Текст книги "Цветом маленькой вишни. Сборник стихотворений"

На лету. Экспромты, миниатюры

 
Шла себе, минуя лужи,
Наступая в талый снег,
К дому путь скорее сдюжить,
Полушаг и полубег.
Получились строчки эти
Без начала, без конца,
Просто я спешила  к лету,
Улыбаясь в пол лица!
***
 
 
Дерево
 
 
Не умирает, спиленное, сразу.
 
 
Оно живёт в корнях пня-великана
Всей волей к жизни…
 
 
Вспоминаю фразу
О пустоте неполного стакана.
 
 
 Вобрав все росы, краски, негу дня,
      Уверен он, что нет чудесней пня!
Гармонией и смыслом наделённый
Он память здесь о росшем буйном клёне.
 
 
***
 

Разное

 
Островок спасенья, пристань доброты,
Даже просто отмель, жёлтая, пустая,
Чтоб нога почувствовала твердь,
А сердечко не катилось вниз,
Болью острой снова обрастая.
Веет там прохладный лёгкий бриз,
Все мечты в реальность превращая
Там, где ты…
***
Не возвращайтесь к тем местам,
 Где были счастливы когда-то,
И пусть захлопнутся те врата,
Не обитает счастье там.
***
Уныние, как горький  плод  от  древа,
Растущего на скалах равнодушья,
Но мы ему заведомо послушны
И плод вкушаем в час хандры иль гнева.
Поняв, что вырваться пора из плена,
Крушить боимся  свой рутинный быт.
И только сам Господь не позабыт,
Лучом надежды сквозь века и стены
Нас учит жить…
 

Ты не волнуйся, я с тобой

 
Я помню, все лишь  начиналось.
Волненья, вечер выпускной,
Твой белый ромб совсем не малость,
А завтра в дальний путь с зарёй.
Но  молодые лейтенанты
Не спят, хотя для них отбой
Пропели местные куранты…
Ты не волнуйся, я с тобой!
 
 
Теперь замужней деве юной
За мужем следом – суждено.
 Быть нежной, быть благоразумной,
Служить, коль так предрешено.
 Дипломы, грамоты на полке
 В шкафу оставлены судьбой…
 А коль   молва и кривотолки,
 Ты не волнуйся, я с тобой.
 
 
Терялось время в перелесках,
 Сменялись дни ночною мглой.
Ах, сколько было спето песен!
Иначе быть и не могло…
Уют, детей, любовь хранила
Я, офицерская жена…
Бывало, плакала и ныла,
Но разве в слабости вина…
 
 
Признанье, честь  моим подругам,
Кто был опорой, тылом был
Мужьям своим в дожди и вьюгу,
Кто их в разлуках не забыл,
Кто не стеснялся называться
Я – офицерская жена…
В соблазнах  верною остаться
И девой той, что влюблена.
 Январь, 2021
 

Нечего скрывать

 
Понимаю, что нечего больше скрывать,
Наши лики и суть обнажаются молча,
Так скажи, чего ради единственной звать,
Если хладом наполнены зимние ночи?
 
 
Отскрипели «своё» карусели любви,
И кружи́т наша жизнь на других каруселях,
Ты меня самым нежным цветком не зови,
Сухоцветом  верней, нет причин для веселья.
 
 
Не вини, что предстала сегодня иной,
Ты и сам вдруг явил незнакомую сущность…
Расстаемся, совсем не болея виной,
В масках жить, притворяясь, немыслимо душно.
***
Не имеет отношения к автору,
самой грустно от таких стихов…
 

Жизнь

 
Жизнь, как вечное  движенье,
Танец   грёз,
Как звезды в пруду скольженье,
Свет  берёз,
Как упавший блик на воды
Невесом,
Трав и ветра   в непогоду
Унисон
Пролетит волшебной птицей
По весне,
Не успеешь насладиться
В полусне,
И уже метелью цепкой
Заметён,
Став посмертным жизни слепком
Отчий  дом…
Сонм грядущих поколений
В свой черёд
Побредёт путём сомнений
В свой поход…
Жизнь, единственное чудо
Помни то.
В никуда из ниоткуда —
Так ли то?
 

Шуточная эпитафия

 
№1
 Не лейте слёзы, не сморкайтесь часто,
Могила только метка на земле,
Меня давно заоблачное счастье
Качает лодкой в предрассветной мгле.
 
 
Порадуйтесь, что жизнь дана подарком,
А после вдоль по радуге… ко мне.
Была я с вами откровенной, яркой,
И не глупей была, и не умней.
 
 
Когда дожди стекают вниз из тучи,
То нежно льются к вам мои стихи.
Свободно в небесах, и точно, лучше,
 И здесь в вину не ставятся грехи.
 
 
№2,
Под камнем, охладившим страсти всплески,
(Безжалостен упрямый монолит)
Глотнув из чаши, поднесённой в детстве,
Лежит  она. Всё, как судьба велит.
 
 
В любви купалась и  любила тоже,
Светила, силы тратя, светлячком,
Ранимою была, не толстокожей,
Стихов цветками украшала дом.
 
 
Вселенской добротою одержима,
Пригреть старалась живность и росток.
И роль свою без каверз и ужимок
Играла чисто… А потом – звонок
 
 
Сияет солнце, проходите мимо,
 
 
Пока ещё вы жизни пилигримы…
 

Мои первые и запомнившиеся детские игрушки

Я помню себя счастливой. Поселок строителей, давший начало и жизнь городу Волгодонску, моя родина. Горжусь, что стала ровесницей этих великих событий.

Маленькая белобрысая обладательница красного трёхколёсного велосипеда. Красное пальтишко с капюшоном как нельзя лучше дополняло мой портрет неугомонной искательницы приключений. Соседи по посёлку безошибочно указывали направление, в котором я передвигалась в тех случаях, если моя мама начинала меня разыскивать. А бывало это нередко. Такой заметной девочки не было во всей округе. Непоседа!

Помню, однажды огромный грузовик самосвал сопровождал меня до самой плотины, не обгоняя, а я, гордая, без тени страха, давила изо всех сил крохотными ножками на педали своего любимого красного велосипеда… И воображала себя быстрее ласточки.

Плотина на Цимлянском водохранилище (недалеко от дома) была моим излюбленным и привлекательным местом, несмотря на родительские запреты. А ещё я забиралась на самые высокие маслины, растущие во дворе, в листве которых любила прятаться от братишки. И, конечно же – стройка! Её особый запах, гомон, развороты кранов-тружеников зачаровывали малышку…

В куклы я играла мало, тряпичные шила мне мама, а однажды на ДР мне подарили настоящую красавицу из гипса, были тогда такие тяжёлые куколки. С жёлтыми косичками, нарисованными губами и глазками. Руки и ноги этой куклы можно было двигать и усаживать куклу на подушку. Но, все же, безоговорочное предпочтение я отдавала игрушечному транспорту – машинкам. Была у меня и скорая помощь, и молоковоз, и грузовичок из настоящего металла, покрытого масляной краской. Помнится резиновый мяч, папин подарок. Дольше всех детских игрушек он и сохранился…

 
МЯЧ
Мой резиновый мяч,
Потерялся, не плачь,
Да и можно ли вечно и  «в здравии»?
Звонко ввысь ты взлетал,
Детвору увлекал,
Не хотел, чтоб в покое оставили.
Потерялся – не плачь…
Время нежный палач,
Если губит, то медленно-медленно.
В чутких снах, как в саду
По тропинкам бреду,
 Собирая, что памятью велено.
Мой резиновый мяч,
Было время удач
И безмерных мальчишеских шалостей,
Озорные глаза,
В них случайна слеза
От обид и, бывало, от жалости.
Как порою мне жаль,
Множит время печаль,
Вот и мяч записался в «потеряно»…
Только знаю, не зря
Расцветает заря.
Жизнь права, и я в этом уверена.
 

Мозаика утраченных иллюзий
и прошлого законченный виток

 
***
Живу слепой надеждой, что  я когда-нибудь
Вернусь к своим истокам, смогу хоть миг вернуть,
Что я увижу город, растущий, молодой,
 Где краны новостроек кивают вразнобой.
Где степи пахнут солнцем, где стелется ковыль,
Где жёлтые тюльпаны ковром в десятки миль,
Где катит воды плавно безбрежный тихий Дон,
Блестит, в волне играя, луч солнца отражён.
 
 
Счастливая рыбалка и радостный отец,
Садок наполнен рыбой, в рыбалке папа спец.
Собака Динка важно путь держит впереди.
Постой, слепое Время, замри, не уходи!
Увижу тихий дворик, босую ребятню,
Смешные игры, споры, заветную скамью,
Где множество секретов, друг другу передав,
Хранили тайны свято, ни разу не предав.
 
 
И смутное желанье скорее повзрослеть!
Но, если б знать хоть каплю, куда хотим успеть,
 Тогда бы был в почёте любой кратчайший миг,
Но вот одна забота, на месте не стоит
То вечное движенье, что мы зовём судьба,
Оно без промедленья  всё ставит на места,
Отмерив ровно столько, насколько заслужил,
Поэтому длиннее, или короче жизнь.
 
 
Вот на опушке леса, в рассветной тишине,
На тонких паутинках, в оранжевом огне,
Дрожащие росинки с отливом в сто цветов,
 И я застыла, молча, без уймы лишних слов…
Леса! Я в них влюбилась, увидев в первый раз,
Пусть не донские степи, не Крым, и не Кавказ,
Но, то очарованье, что есть только в лесу,
Не оставляю в прошлом, с собой его несу.
 
 
За дальнею границей, в другом, чужом краю,
Мне утро будет сниться, где я в лесу стою.
И вот разлука с домом, мои отец и мать
Грустят, со мной прощаясь, боятся отпускать.
Опаска, слёзы, как же, без них не обойтись,
Передо мной дорога в совсем другую жизнь.
Не плачьте, не тревожьтесь, со мной любимый муж,
За ним – куда направят, хоть в Африку, хоть в глушь.
 
 
Ещё увижу поезд, летящий на Восток,
Тайгу, Урал, озёра, весёлый ветерок,
Стремглав летящий рядом, за окнами купе,
Смешную проводницу с наколкой на руке.
Семь суток стыки рельсов стучат друг другу в такт.
Мы молоды, беспечны, ещё красивы, факт!
Над пропастью по кромке, летит вперёд состав,
Немножко неуютно и страшновато нам.
 
 
Но тысяч километров, как ни бывало, вновь,
Со мной на крае света живёт моя любовь!
На голых ветках чудо из синих лепестков —
 Зацвёл весной багульник, как стая мотыльков
Внезапно опустилась на мёрзлые кусты
И вдруг преобразилась в прекрасные цветы…
На дальних сопках солнце, запутавшись, лежит,
В верхушках елей, сосен, уставший ветер спит.
 
 
Суровый край, невзгоды, все можно пережить,
Нам молодость и счастье дарует эта жизнь…
Живу  слепой надеждой, что где-то впереди,
Вернусь  к  своим истокам, пройдя снега, дожди…
Что я увижу маму, отца, родных людей,
Мне так горька разлука и неуютно в ней.
Стих самолёта рокот – привет, аэродром!
Меня встречает город, все изменилось в нём.
 
 
Тоска моя по дому в мир прежний не вернёт,
Его не существует, он в памяти живет…
 

Во дворе. (к размышлению)

Щенок, повизгивая и подпрыгивая пытался лизнуть руку малышу. Малыша крепко держала молодая мамаша за другую руку, ведя в одном, только ей известном направлении.

Ласковый щенок полностью поглотил внимание ребёнка, как вдруг хрупкое взаимопонимание с природой было нарушено громогласным маминым визгом:

– «Не трожь! Он укусит!» – Она знала заранее…

От неожиданности и сильного рывка в сторону, малыш залился громким истерическим плачем…

Жалкий щенок прижался к земле, не понимая, что же он натворил?

Качает яблоко в саду

 
Качает яблоко в саду
Неугомонный ветер.
Знакомой улицей иду,
У ног плетется сеттер.
Ночные тени  как мираж
Дрожат и тают в  страхе.
Творит во мраке свой пейзаж
Природа ветра взмахом.
Ее работ не счесть вокруг
На камне, на землице,
И без утайки   на виду
Знак вечности  хранится.
Качает яблоко в саду
Неугомонный ветер,
Касаньем влажным на лету
Листву  вгоняет   в трепет…
 

Престранный город

 
Я знаю престранный город,
Где солнце восходит ночью,
Туман  разрывая в клочья,
Для сплетен  давая повод.
 
 
Теряются в переулках,
Скрываются от погони
Стучат вороные кони
Подковами в камень гулко.
 
 
Небесные гнутся сферы,
Летят, забываясь, мысли,
Ища свой приют за высью,
И нет тем высотам меры.
 
 
А солнечный город ночью
Живет, излучая праздник,
Он молод и мудр, он разный,
Я знаю, что есть он, точно.
 

Утро субботнее

 
Утро субботнее, нежусь в постели.
Тают усталости прошлой недели.
Я  не любитель валяться без дела.
Бок заболел, и спина заболела.
Котик у ног примостился  надолго…
Я же встаю, дел не начатых столько!
Утречко доброе, милый мой дом,
Доброе утро всему, что кругом!
 

Лапы, хвосты и усы…

 
В городе тихо и чисто,
Вновь полыхает рассвет,
Дарит росинок монисто…
Только собак больше нет.
Лаем сей мир не тревожат
«Злые» бродячие псы,
И поколенья не множат
Лапы, хвосты и усы…
Избрано им пресеченье —
Яду  мохнатым  в еду!
Жизнь не имеет значенья?
Люди, гореть вам в аду.
 

На лету. Экспромты-миниатюры

 
Душой отмерен грустный стих.
Минуты трепетно объятье,
Не потому ли миг так лих,
Что знает свой предел – проклятье,
Что смерти уподоблен он,
Что краткостью отмерен час мой,
Что неподвижен лишь перрон,
А поезда всё мчатся, мчатся…
***
Задумчив Ангел на закате дня.
Просвечивает солнышко сквозь перья
Двух крыльев, что зовут поднять
 Упавший дух поэта из ущелья —
Лети, поэт, и с Ангелом дружи,
Не ты изгой, чисты твои сонеты,
 Пусть лживые завистники-ужи
Останутся внизу… Пробейся к свету.
 ***
Мне нельзя, я знаю это точно,
Жить вчерашним, вдаль ушедшим днём,
Ведь «сегодня» ощутимо, прочно,
Чуден мир, в котором мы живём.
Буду благодарна за мгновенья,
что не долги, но близки до слёз…
Что живут мои стихотворенья,
Среди тех, кто верит им всерьёз.
***
Каждый год себе слово даю,
Что об осени больше ни строчки!
Только новые песни поют,
Опадая, другие листочки.
Как не слышать шуршащий в тиши,
Горький реквием маленькой жизни,
Вправе осень той жизни лишить
Своенравна, дождлива, капризна.
***
Время всегда уплывает куда-то,
Вслед за рассветом дымятся закаты,
Нам уловить бы сей миг, насладиться,
Но только в сказках мы ловим Жар-Птицу.
Серые будни? Не верьте печали,
Мы рождены светлым днем изначальным,
Плечи расправив, вкусим это чудо,
Завтра настанет, и мы завтра – будем!
***
И зачем же душе то зеркало,
Мерить время чужими мерками?
Зеркала для удобства созданы,
Понимаем все это поздно мы.
Отраженьем сияем в юности,
Верим зеркальцу и без трудности,
Но с годами все больше странного
Видим в зеркале и  обманного…
***
Полное безветрие бывает.
Зачастую призываем ветер,
Свежий иль не очень – прилетает,
Он крушит, безумствует, ломает,
И уже хозяин в целом свете!
Мы – всё те же гости на планете
***
Может, счастье, что время покинуло нас?
Мы застыли, как стрелки в часах, не старея,
На минуте блаженства, не смея поверить,
Что отныне и вечно – сияние глаз…
***
Бывают однодневки-люди
Бедны уж тем, что отреклись.
 Ведь без корней взрастут ли ввысь
Все ветви? Их вообще не будет…
***
Конечно, только глупой мне
Хотелось дольше «на коне»,
Хотелось в «дальше» заглянуть
И не ломать бескрайний «путь»
Каким-то жутким тупиком…
***
Проснулась я, вдыхаю утро,
Которое скользя по занавеске,
Спускается, распутывает путы
Из сновидения последних всплесков.
***
Как будто репейник колючий настырно
Впиваются фразы чужие осколком
Мне в думы, и в сердце, о сколько их сколько!
И ранят, но я обхожусь с этим мирно.
***
В жизни всего нам дано
понемножку,
Мы выбираем, коль выбор возможен,
 И на пути нашем черную кошку
Просто покормим, идя по дорожке.
***
Птичка певчая, не грусти!
Небо  синее, ширь, простор.
Не кормись ты с чужой горсти,
В зернах тоже бывает сор.
Пой ты песню свою и верь,
Что счастливей взойдет заря,
Не считай ты своих потерь,
Песню пой, красоту творя.
***
Я графоманка ещё та!
Не жаль мне чистого листа,
Клавиатуру, монитор,
Что терпят ежедневный вздор.
 

Огонёк

 
Я шла однажды вечером по городу одна,
 Висела в небе вечная скиталица луна,
Спускалась тьма навязчиво, скрывая тень мою,
И тень  ползла  невидимо, шептала – отстаю…
 
 
Взрывали тишь вечернюю  чужие голоса,
Смеялись громко радостно. Двенадцать на  часах.
Мелькнул вдали заманчиво  огня короткий всплеск.
Блистательно-обманчивый, он здешний, иль с небес?
 
 
Звезда ли пала   ранняя? Хоть  свет её далек,
В душе  в тот миг  затеплился погасший  уголек.
Бездумным, вольным, медленным ложился путь во тьму…
Но шла на свет бесстрашно я, не знаю, почему.
 
 
Но вот подсказкой правильной, как веха на пути,
Возникла надпись странная неоном, как пройти:
«Вернись назад, безумная, покинутые – ждут,
А там, где  свет мигающий – пока не твой приют»
 

Люди-вещи

 
Досадно, если вещью станет человек.
Его купить, продать  на рынке   можно.
Когда опутан мир «правдивой» ложью,
И воду пить нельзя из мутных  темных рек.
 
 
Богатства, жажда денег   глаз слепит,
Не  раз такое время   приходило.
И голос к выборам, борделю – диву
Вполне   доступно в наши дни купить.
 
 
Вокруг всё – вещи, вещи. Кончится ли торг?
Вопросом  задаюсь я  трудным долго.
Скорее повернёт  к истокам  Волга,
И станет западом приветливый восток,
 
 
Чем я найду ответ на свой   больной вопрос,
И на  вещизм людской спадёт безумный спрос.
12.02.2021
 

Планка взлёта. К картине

 
Достигнута планка взлёта,
Дыхание  полной  грудью,
Но  что-то внутри подспудно:
 За планкой  паденье! То-то…
 
 
И нет там заветной двери,
Не выход за планкой в небо,
Молитвы – для душ плацебо,
Нет сил, увядая верить…
 
 
За  гребнем  крушенье жаждет
Свою учинить расправу,
Багаж из хулы иль  славы,
За гребнем теряет каждый.
 
 
 Что планка, что пик, что гребень —
Синоним итогов взлёта,
А дальше, (кому ж  охота?)
Кривая уносит в темень…
 
 
Звенит смерть косой, клещами
Вращая вселенной  лопасть…
Затянется ли прощанье,
 Иль сразу поглотит пропасть?
 
 
Но прячется   скорбь на  лицах
У тех, кто застыл  у планки
На взлёте, на полустанке,
Способен ещё молиться.
2017-08-17
 

К картине (взята из интернета)

 
Припомню черно белое окно…
Холсты не пишет больше память в красках,
 
 
По отзвукам лишь только. Я в кино.
     В ряду на пятом месте кто-то в маске…
 
 
Он темный кинозритель и со мной
Просмотр продолжит горькой мелодрамы,
 
 
Свеча, окно, и белою стеной
Закончен уголок оконной рамы…
 
 
Упрятана за шторку тишь и мгла.
      Не это ли хотела вдруг припомнить,
 Как в цвете видеть я ту жизнь могла,
      Не сонм теней, не сновидений сонмы?
 
 
В оправе светлых лет, веселых дней
 Струилась жизнь рекою полноводной…
 
 
Казалось, плыть и плыть смеясь, по ней!
 И лишь у дна вода была холодной…
 
 
И снова черно белое окно. И память в маске.
      Что скрывать ей, право.
Стирает ластик-время все равно
Рисунок в не придуманной оправе.
 

К картине. Арлекин и маски

 
Художник Виктор Низовцев
***
 
 
Сегодня   Льстеца  примеряю я  маску,
И будет уродец неправдой обласкан.
Сарказма язвительность – завтра по списку.
У масок моих столько шарма, изыска,
Никто не узнает всю правду, что скрыта…
Ведь я  Арлекин, моё сердце разбито.
 
 
Влюблённость? Да просто меняю я маску,
 И щеки пылают   у дамы прекрасной.
Что ж, пусть! Не она ли мне сердце разбила?
Ведь я  Арлекин, скоморох, шут постылый,
Со мною без масок не станут и знаться,
Мне с ними по жизни, увы, не расстаться.
 
 
Привычно Лжеца надеваю   личину,
Но правда уколет, как  нож перочинный…
Мне роли порой  самому не приятны,
Но кто-то себя узнаёт в неопрятном,
А кто-то и рад хоть на миг обмануться,
Забыть, раствориться, уснуть, не проснуться…
 
 
Вы верите мне, господа? Так и  будет,
Мой  труд  на подмостках никто  не осудит…
 

К картине. Арлекин

 
Художник Виктор Низовцев
***
 
 
Отброшен (в печали) колпак с бубенцами,
У ног затихает  их жалобный звон.
Расстроил шута наш несносный Бурбон.
И вот Арлекин как в суде пред истцами…
 
 
Ответ ли держать иль, забыть о румянах
Меняя   приевшийся  броский    окрас,
Естественным быть, сделать это хоть раз,
Лицо не скрывать вольнодумца-смутьяна.
 
 
Бубенчики звякнут, пылинки глотая,
За пуфиком с блеском шелков и парчи…
Возьмет  Арлекин  из кармана ключи,
Возможно, от дверцы на волю, кто знает?
 

К картине. Художник Аурелио Бруни

 
***
Ты поднимись с колен, иссохших бледных лилий
Не любит господин, и у окна не стой.
Любовью полон взгляд, но не взлететь без крыльев,
Туда где он один… Туда, где он с другой…
Не истязай себя, вся жизнь – лишь миг короткий,
А свет, что манит ввысь – слепит до боли взор…
Ты поднимись с колен, останься доброй, кроткой.
Быть суждено в тени, но это не позор.
 

К картине. Художник А. Чернигин

 
Картина «СЭЛФИ», на которой Христос  изображён с мобильным телефоном
***
Мне все еще виден божественный лик…
 
 
     Дитя, я  опутанный не   пуповиной,
     Инетовской  лживой  до пят, паутиной…
     Кто нынче велик? Не один Ты велик?
 
 
И ночи, и дни напролет, напролет,
 
 
     Листается жизнь, словно том, постранично.
     Былое  рассеянной  тенью  безличной,
     Как прошлого призрак, не  долго  живёт.
 
 
      Сегодняшний день, как подаренный  зря.
      Себя возомнили богами элиты,
      И что я могу, разве будем мы квиты,
      Коль только кровавей сочится заря?
 
 
 Изломаны болью – то грусть, то экстаз
 
 
      Пустыне и небу простёртые руки…
 И  «камо  грядеши» спрошу я не раз,
 
 
      За что же Ты принял безумные муки?
 
 
 Мне все еще виден божественный лик…
 Глядишь с укоризной, порой  с просветленьем.
 
 
       Поверить что души подвержены тленью,
       Не сможет, кто к Господу сердцем приник.
       08.04.2021
 

В неоновом городе дождь

 
Цветными витражами снова прошлое
   В покорности у ног моих легло,
 
 
Переступлю и скроюсь за углом,
       Нет смысла поднимать, что было брошено,
 В осколки разлетелось, как стекло…
 
 
Но манит оглянуться отражение,
          Дождями не смываются следы.
Под струями холодными воды
   Движение, движение, движение,
 
 
Так лепестков лишаются сады…
 
 
Неоны, глянец, дождь – печать обычности.
           Охваченный ознобом, жду чудес…
Минуту в тишине   побуду здесь
    С былым безликим, ночью обезличенной,
 
 
 Вдохну дождя рассеянную взвесь.
          Июнь, 2021
 

К картине. Лабиринты

 
Ты не спеши, постой, пути из лабиринта нет…
Смыкаясь, серость все сильнее угнетает,
 И не поможет твой простой фамильный  амулет,
Ты понимаешь, кто не может, не летает…
 
 
И как узнать сейчас, что скрыто в тайной тишине,
В нечетких линиях чуть  смазанной   картины…
Бежишь туда  стремглав, в миражный  мир  на полотне,
Себя спасая  от печалей и рутины.
 
 
Ты не спеши, постой… Пути из лабиринта нет,
Пойми, святая босоногая наивность,
Забудь мечту, давно  угасший не зови рассвет…
А что картина? На стене  декоративность.
20.09.2021
 

О Даше, собачке нашей

Однажды зимой, после безуспешных поисков собачки породы пудель, уставшие и отчаявшиеся, мы с мужем выходили из ворот рынка. Вдруг, почти уложив мне в руку прикрытого клетчатым шарфиком щенка, какая-то женщина промолвила:

– Возьмите, пожалуйста, совсем недорого, она будет вам лучшим другом, это спаниэль русский, девочка.

И откуда она знала, что мы искали именно собаку? Малюсенькое коричневое создание уже устраивалось поудобнее в моих ладонях…

– Моя, – тепло подумала я, – В ней душа погибшей под колёсами автомобиля любимой пудельки, точную копию которой я и пыталась разыскать.

Летело время, взрослела и хорошела наша питомица, соседи поражались её красивой блестящей шерсти, вопрошая, чем же этаким мы кормим Дашу? Особой гордостью являлся белый длинный галстучек, украшавший грудь и торчавшие короной пряди шерсти на голове также добавляли индивидуальность её облику.

Выходя с нами на прогулки во двор, Даша обязательно подбегала к какой-нибудь кошке и начинала издавать звуки, похожие на воркование голубей. Продолжалось это до тех пор, пока недоумевающая кошка не приходила в себя и не начинала действовать, учитывая, очевидно, опыт своих хвостатых предков. И, после случая, когда это зловредное и хитрое животное прервало Дашечкин монолог, полный доброжелательности резким и точным ударом лапкой по собачьему носу, Даша благоразумно прекратила всякое общение с представителями кошачьей породы. Боль и обиду запомнила надолго.

Когда в доме появилась Пушинка, милая кошечка, взятая просто с зимней улицы, Даша так и не подружилась с ней за два года, и, кто знает, возможно, примирение и было не за горами, но… Времени на это уже не оставалось.

Что и говорить, встречала нас после работы хозяйка «трёхкомнатной будки» на шестом этаже таким оглушительным лаем, что слышно было на первом этаже и в другом подъезде. Прыжок в протянутые руки завершал бурную встречу. Обожала она прогулки к реке и по дороге не пропускала ни одного цветочка, чтобы не понюхать. А ещё Даша умела улыбаться, да так забавно, свесив в уголке рта язычок, что мы все таяли от умиления.

Очень быстро научилась забрасывать в пасть печенюшку, положенную на её длинненький нос. Когда слышала слово «проси», вставала в стойку, но одной передней лапой обязательно облокачивалась то ли на табурет, то ли на стенку, то есть на ту опору, которая была максимально приближённой к ней на данный момент.

Спала Даша ночами только на коврике возле моей кровати и никогда не выходила из спальни, пока я не проснусь и не скажу: Дашуль, идём!» А когда она спала, храпела совсем по-человечьи, да так убедительно, что я сквозь сон толкала мужа локтём, который, оправдываясь, ворчал, что храпит вовсе не он.

Летит время, появляются на пути нашем братья меньшие, согревают души наши любовью и исчезают, приняв на себя удары судьбы. От какого же горького горюшка спасла ты меня, Дашуля, дружок ты мой шоколадной масти?