Текст книги "Второй шанс: Начало. Снайпер. Счастливчик"

Глава 26

На службу меня пока не звали, рука не давала покоя. После процедуры с переездом, да еще, видимо, застудил немного, болеть стала сильнее, да и кровила иногда. Я сидел с девочками, иногда с тремя сразу, так как жена Истомина, тоже работала. Делал небольшие дела по дому, старшие дочки, решил уж так звать, активно помогали. Истомин с утра до поздней ночи пропадал где-то в городе, диверсантов ловил, наверное. Нет, сам, конечно, старался не высовываться особенно, но и без него не обходилось.

Бомбардировки города усиливались. Гитлер решил не завоевать город, а просто уничтожить его. Пожаров было много. Немцы долбили по городу день за днем. Наши, конечно, пытались отвечать, но силы были явно не равны. Летуны делали по шесть, а то и больше вылетов в день.

Кому везло, кому-то – нет. В районе Кировского завода немцы чуть отошли, но усилили обстрел завода. Красная Армия постоянно контратаковала, пытаясь отодвинуть немцев как можно дальше.

Начала работу Дорога жизни. В город везли продовольствие, а обратно, на «Большую землю», вывозили истощенных жителей. Это было каплей в море, но хотя бы так. Читал в свое время, что, в принципе, дорога по Ладоге позволила не дать городу умереть. Но фрицы бесились. Бомбили Ледовую дорогу постоянно.

С дровами для печки была целая проблема. Ну, негде в городе было их брать. Выручали мои парни. Зимин сотоварищи, все же сделали вылазку в ближайший лесок. Привезли почти целый грузовик, толстых поленьев. Но ведь не станешь, как последний жлоб, все тащить себе. Когда устроили раздачу, прямо у подъезда дома, самим осталось совсем чуть-чуть. Майор их «продрал», за самодеятельность, но потом сказал спасибо. А на следующий день пригнал бойцов из охранной роты да десяток заключенных. Подследственных, подозреваемых не в особо тяжких преступлениях. И бойцы сделали еще одну вылазку. В этот раз привезли три грузовика дров и к каждой машине было привязано по огромному дереву. Пояснили тем, что не успевали распилить. Раздавали на улице в этот раз не только в наш дом, но и в соседние. Конечно, выходило помалу, но это хоть что-то. Люди и этому были рады. Где тем же старикам взять дров или угля. Медленно умирать? Они и так прямо на ходу замерзали. А так хоть какая-то помощь. Вообще, обещали такие рейсы сделать регулярными.

В один из вечеров, уложив детей спать, мы с Истоминым курили сидя на кухне.

– Александр Петрович, в планы не посвятите?

– Относительно чего? – майор вопросительно взглянул на меня.

– Сколько мы будем в Питере находиться. До конца блокады?

– Ну, неизвестно, сколько она продлится в нашей истории. Пока работаем здесь. Дел полно. По Ладоге пришли подкрепления. Капля в море конечно, но это и не последнее пополнение. После Нового года, скорее всего, предстоит наступление, чтобы соединить войска из осажденного города с войсками, пытающимися прорвать блокаду. Немцы контролируют железную дорогу, Тихвин захвачен. Есть задача откинуть немцев от южного берега Ладоги и создать устойчивую оборону. Тут главная задача – Шлиссельбург. Дивизия, из состава 54-й армии, пыталась по льду пройти в город. Там и полегла. У противника оборудованы серьезные минометные точки. Даже не точки, там сплошняком весь берег в пулеметах и минометах. Не считая артиллерии. Только в случае разгрома немцев в Шлиссельбурге мы сможем наладить нормальное снабжение Ленинграда. Мы пойдем за войсками. А еще очень много работы предстоит проделать НКВД. В Ленинград столько всякого отребья забросили, что давить – не передавить. Товарищ Кубаткин по приказу Лаврентия Павловича, организовывает контрдиверсионную группу. Ты со своими людьми войдешь в нее. Как только поправишься – начнешь работать.

– Так ведь у меня опыта нет.

– Зато есть чутье и послезнание. А это – много. Остальному научишься.

– А вы – с нами?

– Я буду периодически встречаться с вами, так как мне часто нужно будет мотаться в войска. Я связывался с Лаврентием Павловичем, он приказал, как только поправишься, заодно нагрузить тебя работой по контролю над выпуском оружия и техники. Тем, чем ты вроде успешно занимался.

– Блин, опять за саботажниками следить? – вздохнул я.

– А что ты думаешь, это не работа? Еще неизвестно, что важнее.

– Да ладно, что я уж и сделал-то такого? Случайно повезло с Судаевым.

– Случайностей не бывает. Ты понял, что от тебя требуется?

– Да, все понятно. Товарищ старший майор, а девчонки жить, где будут?

– Как это где будут? Они уже живут. Так здесь и останутся. Не волнуйся, будешь навещать, когда сможешь. Тем более – помогать нужно. Я вообще-то, как раз попросить хотел…

– Вы? – я удивленно посмотрел ему в глаза.

– Именно. Холодает все больше и больше. Топить почти нечем. Ты сам мне рассказывал, что от холода умирать будут так же, как и от голода. Жене моей работать нужно. Девочки все время будут с ней. Но кому-то и дров нужно принести, ведь так?

– Товарищ старший майор! Да вы что? – я даже встал.

– Да ладно, извини. Знаю, что и так поможешь и не оставишь. Ты девчонок удочерить хочешь?

– Конечно, хочу. Как вы думаете, разрешат?

– Не вижу причин для отказа. Молодой лейтенант НКВД, пользующийся поддержкой и доверием руководства. Все вполне осуществимо.

– А почему лейтенант, Александр Петрович? Вроде только младший?

– Я направил представление. Лаврентий Павлович, в разговоре по телефону сказал, что проблем с утверждением не будет. Да, еще, кстати о награждении. Все твои бойцы получат повышение. По табели НКВД. За ваши подвиги вам причитаются хорошие награды.

– Спасибо, а главное за ребят. Они будут очень обрадованы. Хоть никто и не говорит, но всегда приятно, когда тебя ценят, да еще и подтверждают наградой. Да и за себя спасибо, я чего, теперь целый капитан буду?

– Лейтенант НКВД ты будешь! Да, это звание равноценно армейскому капитану, но губу-то не раскатывай, ладно? Капитаны роты в бой ведут, а у тебя даже отделения нет. А уж до майора, извини, ты и вовсе возрастом не вышел. Я, если помнишь еще, – Истомин хитро улыбнулся, – и сам-то всего – майор, хотя и старший. А вообще – служи как человек и все придет.

– Служу трудовому народу! – отчеканил я и шутливо приложил руку к голове.

– К пустой голове…

– Знаю, знаю. Просто шучу. А без шуток, спасибо вам, Александр Петрович.

– Не за что, это вам спасибо – за шкуры ваши дырявые.

– А как там наш герой – Иванов?

– О-о-о! Этого я решил, как поправится, к тебе в группу определить.

– Да, товарищ старший майор, это будет хорошо.

– Твою мать! Новиков, мы же договорились?

– Да, да. Извините. Товарищ майор.

– Не надо афишировать мое звание, сколько говорил, в группе и наедине – просто майор!

– Виноват, товарищ майор.

– Балабол, – заключил Истомин и усмехнулся.

За окном провыла сирена и послышались учащенные щелчки метронома.

– Блин, как задолбали эти гребаные нацисты. – Я прошелся по всей Германии трехэтажным матом.

– Вот кстати, насчет обстрелов, – Истомин поднял указательный палец. – Дело есть, но ты, мля, так не вовремя пулю поймал.

– Я не специально, – замахал я руками.

– Ладно, бери девчонок, нужно спускаться.

Разбудив наших малышек и супругу Александра Петровича, мы спустились в подвал дома. Там к этому времени собралось уже немало людей. Загрохотало. Казалось, земля уходит из-под ног. В этот раз наши, видимо, решили ответить. Грохот выстрелов слышался с разных сторон. Не на каждый обстрел отвечают. Снарядов не так много. Но все же стараются. Истомин рассказывал, что один приличный обстрел из орудий съедает двухдневную выработку заводов по производству этих снарядов. А рабочие ведь не железные. Впроголодь восполнять израсходованные запасы очень тяжело. У станков стоят только очень крепкие люди. Ведь в первую очередь голод и холод принялись за слабых, то есть детей и пожилых людей.

Вспоминал, как когда-то читал о блокаде, теперь же знание того, сколько умирает людей, не давало покоя. Когда я первый раз рассказал про это Истомину, он, державший в руке стакан с чаем, раздавил его в руке. Первый раз видел, как этот человек настолько разъярен. Потом он даже говорил, что лучше бы я ему и не рассказывал.

Меньше чем через час канонада стихла. Стало как-то тихо вокруг, и появился запах. Запах смерти. Ведь кто-то не успел укрыться. Кто-то не захотел. Такие тоже, к сожалению, встречались. Сам лично видел сидящую на санках старушку на улице. Когда к ней обратился Зимин с предложением помочь спуститься в подвал, она лишь махнула рукой, надоело, говорит, прятаться, пущай убивают, ежели так хотят. Одна осталась, рассказала, что похоронила всех детей и внуков. Бабушку было жалко и в то же время очень стыдно. Тогда мы просто ушли, а что мы могли?

– Так что там, насчет обстрелов? – задал я вопрос Истомину, когда мы уже вновь сидели дома.

– Сейчас командование составляет план удара, которым нужно нанести урон немецкой артиллерии.

– Флот? – вспоминая читанные мной книги, попробовал угадать я.

– И он тоже. Только, видишь ли, как получается. Нужна хорошая корректировка.

– А в чем проблема?

– Немцы всегда засекают выход в эфир наших разведчиков и сразу меняют позиции. Далеко не уходят, конечно, но наш огонь не приносит большого результата. А снаряды у нас «тают». Вот что ты думаешь по этому поводу. Просто выдвинуть вас с рацией к немцам я не могу. Да и бессмысленно это. Перещелкают как зайцев.

– Можно попробовать одну штуку. Но, – я на пару секунд замолчал, – но будут жертвы.

– Что такое? – Истомин заинтересованно посмотрел на меня.

– Нужно две группы.

– Ага. Вторая будет отвлекать. Смертнички. Так?

– Точно. Одна начнет передачу, артиллерия должна будет нанести удар, но не вся. Основная масса стволов будет ждать новых координат. И накроет немцев на новых позициях. Как только они их займут.

– Думаешь получится? – покачал головой старший майор.

– Ну, надо хотя бы попробовать. А то так безнаказанно они могут нас громить до полного разрушения города.

– В этом ты прав, но надо все как следует обдумать. Завтра, в штабе фронта, я вынесу твое предложение на рассмотрение.

– Каково примерное расстояние до огневых рубежей противника?

– Точно не знаю. Думаю, километров десять.

– Проберемся, у меня мысль проскочила. Вы составляйте план, затем поделимся.

– Что за мысль?

– Вы сможете принести точные данные по обстановке вокруг города?

– Кажется, начинаю понимать, куда ты клонишь, – подозрительно проговорил майор.

– Давайте оставим это, до того как обсудим обстановку?

– Завтра все будет. Я еще поговорю с моряками. Сергей, но это может быть билет в один конец.

– Ну и что? Может, зато легче городу и войскам станет. Надо вышибать у немчуры пушки. А то скоро весь город в руины превратят.

Глава 27

На следующий день майор вернулся часа в три дня. Долго рассказывал, как предстоящую операцию видит высшее командование. Решили совместить мое предложение с их выводами. Что получится, пока не известно. Выход запланировали предварительно через неделю. За это время, хотели подготовить побольше снарядов. Истомин рассказал, что планируется ударить более чем из трех сотен стволов. Как полевых, так и корабельных. А еще командующий фронтом предложил нанести удар на Шлиссельбург и постараться пробить коридор. Но из Ставки сообщили, что на удар из-под Тихвина, пока нет достаточных сил. В одностороннем порядке прорывать фронт запретили, но одобрили план по нанесению удара по вражеской артиллерии.

– У наших хватит дальности? – спросил я при очередной беседе с Истоминым.

– Хватит. Там такие стволы! Как тебе калибр в четыреста миллиметров?

– Ого! На платформах, что ли?

– Да, но таких не много. А вот каких поменьше – хватает. Не волнуйся. Только вот еще что. Командующий приказал заранее провести серьезную разведку. Серьезность состоит в том, что необходимо как можно точнее нанести на карту расположение вражеских укреплений и позиций зенитчиков. Возможно, совместим артогонь и авианалет.

– Я правильно понял, готовить группу?

– Да, это приказ. Но насчет тебя… – Истомин на секунду задумался, – можешь назначить старшим Зимина?

– Я с группой пойду, – сердито проговорил я.

– Да я же из-за руки беспокоюсь, – наигранно замотал головой майор.

– Да нормально рука. Через неделю и вовсе пройдет. Да и не мешки таскать идем. Поползаем на пузе и обратно. Нам ведь без соприкосновения?

– Именно. Но зная тебя, не поверю, что ты сможешь по-тихому. Обязательно влезешь в драку.

– Я лезу только тогда, когда по-другому – никак. Сделаем все так, как прикажете.

– Хорошо, я надеюсь на твое благоразумие. Список составишь, что нужно будет, все получите.

– Это хорошо. Кстати, Александр Петрович, а как быстро сможет среагировать наша артиллерия. Если мы во время рейда в тыл к противнику вызовем огонь?

– Вас там и положат. Сдурел, что ли? Где мне потом еще одну группу собирать?

– Да я про «Шлиссель»…

– А чего там?

– Ну вот подумал, может, нам туда залезть удастся?

– Чтобы нанести точный удар, вам нужно будет быть на самих позициях врага. Как это осуществить?

– Мы с ребятами подумаем. Вы нам план города дадите? И укажите, где дивизию положили. А так, вы же сами сказали, что у них весь берег – одна большая позиция. И вот еще, на штабной, да и на карте для корректировщиков нужно все дома по берегу пронумеровать.

– Ой, чувствую, опять ты в такую задницу залезть хочешь, что придется помогать вам, как бы не учудили чего. А с нумерацией дело интересное.

– Надо карту смотреть, а лучше аэрофотосъемку – там видее будет.

– Ладно, завтра будет информация, тогда и поговорим.

– Александр Петрович, еще вопрос. Насчет того, что достанете то, что нужно.

– Говори.

– Помните, я о глушителях говорил, нельзя ли попробовать сделать. Там ведь ничего сложного. Хотя бы какой-нибудь. Шансы на незаметность и скрытность повысятся в разы.

– Давай так, вместе съездим в одно местечко, там токаря грамотные есть, ты сам объяснишь, как и что делать, может, смогут помочь.

– Замечательно. Я наброски давно сделал. Могу показать.

– Мне они все равно не помогут. Покажешь мастерам.

– Хорошо, так и сделаем.

И сделали. На заводе, куда меня привез Истомин, действительно были отличные спецы. Дядька лет пятидесяти, с густыми седыми усами и абсолютно такой же седой головой, все понял быстро. Я решил не загружать их сильно, а попробовать для начала сделать глушитель на наган. Так-то у нас все в группе ходят с парабеллумами. Но и ТТэшки далеко не убираем. Вдруг кто прицепится, нештатное оружие все-таки. Выпросил теперь еще и наганы у Истомина на всю группу. ТТэшки приказали сдать. Ну и ладно, из автоматического, у нас немецкие останутся. А так, у меня и Мурата есть другие стволы, и среди них есть вальтер ППК, вот на них потом и буду глушители делать. Когда у нас их будет достаточно, а главное боеприпасов к ним.

Буквально через два дня Истомин сообщил, что нужно съездить – посмотреть, что получилось. А получилось отлично. Сделали пока только в единичном экземпляре, вдруг меня не устроит что-нибудь. Но оказалось, все было даже очень хорошо. Стреляли на улице, прямо возле цеха. Мастер накрутил глушитель, трубу длиной около двадцати сантиметров, на ствол и передал мне револьвер. Тяжеловат. Я не спеша зарядил барабан, взвел и, направив ствол в землю, выстрелил один раз. Прозвучал хлопок, конечно, абсолютно бесшумно не получилось, но звук был намного тише, не было эха. Звук как-то сразу затих, как будто револьвер подавился. Я нажал еще и еще. Круто. Попросил мастера самого пострелять, но бдительный сотрудник НКВД, в звании лейтенанта, направленный сюда со мной, возразил. Пришлось заставить его стрелять. Сам вместе с мастером отошел метров на десять, махнул рукой лейтехе. То начал стрелять. Класс. Если бы рядом не было стены, наверное, вообще бы не услышал. Ближе, конечно, было громче. Но это уже было хорошо. Звук-то даже и не похож на выстрел.

После наших пострелушек заказал мастеру сразу десяток. Заодно озвучил главную мечту:

– Николай Иванович, а на винтовку можно сделать такой же прибор?

– На мосинку, что ли? – спросил меня мастер. – Так она размером станет – с тебя.

– Не совсем на мосинку. На СВТ. Или немецкий карабин, он короче.

– Надо пробовать. Привезите оружие, может, что-нибудь и удастся сделать. А этот я переделаю. Я ведь слышал, как он звучит. Знаю, в каком направлении идти. Скажу точно, для наганов сделаем еще тише.

– Замечательно. Я сегодня же привезу вам и револьверы, и «длинноствол». Как долго будете делать на револьверы? Просто пяток нужно уже дня через три.

– Так теперь-то легче. Подгонять не надо. Делать что, уже знаем. Завтра к вечеру все заберете.

– Договорились. Пока не прощаюсь, заеду еще. До свидания.

Через два часа я в сопровождении Зимина и Мурата отдавал свою «Светку» и немецкий карабин, Николаю Ивановичу. Заодно присовокупил пару МР-40, так, на всякий случай. Он посмотрел на стволы, покивал:

– Думаю получится. К наганам, как и сказал, завтра будут готовы. Меня тут проинструктировали, чтобы не затягивал.

– Хорошо. Я забегу к вечеру. Кстати, не сильно на вас «давят»?

– Нормально, – спокойно ответил мастер. – Давай, часика в четыре приходи. Парень, – вдруг произнес он и, секунду подумав, продолжил: – вы из разведки?

Я огляделся по сторонам.

– Да, Николай Иванович, только это военная тайна. – Я растянул губы в усмешке.

– Это я понял, вон как за нами следят, – мастеровой обвел глазами округу. – Скажи, как на фронте? Под городом совсем трындец?

– На фронте пока все так же. Под Москвой начали фрицам по башке стучать. Скоро везде начнем. Отец, ты только не распространяй, ладно? А то мне влетит.

– Не боись! Не маленький. Как думаешь, город возьмут?

– Вот на это отвечу точно, нет, не возьмут!

– Почему-то я тебе верю, сынок, – улыбнулся он, – наверное, ты мне сына напомнил. Да и потрепало тебя, смотрю, – он указал на нашивки за ранение, – не тыловая крыса. Помотало тебя видать.

– Есть немного, – я потер раненую руку, – сын-то тоже на фронте?

– Да. Похоронку не получали, может, живой еще.

– Верь, отец. Пока есть вера и бойцам легче, они чувствуют, что их ждут, что на них надеются.

– Спасибо, парень. За разговор душевный. Берегите себя и бейте этих гадов посильнее.

Он развернулся и побрел по цеху, а в глазах его стояли слезы. Скупые слезы отца.

Дело двигалось. Истомин каждый день приносил новые данные. Дело стопорилось из-за проблемы с Невским пятачком. Там ситуация менялась ежечасно. Командование фронтом все время что-то меняло, дополняло и опять меняло. Ставка, зная о сложностях на Невском пяточке, в этом варианте истории, уделила должное внимание этой проблеме. Помощь сюда шла постоянно. Потери были меньше – это точно. Мы с Истоминым, следя за подготовкой командования, даже шутили:

– Так готовятся, как будто самого Гитлера собрались валить.

Наша группа проводила тренировки в парке возле Адмиралтейства. Бегали, прыгали. Немного постреляли. Потом нам запретили это, чтобы лишний раз не пугать жителей. Народ-то сейчас и так напуган чересчур. Вот тут и пригодились глушители. Новые Иваныч сделал еще лучше. Только размером были чуточку больше, но стреляли почти бесшумно.

Постепенно перешли к выработке боевого слаживания в условиях городского боя. Попутно показывал и отрабатывал с ребятами некоторые приемы рукопашного боя. Зимин еще при первом нашем задании насмотрелся, вот и просил, пока есть время, немного им показать. Выходило с трудом. После нескольких легких бросков и пары резких ударов руками понял – рука еще здорово болит. Пришлось себя осадить, просто показывал, а потом объяснял ребятам, как не надо делать.

– Саня, смотри сюда, – я взял Вано за кисть руки, – не надо пытаться сломать ему руку и силы здесь совсем не надо. Достаточно легкого нажима, – я нажал на кисть, и Вано тут же присел на корточки, а затем вообще встал на коленки, – видишь? У него силы в три раза больше, чем у меня, согнуть руку или сломать, так просто, я никогда не смогу. Но вот этим движением противник перед тобой становится открытым, дальше только выбирай, валить его или оглушить.

– Здорово, Серег, а ты долго учился?

– Наверное, очень долго, я видел у нас на родине многие обучались у китайцев, которые после Халхин-Гола у нас осели. Так они такое вытворяли, ухх! – Рубанул воздух рукой Мурат. – И ты не хуже, я видел, как ты фрица положил, когда мы вместе выбирались из котла. Так еще и раненый был.

– Да ладно, не бери в голову, случайно. Китайцы, они вообще с детства всякому учатся. Я же так, немного. Мне было лет десять, у нас в доме дядька появился. Служил раньше на Дальнем Востоке, ну вот, к нему у нас ходила вся босота, кто хотел спортом заниматься, а не дурью. Когда прознали про его таланты, многим захотелось учиться. Дядька хороший, тренировал нас, ухх! Все тело болело постоянно, зато отцы у ребят никого не пороли, не за что было, да и от тренера так прилетало, что батя даже жалел меня. Но я настырный, пока дядя Валера жив был, занимался постоянно. Вот и научился кое-чему.

– Да. Ну, ты нам-то покажи чего попроще, может, сможем?

– Покажу, конечно, только для уверенной борьбы тренировка нужна. А у нас сейчас у всех мышцы забиты.

– Сейчас бы в баньку, распарить хорошенько, – мечтательно прикрыл глаза Зимин.

– Генерал наш через два дня обещал, – подал голос Мурат.

Генералом мы втихаря звали Истомина, хоть он и запретил. Сказал: как звали майором, так и зовите. Он ведь у нас не простой контролер, грозной конторы. Как-то рассказал, что воевал в Испании, вместе со Стариновым. Так что и школа у них одна. Подготовка дай бог каждому. Так что афишировать его звание нельзя.

В субботу была баня. Меня Зимин так отхреначил веником, что я еле встал. В снег даже не прыгал, упал просто. Но как же хорошо-то потом стало. И руке на пользу пошло, болит сильно, когда замерзаю, а тут разогрел как следует и полегчало.

Мы еще домывались, когда к нам заглянул Истомин.

– Серега, съезди к Иванычу. Просил передать, что готово, то, что заказывал.

– Съездить-то я съезжу. А вот чем с ним расплатиться, до сих пор не придумал.

– За дровами можете еще сгонять?

– Конечно! – Это Зимин. – Привезем, тем более командир говорил, что и дома кончаются.

– Да, я видел. И жена просила достать. Только я не могу.

Оно и понятно, донесут, что красный командир своей семье помогает, пользуясь своим положением, а другие от холода умирают. А тут я. Все вроде тихо, мои дети, им и дрова привожу, и еду таскаю. Хотя за еду нам влетело. Нормы существовали именно для того, чтобы военнослужащие всегда были готовы к выполнению своих обязанностей.

Парни, отдохнув после бани, хотели выезжать, но немец внес коррективы. Опять отсиживались в бомбоубежище. Слушали разрывы бомб над головой и гадали, вылезем или не вылезем. Может ведь, зараза, и в наш дом попасть. Но все опять обошлось. После обстрела я поехал к Иванычу за глушителем. Ребята поехали дрова искать. Точнее не искать, так как нашли уже. Жители давно стали вырубать все, что только можно, лишь бы обогреть жилище. Вот и мы, присмотрели парк, правда близко к передовой, но городские жители сюда не лезли, а мы рисковали, это того стоило. Удавалось привезти много. Машину забивали до отказа, не одним себе везем ведь. Только один раз вернулись почти пустые. Я тогда с парнями ездил, столкнулись с немецкой разведкой. Постреляли, видимо, кто-то ушел живым и доложил. По нам заработали минометы и пришлось бежать. Но лесок был достаточно густым, и скрылись мы тогда без потерь.

Иваныч гордо вынес мне две винтовки, с навернутыми глушителями. Я аж охренел от радости. Потом, правда, радости поубавилось. Каждый «винтарь» стал длинной чуть не по два метра.

– Вот это размер! – показал я на СВТ.

– А что ты хотел? Это же не наган. Патрон мощный, даже при такой длине трубы заглушить так же, как револьвер, не получилось. Ну, это и сам проверишь. Если не понравится, так снимешь на хрен, да и все.

– Сами не стреляли?

– Я нет, запретили же. Вон охрану просил, пальнули раз.

– И как? Очень громко?

– Стреляй, увидишь. Точнее услышишь.

Мы обошли цех. Выбрали место, где никого быть не могло. Я зарядил магазин «Светки» и быстро расстрелял его.

Эффект – потрясающий! Да, не «винторез» ни разу, но для такой мощи, просто класс. Даже сравнить не с чем. Но звук был тише намного, эхо отсутствовало и вспышки не было. Чего еще надо? С двухсот метров, думаю, вообще неслышно будет. А это зашибись. Может, дольше проживем. А насчет «винтореза» есть идейка с патронами поколдовать. Надо попробовать.

– Молодец вы, Николай Иванович. Мне с вами не расплатиться.

– А вот это ты брось, парень. Даже слышать не хочу.

Блин, вот ситуация. Привык я в наше время. Только и слышишь со всех сторон, дай, дай. А тут я аж в ступор впал.

– Николай Иванович, но так же не правильно, вы ведь работали, старались, – заметил я, – и мы обязательно придумаем, как вас отблагодарить.

– Ну, я ведь не самогонный аппарат мастерил во время рабочего дня. Все для фронта, все – для победы, – усмехнулся мастер.

– Нет, мы обязательно придумаем, – настойчиво повторил я.

– Хорошо, – согласился он, – придумывай. Автоматы тоже почти готовы, завтра забирай.

– Отлично, – обрадованно ответил я.

Я вернулся к дому Истомина и стал ждать ребят. Те еще не вернулись. Выкурив две папиросы подряд, я поднялся в квартиру. Там меня уже ждали и бросились на шею. Девчушки за это время, а почти месяц прошел, привыкли ко мне. А главное я привык к ним, как будто так всегда и было. Как-то старше себя чувствовать стал. Истомин заметил:

– Будешь теперь думать, прежде чем к фрицам без оружия выходить. – И это правильно. Сам уже понял, сейчас бы так не сделал. Вообще, семья – это хороший тормоз от безрассудства.

А за глушители, – рассчитались мы все теми же дровами. Теперь валюта одна, точнее две, еще продукты всегда и всем нужны.

Время шло, начался декабрь. Операцию по налету на немецкую артиллерию все время откладывали. Истомин говорил, что пока не до этого, в Синявино мы понесли огромные потери. Немцы постоянно атакуют, артиллерия и корабельная, и сухопутная, был задействован в обороне.

Ставка готовила силы для наступления с востока, чтобы ударить нам навстречу и поддержать наступление в районе Шлиссельбурга. Но сроки все время отодвигали. В принципе понятно почему. Москва! Еще первого декабря, под Москвой, немцам дали такой транды, что фон Бок, как и в моей истории, спешно пятился назад. За четыре дня боев наши войска откинули немцев от столицы местами на сто пятьдесят – двести километров. Москву обезопасили почти полностью. Гудериану под Тулой так прилетело от сборной солянки в виде КВ-1М и Т-34М, отличной поддержки с воздуха и больших сил пехоты и артиллерии, что прославленный Быстроходный Гейнц каким-то чудом оказался в руках наших войск. Его со всей свитой привезли в столицу, где он и закончил войну.

Наши танки оказались настолько лучше, что немцы попросту обосрались со страху. Нет, вояки они были хорошие, но когда тебе прилетает снаряд с расстояния в километр и прошибает лобовую броню, задумаешься. Зениток «восемь-восемь» для борьбы с танками у немцев было мало, ведь надо и небо прикрывать, а больше они ничем не могли бороться с нашими машинами на таких расстояниях. По вражеской группе армий «Центр» быстро расползлись слухи о невероятной мощи наших танков. Немецкие Т-3 и Т-4 не могли противостоять русским тяжелым танкам. А уж про Т-2 даже не вспоминаю. А ведь изменений совсем чуть-чуть. Просто действовать стали грамотнее. Командиры перестали посылать танки без прикрытия, как иногда случалось. Послал один – подбили. Посылает второй, тот же результат. А тут собрали кулак, разом дали, и немец обделался. Главное чтобы и дальше думали, как нужно воевать. Из военприемки, кстати, тоже поубирали всяких Куликов сотоварищи. Кто бы что не говорил в моем времени, но тут тоже далеко не лохи работают. Провели подробную проверку деятельности Кулика перед войной и, не погладив по голове, проводили вон.

В Москве, вообще, за то время, что я здесь, много чего поменялось. И не только в Москве. Вся страна шла новым курсом. Я вроде и не сделал ничего, просто получилось убедить «Рулевых» страны, что людям, не всем, но большинству, нужно верить и дать возможность проявить себя, но, естественно, контролировать. Это я об изобретателях, командирах и всяких наркомах. И наоборот, тем, кто ничего не делает, давать отставку. Как и писали во многих книжках, я поступил так же. Пересмотры дел осужденных по 58-й в первую очередь. Причем это сделал сам Берия, я просто подсказал, что многие из «сидящих» могли бы приносить пользу и огромную. Лаврентий Павлович, видимо, прислушался. Дела потихоньку пересматривали, нужные и невиновные люди – занимали рабочие места. Саботажники – оставались сидеть. Ученых, простых рабочих объединяли в так называемых «шарашках», и они работали. Работали, потому что им дали эту возможность.

Королев, хоть и был сложным человеком, но когда ему разрешили работать, дали возможность идти в том направлении, в каком он сам хотел, сразу ушел в работу с головой. И ругать власть перестал, просто потому что стало некогда этим заниматься.

Ведомство Судоплатова раздобыло чертежи реактивного самолета, немецкого, конечно, и отдало его Королеву – человек закипел. Берия спросил его напрямую, сможет ли он сделать такое. Тот ответил так же прямо – нет. И привел хороший аргумент. Если бы у фашистов в этом направлении все было бы безоблачно, они уже полностью перешли бы на реактивную авиацию. Надо делать свое и лучше. Постараться избежать ошибок гитлеровцев. Берия покивал и согласился. Сказав, что это его, Королева, основная забота на ближайшее время.

Яковлев, Поликарпов корпели над своими новинками. Новый «Як», по сведениям Истомина, получился просто отличным. Но пока была та же проблема, что и раньше – нужен хороший двигатель. Пока пытаются довести до ума те, что имели ранее. Но вроде дело помаленьку двигается.

Да! Броник ведь сделали наконец-то. Человек, надевший его, может даже бегать. Не на двадцать километров конечно, но хоть не падает. Броник получился будь здоров. С тридцати метров держит выстрел из МР-40 и пистолета. Правда после попадания в тело солдат все равно из боя выйдет, на время, но главное, что живой останется. Винтовочный патрон, конечно не сдержит. Но такой и не сделать. Нет, можно конечно, только его будет не поднять. Здесь ведь нет таких материалов, как в будущем. Какой на фиг кевлар, или что там идет на бронники – тряпка и стальные пластины.

С РПГ пока не получается. Граната не хочет лететь в цель, куда ее посылают, но сдвиги в работе все-таки есть.

Зато с КПВ у нас все зашибись. На небольшом шасси выпускают такую «дуру», что немцам очень несладко будет, причем уже скоро. Сделали так же зенитку, спаренные два ствола, все те же КПВ.