Текст книги "Тайны Иссык-Куля"

Весной Дима Лужанский принес новость:

– К нам приезжает Федор Конюхов. Будет искать на Иссык-Куле мощи святого Матфея!

– Конюхов?! – Я не мог поверить своим ушам. Кто не слышал об этом человеке, ставшем легендой? Путешественник, покоривший высочайшие точки всех континентов, побывавший на обоих полюсах планеты, в одиночку совершивший кругосветные плавания, неоднократно пересекший Атлантику и прочее, и прочее. Человек, не раз стоявший у порога вечности и посвятивший свою жизнь Богу, снискавший уважение во всем мире. Конюхов будет здесь, на Иссык-Куле?! Я потребовал у Димы дополнительную информацию. Он пожал плечами.

– Я прочитал в Интернете, – оправдывался он. – Там сказано было только, что экспедиция состоится осенью этого года и в ее организации будет принимать участие председатель парусного спорта Кирик. Больше я ничего не знаю.

Оказалось, что экспедицию готовят тульские дайверы-исследователи во главе с председателем Олегом Золотаревым, Владимир Кирик, председатель парусного спорта Кыргызстана, Владимир Агамиров, возглавляющий «Финикийскую экспедицию», и Федор Конюхов. Помощь им обещали армяне из морского исследовательского клуба «Айас». Армяне предложили искать монастырь на южном берегу Иссык-Куля, а не на северном, как прочие исследователи. Изучив древнюю картографию, они пришли к выводу, что современные ученые неправильно трактуют изображение монастыря на Каталонской карте. Я написал письмо Федору Конюхову, предлагая включить в экспедицию киргизских дайверов.

Когда я писал письмо путешественнику, ко мне заехал Аман. Ранее я обещал ему произвести вместе с Василием Филипенко, моим другом и спелеологом, топографическую съемку Курментинской пещеры, чтобы выяснить, насколько реально через нее попасть к скрытым под землей объектам.

Выслушав мою информацию о готовящейся экспедиции Конюхова, Аман, подумав, сказал:

– Я сейчас вспомнил, что мне рассказывал один мой знакомый. Это было почти десять лет назад. Как-то его попросили встретить в аэропорту двух людей и отвезти их на Иссык-Куль. Прибывшие оказались армянскими священниками, а возможно, и монахами. Не останавливаясь в Бишкеке, они попросили моего друга немедленно ехать в сторону Иссык-Куля. Их интересовал именно южный берег. Сделав несколько остановок по пути, во время которых монахи молились, они прибыли в Курменты. Мой товарищ говорил, что у армян была какая-то древняя карта, по которой они сверяли места остановок. Тогда меня не очень сильно интересовал апостол Матфей, но мне кажется, что мой друг упоминал его имя, когда рассказывал мне о карте. Вроде бы на ней был нарисован путь, по которому перевозили мощи святого. Последняя остановка была в Курментинском ущелье, недалеко от того места, где я впоследствии выкопал котлован. Там есть один большой наклонный камень. Как раз на нем и совершили молебен армянские монахи перед отъездом из Кыргызстана.

– Значит, где-то есть дополнительная информация о монастыре и мощах святого Матфея! – предположил я. – Надо связаться с Арменией. Там есть историки, археологи, в конце концов, есть армянская католическая церковь. Дима Лужанский через неделю едет в Армению на научный семинар. Надо поручить ему наладить контакт с теми, кто интересуется поисками древнего монастыря и святой реликвии! Там, вероятно, что-то знают об иссык-кульском монастыре армянских братьев.

– Как вы думаете, Виктор, – задумчиво спросил Аман, – в пещеру могли попасть мощи святого Матфея?

– В 1389 году по северному берегу Иссык-Куля проходило войско Тамерлана, – начал размышлять я вслух. – Они могли разрушить монастырь. Во-первых, Тимур яростно расправлялся с неверными, особенно с христианами. Во-вторых, монастырь должен был представлять собой каменную крепость. Полководец не мог не взять ее. Монахи, в преддверии разорения, вероятно, поспешили укрыть святыню. Они могли спрятать ее в тайном месте высоко в горах.

Аман удовлетворительно кивнул, и мы договорились, что через неделю отправимся в Курментинское ущелье для съемки пещеры.

Теперь же я спешил в предгорье Орнёка. Всю зиму я мечтал пройтись по тем местам, которые так внимательно изучал по космическим снимкам. Нас с Димой в поездке сопровождали Аида, ученый, занимающаяся первобытной культурой каменного века, и Света, моя жена. С собой мы прихватили приборы ДжиПиЭс для определения точных координат обнаруженных объектов. То, что находки будут, я не сомневался. Мы ехали в совершенно новый для нас район, хотя он и располагался неподалеку от мест наших прежних поисков.

Навигаторы ДжиПиЭс, совмещенные с космическими картами Гугла, показывали наше местоположение и дорогу к интересующим нас каменным сооружениям. В первую очередь наша небольшая группа направилась к объекту, которому я дал название «Дом № 1». Это была большая кольцевая конструкция, с небольшим кругом в центре, разделенная на несколько частей радиальными перегородками. В ней мне виделся дом с крышей, выполненной из стволов деревьев, покрытых соломой. Конечно, кровля не могла сохраниться спустя многие тысячелетия, но, я думал, что найду следы, указывающие на принадлежность постройки к человеческому жилью.

Машина остановилась неподалеку от каменной конструкции, ближе дороги не было, и мы пошли пешком. По пути то и дело попадались валуны с петроглифами, небольшие каменные кольцевые сооружения. Аида была в восторге. Она записывала показания координат в блокнот, сопровождала их какими-то пометками, тщательно осматривала землю вокруг. И вот первые результаты: Аида с торжествующим видом показала нам осколки керамики и два кусочка бронзы, покрытые толстым слоем патины.

– Виктор, вы были правы: здесь было поселение!

Вся местность была буквально наводнена сооружениями из камня: кольцевые и прямоугольные оградки, курганы различных размеров, протяженные стенки, идущие в разных направлениях. Аида и Дима, увлеченные поисками, перебрасывались замечаниями, типа: «могильник эпохи бронзы», «это саки», «типичное тюркское захоронение», «времена великого расселения народов» и тому подобное. Я же внимательно вглядывался в каждый валун, бродя зигзагами между сооружениями. Где-то скрываются «чудные картины Черкасова», я чувствовал их близость. Меня уже не радовали изображения козлов и архаров, сцены охоты, ветвистые рога оленей – все это я уже видел на других камнях. Мне нужно было что-то необычное.

Вскоре мое внимание привлек вытянутый валун в форме стелы, лежащий на боку. Часть его скрывалась в земле. На поверхности камня, покрытой солнечным загаром, просматривались какие-то знаки. Я подошел поближе и вгляделся. Это могло быть надписью. Просматривались некоторые элементы арабской вязи, но наличие кругов и непонятных линий, отсутствующих в арабской письменности, затрудняли определение языка надписи. Я позвал Аиду и Диму. Они осмотрели стелу, сфотографировали со всех сторон и решили отправить снимки специалистам по эпиграфике. Надпись на камне была древней, покрытой вторичным загаром. Часть ее была стерта и угадывалась с трудом.

«Могла ли она быть согдийской? – пронеслось в моей голове. – Или сирийской. А еще лучше, армянской. Ведь если в этих местах был монастырь со святыми реликвиями, то к нему обязательно бы проложили путь паломники. Они всегда оставляют следы своего пребывания на камнях. Я видел кресты, выбитые на скалах в синайской пустыне». Обойдя камень, я не обнаружил и намека на изображение креста.

Но находка стелы со знаками ободрила меня. Я решил продолжить обследование этой местности. Вот большой плоский камень, похожий на стол. Вся его поверхность покрыта линиями, образующими решетку. В нее вписаны фигуры козлов. К сожалению, весь рисунок сильно попорчен и нельзя различить детали.

А вот изящное изображение коня. Он словно встал на дыбы, подняв в воздух передние ноги и вытянув трубой хвост. Его шею и заднюю часть связывают три дуги, которые я первоначально принял за рога. Что хотел изобразить древний художник? Не крылатого ли коня, подобного греческому Пегасу?

На другом камне – фигуры извивающихся змей, на третьем – удивительное существо с телом козла, но с шестью рогами и двумя хвостами. Многофигурные сцены охоты соседствуют с одиночными изображениями козлов, оленей и архаров. А вот бык, тянущий повозку или плуг. Вот всадники на лошадях и верблюдах. Я нашел пару картин, изображающих батальные сцены. Люди на конях пытались поразить друг друга копьями.

Солнце, несмотря на апрель, жарило по-летнему. О весне говорила лишь скудная зелень и немногочисленные желтые тюльпаны, растущие среди колючих кустарников караганы. В конце весны и в самом начале лета все предгорье Кунгей-Алатау покроется яркими красками цветущих трав. Фиолет пышных кустов перовский и синяка, желтизна сурепки и пастушьей сумки, розовое буйство душистого горошка и люцерны, кумач полевого мака – каждое растение спешит завершить свой жизненный цикл. Пара недель, и все вокруг выгорит под лучами безжалостного солнца. Предгорья вновь превратятся в безжизненную каменистую пустыню.

На одном из валунов я заметил ряд выбитых символов. Подойдя поближе, я различил знакомую тибетскую мантру: «Ом Мани Падме Хум», повторенную трижды. Она встречается на многих камнях Прииссыккулья. Буддисты верят, что эта мантра защищает человека от любых негативных воздействий, дарует ему защиту богов, в первую очередь бога Шивы. Перевод дословный означает: «О жемчужина, сияющая в цветке лотоса!» Но буддисты говорят, что нет перевода этому словосочетанию. «Ом» представляет чистоту тела, речи и ума Будды.

«Ом» – сакральный звук, от вибрации которого родилась наша Вселенная. В индуизме обозначает единство троицы: Брахмы, Вишну и Шивы. В тибетском буддизме – единство трех тел Будды: Дхармакая, Самбхогакая и Нирманакая (то есть духовное, доступное лишь просветленным, божественное и физическое тело, живущее в реальном мире). «Мани» выражает стремление к пробуждению, состраданию и любви. «Падме» символизирует мудрость. «Хум» – знак огня, вместилище высших энергий. Кроме того, мантра состоит из шести слогов, каждый из которых имеет свой смысл и цвет. «Ом» – белый, это мир богов. «Ма» – синий, мир демонов. «Ни» – желтый, мир людей. «Пад» – зеленый, мир животных. «Ме» – красный, мир духов. «Хум» – черный, мрачный мир обитателей ада. Душа человека после смерти, следуя колесу сансары, может родиться в любой из этих юдолей. Повторение мантры: «Ом Мани Падме Хум» призвано оградить человека от перерождения в нежелательном мире. Очень важно правильное произношение каждого слога. «Ом» гудит в набате буддийского колокола, заставляя дрожать каждую клеточку тела монаха, впавшего в религиозный экстаз. «Ом-ма-ни-пад-ме-хум!» с растяжкой звучит во всех монастырях Тибета, отзываясь во всех уголках нашей планеты. Ему вторят буддисты Монголии, Китая, Кореи. Он слышится в католических соборах и православных церквях, когда священник осеняет крестом свою паству: «А-мен! А-минь!» Им вторят муллы в мечетях, нараспев произнося: «О-мин!» Буддизм – одна из самых древних религий, вобравшая в себя еще более древние верования, например, индуизм и ведаизм. Можно предположить, что более поздние конфессии переняли что-то от буддизма.

Возле валуна полукругом стояло несколько больших камней. Видимо, на них располагались медитировавшие монахи.

Находка камня с тибетскими письменами порадовала меня. До сих пор мне не было известно о наличии подобных надписей в этом районе. К вечеру выше села Кара-Ой мы нашли два интересных плоских камня. Один – овальный по форме, второй – близкий к ромбу. В центре каждого было прямоугольное углубление, по обеим сторонам от которого шли круглые углубления, напоминающие каменные ступки. Камни стояли вертикально и были наполовину закопаны в землю напротив друг друга. Ромбовидный был немного больше, чем овальный. Видно было, что камни использовались в качестве орудия труда, но как именно, догадаться мы не смогли.

На следующий день Дима показал нам свою орнёкскую находку – изображение человека. Оно походило на рисунок ребенка. Круглая голова насажена прямо на веретенообразное тело с мощными ногами. На лице две точки вместо глаз, большой мясистый нос, сомкнутый рот от уха до уха. Руки – две черточки. Мне вспомнилась детская приговорка, сопровождающая рисование человечка: «Точка, точка, запятая – вот и рожица кривая. Палка, палка, огуречик – вот и вышел человечек!» В одной руке он сжимал палку или бумеранг, в другой нечто напоминающее пращу. Вся поза человечка была напряженная, правая нога отставлена и опиралась на носок, левая в упоре. Кажется, мгновение – и он метнет в зверя камень из пращи. Под человеком было изображение козлика. Чуть поодаль еще пасущиеся животные.

Пора было возвращаться в Бишкек, заканчивался выходной день. За два дня мы сделали немало открытий: стела с письменами, тибетский камень, несколько каменных сооружений, много интересных петроглифов. Но несмотря на радость от находок, я был в растерянности: как мне найти таинственные камни Черкасова? Нет и намека, что здесь есть петроглифы, выполненные более сложной техникой, где одна фигура перетекает в другую, где из простых изображений составляются большие картины. Ведь я внимательно осматривал каждый попадавшийся мне камень с рисунками. Между тем, мне необходимо было обследовать территорию площадью более ста квадратных километров! Надеяться на удачу и случай можно. Я буду продолжать ездить в Орнёк на поиски. Но нужна и работа с архивом Черкасова. Мне казалось, что там быстрее можно будет обнаружить зацепки к решению этой сложной задачи: пойти туда, не знаю куда, и найти то, не знаю что.

Из Армении Дима Лужанский привез волнующие новости. Во-первых, ему удалось встретиться и познакомиться с Рубеном Балаяном, руководителем клуба морских исследований «Айас», непосредственным организатором и вдохновителем предстоящей иссык-кульской экспедиции для поисков армянского монастыря. Клуб действовал уже в течение 25 лет и осуществил ряд успешных проектов, включая постройку судна по чертежам XIII века.

Судно, названное «Киликией», в честь древнего армянского государства, прошло под парусом до берегов Великобритании и Голландии и вернулось обратно в Черное море в порт Поти. Из подводных поисков успешными были экспедиции в Карибское море для розыска судна «Кедах мерчант», некогда принадлежавшего армянским купцам, впоследствии захваченного известным пиратом Капитаном Киддом, и на Черном море в месте кораблекрушения российского линейного корабля XVII века «Святой Александр». В последней экспедиции принимали участие тульские дайверы из клуба «Нептун». Теперь они тоже собирались к нам на Иссык-Куль.

Рубен поведал Диме, что в розысках примут участие два геликоптера, которые, как он рассчитывал, прибудут в Кыргызстан.

С воздуха хорошо просматривается дно озера на большую глубину. Кроме того, на судне будет использован современный локатор, который позволит получить подробную объемную карту иссык-кульского дна в местах поиска. На ней можно будет увидеть даже небольшие объекты. «Армянский монастырь был построен из массивных каменных блоков – это многовековая традиция. И время не могло уничтожить его следы», – уверял Рубен.

Оказывается, армянский клуб морских исследований занимался и поисками старинных документов. С ним сотрудничал французский профессор армянского происхождения. Он должен был связаться с армянским монастырем в Венеции. Там хранился большой архив древних манускриптов. Возможно, среди них были и бумаги, связанные с деятельностью иссык-кульского монастыря.

Дима изложил Рубену нашу версию поисков нужной информации. Рассказал о наших предположениях, касающихся связей армянских братьев с орденом святого Доминика, о вероятном разрушении монастыря во время нашествия эмира Тимура. Руководитель клуба «Айас» очень удивился, что судьба армянского монастыря интересует нас, кыргызстанцев. Конечно, Рубен знал о мощах святого Матфея, хранившихся у монахов, но скептически относился к их поискам. «Монастырь – сооружение из камня и способно выстоять века. А мощи, скорее всего, утрачены навсегда. Вряд ли кто-нибудь сможет отыскать их», – таков был вердикт Рубена Балаяна.

– Он показал мне фотографии старых армянских монастырей, – рассказывал мне Дима. – Грандиозные постройки, причем крыша выполнена в виде островерхого шатра. Некоторые люди говорят, что Таш-Рабат – это и есть искомый монастырь. Раньше, до поездки, и я был склонен думать так же. Теперь же я твердо уверен, что это не так. У Таш-Рабата совершенно другая архитектура, и свод в виде купола. Нет, он не может быть армянским монастырем! Мы обсудили с Рубеном места предполагаемого размещения монастыря. Он утверждает, что нужно искать на южном побережье озера. И возле монастыря обязательно должен был быть город. Монахи практически все свое время предавались службе и молитвам. Кто-то должен был содержать их. Скорее всего, монастырь жил за счет подаяния паломников, коих было предостаточно.

– Я думаю, что армяне были миссионерами, – возразил я. – Иначе зачем было строить монастырь так далеко от цивилизации. Основной задачей монахов было, наверное, распространение христианства. Насчет близости города я согласен. Кого-то надо было обращать в веру.

– Я почти уверен, – взволнованно проговорил Дима, – что близлежащий город с монастырем – это Иссиколь, то есть развалины в Тору-Айгыре.

– Возможно, – кивнул я в ответ. – Это был самый крупный город в Средние века на территории Прииссыккулья. На Каталонской карте надпись гласит: «Место, называемое Иссиколь. В нем монастырь армянских братьев, где хранятся, говорят, мощи апостола и евангелиста Матфея». Может, Иссиколь название города, а не только озера? А город в Тору-Айгыре был, по-видимому, много конфессиональным. Стоял на Шелковом пути и был смешением и культур, и религий. Христиане, безусловно, в нем жили.

– Нужны доказательства, – пожал плечами Лужанский. – Кресты, надписи…

– Камень, а на нем написано: «Здесь был армянский монастырь!» – пошутил я и добавил: – Нужно искать. Конечно, армяне имеют мощное оборудование и, видимо, средства. У нас же, кроме энтузиазма, ничего нет. Но мы обладаем одним большим преимуществом: мы здесь живем! Экспедиция планируется на конец сентября. У нас в запасе почти пять месяцев. Мы должны тщательно обследовать окрестности Иссык-Куля, проверить любую гипотезу о местонахождении монастыря. Он может скрываться где-нибудь в горах либо под водами озера. Наша задача: найти любую зацепку, надпись или рисунок на камне, каменный блок из стены монастыря, что-то, что укажет нам направление наших поисков. Например, я слышал, что недалеко от перевала Сан-Таш возле курганов есть каменное сооружение. Надо проверить его. Выше села Сары-Камыш рядом с Тору-Айгыром в горном ущелье когда-то давно я обнаружил странное здание из камня. Тогда я не обратил на него особого внимания, теперь же нужно обследовать и его.

– Кстати, в Армении я часто видел изображение вихревой розетки. Такое же изображение встречается и на средневековых сосудах, найденных в Тору-Айгыре. Возможно, эти розетки говорят о том, что неподалеку от древнего Иссиколя был армянский монастырь, – высказал предположение Дима. Я покачал головой:

– Вихревая розетка очень древний символ. Его можно найти в разных культурах. Например, у викингов, славян. В Центральной Азии вихревая розетка как символ солнца и вечного движения космоса встречается повсеместно. Видел я ее и на Тибете, в Китае. Я думаю, что это протосимвол, подобный кресту, кругу, квадрату. Их корни уходят в глубокую древность, они родились на заре человечества, поэтому понятны любым народам. Мы должны найти символы и знаки, которые были бы связаны с армянской церковью. Ведь, насколько я помню, у них своеобразная форма крестов, кажется, их называют «хачкары». Где-нибудь неподалеку от монастыря на скалах или валунах, возможно, есть их изображение. Могут быть и другие раннехристианские символы: рыба, якорь, голубь, павлин, монограммы и тому подобное. Кстати, я помню, что на южном побережье в ущелье Джуука были найдены могильные камни с надписями – кайраки. На них есть изображение креста. Что написано на этих кайраках? Возможно, на них есть упоминание об армянах. Монастырь существовал минимум полвека. Значит, должен существовать некрополь, где хоронили почивших монахов. Армяне собираются искать монастырь на южном побережье Иссык-Куля. Джуука там же. По-моему, это единственное место, где были обнаружены христианские захоронения. Дима, это может быть знаком. Нужно собрать информацию по иссык-кульским кайракам. Были ли еще находки и где?

По горящему взору Димы я понял, что он готов немедленно ринуться на поиски: ехать на Сан-Таш, обследовать окрестности Сары-Камыша, подниматься по ущелью Джуука, по которому проходила одна из веток Великого шелкового пути. Но у каждого из нас был свой круг обязанностей, удерживающих нас в городе. Была работа, повседневная рутина. Мы вынуждены были ожидать наступления выходных дней. И необходимо было наладить оперативную связь с клубом «Айас», с Рубеном Балаяном и с его европейским агентом, искавшим пути доступа к архивам венецианского монастыря.