Текст книги "Второй шанс: Начало. Снайпер. Счастливчик"

Глава 29

Хрен там, до Черной речки. Выкинули нас, едва за город выехали. Водила, зеленый ефрейтор, наотрез отказался везти дальше. Инструкция у него, блин, вот гадство. Нам одни инструкции, другим другие. Ладно. Дойдем как-нибудь. Только деду тяжело, рацию новую дали, тащить на себе ни хрена нелегко. Да и мы сами обвешались как в последний раз. Я, помня, как нарвались на фрицев накоротке, взял к снайперке в придачу МР-40, остальные все с ними и так были. Судаев предлагал ППС, но мы разумно отказались. Случись чего в немецком тылу, патроны легче найти к трофейному стволу. По этой же причине Здоровому дали МГ-34. Радовался он, как пятилетний ребенок, получивший наконец, долгожданный подарок. И нравится же ему такую тяжесть таскать. Хотя у меня у самого не легче.

На подходе к Невской Дубровке, в которой расположились войска, стянутые сюда на нашем, правом берегу Невы, начали попадаться посты Красной Армии. В моей истории тут еще с сентября пытались прорвать немецкую оборону. На левом берегу захватили плацдарм, расширили его на два километра в стороны и метров на семьсот-восемьсот вглубь вражеских позиций. Здесь вроде как дело шло гораздо лучше. Уж не знаю за счет чего, но и потери были меньше, и плацдарм расширили немного больше.

С нашими патрулями проблем не было, только раз нас вдруг решили подчинить какой-то стрелковой роте. Пришлось выходить на связь, Истомин быстро объяснил, кто мы и зачем, приказал вызвать командира 20-й дивизии НКВД. Дивизия эта вместе с пехотинцами, участвовала в боях за Невский пятачок. Прибывший майор НКВД получил приказ перебросить нас на ту сторону реки. Получить-то он получил, но схватился за голову.

– Мы сами-то не можем это сделать, немцы простреливают всю реку. Сегодня пополнение к ним пришло. Опять нас отжимают к воде. Выдвигается батальон, а до той стороны доходит максимум рота, – объяснял он нам.

Да, здесь жопа полная. На той стороне, выше по течению, стоит ГРЭС, на ней у немчуры куча пулеметных точек. В песчаных карьерах фашисты устроили несколько батарей минометов, пристрелялись за два месяца так, что мышь не проскочит. А их там хрен достанешь.

– Сплошной линии у них там нет, но сил у немцев – много, – разводил руками майор.

– А в том месте, где наши держатся, тоже не пройти? – спросил я.

– Ну, переправляемся, только потери огромные. Через час пойдет пехотная дивизия, хотя какая на хрен дивизия, так, остатки, хочешь, с ними давай, лейтенант. Только идите в хвосте, а то точно не дойдете.

– Хорошо, товарищ майор, как прикажете. С ГРЭС не пробовали немчуру вышибить?

– Думаешь, просто так тут сидим. Пробовали, конечно, но подойти не очень-то дают. Со станции их корректировщики хорошо минометы наводят. Один раз получилось пройти, еще в начале ноября, так у стен станции бойцов оставалось меньше роты. А выдвигались полком. У немцев, на станции, целый гарнизон. Они там, в подвалах сидят, хрен вытащишь.

– Чего же делать-то? Ведь просто так солдат укладывать здесь можно миллионами. – Я вдруг подумал, что Истомину кто-то слил дезу насчет обстановки на «пятачке».

– Ну, так не постоянно же лезем! Где же мы столько войск найдем? А вот у немчуры там всего хватает. Мы все удивляемся, откуда у них столько боеприпасов? Ведь долбят гады, из всех калибров, тысячами.

– А что командование, предложения есть?

– Слушай, лейтенант, тут есть кому командовать. Товарищем Сталиным отдан приказ прорвать оборону здесь. Вот мы ее и пытаемся рвать! А ты кто такой, чтобы указывать здесь? – майор вышел из себя.

Ну, а что я ему буду объяснять? Он меня и слушать-то не будет. Какой-то лейтеха будет его учить. Да и не он тут главный. Но ситуацию нужно менять. Сколько еще здесь солдат положат?

– Товарищ майор, проводите меня к командующему вашей группой. Есть кое-какие сведения, – попросил я, а сам велел деду выйти на связь с Истоминым.

– Пойдем, только зря ты думаешь, что тебя послушают.

– Я волшебное слово знаю, – хитро ответил я.

– Товарищ лейтенант, на связи товарищ старший майор!

Я быстро схватил наушники у деда и попросил оставить меня одного. Майор нехотя махнул рукой солдатам и все ушли. Мои ребята тоже.

– Говори, – услышал я голос майора.

– Александр Петрович, на «пятачке» – швах. Вам или дезу прогнали, или на самом деле немцы тут так сильно ударили…

– «Деза» исключена. Туда действительно фашисты подкрепление протащили. Причем – серьезное.

– Вот блин! – выругался я.

– Что-то можно сделать? – коротко спросил Истомин. Он уже давно знал, просто так я не буду лезть с советами. И по мере сил он старался прислушиваться, если только предлагаемое мной выполнимо.

– Можно попробовать имитировать очередную атаку и ударить в другом месте. Я смотрю сейчас карту, что у нас выше, может, выйдет ударить с севера по ГРЭС? Нужен авианалет, у немцев хорошо замаскированные позиции минометчиков. Артиллерийским огнем вряд ли достанем. Собьем минометы, пройдем к ГРЭС и сопкам.

– Что за сопки?

– Отходы со станции. Там большие насыпи. Немцы устроили на них хорошо укрытые позиции.

– Значит, целей три? Минометы, ГРЭС и укрепления на свалке? Но по станции не будешь же самолетами работать.

– В первую очередь, минометы. Пока они долбят, к станции не пройти. На станцию можно скинуть, только не по зданиям. Там и вокруг хватает целей. Если зачистим станцию, удастся расширить плацдарм. И уже мы будем на хороших позициях. Немцы будут вынуждены перебросить сюда часть сил из-под Синявино. Дальше дело будет за 54-й армией. Ковырнут, как следует, пробьем коридор. Под Шлиссельбургом вроде меньше войск, сами должны помнить, один раз мы там сами прошли.

– Так, слушай меня внимательно. Самому лезть – запрещаю.

– Но, товарищ майор…

– Что не понятно, лейтенант? – проревел Истомин, как стадо диких бизонов. – У тебя свое, не менее важное задание. Если сомневаешься в успехе – возвращайся прямо сейчас. Забыл наш разговор? Ты не можешь быть везде и всегда выиграть, что не ясно?

– Виноват, все ясно. Но…

– Никаких но! Я сейчас постараюсь выбить бомберы. Они пройдут, пойдете и вы. До бомбежки не лезть, это приказ! Жди бомбовозы.

– Понял, жду. Только что они бомбить будут? Я ведь и про это читал, – чуть стушевавшись, проговорил я.

– Что именно?

– Что удары наносили, по не совсем точным данным. Из-за большой плотности немецких позиций провести тщательную разведку было очень трудно. Поэтому эффективность была очень низкой.

– Я сейчас попробую связаться с левым берегом, озадачу насчет разведки и корректировки. Это ведь и им тоже нужно. Попробуем достать точные данные по расположению батарей противника.

– Только с бомбовозами пусть прикрытие будет, а то у немцев истребители их враз приземлят.

– Без тебя разберутся. Советчик, блин. Что, думаешь, здесь вообще все без ума?

– Да ничего я не думаю, просто высказал свою точку зрения. Самолетов у немцев много.

– Вот и плохо, что не думаешь. Тебе, кажется, говорили на эту тему?

– Виноват, товарищ старший майор, разрешите вопрос?

– Чего еще?

– Нам просто сидеть и ждать? – Ой, на хрена я опять спросил?

– Я уже все сказал. Ты глухой, что ли? Ждите. Когда налет закончится, тебя позовут и скажут – что делать. Запомни, у тебя есть задание. Оно не менее важно. Там тоже гибнут люди.

– Все понял, Александр Петрович. Конец связи.

– Давай, – проговорил Истомин, и я снял наушники.

Подошел НКВДэшный майор.

– Ну, что, посекретничал? – недобро спросил он.

– Никаких секретов нет, товарищ майор, жду ваших указаний.

– Каких указаний, – озадачился майор, – ты же тут по другому делу?

– Вам скоро сообщат, пока буду при вас. Прикажите показать место, где упасть моим бойцам.

– Да где хотите, мне что, в штаб идти?

– Да, товарищ майор, я ничего вроде не нарушаю, скажу: командованием Ленинградского фронта готовится удар по позициям немецкой артиллерии. Нам приказано ждать результата. Более точный приказ мы должны получить от вас.

– А мне кто даст этот приказ? – удивился майор.

– Так в штабе, наверное, я не знаю.

– Ладно, скажи бойцам, пусть здесь и подождут, а ты со мной.

– Есть! – ответил я.

Потом были ожидания. В штаб меня не пригласили, но я и с улицы слышал отборную матерщину командиров. Чего ругаются? Вышел майор, красный как рак.

– Слышь, лейтенант, не знаю кто ты, но начальство у тебя сидит высоко.

– Оно не сидит, оно работает, сидеть у нас есть кому.

– Да уж, начальство у нас всегда работает…

– Чего там за шум был, если не секрет? – спросил я.

– Да какой уж тут секрет и так, наверное, все слышал?

– Немного, не люблю подслушивать.

– Да командующий ругался. Ему еще два месяца назад запретили в обход идти, а сейчас наоборот, настаивают. Значит, авианалет все же будет. Это дело. Все нам поменьше врагов останется.

– Да, по идее хорошо тряхнуть должны. Товарищ майор, по нам что?

– А что по вам, пойдете с моими бойцами. Вперед приказано не пускать. Если все получится, как задумано, дальше вас проводим. Тебе ведь на север надо?

– Именно. Как идти – не думал еще.

– Потом видно будет, – заключил майор.

Через три часа прибыли первые данные от разведки с левого берега. Они были не впечатляющими. По таким данным ничего хорошего не сделать. Разведчикам не удалось пройти далеко. Будут посылать еще раз.

Мы с ребятами страдали от безделья, правда, недолго. Немцы, видимо, в ответ на нашу разведку, решили нас немного усмирить. Отбомбились знатно. Разнесли переправу, прошли по войскам, готовящимся к переброске на ту сторону. Много погибло, очень много. Ну, суки, скоро и вам прилетит. Если получится, то прямо сегодня.

Мимо нас постоянно проезжали машины, шли люди, бойцы, которым суждено остаться навсегда в развалинах на той стороне реки. В моем времени, даже по прошествии семидесяти лет, по весне земля выталкивала из себя останки тех, кто сложил свои головы на Невском пятачке.

Прогрохотали проезжавшие мимо нас танки. Мало, легкие, устаревшие, но хоть что-то. Спустя несколько часов вернулся майор, сообщил, что новый рейд разведчиков выдался более удачным. Удалось выявить позиции минометчиков в карьере. Теперь дело за летунами. В свою очередь, отсюда сначала ударит артиллерия, а потом пройдут самолеты. Мы пойдем сразу после артподготовки. Если переправимся, то должны будем остановиться на том берегу и ждать результатов налета.

Когда загрохотали пушки, я немного оглох. Близко мы к ним были. Но стрельба была недолгой, снаряды экономили. Существует дневная норма, так что приходится. А вот немчура в ответ хреначила нас, наверное, без всякой нормы. Снаряды, мины, бомбы, казалось, рвались без перерыва. У самого берега войск, конечно, не было, но у немцев, видимо, были хорошие сведения о нас. Лупили очень точно. Несколько снарядов разорвались уж очень близко. Пришлось пару раз воткнуться мордой в снег. В такой обстановке забыл даже про мороз.

Переправа. Да, никак не ждал, что будем эти триста – четыреста метров ползти на пузе, молясь про себя, чтобы мина, выпущенная врагом, рванула где-нибудь в стороне.

Начали движение под звуки канонады, ответного огня не было. Стоило пробежать метров сто, как началось. Судя по разрывам, бьют сразу около десяти минометов. Сначала все бросились врассыпную, начиналась паника, но майор, который шел вместе со своими бойцами, быстро всех успокоил. Люди поняли, назад нельзя, все ляжем, поэтому поперли ползком. Иногда слышалась команда броском вперед, солдаты поднимались, делали несколько быстрых шагов и снова падали на лед. От разрывов мин было множество лунок, хоть с удочкой садись, приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы не влететь в воду. От поднимающихся столбов ледяной воды все намокли, а при температуре минус пятнадцать это пипец. Если удастся перейти, надо искать место и разводить костер. Много ли навоюешь в таком виде?

Берега мы все же достигли. Те, кто шел впереди нас, уже вели бой с прорвавшимся противником. Немцы вышли с одной стороны почти на берег. Не зря НКВДэшный майор рассказывал, как положение на этом пятачке меняется каждый час. То мы двигаем немцев, то они нас пытаются сбросить в реку. Удалось дать отпор во время налета. Наши подняли в небо, как я сосчитал, двенадцать бомберов. С ними летели шесть истребителей. Когда началась бомбежка, немцы дрогнули, а наши этим воспользовались и ударили хором.

Мы с парнями устроились на обогрев в развалинах бывшей школы, в поселке Московская Дубровка, хотя поселком это назвать было трудно. Развалины и еще раз развалины. Грязь, кровь и еще раз грязь. Когда уже почти просохли, пришли бойцы от майора.

– Товарищ лейтенант государственной безопасности, разрешите доложить? – вскинул руку к каске боец с петлицами войск НКВД и тремя треугольниками в них.

– Докладывайте, – удивленно ответил я. Неужели Истомин сообщил мое звание.

– Товарищ лейтенант государственной безопасности…

– Стоп! – резко остановил я порыв бойца, – просто товарищ лейтенант, хорошо?

– Виноват, товарищ лейтенант.

– Что случилось? И представьтесь уже.

– Сержант Горелов, товарищ лейтенант, майор Бабенко приказал поступить в ваше распоряжение.

– А зачем? – еще больше удивился я.

– Я знаю, как пройти туда, куда вам нужно, – четко отбарабанил сержант.

– А, так вы проводником будете, что ли?

– Можно и так сказать, товарищ лейтенант. У нас взвод выходит в разведку, в сторону ГРЭС. После бомбежки туда пойдут войска, а мы в передовом дозоре.

– Все ясно, сержант. Когда выдвигаемся?

– Вообще-то, прямо сейчас, бомбардировка уже заканчивается. Немцы свои самолеты подняли, наши сейчас уходят.

– Отбомбились-то хоть по делу?

– Вроде хорошо приложили. Сделали несколько заходов. Так вы готовы?

– Да, мы просто обсушиться хотели, но и так нормально. Так, ватники немного мокрые, ладно, – и добавил, повернувшись к своим: – парни, по коням.

Глава 30

Пробираться пришлось, очень долго. Фашистских постов, как пулеметных точек, так и просто патрулей, было много. Иногда приходилось залегать даже на часы, а не на минуты. А холодно ведь, морозец-то к вечеру уже к двадцатнику. На одну группу фашистов все же нарвались. Мы лежали в овражке и медленно превращались в ледяные статуэтки, а эти четверо, суки, сидят себе у костерка и в ус не дуют. Ну, вот и пришлось испытать наши глушители в деле. Распределили цели и, как это получалось раньше, одним залпом смели немчиков как крошки со стола. Парни из приданого взвода НКВДэшников только головами покачали. Я приложил палец к губам, показывая молчание. Те кивнули в ответ. Из-за стрельбы пришлось снег разгребать, трупешники прикапывать. Найдут, конечно, но хоть не сразу. Собак тут немцы не использовали. Холодно, да и снега много. Тяжело собачкам. Да и не нужны они особо. Следы от нас остаются такие, что за полкилометра видно. Старались идти там, где немчура не бродит. Это также по следам и определяли.

Стемнело, НКВДэшные разведчики вели нас почти по берегу. Точнее, мы не удалялись от него более чем на двести метров. Кое-где постреливали, но так, для порядка. Когда показались дома, подошел все тот же сержант.

– Товарищ лейтенант, вам туда, – указал он рукой на приближающиеся дома.

– Спасибо, сержант. Вы обратно?

– Нет, не сразу. Надо тут пошарить. Приказ.

– Ясно. Удачи тебе и твоим бойцам.

– Спасибо, может, увидимся еще?

– Все возможно. Пока.

Мы двинулись дальше. Немцы затянули подходы к своим позициям колючей проволокой. В одном месте висело столько банок, что решили искать место, где едят меньше. Примерно раз в десять минут взлетала ракета, освещая окрестности своим мертвецким бледным светом. Через колючку мы не полезли. Мурат нашел какую-то трубу на берегу, по ней мы попали в крайний к реке двор. Засели в первом же попавшемся доме, решили посмотреть, как в округе с фрицами.

Было тихо. Пронаблюдав с часок, казах и Вано двинулись в дозор. Мы вышли спустя пять минут. Кроме хлопков от пуска осветительных ракет, звуков не было. Вскоре вернулся казах.

– Справа, через двор, немцы.

– Много? И чего делают? – спросил я.

– Дрыхнут черти, наверное, света нет, тишина. Во дворе два грузовика, пара мотоциклов. А вот через дом от них, по эту сторону дороги, у подъезда легковушка, водилы в ней нет. Тоже устали.

– Там, где легковушка, охрана есть?

– Там сейчас Вано сидит. Я пошел к вам, чтобы вы на немцев не вышли. Сейчас дойдем, спросим, да и сами посмотрим.

Возле дома, где стоял автомобиль, мы обнаружили пост охраны. У входа в подъезд, стояли два часовых, а одно из окон первого этажа, было заложено мешками с песком, и в маленькой бойнице торчал ствол пулемета. Мы решили пока сюда не соваться. Надо вначале осмотреться.

В самом Шлиссельбурге мы растворились. Здесь патрулей почти не было, все, видно, на позициях вокруг города. Держат оборону от пытающихся пробиться наших солдат. И держат весьма успешно. Сколько ни пытались наши разорвать кольцо, ни фига не получалось. Флот им, конечно, помогает помаленьку, но как-то жиденько. Истомин на это замечание рассказывал, что лед стоит, корабли стали хорошей мишенью. Моряки стреляют только наверняка, по установленным позициям. Экономят драгоценный боезапас. Да и фрицевская авиация не дает подходить близко. Спасает большое количество зениток, находящихся на острове. Стреляют с кораблей, из-за Орехового острова, а буквально вчера фрицы своей артиллерией потопили какую-то посудину, неосторожно высунувшуюся из-за островка. В крепость наши умудрились переправить орудия, да плюс зенитки. Немцы не дураки, на рожон особо не лезут, но иногда все-таки хреначат старинную крепость бомбами. На острове перед самым окружением оказались войска НКВД. Крепость немцы штурмовать не стали, только обстреливали постоянно. Потом наши подогнали флот, на расстояние выстрела, и азарта у немцев поубавилось. НКВДэшникам подкинули припасов, орудия да привезли небольшое подкрепление. Они там хорошо развлекались. Береговую батарею немецкой артиллерии снесли уже в первые дни. Немцы с берега убрались, но дома стояли близко к воде и немцы закрепились в них.

– Серег, мы ведь под Шлисселем проходили, тут у немцев тонко, чего у наших силенок не хватает? Тяжелыми танками бы попробовали, да с авиацией. А то одной пехтурой лезем, так никогда не получится, – заговорил Зимин, когда мы решили остановиться в одном из домов.

– Да, силенок маловато. Все под Москвой сейчас. Хотя Петрович говорил, что обещали выделить три только что сформированные дивизии. Вот в них будет большое количество танков. Да и самолеты обещали. Только вот пока никак, знаете ведь, еды и той нет. Чего уж о танках говорить, да еще и тяжелых. Видели ведь на Невском пятачке, одни старые Т-28, КВ почти нет.

– А мы на заводе видели, такие гробы здоровые клепают, от одного вида – страшно, – вставил в нашу беседу свои пять копеек Вано.

– Ну, так это на заводе, и ведь не на один наш Ленинградский фронт делают, вот и доходит сюда мало. Хотя пока город в блокаде, вывезти ничего нельзя, может, накопят побольше и тогда…

– Командир, ты как насчет узнать обстановку? – спросил казах.

– Не знаю пока, надо осмотреться как следует. Потом думать будем.

– Я вот все про легковушку у одного подъезда думаю, – продолжал Мурат.

– Самому покоя не дает. Ведь если там их офицерье, то у них есть карты и планы всех укреплений. Это бы нам здорово облегчило работу. А уж как начальство бы обрадовалось. Ведь даже когда обнаружат пропажу документов, немцы все равно не смогут поменять позиции. Укрепления бросать жалко будет.

– Так, может, мы это, того?

– Чего того? – вскинулся я.

– Возьмем их, пока дрыхнут? – Вано взял себя за горло руками.

– Ага, ты знаешь, сколько там солдат? Может, там рота СС квартирует, да нам и взвода хватит. Раскатают – как звать не спросят. Точнее, как раз спросят и даже очень охотно.

Мы вышли на набережную Ладоги. С северной стороны города. Засели в одном из разрушенных домов. Утром началось шевеление. Наблюдая в бинокли картину, пришлось задуматься. Перед нами открылась панорама на Неву. На льду, уже почти невидимые, занесенные снегом, лежали трупы наших бойцов. Командование бросает в бой все новые и новые батальоны, как будто они бесконечные. Укрепления впечатляли. Грамотно фрицы зарылись, грамотно. Понятно, почему не получается пройти. Огневые точки, капониры, доты. Как будто всю жизнь собрались здесь оборону держать. Секторы обстрела многократно перекрываются. Убери одного пулеметчика или расчет орудия – его с легкостью заменят другие. Да, косить здесь надо основательно. Как бы косы с серпами не затупить.

– Серег, чего докладывать будем? – нарушил тишину Зимин.

– Пока на связь не выходим. Засекут – всей вылазке конец. Сегодня наблюдаем, тщательно. Записываем координаты. Постараемся сделать приблизительный подсчет сил противника, держащего здесь оборону. Наносим на карту данные. Завтра попробуем отойти немного в глубь городка, а оттуда – свяжемся. Только надо будет подготовиться. Мурат?

– Да, командир, – казах как всегда был рядом, готовый выполнить любой приказ.

– Надо будет присмотреть местечко на завтра. Потише. Заминировать подходы, но там, где постоянно ходят, ловушки не ставь. Сорвут, начнется «чес», да ну ты и сам все знаешь, не маленький.

– Все сделаем. Командир, я Вано возьму?

– Да, конечно. Больше некого. Дед с нами пусть сидит, Толян и под стволом от меня не отойдет. Ну а Зимин у нас вообще не любит ползать.

– Серега!

– Шучу, шучу, – прервал я начинавшуюся бурю возражений со стороны выше названных.

– Я прямо сейчас пойду, хорошо? – спросил Мурат.

– Давай хоть перекусим, успеешь еще. Да вон и патруль, видимо, на прогулку собрался. Ты подъезд не минировал?

– Нет, не успел еще.

– И не надо пока. Мы здесь тихо будем сидеть. Залезет кто, уберем по-тихому. Кстати, на обратном пути можешь прихватить кого-нибудь. Поговорим. Только так, чтоб не чухнули доблестные «дойчен зольдатен».

– Все понял, командир, я за немчиком лучше вечерком слазаю. Ночью фрицы вряд ли спохватятся. А утром, может, нас уже тут и не будет.

– Хорошо, только бери языка подальше отсюда. Больно уж место здесь хорошее. Жаль сваливать будет. И брать надо кого-нибудь с батареи.

– Да это и так ясно.

Когда поели, тушняк, кстати, хорошо пошел, чайку бы еще горячего, Мурат с Вано пошли искать место, откуда будем выходить на связь со штабом. Вано оставил пулемет и взял МР-40, сделал это, кстати, весьма неохотно.

– Чего ты все морщишься? – спросил я у него.

– Да патронов мало. Тридцать штук, чем тут стрелять?

– Ага, привык полсотни в запасе иметь, привыкай экономить, – заметил Зимин.

– Сами экономьте, у вас это лучше получается, а я бы еще и короб взял на двести пятьдесят, если бы дали, – отрезал Здоровый.

– Да уж, сэкономишь с тобой. Одной тушенки за двоих рубишь, – усмехнулся все тот же Саня.

– Ну, так я и побольше вас, вон вы все какие мелкие, вам и вашей порции много. А мне надо побольше, иначе, кто вам пулемет таскать будет?

– Иди уже, пулеметчик, блин, – вставил я, – хватит болтать. А насчет стрельбы, вообще, пистолеты пользуйте. Мурат, нам что, зря глушители сделали?

– Все ясно, командир, – ответили хором оба бойца.

И парни исчезли. Вернулись часа через два. Я уж волноваться начал. Где-то неподалеку стрельба была, хотя стреляют сейчас везде. Хорошо нам, примерно час назад на берегу была заварушка, наверное, кто-то опять, в лоб пытался пройти. Стрельба была серьезная. Мы с Зиминым тоже поучаствовали. Ушли в соседний дом и там, я из СВТ, а он из немецкого карабина, с глушителями, выкосили два пулеметных расчета. Там такая возня была, что нас не только не увидели, а даже и не поняли ничего. Решили, наверное, что это атакующим так повезло. Но радость была короткая. Немцы тут же пригнали новых солдат взамен убитых, а мы, вздохнув, ушли на наш наблюдательный пункт.

Круглов с дедом времени не теряли. Старательно наносили на карту пулеметные точки. Разглядели четыре артиллерийских расчета. Позиции зенитчиков нанесли ранее. Они были почти не укрыты. Так, небольшие укрепления из мешков с песком да маскировочные сети.

Что было совершенно хреново для наступавших бойцов Красной Армии, так это то, что немцы зарыли в землю несколько танков, сделав неподвижные, бронированные огневые точки. Выковыривать их оттуда только чем-то серьезным. Из винтовки или ППШ ни хрена тут не сделаешь. А в лоб башни даже с ПТРа стрелять бесполезно.

– Сколько, – спросил Круглов у меня, когда мы вернулись, – ведь не удержались, наверное?

– Два расчета. Мы же с глушителями. Больно уж они сидели неудачно для атакующих. Стреляли безнаказанно. А наши их никак бы не достали. Только бы фрицы не догадались – кто их пощипал. Хотя там уже других посадили, а убитых унесли.

– Как патроны? – это Толя про «мое» изобретение. Убавил пороху чуток, весы в госпитале брал, да напильником наконечник пули спилил. Типа экспансивная пуля получилась. А чего, вполне себе «дум-дум». Точка попадания упала немного, фигня, пристрелял заново. Зато разрушения на мишенях были, как будто из ПТР стрелял. Клочки летят, а главное – тише стало намного. Вот и здесь сильно не высовывался, но в прицеле замечал, как жертву кидает от попадания. Жаль сделал мало таких, три десятка к СВТ и столько же к Маузеру.

– Да зашибись, то, что и хотел. Главное тише стало.

Мурат сообщил, что место он нашел. Небольшой домик, в который попали довольно большим калибром, крыши и верхнего этажа просто нет. Домик так удачно стоит, что подойти большими силами можно только с одной стороны, а вот мы уйти, если что, сможем свободно. Через соседние здания, по проломам в стенах. Подходы казах как следует заминировал. Поставил десяток растяжек. Использовал чуть не все наши гранаты. Ну и ладно. Если все получится, они нам и не понадобятся.

Пока сидели и наблюдали, немцы несколько раз проходили мимо нашего дома. Патрули ходили по трое, без собак. Так, скорее, для порядка, так как никуда особо не заглядывали.

Круглов у нас сидел внизу, наблюдал за подходами, когда увидел первый патруль, рысью прискакал докладывать. Я послал с ним Мурата и Здорового, вернулись быстро, немцы просто прошли мимо. Еще через час Дед заметил позиции минометчиков. Вот те, гады, сидели совсем плохо и для нас, и для атакующих. Дед и засек-то их только потому, что наши в который раз попытались атаковать. Бля, ну почему там у них так тупит командир? Я понимаю, приказ и все такое. Но, еперный театр, нужно же и понимать немного. Здравый смысл ведь никто не отменял. Только пока мы здесь, на льду и ближних подступах, полегло, наверное, два батальона. Просто так полегло, никому не принеся пользы. Ладно бы хоть немного потрепали фрицев, так они и до берега не дошли. Все легли под пулеметы и минометы. А в мое время Жукова было модно обсирать, дескать, он дивизиями солдат в землю закапывал. Тут и без него таких хватает. Получили приказ и нет бы подумать немного, на хрена, шашку наголо и пулю в голову. Жаль, из-за нескольких идиотов гибнет столько бойцов.

Я вот много раз думал. Если бы меня на батальон поставили и такой вот приказ дали, что бы я сделал? Наверное, попытался бы сначала провести разведку. Если выяснилось бы, что тут такая херня, предложил бы свои мысли командиру. Если он меня не послушал бы, что естественно, выполнил бы приказ, как вижу сам, а потом, наверное – застрелился.

Блин, хорошо, что я не командир пехотного батальона, ну его на хрен. А представляете, как сами солдаты думают? Ведь ни фига не тупые бревна, люди-то все с головой, только запуганы. Не пойдешь в атаку, свои замордуют. Так нельзя.

– Мурат, дуйте с Вано и Дедом на приготовленную позицию. Передайте, чтобы немедленно прекратили эту бойню. Доложишь, как тут все обстоит. Если сочтут нужным – пусть артиллеристы немного постреляют. Может, танки повыбьют. Координаты мы точные дадим. Только, блин, боюсь я, не засекли бы рацию.

– Серега, – Зимин решил влезть, – слушай, тут такая пьянка идет, может, немчуре не до пеленгации сейчас?

– У них орднунг – это главное. Но все может быть, Саня, а береженого, сам знаешь чего.

Зимин замотал головой, соглашаясь.

На связь мы вышли удачно, сообщили что хотели, получили совет забраться поглубже и не вылезать до окончания обстрела. Так и поступили, так как все было готово, ждали только данные от нас – постреляли знатно. Позиции на набережной почти с первых залпов перемешали с дерьмом. Когда мы вернулись на наш наблюдательный пост, обнаружили, что его необходимо менять. Нет, не потому что засекли, а просто больше наносить на карту в этом месте было практически нечего. Развороченные попаданием тяжелых снарядов позиции немцев представляли собой жалкое зрелище. Чтобы не попасть под немецкую раздачу, надо сваливать. Да и не смогут немцы тут быстро новые позиции оборудовать. «Пушкари» наши тут все перемешали.

Нам нужно было пройти дальше. Во время сеанса связи нам поставили задачу: выявить позиции тяжелой артиллерии, которая мешала флоту. Двигаться решено было ночью. Сейчас уж больно немчура наскипидаренная. Бегают, суетятся. Командиры гоняют солдат чуть ли не плетками.

Во время обстрела с противоположного берега опять пытались организовать наступление. И эта попытка также была успешно отбита немцами. Слишком хорошо они умеют воевать, так просто их не сломать. Окромя позиций на набережной были и другие. В том числе и тяжелая артиллерия где-то в глубине городка.

Весь день мы просидели как мыши. Немчура рыскала в округе, мы не вылезали.

– Не получается что-то, – начал разговор Зимин, когда мы устроились на новом месте, – вроде и стреляли хорошо, но мало этого.

– Все так, – заключил я, – их слишком много в городе. Может, предложить перенести огонь вглубь. Хотя командование и само лучше нас все знает.

– Ну, если бы знали, то и вдарили бы, – Зимин махнул рукой и продолжил: – Командир, давай дадим новые данные, пусть добавят по городу.

– Надо осмотреться, а уж потом выдумывать. Мы ведь так и не выяснили, где у фрицев тяжелая артиллерия. Кстати, планы насчет языка никто не отменял.

– Командир, может, прямо сейчас сбегаем? – это уже казах.

– Добро! Только сами знаете – как…

– Конечно, по-тихому, – ответил Мурат.

– Давайте, ждем.

Круглов опять засел внизу, а мы с Зиминым и Дедом, пошли осматривать верхние этажи. Этот дом стоял уже не так удачно. Точнее, совсем не так. Решили сделать вылазку и аккуратно пройти мимо домов, стоящих вдоль берега.

– Серег, может, Мурата дождемся? – спросил Саня.

– Да, давайте подождем. Хрен его знает, чего тут делается? В темноте попадем на патруль и пипец.

– Может, поедим? – робко спросил Дед.

– Перекусите пока, я пойду внизу посижу. – Спустившись вниз по лестнице, послал Толяна наверх.

– Серега, я потом, вдруг чего, – тот как обычно начал возмущаться.