закончится вот так.

Губы Дэни плотно сжались.

– Черта с два оно закончится! – Она оторвала край майки, обернула тряпку вокруг стрелы и вырвала ее из экрана, а потом ею же взломала дверь аварийного выхода.

– Эй! – крикнула она. – Сюда!

Теперь уже она схватила за руку меня, и мы ринулись в распростертые объятия ночи.

Мы с Дэни стояли, прислонившись к капоту ее машины, и смотрели, как пламя пожирает кинотеатр. Вдалеке выли сирены пожарных машин. Сквозь этот вой я едва различал, как Дэйв возбужденно стрекочет в телефон:

– Чувак, ты не поверишь, что со мной сегодня произошло! Для начала, у меня весь пиджак в ошметках мозгов…

От пожара душная техасская ночь стала еще жарче. Мы разделись до джинсов и маек. Если б можно было расстегнуть кожу и снять ее, я бы и это сделал. Дэни высыпала мне в ладонь горсть «Эм энд Эмс». Они слегка подтаяли, но мне так даже больше нравилось. Она вдруг расхохоталась. Я тоже. Наверное, от шока. Очень странные эмоции обуревают, когда за вами охотятся зомби, а потом приходится отправить босса в преисподнюю.

– Ну и хрень! – воскликнул я, пытаясь успокоиться.

– Можешь сказать это еще раз.

– Хорошо. Ну и хрень!

Дэни встала напротив меня. В отблесках пламени она напоминала ангела-мстителя из фильма, который я готов был смотреть снова и снова.

– На всякий случай спрошу: это все было на самом деле?

– Ага. Вроде того.

– Ладно, – сказала Дэни, обращаясь скорее к себе самой, чем ко мне. – Ладно.

– Безумие какое-то!

Дэйв безудержно делал селфи на фоне горящего кинотеатра.

– Меня уже сто пятьдесят три раза ретвитнули и больше шестидесяти раз добавили «в избранное»!

– Мне надо присесть. – Дэни открыла машину и уселась за руль, оставив дверь открытой, чтобы выпустить горячий воздух. Я сел на пассажирское сиденье. В машине пахло Дэни: попкорном, ванильными духами и чем-то еще, чего я не узнавал, но очень хотел узнать.

Дэни сжимала в руке ключи от машины.

– Значит, технически это наше первое свидание?

Теперь, когда адреналин выветрился, меня охватил страх совершенно иного рода. Я думал, что вот-вот погибну, и вывернул душу наизнанку. Теперь настало время разбираться с последствиями этой откровенности. Но меня это как-то не беспокоило. Даже наоборот.

– Ага, – я откинул голову на спинку сиденья. – Похоже на то. Прости, что вышло так странно…

Дэни склонилась ко мне и прервала мои извинения поцелуем. И в этот момент из моей головы испарились все фильмы, потому что ни одна выдуманная история не могла соперничать с прикосновением ее губ. Я неохотно отстранился.

– Погоди, – сказал я и откинул спинку назад.

Усмехнувшись, Дэни сделала то же самое. И вот тут началось. Мы превратились в сплетение губ и языков, рук и ног, с досадным вторжением ручника. Этот поцелуй был компенсацией за все упущенное время. Поцелуй как второй шанс, который ни за что нельзя упустить. Поцелуй со множеством разных вариантов.

Тяжело дыша, Дэни отстранилась и уставилась в потолок машины.

– Вау. И почему мы не делали этого раньше?

– Точно! – выдавил я, прерывисто дыша. Мне не терпелось поцеловать ее снова. Пессимистическое прошлое ускользало, как последние капли дождя. Мне было непривычно хорошо. Может, когда откроют новый «Старбакс», я зайду туда за фрапуччино. На Рождество, когда мы с Дэни приедем домой на каникулы.

Вой сирен стал громче: машины подъехали. Мы подняли спинки сидений. В зеркале заднего вида показался Дэйв, все еще не отрывавший глаз от телефона.

– Уже больше трехсот ретвитов! Охренеть!

Я покачал головой.

– Интересно, в Стэнфорде можно записаться сразу на две специальности? Самовлюбленность и пустозвонство?

Дэни улыбнулась.

– Как думаешь, он не обидится, если мы уедем?

– Через пару минут тут будет толпа мускулистых пожарных. Так что вряд ли.

Дэни вставила ключ в зажигание. Первое дуновение кондиционера было настоящим блаженством.

– В «Айхоп»?

– Ага.

Я уже почти чувствовал сладкий вкус блинчиков. Вкус будущего. Дэни завела машину и вывернула на дорогу, где ждали своего часа бульдозеры. Сквозь лобовое стекло ее «Мустанга» виднелись смутные очертания облаков и звезд – бесконечная благостная темнота, готовая обрести форму. До рассвета было еще очень и очень далеко.