Текст книги "Путешествие на Бухтарму"

                   ПУТЕШЕСТВИЕ НА БУХТАРМУ

                         повесть

Родители Сергея Коростелева были из поколения «топай-лопай», то есть советских туристов-любителей. Они во времена своей молодости «балдели» от «Вертикали», Высоцкого, зачитывались Хемингуэем и молодым Аксеновым. Отец и с матерью познакомился на каком-то туристическом маршруте в районе Телецкого озера. Тогда к их группе, состоявшую из студентов-старшекурсников Барнаульского политеха «пристегнули» менее опытных студенток алтайского «педа». Отец окончательно «заразил» и мать своей «туристической болезнью». По слухам они и Сергея зачали в тех же родных Алтайских горах, когда молодожены в качестве свадебного путешествия пошли в очередной поход, чтобы заняться любимым делом, то есть: «по горам… топать… концентрат перловый лопать» и так далее.

Видимо от того Сергей, что называется «с молоком матери» впитал эту страсть, к такого рода путешествиям. А если учесть, что и женился он на дочери друзей родителей, которые вместе с ними когда-то «топали-лопали», да и познакомились Сергей с Любой также на туристском маршруте в тех же родных горах, когда их, его 14-ти летнего, а ее 12-ти летнюю взяли с собой родители… В общем страсть у супругов оказалась как совместной так и наследственной. С родителями и Сергей, и Люба еще в советские времена успели побывать не только в различных уголках Алтайского края, но и в горах Заилийского Алатау под Алма-Атой, на Урале и в Саянах. После развала Союза жизнь резко поменялась, и стало как-то не к спеху заниматься горным туризмом, да и родители постарели. Тем не менее Сергей, поступив в 1992 году в экономический институт там организовал нечто вроде секции горного туризма и как и отец ходил в горы уже со своими товарищами-студентами. С Любой, двумя годами позже поступившей в алтайский университет, Сергей хоть и был знаком с детства, но особенных отношений меж ними не наблюдалось. Но случилось тоже, что с родителями Сергея – они встретились в 97-м, случайно. Пятикурсник Сергей пригласил третьекурсницу Любу на маршрут, та не отказалась. Ну, а уже на маршруте они оказались вдвоем, в одной палатке… После этого их отношения обрели иную форму и завершились в 99-м свадьбой. В 2000-м у них родилась дочка, причем в первые полтора года девочкой занимались в основном не столько родители, сколько деды, поочередно, то одни, то другие. Она была у них пока что единственная внучка на четверых еще относительно здоровых людей на шестом десятке. Так что молодые супруги получили возможность в свое удовольствие заняться наследственной страстью. Впрочем, в начале двухтысячных годов они уже частично «переориентировались» на новую моду, туризм заграничный. Их финансовое положение было довольно стабильным для российской провинции – он сотрудник фирмы, производящей и реализующий продуктовые товары, она социальная служащая. Тем не менее, их совокупный семейный бюджет, даже с учетом родительской помощи, почти полностью взваливших на себя не только заботы о внучке, но и частично расходы на ее содержание… Даже при этом совместного дохода Сергея и Любы хватало лишь на то, чтобы съездить по таким общедоступным для рядовых россиян местам как Хургада и Анталья, что они и сделали в 2002 и 2003-м годах. Ни в Египте, ни в Турции им не понравилось. То оказалась не их стихия. Что за радость отдыхать хоть и у моря, но на краю египетской пустыни дышащей обжигающим жаром. Вода в Красном море, она конечно, теплее чем в Оби, не говоря уж о Катуни, но уж очень напрягает местное население, чья нищета даже в сравнении с российской бедностью смотрится просто ужасающе. В Турции нищета была не столь очевидна, там народ жил получше, но постоянно ощущалась скрытая неприязнь именно к русским. Видимо многократные военные поражения (ведь никого так часто и жестоко в войнах русские не били как турок)… Так вот, видимо, у потомков битых янычар это обстоятельство сформировало некий комплекс, который нет-нет да и давал о себе знать во взаимоотношениях.уда вявшую из студентов-старшекурсников Барнаульского …шруте в районе Телецкого озера.

В 2004-м обошлись вообще безо всяких путешествий. Дело в том, что в этом году Сергей купил себе машину и все скопленные деньги, плюс помощь родителей ушли на нее. Да и отпуска они взяли в разное время, зимой и осенью, чтобы на следующий 2005-й год уже наверняка уломать начальство и выйти одновременно и обязательно летом. У них это получилось, оба «вышли» в июле… А вот куда поехать? Идти уже множество раз хожеными тропами в Алтайские горы им уже не хотелось. В то же время, их скромные накопления не позволяли сделать слишком далекий и дорогостоящий вояж. Им хотелось чего-то нового, но в то же время относительно дешёвого и достаточно комфортного… Все-таки отдыхать ходя пешком по горам, как это делали их родители им уже несколько поднадоело. И тут Сергею на работе один из сослуживцев похвастал, как он прошлым летом отлично отдохнул с семьей на Бухтарминском водохранилище в санатории «Голубой залив». Коллега уверял, что отдых на Бухтарме баснословно дёшев, и добираться туда недолго, ведь водохранилище совсем недалеко, в отрогах Южного Алтая. Правда имелось одно «но», Южный Алтай, верховья Иртыша и само Бухтарминское водохранилище, это уже не Россия, а территория, так называемого, суверенного Казахстана. Но сослуживец именно этим и объяснил дешевизну пребывания в «Голубом заливе», и на все лады расхваливал свой отдых:

– Представляешь, там мы себя чувствовали, как американцы где-нибудь в нищей, слаборазвитой стране, где за доллары местные аборигены тебя во все места целовать готовы. Конечно, наши рубли, это пока еще не доллары, но берут их там так же влет, и накупить на них там можно значительно больше чем здесь. И вообще там все от пива до чебуреков дешевле чем у нас. И природа там потрясная, есть на что посмотреть. Так что, старик, езжай, не прогадаешь, отдохнешь на все сто и деньги сэкономишь…

На семейном совете не сразу решили следовать столь заманчивому предложению, но когда Сергей поехал советоваться с родителями, отец безоговорочно поддержал коллегу Сергея по работе:

– И не раздумывайте, если есть такая возможность надо ехать. А то черти куда летали, в Египет, в Турцию. А тут рядом такая красота и ни разу не были.

Мнение отца и решило дело – супруги решили провести отпуск летом 2005 года на берегу Бухтарминского водохранилища. Сергей, вообще-то, всегда прислушивался к мнению отца, хоть уже давно и посмеивался над его преклонением перед шестидесятнической романтикой. Мать, не столь «романтическая», близко к сердцу сарказм сына не принимала, а вот отец обижался искренне:

– Я не заставляю тебя придерживаться моих убеждений, но хотя бы относись к ним с должным пониманием и уважением!

– Ты меня, конечно, извини, папа, но не могу я это, ни понимать, ни почитать. Я не могу заставить себя испытывать пиетет к тому, что мне совсем не нравится,– обычно возражал Сергей.

– Ну, конечно, ваше поколение выдвинуло таких композиторов, поэтов, писателей… куда до них нашим любимым Пахмутовой, Визбору, тому же Аксенову. Кстати, назови пожалуйста их имена, этих свежеиспеченных гениев, сделай одолжение, а то я что-то не припомню этих ваших нынешних кумиров… Впрочем, возможно ты имеешь в виду гениального композитора Укупника, а писатели… ну конечно Донцова с Устиновой. Да уж до них тем нашим далеко…– отец буквально покрывался пятнами от возбуждения.

– Не передергивай, папа,– морщился Сергей.– Ты же не можешь не понимать, что это все пена, которая со временем осядет без следа, и кто из нашего поколения, что будет стоить, станет видно лишь с расстояния будущих десятилетий. Я же совсем о другом говорю. Вот ты говоришь Высоцкий… Ну не нравится он мне, и многим моим друзьям тоже. Не могу понять, почему чуть не все ваше поколение от его песен в таком поросячем восторге. И фильмы Шукшина мне не очень нравятся, хоть он и наш земляк. Ну, извини. Ничего с собой не могу поделать. Мне и современные фильмы не нравятся, как и эти модные уроды типа Децла, все эти «Виагры» и «Сливки». Я же тебе говорю, это пена, но и ваши кумиры… Вот, если о писателях говорить, пап я не пойму, как можно было восхищаться американцем Хемингуэем, и не знать, что в это же время творил, может быть величайший писатель двадцатого века Платонов. Я думаю, его тогда не было видно из-за все той же модной «пены» тех лет. Вот ответь мне на вопрос, почему Хем, Аксенов, Гладилин, а не Платонов были вашими литературными кумирами тех лет? По таланту их с ним и ставить рядом нельзя, даже Хем рядом с ним так, приготовишка, недоросль, средний руки журналистишка…

Это был, что называется, удар под дых. Отец моментально сникал и начинал оправдываться:

– Не знали мы Платонова… совсем не знали. Его же только в Перестройку печатать разрешили. Я сам, когда «Котлован» и «Город Градов» прочитал, просто диву дался, как же можно было столько лет скрывать от читателей такого гиганта, это преступление против нашей культуры, все равно, что запретить читать Толстого и Достоевского. Но пойми, Хем это совсем другое, и Аксенов тоже. Да они не столь глобальны, не столь глубоки, но они более молодежны, что ли, они романтики. Не знаю, если бы я в двадцать лет прочитал Платонова, смог бы я его постичь, а вот Хема и Аксенова я постигал легко, свободно, с удовольствием. Они были близки мне и большинству нашего поколения. Понимаешь сынок… Ни своих, ни иностранцев настоящих мы не знали, мы даже о Воннегуте понятия не имели, у нас его не переводили. Что нам в журнале «Иностранная литература» преподносили, то мы и читали. Мы тогда даже от Алана Силлитоу, как ты говоришь, в поросячем восторге пребывали. Его вот переводили, потому, что он про жизнь английских рабочих писал, и как раз, как надо было советской власти, то есть в серых тонах. Потом-то уж я понял, что посредственный писатель. Но поверь, Хем совсем не то, он величина, и по праву является кумиром миллионов читателей во всем мире…

Подобные споры обычно затягивались, едва не возник он и на этот раз, когда Сергей и Люба приехали к родителям советоваться насчет места проведения очередного отпуска. Но сейчас его решительно пресекла мать:

– Ну, все, хватит дебаты о высших материях разводить. Давайте лучше о деле, у кого вы собираетесь оставлять Верочку, у нас, или у Любиных родителей? Учти, я не позволю вам, как тащить ребенка с собой за сотни верст, так и возить с одного конца города на другой. Или у нас на все время, или у них. Ну и как вы собираетесь ехать, поездом или на машине?

Сергей отчаянно шлепнул себя ладонью по лбу, ибо за ожиданием назревавшего спора с отцом, совсем забыл о важнейших вопросах, которые собирался обсудить с ним же. Они с Любой собирались ехать на Бухтарму на машине. Но ехать на своей, год назад купленной, хоть и с рук, не новой «Тойоте», ему не хотелось. Она была с правым рулем и Сергей опасался на ней ехать по горным перевалам. Ну, и мало ли что, Казахстан после распада Союза жить стал хуже России, то есть, государство с еще более бедным населением, и туда лучше ехать не на иномарке, а на машине поскромнее. Как раз таковой была у отца, старенький, но еще на ходу «Жигуленок». На нем в свое время осваивал азы управления автомобилем сам Сергей.

– Пап… ты мне одолжишь свой «Жигуль» съездить? А то, сам знаешь, на моей «Тойоте», как-то не очень удобно и страшновато. Какая-никакая а заграница, а уж на «Жигуль»-то, надеюсь, никто не позарится. Так сказать, ради безопасности… а пап?…

                         2

Чтобы приготовить видавший виды отцовский автомобиль, хоть и к не очень далекому, но нелегкому пути, Сергею пришлось с ним предварительно немало повозиться. Но вот, наконец к 10 июля все было готово, и дочка Верочка заранее перевезена к родителям Сергея, и сами супруги, набив всевозможными вещами багажник и заднее сиденье «Жигуля», попрощавшись с провожавшими родственниками выехали из родного города в сторону казахстанской границы.

До Поспелихи доехали относительно комфортно, но потом качество дорожного покрытия резко испортилось: разбитый асфальт, колдобины… Справа и слева тянулся бесконечная распаханные, засеянные в основном пшеницей поля. Супруги были опытные туристы и к плохим дорогам, и однообразному степному пейзажу относились философски, то есть, получив в детстве туристскую закалку, они всевозможные дорожные неудобства стоически терпели. Первую остановку сделали на ночлег, на выезде из Змеиногорска в лесопосадке недалеко от поста ГАИ. Они рассчитывали пересечь границу на следующее утро. Место ночевки выбрали с учетом безопасности, рассчитывая, что находящийся рядом пост отпугнет всякий криминал, как организованный, так и неорганизованный, то бишь хулиганье. Надежды оправдались, правда с поста наведались стражи дорожного порядка, привлеченные аппетитными запахами, разогреваемого на походной газовой мини-плитки ужина. Их пришлось, что называется «пригласить к столу». Зато ночь прошла без приключений и супруги более или менее выспались и наскоро позавтракав ранним утром, поехали дальше к границе, до которой уже оставалось всего-ничего.

Пропускной пункт с российской стороны чуть не проскочили в утреннем тумане. И не мудрено, потому что никаких соответствующих указателей не было. Довольно просторная стоянка для автомашин рядом с таможенным пунктом была почти пуста, если не считать пару каких-то большегрузных фур. Потому процедура «пересечения» госграницы была недолгой. Таможенники проверили документы и пожелав счастливой дороги дали добро на выезд. Но вот уже с той стороны этой самой дороги-то и не оказалось. Двадцатикилометровый участок до Шемонаихи где располагался уже казахский пропускной пункт это была такая… Нет, как уже упоминалось, то дорогой было назвать нельзя. Даже плохой асфальт от Поспелихи казался в сравнении прекрасной дорогой. Здесь же путь был просто посыпан крупным щебнем на котором бедный старенький «Жигуленок» подбрасывало как мячик, угрожая оторвать подвеску…

Процедура въезда оказалась куда более муторной и долгой, чем выезда, и … накладной. Сразу бросилось в глаза то, что российские таможенники были «экипированы» куда лучше своих казахских коллег. Российские были одеты в форму с погонами, казахстанские выглядели как-то зачуханно в своих засаленных синих бушлатах, с большими полосами, на которых было написано «Таможня» по-казахски и почему то по-английски, будто здесь собирались досматривать только казахов и англичан с американцами. Хотя было яснее ясного, что кроме русских с той стороны сюда никто больше не поедет. К тому же таможенники ни на англосаксов, ни тем более на казахов не походили – то были обычные русские парни… Казалось, здесь делалось все, чтобы доставить въезжавшим в Казахстан как можно больше неудобств. Даже заполнять таможенные документы пришлось стоя, склонившись над столом, потому что в помещении не оказалось ни стульев, ни табуреток. За проезд машины нужно было заплатить 450 теньге, но у Сергея не было казахстанской валюты. Сослуживец, ездивший в «Голубой залив» поездом, а затем теплоходом об этой «тонкости» при пересечении границы на автотранспорте, естественно ничего не знал. Кроме того, внешне похожие не на госслужащих, а на каких-то шаромыжников таможенники и вели себя соответственно – под любым предлогом старались «выжать» из въезжающих автотуристов как можно больше денег. Причем денег все равно каких, лучше рублей, ну уж если очень повезет, то и долларов. Осмотрев багаж, один из них вдруг заявил что удочки везти нельзя, увидев в руках Любы сотовый телефон… и его обложили «пошлиной». Придрались и к техническому состоянию «Жигуля», дескать такие старые машины наносят невосполнимый урон местным дорогам… Что там было правдой, а что «пуском пыли в глаза», осталось тайной. Где-то через час прохождения процедуры этого «таможенного досмотра», когда Люба уже стала нервно выговаривать мужу:

– Пошла она, эта твоя поездка куда подальше, разворачиваемся назад…!

Здесь до Сергея, наконец, дошло как надо поступить в такой ситуации. Он отозвал в сторону старшего таможенника, отличавшихся от остальных тем, что у него на голове имелась фуражка с кокардой…

– Слушай командир, ты скажи прямо, чего тебе от нас надо и не мотай нервы, а то вы жену мою уже почти до истерики довели…

Таможенник довольно хмыкнул, явно удовлетворенный, что «клиент», наконец, «созрел».

– Кроме задокументированного таможенного сбора в пятьсот теньге, за все багажные и прочие нарушения еще четыреста… А так как у вас теньге нет, то я предлагаю вам поменять на них свои рубли прямо здесь же, у нас… Вам ведь все равно в Усть-Каменогорске их менять придется. Здесь у нас все только за национальную валюту купить можно. И бензином вам тоже выгоднее прямо здесь у нас заправиться, уверяю, дешевле обойдется,– старший сразу выдал весь «сервисный» набор услуг, которыми по совместительству приторговывали таможенники.

Сергей с облегчением вздохнул:

– Ну ты… Ладно всего, значит, девятьсот теньге. Это в рублях сколько?

– Сто восемьдесят,– тут же с готовностью «помог» таможенник.

– Всего-то… На, держи… А насчет деньги поменять… Ну что ж, вот две тысячи поменяй. Сколько на них получиться этих ваших?…

– Десять тысяч…

– А бензин у вас какой?

– Девяносто третий,– «автоматом», выдавал информацию таможенник.

– Это еще что такое?– изумился Сергей.– Я на девяносто втором езжу.

– Не боись, у нас тут универсальный бензин, он вместо ваших и девяносто второго, и девяносто пятого идет,– это уже вмешался в разговор другой подошедший таможенник.

– И сколько этот ваш универсальный стоит?

– Сорок теньге литр…

– Что… всего восемь рублей, – на этот раз уже Сергей сам сделал несложные расчеты и не мог в очередной раз не изумится, потому как цена бензина была вдвое ниже чем в России.

– Я же тебе говорил… в накладе не будешь… Ну что бензин заливаем? На вот держи теньге, мы их тут меж собой зверобаксы зовем,– таможенник довольно засмеялся.– Бензина тебе сколько?– спрашивал уже второй, также довольно улыбавшийся.

– Полный бак… А он этот ваш девяносто третий, движок мне не запорет?– тут же словно спохватился Сергей.

– Не боись, «Жигуль» твой даже не почувствует разницы. Я ж говорю универсальный,– второй таможенник пошел к стоявшим здесь же «Ниве», не то личной, не то служебной, явно намереваясь сливать бензин прямо с нее…

Потеряв на таможне более полутора часов супруги, наконец, въехали на территорию Казахстана, вернее Восточно-Казахстанской области. Настроение Любы было напрочь испорчено, она ругалась… Кого жене прежде всего ругать? Конечно, мужа, кого же еще винить во всех больших и малых неприятностях, начиная от загубленной молодости и кончая плохой погодой. Ну а в данном конкретном случае Сергей, конечно же, был виновен в неправильно выбранном месте проведения отпуска.

– Мы же хотели в Горно-Алтайск поехать, по Чуйскому тракту! Почему не поехали!? Никаких границ, никаких таможен, и денег бы лишних не потратили, а главное нервы бы сберегли…– не умолкала Люба на всем пути от Шемонаихи до Усть-Каменогорска.

Дорога здесь была более или менее, примерно того же качества, что от Поспелихи до границы, то есть неважная, но ехать можно. Сергей же надеялся, что при приближении к Усть-Каменогорску дорога будет лучше. Он еще из своего детства помнил как в те советские годы отец бывавший в Усть-Каменогорске в командировках всегда высоко отзывался о состоянии тамошних дорог и ставил их в пример дорогам тогдашнего Алтайского края, как правило неважных. Но сейчас картина поменялась едва ли не с точностью до наоборот. Во всяком случае Сергей не обнаружил ни одного участка хотя бы приблизительно сравнимого по качеству с нынешней трассой Барнаул-Новосибирск. Видимо, после обретения независимости денег на ремонт дорог у Казахстана стало не хватать. Да и как будет хватать, если столько средств «съел» тот же перенос столицы из Алма-Аты в Астану, переустройство областного целинно-саранчевого городка в столицу. Еще больше, чтобы «пыжиться» изо всех сил, но держать пенсии и зарплаты госслужащих хоть чуть-чуть, но выше чем в России. «Выпендривание» перед бывшей метрополией нелегким бременем ложились на бюджет. О том Сергей знал со слов казахстанских партнеров их фирмы, приезжавших в Барнаул. Как правило те командировочные были русскими, и оказавшись в России они откровенно рассказывали о положении дел в суверенном Казахстане.

В Усть-Каменогорск прибыли уже ближе к вечеру. Сергей много слышал об этом городе от отца. «Дитя» советского министерства среднего машиностроения, курировавшего многие оборонные отрасли, город в советское время вырос как на дрожжах и из захолустного уездного городишки превратился в областной центр, один из красивейших и благоустроенных городов Казахской ССР. После распада СССР город лишился щедрой подпитки из союзного Центра, продукция его многочисленных предприятий, в первую очередь цветные и редкоземельные металлы в новом Казахстане были не нужны. Хотя молодому государству нужно было золото, много золота, и в тех полиметаллических рудах, что перерабатывали на здешних комбинатах, оно в незначительных количествах присутствовало. Потому заводы окончательно не встали, вынужденно перепрофилировавшись в основном на «драгметаллы».

Отец в советские времена часто сравнивал Барнаул и Усть-Каменогорск не в пользу родного города. Барнаул будучи по числу жителей вдвое больше, не мог сравниться с соседним областным центром ни снабжением, ни удобствами, ни средними заработками рабочих и служащих, не говоря уж о «внешности». Сейчас… сейчас «Устькамань», как его звали местные жители, почти во всем уступал северному соседу… опять же кроме «внешности». Он был так хорошо и удачно спланирован, застроен в основном красивыми, «смотрящимися» зданиями в то, советское время, что сохранил остатки былой красоты, даже сейчас в 2005 году.

                        3

У Сергея был телефон знакомого сослуживца, у которого тот останавливался по пути в «Голубой залив» и при возвращении из него. Созвонились, переговорили, и тот как и ожидалось за вполне умеренную плату согласился пустить путешественников переночевать и укрыть в своем гараже их машину. Его звали Алексеем было ему где-то лет 35 и числился он мастером на одном из предприятий города. Однако предприятие большую часть года простаивало, потому летом Алексей обычно находился в неоплачиваемом отпуске. Конечно, такой вот побочный бизнес, когда он пускал в свободную квартиру таких вот транзитных отдыхающих из России, служил ему определенным финансовым подспорьем. При этом он всегда просил «постояльцев» делать ему «рекламу» у себя дома, что и сделал сослуживец Сергея. Свободной же квартира, которую сдавал Алексей была потому, что была она не его…

– Это шурина квартира, а я тут недалеко живу, через два дома,– пояснил Алексей показывая супругам квартиру.

– А где шурин-то, поинтересовался Сергей, осматривая стандартную советскую двухкомнатную квартиру.

– Четыре года уже, как всей семьей уехали в Новокузнецк. Там и у него и сестры моей и работа есть, и дети в русский детсад и русскую школу ходят. Квартиру, правда снимать приходится. А куда деваться? Эту-то ни продать, ни обменять невозможно,– Алексей обвел рукой уютно зашторенное помещение, обставленное в общем неплохой мебелью.

– Неужто так никто и не купит, квартира-то хорошая,– удивился Сергей.

– Конечно хорошая, но кому она сейчас нужна. У нас полгорода в Россию уехать намылилась, таких продаваемых квартир пруд-пруди. Вон на «Стрелке», это самое красивое место в городе, где Ульба в Иртыш впадает, так даже там можно трехкомнатную квартиру со всеми удобствами за десять тысяч баксов купить. Ну а за эту больше пяти не выручишь, нет смысла продавать,– Алексей горестно махнул рукой.

– Ну, русские, понятно, уезжают, а казахи, они почему не покупают?– это спросила уже Люба, не прерывая своего занятия по доставанию из занесенных сумок, так называемого, первого необходимого – полотенец, зубных щеток…

– Да, у нас тут калбитов этих совсем немного, город-то всегда почти чисто русским был. Да и те кто есть, они же нищие все. Это у вас в России, сестра вон писала, самые богатые черные с Кавказа, а у нас нет, калбиты еще беднее нас. Так же и при советской власти было, так и сейчас. Потом, они же легковерные, а им еще с тех первых «независимых» лет в уши надудели, дескать, не покупайте у русских квартиры, они сами их побросают и убегут, и вам все бесплатно достанется. Вот они до сих пор в это и верят…

Много еще услышали Сергей и Люба откровений Алексея о полной бесперспективности жизни русских в нынешнем Казахстане вообще, и в Усть-Каменогорске в частности. Потом он стал уговаривать супругов остаться на день:

– Здесь есть что посмотреть. Одна набережная Иртыша чего стоит, парк красивейший, я бы сам вам все и показал, время-то у меня есть, сейчас не работаю…

Но Сергей, поблагодарив, отказался, пообещав, что экскурсию по городу Алексей им организует, когда они у него остановятся на обратном пути. На том и порешили. Алексей откланялся, сказав, что завтра с утра зайдет… Уставшие от дороги и всевозможных таможенных нервотрепок супруги едва поужинав, и даже не включив телевизора, хоть Алексей и настоятельно советовал им посмотреть какую «муру» гонит казахский телеканал… Они предпочли лечь спать. Впрочем, сразу они не уснули… Молодые здоровые люди, они уже вторую ночь не были вместе, ибо предыдущую ночевали в машине, в чрезвычайной тесноте и неудобстве, к тому же опасались, что к машине может запросто подойти кто-то посторонний. Потому сейчас они уже безо всяких помех и оглядок по сторонам «слились» друг с другом… после чего уснули так, что если бы не звонок пришедшего, как и обещал к семи утра Алексея, то проспали бы невесть сколько.

Алексей объяснил, как проще выехать из города, предупредив, что дорога очень сложная, в основном по горным «серпантинам» и надо быть крайне осторожным. Сергей в ответ заверил, что в Северном Алтае ему приходилось ездить по горным дорогам… Но когда сразу за городом дорога стала резко забирать вверх, а затем с той же крутизной «проваливаться» вниз на манер американских горок, он осознал, что таких дорог ему еще ни разу не приходилось преодолевать. Особенно тяжелый участок начинался сразу за селом «Северным». Здесь сменился и пейзаж. Если до того природа еще как-то напоминала Северный Алтай: склоны гор поросли высоченными елями и лиственницами, вперемешку с березами, разнообразной кустарниковой растительностью, высокими травами, цветами… Здесь же как будто некий волшебник, «рабочий сцены» разом сменил декорации: голые склоны, где изредка пробивались чахлые кустики, или притулилась хилая кривая сосенка. Дорога теперь шла в основном вверх, начались знаменитые серпантины. Дорожное покрытие тоже стало гораздо хуже: асфальт был сильно разбит, а местами отсутствовал полностью. На отдельных ухабах «Жигуль» буквально скреб днищем по этому самому «асфальту». При такой «натуге» датчик температуры воды стал неуклонно ползти вверх, и чем выше забирала «серпантинная» дорога тем выше становилась температура. Вода в радиаторе уже достигла восьмидесяти градусов и грозила вот-вот закипеть. Сергей, в общем, был готов к такому, Алексей предупреждал, о тяжелом подъеме на Осиновый перевал и посоветовал взять с собой запас воды в канистре, что и было сделано. Но он не ожидал, что опасность «закипания» возникнет на столь крутом и затяжном подъеме, что остановиться и долить воды будет просто невозможно, ибо сзади «подпирали» сразу несколько автомашин. Свернуть в сторону на узком серпантине тоже было некуда – с одной стороны скала, с другой пропасть…

Слава Богу, старый отцовский шарабан выдержал это крайне нелегкое для него испытание. С величайшим, предельным напряжением он таки взобрался на перевал. На гребне была довольно просторная площадка, где так же едва «залезшие» сюда «клячи» передыхали… Здесь стояла и маршрутная «Газель», причем несколько ее пассажиров отошли в сторонку, где их кого сильно, кого не очень тошнило. Желудки и вестибулярный аппарат супругов оказались достаточно крепкими – они не блевали, хотя тоже не преминули остановиться после этого сумасшедшего подъема. Сергей чертыхаясь, поднял капот, осторожно открутил крышку радиатора, предусмотрительно увернувшись от «горячего плевка», незамедлительно последовавшего из недр системы охлаждения измученного двигателя… Доливая воду он подумал, что если бы в действительности знал какова эта дорога, никогда не решился бы на такое путешествие, да еще с женой. Напротив, Люба совсем не переживала. Ничего не понимая в показаниях автоприборов, она не прочувствовала всей мучительности подъема и сейчас находясь на вершине одного из высочайших перевалов Алтая, как завороженная смотрела по сторонам и вниз, туда где серпантинной лентой убегало, огибая отвесные скалы шоссе, туда куда теперь им предстояло уже спускаться.

– Сереж, какая здесь высота, мне кажется воздух несколько разрежен. Почти как под Белухой.

– Не знаю, надо карту посмотреть… Ладно, будем надеяться, что самый трудный участок позади и дальше будет легче,– Сергей завернул крышку радиатора и опустил капот.

Спуск, конечно, оказался легче подъема, здесь главную роль уже играл не движок, а тормоза. А их Сергей перед выездом из дома проверял особенно тщательно. Тормоза тоже выдержали испытание. Почти непрерывный спуск продолжался где-то километров десять-пятнадцать, до самого Александровского ущелья, после чего опять начались «американские горки» вверх-вниз… Но после «штурма» и спуска с Осинового это уже не казалось страшным, горы пошли пологие и пейзаж стал приветливее и зеленее, хотя это были не леса а в основном кустарники и луга. Проезжали мимо деревенек Александровки, Березовки… маленьких, унылых состоящих из убогих щито-сборных домиков, грязных неухоженных коровников. Лишь проехав еще километров тридцать, у деревни Селезневки справа от дороги на некотором удалении склон пологой горы был одет сосновым лесом. Именно у Селезневки стоял дорожный указатель с надписью: «Санаторий Голубой залив – 6 км». Стрелка указателя показывала как раз в сторону леса.

– Ну слава те, кажется почти доехали,– Сергей энергично закрутил баранку и «Жигуль» свернул с основной трассы на перпендикулярную дорогу, ведущую к санаторию.

Снова начался подъем, но совсем не крутой. Вскоре въехали в благоухающий смоляным духом сосновый лес и чем дальше по нему ехали, тем все более забывался оставшийся позади бледный пейзаж. Здесь природа как бы брала реванш, вокруг было обилие зелени, цветов… Даже само солнце как бы стало не тупо припекать, жечь, а ласково и нежно греть. Через лес ехали километра четыре с небольшим подъемом, потом последовал своеобразный мини перевал и… Перед путешественниками предстала поистине дивная картина…