Текст книги "Моя война: Выжить вопреки. Испытания. Чужой"

Хоть и знал, что на этой войне такое было повсеместно, но не так я себе представлял СВОЮ войну. Нам, людям из двадцать первого века, всегда представлялась война в ином виде. Мы там все герои, грудь в орденах, месим фрицев налево и направо пачками. А на деле-то выходит совсем по-другому. Я уже сколько тут, а все по каким-то кустам прячусь да из окружений выхожу. Ладно хоть еще выходить удается, а не в плену подошвы жевать. Да, не так мы себе войну рисовали, совсем не так. Правильно дед мой делал, что почти не рассказывал о войне. О чем рассказывать? Большую часть времени ты тупо идешь, ползешь или землю копаешь. Невелики подвиги-то! А о том, как фрицев валили, рассказывают только люди с нарушенной психикой. Ведь как ни крути, но немец такой же человек, хоть и враг. Что хорошего в том, что мы убиваем друг друга непонятно за какие интересы? А, ну да, мы-то за Родину, но это не меняет смысла. Подсознательно человеку чуждо убийство себе подобных. Во все века люди воевали, это так, но для этого всегда находились причины. А если взять отдельно любого человека, то, думаю, никто не захочет убивать людей. Ну, неестественно это. Мы просто вымерли бы все, если бы убивали все кто кого хочет. Всякие маньяки и преступники лишь исключение из правил.

Топали мы всю оставшуюся ночь, хотелось уйти подальше. Даже не сговариваясь, просто шли и шли, мечтая наконец-то куда-нибудь выйти. И вышли. Возле одного села, под утро, Иван обнаружил, наконец, наши войска. Ничего обсуждать не стали, просто вышли на позиции. Тут, на удивление, повезло. Нас просто проводили к местному особисту, а тот, сняв показания, велел сходить в санчасть и отдыхать. После обработки наших увечий и ран, у Вани оказалось совсем легкое ранение, осколок лишь дернул чуток мышцу, мы, осмотревшись, выбрали какой-то сарай и завалились спать, кто где мог. Разбудили часа через три.

– Эй, окруженцы! – возвестил голос посыльного.

– Чего? – хмуро ответил кто-то из наших.

– Вставайте, велено вас проводить в роту.

Командир роты, к которому мы поступили в подчинение, был довольно молодым старшим лейтенантом. Он бегло осмотрел нас и, познакомившись, направил на склад, с запиской. Там, наконец, получили оружие, «трехлинейки», да по две пачки патронов. Вернувшись в роту, получили новое распоряжение, отправляться на позиции батальона и окапываться. Командованию сообщили, что фрицы уже близко, нам предстоит удерживать село, так как за нами мост через большую реку. Опять мост.

Едва оказавшись в расположении, вновь пришлось валиться в грязь и искать место для укрытия. Немецкие самолеты, в количестве двух штук, прошлись вдоль траншей и ячеек, собирая кровавый урожай. Опять прежняя картина перед глазами. Раненые, мертвые, убитый командир роты… Черт, сколько их уже видел на своем, еще совсем коротком веку…

Через час новый приказ. Выдвигаемся непосредственно к мосту и возле него окапываемся. Село оставляем. Топаем. Дождь льет как из ведра, но мы довольны, вряд ли фрицы снова прилетят, погода нелетная. Возле моста, а он оказался еще и железнодорожным, начинаем разбредаться. Подозвав своих друзей, указываю на местечко возле обрыва. Те тут же кивают в ответ, понимают без слов. Позиция хороша тем, что даст возможность свалить вовремя. Это не трусость, а поиск возможности маневра. Какой толк, что мы будем сидеть в ячейках, не имея возможности двигаться? Тупо сдохнуть, как тысячи до нас? Извините, не хочу, не для того до сих пор выживал. Вот и выбрал местечко так, чтобы и обзор был, и возможность отступить присутствовала. Хоть, конечно, придется плыть в холодной воде, но это лучше, чем вообще ничего.

Погода помогла, и налетов сегодня больше не было. Этим воспользовалось командование и прислало нам подкрепление. Десять танков, это уже было хорошо. Новый командир роты, лейтенант Иволгин, выглядел ребенком. Знаете, бывают парни, да даже и мужики, которые выглядят словно юноши. Вот и этот такой. Недостаток в этом только один, ну никак лейтенант не воспринимался всерьез. Я попробовал сунуться к нему с подсказками, и даже получилось.

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться?

– Говорите. – Ой, лучше бы он не выкал мне.

– Это не мое дело, но вы, как командир, могли бы обратиться с предложением к вышестоящим командирам, насчет расположения танков.

– О чем вы, боец?..

– Морозов, красноармеец Морозов.

– О чем вы говорите, красноармеец Морозов?

– С вашего разрешения, товарищ лейтенант, – я постарался рассказать и объяснить командиру, что танки нужно зарыть в землю, с возможностью отхода задним ходом.

– Да кто меня слушать-то будет? – рассеянно ответил лейтеха.

– Товарищ командир, вы объясните это тем, что у вас в роте есть бойцы с опытом, уже видевшие такую оборону. Танкистам жить в этих танках три минуты, если их не укрыть. Да и мы без поддержки долго не усидим. Если будут ругаться, ссылайтесь на меня. Попробую довести до командиров, что это разумно.

Я был очень удивлен, но лейтенанта послушали. Экипажам танков придали два взвода бойцов, и те споро принялись копать сырую землю.

Чуть позже меня все же позвали в штаб, причем аж полковой. Оказывается, тут, вокруг моста и в обе стороны от него, стоял целый полк, причем, судя по танкам, хорошо оснащенный. Штаб был на той стороне реки, в землянке.

– Ну, здорово, боец! – приветствовал меня командир, судя по шпалам в петлицах, майор.

– Здравия желаю, – коротко ответил я, не озвучивая все свои «титулы».

– Ты откуда такой умный взялся? Лейтенант рассказал, что зарыть танки твоя идея.

– Просто воюю с июня, – начал я, – видел, ЧТО бывает, если танки не укрывать. Или авиацией раздолбают, или просто артиллерией и теми же танками.

– Где воевал? Давай, расскажи о себе, с самого начала, – майор предложил мне сесть и выложил на стол портсигар.

– Благодарю, – кивнул я и взял папиросу. Прикурив, хороший табачок, однако, я продолжил: – Так же, как и сейчас, мосты охранял. Аж целых два. Войну начал километрах в двухстах от границы, стрелком. Вроде и далеко, на первый взгляд, однако немцы были уже там. Рассказывать особо нечего, как-то отбивались, один раз не смогли. Получил ранение тоже на мосту, уничтожил танк, а меня срезали. Наши отступили тогда, меня, как и многих других бойцов, оставили в одной деревеньке по дороге, – на это командир кивнул, видимо, понимал для чего. – Два месяца отлеживался, затем пошел к фронту. Сначала побил полицаев и нескольких фрицев в деревне, на которую вышел, встретил четверых ребят, наших бойцов. Те тоже после ранений отлеживались. Двое из них сейчас со мной, повезло, после фильтра попали в один отряд. Уже впятером освободили лагерь военнопленных, их там немного было. Позже, передав командование одному капитану…

– Кто такой? Как фамилия?

– Фролов, капитан Фролов. Отличный командир. Так вот, с ним захватили фашистские склады. Там были и трофеи, и вражеское оружие, находящееся на ремонте. Вооружившись как следует, у нас и танки были, захватили еще один лагерь с пленными. Вот тот уже был огромным. Там за старшего был дивизионный комиссар Рыков…

– Да ладно! Жив? – изумился майор, видимо, знает комдива.

– Извините, не знаю. Комдив направил меня в разведку, дал людей, произвел в сержанты и отправил на задание. Целью был поиск аэродрома противника, с которого регулярно вылетали самолеты противника, в том числе и по нашу душу. После обнаружения последнего не смогли связаться с отрядом и решили выдвигаться в обратный путь. Оказалось, наш отряд обнаружили фашисты, и к нашему приходу там вовсю шел бой. После нескольких стычек с немцами мы, отходя, вышли к небольшому городку. Оказалось, мы как-то незаметно пересекли линию фронта. Дальше просто. Фильтр, назначение в часть, затем переназначение в другую. По пути раздолбали, опять отход – и вот мы и у вас, – завершил я свой долгий рассказ.

– Помотало тебя, – покачал головой, как бы выказывая сочувствие, майор.

– Я не один был. Последний раз вышли двенадцать человек, это со мной.

– Молодцы, – заключил майор, – только не понял, ты вроде говорил, что тебя дивизионный комиссар в сержанты произвел, а я перед собой вижу простого красноармейца?

– Что делать? На фильтре звание не подтвердили. Отобрали все трофеи, бумаги, что мы у фрицев отбирали по пути, да и выпнули в траншею.

– Это неправильно, – рассудил командир, – я, конечно, тоже не могу вот так взять и поставить тебя разведчиком, но буду наблюдать за тобой. Надеюсь, мы поняли друг друга?

– Думаю, да, товарищ майор. Разрешите просьбу? – уж наглеть так наглеть.

– Ну, если в моих силах…

– Если есть винтовка с оптическим прицелом, очень хотелось бы ее получить…

– Я спрошу на складе, пока обещать не буду. Свободен. – Я уже выходил, когда майор задал еще вопрос:

– Вы там, – майор на секунду задумался, – на мосту, когда его держали, взорвали потом?

– Да, – кивнул я.

– Надо распорядиться, чтобы заминировали, – кивнул майор, – ты со своими бойцами где осел-то?

– Так на той стороне, возле моста. Если отсюда смотреть, то слева.

– Хорошо, если понадобишься, вызову. Как руки-то?

– Да ничего, заживут, привык уже, – пожал я плечами. Руки саднило, конечно, но это все было терпимо. На самом деле, после обработки оказалось, что я не стесал костяшки, лишь кожу здорово ободрал.

Я вышел от командира и вернулся к парням. Те уже закончили оборудовать окопчик, даже запасной подготовили.

– Ну чего, Андрюх, зачем вызывали?

– Да, попросили рассказать о себе, да и так, обычные вопросы командира бойцу, – расплывчато ответил я. – У вас-то как?

– Да тихо пока. Только два наших грузовика прошли у моста. Ты видел, там настил соорудили, чтобы отступающие могли переправляться, а то до автомобильного моста тут далеко.

– Да, видел, правильно это сделали, сам видел, как полуторка прошмыгнула по мосту.

Если честно, то меня почему-то не покидала мысль, что в этот раз мы устоим. Вот не знаю почему. Ведь знаю наверняка, что отойдем, а вот мысли лезут другие. То ли мне танки внушили такое спокойствие, то ли решительность и ум командира, не знаю. Фрицам ведь этот мост, скорее всего, нужен даже не для переправы, а для того, чтобы составы пустить дальше, когда ближе к Брянску выйдут.

На следующий день появился первый фриц. Точнее, сразу несколько. Дождь не переставал, поэтому самолетов не было, может еще и этот факт внушал уверенность в своих силах. Немцы выперлись на дорогу в километре от моста. Местность тут хреновая для наступления. А вот нам, я думаю, наоборот, подходит для обороны гораздо лучше. Танки зарыты, да еще и на фоне леса видно их плохо, а у моста местность открытая. Да, нам в траншее жутко, если артиллерией долбить станут, всех достанут. Спешивались фашисты быстро, энергично так. Два грузовика с пехотой – это слезы, даже если добавить бэтээр, что стоит чуть поодаль. Противник рассредоточивался, было видно перебежки, и доносились короткие, негромкие команды. Говорю же, близко, слышимость хорошая, хоть и дождь идет. Вообще, эта морось уже достала. Шинель почти насквозь сырая, противно до ужаса. С каски за воротник капает, а вода холодная… Первые взрывы раздались почему-то у нас за спиной, то есть на той стороне. Понимают фрицы, где у нас штабы и резервы, не тратят снаряды на передовой заслон. Когда раздался уже десятый, а может и одиннадцатый взрыв, до меня долетел приказ выявить корректировщиков. Это по цепи летело, из уст в уста. Ничего себе задание, а хрен ли их вычислять? Вон они, впереди, укрылись, суки, а с бэтээра наверняка передача идет. Сейчас бы пару минометов, было бы дело. Даже если б не попали, то напугали бы точно. Накаркал, к нам полетели мины. Редкие и неточные, разрывы вставали то тут, то там. Я с ребятами съежился в окопчике, боясь нос высунуть. Вновь кто-то что-то кричит совсем рядом. Пробую высунуть голову и послушать, но минометы долбят не переставая, ни фига не слышно.

– Андрюх, надо бэтээр спугнуть, ты как, без оптики сможешь попасть? – кричит на ухо Бортник.

– Да хрен его знает, винтовка неизвестная, даже пристрелять толком не успел, чего там, четыре обоймы! Да и далеко больно, я его вижу-то с трудом, – а сейчас и вовсе не вижу, так как сидим в окопе.

– Чего же делать-то? Как бы в атаку не подняли? – вновь орет мне в ухо Иван.

– Дай-ка мне свой ДП! – попросил я у бойца. Тот подал мне «дегтярь», стоявший до этого рядом, опираясь на стенку окопа.

– Каждый четвертый – трассер! – кричит Бортник.

Разберемся, не первый раз замужем. Приготовившись стрелять, я быстро высунул голову и осмотрел позиции перед собой. Нормально, хоть местами бойцы, что посмелее были и стреляли понемногу, мне они не помешают, я выше нахожусь.

Установив пулемет на сошки так, чтобы поверх бруствера высовывался лишь ствол, я начал искать «Ганомаг». Теперь я думал только об одном: смогу ли попасть из пулемета в бэтээр?

Ответ на этот вопрос так и остался мне неизвестен. Я высадил весь диск в сторону бэтээра, а уж попал или нет, так и не понял. Но обстрел из минометов закончился.

– Видать, все же зацепил урода, – бросил Иван и протянул мне руку, чтобы забрать стреляющую игрушку.

– Наверное, откатился чуток, хотя… – я задумался, – немцы могли бы и по старым координатам бить. Мы ведь никуда не делись.

Словно в подтверждение моих слов вновь забухала артиллерия. Только теперь большие стволы фрицев стали бить по нашим позициям. Трясло так, что думал, зубы выплюну. Но это еще полбеды, нас серьезно засыпало. Земля сейчас сырая, тяжелая, выбираться трудно, а наверху артобстрел, задачка.

Выручили сами немцы. Они прекратили обстрел, но лишь для того, чтобы двинуть на нас танки. Но этого мы и ждали. Когда, наконец, удалось откопаться, услышали, что наши отвечают фрицам. Из-за моста били танки, но жиденько, правда. Наверное, фрицы во время обстрела кого-то зацепили. Вокруг нас уже начинали постреливать и стрелки, отсекая пехоту. Немцы не дураки, без пехотного прикрытия они танки вперед не пускают. Минут через двадцать мы тоже постреляли чуток, правда, пришлось вначале грязь из оружия выбить, немцы стали отходить. Пехоту мы прижали, и танки одни не пошли. Нам также наконец дали указание отойти на другой берег. Сначала все устремились к мосту, но немцы начали обстрел, не давая нам свободно отходить, пришлось плюнуть на холод и идти к воде. Все равно все сырые, а так хоть шансов переправиться чуть больше.

Ноги сводило, но старался гнать эти мысли от себя. Так как лучше уж холод воды, чем жар от огня противника на берегу. Немцы перекопали орудиями и минометами весь берег, где мы только что сидели. Понимают, что если мы переправимся, то можем уничтожить мост, а для них это будет очень плохо.

На противоположный берег я еле выбрался. Но холод был половиной беды. Немцы озверели и палили уже, наверное, из всех стволов. Тут и там, на воде и земле вставали фонтаны разрывов. На воде, конечно, более красивые, но было как-то не до любования. В очередной раз помог Иван. Двужильный он, что ли? Опять вытащил и меня, и Егора, да и еще кому-то помог. Я, блин, винтовку потерял, даже не понял, где и когда. Вроде на берегу была, а теперь…

– Мороз, давай вправо, там овраг есть! – орет Бортник. Да уж, и меня еще старшим над ними ставили? Надо поговорить с командиром, если он еще жив, чтобы Ваньке взвод дали, отличным командиром будет. Ползу вперед, куда указал друг. Спрятавшись в овраге, дождался всех остальных.

– Все живые? – спросил я, отдышавшись.

– Да вроде… – выдохнул Егор. – Большой, спасибо! – это он Ване. Я также кивнул, а тот отмахнулся.

– Надо подниматься к нашим, я, блин, пулемет выбросил, мне его осколком разворотило, аж руки зудят теперь. Так долбануло, думал, без рук останусь!

– Во блин! – усмехнулся я. – А я винтовку где-то посеял… – Заржали все в голос.

– Вояки! – сквозь смех бросил Егор.

Выбирались долго, немцы прекратили артиллерийский огонь, но подошли так близко, что теперь стреляли с наших бывших позиций из стрелкового оружия. Стрелять через водную преграду то еще удовольствие, поэтому огонь противника был больше беспокоящим, чем эффективным. Полк тоже не просто так сидел на этом берегу, наши активно отвечали. Интересно, будут ли рвать мост?

Командира, нашего ротного лейтенанта, мы нашли возле рощи. Он возвращался после доклада командиру полка. Вид у ротного – краше в гроб кладут.

– Что-то случилось, товарищ лейтенант? – спросил я.

– Да уж, выговор получил, как бы до трибунала не дошло… – расстроенно проговорил лейтенант.

– А что такое? – чуть не хором спросили мы.

– Приказа отходить не было, – мы переглянулись, – да-да. Кто-то пустил дезу, а мы и рады стараться, бежали так, что пятки сверкали.

– Товарищ лейтенант, а кто приказ-то отдал?

– Да в том-то и дело, что я!

– ???

Видя в наших глазах непонимание, ротный пояснил:

– Мне посыльный передал, якобы комполка приказал, я и подорвался.

– Блин, так в чем же дело-то тогда? – злились мы с ребятами.

– Да не было приказа, майор вообще охренел, когда я ему в лицо сказал, что приказ – ЕГО. Главное, спросить-то не с кого. Посыльный погиб, кто теперь козлом отпущения будет, думаю, известно.

– Ну, тогда всю роту надо в трибунал вести, – заметил я.

– Ладно, мужики. Потом думать будем. Майор приказал «языка достать», срочно! Нужна точная информация о численности и местах сосредоточения войск за мостом. Если там всего батальон, ну, или полк, это одно. А вот если что-то покрупнее, тогда нужно мост взрывать, обязательно. Командир думает, что фрицев там все же немного, иначе бы уже раскатали. Артиллерия есть, это да, но вот танков и пехоты, скорее всего, немного. Отдельно требуют найти место, где у немцев артиллерия укрыта, вроде нам тоже пушки хотят подкинуть.

– Так кому «языка»-то добывать? – спросил я.

– А майор сказал, что у меня в роте есть бывший сержант-разведчик, говорит, раз присваивали звание, значит, было за что, вот и велел отправить его в поиск.

– Ясно, – кивнул я, а самого аж передернуло, – товарищ лейтенант, это он обо мне так сказал. Я – бывший сержант.

– Тебя что, разжаловали? – охренел лейтеха.

– Да нет, на фильтре не подтвердили назначение. Заявив, что звание мне присвоили во время нахождения в окружении, что там и как было, узнать пока невозможно.

– И что, ты возьмешься? – ротный смотрел на меня с надеждой.

– Ну, а почему бы и нет? – я похлопал себя по карманам. – Только вот переодеться бы, товарищ лейтенант, а то форма вся сырая насквозь, да и погреться бы немного. Все равно ведь за «языком» ночью идти, днем такие дела не делают, – да и нет у меня выбора другого. Не пойду, минимум, прослыву трусом и балаболом, а то и вовсе отправят в особый отдел за вранье и невыполнение приказа.

Лейтенант не только дал нам возможность обсохнуть, но и нашел старшину и выбил нам по комплекту формы, взамен нашей. Так же принес и оружие, благо что оно было в наличии. Конечно, в тыл к врагу лучше бы с автоматами идти, да где их взять? У нас кроме комроты, два автомата на всю роту и было. Правда, от той роты осталось меньше половины, но и оружие было потеряно так же, как и бойцы. С нас, кстати, даже объяснительную не потребовали, просрали винтовки, никто и не заметил. Но лучше в будущем такого больше не повторять.

Я почему сказал командиру, что выйдем в ночь? Просто потому, что фрицы уже закончили на сегодня, вечер надвигался уже, поздно. Мы сидели у костра в лесу и как-то не испытывали желания куда-то идти. Вообще.

– Блин, так бы и просидел вот так, хоть целый год! – задумчиво сказал Иван.

– Так и сиди, – пожал я плечами, – приказали-то не тебе, а мне, я и пойду.

– Чего, сдурел, что ли? – сплюнул под ноги Бортник. – Ты иногда меня все же удивляешь, Мороз! То вроде умный, а то дурак-дураком. Ежу понятно, что вместе идем, чего ты выеживаешься?

– Не бери в голову, Вань. Просто накипело чего-то. Устал я, наверное.

– Все устали, – вставил Егор, – вместе-то сподручнее.

– Так-то оно, конечно, да. Все устали. Ох, блин, где же хоть моя сероглазая-то? – я вспомнил нашу первую ночь с Валей. Она такая неуклюжая тогда была, но схватывала все на лету, перед расставанием была уже вполне себе опытной. Ну, вы поняли, о чем я!

– Дождется тебя, глядишь, сынишкой одарит! – весело ответил Бортник. Я рассказывал ребятам о своих приключениях, так что они в курсе.

Около часа ночи мы подорвались. Я решил вообще идти без оружия. На что мне это весло в немецком тылу? Ну, серьезно? Там будем по головам у фрицев ходить, если дойдем, конечно, какая нафиг винтовка. Стрелять в походе за «языком» последнее дело, тут надо дойти сначала, да вернуться с приварком. Оружие вроде как и ни к чему.

Выходили в час ночи только потому, что плот закончили делать минут двадцать назад. Да, забыл сказать, это я попросил у лейтенанта помочь. Вот тот и расстарался. Отрядил шестерых бойцов изготовить нам небольшой плотик и оттащить его выше по течению реки. Говорил ранее, река-то немаленькая, метров сто в ширину, а может, и все сто пятьдесят будет. Опять мокнуть я не хотел категорически. И так вон в чувство приходили у костра, да под спирт. Выпил немного, буквально граммов сто, уже разбавленного, но развезло… В норму пришел часам к одиннадцати вечера. Из-за пустого желудка такой казус вышел. Парни тоже захмелели, но так как мы сидели чуть в стороне от остальных бойцов и командиров, никто этого и не заметил. Да даже если бы и узнали, что бы это изменило?

По берегу у фашистов стояли патрули, нам с ребятами, транспортируя плот, пришлось утопать метров на шестьсот выше по течению. Здесь было тихо, переправлялись долго, всю дорогу всматриваясь и прислушиваясь. Плот сделали немного неудачно. Бревнышки были тонкими, да и количество удручало. Едва уместились все и не перевернулись. Потихоньку загребая самодельными веслами, ломали глаза, пытаясь хоть что-то разглядеть в сентябрьской ночи.

Прекратившийся было к вечеру дождь вновь начал лить тонны воды на уставших нас. Опять поймал себя на мысли, что лучше бы не думал заранее. Говорил, что не хочу мокнуть, получай теперь. Был ли смысл вообще строить плот, если льет как из ведра? Шинель уже прилично намокла, когда мы ткнулись во вражеский берег реки. Секунду подумав, я скинул это пальто, оставшись в одной гимнастерке. Было не холодно, но зябко как-то. Плот пришлось вытаскивать на берег, а он тут крутой. Оставили средство для переправки на склоне этого обрыва и поднялись наверх. Мост в темноте, да еще и с расстояния в полкилометра, был не виден, просто далековато было, да и река текла не как стрела, где вы видели прямые реки? Медленно отойдя от берега, кинулись в сторону лесопосадки, что была невдалеке. Со стороны моста, а соответственно немцев, слышалось урчание моторов. Возятся фрицы, готовят что-то. Надо бы скорее уже дело делать. Возле рощи внезапно остановились. Я заметил движение, хоть и темно было. Чуть позже узнал, что это было. Закуривший на посту фашист, вот что. Трое в фельдграу сидели, забив на службу болт, и смолили свои кислые сигареты. Мы даже не сговаривались. Атаковали мгновенно, так как не видели никого, кто мог бы нам помешать. Фрицы даже сигареты выплюнуть не успели. Иван просто снес «своего» противника ударом в голову, я и Егор, зажав фрицам рты, слегка придушили «своих» противников. Спеленав фрицев, расстроились, немецкого никто из нас не знал. Переглянувшись, добили фашистов ножами.

– Теперь осторожнее, мало ли чего эти тут охраняли! – шепнул я парням. Ребята кивнули.

По окраине леса топали недолго. Впереди показался еще один пост, на этот раз с мотоциклами. Два байка с колясками, а возле них шесть солдат. Чуть в стороне стояла телега, мы ее и не заметили сначала, да конское ржание выдало повозку.

– Мороз, смотри, полицаи! – указал мне Егор. Четверо фашистских прихлебателей стояли рядом с немцами в услужливых позах. Ну а как еще назвать их позы, если во время дождя эти ханурики стояли и мокли рядом со своими господами, укрывшимися под накидками.

– Вижу, вот их бы для начала взять, – шепнул я в ответ.

Минут через пять «люди в черном», полицаи то есть, собрались и ушли к телеге. Видимо, распоряжение получили. Забравшись в свое средство передвижения, стеганули лошадку и покатили в сторону от нас.

– Бегом, по кромке, на фоне леса нас не заметят, надо их перехватить! – приказал я, и мы помчались. В лес заходить опасно, там тихо не пробежать, обязательно какой-нибудь сучок треснет под ногой. А так деревья у нас сбоку, фрицы в сотне метров, вряд ли увидят, да и они вон на мотики уселись и направились в сторону моста. Это хорошо, что туда, стало быть, вырезанных нами фрицев найдут не сейчас. Под близкий рокот мотоциклетных моторов мы безбоязненно догоняли предателей.

Полицаи на телеге тем временем уходили в противоположную от моста сторону. Через несколько минут стало ясно, куда они правят. Впереди показались тусклые и редкие огоньки какого-то населенного пункта, деревни, скорее всего. Мы поднажали и вскоре удалось обогнать телегу. Между нами и поселком оставалось метров триста, так что тишина наша жизнь. Еще на бегу мы договорились валить троих сразу, поговорить и с одним сможем. Встав на пути лошади из овражка, мы с ребятами одновременно метнули ножи. Мы это и ранее пробовали, убедившись, что все хоть немного это умеют, мы постоянно практиковались. Два полицая ткнулись мордами в сено на телеге, а один выпал назад. Оставшийся в живых ни фига не понял, лишь крутил башкой.

– Стой, сука, кишки выпущу! – крикнул я негромко. Нужно было привлечь его внимание, пока Ваня подходит к нему.

Счастливчик оказался проворным. Заорать не успел, но за винтовку схватился быстро. Большего сделать Иван ему не позволил, выключив сознание на раз.

– Ты его там не наглухо уработал? – с сомнением пощупав пульс полицая, спросил я у Бортника.

– Нормально, пускай чуток полежит, пока обратно к лесу отойдем. – Мы развернули телегу, правда, пришлось еще труп поднять и загрузить обратно, и направились к лесу. По пути обшмонали полицаев. Боялись только, что лошадь выдаст своим храпом, к покойничкам эти животные не больно расположены.

– Старшой, гляди! – Иван потряс зажатым в руке ППД.

– О блин, у нас их нет, а у полицаев есть! – удивился я. Это хорошо, автоматы не помешают. Правда, он и был-то всего один, да еще и без запасного диска, но и это хлеб. Так же при полицаях были три винтовки Мосина. Ни гранат, ни взрывчатки и в помине не было. Да и глупо было ожидать, что у них будет серьезный арсенал. Вот фрицев на бэтээре захватить, там бы дело было.

К лесу подъехали с уже очухавшимся пленником. Иван утащил его поглубже, начав работать, мы же с Егором накидывали трофейные шинельки. Из леса вылез Бортник, вытирая нож, подошел к нам.

– Чего, решил в деревню ехать? – спросил он меня.

– Не знаю, это ты сейчас расскажешь. Просто подумали с Егором, что в таком обличье проще будет.

– Правильно подумал. В деревне штаб немецкой артиллерийской батареи, сама батарея находится в стороне, в поле стоит. Нам ведь именно ее нужно отыскать?

– Чего они, под открытым небом солдат держат, когда можно было бы в домах разместить? – удивился Егор.

– Так там позиции, они с утра будут поддерживать наступление. Гаубицы, это ж не противотанковые пушки.

– Много знал предатель, – заключил я.

– Эти черти им жратву везли, надо поторопиться, ждут их там всерьез.

Быстренько приведя себя в порядок, заставили лошадку топать обратно к деревне. Та, все время оскальзываясь на размокшей дороге, медленно тащилась. На въезде в деревню был пост. Два солдата на мотоцикле, укутавшись в плащи, даже вылезать не стали, только крикнули что-то. Иван разговорил полицая легко, уж больно зверскую внешность имел, тот сообщил, что немцы даже пароля не спрашивают. Лишь бы господам арийцам жрать вовремя привозили. Фуражиры снуют туда-сюда беспрепятственно, чем мы и воспользовались. Сложнее было отыскать в деревне нужный дом. Но пленный не соврал, там действительно стоял бэтээр, заехавший прямо в огород, и светилось тусклым светом одно окно.

– Вань, ты в бэтээр, мы в дом, справишься?

– Сделаю, – сказал Бортник, – я автомат возьму?

– Стрелять бы не надо, но да, бери.

– Я и не буду, он ухватистее, проще прикладом работать, – ухмыльнулся Иван.

На крыльце дома сидел одинокий немчик, кутаясь от промозглой погоды в свою «бумажную» шинельку.

– Оу, – начал фриц первым, – еда?! Млеко, сало? – Мля, не врали в книжках! Хе-хе. Они, наверное, только это и знают из всего нашего языка. Как и мы из немецкого, только «Хенде хох» да «Гитлер капут»!

– Я-я! – ответил я, улыбаясь. Подхватив корзинку с припасами для господ офицеров, я подошел к часовому. Тот протянул руку и отдернул тряпицу, что прикрывала корзину.

– Это ужин господам офицерам! – буркнул я. Немцу не понравилось, он уже протянул было руку, желая что-то прибрать лично себе, а теперь остановился. Взявшись за ручку корзины, фриц подхватил ее и брякнул что-то по-немецки. Наверняка на хрен послал! Не успел еще часовой отвернуться, как справа от дома послышалась возня, но тут же затихла. Фриц повернул было голову, но я уже всадил ему клинок в печень. Корзина упасть не успела. Из ослабевших рук немца ее подхватил Егор.

– Под крыльцо его, быстро! – я осматривался по сторонам, а Мельник уже стаскивал вражину с крыльца. Через несколько секунд появился Иван.

– Держи, старшой! – Бортник кинул мне немецкий автомат, а затем еще и подсумки с магазинами. Я быстро перекинул ремень через голову, и автомат повис за спиной. Подсумки приладил к поясному ремню. Мы уже были готовы войти, как из дверей вывалился пьяный мужик. Одет он был в старую фуфайку, а на ногах – валенки.

Иван очнулся от этой комедии первым и ударил фрица по кумполу кулачищем. Тот мягко завалился, и на крыльце вдруг неприятно завоняло.

– Тьфу ты блин! – выругался я. – Да он же обосрался! Наверняка до ветра пошел, а ты ему помог. Тащи его в бэтээр, я на нем хочу уходить!

– А не слишком нагло? – спросили ребята.

– Нормально. Я же не через немецкие траншеи рвану к мосту. Так окружным путем до берега добраться проще, быстрее, нам же пленный нужен, а тащить его хоть и пять километров, но все равно неохота.

– А с чего ты взял, что мы именно его потащим? – удивился Иван. – Полицай сказал, что их тут четверо.

– Ну, а кто еще тут в хате может быть? В таком виде перед начальством не появляются, значит, он и есть начальство. Так или иначе, завалить никогда не поздно. Все, заходим!

Осторожно открывая дверь, я пытался разглядеть хоть что-то внутри. Откуда-то из глубины дома слышалась немецкая речь. Открыв дверь пошире, я нагло вошел внутрь. Егор был за спиной, Ваня останется снаружи, на всякий случай. В сенях никого не было, мы спокойно прошли в комнату. Оттуда, видимо услышав наши шаги, донесся голос: