Текст книги "Тайны русской души. Дневник гимназистки"

Глава 7
1916 год

6 января

(Петроград.) Уже 23 года минуло, а еще – не человек…

Пятница, 29 января

В среду (27 января) была у Зои Крыловой. Она совсем меня не ожидала, встретила таким возгласом удивления, что мне чуточку смешно стало. Обещала поговорить с латинистом (репетитором) и передать ему о моих странностях… Потом как-то само собой вышло, что я пела (начинаю носок прочищать) и стихи свои ей рассказала – пассаж!

Спрашивает:

– Чем вас Аня (Корепанова) привлекла?

– У меня, – говорю, – такое настроение было… душа наизнанку… и это такая гадость… А Аня может говорить обо всем – и так неглубоко…

– Развлекала?

– Да, отвлекала внимание от душевного состояния…

А разговор этот имел своим началом фразу – мою:

– Мне Аня нынче что-то…

– Да, это верно, – сказала Зоя, – я поняла, хотя вы и не договорили…

И тут же сообщила:

– Вы помните, в прошлом году со мной жила курсистка? Она теперь вышла замуж, но мы переписываемся. И вот она мне писала еще осенью: «Помнишь, у тебя была как-то курсистка, такая высокая, зовут ее, кажется, Нина? Вы с ней такую гармонию составляете вместе. Вам это, вероятно, незаметно, когда вы вместе, а со стороны очень видно»…

Не знаю, так ли это? Если гармонию определить как соединение контрастов, то, пожалуй, будет не совсем верно, так как у нас очень много общего, если же – как соединение подобных натур, то тоже не совсем верно, так как оттенки натур у нас различные…

Суббота, 6 февраля

Результат моего посещения Зоиного обиталища сказался сегодня уже ощутительно. В четыре часа я уже занималась в первый раз с латинистом. Только это не тот, о котором говорила Зоя (Крылова) и с которым я познакомилась у нее в среду 3-го (февраля). У того оказалось много уроков, и он откомандировал мне своего товарища – Николая Алексеевича Иорданского. И я осталась очень довольна, что он не сам со мной занимается. Он поляк – этот Иосиф Мартынович Ланскоронский – с внешним лоском и легкой насмешкой. Во всей его манере держаться, говорить мне почудилось что-то неискреннее. И как меняется у него вид, когда посмотришь на него – в то время как он сидит и когда стоит… Во-первых, я смотрю на него снизу вверх (хотя он и не дотянул до Юрия (Хорошавина)) – в этом последнем случае, и столько польского высокомерия спрятано между его бровями!..

А этот его товарищ – пониже ростом, с тупым носиком и зелеными глазами, совсем бритый, и бровей у него так же почти не видно, как у Зины (сестры). Мягкий и с таким принципом занятий: лучше он сам лишний раз повторит, чтобы не задерживаться и чтобы (ученику) лучше усвоить…

Это для меня – большая находка. Я его совершенно не боюсь, как не боюсь ему наврать при ответе. Стало быть, буду отвечать: неверно – поправит, мне с ним этого не совестно. Только при таких условиях ведь у меня и может что-нибудь выйти…

Он, по всей вероятности, умный и, должно быть, много читал и знает то, что читал. Он успел уже мне сообщить, между прочим, что императрица Елизавета Петровна172172
  Одна из многих расхожих легенд. На самом деле императрица Елизавета не имела сколько-нибудь систематического образования и латыни не знала. Правда, еще в детстве основательно овладела французским языком и к шестнадцати годам говорила на нем не хуже, чем на своем родном. Именно со времен Елизаветы Петровны принято начинать отсчет чрезмерной галломании, распространившейся среди российской элиты в последующие полтора столетия.


[Закрыть] прекрасно знала латинский язык – наряду с другими – и писала на нем такие отрывки, что хоть самому Цезарю впору.

Да, кстати, вспомнилось: на вчерашнем (5 февраля) семинарии Пиксанова в реферате мне очень понравилась приведенная фраза, если не ошибаюсь, Анненкова173173
  Анненков Павел Васильевич (1813 – 1887) – литературный критик, мемуарист, представитель либерального просвещенного отечественного дворянства 1840 – 1850-х годов. Подготовил (1855 – 1857) первое научное издание сочинений А. С. Пушкина и опубликовал материалы для биографии поэта (1855). Много путешествовал. Оставил весьма ценные воспоминания о выдающихся людях своего времени. Был дружен, в частности, с писателем И. С. Тургеневым, после смерти которого занимался разбором его бумаг. Все свои последние произведения И. С. Тургенев отдавал на суд П. В. Анненкова, к мнению которого, безусловно, прислушивался.


[Закрыть], который говорит Тургеневу: «…Занять всё то место, которое по росту приходится…» Очень уж хорошо выражено…

7 февраля, воскресенье

Была у Юдиных. Со вторника (2 февраля) до воскресенья – срок не малый. Лена (Юдина) и то такой фразой встретила:

– Знаю, почему не была, знаю – по-латыни начала заниматься, влюбилась в своего учителя, смотрит на него и всех забыла…

Миша (Юдин) говорит:

– Забывать начали наш адрес…

Я пришла уже за обедом. У них сидела Маня Прозорова – был урок. Потом они все ушли: Алексей Николаевич (Юдин) – в школу, Миша – в лазарет… (сегодня дежурит ночь, но между перевязками и дежурством приходил домой), Лена – к Архиповой, так как у нее (Лены) 18-го (февраля) – концерт.

Екатерина Александровна (Юдина) ее (Лену) провожала, а Сонечка (Юдина) пошла к Мане (Прозоровой).

Маня усиленно звала меня к себе, но… безуспешно. Миша (Юдин) говорит Мане – в пояснение, почему я не иду:

– Да она любит в щель забиваться…

И по этому поводу длинный разговор вышел.

Он (Миша) находит, что я себя не уважаю, как и Соня, потому у нас болезненно развито самолюбие и потому каждая ошибка доходит до сердца. Мы считаем себя почему-то хуже других, и потому у нас такой забитый вид и мы худо чувствуем себя в обществе, боимся высказать свои мысли, так как боимся сделать ошибку, «сказать неверно».

– Ведь не боги горшки обжигали, – говорит Миша.

– Не боги.

– Ну, так чего же – и вы обожжете не хуже других, да и обожгли уже.

– Да где? Я своих горшков не вижу.

– Да вот: французский сдали – вот один горшок, психология – другой…

– А от третьего горшка она всячески старается спрятаться, – вставляет Екатерина Александровна (она присутствовала при сем разговоре).

– От какого? – спрашиваю.

– От реферата…

– А вы читайте его, заявите, что хочу читать – и только! – настаивает Миша. – Не считайте себя хуже других. Ведь вот – гимназию кончили, имеете право на существование – как всякий человек, даже уже потому, что вы – человек. И нечего в щель залезать (вот любимая Мишина поговорка – относительно меня и Сони). Уважайте себя и увидите, что удобнее и легче жить станет. Всякий, кто себя уважает, не боится сознаться в своей ошибке, и это я считаю самым важным, потому что сознанная ошибка – это уже наполовину исправленная ошибка. Подумайте-ка над этим!..

Легко сказать – «уважайте себя». А как уважать, если…

Ну, нечего разглагольствоваться. Пора спать. Завтра рано вставать надо…

10 февраля, среда

Когда я это время думала о своей совести, мне приходило на ум такое сравнение: она не чищена так же давно, как и мои сапоги, принимая, конечно в соображение, что совесть чистится раз в год, а ботинки – раз в две недели. Но сапоги сегодня вычищены, так что больше сравнивать уже нельзя…

18 (февраля), четверг

За эти дни произошел маленький инцидент.

В воскресенье (14 февраля) Лена (Юдина) много пела. Это – вечером, а утром надоела мне с Ватей (Траубенбергом). Вспомнила мою «влюбленность». И к одному романсу приплела его имя, почему романс, в сущности красивый по музыке, стал мне не симпатичен…

Миша (Юдин) этого не понял – и вышла маленькая история. Уходя, я попросила Лену дать мне до понедельника «Вечерний звон»174174
  «Вечерний звон» – популярный городской романс А. А. Алябьева на стихи И. И. Козлова – вольный авторский перевод одноименного стихотворения ирландского англоязычного поэта Томаса Мура (1779 – 1852).


[Закрыть] и «…Чудное мгновенье»175175
  «Я помню чудное мгновенье…» – романс М. И. Глинки на стихи А. С. Пушкина.


[Закрыть]. Она пошла завернуть (ноты), что-то поговорила с Мишей, завязала (сверток) и дала мне.

По дороге я что-то хотела их (ноты) посмотреть, но мне (неловко) было развязывать (сверток). Приезжаю (домой) – с предвкушением удовольствия: ведь целый вечер петь можно – Ули не будет дома! И вдруг… – «Гроб»176176
  «Гроб» – готически-сентиментальный романс А. А. Алябьева на стихи П. Г. Ободовского.


[Закрыть] и «Как сладко с тобою мне быть»177177
  «Как сладко с тобою мне быть» – романс М. И. Глинки на стихи П. П. Рындина. Содержание романса – восторженные слова в адрес любимой женщины.


[Закрыть] – связанное с именем Вати… Занавес опускается.

На следующий день (15 февраля) Сонечка (Юдина), здороваясь, передает мне письмо и сверток.

– То-то… – говорю.

В письме – благородное самообвинение и обещание «больше не делать».

– Она (Лена Юдина), – говорит Сонечка, – как ты ушла, расстроилась, чуть совсем уж не ревела, мигала очень сильно и пикала, что ты рассердишься. А больше всего виноват Миша. «Я, – говорит, – хочу, чтобы ей (Нине) этот романс понравился, он – красивый, а если бы среди других – так она не обратила (бы) внимания, а то я хочу, чтобы она почувствовала всю прелесть…»

– Скажи ему, Сонечка, что до слез почувствовала…

– Ему уж от мамы попало вчера…

Ну, я, конечно, написала Лене письмо – и всё такое… И целый вечер наслаждалась и вознаграждала себя за разочарование. И выучила этот «лазурный» романс – в доказательство того, что я не сержусь…

А во вторник (16 февраля) меня ждал сюрприз. Прихожу на курсы, Соня (Юдина) мне дает еще ноты. Удивлена.

– А ты посмотри! – говорит Сонечка.

Смотрю – и… «Жаворонок» Глинки178178
  «Жаворонок» – романс М. И. Глинки на стихи Н. В. Кукольника.


[Закрыть]– мне от «коварного и недогадливого Миши с искренним раскаянием – после каверзы с романсами»… Ах уж, Мишенька!.. Был бы тут – расцеловала бы, вероятно, в обе щеки, а так – пообещала уши надрать…

Сегодня опять из-за него слезу пустила – уж очень он меня ловко ловит на том, что я, по его словам, «в щель забиваюсь». На сегодня это было так. В разговоре я сказала такую фразу:

– Ну, так как это мое мнение…

– То оно и неизвестно?..

– Ах ты, зацепа!..

И еще говорит:

– Вы уж очень ловко говорите тут – зацепиться так удобно, что я не могу удержаться, хотя мне и совестно.

– Выдерите его, Ниночка! – говорит Екатерина Александровна (Юдина)…

23 февраля, вторник

Весна, как-никак, а у меня всё умерло в душе. Кажется, я больна. Психически. Потеряла всякую способность любить – что бы то ни было и кого бы то ни было. Ни одного теплого чувства у меня не осталось в груди. А куда всё делось, все те крохотки хорошего, что были раньше?.. И не поймешь, и не скажешь…

Бываю в Церкви. А где настроение, что бывало раньше? Нет его. А почему нет?.. Кто ответит, кого спросить?..

25 (февраля), четверг

Что же это, наконец, читают по вечерам на Первой неделе179179
  Имеется в виду первая неделя Великого поста.


[Закрыть] в церквях? Вот уж три дня я хожу – и ничего понять не могу. Надо спросить маму, что это такое?..

2 марта, среда

Была сегодня с Мишей и Соней (Юдиными) на выставке «Союза»180180
  «Союз русских художников» (1903 – 1923) – одно из творческих объединений художников России начала XX века. Основано некоторыми бывшими «передвижниками» и членами «Мира искусства». Для творчества основного ядра «Союза» характерны демократизм, интерес к родной природе, самобытным чертам народной жизни, декоративная живописность, обращение к «пленэру». В 1904 – 1922 годах «Союзом» проведено шестнадцать выставок, имевших большой успех у зрителей, ценителей искусства и коллекционеров.


[Закрыть].

Вещи Бобровского181181
  Бобровский Григорий Михайлович (1873 – 1942) – живописец и педагог, член «Союза русских художников» в 1912 – 1917 годах. Умер в январе – феврале 1942 года в блокадном Ленинграде.


[Закрыть] мне очень понравились. А Екатерина Александровна (Юдина) говорит, что пожалела, когда узнала, что он пишет пейзаж…

А у Аркадия Александровича (Рылова)182182
  Рылов Аркадий Александрович (1870 – 1939) – живописец-пейзажист, график и педагог, один из основателей «Союза русских художников».


[Закрыть] – может быть, и очень хорошо, но мне не дюже понравилось – как профану…

Собственно, если разбирать, так у каждого из художников что-нибудь понравилось.

У Жуковского183183
  Жуковский Станислав Юлианович (1873 – 1944) – художник, преподаватель Московского училища живописи, ваяния и зодчества, основатель частной художественной школы, академик живописи (1907). В 1923 году уехал в Польшу. В 1944 году арестован нацистами – после неудачного Варшавского восстания. Погиб в концентрационном лагере.


[Закрыть]есть прекрасный «Intérieure»184184
  «Внутренний» (фр.). Здесь – название тематической серии картин художника С. Ю. Жуковского.


[Закрыть], у Клодта185185
  Клодт фон Юргенсбург Николай Александрович (1865 – 1918) – живописец-пейзажист, театральный художник. Член «Союза русских художников» в 1903 – 1917 годах.


[Закрыть] – озеро, летом, в жаркий полдень, и лес – в это же время… «Незабудки и васильки» Петровичева186186
  Петровичев Петр Иванович (1874 – 1947) – пейзажист. Член «Союза русских художников» с 1911 года.


[Закрыть] так и говорят об «исадах»187187
  «Исад»: здесь, вероятно, – пристань, место на берегу реки, где можно было пришвартоваться судну. Несколько таких «исадов» находилось на левобережье реки Вятки и ее притоках – в окрестностях древнего города Хлынова (Вятки).


[Закрыть], а «Последний снег» – о дороге на Филейку или к Афонасию.

А какие «дусятины», по Лениной (Лены Юдиной) фразеологии, маленькие эскизы Виноградова188188
  Виноградов Сергей Арсеньевич (1869 – 1938) – живописец. Один из основателей «Союза русских художников». Писал жанровые картины, портреты, интерьеры, пейзажи. С 1912 года – академик, с 1916 года – действительный член Академии художеств. После 1923 года жил в Латвии, преподавал.


[Закрыть] и Аладжалова!..189189
  Аладжалов Мануил Христофорович (1862 – 1934) – пейзажист, акварелист, один из основателей «Союза русских художников».


[Закрыть]

«Туманы» Васнецова190190
  Васнецов Аполлинарий Михайлович (1856 – 1933) – художник, мастер исторической живописи, пейзажист, искусствовед. Представитель древней вятской фамилии Васнецовых, младший брат другого известного художника – В. М. Васнецова. Один из основателей «Союза русских художников».


[Закрыть] как хороши – прелесть!..

А вот остальное у меня – не прелесть. Начала болеть голова. В понедельник (29 февраля) целый день лежала… А теперь болит во рту. И не флюс, и не зуб, а болит и болит, и языком ворочать трудно…

Понедельник, 18 апреля

Вятка.

Мы с Зоей сегодня в таком настроении, как будто нашалили – и нам от этого весело… Да и в самом деле – нашалили: тетя отправила с нами гулять Зою-маленькую и Лену Глазырину, а мы пришли в (Александровский) сад – и так нас потянуло прокатиться на пароме – за рекой (Вяткой), что послали мы девочек домой, а сами покатили… Сначала сомненье взяло – вдруг тетя рассердится, что я ребят одних оставила? А Зоя говорит:

– Ничего. Анна Васильевна («тетя Аничка») Лену отпускала с Зоей-маленькой…

И мы, отправив ребят домой, поехали. День был серый, только изредка выглядывало – на минуточку – солнце. И теперь оно выглянуло, да позабыло спрятаться – и загляделось на лес и его отражение, на серые облака на горизонте, которые, тоже залюбовавшись землею и водою, застыли в неодолимом движении. Стало тепло-тепло. А в лицо дул свежий, ровный вечер. На реке было тихо. Только местами мелкая рябь вилась острыми изгибами серебряных лент на темно-зеленом опрокинутом лесе. Да было видно теченье. Хорошо!.. Бодрость вливалась в душу. Весело стало…

Обратно на гору мы влетели одним духом. Отдышались чуть-чуть – на скамейке – и пошли по магазинам: и так легко пошли, словно и не было этой горы, точно мы всё время сидели и отдыхали…

А вечером, после дождя, я с дядей ходили в больницу… Облака сильнее намокли, посерели и висели низко-низко. В воздухе была сырость. Потом стал накрапывать дождик. Несмотря на это, мы прошли до Николаевской (улицы), потом – домой. Нагулялась досыта…

Когда пришла (домой) и села в гостиной (жаль, в темноте сидела вся компания – девочки с тетей Аничкой) – тогда и почувствовала, что ноги устали и спать хочу!..

Среда, 27 апреля

Зойка изводит нас всех нынче… до такой степени, что… я и сказать не могу. Мне стыдно, но у меня иногда кипит в груди такая бессильная злоба, что я задыхаюсь… Теперь я пишу спокойно, но час тому назад…

Она (Зоя) пришла сегодня с урока от Герасимова191191
  Герасимов Константин Александрович (1868 – 1935) – музыкант, педагог. Родился в городе Слободском Вятской губернии. В 1898 году окончил Московскую консерваторию по классу фортепиано, приехал в Вятку. Летом 1906 года добился разрешения открыть музыкальную школу – с шестилетним курсом обучения. С начала 1920-х годов – в 1-й Пролетарской музыкальной школе. Многие его ученики стали ведущими музыкантами Вятки и других городов России.


[Закрыть] и приглашает всех прелюбезно: не желает ли кто пойти с ней на концерт… И я согласилась – и наметилась идти, но почему-то не поверила совсем и еще спросила:

– Ведь времени много, одеваться ли?..

– Одевайся! – говорит, а у самой сочинение и уроки совсем не готовы…

И я тщательно начала готовиться, а когда оставалось одеть только платье – оказалось, что ей идти не хочется, и если она не подаст к сроку сочинения – «Перчиха» (Е. И. Перцева) поставит двойку и т. п. И все это в таком тоне, что если б я настаивала на том, чтобы идти, то она «сделала бы это – как какую-то милость»… А как мне хотелось хорошей музыки послушать – ведь за все лето не удастся ничего услышать!..

Правда, что очень полезно получать такие щелчки по носу, но это ведь и обидно, когда лишаешься такого наслаждения. Мне очень обидно сегодня, очень обидно!..

Цезарь помог, однако, справиться с дрожаньем губ – спасибо ему!..

Теперь Сонечке (Юдиной) письмо напишу, но, впрочем, это будет больше для Миши (Юдина). Он так уверен в пользе «щелчков»… И я уверена, но не убивают ли они веру в людей?..

28 апреля, четверг

Сейчас прочла, что было написано не так давно: сравнение души с сапогами. Здесь – вычищено и то и другое…

Как все эти дни серо и скучно! Дождь идет сентябрьский, а не весенний – крупный и веселый. Почему погода так влияет на настроение?.. Впрочем, нет – это не совсем так. Я очень люблю сентябрьский дождь, и всего больше – идти под ним медленно-медленно и чувствовать, как капли – мелкие бисеринки – одна за другой холодными струйками стекают за ворот…

А теперь, может быть, несоответствие раздражает?.. В чем проходят дни? Не знаю… Цезарю уделяю всего два часа, а на остальное не могу выбрать времени… Как это Соня и Миша (Юдины) успевают в день так много сделать?..

Я много раз успела уже вспомнить романс Рахманинова, который Миша (Юдин) играл в последний раз мне «на все лето». Я не помню его звуков, я помню только основу его содержания – того содержания, которое я почувствовала, а не действительного. Мне слышался в нем светло-печальный упрек – настойчивый, но нежный. А потом голоса, перебивая один другой, зазвучали взволнованно, но не резко, потом стихали – нежнея, и что-то светлое, но чуть печальное росло и ширилось. Оно слилось для меня с синим вечерним небом и тающим прозрачно-белым облачком, с чем-то большим и тоже светло-печальным в моей душе…

Теперь при каждом воспоминании я прибавляю – вероятно, в связи с настроением – особые, своеобразные оттенки темы, и, если Миша вздумает осенью (или когда мы встретимся), снова сыграть его, я уверена – я его не узнáю. Так сильно разойдется его содержание в моем воображении с его настоящим содержанием… 5 часов.

Только что пришла из гимназии и успела пообедать. Там (в гимназии) старый гусляр и его спутница пели духовные песни и стихи и сказывали сказки. Очень интересно, но словами этого не передать: не написать буквами оттенков говора, не перелить комизма, юмора или глубокого чувства благоговения, сдержанного вдохновения… Даже мальчики заинтересовались. Реалисты были…

Их (гусляра и его спутницы) песни – материал, собранный в Смоленской губернии. И передают они их очень хорошо. Но ведь это у них – не вложенное веками в природу, не наследственное.

Она – бывшая актриса, пошла в сестры милосердия, так как она не может теперь играть на сцене – во время такой войны. В лазарете, где она развлекала раненых и пела им, она встретила старого бывшего учителя, который тоже развеселял раненых – игрой на гуслях, на которых играет уж пятнадцать лет. Это было год тому назад. И теперь они ездят и дают маленькие общедоступные концерты…

Я очень рада, что мне удалось услыхать их. Это – моя вторая экскурсия в родную старину. Первая была в Петрограде, у нас на курсах, когда я слушала «бабушку-сказительницу» Марью Димитриевну Кривополенову192192
  Кривополенова Мария Дмитриевна (1843 – 1924) – сказительница. Исполняла старорусские былины, исторические песнопения, а также скоморошины, сказки; знала много народных песен различных жанров.


[Закрыть], 72-летнюю старушку, с таким жаром передававшую стáрины и былины: про «царя Ивана Васильевича», про «Микитушку Родомановиця»193193
  «Микитушка Родомановиць» («Микитушка Романович») – один из основных персонажей песенного сказания «Грозный царь Иван Васильевич». Основная тема повествования – «борьба царя с изменой», проявившаяся в гневе Грозного на своего среднего сына – Федора Ивановича (1557–1598, царствование – с 1584). По легенде в 1581 году царь в припадке гнева убил своего старшего сына – Ивана Ивановича (1554 – 1581). Теперь царская ярость обрушивается на второго сына, обвиненного братом Иваном (перед собственной гибелью) в измене. Царь приказывает казнить Федора и отдает его палачу – «Скарлютке-вору». Однако царевича спасает брат его матери (первой жены Ивана Грозного) престарелый «Микитушка Романович» (боярин Никита Романов). На следующий день царь, думая, что сына уже нет в живых, глубоко страдает. Но он узнает о чудесном спасении царевича. И благодарный царь-отец дарит Никите Романовичу – по его просьбе – вотчину, в которой мог бы укрыться и получить прощение всякий оступившийся человек…


[Закрыть], про «Скарлютку-вора». И много, много другого…

То была архангельская старушка. Сильный драматический талант, которому эти стáрины были родными, который вырос из другого, вероятно, большого таланта – ведь 5-летняя Машутка слушала, как пел, бывало, ее старый-старый дед… Слушала, а потом и сама стала петь, научившись за своим дедом, и теперь поет по всей Руси и рассказывает, как хранится история в душе народа… Хорошо, что Озаровская194194
  Озаровская Ольга Эрастовна (1874 – 1933) – исполнительница северорусских народных сказаний, собирательница фольклора. В 1915 году предприняла поездку в Архангельскую губернию – с целью изучения и сбора фольклорного материала. Здесь случайно встретилась с Марией Дмитриевной Кривополеновой, творчество которой уже описывалось до этого известным фольклористом Александром Дмитриевичем Григорьевым (1874 – 1940). Озаровская была потрясена умением Кривополеновой «сказывать», после чего привезла ее в Москву и организовала для нее около 60 концертов по всей России. На концертах выступала вместе со сказительницей, сопровождала ее во всех поездках, которые принесли Кривополеновой всероссийскую известность.


[Закрыть] ее вывезла…

Пятница, 29 апреля

Вчера (28 апреля) вечером я была у Лиды (Лазаренко). Она была одна дома, если не считать «чижика» – Володи, ее (Лиды) двоюродного брата. Но он, право, в счет не идет…

Мы провели вечер, как никогда. Зинаида Александровна (Куклина) права – у нас с каждым разом отношения всё лучше, всё серьезнее. Как хорошо, что у меня есть Лида!..

Говорить о том, о чем мы с ней говорили вчера, я не стала бы ни с кем. Соня (Юдина) – уж очень неземная, Зине (сестре) – не нужно этого знать. Ах, ей (Лиде) я хотела бы сказочной, красивой жизни!.. Мы и об этом говорили с Лидой.

У нее – мужественная душа, у этой девочки. И раскрывается она для немногих. Мне – она большая поддержка. А она жалеет, по ее словам, «зачем Москва не в Петербурге, а Петербург – не в Москве»?

Она играла мне вчера Шопена и Чайковского: «Времена года. Июнь». И – среди всей этой слякоти и грязи – я была на берегу синей реки в жаркий, недвижный полдень. Солнце горело, и воздух млел, и дали сливались в дымке. Ароматом дышали колосья ржи – под жаркой лаской солнца впивая влагу с реки, к которой сбегали – по угору – правильным острым углом… На небе – ни облачка… Вдруг потянул откуда-то сильный свежий ветер. По бледно-зеленому полю побежали фиолетовые волны. Река еще посинела. На горячем белом песке так хорошо лежать! С плеском, ропотом, со звучными сказками набегают на берег волны. Они так прозрачны у берега, а дальше – глаз тонет в темно-синей глубине. Что говорит прибой? Не разгадать, а он говорит и говорит – говорит так, что не устанешь слушать…

Лида играла тогда, когда не нужно было говорить, когда много было сказано. И на этот раз она играла так глубоко!..

Суббота, 30 апреля

Что за беда, что сегодня холодно и ветрено и темно-темно? Что за важность, что каждую минуту может пойти дождь? Моя душа отдыхает и ширится, слушая звон – вечерний Всенощный звон, который я так люблю. Она приобрела теперь жизнерадостность и ясность – после долгих лет смятения и смутно-непонятных постоянных метаний…

Я чувствовала это уже давно, но Лида несколько дней тому назад облекла всё в слова…

Пусть будет сегодня сильный, но не очень ровный ветер! Душа крепнет под ним и становится сильнее. Недаром я так всегда любила сильный ровный ветер. Только под ним, только после операции, что я произвела над ней (своей душой), она получила эту ясность, силу и жизнерадостность…

Пятница, 17 июня

Почти два месяца прошло со дня последней записи, полтора – уж наверное… И опять так много и вместе так мало произошло – в душе и в мыслях… Впрочем, главный мотив известен и формулируется так: 23 года прожил человек на свете, а ничего путного не сделал – ни себе, ни людям. Он осложняется еще другим мотивом, который еще прибавляет надоедающей назойливости. И все мои раскаянья и жалобы ни к чему: ведь я палец о палец не ударю, чтобы исправить ошибки и «сотворить плод, достойный покаяния» (из проповеди, удивительно-хорошей, какого-то священника-постороннего – в Великорецком селе195195
  Великорецкое – старинное село (ныне в Юрьянском районе Кировской области), расположенное примерно в 90 километрах от города Вятки (Кирова), на берегу реки Великой – правого притока реки Вятки. Ежегодно в начале июня десятки тысяч паломников проходят многокилометровый путь к селу Великорецкому и присутствуют на проводимых там богослужениях.


[Закрыть]).

Вывод: принадлежу к разряду нытиков и надоедаю Соне и Мише (Юдиным) своими жалобами на самое себя. Отсюда – желание хоть немножко исправиться и перейти в другой разряд. Как только этот – другой – называется?..

Несколько дней тому назад хотела записать здесь о своих путешествиях на Великую реку и в гости к Глазыриным и Поповым. А теперь что-то уж не хочу… Так, как бы хотела написать, – не выйдет, ну, разве когда вдохновенье придет и стремление к «художественной» литературе. А иначе – не стóит. Да, пожалуй, и не до того теперь…

Занимаюсь Некрасовым и с каждой страницей всё яснее и яснее вижу, что я ничего-ничего не знаю. Вот бы успеть всё прочесть, узнать!.. А времени так мало, и работа, благодаря моей неспособности уйти в нее с головой и вечной рассеянности, подвигается очень тихо вперед. О, ужас!.. Ведь я так даже не успею приготовить экзамены…

Суббота, 3 сентября

Петроград.

Стопудовая тяжесть спала с души, ибо я нашла себе комнату. Какова будет сия девица (соквартирантка) и всё остальное – покажет дальнейшее…

Но если я спокойна за внешние обстоятельства – в настоящую минуту, то далеко не спокойна за свой внутренний мир…

Возобновлен мир, и это стоило мучений, и это принесло уже мучения – и в будущем несет неисчислимое множество их. Сохраню ли я уважение к этим двум помирившимся людям, из которых один хочет наслаждения, а другой – простоты и спокойствия совести? Сумею ли сохранить то – чуть заметное – уважение к последнему, в котором ему отказывают почти, но которое, очевидно, все-таки есть, иначе он махнул бы на всё рукой и не бился бы из-за какого-то странного, беспощадного, осуждающего чувства?.. Нет, не умею сказать! Отчего не умею так сказать, чтобы всё ясно стало?!. И как много теряю я от этого! Один час сладкого засыпания после примирения – и на другой же день мучения… Какая борьба между двумя человеческими началами!..

Я хочу победы духа! Силы Небесные! Помогите мне!..

Понедельник, 5 (сентября)

«Ходячие мощи», как назвала мою компаньонку курсистка, живущая около кухни, заболели. Хозяйка (да и я, пожалуй) – испугалась. Посылали ее к доктору. Она уехала – часу в четвертом (пополудни), а теперь – восьмой (час вечера), и ее до сих пор нет… Верно, папа-крестный не уехал еще, и она отправилась к нему…

Господи, не надо пертурбаций! А то мне не приготовиться к коллоквиуму…

Вчера (4 сентября) была у Минюшских. Они живут теперь уже на новой квартире. Тут у них так хорошо! Так красиво убрано!.. А. А. (Минюшский), кажется, устраивался сам. Я приехала – он был один дома. Е. А. (Минюшская) с Марусей Ковалик (впрочем, она теперь замужем – за каким-то Родионом) куда-то уехали. И пока мы сидели в кабинете вдвоем, он (Минюшский) все свои досады рассказал. И горести тоже…

Со стороны Спасской196196
  Возможно, Спасская (Ионина) Лидия Николаевна (1856 – 1928) – из известной разночинной вятской семьи Спасских.


[Закрыть]это нахальство (письмо о скорейшей высылке на «военный заем»197197
  После вступления России в Первую мировую войну правительство было вынуждено неоднократно прибегать к внутренним займам – для финансирования военных расходов. В частности, в 1916 году предпринято два выпуска 5,5-процентного «военного займа», в том числе облигаций первого выпуска (в двух сериях) – на номинальный капитал в 2 миллиарда рублей. Подписка на облигации займа началась 15 марта и продолжалась до 31 мая 1916 года. Понятно, что в условиях нараставшей инфляции процентный доход по займам был фактически сведен к нулю. Создавалась ситуация, когда граждане Российской империи отдавали деньги государству фактически на безвозмездной основе, в чем определенную роль сыграл патриотический подъем.


[Закрыть]) возмутило его, и до сих пор он не может спокойно говорить об этом…

Относительно девочки (образ Святого Сергия, спасавшего его (Минюшского) на Японской войне) – действительно странно… И Е. А. (Минюшской) он не говорит. Пока действительно – незачем. Но, в общем, это – непонятная история. Странен сон и требование… Не записать ли это подробнее?..

Он (Минюшский) рассказывал так:

«…Тогда был в Финляндии и вижу сон: в маминой комнате, на ее кровати – Зинка умирает. Понимаете? В той же комнате, на той же кровати – другая Зинаида. Вот совпадение! Но я ничего не получал… Тогда я будто бы обращаюсь к нашему Сергию – видели? Образ Сергия, который сопровождал меня в Японскую войну и спасал не один раз… – и говорю, что я перенесу его в ее комнату, что он будет всё время с ней, словом, что я отказываюсь от него – для Зинки… Утром телеграфирую: пригласить Писаревского – отслужить молебен Сергию. Так и было сделано… На следующий день получаю письмо: написано очень сдержанно, но вижу, что проглядывает что-то…

В ночь вижу мать. Начинается холодный пот… кошмар форменный! На другой раз – то же… и поставлено условие: звать Зинкó – тогда всё будет хорошо. Понимаете?

– Почему такое имя? – спрашиваю.

– Мать требует.

Ее в детстве так звали. Как будто она ту хочет воплотить… собственно, это даже как будто от прабабушки уже идет: она звала так свою дочь…».

Не правда ли – непонятно? И – в высшей степени оригинально. Только что тут действует? Самогипноз ли это, или как объяснить?.. А самому-то ему (Минюшскому) плохо – расширение вен на сердечной почве…

Он говорит: «…Не хочется так (жест) – к праотцам отправиться… Все-таки ведь мне только 34 года… А у отца закупорка была – здесь (тычок в голову – правая половина), у матери – здесь (переносье), а у меня вдруг тут будет (выразительный жест к сердцу, сопровождаемый юмористически-соответствующей миной)»…

Конечно, юмор и всё прочее – хорошо, но, в общем-то, очевидно: его дело – м-м-м… не знаю… Хорошо – хоть завещание-то сделал уж… Вот…

Ну, хозяйка с разговорами пришла – и спутала… Да уж ладно – потом допишу: и о лампе, и обо всем другом… А какой абажур у лампы! Какая красота! Прелесть!.. Даже если он поддельный – под что-то там, я не знаю, всё равно – красив удивительно!..

7 сентября, среда

Этот колпак для лампы – поразительной красоты, то есть, вернее, совсем не поразительной, а тихой, матовой, незаметной сразу. Вот как надо сказать. Чудный рисунок и бархатные краски…

Моя Дýша всё пугает меня и хозяйку. То ей совсем худо, то она чувствует себя прекрасно. Сейчас совсем весела, а утром чуть не умирала…

Была Верочка Гайба. Она почти без приюта и хочет проситься к моей хозяйке. Не знаю, как это устроится…

Была сегодня у Юдиных. Пообедала, посидела недолго. Потом пошла…

Хлестал дождь, потухли огни магазинов. Колокола гудели…

Пошла в Казанский собор. Пели певчие, жарко горели свечи, молились и уходили люди… Простояла и я – с полчаса. Но молиться не могла. Просто стояла, глядя на жаркие свечи, в странной рассеянности. Уверенная, что всё устроится…

А когда ехала в «траме» домой, monsier Larond, любезно разговаривая, ехал с курсисткой, и, когда остановился «трам» на Среднем проспекте, они оба вышли – и рядком пошли под его зонтиком…

Ох, Господи! Моя Дýша – сама беспомощность и сама нерешительность. Я сейчас это ей сказала…

Воскресенье, 18 сентября

Столько разочарований за эти дни!..

Во-первых: Соня (Юдина) достала мне только один билет на баховский концерт. Во-вторых: коллоквий отложили до 22-го (сентября), и я бросила книги в огорчении, так как энергия пропала… В-третьих: Маруся (Бровкина) привезла посылку, но не привезла «тянулок». В-четвертых, от Лиды (Лазаренко) нет писем. В-пятых, у меня снова лежит на душе грязное дело и отравляет всё существование…

А кроме того, Маруся Шутова долго не идет – не могу отвести душу ни с кем. А в ее ласке так много чего-то успокаивающего, что хоть и не расскажешь ей ничего, а легче станет…

А моя Дунечка – такая неинтересная!..

Я купила вчера Сонюше (Юдиной) палевые некрупные хризантемы – остролепестные и тверденькие. И Соня, и Лена, и Екатерина Александровна (Юдины) решили, что я похожа… нет, что эти хризантемы похожи на меня. А другие – от Димы Порецкого, «растрёпочки» – на Соню…

На сегодня я ночевала у них (Юдиных). Хорошо!..

Только, Боже Великий, почему же я все-таки чувствую себя до ужаса одинокой?..

19 сентября, понедельник

Получила от Лиды (Лазаренко) письмо. «Горицветы», «Маки», «Май в Сибири», «Июнь». Столько личных бликов!.. Это мало похоже на Лиду. Бедная девочка! Бедное мое сердечко! Цветок еще не распустился, а дыханье грозы смяло душистую чашечку… Но это потом будет лучшим вспоминанием. Аромат сломленного бурей цветка останется навсегда. Сколько красоты в этом нераспустившемся бутоне, сколько поэзии в прерванной недопетой песне, сколько чистой силы и свежести в этом недозвучавшем аккорде, сколько жизни в этой… смерти, хотела я сказать!..

Как я хочу этой поэзии!.. И нет ее у меня. Нет красоты и правды. Как жутко, до отчаяния пусто – и холодно-жутко!.. Охватит эта жуть – и так сердце упадет, точно остановится на минутку… Бр-рр!..

Ну, что писать? Что толку писать? Всё равно не скажешь так, как чувствуешь, всё равно не поможешь – (даже если) напишешь…

Ах, кто не обладает творческой силой, тому надо стараться как можно меньше разрушать. Ведь на место разрушенного надо создать новое, иначе как же жить?.. Разве суть в том, чтобы загасить лампадку? Не в том ли – как ее зажечь?..

Вчера у Юдиных была Маня Прозорова. И вот какой разговор (между ней и Мишей Юдиным) мне пришлось выслушать. Я сидела рядом в комнате – они видели меня, ручаюсь, и не во мне, в сущности, тут было дело, а потому говорили тише.

– Я одержала полную победу, помните? Я писала – в чем…

– Это хорошо. Только нам теперь надо еще строже к себе относиться.

– Как строже?.. Нет, как тогда была, так и теперь буду – такая же…

– Нет, это нельзя. Теперь вам надо создать какой-нибудь свет, что всегда был бы впереди… Это очень важно… Я нашел этот свет в искусстве… и думаю, что не ошибся… То есть я пришел к этому из образного положения… религии… искусства…

Елешка (Юдина) хлопотала тут. И только эти обрывки мыслей я слышала. Как многое теперь объясняется!.. Вот почему у Миши (Юдина) особая, лишь ему свойственная нота во всей музыке. То есть не музыкальная нота – как звук из высоты, а его отношение к музыке. Только как же они у него слиты – музыка и религия?!.

За обедом говорили о великодушии.

– Вот вы – не великодушны, у вас – тарелка с трещиной…

– Нет, это мне Соня дала, – ответила я, – но, вообще, я этим качеством не обладаю…

– Да, лампадку вот не загáсите…

– Лампадку? Зачем? Это красиво… Но если нужно – почему не загасить?..

Я не поняла сущности дела. Надо было спросить:

– Не в том ли дело, чтобы суметь ее зажечь? Погасить – так нетрудно! Но хватит ли у тебя силы и огня, чтобы зажечь другую?..

Прав Дюма-сын, когда говорит: «Разрушай по возможности меньше». А особенно – если ты не в силах создать новое…

Пятница, 23 сентября

Вчера (22 сентября) сдала коллоквиум у Пиксанова. Не так, как мне хотелось, но «крест» он мне поставил. По обыкновению, тотчас же скисла и не могла радоваться. Из чего хозяйка заключила, что я провалилась…

Написала домой открытку – над ней поревела (это уж я над вторым письмом реву, Лиде (Лазаренко) писала – тоже слезы капали)…

К Юдиным пришла – принялась книгу читать, тоже поревела и так, сидя за столом, разок скисла…

А ну их – мои глаза! Они ведь на мокром месте…

Когда я ехала в трамвае к ним (Юдиным) – через Николаевский мост, мне показалось, что с набережной на мост въезжал Аркадий Александрович (Рылов) с багажом – всё, как полагается человеку, возвращающемуся домой из путешествия. Но мог ли он вернуться так скоро? Меня это немножко смущало, и я решила, что ошиблась. Но… оказалось, что я совсем не ошиблась: он в самом деле приехал – и вечером пришел туда (к Юдиным), и все были очень-очень рады.

Он много рассказывал интересного – о жизни, пейзаже и типах той части фронта, где он был. Ему был оказан всякий почет: начальник станции должен был устроить ему место, в гостинице для него выселили бы из номера кого угодно, если бы это понадобилось (так было приказано), к нему прикомандировали двоих офицеров, которые сопровождали его всюду (что, конечно, его-то стесняло), зрительной трубой он мог пользоваться – когда только пожелает и т. п.