Текст книги "Ветхий Замес"
Автор книги: Виктор Бахтин
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)
Лимита
– Ну-с, и долго так нарушать будем? – грозно вопрошал Создатель.
Троица законоинспекторов во главе с Ним восседала на хрустальных шарах.
– Обижаешь, Отче. А чё я такого сделал? – промямлил Адам, пряча руки за спину.
– Отставить уголовные манеры!.. Чай, не на параше! Вот выгоню вас отсюда, потом будете плакать, локти кусать – как благостно здесь было… Опять правонарушаете?
– Па-а-звольте, я ведь весь Кодекс наизусть знаю. И там, где основоположен тезис о том, что все разрешено, что не запрещено… А также поправку к подпункту 114 от Сатанеева…
– Хватит-хватит, – не выдержал высокий Запретодатель. – Ох, предвижу Я, будет у нас мороки с людскими законами… Много о себе воображаешь! А сам все равно придурок. Всё-то тебе надо разжевывать… Искупилов, голубчик, не затруднитесь добавить в Кодекс Запретов следующее…
– Что, опять? – взвыл Адам. – Ну, блин, парламент!..
– Помолчи, – прошипела супруга, дернув его за галстук. – Хуже будет!
Господь выразительно глянул поверх (откуда взялись?) круглых очков, повёл головой в сторону и начал:
– Из эфиратора хромовых пластинок не выдирать.
Ножиков из них (пластинок) не делать.
Имя Адам (и прочие другие) на деревьях не вырезать.
Жилплощадь ограничить пятьюдесятью квадратными размахами на душу (без сеней), а этажность ограничить двумя.
Никогда не использовать помпу для живой воды в перегонных целях.
Отменить незаконно взятые Адамом на себя ветеранские Привилегии.
Женщине запретить плести всё, кроме Ерунды.
Отпуск нектара ограничить одним кувшином в одни руки (лапы, хвосты, крылья) в земную неделю.
Он облегчённо вздохнул:
– Ну вроде всё пока. К исполнению. Придурок, вынь руки из-за спины и распишись… Вот так-то… Аминь. Эй, мадам, извольте присовокупить и вашу…
* * *
– Архипарха эскадрильи.
– Здесь, Отче.
– Что за ЧП с теплоконтролем в Хозяйстве?
– Помилосердствуй, Отче. Не успеваем мы разобраться со старыми запретами, а каженный день новые прибывают. А всех надо проинструктировать. По полдня проводим в изучениях. У рядового состава крылья потеют, летают кое-как. Четыре тома освоили, где уж там за придурками следить.
– А что они на сей раз набедокурили?
– Разобрали кольцевой термостат, чтобы птиц для учёта кольцевать. А что я могу поделать? В Кодексе не означено.
– Ох, сниму Я с них проценты! Ладно, изучайте, – над головой Создателя посветлело, – надо бы всю технологию перемоделировать на естественный вид. Пусть компутеры пеньками прикидываются. Перешлите эту идею Сатанееву. А сейчас пойдите. Лично найдите придурков, посмотрите, что они делают и скажите, чтобы немедленно прекратили. Аминь.
* * *
– Архипарха эскадрильи.
– Здесь, Отче.
– Как там Сексолимитрон, функционирует? Не замечали ли просексовывания?
– Работает, слава Богу. Из-за Адама приходится держать в режиме перегрева, но дюжит. Придурки так и не ведают: зачем что на них навешано. Было раз, дневальный доносил: женщина от скуки сделала себе ожерелье и смотрелась в лужу. Я попросил Сатанеева чуток подрегулировать, теперь всё в ажуре. А лужу убрали от дреха.
– Правильно сделали. А чем она вообще занимается?
– А что ей? Ходит за Адамом и хвалит, какой он разумный да придумчивый. Любопытна… Задаёт уйму вопросов. Рядовые аплодиторы, по Твоему приказу, исполняют роль слепоглухонемых. Пыталась проявлять инициативу, но после неоднократных от мужа: «дура ты, баба!», сменила тактику на намёковую с подсовыванием своих идей под Адамовы и неизменной похвалой его за «башковитость».
– Ну что ж, так и должно быть, естественно, хотя и безобразно… Бди. Аминь.
Дрехопадение
Долго ли, коротко ли все эти события вершились – никто не знает, ибо нет ничего более изменчивого, чем Время. Даже металлические часы при нагреве идут быстрей. Что уж говорить о биологических?
Время имеет объём и, будучи незаполнено, иногда пропадает. Такое Время называют убитым и о нём обычно пишут на последней странице газеты.
Вы опять насторожились насчёт Временного Шока? Читатель всегда прав! Будь готов проглотить триста лет. Поскольку если я возьмусь включить в повествование Красную книгу, ты заскучаешь, а если стану описывать юридическую борьбу перволюдей за чиповеческие условия жизни, то ты сочтешь меня занудой и в обоих случаях захлопнешь книжку.
Теперь мы подобрались к поворотному пункту Истории, определившему её настоящее и будущее. Прошлое – мертво. Даже для Вечных. А грядущее – лишь шанс для исправления ошибок прошлого.
Подобно самому Сотворению, все Великие события начинаются с пустяков. Особенно если они хорошо подготовлены искушёнными в совпадениях случайностей реки Свершений.
Есть у литераторов такая традиция: начинать главы с интрижного намёка. К примеру, так: «Солнце светило ярко и ничто не предвещало грозы». Сознайтесь, внутренне вы как-то поджались! Не бойтесь, я так не напишу. Итак… В тот прекрасный первоапрельский день…
…Светило ласкало внутренности ГаллоЕдема, и в этом не было ничего особенного. Солидный заправляющий Образцового Хозяйства, Адам, и его пышная секретарша сидели в тени яблочного Заповеданного дерева и заканчивали Видовую ведомость. Время шло к обеду, и желудки трудящихся напоминали о себе угрожающим ворчанием.
В тот момент на рыжую голову секретарши упало Яблоко необыкновенного размера и с многообещающим ароматом. «Осень наступает», – подумала она, а вслух громко ойкнула. «Впрочем, какая осень тут может быть?.. Один вечный сезон», – резонно размыслила женщина и взглянула наверх, где в зелени ветвей разглядела нахально отдыхающего Змея. Пресмыкающееся было толстым, тоже зелёным и с большой головой. Секретарше показалось, что он ей гнусно подмигнул.
– Что там? – спросил Адам.
– Да, вот, гаденыш заполз на Заповеданное и бросается, и ещё языком дразнится…
– Непорядок, сейчас сниму.
– Ты осторожней, может он того… кусается?..
– Пустое, в ГаллоЕдеме ядовитых не бывает. Ты лучше Ведомость по пресмыкашкам проверь. Что-то мне этот гад не нравится, не помню я его!..
Аспид, не дожидаясь произвола, мягко соскользнул в траву, и Адам не очень удивился, уловив слабый аромат перегара, потому как где-то на этикетке у дохтура видел змею, пьющую из рюмки. Змеюка свернулся «фигушкой» и со слабым пришепетыванием проворчал:
– Для них же, дураков, стараешься… а они – гадом назовут… Вот она, неблагодарность от необразованности.
– Ой, он и по-латыни умеет, – ошарашилась секретарша, потирая здоровенную шишку.
Змей возмущенно изогнулся:
– Ох, темнота! Да я ещё и не то могу. А все потому, что Яблочками не брезгую. Да ты не три шишку-то, а лучше Яблочко приложи. Вот видишь, сразу и полегчало. Дремучие вы. Сами же видите, ничего страшного во фрукте нету. Польза одна. Чего на него глядеть-то?..
Тут Адам опомнился, что он здесь Начальник, поэтому забыв про вежливость, выразился так:
– Это ты на что, паразит, намекаешь? Пойти на прямое нарушение Отчего приказа? Да я… – Адам аж задохнулся от праведного гнева, тыча перстом в сторону наглядной агитации.
– Да ты не горячись, – остудила его Жена. – Смотри, шишка-то совсем прошла… Хорошее Яблочко, а пахнет-то… не то, что иные… чай, не дезодорантом.
– Молчи, прельщенная! Создатель сказал, лимиты снимет. Что мы без лимитов-то? Амба, цырлы немазанные, хоть в гроб ложись! Вон, Доска-то – прочти, освежись!
– А на вкус-то, наверное… А… что с тобой говорить!.. Три века безупречной службы. А где она, награда-то? Ты лучше послушай, что Змей толкует…
– Вот я и говорю, – подхватил Зелёный. – Дались вам эти лимиты?!
– Отче сказал, что иначе мы узнаем все ужасы Добра и Зла.
– Сказа-а-л, – заерзал гад. – Ох, легко же вас, неучей, дурить! Сидите тут на всем готовеньком и ничегошеньки не знаете. А в дереве всего-то и заповедано, что чувство Юмора. Создатель боится, как бы вы ни начали смотреть критично. Да ни начали бы смеяться. Зело он Серьёзен… до Смешного.
Женщина шумно облизнулась.
– А я знаю, – томно сказала она. – Добро – это всё, что вокруг.
– Глупая ты баба! – крякнул от возмущения Адам. – Если все – Добро, то что же тогда Зло?
– Умник! Откуда мне знать, лимитированной! Но думается, что Зло – есть нечто недоброе. А-а… чего гадать? Я вот щас откушу половинку и буду знать первую половину Истины… А ты… как… хо… шешь…
– Положи фрукт, дура… Ой, ду-у-ра… – Адам судорожно сглотнул голодную слюну: – Ну и что?..
– А ничего… Вроде как в голове что-то ёкнуло.
– Сладкое хоть?
– Слаще не бывает…
– Ну тогда я тоже… по… про…бу… ю… Ай! А говорила – ничего-о-о… Так ёкнуло, что вроде как мозги на две половинки развалились…
Змей, самодовольно улыбаясь, прошипел:
– Вот видишь, ты уже знаешь, что мозг состоит из двух… Впрочем, замешкался я тут, недосуг мне… Приятного аппетита… – и исчез, как и не бывало вовсе… Словно растворился в зелени, Змей…
– Уф-ф! Прямо наваждение какое-то, – перевел дух Адам. – Пригрезится же всякая пакость натощак! Весь обеденный проболтали, а Ведомость не кончена. С такими работничками без штанов останешься…
– Ладно, не ворчи… Кстати, а что такое штаны? Что ты на меня уставился?
Лицо Адама вытянулось в столбняковом выражении. Он неуместно облизнулся, но, совладав с собой, только протянул:
– Ну и ну!.. Хватили Истины кусок. Отныне я знаю Истину. Она в том, что ты ни в чём! Как есть – голая. Как это я раньше не замечал?
– Ой, правда! – зарделась секретарша, взглянув на свои достоинства открытыми глазами, и стала зачем-то приседать. Затем, чего с ней раньше не случалось, она громко прыснула и неприлично захихикала:
– Хи-хи-хи, хе-хе-е!.. Ой, не могу… Ой, держите меня… А ведь ты тоже… как бы это сказать?.. слегка недоодет!.. Да ещё посрамней, чем я!.. хи… хи-с…
Адам глянул вниз, сделался пунцовым и тоже присел под гнётом невесть откуда свалившегося Стыда.
Однако смешливость Жены как-то быстро сменилась отчаянием:
– Что же нам делать, Адамушка?.. Ы… ы…
Действительно, ситуация выходила преглупой. Ну не сидеть же вот так вечно!
– Первое – не надо соплей. Мы ведь разумные люди. А штаны – дело наживное. Смотри. Если взять вот этот листик и поплевать, и соединить вот этаким манером…
После получаса усиленного труда преступники справились со Стыдом посредством прикрытия Срама штанами. Штаны получились фиговые. Да уж, что под руку попалось…
Извержение
Тем временем в Наднебесной канцелярии Отдела Новых Гармоний творилось вот что.
На прозрачном табло, где в перерывах между информациями дружно совокуплялись амебообразные Сунь и Вынь, взорвалась надпись «Массаракш!!!» Все знали, что это не предвещало ничего хорошего. «Отче взлютовал!» – шептали друг дружке аплодиторы, прячась поглубже в облачную муть. «Массаракш!» Внезапно надпись рассыпалась и вместо неё все узрели Лицо Создателя. Оно было нелицеприятно. Сурово стиснутые губы не двигались, звук, казалось, исходил ото лба. И был исполнен гневного пафоса:
– Всё кончено! Они ВСЁ знают! Это – Саботаж!.. Отныне будет Смерд по всей Программе, поелику всяк живущий, да смердию умрёт. Я знаю, чьих рук это дело и нечестивцу вероломному не уйти от Возмездия. Посему приказываю:
Первое. Изъять безлимитные элементы у Заправляющего и секретарши.
Второе. Придворнику Михаилу изгнать клятвопреступников за пределы ГаллоЕдема поганой метлой и самому встать на охране Образцового хозяйства вплоть до дальнейших распоряжений. Массаракш!!! Искупилов, что нового снизу?
– Покуда, Отче, они знают только одно: что они голые. Коллапс блокировки Подавляющей системы инерционно активизировал ещё три с половиной миллиона информационных клеток в их мозгу. И этот скачок замкнут неизвестным логическим Вирусом. Теперь они вышли на уровень двадцати четырёх процентов, и я боюсь, что это необратимо, но я надеюсь…
– Он надеется!.. Как же ты не понимаешь, что это – Всё!.. Алес!.. Звездец всей Программе, всем Моим мечтам и надеждам! – раскат ядерного грома потряс Наднебесье. – Дать в лапы зверю Разум! Да он недалеко от обезьяны вонючей ушёл!
Далее, видимо, осознав необоснованную крутость в выражениях с любимым сотрудником, добавил:
– Ведаю, голубчик, как нелегко вам будет произвести это Изъятие, ибо помню, что вы Вечную жизнь положили на эту Идею… но, да будет так…
Искупилов ответил не сразу, ибо голос ему не подчинялся:
– С… с… спасибо за доверие… однако я… нет. Пусть лучше Сатанеев.
– Про этого нечестивца забудь! Уволен без выходного пособия! Справимся с Божьей помощью! Как он сам любил говорить: «Незаменимых нету!» Аминь.
Экран обрел былую прозрачность. Напуганные аплодиторы восставали из тумана, как нашкодившие призраки.
Это было как гром среди ясного Наднебесья.
Все было так хорошо, Он так был доволен. И на те! Вирус!.. Как раковая клетка с непредсказуемыми метастазами.
Искупилов, пребывая в глухом ступоре, проконтролировал исполнение обоих указов, затем удалился в Кущи, где надеялся залить чёрную тоску Нектаром, но, узрев там пьяного уже Сатанеева, проклял себя за слабость и удалился страдать «всухую».
Глава третья
И был вечер и было утро. И было оно того минувшего не мудреней. И никому в то утро не было хорошо. Искупилов, после бессонного псевдоотдыха, в силу присущей ему исполнительности, появился в своей лаборатории. На ум ничего не шло. Из рук все валилось. Отче пропал. Вызвал перепуганного Архипарха эскадрильи. И вскоре шустрый молодой аплодитор донёс, что Вседержитель в Кущах. Выгнал всех, один остался. Никого видеть не хочет, грозится испепелить. Искупилова такой исход устраивал…
Не испепелил… Махнул рукой безнадёжно, входи, мол…
Пили молча. И вздыхали. Наконец Создатель слегка обмяк и примирительно попросил:
– Ну ты там извинись за Меня перед аплодиторами, что Я сгоряча… Посуди сам… вышел Я давеча в ГаллоЕдемский сад развеяться от трудов праведных, Духа перевести. А там – никого. Перепись не завершена. Глядь, а они, паскудники, в кустах спрятались и примеряют поганые одежды! Я их, видите ли «спугнул»! И они ещё не были счастливы лицезреть Меня. Ой, не могу… Ой, тошно Мне… Да… смотри сам…
Отче ткнул перстом и отвернулся. На его хитоне появилось изображение двух понуренных фигур в нелепом одеянии на фоне грозного голоса:
– Так внимай же мне, падаль вероломная! А за то, что вложил в вас и не могу вынуть, будете жить по-прежнему и маяться, как раньше, и иметь вдобавок Горе от Ума. Из атомов были смоделированы, в атомы и разложитесь. Ну чем вам здесь было плохо? Ешь – не хочу. Ни боли зубовной, ни скрежета камней в почках! Здесь вам было ничем?
Тут Создатель осёкся, в расстройстве закосноязычев. Махнул с досадой дланью и, выронив какой-то пакет, унесся в огненном вихре.
Адам не нашёлся, что сказать на прощание. Обычное «спасибозавсё» на сей раз выглядело бы неискренне. Он только дрожащей ладонью утешал Жену, повторяя бессмысленное: «Ничего, ничего… совсем ничего…»
Изгонение
– Ну как? Сами очистите помещение или помощь потребуется? – Придворник Михаил выразительно переложил метлу в правую руку.
– Сами… сами… – умиротворяюще махнул рукой Адам, и в мгновение ока заветонарушители оказались во Вне.
Михаил поджёг метлу и стал вращать её всё быстрее и быстрее, пока она не превратилась в сплошной огненный круг цвета безвозвратности.
Дождь хлестал их по щекам, смывая слёзы, холодный ветер срывал их утлые одежды, а удары грома как будто вбивали в неприветливую землю слова официального приговора:
СКОРБЬ НА СКОРБЬ…
В БЕРЕМЕННОСТИ ТВОЕЙ…
ПРОКЛЯТА ЗЕМЛЯ…
ТЕРНИИ И КРАПИВА…
В ПОТЕ ЛИЦА СВОЕГО…
ИБО ТЫ ПЕРСТЬ…
Громы прекратились, и только всполохи молний освещали скорбные фигуры странников.
Всё плохо быть не может.
Им повезло наткнуться на довольно вместительную пещеру, где было сухо и даже водился хворост. Адам, нашарив в темноте камешки, почиркал ими, и вскоре они уже сидели перед костром. Мнилось Адаму, что когда-то он эту пещеру уже видел. Он морщился, что-то припоминая, затем вдруг вскочил, полез куда-то наверх и с торжествующим воплем извлёк оттуда пару пластов вяленой носорожины. Никогда: ни до этого, ни после того они не получали от еды такого божественного наслаждения.
Потом долго сидели, задумавшись, глядя на огонь.
– Одни мы на всем белом свете! – вздохнула женщина.
Адам молча прижал её к себе. Какая она беззащитная! И какая красивая. Какой свежестью пахнут её мокрые волосы. А эта печально-сладкая улыбка… и пахнет яблоками…
Адаму захотелось попробовать, насколько эта яблочная улыбка сладка.
Он взял Жену за руку, и вся Вселенная вокруг них вдруг растворилась в их слившемся дыхании.
В такие моменты со Временем происходят странные вещи. Оно не идёт, не бежит, не стоит. Оно проваливается. И возникает вновь в той же точке пространства, но уже в ином качестве.
Адам гладил длинные рыжие волосы и ни о чём не думал. Все вокруг, кроме этих волос, казалось ему суетным и ненужным.
– Послушай, а мне нравится быть женщиной.
– Ты многого ещё не знаешь. Например, не знаешь, что тебя зовут Ева.
– ?? А что это значит?
– Не знаю, – честно признался Адам. – Но это лучшее имя, которое я кому-либо дал.
– Е-в-а, – повторила она. – Ева, это для новой жизни хорошо. Только вот… что это было там?.. в Приговоре… муки… беременность… Это что?
– Беременность, – важно пояснил Адам, – это такое особое состояние красивой женщины, в котором ты уже находишься. Как видишь, не так уж и страшно.
– Тогда ладно, пусть будет беременность.
Ева достала свёрток, обронённый Создателем, и развернула его. То были кожаные одежды с загадочным ярлыком: Made in China. И она поняла, что Создатель любит их.
Матьимахтика
– Бесовская наука эта матьимахтика, – сказал Создатель, доставая куркулятор из складок хитона. – А теперь, голубчик, Я поясню вам, какого «дерьмона» мы заполучили в нашу благонасыщенную Программу. По законам Активных пропорций логических Противоречий матьимахтические значения философских понятий ЗИД выглядит следующим образом:
Зло – 1
Истина – 2
Добро – 3
Все три понятия составляют следующее равенство: 2=3–1. Истина есть Добро без Зла. Все правильно. Следующее действие: 3–2=1. Добро без Истины есть Зло. Тоже верно… А теперь смотрите, голубчик, что мы прохлопали, и где собака зарыта: единственное оставшееся действо суть следующее: 1+2=3. Зло плюс Истина есть Добро?!! Сей ядовитый Посев после ГаллоЕдемской разблокировки распространился на всю Программу и может быть изъят только через истребление чиповечества!..
Разумеется, если бы Сатанеев предоставил мне этот последний вариант «равенства», Вирус никогда бы ни прошёл. Это от усталости. Эх, голубчик, если б вы знали, как Я устал от всех этих парадоксов и логических ловушек! Надо обладать воистину дьявольским складом ума, чтобы плавать в них, как этот скользкий змей Сатанеев. А Я-то считал его своей Левой Опорой!.. Исчез… Схоронился в Межпространстве и пьет нектагонку. Нет… исчадие Кривды. Не видать ему лавров диссидента! Это будет слишком роскошное наказание для прожжённого Лгуна. Сам заварил эту дрешную кашу, сам пусть и расхлебывает. «Незаменимых нету!» Массаракш! А ведь он и здесь соврал. Как ни крути, а без этого злыдня нам не обойтись. Пусть работает. Ну а Я уж впредь не буду столь Всенаивен.
Искупилов смотрел на роковые формулы, и ему казалось, что цифры шевелятся и трясутся в издевательском смехе. В моменты матьимахтического бессилия он обращался к Вере своей и начинал говорить страстным пафосом:
– Спасибо, Отче, за науку. Не по душе мне она, но благодарен. Вот смотри, и Ты, Всезнающий, беду проглядел. Что же ученику Твоему? Токмо Вера – оружие. Силён сей Вирус. Но не одолеть ему, поганому, того, кто защищает себя Словом Божьим. Вижу я грядущее Программы светлым и благим. Ибо меч наш против Тьмы есть Слово. И Слово есть Свет. Оно было всему Началом. С языком, данным чиповекам Благодатью Твоей, пусть войдет Слово Истины в их разум и укрепит его в Правде. И станет залогом Замысла Твоего, Боже. И упасёт оно нестойкий разум от тлена искусов сатанеевских.
И просвещенный родитель будет пестовать чад своих, подобно Тебе, Боже, в Духе и Букве. И воспитает Совесть, дабы было кому защитить Доброе в чадах своих во время отсутствий. Пусть будет Совесть сурова, зубаста и мучительна. И станет она грызть душу отступленца и держать в Страхе.
А в ком Совесть не принуждается к осквернению, зубов своих угрызением, в том она будет Чиста, и весь чиповек – чист и праведен.
И искоренится Зло, не найдя себе почвы, чтобы взрасти. И поглотит самое себя от голода и ярости.
Господи, смени Гнев на Милость, благослови овец Своих. Пусть умножается стадо овец Твоих праведных, и я буду им пастырем.
Отче вздохнул:
– Благо слушать тебя (в минуты душевной близости он переходил на «ты»), отрадно видеть неисправимый Оптимизм твой. И чиповеки должны любить тебя. Ибо никто столько не заступался за них передо Мною, как ты. Во дни сомнений, в ночи тягостных раздумий о судьбах Замысла Моего ты один мне поддержка и опора. Вера твоя в Меня неистребима, и даже более, чем Я Сам в Себя верю. Будь по-твоему. Пусть плодятся и размножаются. Пусть это будет для них Испытанием и Надеждой. А срок жизни их пусть будет в тысячу лет. Не более того, чтобы не забывали, что они суть прах зыбкий. Пусть скорбят об утраченном Рае и помнят, что они преходящи. Пусть будет так. Паси овец Моих… Но над матьимахтикой всё равно придется покорпеть. Вредная наука – спору нет. Но надо знать оружие врагов твоих.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.
