Текст книги "Одно сердце на двоих. Книга 2"

Глава 11

На этот раз девушка ждала главврача возле кабинета. Тот, увидев докучливую медсестру, естественно, не обрадовался.

– Медведева, ну что вам ещё?

– Я опять по поводу того раненого.

– Опять за своё? Я же объяснил, что в первую очередь оперируют тех, чья жизнь в опасности. А раз ваш пациент в палате, значит, вполне может подождать.

– И сколько ему ждать?

– Ну откуда же мне знать? Как очередь подойдёт, так и сделают операцию.

– Но капитан Позёмкин не может ждать! Я прошу вас, нет, требую, чтобы его прооперировали без очереди!

– Медведева! – Голос главврача не предвещал ничего хорошего. – А не много ли ты на себя берёшь, а? Ты здесь без году неделя, а уже указываешь своему начальнику, что делать? Не боишься, что я тебя накажу?

– Нет, не боюсь. Я всего лишь хочу помочь капитану. А вдруг, пока он будет ждать, гангрена начнётся? Вам всё равно придётся его оперировать, только в этом случае несчастный потеряет ногу. И я не думаю, что он скажет вам за это спасибо.

– Гангрена, говоришь? – Главврач снял очки и погрыз дужку. – Ладно, я посмотрю. Как, говоришь, фамилия?

От неожиданности Альбина растерялась и спросила:

– Моя?

Но главврач досадливо махнул на девушку:

– Да зачем мне твоя? Его фамилия!

– Позёмкин, – с облегчением ответила Альбина.

Главврач записал на бумажке фамилию и буркнул:

– Ну всё, иди.

– Спасибо, – сказала она и вышла из кабинета.

В палату Альбина влетела, как на крыльях. Наклонившись над пациентом, медсестра прошептала:

– Вадим, он согласился! Вам не придётся ждать! Слышите?

Как выяснилось, радовалась она рано. Ни в этот день, ни на следующий главврач не пришёл осмотреть капитана. На третий день Альбина подкараулила Генерала в столовой. Усевшись за стол напротив начальника, девушка уставилась на него в упор. Главврач свирепо посмотрел на неё и спросил:

– Опять ты? Что тебе ещё нужно?

– Всё то же, доктор. Капитан Позёмкин. Вы ведь так и не осмотрели его!

– Ох, прости, заработался! – Главврач попытался вывернуться из щекотливой ситуации. На самом деле он и не собирался ничего предпринимать. – У нескольких послеоперационных возникли осложнения.

– Извините, я не знала. – Альбина изо всех сил постаралась придать голосу покаянный оттенок. – Но сейчас им лучше?

– Да, надеюсь, всё обойдётся.

– Так, может, вы тогда посмотрите капитана Позёмкина

– Мне прямо сейчас идти, или всё-таки позволишь доесть?

– Ну что вы! Доедайте, конечно. А я вас подожду.

Альбина смотрела, как главврач зачерпнул пшённую кашу и уже поднёс ложку ко рту, а потом резко опустил её в миску. Похоже, её взгляд действовал Генералу на нервы.

– Слушай, Медведева, ты что, так и собираешься пялиться мне в рот? Иди на свой пост, я позавтракаю и приду.

– Да нет уж, я лучше тут посижу. На всякий случай, а то вдруг у вас ещё какие-нибудь срочные дела появятся.

– Знаешь Медведева, ты всё-таки добьёшься того, что я тебя выгоню!

– Ваше право, господин начальник. Только не удивляйтесь, если в самое ближайшее время в ваши владения нагрянут проверяющие.

– Ты мне угрожаешь?

– Нет, просто предостерегаю от огромной ошибки. Я не думаю, что вас сильно обрадует, если они увидят, как здесь обстоят дела. А кроме того, если капитан из-за вашего упрямства потеряет ногу, то вполне может обратиться в суд с иском против вас. За неоказание помощи или оставление в опасности. Я уже не говорю о том, что будет после.

– А с чего ты взяла, что он станет этим заниматься?

– Просто предположила. – Альбина поправила подол форменной юбки. – Во всяком случае, я поступила бы именно так.

– Ладно, чёрт с тобой. – Главврач с грохотом отставил миску с недоеденным завтраком. – Идём!

В палате всё было как всегда: сёстры обрабатывали раны и меняли повязки, а пациенты, которые уже прошли процедуру, и те, кто ожидал очереди, развлекали себя как могли – в основном читали, играли в карты или писали письма родным. Вадим листал какой-то журнал, однако увидев главврача и спешащую за ним Алю, отложил его и поздоровался с Генералом.

– Ну-с, молодой человек, на что жалуемся?

– На ногу, доктор.

– Что, так сильно болит?

– Ещё как! Дёргает так, что искры из глаз сыплются.

– Сестра, разбинтуйте, – приказал доктор Альбине.

Альбина повиновалась, и через минуту главврач увидел распухшее багровое колено капитана.

Начальник госпиталя ощупал колено, заставив раненого стонать и скрипеть зубами, а потом вытащил из кармана молоток и сказал:

– Я сейчас постучу вот этим инструментом. Если будет больно, скажете.

Врач легонько ударил молоточком по колену, и Вадим вскрикнул от боли.

– Ясно. Ну что ж. Будем вас оперировать.

– Правда? – В глазах молодого человека появилось облегчение. – А когда?

– Вечером. Часов в девять, не раньше.

– Так поздно?

– Раньше нельзя. Вы ведь уже позавтракали, насколько я понял.

– Да.

– Ну вот. А для того, чтобы усыпить вас, нужно, чтобы прошло не меньше двенадцати часов после еды. Так что, молодой человек, от обеда и ужина вам придётся воздержаться.

– Ну что ж. Надо так надо.

– Отлично. Значит до вечера.

– До вечера, доктор, – ответил Вадим. – Спасибо вам.

– Пока ещё не за что.

Главврач пошёл по своим делам, а Вадим обратился к Альбине:

– Аля, мне что, действительно придётся терпеть до вечера?

– К сожалению, да. Но вы не бойтесь, я вколю вам успокоительное.

– А после операции?

– А после вы сами не захотите. Разве что утром.

– Ладно.

Этот день был самым длинным в её жизни. Обычно за работой Аля не замечала течения времени, но сегодня то и дело поднимала глаза к часам на стене палаты. Стрелки как будто прилипли к циферблату. Перед обедом она сделала Вадиму укол – доза была вполовину меньше, но этого хватит, чтобы капитан проспал до вечера и не мучился от голода. Больше всего девушка боялась, что привезут новую партию раненых и операцию придётся отложить. К счастью, ничего непредвиденного не произошло.

После ужина сестра разбудила Вадима, чтобы подготовить к операции. Наконец без пятнадцати девять за ним пришли санитары. Осторожно спустив раненого с койки на носилки, они понесли капитана из палаты. Альбина украдкой перекрестила его. Теперь от неё уже ничего не зависело. Всё было в руках людей, которые сейчас окружили операционный стол. Альбине оставалось только молиться, чтобы всё закончилось благополучно. Сделав всем нуждающимся уколы на ночь, девушка прошла в свой угол, опустилась на колени и, подняв глаза к небу, принялась молиться за раненого и за врачей, в руках которых находилась его жизнь.

Она и сейчас молилась, правда, приходилось делать это про себя: «Господи, прошу Тебя, сделай так, чтобы мой муж вернулся из этого страшного места живым и невредимым! Знаю, следовало пойти в храм, но в нашей стране это невозможно. Большевики требуют отказаться от веры в Тебя, так что приходится обращаться к Тебе тайком. Молю Тебя, не допусти, чтобы Вадим сгинул в застенках, а на нашу дочь легло пятно позора. Она ведь ещё только начинает жить!»

Евгений проснулся совершенно разбитым. Голова просто раскалывалась от боли, и нестерпимо хотелось пить. А ещё больше – выпить. Он вспомнил, что в мини-баре стоял коньяк. Может, успеет до возвращения родителей с завтрака слегка подправить самочувствие? Держась за голову, молодой человек сполз с кровати, доплёлся до заветного шкафчика и, достав бутылку, налил в стакан янтарную жидкость. Но едва он поднёс стакан к губам, как дверь открылась и вошли родители.

– Так-так-так! – произнёс Борис. – Ты уже начал пить с утра, сын?

– Ничего подобного. Мне всего лишь слегка опохмелиться.

– Коньяком?

– А рассола здесь почему-то нет! – Евгений глупо улыбнулся и развёл руками.

– Лучше бы позавтракал.

При мысли о еде молодой человек почувствовал приступ тошноты.

– Не хочу, – ответил он. – Аппетита нет.

– А как твоя голова, Женечка? – обеспокоенно спросила Ирина.

– Трещит по швам.

– Ещё бы ей не трещать! – упрекнул отец. – Сколько же ты вчера выпил, а?

– А чёрт его знает!

– Ну вот! Ты уже на пороге пьянства. Пить, не контролируя себя, прямая дорога в пропасть, сын!

– Считаешь, у меня не было повода? Моя невеста сбежала к другому!

– Да, это неприятно, согласен. И я бы понял, если бы ты выпил один бокал. Ну максимум два. Но ты же нажрался как свинья! Ты хотя бы помнишь, как добрался сюда?

– Смутно. Вроде бы ехал на машине, а потом какие-то люди тащили меня в номер.

– Женя, – снова вмешалась мать, – может, в травмпункт съездим?

– Это ещё зачем?

– Но ты ведь ночью сказал, что упал. Вдруг у тебя сотрясение?

О возможном сотрясении ему говорил и тот красавчик из парка, Лилькин ухажёр. Но идти на поводу у счастливого соперника Евгению совершенно не хотелось, и он ответил:

– Да нет у меня никакого сотрясения! Ну, подумаешь, навернулся слегка!

– Думаю, он прав! – поддержал отец. – У него действительно нет сотрясения!

– Это почему же?

– Потому что у него нет мозгов, вот почему! Упустить такую замечательную девушку – это ж надо суметь!

– Ничего, найду другую! В конце концов на одной Лиле свет клином не сошёлся!

– Но что между вами произошло-то? Почему она предпочла другого?

– Бать, давай не сейчас, а? Башка трещит, сил нет!

– Ладно. Только пить ты больше не будешь. Если у тебя жажда, выпей воды. Иди проспись как следует. А потом решим, что с тобой делать.

Пришлось Евгению заменить коньяк водой из кувшина. Опустошив пару стаканов, он заглянул в ванную и, смочив полотенце под краном, приложил холодный компресс к голове. Потом вернулся в спальню и снова лёг, пристроив полотенце на лбу и закрыв глаза.

Глава 12

«Значит, мои подозрения были напрасны. Мальчик прилежно посещает институт, сдаёт экзамены. Вот Лерка! Мало того, что хамка, так ещё и обманщица! И чего добивается, интриганка? А самое главное, в кого она такая? Ведь её покойная мать не была такой! Надо непременно с ней поговорить и положить этому безобразию конец раз и навсегда! А Кристина молодец! Дала Валерии отпор так, что даже я позавидовал. Неужели она наконец-то возвращается к жизни? Вот только приступ её меня беспокоит. Хорошо бы она выполнила обещание и прошла обследование. А потом хорошо бы поехать в какой-нибудь санаторий, желательно к морю. Только я и Кристина. Тасе дам отдохнуть, пусть навестит свою родню в деревне, а этим двоим полезно пожить самостоятельно. А то совсем разбаловались. Решено, вечером поговорю с Кристиночкой, и если она согласится, то буду решать вопрос с отпуском». Занятый этими мыслями, профессор Громов не заметил, как машина подъехала к больнице. Роберт отослал Рената назад к дому, а сам поторопился на рабочее место. В приёмной он поздоровался с секретаршей, забрал почту и скрылся в кабинете. Надев белый халат, доктор приступил к делам: сначала предстояло проверить, нет ли чего срочного среди писем, потом совершить обход.

Зажужжал телефон внутренней связи, и профессор снял трубку:

– Да, Катерина.

– Роберт Павлович, доктор Савельев на проводе. Соединить?

– Да. Конечно.

Теперь раздался звонок городского телефона. Роберт положил одну трубку и взял другую:

– Да, Влад. Доброе утро.

– Доброе утро, Роб. Я буквально на минутку. Как вы провели ночь? Как Кристина?

– Всё нормально, тьфу-тьфу. – При этих словах Роберт тихонько постучал костяшками пальцев по крышке стола. – Утром встала в хорошем настроении и даже поела с аппетитом.

– Ну и отлично! Всё, мне пора на обход. Созвонимся позже, Роб. Пока!

– Пока, Влад. Спасибо, что позвонил.

Роберт тоже повесил трубку. К сожалению, он не успел поговорить о консультации для Кристины, но у них было правило: без острой необходимости не смешивать дружбу с работой. Влад торопился на обход, а так как состояние Кристины не ухудшилось, это вполне могло подождать. И профессор снова углубился в бумаги.

«Господи, как же я устала!» – думала жена доктора Савельева, сидя за рулём машины. Тамара отвозила мать на вокзал, чтобы та могла уехать на дачу, и теперь не спеша двигалась домой. С тех пор, как умер её муж, Степан Маркович, Гертруда Витольдовна постоянно вмешивалась в жизнь дочери. Чаще всего она сваливалась им на головы без предупреждения, подчиняла их жизнь своим прихотям, изводила Тамару нравоучениями по поводу её бесхозяйственности, угощала очередной порцией подозрений в отношении верности Владимира – по её мнению, зять в своей больнице не пропускал ни одной юбки – и отбывала восвояси. Разумеется, кто-то должен был её на эту самую дачу отвезти на машине.

Впрочем, прихоть относительно автомобиля появилась у Гертруды Витольдовны относительно недавно. Может быть, это потому, что раньше у них была только одна машина? И ведь ничего, жили как-то! И мать не капризничала, а ездила на автобусе как миленькая! Хотя нет, она и тогда постоянно пилила зятя, чтобы тот обеспечил жену авто. Мысль о том, что купить транспортное средство невозможно, пожилая дама в расчёт не принимала, а чтобы получить авто в пользование мужу, пришлось бы тратить время и силы.

Тамара этой идее активно сопротивлялась и особой необходимости во второй машине не видела. Жили они тогда в том же районе, что и Громовы, до поликлиники, где Тамара работала зубным врачом, было, что называется, рукой подать. Но четыре года назад Савельевым пришлось переехать в другую квартиру, и вопрос о машине зазвучал снова. Вообще-то Тамару вполне устраивал общественный транспорт, но у Гертруды Витольдовны имелось своё мнение, и старушка не стесняясь высказывала его дочери и зятю: «Негоже жене профессора ездить на автобусе». Когда мужу за особые заслуги выделили автомобиль, пришлось Тамаре сцепить зубы и сесть за руль. Машина была всё-таки комфортнее автобуса, но напряжение, которое супруга доктора Савельева испытывала, сидя на водительском месте, съедало больше половины удовольствия от езды. Даже Никита, получивший права чуть больше года назад, чувствовал себя за рулём куда свободнее, чем она со стажем в три с половиной года.

Посадив мать на поезд, Тамара вздохнула с облегчением. Хорошо ещё, что длительность визитов Вяземской-старшей в семью дочери не превышала одного-двух дней, иначе бы они уже сошли с ума.

Вчера Савельевым крупно повезло: Влад принёс из клуба два билета в театр, и супругам удалось отдохнуть от Гертруды Витольдовны несколько часов. Зато сегодня день не задался с самого утра. Несмотря на то, что муж, вставая, старался не побеспокоить её, Тамара всё-таки проснулась, но почти тут же снова задремала. Но насладиться отдыхом не удалось – вскоре раздался требовательный голос матери:

– Тома, почему ты не встаёшь?

– Мам, я сплю!

– Спишь? Но ведь уже четверть седьмого! Ты не опоздаешь на работу?

– Нет! Я сегодня во вторую смену!

– А разве ты, как любящая жена, не кормишь мужа завтраком?

– Мама, Влад не беспомощный младенец и не инвалид, он вполне способен приготовить себе завтрак самостоятельно!

– Вы что, поссорились?

– И не думали! К твоему сведению, он делает это через день на протяжении двадцати с лишним лет и прекрасно себя чувствует!

Тамара услышала удаляющиеся шаги. Это было не похоже на мать – Гертруда Витольдовна никогда так быстро не сдавалась. Скорей всего, решила дождаться, когда Влад уедет и не сможет заступиться за жену. Тамара снова задремала, но часа через полтора мать опять разбудила её.

– Тома, вставай!

– Зачем? Мне на работу к двум часам, а сейчас ещё и восьми нет!

– Прекрасно. Как раз отвезёшь меня на дачу.

Тамара резко села на постели и сердито посмотрела на мать, стоящую в дверях спальни:

– Что? Прямо сейчас?

– Естественно. Ты ведь до двух свободна, разве нет?

Тамара застонала. Вставать и везти мать за город совершенно не хотелось. И хотя дача находится недалеко, всего в сорока семи километрах, но мать почему-то не берёт в расчёт скорость передвижения. Влад, будучи опытным водителем, ездит на предельной скорости и доедет туда меньше чем за час, ей же с её тридцатью пятью км в час придётся потратить почти полтора. И все эти полтора часа мать будет ей говорить, что муж ей изменяет. Нет уж, увольте!

– Да. Только мне придётся провести за рулём больше трёх часов, а потом ещё работать. И не бумажки перекладывать, а зубы лечить. Почему я должна тратить это время на твои причуды?

– Интересно, а на что ты собираешься его потратить?

– На сон! В общем, так: если хочешь, я по дороге на работу подвезу тебя на вокзал, ну, а если тебе невтерпёж, тогда добирайся самостоятельно! Всё! – Тамара снова упала на подушку, демонстративно накрывшись одеялом с головой.

– Вот ты как, значит! Я тебя воспитывала, ночи не спала, потом с ребёнком твоим сидела, чтобы в ясли его не отдавать, а ты не можешь меня на дачу отвезти. Ну хорошо, попросишь ты меня ещё о чём-нибудь! – С этими словами Гертруда Витольдовна покинула спальню дочери.

Тамара снова попыталась уснуть, но уже не могла. Она была взвинчена спором с матерью и расслабиться никак не получалось. А та ушла в прихожую, села к телефону и начала обзванивать своих приятельниц, рассказывая, какая она, Тамара, неблагодарная. Причём говорила нарочито громко, чтобы дочь всё слышала. Прокрутившись с боку на бок минут сорок и поняв, что уже не заснёт, Тамара решительно встала и, подойдя к матери, спросила:

– Тебе не надоело?

Гертруда Витольдовна от неожиданности поспешно распрощалась с приятельницей.

– Что, не нравится? Но ведь я правду рассказываю!

– Знаешь, мама, ты, пожалуй, права. Я сейчас оденусь и отвезу тебя, так действительно будет лучше.

– Одолжение решила мне сделать? Спасибо, не нужно. Поеду на автобусе, и пусть все видят, какая у меня дочь! Имеет машину, а мать заставляет по поездам и автобусам мотаться!

По-видимому, пожилая дама ожидала, что дочь кинется к ней просить прощения, а она будет гордо молчать, наслаждаясь её унижением, но Тамара, направляясь к ванной, сказала лишь:

– Будь готова через полчаса, иначе поедешь в чём есть!

Они уложились даже в двадцать пять минут. За это время Тамара привела себя в порядок, перехватила бутерброд с кофе и написала сыну записку, а Гертруда Витольдовна переоделась и покидала в сумку кое-какие мелочи. В машине жена профессора обнаружила, что не достаёт до педалей. Это Никита вчера отодвинул кресло, так как из-за своего роста не умещался на сиденье. Отодвинуть-то отодвинул, а назад не вернул. Пришлось ещё на это тратить не только время, но и силы. Вырулив со стоянки, Тамара рванула с места и понеслась с сумасшедшей для себя скоростью в пятьдесят километров в час.

Мать, против обыкновения, молчала. Её хватило на первые минут десять, но потом Тамара заложила такой вираж на повороте, что Гертруда Витольдовна робко предложила:

– Тома, я, наверное, лучше на поезде поеду.

– Да? А что так? – невинным тоном осведомилась дочь. – Ты же так хотела на машине!

– Но я же не знала, что ты решишь устроить гонку. Ещё в кювет какой свалимся, не дай бог! А обратно как поедешь? Я же с ума сойду от тревоги за тебя!

– Хорошо. Как скажешь.

Тамара проехала поворот и немного позже развернулась в противоположную сторону. Вскоре они остановились у здания Ярославского вокзала. Купив билет и сверившись с расписанием, они вышли на перрон. Тамара помогла матери войти в вагон и занять место, а потом на перроне дождалась отправления поезда: ей хотелось быть уверенной, что мать уедет, а не соскочит с подножки в последний момент.

Когда состав умчался, Тамара не спеша пошла к выходу. Она чувствовала себя настолько уставшей, что дрожали руки и ноги. К тому же виски начинали пульсировать болью, так что перед тем, как возвращаться домой, женщина сняла очки и, опёршись руками на руль, положила на них голову. «Посижу так пару минут», – решила она. Однако, снова подняв голову, поняла, что пара минут превратилась в двадцать.

Разумеется, обратно Тамара ехала в своём обычном режиме. Машинально крутила руль и думала о том, как устала от материнских причуд. А ведь в следующий выходной у матери день рождения, и придётся ехать отмечать. Хорошо, что будут Громовы. При них мать ведёт себя прилично. Хотя, как знать? Вдруг на Влада свалится что-то сверхурочное? Это у неё рабочий день шесть часов, а у мужа он ненормированный. Не скажешь же больному: «Извините, уважаемый, на сегодня я закончил, приходите завтра».

Вспомнив о Громовых, Тамара подумала о том, что надо бы позвонить им и узнать о самочувствии Кристины. Она не сомневалась, что Владимир уже наверняка и сам справился у Роберта о здоровье жены, но этого требовали приличия. За восемь лет они с Кристиной так и не стали близкими подругами, и вчера Тамара вполне могла остаться дома, но очень уж ей не хотелось ждать мужа в одиночестве, а потом отвечать на язвительные вопросы матери, вернись они с Никитой из театра раньше Владимира. И она поехала вместе с Владом, а на обратном пути тот вдруг завёл разговор о том, что Макс, похоже, влюбился в Кристину. Тамаре это показалось диким: всё-таки парень моложе на целых пятнадцать лет и, по сути, годится ей в сыновья. Но муж не согласился, аргументируя тем, что Кристина ещё достаточно молода и красива, и решил проверить свои подозрения путём научного эксперимента. Так что неизвестно, что на этом дне рождения может произойти.

Голова болела довольно сильно, к тому же появилась неприятная ломота в глазах. Тамара вспомнила, что ей давно пора к врачу на плановый осмотр, но она всё никак не могла собраться с духом. Ведь там будут закапывать глаза, после чего три дня она не сможет ни читать, ни писать, ни водить машину. Значит, придётся на это время брать отпуск и просить Никиту, чтобы забрал её из поликлиники после осмотра.