Текст книги "Моя война"

– Эй, малый, я тебя не приглашала, – проворчала я.

– Неужели? – парнишка скосил на меня серые глаза.

Он был одет в мешковатую матерчатую куртку нелепой расцветки, какие-то особенно широкие брюки, заправленные в высокие, со шнуровкой ботинки военного образца, популярные в этом сезоне. Всем своим обликом он как бы подчеркивал собственную независимость, что традиционно для подростков.

– Именно так.

– А мне показалось, что это адресовалось мне, – он кинул через стол бумажку и вгрызся в гамбургер.

Я развернула смятую бумажонку и с удивлением обнаружила на ней то самое послание, которое приносил мне в номер странный портье. Моей рукой было написано “Завтра. 16.00”.

Паренек пожирал гамбургер с невероятной скоростью.

– Ты что, сутки не ел?

Он ухмыльнулся с набитым ртом и что-то промычал.

– Прожуй, потом объяснишь…

Парнишка снова что-то промычал. Сглотнул и забулькал какой-то химией из стаканчика. Жидкость вскоре кончилась.

– Закажи еще, двойную, – сказал он, ткнув подносом в сторону сидящего за соседним столиком парня.

Тот бросил недоеденную картошку и, дожевывая на ходу, ломанулся через толпу к прилавку.

– Что тебе объяснить?

– Как к тебе… Впрочем, кажется, понимаю…

Я наклонилась вперед и присмотрелась к его коже. Мягкая и молодая, на первый взгляд, она была чем-то неестественной. Слишком упругой? Слишком ровно розовой? Искусственность внешности паренька таилась где-то на границе понимания.

– Ты сядь, сядь, – он отодвинулся. – Нечего зря внимание привлекать. Тут ведь есть и нормальные дети. Так чего тебе надо было?

– Сперва ответь, как мне тебя называть? Я ожидала чего-то необычного, но не подростка… Пусть даже такого.

– Какого такого? – паренек развеселился. – Чем же это я необычен?

– Есть что-то…

Я откровенно его разглядывала. Вытянутое лицо, ровный нос, веснушки, вроде бы слишком симметричные, светлые волосы, слишком светлые, кажется.

– Неестественное…

– Уши, наверное? – он слегка огорчился. – Да, уши – это проблема.

– По-моему, не в них дело. – Уши были совершенно нормальные, чуть оттопыренные. – Кожа слишком… слишком…

– Слишком хорошая! – закончил он за меня. – Тоже есть такая беда. Ладно. Давай не будем играть в детские игры, хотя эта игра мне нравится. Я Жорж Семецкий. Я знаю, что ты искала меня. И делала это с такой настойчивостью, что не откликнуться было невозможно. Сразу скажу, чтобы не было лишних недоразумений, что в этой тошниловке я в таком виде не один. Так что лишних телодвижений не делай.

– Я уже поняла.

От прилавка вернулся подросток, которого Семецкий посылал за гамбургерами. Он поставил поднос перед Жоржем и снова уткнулся в свою картошку.

– Ты знаешь, я обычно не хожу на встречи, – Жорж снова начал хрустеть пережаренной булкой.

– Почему же пришел?

– Ты! – Жорж ткнул пальцем в меня.

Ребята за соседним столиком дернулись, я тоже, но Семецкий жестом их усадил. Сглотнул булку и прокомментировал:

– Надо быть осторожнее. Пару раз так вот было: ткнул пальцем в одного парня, а эти орлы его шлеп! Договорить не дали. Идиоты! Хотя я их не виню.

– Ничего себе… Что ж ты их не выучишь, как следует?

– Да я выучил… – он досадливо пожал плечами. – Они все запрограммированы. Неужели ты думаешь, что я доверю собственную безопасность людям со свободной волей? Я что, зажился на свете?

– Так они… – я обвела сидящих и сосредоточенно жующих вокруг подростков пальцем. – Все…

– Угу, – Семецкий радостно зажурчал чем-то в бумажном стакане. – Все. Их нервная система перестроена таким образом, чтобы обеспечить максимальную скорость реакции и железное повиновение хозяину.

– Это имеет и отрицательные стороны…

– Да знаю я! – Жорж снова досадливо пожал плечами. – Легкий дебилизм наблюдается. Прогрессирующий к тому же. Они скоро два плюс два не смогут сложить. Но при этом скорость рефлексов не уменьшится, можешь мне поверить.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Ну, видишь ли…

Семецкий снова ткнул опустевшим подносом в сторону соседнего столика. Паренек подхватился и бодрой рысью рванул к прилавку. Повара забегаловки явно просекли, что к чему, и гамбургеры с картошкой появились перед заказчиком моментально.

– То, что я тебе рассказал, напрямую связано с причиной, по которой я сюда прибыл.

– Не понимаю.

– Очень просто. Как я уже говорил, ходить на встречи я не склонен. Но в твоем случае…Молодец! – последнее относилось к прибежавшему с провиантом парнишке. – Я решил отойти от этого правила. Почему?

Он на некоторое время замолчал, погрузившись в гамбургер. Меня затошнило.

– Так вот, – Семецкий вынырнул из пакетика. Его лицо было перепачкано майонезом и кетчупом. – Обнаружив такую активность в отношении моей скромной персоны, я, естественно, стал собирать информацию о том, кто же меня таки разыскивает. И то, что я нашел, меня очень заинтересовало.

– Что ты нашел?

– Ничего!

Семецкий торжествующе откинулся на спинку стула. На его лице отразились некоторые размышления, он протянул руку и взял со столика пакет с жареной картошкой.

– Ничего не нашел! Точнее, какие-то данные, безусловно, имеют место быть. Но они поставили меня в неловкое положение. Я собираю информацию, я горжусь своими агентами и связями… Но ты будто вынырнула из ниоткуда несколько лет назад. До этого проскакивали какие-то слухи. Похожих людей видели то там, то тут… Но фактически достоверной информации о тебе нет. И самое главное: тебя видели, а может быть, и не тебя вовсе, в таких ситуациях, что волосы встают дыбом.

Он слегка рыгнул, деликатно прикрывшись ладонью.

– Вытри… – посоветовала я.

– Что?

– Лицо вытри. Кетчуп…

– А, спасибо, – Жорж подхватил салфетку. – Так что ты интересная личность, о которой ничего неизвестно. Естественно, мириться с подобным положением дел я не мог. И вот, – Семецкий сделал жест, который должен был означать что-то вроде “Вот он я!” – Вопросы? Кстати, почему ты ничего не ешь?

Я сглотнула.

– Меня мучает другое: почему ты так много ешь? Да еще тут…

– А что такого? – Жорж посмотрел на остатки гамбургера и картошки. Протянул руку, взял стаканчик и забулькал. – Хорошо… Чем тебе не нравится здешняя продукция?

– Полуфабрикатная каша. Ни вкуса, ни пользы, ни содержания.

– Угу. Совершенно с тобой согласен, – Семецкий радостно запрыгал на стуле. – Именно, что полуфабрикаты. Резина, можно сказать. Но дело еще в том, что это символ эпохи. Мы живем в этом мире, мы играем по его правилам. Эти закусочные, где слабопитательной массе для забивки желудков придают соблазнительную форму котлеты, – символ нашего времени, всеобщей унификации, о которой так много говорили.

– Кто?

– Все говорили. И вот, наконец, она наступила.

– Ты вроде доволен?

– А чего мне расстраиваться? Я себя чувствую очень хорошо. К тому же после операции мне требуется большое количество пищи. А эта вот котлетная замазка как раз подходит лучше всего. Вот и все. А все эти разносолы и прочее… Не по мне. Пищевые добавки и белковая масса. Вот, что ждет нас всех. Кстати, не слышала про новые разработки из области пищевых таблеток?

– Нет.

– Ну, так вот, – Семецкий дожурчал стаканом, скомкал его, бросил на поднос и щелкнул пальцами. – Эй, мороженое принеси! Недавно в одной из лабораторий был успешно опробован новый препарат, не требующий дополнительного растворения в воде или чего-нибудь подобного. Но содержит все необходимые вещества для успешного функционирования организма. Просто таблетка. Глотнул – и порядок. Фактически энергии, выделяемой этим препаратом, достаточно, чтобы не есть целый день. Пить, кстати, тоже не обязательно. Будет активно проверяться на заключенных. Последствия представляешь?

И он покрутил пальцами над головой. В исполнении подростка это выглядело слегка комично, но я уловила, о чем идет речь.

Таблетки как универсальный способ кормления заключенных и космонавтов. Или заключенных-космонавтов. Постройке огромных заатмосферных тюрем мешало лишь одно: зэков надо кормить и поить. А это лишние затраты. Иначе получалась несостыковка с разного рода общечеловеческими ценностями. Кидать же в пространство еду слишком дорого. Один заключенный обходился обществу не в одну сотню тысяч единиц свободно конвертируемой валюты. Теперь же проблема перенаселенности наземных тюрем решалась достаточно просто. К тому же подобные таблетки – традиционный армейский “сух-пай”, и так далее. Корпорация, которая испекла подобный пирожок, будет купаться в деньгах, сколько бы ее продукция ни стоила.

Конечно, поначалу будут различные скандалы. Споры. Общественные протесты. Тем более что у таблеток в обязательном порядке обнаружатся побочные эффекты. Но пройдет немного времени, и то тут, то там начнут открываться фабрики по производству чудесного средства. Снадобье будет удешевляться. Эдак и гамбургер покажется деликате сом.

– А ты говоришь… – словно прочитав мои мысли, сказал Семецкий. – Ешь, пока есть что.

Он увлеченно облизывал принесенное мороженое. Сейчас он выглядел совсем мальчишкой, ограбившим своего папашу и теперь просаживающим все деньги на удовольствия. Может быть, этот свой облик он выбрал не случайно, а в соответствии со своим устройством сознания.

– Ну да ладно, это все мелочи, – Жорж покончил с мороженым. – Я человек деловой. Давай выясним, что мы можем сделать друг для друга. Итак: ты меня искала. Зачем, я спрашивать не буду, поскольку мне все понятно. Тебе нужна информация. В то, что меня кто-то захочет убить, я не верю, потому как я слишком ценный предмет для того, чтобы выбрасывать на свалку. Повторяю: тебе нужна информация. Какая, тоже не спрашиваю. Меня интересует больше всего другое.

Он сделал паузу, я вопросительно подняла брови.

– Что ты можешь сделать для меня? Обмен должен быть взаимовыгодным, сама понимаешь.

Я вздохнула. Делать было нечего. Тем более что мне было сразу ясно: такая личность, как Семецкий, захочет оплаты.

– Я, конечно, знаю, что это нелепо, но все-таки хотела бы спросить… Мало ли что, вдруг… Деньгами не возьмешь? – на всякий случай спросила я. – Мальчишка напротив откинул голову и громко рассмеялся словно бы удачному анекдоту.

– Потешила!! Деньгами! С тебя? Хух… Ты даже не представляешь, сколько может стоить информация из этой головы! У тебя не хватит денег даже на то, чтобы спросить у меня об одной улице!

– Я так и думала. Тогда скажи мне, тебя устроит обмен “информация за информацию”?

– Не только устроит, но в твоем случае это вообще единственно возможный вариант. Конечно, если то, что ты скажешь, меня заинтересует.

– Заинтересует.

Семецкий замолчал, сосредоточенно хмуря брови.

– Знаешь, что самое трудное в обмене информацией? Не оказаться в проигрыше. Обмануть меня ты вряд ли сможешь. Но твоя информация может оказаться неинтересной. А я привык играть честно. То есть если ты попытаешься меня обмануть и улизнуть, не расплатившись, мои ребята тебя убьют. Это грубо, конечно, особенно когда разговариваешь с женщиной. Но зато позволяет избежать ненужных сложностей и рассеять иллюзии. Так что было бы лучше, если бы ты начала первой. Я кивнула.

– Хорошо, но ты тоже должен учесть, что твоя бесценная голова не представляет для меня никакого интереса и ценности без той информации, которую она содержит. Поэтому, если, в свою очередь, ты попытаешься меня кинуть, я убью тебя. Твои молодцы, конечно, бравые парни. Но и я не так проста, как тебе кажется. К тому же у охранников с перестроенной нервной системой есть несколько недостатков. И дебилизм не самый страшный из них. Хотя об этом знают немногие.

Семецкий выслушал меня, не моргнув глазом. Видно, понимал, что до этого он бряцал оружием, и теперь у меня есть такое же право. Если я настолько глупа, чтобы говорить то, что не могу подтвердить делом, то это уже моя проблема.

– Это я в качестве комментария к развеиванию иллюзий. Но начну действительно я. С аванса. Помнишь ли ты судьбу Научно-исследовательского института Нового Человека? Его еще иногда называли НИИ Евгеники.

– М-м-м… Да, помню. Взорван повстанцами. Располагался в Севастополе. Закрытое учреждение. Занимался вопросами клонирования человека и генетики. В частности, некоторые лаборатории разрабатывали темы практической евгеники. Проект потерпел неудачу. На момент Сентябрьского восстания практически все лаборатории были свернуты, ряд тем закрыт. Впоследствии перестал существовать и сам НИИ.

Все это Семецкий выдал, как по бумаге или, учитывая его вид, как школьник, отвечающий в совершенстве зазубренный урок. Слегка покачиваясь на стуле и с ленцой посматривая по сторонам.

– Хорошо, – не удержалась и похвалила его я. – Если это все, то твоя информация неверна.

Семецкий удивленно уставился на меня.

– Ты хотя бы понимаешь, что это очень сильное заявление?

– Понимаю. Правда, тебе придется мне поверить на слово. Потому что доказательств я тебе не дам. Ты и сам сможешь сложить два плюс два. Я думаю, что в отличие от своей охраны ты не так глубоко вжился в шкуру школьника.

– Ну… – протянул Семецкий. – Допустим, я тебе поверю. Дальше что?

– Дальше я подкину тебе информацию после того, как получу от тебя то, что мне надо.

Жорж посмотрел в потолок. Сморщился и погладил живот.

– Чего-то мне не очень… Да… Брамин!

Семецкий щелкнул пальцами. Со своего места сорвался паренек лет пятнадцати. Он подбежал, вынул из кармана бумажный пакет, сунул его боссу. “Бюююяяя…” – Семецкий вытошнился в пакет, сплюнул и вернул его Брамину. Тот бесстрастно принял “подарок” и удалился.

– Что ты морщишься?! – обратился Семецкий ко мне. – Мне половину органов пересадили. Желудок еще до конца не встал на место. Иногда вот выкидывает фортели… Эй, принесите колы, вкус во рту гадкий! Тупоголовые… Фух… Так на чем мы остановились? Ах да… Ну что ж. Меня твои условия устраивают. Хотя бы потому, что они наглые. Что тебя интересует? Я слушаю.

Он взял принесенный стакан —и забулькал, уставившись на меня стеклянными глазами.

– Вопрос может показаться тебе странным. Как ты хочешь, чтобы я его представила: с прелюдией или без оной?

– Валяй с прелюдией.

– Хорошо. На данный момент мир, в котором мы живем, сильно размыт. Он потерял четкую очерченность государственных границ. И на самом деле управляет всем не президент или парламент, а экономические союзы, корпоративные советы, всемирные торговые организации, международный банк. Фактически на место государственных образований, по инерции еще существующих, встали образования экономические. Для всего мира уже существует общий стандарт в целом ряде сфер жизни. А то, что осталось не охвачено глобализацией, будет стандартизировано в ближайшие десятилетия. Мир делается все меньше и меньше, – я вспомнила слова Монгола, и в горле запершило. Пришлось прокашляться. – Ты ведь слышал про проект “Дом 3000”?

– Полностью искусственное освещение, автономная замкнутая система обработки отходов, бронированный купол, автономное жизнеобеспечение. Люди живут, работают, развлекаются под куполом, где искусственным образом сменяются день и ночь. К тому же чередование дня и ночи не совпадает с реальным. Эксперимент длится уже около трех лет. Пока психологических срывов ни у кого не произошло. Исследовательская группа считает, что человеческая психология за последние годы претерпела значительные изменения. Предполагается, что человеческая потребность в натуральной природе, значительно снизилась. Официально проект находится под патронажем Международного Аэрокосмического Общества и проходит в рамках метапроекта “К звездам”, осваивание других планет, и так далее, – Семецкий в такие моменты становился похожим на живое печатающее устройство. Он выдавал слова, как автомат, бесстрастно кидая их в воздух. – Неофициально… Ты и сама все понимаешь.

– Именно. Мир довольно тесен и без железных нор, но тенденции неутешительны. Мне не нравится, куда все катится.

– И что же с этим могу поделать я?

– Мне нужна информация о людях, которые могут что-то сделать. Может быть, не помешать. Может быть, оттянуть. Которые могут сопротивляться. Которые на это способны.

Семецкий выпучил глаза. Мне показалось, что он сейчас подавится остатками лимонада.

– Тебе нужны антиглобалисты?! Вот уж не думал, что эта информация кому-то понадобится… – он резко поднял брови, словно вспомнив что-то. – Кстати, у меня для тебя есть интересная подборка. Забавно, я держал это в разделе “Юмор. Странности”.

“В разделе, – подумала я. – Он как шкаф с ящиками, где хранятся разные бумажки. На полках подписи: „Юмор", „Странности". Интересно же он живет”.

– Эта информация досталась мне случайно и практически ничего не стоила. Поэтому ее я тебе выдам просто так. Слушай. Некоторое время назад в сети был популярен сервис онлайновых чатов “Вселенная”. Это был огромный ресурс, где можно было при желании найти любую тусовку и разговор на любую тему. Впоследствии компания, содержавшая этот сервис, прекратила существование, объявив о банкротстве. Причины довольно туманные и не относятся к делу. В последние дни существования “Вселенной” на ее серверах происходило черт знает что. Многие тогдашние события я поместил в раздел “Странности”. Одно из них, может быть, тебя заинтересует. Некий пользователь зашел на чат “Вселенная 564”. И обнаружил там, мягко говоря, странноватые разговоры, где-то близкие тому, что сказала ты. Пересказывать тебе весь лог того дня у меня нет ни сил, ни желания. Так что я, в виде великого исключения, дам тебе бумажку. Прошу отметить: подобные знаки внимания не в моей природе.

Семецкий поднял в воздух палец, как бы акцентируя внимание на своих словах.

– Я учту, – ответила я. – Кстати, почему бумажку? На память?

– Точно. Обычно я пользуюсь более простыми методами, вроде различных мониторов. И следов не остается, и удобно. Но в твоем случае… В общем, читай, – Жорж с легкостью фокусника извлек из-за пазухи своей мешковатой куртки узкий лист бумаги – Только не спрашивай меня как! Хорошо?

– Не буду, – хотя язык чесался.

Я взяла листик. Сероватая, дешевая бумага без натуральной компоненты.

На самом верху четкими буквами было выбито: “Чат “Вселенная 564”

Лог от 02.12.2050

Пользователь Кенвуд вошел в чат в 20:29. Время локальное”.

Когда я дочитала до строчки “Внимание! Чат “Вселенная 542” удален из системы чатов “Вселенная”. Вы отключены от чата “Вселенная 542” ввиду отсутствия такого имени в нашей системе”, Семецкий сказал:

– Вскоре после этого произошло странное банкротство той самой компании. Вот такие дела. Сейчас, правда, систему чатов с этим именем восстанавливают, но без былого размаха.

– Что же это должно значить?

– А ты как считаешь?

– Кто это был?

– Ну, тот самый Кенвуд решил, что это были сами боги. Что само по себе неудивительно, потому что в наше время даже боги общались бы в чате. Но беда в том, что парнишка, этот самый Кенвуд, совсем сбрендил. Ему сильно повезло, он выиграл массу денег в какой-то сетевой лотерее. Вбухал это все состояние в землю, накупил оружия и выкопал себе бункер на полной автономии. Так что его мнению я бы особенно не доверял. Как я понимаю, это была все-таки группа генетиков. И скорее всего какие-то экстремисты. Пока они себя никак не проявили. Или они работают так тонко, что я пока не могу собрать о них информацию. Сейчас только генетики могут считать себя богами.

– Я могу оставить это у себя? – я указала на бумажку.

– Можешь, затем я тебе ее и дал, – я открыла рот спросить, каким образом он проделал такой фокус, но Семецкий меня опередил. – Но не спрашивай меня, как я это сделал.

– Хорошо. Хотя мне хочется.

Жорж расплылся в улыбке, но на провокацию не поддался.

– Что касается твоих других вопросов, то тут все более серьезно. Фактически группы антиглобалистов разрознены, за всеми ними ведется наблюдение. По крайней мере, настолько, насколько это возможно. У них нет единого центра. Признать активными можно две группы. Это “Калиюга” в Индии, штат Раджастан, город Джайпур. И “Рагнарек”, – кочующая организация, местонахождение которой там, где они кинули спальные мешки. Предположительно север Швеции. Первые ориентированы на сохранение генофонда нации, культурного достояния и самобытности. Отрицают всякую унификацию. Проводят различные акции. Структура организации сотовая. Об их северных коллегах известно меньше. Они больше экстремисты. Последнее громкое дело – попытка прорыва охраняемой зоны на одном из заводов корпорации “Кока-Кола”. Есть еще небольшие группы в Мексике, Канаде и Сибири. Мексиканские антиглобалисты заняты генетическими исследованиями, что-то связанное с природой человека и теми изменениями, которые произошли в нем за последние сто лет. Ученые. Канада и Сибирь, информации нет. Могу сказать только, что сибиряки ведут кампанию против кибернизации человеческого организма, а канадцы сильно озабочены экологией. Сама видишь, нет центра. Кто в лес, кто по дрова.

– Немного.

– Немного, – согласился Семецкий. – Но лишние детали тебе вряд ли будут нужны. Все тебе необходимое я уже дал. Дальше ты раскопаешь сама. Или не раскопаешь. Твоя очередь.

Семецкий потянулся. Облокотился на стол и внимательно уставился на меня. По моей спине пробежали мурашки. Я почувствовала, как каждое мое слово сейчас ложится на какую-то записывающую дорожку в голове этого человека, как на его внутренних стеллажах появляется новая полочка с ящичком, на котором написано “Кали”. Словно бы микрофон ожил и потянулся жадно к моему рту в ожидании слов.

– Моя так моя. НИИ Нового Человека. После уничтожения здания были сокращены некоторые лаборатории. Но лаборатории клонирования и практической евгеники остались функционировать даже в условиях практически нулевого финансирования. За счет внутренних резервов. Практически в то же время Кругловым Е.С. и Лапиным А.Г. были сделаны серьезные прорывы в области усовершенствования человеческой биологии. Этими работами, а скорее их результатами, сильно заинтересовалось военное ведомство. Но в годы упадка связь с этими людьми прервалась. Точнее, они просто ушли в подполье. Вместе со всей лабораторией. Как они провели эту махинацию, мне неясно, но, тем не менее, это у них получилось. Лаборатория работала нелегально. И результативно. Вот, собственно, и все.

Семецкий словно очнулся. Вздрогнул. Его горло издало странный звук, лицо сморщилось, словно от боли. Тут же к нему подскочил паренек и сунул что-то в руку. Жорж с хрипом втянул в себя воздух из какой-то баночки.

– Это все? – спросил он сдавленным голосом. – Маловато… Эта лаборатория жива до сих пор? Где? Как функционирует?

– Лишние детали тебе вряд ли будут нужны, – съязвила я. – Все остальное ты узнаешь сам. Или не узнаешь.

Семецкий потер переносицу. Его мальчишеское лицо вдруг сделалось очень хитрым.

– Ну, раз мы закончили с делами, то не перепихнуться ли нам? А? Ты никогда не хотела совратить подростка?

– Нет, малыш, – я мягко потянулась через стол и погладила его по щеке. На ощупь его кожа была как настоящая. – Меня больше привлекал бы ты в теле зрелого мужчины…

– Ну, кое-что у меня совсем не мальчишеское…

– К тому же ты “голубой”, – подвела я итог и плюхнулась на свое место.

Семецкий досадливо крякнул и пробормотал:

– Слухи, слухи… Все эти сплетни… Гадость, – он немного помолчал, потом перегнулся через стол и прошептал: – Это я сам на себя клепаю.

– Я так и поняла.

– Но кое-что там правда. Про размеры…

– Нет, нет, нет… – я поспешно прервала его. – За такую информацию мне тебе нечем будет отплатить! Кредит кончился.

– Да? Ну, как знаешь… А то, если что, обращайся.

– Так тебя еще найти надо, что, как ты сам понимаешь, не слишком просто.

– Захочешь, найдешь, – Семецкий радостно заулыбался.

. – Каким образом?

Жорж пожал плечами.

– Вывеси на любой доске объявление: “Ищу группу сексуально раскрепощенных подростков для обмена опытом”. Оставь координаты. И все.

– Кто придумал такой бред?

– Я! – гордо ответил Семецкий. – Пошли, ребята!

Через миг забегаловка опустела.

Справка.

Объект: Проект “Клон”

Источник: Общий Информационный Канал Begin

Официально закрытый проект, связанный с изучением возможностей человеческого организма. Основателями проекта были три корпорации, работающие в области исследовательской медицины. Проект не получил крупной финансовой поддержки, поэтому местоположение технологической базы было выбрано с учетом оптимального баланса между политической стабильностью и дешевизной человеческих ресурсов.

Название проекта – “Клон” – не отражало истинной его сути. Приоритетным направлением проводимых экспериментов была практическая евгеника. Путем манипуляций с генным материалом лаборатории пытались улучшить физическую природу человека.

Однако это направление было закрыто после финансового краха двух корпораций, входящих в союз основателей. Окончательную точку в работе лабораторий проекта поставил вооруженный конфликт на юго-западных территориях Российской Федерации, в который были вовлечены, помимо России, Украина, Белоруссия, Венгрия и Польша. Последовавший вслед за конфликтом политический и экономический кризис позволил еще больше упрочить свою власть на европейском континенте северо-атлантическим корпорациям.

По официальной информации весь наработанный лабораторный материал погиб во время обороны Киева, а эвакуированные в Индию образцы были уничтожены эпидемией вируса Эбола-Максвела.

Согласно заявлению Научного Союза: “Практическая евгеника не является приоритетным направлением для развития современной науки”. End

Скачок в прошлое.

Индия. Штат Орисса

Мне жарко и одновременно тело колотит сильный озноб. Веки тяжелые, поэтому смотреть на колышущееся марево приходится будто через узкую щелочку. Ноги, как две непослушные колоды, с трудом перемещаются по полу. Это странно. Пол выложен аккуратными каменными квадратами, но я нечувствую холода.

Я болею.

Я слышала, как Марта говорила об этом кому-то. Кому? Не помню… Как будто этот кто-то был весь в синем тумане. В памяти отметилось только лицо, нет тела, нет головы. Одно лицо в синем тумане. Почему-то голова находилась на столике, что возле кровати.

Показалось.

Марта не станет разговаривать с какими-то непонятными головами. Марта самая добрая из воспитательниц. Самая лучшая.

А я больна. Из-за меня Марта расстроилась. Сильно. Я слышала сама. Она даже плакала.

Когда это было? Вчера? Не помню… Нет, не вчера, вчера еще не унесли моего соседа, Андрюшку. Он все время плакал. А вчера только-только успокоился. Мы с ним остались одни в той комнате с белым потолком, который все время шевелится. Андрей говорил, что он видит какой-то рисунок на потолке, но у меня так слезились глаза, что я могла разглядеть лишь что-то белое, колыхающееся. И слышала шум. Ровное, постоянное гудение.

Плотное марево перед глазами качнулось, и я упала, больно стукнувшись при этом локтем. Подняться не получилось. Потому что руки вдруг сделались ватными и непослушными. И было очень трудно дышать. Я слышала как-то, что чем выше поднимаешься вверх, в небо, тем меньше там кислорода, тем труднее дышать. Может быть, я просто очень высоко? Значит, подниматься нельзя?

Камни пола были совсем не холодными. Теплыми были. Приятными. Хотелось лежать и дальше. Все время лежать так, прижавшись грудью.

Но надо было ползти. Надо было предупредить Марту. Сегодня ночью опять приходили черные люди. Они и унесли Андрея. А некоторое время назад, когда я еще могла нормально видеть, а Андрей-ка не плакал все время, эти люди унесли Эльзу и еще одну девочку, имени которой я уже не помню. Они унесли всех и смотрели на меня. Эти черные силуэты ясно вырисовывались на фоне белого, колышущегося потолка. Я должна рассказать все Марте. Она просила рассказывать ей обо всем. Марта самая лучшая. Самая добрая.

Я уткнулась головой во что-то твердое. Попробовала толкнуться. Не получилось. Тогда я попыталась забраться повыше. Изо всех сил уперлась неповоротливыми, распухшими ногами, скользящими по плитам пола. Сзади послышались голоса. Страшно! Очень страшно! Это они, черные люди! Я напряглась и, вероятно, от этого туман, застилающий все вокруг, внезапно разошелся, и в образовавшееся окно на меня глянуло оскаленное лицо с тремя глазами и длинным кроваво-красным языком.

Непослушной рукой я ухватилась за торчащие изо рта клыки… Хотела ухватиться, но рука соскользнула, и я будто погладила маску по щеке. Нежно-нежно…

Потом туман начал темнеть, наливаясь тяжестью, и я свалилась куда-то вниз, успев в подступившей темноте ухватиться за теплые, но каменно твердые чьи-то ноги.

Я уже не видела, как санитары из числа местных жителей, вся работа которых – выносить детские трупы из нашего лазарета, остановились у входа. Как сделали несколько осторожных, боязливых шагов внутрь, похожие на больших, закутанных в нелепые комбинезоны обезьян. Остановились.

Что они увидели там, в главном помещении храма? Почему так быстро исчезли?

Почему не забрали уже полумертвую, бредящую девочку, как забирали и уносили в крематорий всех остальных? Почему они сбежали? Сбежали совсем, бросили лазарет и даже не взяли денег за работу. Санитары, которых с большим трудом удалось найти, когда стало ясно, что почти все “ясли” проекта “Клон” подцепили исключительно мерзкий вирус, люди, сильно нуждавшиеся в деньгах, – ушли.

Я не знаю, а рассказать мне об этом было некому.

Известно только, что я лежала в ногах статуи Кали, Дурги, еще четыре дня, прежде чем перепуганная и бледная, как простыня, Марта не обнаружила меня.

Я ничего не знаю о том времени. Я ничего не помню. Кроме темноты. Темноты, которая окутывала меня, как одеяло. Баюкала. Кормила. Качала на огромных сильных руках, похожих на крылья.

Темная.

Индия. Дели

Дели встретил меня проливным дождем. Судя по той информации, которую я получила в Киеве, объектом серии недавних терактов были как раз климатические установки аэропортов. И теперь освобожденная природа изливала мутные потоки своих слез на огромный прозрачный купол с сияющими буквами “Deli.General Aeroport”.

Какая-то девушка кинулась ко мне, поднимая над головой яркий зонтик. Прикрыв меня от дождя, она что-то бойко залопотала на хинди. Сообразив, что я ее не понимаю, едва ли не на полуслове перешла на ломаный, но вполне понятный английский.

– …хотела стать вашим персональным гидом по Дели. А также по всей Индии, если цель вашего прибытия больше, чем посещение столицы. Туристические услуги, информация, любые банки данных, отели, развлечения. Имею я разрешение на вход в любой штат Индии. И гостевое разрешение тоже имею. Мои услуги полезны для вас. И стоят совсем недорого. Я принимаю все виды валюты. Наличные или карточка…

Вероятно, она заучила этот текст, потому что говорила, практически не задумываясь, только иногда преданно заглядывая мне в глаза. Она лавировала в людской толчее, обходила обнаглевших авторикш, которые лезли вперед на своих потрепанных трехколесных монстрах прямо через толпу; периодически в ее английскую речь вклинивалась индийская скороговорка, которая относилась к другим, таким же, как она, девушкам, что видели во мне добычу. Это был распространенный на Востоке метод заработка. Что-то вроде традиции. Такое явление называлось в ряде стран “личный раб на время пребывания” и находилось под формальным запретом. В Индии подобные запреты не действовали, бизнес активно процветал.