Текст книги "Чистилище. Живой"

Глава 5
Чувствуйте себя как дома

Пронзительная сирена ввинтилась в кошмар Андрея, и он сел, пытаясь продрать глаза. Таня лежала рядом, медные волосы рассыпались по подушке и напоминали солнечную корону из учебника астрономии. Андрей наклонился и молча поцеловал ее, все еще не веря своему счастью, она потянулась навстречу, и отголоски ночного кошмара, где Таня превратилась в зомби, а он прятал ее от остальных, расползлись, как тени от солнечного света.

Теперь он готов был цепляться за жизнь руками, ногами и зубами, потому что она обрела смысл. Каждый день, в котором есть Таня, гораздо ценнее года без нее.

В кухне грохотал посудой Макс – далеко, бессмысленно, как муха, бьющаяся о стекло. По идее, надо бы вставать, но Андрей не мог оторваться от Тани, ласкал ее, целовал и ловил себя на мысли, что не насытится ею никогда.

– Эй, голубки! – прокричал Макс. – В столовую вы, как я понял, не пойдете? Я бы на вашем месте не нарушал режим, чтоб не привлекать к себе внимания, у вас еще будет вечер.

«Будет ли?» – подумал Андрей, но говорить не стал, склонился над Таней и шепнул:

– Ты – самое дорогое, что у меня есть… Я тебя… люблю.

Как же сложно даются простые слова! Таня улыбнулась, погладила его по щеке, и он увидел свое отражение в глубине ее изумрудных глаз.

– Таня… Никому тебя не отдам.

– Пойдем. – Она поднялась на локтях. – Макс прав. Обещаю дожить до вечера.

Андрей не спешил, смотрел, как Таня встает, совершенно нагая, стройная, изящная, с приятной округлостью бедер и небольшой девичьей грудью, как надевает шорты и подпоясывается…

Некогда любоваться. Надо на улицу, поговорить с людьми, разведать обстановку. Каневский обещал оружие выдать… Но мысли снова и снова возвращались к Тане. Она уже оделась и пыталась собрать непослушные волосы в хвост, поглядывая на Андрея в зеркало трюмо.

– Я знаю, что очень тебе нравлюсь, – улыбнулась она. – Так что не стесняйся.

И все-таки Андрей предпочел надеть штаны, не вставая с кровати.

– Долго вас ждать? Или самому идти? – не унимался Макс.

– Уже идем, – прощебетала Таня и побежала умываться.

Андрей шагнул к окну: из подъезда тянулась вереница людей. Парами или небольшими группами они шли к школьной столовой.

Наспех умывшись, Андрей вышел из квартиры. Макс и Таня ждали на лестничной клетке. Они сбежали по ступеням и рванули догонять людей. Мимо проехал «КамАЗ», груженный бухтами с колючей проволокой, и свернул во дворы, откуда донеслись мужские голоса.

Макс тянул шею, оглядывался в поисках знакомых, но, видимо, они уже завтракали.

В столовой пахло выпечкой. Звенела посуда, переговаривались люди. Возле витрины толкались три человека, брали тарелки и ставили на коричневые подносы. Три молоденькие продавщицы бегали белками в колесе, нарезали хлеб, таскали лотки с булочками. За столиками сидели по шесть человек.

На завтрак была овсяная каша с маслом, чай или кофе на выбор, булочка и два яйца. Таня от овсянки отказалась, и Андрей забрал ее порцию – вчера он потратил много сил. Свободных столиков не было, поэтому пришлось разделиться: Макс нашел своих знакомых и пошел к ним, Андрей и Таня уселись с Катей и Олесей за столиком у стены прямо возле окошка, куда относили пустую посуду, Андрей – лицом ко входу, Таня – напротив него.

Самым неприятным было то, что военных в столовой не наблюдалось, тут были одни гражданские. Похоже, вояки возомнили себя высшей кастой, единственным карательным органом, и старались максимально удалиться от народа.

Катя, серая, невыспавшаяся, ковыряла кашу. Олеся обхватила чашку ладонями и не двигалась.

– Что-то случилось? – спросил Андрей, орудующий ложкой.

Катя и Олеся посмотрели так, что каша к горлу прилипла. Таня аж булочкой подавилась, закашлялась.

– Вы не знаете? – Катя вскинула белесую бровь. – Генерала Каневского ночью… В общем…

Она огляделась и прошептала, упершись локтями в стол:

– Он ночью мутировал.

Аппетит мгновенно пропал. Вспомнилось, каким спокойным выглядел Усаков вчера вечером, как он переглядывался с круглолицым. Наверняка никто не видел обезумевшего генерала, его пристрелили во сне и сказали, что-де беда случилась. Говорить этого Андрей не стал, наступил Тане на ногу, едва девушка открыла рот.

– Какая беда, – сказал он нарочито громко. – С каждым может случиться. И кто сейчас за главного?

– Догадливый парень, правильно все понял, – кивнула Олеся и скривилась. – Полковник Усаков. Точнее, генерал Усаков.

Андрея перекосило, но он взял себя в руки.

– Что ж, это мужественный, достойный человек.

Вспомнился рассказ мамы о школах, куда она приходила с проверками. Она говорила, что все зависит от директора, который подбирает коллектив под себя. Если директор – человек достойный, то и сотрудники приятные, и текучки кадров нет. Если же воцаряется какая-нибудь гангрена, то работники постоянно меняются, в коллективе процветает стукачество, атмосфера гнилая.

Если ей верить, значит, вскорости здесь будет знатный гнидник. Гражданские будут обслуживать военных, а те, поглощенные сверхценной идеей найти чистых, – воевать. Вообще странная вся эта агрессия, направленная на чистых.

Как бы то ни было, отсюда нужно бежать, и чем раньше, тем лучше. Он нашел взглядом Макса, тот поедал пищу с беззаботным видом. Неужели он еще не знает?.. Замер на миг, бросил пару слов длинноволосому брюнету, меланхолично работающему ложкой, и снова улыбается.

Все он знает, просто делает вид, что ему побоку…

Когда многие расправились с завтраком и потянулись относить посуду, в проеме двери появился Усаков. Сопровождающие его автоматчики в столовую входить не стали. Новый начальник окинул помещение хозяйским взором птичника, пересчитывающего кур. Сегодня он не взял автомат – пытался расположить людей к себе.

Протопал к витрине, взял себе кашку и направился прямиком к столику, где сидели медики. Таня заметила его и опустила голову, наспех допила кофе и вскочила, чтобы избежать общения с неприятным человеком, но он положил ей руку на плечо, вернул на место. Она села, глаза у нее сделались большими-пребольшими. Андрей по возможности вальяжно откинулся на спинку стула.

– Доброе утро, генерал, – проговорил он, с трудом выдавив из себя последнее слово, пожал протянутую руку. – Здорово у вас тут все налажено. Если бы не вы, не знаю, что бы мы делали.

Андрей ненавидел лесть и ложь, но сейчас на кону стояла не только его жизнь. Этого шизофреника надо хвалить, иначе Андрей и Макс во время работы внезапно мутируют, а Таня перекочует в постель к нему и тем безобразным женщинам.

Усаков крякнул и сделал вид, что ничего не услышал. Но притворяться у него получалось плохо, рожа его залоснилась, желтые в крапинку глазки заблестели, он раздулся, как индюк, зыркнул на Таню, которая сейчас напоминала бабочку, пригвожденную иголкой энтомолога.

– Как вы, освоились? Я постарался обустроить все удобно, чтобы вы ни о чем не беспокоились, об этом позаботятся мои люди. Ночью мутанты попытались прорваться, но я лично все проконтролировал.

Подавляя желание закрыть рукой лицо, Андрей сказал:

– Вы – настоящий профессионал. Видел бухты с колючей проволокой. Если сегодня раненых немного, я с удовольствием помог бы строить заграждение.

Таня округлила глаза еще больше, Андрей под столом сжал ее коленку, она едва заметно кивнула: потерплю, мол.

– Товарищ Фридрихсон, – сказал Усаков, – вы можете приступать. А вы, Танечка, понадобитесь в госпитале. Негоже портить тяжелой работой нежные ручки.

– Через пять минут начнется рабочий день, – спасла положение «просто Катя». – Идем, Таня, покажу тебе автоклав и расскажу, как дезинфицировать инструменты.

Девушка радостно вскочила и кивнула:

– Да-да, конечно, идемте.

Она поставила на поднос Катину посуду и свою.

Андрей зашагал к выходу, мысленно благодаря Катю. Обернулся он уже возле двери: Таня и Катя догоняли его, Олеся доедала завтрак. Макс, следящий за ними боковым зрением, тоже поднялся и пошел на перехват.

– Ну что, Андрюха, за работу?

Помимо старого советского ограждения – серого забора из бетонных плит – решили сделать еще одно, натянув колючую проволоку. Пространство между первым и вторым забором планировалось заминировать, причем половина поселка с домами и детским садиком оказывалась за жилой зоной.

Макс представился опытным водителем и вызвался рулить машиной с буром, которая рыла дырки под столбы, – чтобы рассмотреть периметр и выяснить, где находится тяжелая техника, которую можно угнать. Вояки ожидают нападения извне, никто не думает, что люди побегут из такого райского уголка, и Макс полагал, что техника охраняется плохо.

Завтра будет поздно, думал Андрей, вставляя столб в яму и забрасывая ее щебнем. В напарники ему достался молчаливый мужчина с пшеничными усами. Он работал, как робот: поднять ведро с цементом, опустить ведро, выпрямиться, подойти к следующему столбу. Ни единой мысли во взгляде, ни одной эмоции на лице. А ведь он умер, этот мужчина. Потерял семью, жену, детей – и умер. А тело его живет, выполняет несложную работу, питается. И сколько здесь таких сломленных, которым уже все равно, куда идти?

Хочется схватить его за грудки, встряхнуть, закричать: «Да что же ты делаешь? Посмотри вокруг! Ты кому-то нужен больше жизни, кто-то нужен тебе. Живи!» Но нет. Это он, Андрей, счастлив, пусть и предстоит сегодня ночью дело, при мысли о котором сердце замирает, и он хочет, чтобы частичка этого счастья согревала других, потому что его слишком много для одного.

Потом был перерыв на обед. Андрей не стал садиться с Таней, вокруг которой с грацией бегемота порхал Усаков, плюхнулся рядом с Максом и его знакомыми. Длинноносого волосатого брюнета звали Владом. Так и хотелось добавить «Цепеш». Мускулистого коротко стриженного холерика – Валерой.

Длинноволосый склонился над столом и проговорил:

– Ян сегодня заступает, про которого я рассказывал, любитель джина. Так что все по плану.

– Джин мы ему организуем, – прошелестел Макс и повысил голос, – короче, мужики, – давайте сегодня вечером возьмем телочек – и ко мне? У меня много вкусного нашлось.

– Договорились, – кивнул холерик. – После ужина у тебя.

Андрей понял, что в подробности плана его посвятят вечером. Не чувствуя вкуса, умял суп, гречку с котлетой и отправился возиться со столбиками.

Работа закончилась раньше, чем он рассчитывал. Колючую проволоку натягивать не стали, решили день подождать, пока застынет цемент, и Андрей поспешил в больничку к Тане.

Девушка мыла инструмент после перевязки, мелькали острые локти, из-под белого колпака выбивались непослушные пряди. Андрей громко топнул – она вздрогнула, обернулась и бросилась ему на шею:

– Грыжа Шморля меня достал! Хотел сегодня припереться, представляешь?

– Сегодня никак нельзя, сегодня мы попытаемся бежать, – шептал он, покрывая поцелуями ее шею. – Придумай что-нибудь.

– Придумала. Сказала, что у меня… Ну, нельзя. Но послезавтра уже можно. Он поверил. Еще я возмутилась про его женщин, что они страшные и стыдные, он сказал, что ради меня бросит всех. Дурак.

– Ты у меня умница, – улыбнулся Андрей.

Таня выглянула в коридор, прильнула к Андрею и зашептала в самое ухо:

– Мне страшно, господи, как же страшно. И мерзко. Никогда так не боялась. Я ведь ни на что не годная и буду обузой, а если что-то случится… То лучше умереть, чем с Грыжей.

Андрей взял ее руки в свои:

– Тихо. Успокойся. Все будет хорошо. У нас все получится.

По коридору затопали, и Таня приложила палец к губам, отстранилась. Андрей почувствовал, какое же хрупкое его счастье. Теперь следует быть вдвойне осторожными, если понадобится, держаться друг от друга подальше. Копить силы на вечер.

Самое скверное, он даже предположить не мог, каков план побега, и до вечера узнать это будет невозможно. Надо сжать зубы и терпеть.

И он терпел. Терпел Усакова, который не постеснялся сесть за их столик с подносом, полным угощений: и шоколад тут, и бисквитные пирожные в упаковке, и конфеты. Он делал вид, что не замечает страха Тани и навязчивости полковника… то есть генерала. Его масляного взгляда, желания дотронуться до любимой женщины.

Хотелось встать и ударить его в нос снизу вверх. Или разбить тарелку и осколком…

Страшные женщины наблюдали за благодетелем с обидой и тревогой. Наконец аморфная подбежала и защебетала:

– Глебушка, ты скоро? Мы приготовили тебе сюрпри-и-из!

– Иди и жди, – буркнул он, но страшная продолжала улыбаться. Видно, что не привыкать ей к плевкам и затрещинам.

Андрей покосился на Макса, тот ел нарочито медленно, ждал. Таня уже доела запеканку и думала, как избавиться от Усакова. Похоже, сообразила, откинулась на спинку стула, закатила глаза и прикусила губу, дернулась. Усаков вскочил, думая, что она мутирует, чуть стул не перевернул, потянулся к пистолету в кобуре, но Таня вздохнула и прохрипела:

– Все хорошо. Бывает. Пройдет.

И положила руку на живот.

Усаков садиться не стал, потеребил складочку между бровей и поспешил откланяться. Когда он исчез из поля зрения, Андрей наклонился и шепнул:

– Гениально. Теперь ждем пару минут и возвращаемся домой.

* * *

Макс склонился над столом, Андрей уселся на полу, скрестив ноги по-турецки, Таня нависала над ним, вцепившись в плечи. Длинноволосый Влад сидел на кожаном диване, сложив руки на груди. Валера, закусив губу, рисовал план-схему гарнизона на листке формата А4.

– Вот это у нас Молодежное. – Он синей ручкой изобразил ломаный прямоугольник, в трех местах заштриховал сплошную линию красным карандашом. – Тут бетонный забор рухнул, и мы вчера натягивали колючую проволоку, чтобы мутанты не просочились, надо, как только стемнеет, пойти туда и перерезать кусачками…

Макс хищно улыбнулся, облизнул губы:

– Это я беру на себя. Что у нас дальше по плану?

– Просто уйти, как два пальца об асфальт, – меланхолично протянул Влад, тряхнул головой. – Но это форменное самоубийство. Да нас мутанты на куски разорвут! Нам оружие нужно. А с этим сложности. Вояки живут в администрации, которая ночью охраняется, и склад у них там же. Отгадайте, от кого они охрану выставили? Ага, вижу, что дошло. От нас. Мы – будущие рабы, которые должны по гроб жизни благодарить за спасение и работать за еду. Им ведь никак без обслуги. А много обслуги содержать накладно. Не согласен? К стенке!

– Ты очень красноречив, – сказал Валера с упреком и принялся рисовать крестики – посты автоматчиков. – Видите, охраны ночью меньше, только десять человек, и то у ненадежных точек. Кстати, мутанты ночью пытались прорваться, штук восемь. Слышали?

Никто не ответил, и он продолжил:

– Оружие, значит, у нас в администрации, и скорее всего, что-то есть в самой воинской части, где ракетные шахты. Я там не был, ничего с уверенностью сказать не могу. Продолжаем. Бронетехника…

Он послюнил красный карандаш и поставил жирную точку возле администрации:

– Тут у нас два бэтээра, но трогать их, сами понимаете, опасно. Есть еще пара БМП при въезде в гарнизон, возле КПП. Ну, и всякие легковушки…

– Которые тотчас превратят в дуршлаг, – сказал Андрей. – Что с охраной возле КПП?

– Днем видел четверых, – ответил Валера. – Но не уверен, может, их больше. Тут, напротив КПП, у них вагончик, – он нарисовал ручкой прямоугольник. – Если вояк четверо, два охранника будут спать, два – нести службу. Вы меня поняли?

Макс сказал:

– У каждого – АК с укороченным стволом и по несколько снаряженных магазинов. Итого четыре автомата. Если повезет, то и пистолеты добудем. На первое время этого должно хватить. Потом поищем оружейный магазин или другую воинскую часть, брошенную.

– Значит, план таков, – резюмировал Андрей, хлебнул воды из бутылки – от волнения пересохло во рту. – Дожидаемся ночи, еще лучше – предрассветных часов, когда самый крепкий сон. Часовых двое, значит, двое подкрадываются к охранникам и вырубают их, а двое страхуют. Потом отбираем автоматы, вырубаем спящих, прыгаем в БМП и уезжаем. Так?

– Как все гладко и безупречно, – вздохнул Влад. – В жизни так не бывает. Военные вооружены огнестрелом, у нас – только кухонные ножи. Даже если все получится, что будет, когда мы заведем БМП? А если они рванут за нами? Усаков не простит предательства.

– Ну, оставайся и жди, когда Усаков мутирует, если сам не мутируешь раньше, – всплеснул руками Валера, успокоился, понизил голос. – Надо попытаться.

– Да я ж не спорю, – пожал плечами Влад. – Надо тщательно все продумать.

– Мы и пытаемся! – Валера поставил четыре точки возле КПП.

– Ты нас недооцениваешь. – Макс блеснул глазами и ухмыльнулся. – Одного постового я легко сниму и гарантирую, что никто ничего не заметит. Будзинкан – кто-нибудь слышал такое слово?

– Кто второго охранника убирать будет? – поинтересовался Влад. – Я не уверен, что справлюсь.

Валера потух, разве что уши не прижал к голове:

– Могу попытаться. Но не уверен, что смогу подкрасться незаметно…

– Не сможешь, я вижу. – Макс посмотрел на Андрея.

В глазах потемнело, по позвоночнику прокатилась волна жара, выступил холодный пот. Да, он научился стрелять из ППШ, положил пару десятков безмозглых мутов, но теперь-то от него будут зависеть жизни людей, в том числе – любимой девушки. Если ошибется… Но ведь больше некому! В конце концов, его учили не просто драться, но и убивать, он умел обращаться с холодным оружием, и многое другое.

– Я пойду, – произнес он чужим голосом и оглядел собравшихся.

Влад смотрел недоуменно и недоверчиво, Валера словно проверял его в спарринге. Таня шелохнуться боялась, грызла ногти. Макс подошел, положил руку на плечо:

– Молодец, не ошибся в тебе. Больше некому, Андрюха. Добро пожаловать в иную реальность. Я все это проходил примерно в твоем возрасте.

Впервые в жизни Андрей заглянул в льдистые глаза убийцы, холодные, как сталь. Чтобы выжить среди волков, нужно самому научиться смыкать челюсти на чужом горле. Переступить через порядочность и брезгливость.

– Главный конструктор Академии наук, – вспомнил Андрей легенду Макса.

– Между прочим, это правда. У меня много увлечений. Вернемся к нашим постовым. Выдвигаться надо, как ты правильно заметил, перед рассветом, когда самый крепкий сон. Хорошо, ночи сейчас безлунные. Действовать мы должны синхронно, потому что постовые будут стоять рядом, и когда один захрипит, второй услышит. Так что ты действуешь первым. Если у тебя не получится бесшумно, я подстрахую.

– А наша задача в чем? – вскинул бровь Влад.

– Быть на подхвате и действовать по ситуации, – распорядился Макс.

Пальцы Тани сжали плечо Андрея до боли, ее трясло.

– Парни, – пролепетала она. – А разве обязательно кого-то… убивать? Можно ведь попытаться договориться.

– И ты ночью внезапно мутируешь, как генерал Каневский, – ответил Влад. – А днем продемонстрируют твой труп.

– Ага, – закивал Валера. – Мне один мужик рассказал, он мутировал первым, что нас сделают рабами, а Усаков, как тот морж, – будет покрывать всех самок. Тьху. И ведь прав тот чувак оказался! Он считал, что Каневский долго не протянет.

Макс хлопнул в ладоши, направился в кухню, выглянул на лестничную клетку и встал возле окна, опершись на стену.

– Мы с Андрюхой идем первыми, вы – на расстоянии метров двадцать от нас… Нет, лучше, чтобы вы нас обогнали, обошли постовых по широкой дуге и приближались со стороны леса. Тогда они могут подумать, что это прорыв мутов или звери… Да! А мы подкрадемся сзади и… – Он чиркнул себя по горлу. – У вас есть холодное оружие?

Валера с готовностью вытащил из берца складной нож, протянул Максу, но Андрей и издали видел, что это никуда не годный хлам.

– Этим только консервы открывать, – резюмировал Макс.

Андрей с сожалением вспомнил мачете, но отогнал мысль о нем – он слишком большой, здесь больше подошел бы… Хозяин судьбы, который подарили Сталкеру! Нож остался в рюкзаке, рюкзак никто не обыскивал… Андрей метнулся на кухню, где бросил вещи.

Макс шевельнул губами, словно хотел что-то сказать ножу, раскрыл его, провел пальцем по клинку с таким видом, будто ласкал любимую женщину:

– Не очень функционально, но пойдет.

Он обвел взглядом комнату:

– Это все? Больше ни у кого ничего?

Влад качнул головой, Валера пожал плечами.

– Плохо, – вздохнул Макс.

– Поправимо, – улыбнулся Андрей. – Надо обыскать пустующие квартиры. Это ж военный городок, можно и что-то поинтереснее найти. Офицерам сейчас выдают оружие?

Макс хлопнул себя по лбу:

– Черт, и как мы раньше не додумались? Идем скорее, пока совсем не стемнело. Хрен знает, выдают или нет.

Таня отлипла от Андрея, он поднялся, потянулся.

– А я? Я боюсь. А вдруг Усаков придет?

Андрей обнял ее и поцеловал в лоб:

– Закройся и не впускай. К тому же он не знает, где мы.

Таня тяжело вздохнула, плюхнулась на диван, но не просидела и минуты, вскочила, заметалась по комнате, как белка в клетке. Остановилась:

– А я пока эту квартиру обыщу.

Отмычки, понятное дело, ни у кого не нашлось, и там, где квартиры были заперты, приходилось орудовать подручными средствами. Андрею выпало обследовать седьмой этаж. Ему повезло, первая же квартира с дерматиновой дверью была распахнута. Наверное, кто-то из жильцов спасался бегством.

В нос шибануло падалью, с двери слетела стая сонных мух, зажужжала, ударяясь о препятствия. К горлу подкатил комок тошноты, Андрей стянул с вешалки черную мужскую шапку и прижал к лицу, шагнул через арку в просторную кухню и невольно попятился. В луже засохшей крови ничком лежал человек. Тучная седая женщина в халате, со слипшимися волосами на проломленном затылке. Стол усеивали кубики недорезанной моркови, возле банки зеленого горошка валялась открывалка.

На белом тюле, занавешивающем темно-синее окно, копошились черные точки мух. Их было несметное множество.

Андрей переступил через ноги трупа и потянулся к огромному кухонному ножу с перемотанной изолентой ручкой, обыскал ящики столов и обнаружил острый топорик для разделки мяса. Пригодится, в сумку его. И скорее отсюда в спальню.

Растревожив мух, Андрей распахнул дверь на балкон, обошел комнату, открывая все шкафчики и сбрасывая вещи на пол. Хозяева были глупы и хранили золото в нижнем белье. Где обычно охотники прячут ружья?

За шкафами нет, под кроватью тоже нет. Тут жили простые пенсионеры, у них даже компа не было. На пару секунд Андрей остановился возле фотографии, стоящей у телевизора: молодожены. Черноволосая веселая толстушка и тощий лопоухий жених.

Дверь следующей квартиры – жестяную, китайскую – Андрей вскрывал, как консервную банку, а там, в квартире, разрывалась собачонка. Скрежет стоял на весь подъезд. Сначала ему казалось, что вот-вот прибегут жильцы, велят прекратить или нажалуются воякам на шум, и он постоянно оглядывался, успокаивал себя: даже если так, что с того? Он просто ищет вкусное. Никто ж не против, хозяева или мертвы, или…

Кстати, а где хозяева? Наверняка ведь кто-то выжил, и многим было больше сорока. Вряд ли люди согласились бы оставить свои квартиры, при том, что территория охраняется военными. Значит, их или переселили, или попросту согнали в одно место и зачистили. Второе более вероятно.

Убедившись, что никому нет до него дела, Андрей принялся раскурочивать дверь с удвоенной силой. Едва он прорубил лаз, как в лицо опять шибануло падалью. И здесь трупы. Стараясь не повредить одежду, он пролез в дыру, отпихнул ногой йорка, который пытался его укусить, – собачонка с визгом шмякнулась о шкаф. Судя по обстановке, тут жили или старики, или пьяницы. Он уткнулся в шапку, подавил рвотный позыв и направился сразу в спальню, искать ружье.

С гудением взлетели мухи с занавески, заменяющей дверь.

Труп обнаружился на полу. Худая старушка с серым лицом и выдвинутой нижней челюстью. Она умерла от судорог, в квартире никого больше не было, и собачка, милый маленький йоркширский терьер, все это время питалась своей хозяйкой – выела щеки, икры, сгрызла нос.

Ясно, ловить тут нечего… Андрей перевел взгляд на черно-белую фотографию в траурной рамке: улыбающийся офицер, майор. Видимо, муж покойной.

Закрывая лицо шапкой, Андрей пересилил себя и принялся обыскивать ящики старинного шкафа. Нашел узелок с золотом, отбросил в сторону. В другом ящике был… офицерский кортик! В ножнах с защелкой. С золоченой крестовиной рукояти. Чуть дальше хранилась завернутая в платок портупея. Странно, вроде кортики выдавали только морским офицерам. Или ракетчикам – тоже?

Положив кортик в сумку, Андрей покинул квартиру.

Две бронированных двери ему вскрыть не удалось, осталась еще пара квартир. Одна была даже без мебели, зато во второй, трехкомнатной, обнаружился пээм в картонной коробке. В другой коробке, завернутый в целлофан, хранился пустой магазин. Патроны лежали в пупырчатом пакетике от пульта. Двадцать четыре штуки.

Довольный Андрей спустился к себе, постучал в дверь и крикнул:

– Сова, открывай! Медведь пришел!

Поставил сумку, поцеловал Таню, которая вывернулась и сказала:

– Ну какой же ты медведь! Разве что белый. Да и худоват для медведя.

Ненадолго напряжение спало. В темноте Андрей перестал различать цвета, зажег свечу, выглянул в окно: автоматчик стоял на своем месте под липой. Подъезд он не видит, его загораживают кусты. Вроде Макс говорил, что этот вояка покидает пост, когда гражданские засыпают.

Самый короткий путь к КПП – по центральной улице вдоль домов… А если там снайперы? Нет, с чего им там быть, прочь, паранойя! Валера на план-схеме обозначил все посты. А если он чего-то не учел? Надо бы сходить, разведать. Даже если Макс обойдет окрестности и все расскажет, Андрей не почувствует себя в безопасности, пока сам не увидит, что почем.

Валера вернулся ни с чем, а вот Владу повезло, он с довольным видом расчехлил дробовик, двустволку-горизонталку ИЖ, у покойного деда такое было. Валера радостно воскликнул:

– Ух! А патроны к нему есть?

– Конечно. – Он достал патронташ, положил на стол и отчитался: – Увы, только двадцать шесть патронов. Крупная дробь – двадцать. Пуля – остальное. Причем все – самодел.

Андрей вспомнил, как, когда ему было десять, под руководством деда снаряжал патроны. Дед не доверял ему и капсюлировал гильзы сам, Андрей насыпал туда порох, затем ставил войлочный пыж, отмерял дробь и закрывал прокладкой, которую дед закупоривал с помощью специального прибора. Еще, помнится, что-то заливалось воском. Но интереснее всего было плавить свинец, смотреть, как металл становится жидким, лить его через дырчатую банку в воду и наблюдать, как он шипит, превращаясь в круглые дробины.

Дед брал его с собой на охоту, учил читать следы и стрелять. Получалось плохо, потому что ружье больно било в плечо. Только сейчас до Андрея дошло, что знания, переданные дедом, бесполезные в современном обществе, могут очень пригодиться теперь.

Наконец вернулся Макс, с видом победителя положил на стол пээм. Андрей сложил нож, топорик, кортик и пистолет и сказал:

– Хорошо, что это военный гарнизон. Воякам пээмы положены.

При виде кортика глаза Макса загорелись, он вытащил его из ножен, повертел в руке:

– Редкость. Вообще-то они положены морским офицерам. Кажется, в шестидесятых их начали выдавать сухопутным, но не прижилось.

– Нравится? Забирай.

Макс улыбнулся:

– Ты мою коллекцию не видел. Но за предложение спасибо.

Таня, наблюдавшая все это время молча, прошептала:

– Этого хватит на первое время. Давайте просто уйдем, а? Не будем рисковать.

Влад молча подвел ее к окну, откинул занавеску и указал на небо: с юга наползала туча, похожая на сходящую лавину.

– И что с того? – спросила Таня.

– Когда идет дождь, муты злее обычного и нападают интенсивней, – объяснил Влад. – Разве вы не заметили? Они навалятся толпой и разорвут нас. Нам нужны автоматы.

Андрей напряг память: а ведь и правда! В солнечную погоду муты сонные, как мухи, если идет дождь – как с цепи срываются. А ведь как соблазнительна мысль не воевать, а просто ускользнуть. Таня опустила голову и спросила:

– Вы ж не бросите меня здесь?

– Что за глупости, – скривился Макс. – Ты пойдешь следом за нами. Тихонько сможешь?

Она кивнула.

– Вот и славно. Когда зарычит БМП, побежишь к ней. Вот и вся твоя задача. Итак, садитесь. Еще раз распределяем роли.

Он взял пистолеты, один отдал Валере, второй – Владу.

– Пользоваться умеете?

Мужчины кивнули и молча начали снаряжать магазины. Подождав, пока они закончат, Макс припечатал к столу листок с картой, прочертил пунктирную линию к самому южному заштрихованному участку, обозначающему колючую проволоку – слабое место в ограждении.

– Придется обойти и сделать крюк, но тут стоит один часовой; если двигаться вдоль забора, где сирень, и не очень шуметь, он вас не заметит, потому что ждет тупых мутов, которые будут ломиться из леса. Когда стемнеет, я перережу проволоку кусачками. Дальше ваша задача – обойти гарнизон по широкой дуге и подойти к охранникам на КПП на расстояние выстрела. – Он почесал подбородок, задумавшись. – Метров на тридцать, пээм – оружие ближнего боя. Но без команды не стрелять. Когда я чихну, идите к вагончику и ждите нас. Вместе мы заводим БМП, ждем Таню, забираем вещи, у нее будет большая часть самого необходимого. И все, и бежим. Вопросы?

– Перед выступлением еще надо обговорить, – сказал Андрей.

– Здравое предложение. Принимается.

Валера вздохнул, прошелся по комнате, хрустя суставами. Остановился напротив портрета хозяев, помотал головой:

– Офигеть, как они жили. Буржуи недобитые.

– Не завидуй мертвым, – сказал Влад.

Валера отодвинул дверцу бара, присвистнул, потянулся к бутылке вискаря, но Макс шагнул к нему, схватил за руку и покачал головой:

– Сегодня – сухой закон. Лучше поспите, чтобы к утру не валиться с ног от усталости. Я буду бодрствовать. Могу двое суток не спать без ущерба для организма. Зато потом вырубает, стоя засыпаю. Давайте соберем самое необходимое, пока светло, понесут это Влад и Валера.

Все заметались по квартире. У Андрея рюкзак был уже собран, он положил его и вещмешок Тани в рюкзак Влада, обнял девушку за талию и повел в спальню, парни направились в комнату Макса, тот оперся о подоконник и уставился в окно.

Раздеваться не стали, прямо в одежде рухнули на шелковые простыни, обнялись. Таня сжалась в комок и спрятала лицо на груди Андрея. Ему тоже хотелось спрятаться, но он прогнал малодушие. Кто-то должен рискнуть и взять на себя ответственность. Он это сделал. Отступать и рефлексировать поздно.

Через несколько часов они все или умрут, или обретут свободу.

Опасность щекотала нервы и возбуждала, хотелось раздеть Таню и овладеть ею прямо здесь и сейчас, вопреки судьбе, на краю пропасти, ведь завтра может не и наступить. Даже если спасутся, они не сбегут от вируса, который притаился внутри, как личинка в яйце. Но Таня уже спала. Удивительная у нее психика: при стрессе наступает не возбуждение, а торможение, и она засыпает. Андрей же не мог сомкнуть глаз, пялился в темнеющее небо, разглядывал изгибы и завихрения наползающей тучи.