Текст книги "Повести, рассказы и сказки"

В. Чаплыгин
Повести, рассказы и сказки: Три в одном

© Чаплыгин В., 2020

Автор: Виктор Иванович Чаплыгин.

Отставной офицер-подводник.

Активно печатается в издательстве «Горизонт» (Москва) в таких сборниках, как «Записки подводников» и «Морские досуги»

Повести

На встречных курсах

Лето 1935 года выдалось в Германии теплым и дождливым. После прохлады Москвы Сереже Берлин показался курортом, почти как в Ялте. Только нет моря и всюду марширующие нацисты, красные флаги на зданиях со свастикой и военные марши из репродукторов на площадях и в парках. Семья военно-морского атташе СССР Воробьева Н. А. прибыла в Берлин в полном составе. Жена Николая Андреевича – Глафира Никитична, женщина лет тридцати пяти – светловолосая, несколько полноватая, быстро нашла общий язык с местными «старожилами» – женами дипломатов СССР, которые уже несколько лет находились с семьями в фашистской Германии. Жена посла – Алевтина Федоровна – очень эффектная дама лет так сорока пяти, жгучая брюнетка, с большими синими глазами, пригласила сразу по прибытию к себе Глафиру Никитичну. Они беседовали почти час. И хотя Глаша была уже опытная «дипломатическая вторая половина» (прошли службу при атташе в Швеции), но здесь, в логове нацистов, она нуждалась в поддержке и наставлении.

– Вы, Глафира, не думайте, что здесь, в Германии, все так же спокойно, как в Швеции, – говорила Алевтина Федоровна, – здесь нужно быть очень осторожной. Вы, я знаю, хорошо говорите по-немецки – это важно. Старайтесь больше походить на немку и побольше помалкивайте в магазинах и на улице. Не поддавайтесь на провокации. Здесь часто на входе у посольства собираются ультраправые и могут задавать разные провокационные вопросы. Старайтесь уходить от этих расспросов. Ваши дети – у Вас ведь мальчик и девочка?

– Ну да, – ответила Глаша, – сыну четырнадцать, а дочке восемь.

– Так вот, Ваши дети будут ходить в немецкую школу. Кстати, как у них с языком?

– Сережа хорошо говорит и пишет на немецком, а Маша может общаться и начинает писать.

– Ну, это почти хорошо. С Машей Вам придется самой дополнительно позаниматься. В школе разные дети, в том числе дети нацистов, и сами они уже пропитаны нацизмом, поэтому нужно Сереже особенно подстраиваться к такому образу жизни, которым живут в школе. Правда. познакомится он и с двумя нашими девочками, которые ходят в эту школу уже год. Они дети наших работников. Муж Ваш, Глаша, на хорошем счету в МИДе, и Владимир Павлович очень рад, что именно его назначили военно-морским атташе к нам. Комнаты у Вас во флигеле посольского дома небольшие, но светлые и просторные, так что сегодня-завтра размещайтесь и знакомьтесь с городом, а вот послезавтра милости прошу к нам с супругом на «вечерний чай» к 20:00, – Алевтина Федоровна, улыбаясь, протянула руку Глаше. – Всего Вам доброго.

Глаша вернулась в квартиру, где ее встретил бой подушками – Сережа с Машей устроили себе развлечение.

– Ну-ка, прекратите! – цыкнула них Глаша. – Сейчас придет папа, и мы идем знакомиться с городом.

– Ура-а! – дети были в восторге от переезда и жаждали новых впечатлений и друзей.

Николай Андреевич вернулся от посла через час. Тот долго вводил его в курс дел, рассказывал о той обстановке, что сложилась в Германии на сегодня, и поставил задачи, которые предстояло решать новому атташе. Дел предстояло много, но нужно было и обустроиться, поэтому посол – Владимир Павлович позвал к себе водителя и попросил его до обеда покатать семью Воробьева по Берлину, показать все достопримечательности. Водитель Анатолий, молодой человек лет тридцати, по-военному ответил «Слушаюсь!» и сказал Николаю Андреевичу, что ждет его внизу.

– Ну вот, Николай, вперед и с песней, – посол проводил до двери и пожал руку, – надеюсь, Берлин Вас удивит.

Дети дома с шумом бросились к отцу, наперебой спрашивая, куда они едут и что с собой брать. Глафира их быстро урезонила (так было всегда – папа добрый, а мама требовательная) и велела одеть то, что она приготовила им в комнате на стульях. Пока дети переодевались, Глаша подошла к мужу и обняла его:

– Ну, что там, у посла?

– Да ничего особенного. Много предстоит сделать и обстановка здесь гораздо хуже, чем там, где мы были. Завтра решим вопрос с детьми.

– Да я уже все почти порешала – с супругой посла.

– Вот ты умница, – похвалил ее Николай. – Я рад за тебя, что нашла общий язык с Алевтиной Федоровной, ты ведь помнишь, как нам ее охарактеризовал общий знакомый в Стокгольме?

– Да, она требовательная, но заботливая женщина, и не совсем, наверное, подходит ей характеристика. Впрочем, жизнь покажет… Ну вот, дети готовы – поехали!

Николай Андреевич подождал, пока семейство рассядется в «опель» и поздоровается с водителем, а потом сам сел на сиденье рядом с Анатолием.

– Поехали, – и машина плавно тронулась, постепенно набирая скорость и выруливая на главную улицу Берлина.

Осенью Сергей поступил в школу, которая была недалеко от посольства. Тут же определили во второй класс и Машу. Хорошо, что в классе у Сергея были девочки – дочери наших дипломатов, а у Маши в классе было аж четверо таких детишек – одна девочка и три мальчика. Так что было, на кого опереться и о чем поговорить. Сергей быстро сошелся и с другими детьми в классе благодаря своему немецкому. Постепенно жизнь семейства утряслась и вошла в ламинарное русло. Мама занималась домашним хозяйством и заботой о папе и детях, папа часто пропадал в командировках и на разных совещаниях.

Сергей не оставил своего увлечения, которым он занимался в Швеции – это парусный спорт. И здесь, в Берлине, он нашел единомышленника в своем классе. Рыжий мальчишка Курт с соседней парты оказался спортсменом на классе «Дракон». Он и привел Сережу в секцию. Тренер, довольно моложавый немец, не очень-то был настроен принять этого русского, но так как его привел сын самого фон Вебера – известного барона-адмирала, который уже два года как патронировал клуб, согласился зачислить Сережу. А когда увидел, как ловко он работает с парусом и выполняет все маневры, то возложил на него особые надежды и решил готовить его и Курта к серьезным соревнованиям. В их экипаж тренер ввел еще одного мальчика – своего племянника Рихарда.

Германия становилась все более нацистской. Гитлер окончательно прибрал в свои фашистские лапы это государство, и взбудораженное население, свято поверив в его добрые намерения сделать немцев счастливыми и богатыми, а главное – уверовав, что они особенная нация, всячески поддержало этого бесноватого негодяя. Менялось все и среди молодежи Берлина. Были отчислены из класса Сергея девочка и мальчик – евреи. Курт и Рихард записались в гитлер-югенд (нацистская организация для юношей Германии) и теперь не часто посещали парусную секцию – у них были дела поважнее. Сергей, как сын дипломата из СССР, вел себя осторожно в классе, старался быть доброжелательным и вежливым. Это защищало его от возможных нападок со стороны радикально настроенных ребят, которых в школе было достаточно. А Маша – она не понимала, что происходит, и ее круг малышни был все еще дружен.

Девочки – одноклассницы Сергея через полгода уехали домой в Ленинград. Теперь у него остался один товарищ в классе – Курт, потому что остальные пять ребят старались его игнорировать. Иногда Курт впадал в рассуждалки и говорил Сереже, что неплохо бы было, если бы СССР вместе с Германией выступили единым фронтом против Европы и США. Он верил, что Германия вот-вот станет великой и победит всех. Сергей понимал, что убедить Курта в невозможности такого союза он не может, поэтому отшучивался и переводил разговор на подготовку к соревнованиям. А они уже скоро.

На фоне подготовки Германии к Олимпийским играм 1936 года их регата получала статус особой важности. Тренер настаивал на том, чтобы мальчики приходили не только в выходные дни, но и после уроков. Папа не возражал против такого распорядка, а вот мама была категорически против. Он совсем измотался – похудел, плохо кушает и стал намного грубее.

– А ты вспомни меня, – говорил Николай жене, – когда я учился в морском корпусе – успевал и учиться, и на свидание к тебе, и на соревнованиях на шлюпке, успевал с ребятами занять призовые места. Он у нас нормальный мальчишка – на следующий год оканчивает школу и вперед в военно-морское училище.

– Да что ты надумал, – возмутилась Глаша, – никакого моря – хватит и тебя мне. Пусть идет по дипломатической линии. У него получается ладить с людьми, и он умеет найти себя в любом кругу.

– Посмотрим, – улыбнулся Николай, и Глаша поняла, что у него и Сережи уже все решено.

Соревнования по парусному спорту были посвящены дню рождения Гитлера. На озере собралось много народа, военные, дамы и спортсмены. Был дан старт, и Сережа с друзьями рванули вперед. Ветер был хороший – весенний и немного пронизывающий. «Дракон» летел как никогда. Первый повортный буй, второй. Они оторвались далеко от своих соперников, и финиш был предрешен. Потом был триумф – поздравления, венки чемпионам. После душа – Курт передал Сергею и Рихарду, что их ждет на обед его отец – генерал-адмирал Генрих фон Вебер.

Первый раз Сергей попал в обстановку, где все подчеркивало аристократическое происхождение этого семейства. После его воспитания в духе презрения к капиталистам и помещикам, ему было трудно понять, как такое может быть: в саду работает их личный садовник, в доме прислуга в передниках и камзолах. Даже в Швеции мальчик не видел такой роскоши, хотя бывал там в гостях у знатных семей.

Навстречу мальчикам вышел сам генерал-адмирал. Он был в черной морской форме, с наградами на груди. Широко улыбаясь, он приветствовал чемпионов, пожал ребятам руки и пригласил пройти в дом. Это был, скорее, замок. Огромные высокие потолки, по сторонам украшения в виде морских атрибутов (якоря, Нептун, картины, отражающие морские сражения, гербы). Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Сергей увидел портреты всех предков Веберов. Многие из них были морскими офицерами. А один был на службе у русского царя, и на картине он был в русской морской форме.

Курт по ходу быстро рассказал все это товарищу, пока они шли к накрытому столу в центре зала. Их встретили гости аплодисментами и возгласами – «Хайль Гитлер». Над столом был развернут огромный военно-морской флаг Германии со свастикой. Среди участников торжества был и старший брат Курта – Альфред. Это был морской офицер в чине капитан-лейтенанта. Как сказал Курт, Вернер командует кораблем, не уточняя каким. Потом были тосты – за Гитлера, и все вскакивали и орали «Хайль!», и за чемпионов и возрождение германского военного флота. После употребления спиртного немцы пели песни и марши. Все это оглушило и как-то придавило Сергея, и, когда Курт провожал его к выходу из поместья, он выразил свое удивление этой роскошью и богатствуом.

– Наш род, – сказал Курт, очень древний, – у нас есть небольшая верфь, где строятся небольшие суда, и есть винодельческое хозяйство. Вот твоему папе от моего подарок, – и он протянул сверток, в котором, как оказалось, вино производства «Вебер» 1928 года.

Через два месяца Сергей собрался уезжать в Ленинград в военно-морское училище. Он окончил блестяще школу, и путь к поступлению в училище был открыт. Семейство оставалось, правда, в Берлине, а ему предстояло жить у бабушки, но ведь это ненадолго – потом в казарму.

На выпускном вечере много танцевали. Сережа с удовольствием кружил то с Гертой, то с белокурой Эльзой – они ему обе нравились. Потом на балконе, выпив по коктейлю с Куртом, они говорили долго о военно-морской службе – оба мечтали быть морскими офицерами. Курт направлялся в Киль, а Сергей – в Ленинград. Мальчики пообещали не терять друг друга и писать по возможности письма. А вечером другого дня папа, мама и Маша, которая очень расстроилась, провожали на вокзале Сережу на Родину.

– Пиши, сын, помогай бабушке, и удачи тебе, – отец обнял Сергея крепко, как никогда этого не делал. Мама поцеловала и попросила быть осторожным в дороге. А Маша – она прилипла к Сереже и не хотела его отпускать. Но проводник всех попросил в вагон, паровоз гугукнул и, окутав провожающих густым паром, ушел на восток.

Германия неуклонно шла к войне. Отец Сергея – старший Воробьев это видел, как и многие в посольстве. Строились военные корабли на верфях, и и х дедвейт гораздо превышал дозволенный Германии странами, победившими ее. Начали строить подводные лодки и готовить экипажи. Николай Андреевич докладывал послу свою информацию практически каждый день, и тот, конечно, понимал, что происходит в Берлине и во всей Германии, но, зная политику СССР по отношению к этой проблеме, не спешил с докладом.

Воробьев, конечно, информировал о происходящем и свое руководство флота. Командующий – адмирал Кузнецов Николай Герасимович воспринимал его доклады по-своему: он уважал мнение атташе и понимал, что война неизбежна, поэтому, как никто из военного руководства СССР, принимал меры к боевой готовности флота. Это потом и показало себя в первый день войны.

А пока шел 1939 год, и Сережа оканчивал четвертый курс училища им. М. В. Фрунзе. Училище Сергею понравилось сразу. Это было старейшее военно-морское учебное заведение, оно было основано еще Петром I и с тех пор под разными наименованиями ежегодно выпускало офицеров для ВМФ. Имя полководца Гражданской войны училище получило в 1926 году. Впереди была практика, а там скоро и выпуск. Он уже принял решение о дальнейшей службе – на подводные лодки и желательно на Север. В этот вечер, последний выходной день перед отправкой на практику в дивизию ПЛ в Полярный, он с друзьями пошел на танцы. В холле училища было многолюдно, звучала музыка и кружились пары. Курсанты – в основном старшекурсники, кто со своей подругой, кто в свободном полете – отдыхали от экзаменов, окунувшись в запахи духов, начищенных ботинок и в атмосферу веселую и зовущую. Сережа с другом Сашей заприметили двух девушек, одиноко стоящих у колонны. Одна – повыше, в светлом платье, красиво подчеркивающем ее фигурку, со светлыми волосами и каким-то грустным выражением лица. Вторая – пониже ее ростом, темненькая, в красном платье, очень идущем к ее большим темным глазам – улыбалась и что-то рассказывала подруге, теребя край своего платья.

– Давай подойдем, – Саша потянул за рукав Сергея в сторону девушек. – Твоя повыше, моя темненькая.

Они подошли, и Саша сразу предложил девушке с ним потанцевать. Та, взглянув на подругу, смело пошла с Сашей, держа его за руку. Сережа остался наедине со светловолосой девушкой. Она посмотрела на него своими большими серыми глазами и тихо спросила:

– Мы с Вами идем танцевать?

– Конечно, конечно, – засуетился Сережа, честно говоря, несколько обалдев от красоты этой девушки. Он осторожно взял ее за руку, и они влились в круг танцующих.

– Как Вас зовут? – спросил его тихий голос.

– Сергей, – ответил он, ведя ее в вальсе.

– А меня Полина.

– Очень красивое имя, – произнес он.

– А что Вы так стесняетесь, Сергей?

– Да нет, я просто никогда не встречал такой, как Вы.

– Какой такой? – глаза смотрели на него в упор не мигая.

– Я думаю, что Вы очень красивы.

И вдруг она рассмеялась:

– Это Вам кажется, а вот включат полный свет, и Ваши представления обо мне рассыпятся. Танец окончился, и парни проводили девушек к местам, где они их пригласили, и представление о Полине у Сергея ничуть не изменилось – она была красавица. Потом были еще танцы и еще, но за полчаса до окончания вечера девушки заспешили домой, и курсанты пошли проводить их. Теперь они знали, что обе они – будущие инженеры-строители, обе ленинградки и живут недалеко. Наспех обменялись адресами и попрощались у ворот КПП.

Саша не закрывал рот, так ему понравилась Аня, темноволосая девушка. А Сергей кивал и помалкивал, он чувствовал, как в его сердце входит новое чувство, и он его пока не мог назвать правильно.

Со своим берлинским товарищем Сережа не переписывался. Хватило и того, что его долго мурыжили особисты за учебу в Стокгольме и в Берлине. Но все сошло как сыну дипломата. Но при очередной встрече с отцом (а они приезжали к нему прошлым летом) он поинтересовался, не знает ли тот судьбы Курта. Николай Андреевич рассказал сыну, что у него была встреча с отцом Курта – генерал-адмиралом Вебером на совещании по сотрудничеству. И тот сам подошел к нему и интересовался, чем занимается друг его сына. Воробьев-старший коротко сказал, что Сергей выбрал военно-морскую карьеру. Это обрадовало Генриха, и он с удовольствием рассказал, что Курт учится в Киле. Будет продолжать традиции баронов Веберов. Николай Андреевич знал, что в Киле производится подготовка подводников, хотя немцы это отрицали и говорили о школе противолодочной обороны. Адмирал многозначительно посмотрел на Воробьева, и оба понимали, что им все ясно, о чем речь.

Да нацисты не очень-то уже и скрывали свои военные приготовления. Уже была захвачена Австрия и на кону стояла Чехословакия. Адмирал просил от имени Курта передать большой привет Сергею, что старший Воробьев и сделал.

В воздухе все сильнее пахло войной. СССР отвоевал с японцами на востоке, присоединил Западную Украину, а фашистская Германия захватила Чехословакию и Польшу, их войска высадились в Норвегии. Шла война СССР с Финляндией. Курт, как истинный нацист, был готов на все ради будущего Германии. Учеба давалась ему хорошо, и уже не за горами был выпуск. Он выбрал судьбу подводника. Боевые успехи Германии в Первой мировой войне не давали ему покоя, и он мечтал о более высоких победах. Строились новые подводные корабли и готовились экипажи для управления ими. Преподаватели прямо говорили курсантам, что им предстоит воевать с Англией, США и с русскими. Боевой опыт этих стран также входил в курс подготовки офицеров-подводников Кригсмарине.

На последнем курсе училища Курта познакомили с будущей невестой – Марта была из семьи Розенбергов, тоже баронесса. Девушка оказалась красивой и умной. Курту понравилось то, что она практически не говорила о политике. Они через два месяца обручились. Невеста согласилась сделать свадьбу через год после выпуска из училища Курта. Так он решил. За год, он считал, наберется уже опыта и в службе, заработает авторитет, и вот в первый отпуск и сыграют свадьбу. Марта сильно не заморачивалась – ведь и Курт ей по-настоящему нравился, да и ей еще нужно было окончить образование в Берлинском университете. Марта училась на историческом факультете, и ей с ее способностями предрекали большое будущее. Ей очень нравилось копаться в истории Германии, и она мечтала сделать настоящее открытие, которое докажет всему миру то, что немецкая нация – самая достойная на Земле. Да, нравы тогда были у них такие.

В 1940 году Сергея назначили на подводную лодку типа «К» № 4 на Северный флот. С Полиной он так и переписывался, и это уже была настоящая дружба, уже овеянная любовью. Полина провожала его на Север на вокзале вместе с его бабушкой – Феклой Афанасьевной. Совсем уже старенькая, женщина все-таки пришла проводить внука. Когда еще свидятся? Обняв их обеих, он пообещал написать и прыгнул в вагон.

– Полина! Проводи бабушку домой, хорошо?

– Да! Конечно! – ответила девушка и приобняла Феклу Афанасьевну. Та вытирала слезы платочком.

– Вот и младший внук уже вырос, – сказала она. – Бог ему в помощь и счастливого пути. Ну, пойдем, сопроводи меня, а заодно и расскажи о себе – чай теперь не чужие мы уже.

Подводная лодка U-2 находилась в водах Северного моря, когда был получен приказ атаковать корабли и транспорты, идущие под Британским флагом. Так для лейтенанта Курта Вебера началась война.

Уже в 1942 году он, получив звание обер-лейтенанта, после кратких курсов был назначен командиром подводной лодки U-5, которая прошла испытания после схода со стапелей. Экипаж был неопытный, но тоже прошедший подготовку в учебном центре. Курт, уже как опытный офицер-подводник, имеющий боевой опыт и участвоваший в потоплении судов и кораблей противника, видел все слабые стороны подготовки экипажа. Но, имея на борту еще двух опытных офицеров и трех унтер-офицеров с опытом службы на ПЛ, он надеялся быстро привести корабль в боевое состояние. На все про все ему дали всего три недели. Им предстояло совершить боевой переход в Норвегию.

Утром 22 июня 1941 года посольство СССР в Берлине было окружено эсэсовцами, а послу официально объявили о начале войны. Министр иностранных дел Германии Риббентроп что-то юлил, говорил, что он этого не хотел, но решение принято. Посольство необходимо было эвакуировать. Но фашистам было не до соблюдений международных норм и правил. Дипломаты и их семьи были все интернированы. Женщин и детей погрузили в грузовые машины, взять с собой можно было только необходимое, и отвезли в концлагерь – сказали временно, пока не подойдет эшелон. Мужчин дипломатов и персонал вывели на улицу, где они долго ждали под охраной какого-то решения. Посол выражал категорический протест такому обращению, но все было тщетно. Несколько человек из дипломатов увезли в неизвестном направлении. Как потом оказалось, на допрос, где их избивали за то, что они сожгли важные документы и только тогда открыли немцам двери в спецпомещение.

Николай Андреевич был среди них. Удивительно, но на третий день их избивать прекратили, более того к ним зашла медсестра и сделала перевязки. Вечером всех четверых вывели во двор участка. Товарищи попрощались, не надеясь на лучшее. Но все оказалось не так. Во двор заехал «мерседес». Из него вышел одетый в морскую форму военный и что-то передал начальнику охраны. Тот вскинул руку и отошел в сторону. Офицер подошел к дипломатам и на ломанном русском произнес.

– Господа! Генерал-адмирал Вебер предлагает вам садиться в машину без раздумий – мы вас отвезем на границу с Швейцарией.

Все набились в машину, и та рванула с места. Николай Андреевич спросил:

– А как наши семьи, где они?

– Не переживайте, они уже в поезде, который идет в Сербию. А оттуда их отправят в Турцию. Там вы, надеюсь, и встретитесь. Вас обменяют на наших дипломатических работников. Герр Вебер просил извинения за такое обращение, но поймите – эсс.

Они проехали за ночь много километров, остановились лишь один раз, и вот граница со Швейцарией.

Ленинград с началом войны посуровел и превратился в город-крепость. Многие заводы эвакуировали. Но многие еще работали. Окраины улиц закрывались противотанковыми заграждениями и баррикадами из мешков с песком. Комендантский час и патрули на улицах ночью. Много военных – строи шагают на позиции. Завод, на котором работали родители Полины, тоже готовился к эвакуации, как и университет, который девушка оканчивала в этом году.

Война ворвалась в Ленинград рано сентябрьским утром разрывами бомб и воем самолетных моторов. Флот первым начал отражать атаку с воздуха, за ним подтянулись войска и летчики. Много разрушений и погибших мирных людей. Налеты повторялись весь день. Рядом с домом Полины горел дом, где жили ее друзья. Жар стоял сумасшедший, пламя било из окон, и пожарные никак не могли сбить его. Мама Полины была на работе в ночную смену, папа был дома. Они наспех оделись и выбежали на улицу. Рядом с домом пожарные уложили несколько обгорелых трупов. Это было ужасно!

За углом дома Полина увидела свою подругу Аню – та сидела на корточках и рыдала взахлеб.

– Анечка, ну что ты? – Полина подняла подругу и, обняв, повела в свою парадную, не зная, чем утешать и что говорить еще. Уже дома, попив воды, Аня рассказала, что ее мамы нет и нет собаки Борьки. Что-то грохнуло – она проснулась и увидела, что половины квартиры нет, а там была мамина кровать. Аня выбежала по горящей лестнице на улицу и там увидела ужасное – мама лежала вся в крови и рядом Борька. Она пыталась поднять голову матери, но та уже не дышала. Потом приехала неотложка и увезла всех погибших в морг.

– Как теперь мне жить, Поля? – Аня вся дрожала.

– Будешь пока у нас – сиди здесь, а я пока узнаю, как моя мама, – Полина пошла к соседям позвонить на завод.

Свадьбу Сергей и Полина сыграли в Ленинграде скромную. Это был его отпуск, и при помощи друзей они сумели все оформить в ЗАГСе. Свидетелями пошли Саша и Аня, которые тоже собирались жениться вскоре. А на фуршете, который состоялся в квартире родителей Полины, со стороны родственников Сергея была только бабушка – его родители не смогли тогда приехать. А потом был медовый месяц – протяженностью 5 суток, потому что Сергея вызвали из отпуска на службу. Командующий Флотом СССР Н. Г. Кузнецов чувствовал накал событий и решил держать флот наготове. Тогда многие не догуляли своих отпусков.

Полярный немцы бомбили ночью в три волны. Первые бомбы разорвались у причалов, затем попали в дома горожан. Но готовность была высокая, и сразу враг получил отпор зенитками, а в воздух поднялись истребители. Сергей, в момент налета был на вахте – дежурил по кораблю. Сразу поняв, что происходит, он дал команду готовить лодку к отходу. Вахта приступила к выполнению приказа. Прибежал рассыльный и передал приказание командира бригады – отправить посыльных для сбора офицеров и сверхсрочников на корабль. Когда на лодку прибыл командир и остальные члены экипажа, уже были прогреты и запущены дизели и подготовлена швартовая команда. Командиров собрали в штаб, а лодки приготовились получать необходимое снабжение, хотя флот был готов к такому повороту дел, и последние дни половина экипажа находилась на борту постоянно. Да и припасы пополнены, и торпеды на месте.

Начались боевые будни подводников. Лодки уходили на поиск врага для его уничтожения, для обеспечения прохода конвоев, везущих грузы в Мурманск. Согласно программе, которую приняли западные страны с СССР – ленд-лиз, арктические конвои начали действовать с августа 1941 года. Транспорты с оружием и продовольствием формировались и выходили под охраной военных кораблей из порта Гринок (Шотландия) и из оккупированной Британией Исландии. Всего за годы войны было проведено 78 конвоев, – это 1700 транспортов – помощь для СССР существенная. Однако много судов было уничтожено фашистской авиацией, подводными лодками и надводными кораблями. Для защиты конвоев Северный флот направлял постоянно свои подводные лодки и корабли. И, надо сказать, это было эффективно.

Сергей Воробьев, штурман К-…4, уже не раз был в походах. На счету лодки несколько транспортов противника и один эскадренный миноносец. Командир лодки капитан 3-го ранга Лапин Петр Владимирович за год войны приобрел авторитет среди своих товарищей по оружию и у командования. Но главное – ему верил экипаж, и его любили по-сыновьи. Командира этой лодки все звали «везунчиком» – были у него случаи, когда лодка чудом ускользала от преследования эсминцев врага после своей удачной атаки. Но командир знал, что без его слаженной команды и опытных спецов никогда бы не выбраться из переделок. Конечно, доля правды была – ему везло, но это было процентов на 10. Повезло ему со штурманом. Воробьев-младший вписался сразу в экипаж. Он пришел на место заболевшего офицера, прямо перед выходом на учения. Командиру ничего не оставалось, как принять лейтенанта и идти с этим неопытным юношей в море. Но и помощник, да и он сам всегда смогли бы помочь Сергею в штурманском деле. Но все оказалось проще. Сережа показал себя специалистом высокого класса. Ни одной ошибки по карте и прокладкам. Все аккуратно и быстро.

Воробьев хорошо подружился с командиром торпедной боевой части – старшим лейтенантом Маловым Василием и командиром дизельной группы Самойловым Игорем. Малов был родом из Москвы, по возрасту почти как Сергей и холостяк. Игорь же был постарше. Женат, у него был сын, и семья была с ним на квартире в Полярном. На базе они жили в одной каюте на ПКЗ. В том первом походе на учебных торпедных и артиллерийских стрельбах и Василий со своей боевой частью отличился, и Сергей со своими тремя подчиненными был отмечен командиром. А по прибытии на базу вечером они долго не могли уснуть в каюте и вели разговоры на разные темы. Конечно, мечтали о карьере, о службе и личной жизни.

У Василия была девушка – она из Подмосковья. Когда-то на даче познакомился – их село рядом с дачным поселком было. Василий показал фотографию – полненькая девушка с короткой стрижкой, светлые волосы и веселый взгляд.

– Мы уже несколько лет знакомы и, наверное, на следующий год поженимся, – сказал Вася и разгладил своими могучими руками фотографию. Самойлов над ними посмеивался и проводил нравоучения по семейной жизни не хуже замполита. Но все это было по-доброму, и никто друг на друга не имел обид. Игорь часто занимал деньги у друзей-холостяков – потребности семейной жизни требовали затрат.

Год в войне показал, что флот умеет защищаться и нападать на врага. Были потери: за войну, надо сказать, из лодок типа «К» Северного флота осталась лишь одна – теперь она на почетном причале в Североморске. Это К-21, командира Героя СССР Лунина Н. А. Не дождались жена и невеста друзей Сергея – над ними сомкнулись ледяные волны Арктики.

В конце 1942 года младшего Воробьева отправили на курсы, и вернулся он на флот уже на должность старпома на лодку типа Щ-…5. Уже в первом боевом походе Воробьев младший был отмечен командиром как грамотный офицер, умеющий принимать решения и хладнокровно выполняющий свой долг перед Отечеством. А уже во втором походе Сергей заменил командира в рубке при атаке на вражеский эсминец. В артиллерийском бою командир был ранен в грудь, и Сергей, приняв на себя командование получившей повреждения от вражеских снарядов подводной лодкой, сумел уйти от снарядов врага и, развернувшись кормой, взорвал корабль противника торпедным залпом. Лодка еле дошла до базы, но дошла!

Семьи дипломатов СССР, эвакуированные из Германии, собрались в Стамбуле через месяц после начала своих непростых приключений. Николай Андреевич нашел свою семью. Глаша вообще уже смирилась с мыслью, что он погиб. Одно ее утешало и поддерживало – нужно сберечь Машу и как там Сергей? Поэтому, когда Воробьев-старший вошел к ней в комнату гостиницы, она просто упала ему на руки, потеряв на минуту сознание. Уже через два дня они все были в Баку. А еще через неделю прибыли в Москву. Там Николая и остальных членов дипмиссии в Германии пригласили в МИД, а Глаша из гостиницы попыталась узнать судьбу мамы Воробьева и Сергея. На удивление, несмотря на бои вокруг Ленинграда, связь еще работала. Она дозвонилась до коммуналки на Васильевском, где жила Фекла Афанасьевна. Она взяла сама трубку.

– Глаша, Глашенька! Как я рада, что тебя слышу. У нас здесь страшно, но я не уеду никуда. Как будет, так и будет. Сережа на Севере. Он старпом, подводник. Только вчера получила письмо. Пиши его полевую почту, – и она продиктовала. – Да, Глаша, у Сережи девушка, очень хорошая – Полина, она меня навещает. Ой, извини, привет Коле и Машеньке, воздушная тревога. Потом поговорим.