Текст книги "Подменыш"

Глава 34

Аполлон добрался до Семьдесят девятой улицы немного раньше, чем следовало. Нужное ему здание находилось в квартале, казалось, созданном для съемок фильмов о Манхэттене, на широкой улице с отличным видом, уходившей на запад до самой реки Гудзон. Многоквартирные дома высотой всего в двадцать или тридцать этажей, маленькие и уютные по стандартам острова. Потребовалось очень много денег, чтобы Манхэттен приобрел привлекательный облик. И среди этого великолепия находилось Йорквиллское отделение Публичной библиотеки Нью-Йорка, элегантное здание и достопримечательность города.

Аполлон стоял на тротуаре и смотрел на него, как самый худший турист. Пожилые люди сознательно толкали его локтями. Матери использовали коляски как паровые катки. Он не мог поверить, что вообще оказался здесь, но окружной суд Манхэттена назвал это посещение «жизненно важным аспектом его условно-досрочного освобождения».

Помещение для проведения мероприятий в Йорквиллском отделении Публичной библиотеки, находившееся в подвале, было рассчитано на семьдесят два места. Но сегодня вечером здесь собралось совсем немного народа. Двенадцать мужчин и женщин сидели на стульях, расставленных по кругу, но только один из них обратил внимание на появление Аполлона – высокая женщина, которая жестом предложила ему подойти ближе. Она обладала спокойной уверенностью школьного регулировщика, привыкшего помогать слабым и растерявшимся людям добраться до безопасного места.

– Проходите сюда, – сказала она. – Мы уже начали.

Аполлон подошел к кругу, и, пока он садился, собравшиеся не сводили с него глаз.

– Я рада предложить вам присоединиться к Выжившим, – сказала высокая женщина, садясь на свое место. – Так мы себя называем.

Аполлон окинул взглядом собравшихся в зале людей. Групповая терапия по постановлению суда – условие его досрочного освобождения.

«Благодарите нашего прогрессивного нового мэра», – сказал судья Аполлону, не в силах скрыть презрения.

Аполлон молчал, пока говорили другие Выжившие. Это сильно напоминало встречу анонимных алкоголиков, какими их показывают по телевизору и в кино, и Аполлону показалось, что более половины собравшихся здесь людей страдало от разных видов наркозависимости. Но вместо историй об ужасных и отвратительных поступках, которые они совершили под влиянием того или иного обстоятельства, присутствовавшие в зале люди оказались пойманными в ловушку трагедии.

Произошло нечто ужасное, но по какой-то причине я все еще здесь.

Отличный подзаголовок к любому рассказу. Вскоре Аполлону уже казалось странным, что эта группа носила название Выживших. Да, они собрались здесь, но никто из них не выжил.

– Я все еще ношу обручальное кольцо, – сказал Аполлон, и в его голосе послышалось удивление. Он оглядел дюжину людей, сидевших по кругу. Теперь и они смотрели на его руку и поднятый безымянный палец. – Извините, – добавил он, – я не собирался произносить эти слова вслух.

Элис, высокая женщина, наклонилась вперед.

– Все в порядке, – сказала она. – Не волнуйтесь.

– Моя жена была библиотекарем, – продолжал Аполлон.

Почему он открыл рот? Что говорит?

Пожилой мужчина с седеющей бородой кивнул.

– Я видел в новостях.

Аполлон выпрямился.

– Вы знали? Но почему вы ничего не сказали, когда я садился?

Пожилой мужчина скрестил на груди руки.

– Вы же понимаете, у меня есть ряд собственных проблем, которые я бы хотел обсудить.

Аполлон коротко рассмеялся.

– Но теперь сцена принадлежит вам, – мягко добавил пожилой мужчина.

– Я пришел сюда в первый раз, – сказал Аполлон. – Меня выпустили из Райкерса сегодня до восхода солнца. Днем я встречался со своим офицером по досрочному освобождению. Мне пришлось прождать два часа, прежде чем он меня принял. А теперь я здесь.

Они молча смотрели на него, и каждый казался Аполлону столь же непостижимым, как статуя Будды.

– Ваш офицер по условно-досрочному освобождению заставил вас прийти сюда в тот же день, когда вас выпустили из тюрьмы? – спросила Элис.

На самом деле офицер уговаривал его пойти домой, принять душ и отдохнуть. Но Аполлон попросил найти для него встречу прямо сейчас. Он был готов на все, только чтобы снова не переступать порог своей квартиры. Но как он мог им это объяснить?

– Да, – ответил Аполлон. – Он придурок.

Несколько Выживших принялись досадливо цокать языками. Мужчина с седеющей бородой едва заметно кивнул Аполлону, который интерпретировал его движение, как – в задницу полицию.

– Почему она это сделала? – запинаясь, заговорила молодая женщина. – Она объяснила?

Удивленный Аполлон повернулся. Неужели они все знали, кто он такой, когда он пришел.

Это не ребенок.

– Нет, – ответил Аполлон. – Она ничего не объяснила.

– А почему вы это сделали? – задала вопрос Элис, и ее приятные манеры школьного регулировщика исчезли.

– Вы говорите о библиотеке? – уточнил Аполлон.

– Да, именно, – сказала она, скрестив руки на груди и наклонившись вперед.

– Я был не в себе, – ответил Аполлон. – Я не понимал, что Эмма сделала, пока не очнулся после операции. Я лежал в постели и смотрел новости по телевизору. Из них я узнал, что произошло. Моя квартира все еще считалась местом преступления, и мне не позволили туда вернуться. Я поселился у матери после того, как меня выписали из больницы. Как только я почувствовал себя лучше, я пошел в отделение Нью-Йоркской публичной библиотеки, расположенной на Форт-Вашингтон, где работала моя жена. Был четверг. И они открывались в полдень. Я пришел к двенадцати, когда, как я знал, другие библиотекари уже находились внутри и готовились к новому рабочему дню. Как вам, вероятно, известно из выпусков новостей, я захватил с собой дробовик.

Ему пришлось несколько раз пересказывать события того утра своему адвокату, а потом судье и прокурору. Он не давал показания перед судом присяжных, но у него возникло ощущение, что он делает это сейчас.

– У меня остались ее рабочие ключи, – продолжал Аполлон, – и я вошел в здание. Двух из трех работавших с ней библиотекарей я нашел на первом этаже. Нам пришлось подождать, когда вниз спустится третья, которая ходила наверх в туалет.

– Они были напуганы? – спросила Элис.

– Конечно, им было страшно, – ответил Аполлон.

Она опустила взгляд на свои колени.

– Я не думаю, что в моих словах был какой-то смысл, – продолжал Аполлон. – Мне не сразу удалось начать говорить связно. Я объяснил им, зачем пришел. А в самом начале по ошибке выстрелил в потолок. Кто-то снаружи это услышал и вызвал полицию. Тогда я и три библиотекарши спустились в подвал. Я сам их туда отвел. Оставшееся время мы сидели взаперти в читальном зале.

Одна из женщин встала со своего места, вышла из круга и почти бегом выскочила из зала.

– Когда я вернулся из больницы, все уже знали про охоту на Эмму Валентайн. ФБР и полиция Нью-Йорка вели расследование. Они пришли ко мне и попросили дать информацию, которая могла бы им помочь ее поймать. Может быть, они уже побывали в библиотеке и допросили всех трех библиотекарш. Но те явно не рассказали всего, что знали про Эмму. С кем еще она могла разговаривать? Эти женщины были ее семьей. Ее родители умерли, а муж и ребенок ничего для нее не значили. Я не смог найти ее сестру. Поэтому пришел в библиотеку, чтобы задать свои вопросы. Я не сомневался, что Эмма рассказывала им какие-то вещи, которые помогли бы мне ее найти.

– А она им рассказывала? – спросил мужчина с седеющей бородой, наклонившись вперед.

– Нет, – ответил Аполлон. – Они клялись мне снова и снова, но я поверил им только через шесть с половиной часов. В конце я отдал дробовик Карлотте. Госпоже Прайс. И сдался полиции. Все три женщины дали показания в мою пользу. Они отказались предъявить мне какие-либо обвинения. Это главная причина, по которой меня так быстро отпустили – удивительное проявление милосердия с их стороны.

– Вы думаете, что ваша жена все еще жива? – спросила молодая женщина, заговорившая первой.

– Надеюсь, что нет. – Он посмотрел на нее и понял, как прозвучали его слова. – Я хотел сказать, что ФБР и департамент полиции Нью-Йорка до сих пор ее не нашли, – добавил Аполлон. – Иными словами, я не знаю.

– Но что вы планировали сделать тогда? – продолжала расспросы молодая женщина. – Если бы у коллег вашей жены была какая-то информация. Если бы вы ее нашли.

– Она убила моего сына, – сказал Аполлон. – Если бы я ее нашел, то убил бы сначала ее, а потом себя.

Аполлон не знал, что еще можно сказать, поэтому промолчал. Выжившие тоже молчали.

– Ладно, – наконец сказала Элис. – Спасибо, что пришли. Время встречи истекло.

Глава 35

Аполлон оставался в Йорквиллском отделении до тех пор, пока в семь вечера не закрыли двери. Эти часы он провел на главном этаже, сидя на стуле у входа с журналом на коленях. Ему было неприятно рассказывать Выжившим о том, что он сделал, но после окончания групповой терапии почувствовал себя еще хуже. Во всяком случае, в подвале он находился с такими же, как он. Мужчина с седой бородой держал в руках телефон и отправлял сообщение, когда выехал на перекресток, и в его машину врезался грузовик. Его невеста умерла еще прежде, чем машина перестала вращаться. Но после того, как они поделились своими горестями, покричали или поплакали, что потом? А потом наступает вечер, и ты снова остаешься один. И так шесть месяцев? Проклятье, нет, большое вам спасибо. Но, если он не будет ходить на эти встречи, его посадят на идущий в Райкерс автобус, и он не сможет рассчитывать на скорое освобождение. Поэтому Аполлон несколько часов сидел на стуле, пытаясь уговорить себя проявить терпимость, упорство и встать на путь выздоровления. Наконец он понял, что больше отступать некуда. Он должен вернуться в свою квартиру.

И все же, когда Аполлон приближался к своему кварталу, когда подходил к дому, когда вызвал лифт, он продолжал рассчитывать, что появится кто-то и остановит его. Но никто не появился. Он подошел к входной двери своей квартиры, немного постоял и вставил ключи в замки.

И отпер входную дверь.

Рассчитывал ли он что-то услышать, когда входил? На самом деле нет. Но тогда почему его так удивила тишина в квартире? Быть может, из-за того, что было очень шумно, когда он находился тут в прошлый раз? Три месяца назад. Всего три месяца.

Аполлон вошел в квартиру, закрыл за собой дверь и застыл в темноте, заставляя себя дышать ровно. Даже при выключенном свете он видел, что деревянные полы кто-то вымыл, они казались гладкими и почти влажными.

Он вошел в гостиную и некоторое время стоял молча. Больше пространства, больше спокойствия, здесь совсем не было жизни. Но диван стоял на прежнем месте, рядом с окнами. Лампа в углу, низкая книжная полка, батарея. Даже батарея не шумела. Должно быть, ее выключили. Спальня, которую он раньше делил с Эммой, находилась слева, кухня – справа.

Аполлон распахнул дверь спальни, наполовину ожидая застать там Эмму, беглянку, спрятавшуюся у всех на виду. Но, конечно, увидел лишь кровать, свежие простыни и такой же чистый пол. Шторы были раздвинуты, Аполлон выглянул из окна вниз, на улицу, и некоторое время наблюдал, как мужчина пытается припарковать машину на слишком маленьком участке у тротуара. Когда он отошел от окна, мужчина все еще сражался с реальностью.

Аполлон шагнул в кухню, посмотрел на пол и увидел крысиный яд, перевел взгляд на стойку и увидел гвоздодер. А когда посмотрел на плиту, увидел чайник, от включенного под ним огня днище сияло, а пар вырывался из носика. Он видел все это, но ничего не слышал. Чайник безмолвно громыхал на плите. Аполлон поднес руку к струе пара, но не ощутил жара.

Он отступил от фантомного чайника и осторожно сделал несколько шагов, чтобы не наступить на яд, который, как он думал, все еще валялся на полу. Но когда Аполлон подошел к кухонному столу, когда посмотрел на стул, к которому был прикован, то не увидел призрачного повторения той сцены. Никаких цепей. Никакой крови. Он выдвинул стул из угла. Дыры в полу нет. Он опустился на колени, чтобы проверить.

Лилиан. Кого еще это могло волновать?

Он оставался в том же положении – стоял на коленях, – когда повернулся, чтобы посмотреть в заднюю комнату. Дверь была закрыта. Неоново-зеленая наклейка фиксировала ее примерно в футе над ручкой, приклеенная частично к двери, частично к дверной коробке. Аполлон подполз поближе. У него так сильно дрожали ноги, что он не мог встать.

«Помещение опечатано департаментом полиции Нью-Йорка в соответствии с параграфом 435 Административного кодекса. Вход запрещен для всех, кроме тех, кто получил специальное разрешение полицейского департамента или полицейской администрации».

Даже сейчас в его сознании комната оставалась детской Брайана. Аполлон поднялся, держась за стену, он не хотел, чтобы Брайан видел, как его отец ползает. Со временем комнату придется открыть, но не сегодня. Он подумал, что пребывание здесь – в этом месте, у этой двери – должно было вызвать лавину эмоций, но у него возникли прямо противоположные ощущения. Он ничего не чувствовал, даже не мог определить, бьется ли сердце у него в груди.

Аполлон побрел в ванную комнату. Он не принимал душ в одиночестве в течение шестидесяти дней. Он включил воду и снял одежду, простоял под струей полчаса – и только после этого начал мыться. Закончив, Аполлон пошел в спальню. Он не спал на хорошем матрасе девяносто дней – от того, что был в больнице, у него болела поясница. Однако он не мог заставить себя лечь в постель, которую делил с Эммой. Он снял одеяло и верхнюю простыню и вернулся в гостиную, поставил телефон на зарядку, лег на диван и посмотрел в окно на беззвездное ночное небо.

– Что теперь? – спросил он.

Он заснул задолго до того, как зазвонил телефон и вспыхнул экран. В темноте он сиял ярче звезды. А затем снова погас.

Глава 36

Патрис, который жил в юго-восточном Куинсе, встретил Аполлона у двери своей квартиры, находившейся в подвальном этаже. Владелица двухэтажного дома решила заработать немного больше денег, которые помогли бы ей расплатиться по ипотеке, превратила подвал в жилое помещение и коварно сдавала его за 1300 долларов в месяц. Две спальни, кухня и ванная комната, отдельный вход в задней части дома. Патрис жил здесь с Даной, женщиной, с которой познакомился после возвращения из Ирака и развода.

Патрис наклонился вперед и понюхал Аполлона.

– «Любитель птиц из Алькатраса»[21]21
  Фильм 1962 года. В основу фильма легла реальная история заключенного Роберта Страуда, роль которого исполнил Берт Ланкастер.


[Закрыть]. Ты опоздал.

– Мне пришлось ехать на поезде и автобусе, чтобы добраться сюда, – ответил Аполлон. – Я забыл, что Куинс так далеко от Нью-Йорка.

Патрис махнул большой лапищей.

– Мы сели за стол без тебя, – заявил он.

– Я принес вино, – сказал Аполлон, показывая коричневый бумажный пакет.

– Ты принес вино из такого места, где даже не дают пластиковых пакетов?

Аполлон невольно улыбнулся. Он был рад снова видеть этого парня.

– Почему бы тебе не впустить его в дом вместо того, чтобы рассказывать всей улице о наших делах? – крикнула Дана из-за спины Патриса.

Патрис оглянулся.

– Малышка, вход в нашу квартиру находится в задней части дома. Мы в лучшем случае даем соседям возможность на нас посмотреть.

– Заходи! – пригласил Патрис Аполлона.

Потолок в подвале показался Аполлону низким, а Патрис был на целых шесть дюймов выше его. Обшитые деревом стены поглощали идущий от потолка свет, из-за чего комната казалась темной. Кухне и плите наверняка исполнилось лет десять. Или даже больше. Лучшим предметом в тесной кухне был обеденный стол, купленный в «Крейт и Баррель». Амбициозный предмет мебели, занимавший слишком много места.

Дана изысканно накрыла стол – клетчатая скатерть и ротанговые подстилки под белые фарфоровые тарелки с серебряным ободком; синие ротанговые салфетки. Когда Аполлон вошел на кухню, Дана поставила такие же приборы для него. Патрис закрыл дверь, и теперь прохожий никогда не узнает – и даже представить не сможет, – что внутри подвальной квартиры в юго-восточном Куинсе может находиться такой красивый обеденный стол. Это походило на сияние души в теле потрепанного жизнью пассажира в поезде метро. Аполлон на мгновение затаил дыхание.

Дана поставила на стол два винных бокала после того, как Аполлон достал из пакета бутылку вина. Патрису она дала для вина кофейную чашку.

– Прошу прощения за опоздание, – сказал Аполлон.

Дана налила вино.

– Никто не хочет ехать в Куинс, ведь это так далеко. Мы рады, что ты до нас добрался.

Дана обняла Аполлона. У нее были большие руки, большие ноги и широкая спина – превосходное тело для объятий. Если руки Патриса показались Аполлону усталыми, то от Даны исходило лишь тепло. Похороны ребенка прошли, пока Аполлон сидел в Райкерсе. Патрис с Даной присутствовали на церемонии, и то, как она сейчас его обнимала, щедро и не спеша, делясь с ним своим теплом, передавало ее соболезнования лучше, чем любые слова.

– Садитесь, – сказал Патрис им обоим. – Я буду подавать.

Дана похлопала Патриса по животу перед тем, как сесть на свое место.

– Он ведет себя так, словно он галантный мужчина, – сказала она Аполлону. – Но сейчас он хочет, чтобы ты знал, кто все приготовил.

Дана работала в Портовом управлении старшим кассиром-контролером на мосту Байонн, на Стейтен-Айленде. Дорога туда из их квартиры в Куинсе занимала час. В те дни, когда Патрис отправлялся на книжные распродажи в Нью-Джерси, он довозил ее до работы, а на обратном пути забирал домой. Им было хорошо вместе, и оба это понимали.

Патрис достал из шкафчика поварешку.

– Курица в мультиварке, – начал он. – Куриные ножки и грудки, полбанки оливок без косточек, три чайные ложки оливкового рассола, одна чайная ложка прованских трав, чашка куриного бульона, половина чайной ложки соли, восьмушка чайной ложки перца. – Патрис опустил поварешку в белую мультиварку, стоявшую на кухонной стойке, и оттуда поплыл аромат рассола и лимона, заставивший Аполлона наклониться вперед, словно еда уже стояла перед ним.

– И один лавровый лист, – добавил Патрис, наполняя первую миску.

В тесной кухне с низким потолком он походил на коричневого медведя, устроившего кулинарное шоу внутри клетки.

– Не могу поверить, что ты живешь в подвале, – сказал Аполлон.

Дана недоуменно приподняла брови.

– А что плохого в том, чтобы жить в подвале? – спросила она. – Я нашла для нас эту квартиру.

Аполлон посмотрел на нее и улыбнулся.

– Патрис в ужасе от… – Тут он спохватился.

Аполлон посмотрел на Патриса, который застыл и перестал орудовать поварешкой. Он видел, что Патрис внимательно за ним наблюдает, хотя и делает вид, что играет роль хозяина. Очевидно, он не рассказал Дане, что подвалы приводят его в трепет, но – что также оказалось для Аполлона сюрпризом – считал, что ему удалось сохранить это в тайне и от Аполлона. Когда-то он бы пропустил его слова мимо ушей, будто в них нет ничего особенного. Люди склонны к вранью по мелочам. Как в браке, так и в дружбе. Но сейчас Аполлон не мог с прежней легкостью отбросить подобную ложь. Если отношения построены на множестве мелких обманов, они становятся большой тюрьмой фальши.

– Патрис в ужасе от обязательств, – закончил свою фразу Аполлон.

Старый трюк, трюизм о мужчинах, мысль настолько традиционная, что подобные заявления обычно навевают сон. Они больше не имеют глубинного смысла, лишь скользят по гладкой поверхности, не доходя до сути. Болтовня. Юмор комедийных телесериалов.

Дана заметно расслабилась.

– Быть может, так было раньше, но потом он встретил меня.

И момент прошел. Патрис поставил миску перед Даной и поцеловал ее в лоб. Бросив быстрый взгляд на Аполлона, он вернулся к стойке за миской для него.

После того как они закончили ужинать, Дана и Патрис убрали грязную посуду, и Аполлон отодвинулся от стола.

– Я хочу вам кое-что показать, – сказал он.

Он открыл сумку, достал телефон и обнаружил, что Лилиан пыталась связаться с ним со вчерашнего дня и оставила пятнадцать сообщений. Она хотела отвести Аполлона на могилу Брайана, чтобы он увидел место последнего упокоения сына. Но когда Аполлон проснулся утром на диване, он обнаружил текстовое сообщение и сразу после того, как прочитал его, позвонил Патрису и Дане и попросил разрешения прийти к ним вечером.

Аполлон достал из сумки маленький подарочный мешочек, который купил в «Дуэйн Рид»[22]22
  Сеть аптек и магазинов, принадлежащих Walgreens Boots Allian.


[Закрыть], на Сто восемьдесят первой улице. Дана и Патрис привели стол в порядок, Дана вытерла его влажной тряпочкой, и только после этого Аполлон положил на него подарок.

– Посмотрите, – сказал Аполлон.

Патрис достал книгу, а Дана встала на цыпочки, чтобы увидеть, что Аполлон им принес.

– «Убить пересмешника», – прочитал Патрис, открыл книгу и быстро, профессионально пролистал страницы. – Обложка в хорошем состоянии. Корешок тоже. Форзац чистый. И… первое издание. Дерьмо! В Райкерсе устроили распродажу?

Дана потянулась к книге, но Патрис закрыл ее и не выпустил из рук.

– Посмотри на титульный лист, – сказал Аполлон.

Патрис и Дана молча прочитали подпись.

– А кто такой Пип? – спросила Дана, подтолкнув Патриса локтем.

Патрис покачал головой, но не смог заставить себя сказать, что не знает. Он постучал по нижней части страницы, возле надписи, сделанной автором.

– Однако я знаю, кто это.

– Сегодня я ездил в Коннектикут, чтобы забрать книгу, – сказал Аполлон. – Оценщик прислал мне сообщение, в котором говорится, что все готово. Он писал мне уже несколько недель. Полагаю, он не смотрит новости. Вот оценочный сертификат.

– Это то самое особое дерьмо, которое позволяет выйти на покой, – сказал Патрис. – Или устроить себе роскошный отпуск. Где ты ее нашел?

Аполлон покачнулся и оперся руками о стол.

– Это не имеет значения, – сказал он. – Я нашел книгу и хочу, чтобы она принадлежала вам. – Он не позволил им себя перебить. – Я планировал ее продать и получить достаточно денег, чтобы купить подходящий дом для своей семьи. Но с этим теперь покончено. Полностью. Меня не интересуют деньги. Мне они не нужны. Я…

Он смолк, потому что у него перехватило в горле. Он не хотел заканчивать предложение в их присутствии. Дана подняла руку.

– Мы возьмем деньги, – сказала она.

Аполлон и Патрис с удивлением на нее посмотрели. Ее глаза были широко раскрыты, казалось, Дана удивилась не меньше, чем они. Она вынула книгу из рук Патриса.

– Это очень щедро с твоей стороны, – тихо сказала она. – И мы невероятно ценим твой подарок.

Потом она повернулась и, выйдя из кухни, скрылась в задней комнате, видимо, спальне, и закрыла дверь. Патрис смотрел вслед Дане, пытаясь понять задачу, которую она уже решила, но вздохнул, точно у него ничего не вышло.

– Насколько я понял, это «спокойной ночи»? – сказал Аполлон.

– Аполлон, знаешь, почему ты мне всегда нравился? – спросил Патрис, когда они вышли наружу, поднявшись по ступенькам. – Почему мы стали друзьями?

– Я лучший продавец книг, – ответил Аполлон. – А ты хотел учиться у лучших.

Патрис приподнял брови.

– Даже ты не можешь в это верить. Когда мы только познакомились, мне кажется, в баре «Вест-Энд», еще до того, как он закрылся, Рич Чалфин пригласил посетителей выпить, а я рассказал тебе, что недавно вернулся из Ирака, как сообщал всем остальным, кто сидел за столом, в самое разное время, и знаешь, что ты ответил?

Аполлон слегка постучал пальцем по обшивке дома.

– Сегодня будет большая распродажа в Пенсильвании. Ты пойдешь?

Патрис задумчиво покачал головой, вспоминая их первую встречу.

– Ты никогда не выдавал дерьма: спасибо-тебе-за-службу, не спрашивал, как я отношусь к войне. Ни разу не поинтересовался, убивал ли я людей. Ты исходно вел себя так, будто тебе наплевать. И мне это нравилось. Я сразу понял, что ты чувак, с которым я смогу вести себя как обычный человек, а не ветеран войны. Просто Патрис.

Он хлопнул Аполлона по ноге, чтобы тот посмотрел на него.

– Поэтому я намерен нарушить протокол и поговорить с тобой откровенно, как делал всегда.

– Ладно, – кивнул Аполлон.

– Если ты пойдешь и покончишь с собой сегодня вечером, я спущу ценную книгу, которую ты мне подарил, в унитаз, а потом на нее помочусь. И даже хуже. Таким будет моя месть тебе. Я уничтожу книгу.

– О чем ты вообще говоришь? – спросил Аполлон, но не слишком громко.

Патрис положил ему на плечо большую ладонь и опустил голову, и теперь они смотрели друг другу в глаза.

– Я уже видел такой взгляд, – заявил Патрис.

– Какой? – спросил Аполлон.

Патрис смотрел на Аполлона.

– Такой, как у тебя. Такой, какой сейчас устремлен на меня. Я видел такой взгляд, и я знаю. – Он еще сильнее сжал плечо Аполлона. – Я знаю.

Аполлон вскрикнул и высвободил плечо. Он ничего такого не планировал. Ведь так? Он сделал два шага назад и повернулся. Ведь так?

Аполлон пошел вдоль дома в сторону входных ворот. Он слышал, что Патрис следует за ним.

– Ты книжный человек, – сказал Патрис у ворот. – Поэтому сегодня вечером я выставлю книгу на аукцион онлайн, и ты никогда не узнаешь, сколько за нее заплатили. Ты. Никогда. Не. Узнаешь.

Патрис стоял у забора, он остался по одну сторону, Аполлон уже находился на другой. Патрис явно размышлял, следует ли ему схватить лучшего друга и поместить его под надзор с целью предотвращения самоубийства.

– Ты настоящий ублюдок, – сказал Аполлон. – Но я действительно хочу узнать, сколько она будет стоить.

Патрис наставил на него палец.

– Наш человек. Я позвоню тебе, как только узнаю. И ты поднимешь трубку, чтобы меня услышать.