Текст книги "Моя война: Выжить вопреки. Испытания. Чужой"

– Нет, по чистоте крови не могу быть принятым, – довольно грустно заметил майор.

– А хотели, да?

– Если бы вы хоть немножко разбирались в той кухне, что сейчас творится в Германии…

– Да знаю я, без членства в партии нет никакой возможности построить хорошую карьеру, так? Всякие булочники-бюргеры получили с началом войны хорошие звания, а вы…

– Откуда вы знаете? – удивленно, открыв рот, слушал меня бывший штаб-капитан.

– Я много чего знаю, но от этого хуже только мне.

– Почему вы так говорите?

– Эх, сказал бы я вам, штабс-капитан… Меня свои же пристрелят тогда.

Лодка тем временем пристала к берегу, и мы начали спускать пленников на сушу. Я еще в лодке обратил внимание, что ребятки мои как-то нехорошо на меня смотрят, а тут еще больше в этом убедился.

– Вань, – окликнул я Бортника, – отойдем?

Тот взглянул на Егора, но подошел ко мне.

– Чего?

– Вы чего это на меня волком смотрите? Уж не за разговор ли с этим бывшим офицером?

– Ты чего ему там говорил? Откуда ты столько знаешь? Мы и раньше видели, что ты многое умеешь и еще больше знаешь, но откуда? – засыпал меня вопросами друг.

– Я тебе отвечу так же, как и этому штабс-капитану. Вань, меня пристрелят за эти знания. Я никому ничего говорить не буду, просто боюсь сделать хуже. И вас я попрошу лишь об одном. Не озвучивайте своих мыслей обо мне. Этим вы не меня подставите, а в первую очередь – себя.

– Да что такое-то? – Ваня вышел из себя.

– Тебе легче станет от того, что я знаю, когда война кончится? – я решился, по-другому этот разговор не замять.

– Да, легче. А так я думаю, что ты издеваешься и прикидываешься. Думаешь, я верю, что ты обычный боец, который так легко все это делает?

– Что делаю?

– Да все! Фрицев режешь пачками…

– А ты как-то по-другому это делаешь? – усмехнулся я.

– Но…

– Вань, давай все же в другой раз, а? Ну неподходящее время ты выбрал…

– Когда?

– Чего когда? Поговорим? Ну, будет время…

– Когда кончится война?

– А-а… В мае сорок пятого, веришь?

– Нет! – твердо сказал Иван.

– Я бы тоже не поверил, – кивнул я, – но это так. Давай так, если фрицы через месяц будут от Москвы дальше чем в сотне километров, можешь не верить.

– Чего? Хочешь сказать, они и Москву возьмут? – вскинулся мой товарищ.

– Этого я как раз и не говорил! Но будут они очень близко, километров на тридцать подойдут. Так что?

– Ладно, мы будем молчать. Но если твое предсказание свершится, ты нам расскажешь всё!

– Договорились.

Разговор меня утомил, если честно. Возникла мысль поскорее расстаться с парнями, хоть я и привык к ним. Надежды, что удержат все наши разговоры при себе, как-то нет, особисты нажмут, расскажешь все, что хотел скрыть. Другое дело, если не давать повода, то и не раскрутят.

На нашей стороне реки было тихо. Не потому, что бои закончились, где-то справа от нас был слышен далекий грохот, но далеко. На автобусе мы сделали приличный крюк, да и пешком пробирались, стараясь забирать левее от моста. Хорошо хоть лес тут был, а не чистое поле, а то выперлись бы. Но лес тут был какой-то жуткий. И так-то темно, а еще бурелом такой, можно глаза выколоть. Решили все же дождаться утра, а там двинем, по крайней мере, видно будет получше.

Ночью, наконец, прекратился дождь. Было прохладно, развести костер решились, только найдя овраг, да и то небольшой. Фрицы продрогли капитально. Бывший штабс-капитан постоянно переводил нам их претензии. На что обычно получал ответ:

– А их сюда никто не звал. Чего приперлись? Захотелось земли русской да рабов? Вот и получайте. Дальше для вашей армии будет только хуже, уж поверьте мне.

– Я опять хочу спросить, а что именно будет? – осторожно, боясь, кажется, вызвать мой гнев, спросил бывший штабс-капитан.

– Дальше? Морозы будут! Или вы всерьез рассчитываете, что ваши войска закончат войну до зимы? Даже не надейтесь, не выйдет. А зимой вы померзнете знатно. Вот вы, майор, интендант?

– Так точно.

– Вот и ответьте. Заготовили теплую одежку для солдат? Шапки, валенки? Я уж не говорю о зимних маслах и смазках для техники. Зато подготовили план размещения войск в Москве. Чего глазами хлопаете? То-то.

За ночь, хоть и не спали почти, главное удалось согреться и просушить одежку. Костер, правда, замучились разводить, все вокруг сырое, еле разожгли. Одежку просушили не совсем, конечно, но уже гораздо веселей было, сидишь, а от тебя пар идет.

Утром допили последнюю воду и выдвинулись в путь. Как же мы обалдели, когда оказалось, что костер мы разводили буквально на самом краю леса. Благо фрицев тут не было, а то услышали бы наверняка, мы особо и не тихарились. Впереди было небольшое поле или луг, не знаю, как описать. На севере местность повышалась и далее не просматривалась, поэтому пришлось идти в разведку. Ребят оставил с немцами. Сначала кромкой поля, под деревьями, затем вышел на простор. Чем ближе приближался к высоте, тем больше становилось не по себе. Когда увидел первый труп, понял, тут был бой, да еще и какой! Высоту, похоже, обороняли наши, так как мертвых немцев я не встретил, а вот наших бойцов было прилично. С высоты открылась вся картина. Тут даже танки битые были, страшная картина. Закопченные остовы машин разбросаны хаотично по всему полю, видно, что танкисты пустили здесь кровушку фрицам и дорого продали свои жизни. Жаль их, да всех жалко, чего уж говорить. Похоже, расхреначили немцы тут как бы ни целую дивизию. Кругом трупы, мля, их столько, что мне стало вновь хреново, как в первый день. В венах кровь стынет, отказываясь бежать по ним. Кругом останки бойцов и командиров. Фрагментарных более всего. Немцы явно прошли здесь танками, земля была сильно изрыта траками. Воронки были повсюду, но мелкие, не похожие на места разрывов авиабомб. Да и не летали фрицы в последнее время. Если здесь тихо, надо обязательно провести мимо офицеров, посмотреть, как блевать будут. Не то чтобы мне самому приятно будет на это смотреть, просто хочу, чтобы видели, какая здесь идет война. Может, я их и не удивлю, но и приятного тут мало. Хотя для них все может оказаться вполне нормальным. Труп врага всегда пахнет хорошо.

Впереди, с высоты до горизонта просматривалось поле, зажатое с двух сторон лесом. Надо проскочить примерно два километра по этому чернозему, дальше опять в лес. Судя по следам, оставленным танками, немцы отсюда уходили на восток, там и дорога далее виднелась. Если так, то по лесу, который левее, можно будет идти довольно спокойно. Мы хоть и отошли от реки, но думаю, никого там нет, как нет и следов.

– Там жесть! – начал рассказ я, когда вернулся к парням.

– Чего, немцы?

– Если бы. Наши там, – ответил я и тут же добавил: – Мертвые. Много.

– Бой был?

– Похоже на то. Гитлеровцы своих прибрали уже, значит, не вчера бились, да и трупы уже здорово воняют.

– Там и пойдем?

– Придется. Правее следы танков, можно выйти прямо к немцам, вот им праздник-то будет. Так что левее и еще раз левее.

Все же мы не повели по полю боя пленных. Не хотелось, если честно, смотреть на их рожи. Вдруг они вместо страха покажут свое удовлетворение? Я ж их кончу тогда тут же и всех разом. Обошли высоту по краю и вновь зашли в лес. Тут тоже были следы боя, а чуть дальше и трупы попадались. Причем здесь уже были и немецкие. Кому-то все-таки перепало. Почему похоронщики этих не собрали? Ведь поле совсем рядом. Не нашли, или времени не было? Второе вернее, торопятся фрицы, к Москве торопятся.

Лес оказался совсем коротким, несколько километров всего, пять, может, шесть. Из него вывалились прямо к деревне. Вот я теперь наяву увидел уничтоженные на подходах к Москве деревни. Не знаю, наши их сжигали, чтобы врагу ничего не доставалось, или сами немцы, когда им сопротивление оказывали. Так или иначе, но мы увидели еще тлеющие останки домов. Специально повел фрицев прямо через деревню, и не прогадал. В одном из дворов стоял остов большого сарая. Ага, угадали.

Фрицев рвало минут пятнадцать. Бывший штабс-капитан вообще попросил пистолет с одним патроном. Не дали. Вы все верно подумали, сарай был полон человеческих останков. Людей сожгли заживо, на это указывали неестественные позы, люди боролись за жизнь до конца. Значит, все-таки немцы…

– Андрюх, как же это? – Мои ребята рыдали вместе со всеми. Да что там говорить, я тоже не из металла. Рыдали все. Генерал, что меня поразило, сорвал с себя железный крест и бросил под ноги. Не знает о таком? Как-то не верится. Я потом поднял его крест и в карман положил, надо будет доложить об этом. Молчали долго, ушли в очередную рощу и там остановились. Уже вечер близится, думаю, протопали мы немало. Кстати, тишина вокруг мертвая. Надеюсь, мы все же в стороне от боев, а не во вражеском тылу. По карте получалось, вроде как вообще уже у своих. Но вот верить ли карте, по идее, она уже прилично устарела.

– Вань, слушай сюда! – отозвал я товарища, когда мы устроились на привал.

– Жрать охота, Мороз!

– Дальше не глядя не пойдем.

– Мне вперед?

– Да. Пойдешь строго на север. Вот, смотри по карте. Примерно через пять километров забирай вправо. Если там немцы, вали осторожно дальше на восток, на север не лезь, там точно враги будут.

– Понял тебя. Как мне дать знать, что я нашел своих? Ведь меня вряд ли отпустят.

– Тебя отпустят, кто еще покажет дорогу к немецкому генералу?

– Ясно.

– Узнаешь обстановку. Исходя из нее, можно будет найти короткий путь, все понятно?

– Как объяснить, почему мы вообще живые? Как оказались на стороне врага?

– Ты хоть не ляпни там, НА СТОРОНЕ ВРАГА! Врать не надо, замучают вопросами и спалишься. Говори просто. Во время наступления противника заметили на его берегу штабной автобус, поэтому и переправились, решив захватить вражеских командиров. Или не надо было? Так и спросишь.

– Понял. Как-нибудь выкручусь.

– Ты главное не ляпни обо мне ничего, я предупредил тебя, замучают как пить дать. Но об идее, говори, что моя, как-нибудь соображу, как обрехаться.

Ваня ушел, а мы остались оборудовать место, где придется провести какое-то время. Конечно, это было опасно, но и идти всей толпой не легче. Радость от встречи с врагом, да еще и в компании вражеских же офицеров, никак не прельщала.

У меня с собой была граната, у Егора нашлась еще одна, сделал пару растяжек, в тех местах, где считал наиболее возможным подход к нашему лагерю. Уничтожить кого-то они смогут вряд ли, но зато хоть предупредят.

Приготовления вышли напрасными. Уже через три часа вернулся Бортник. Запыхался настолько, что еле мог говорить внятно. Хорошо хоть шел не там, где я растяжки поставил, вывалился прямо из кустов.

– Старшой, я немцев нашел…

– Отдышись давай, а то чуть живой. Бегом бежал?

– Да. Километрах в пяти отсюда стоят.

– А чего, обойти никак?

– Это пост какой-то. Там всего два мотоцикла и этот, гроб, броневик то есть.

– Значит, человек семь-восемь, – уже лихорадочно соображал я.

– Точно, семеро их, я посчитал. Суки, вообще страх потеряли. Сидят на обочине, костерок у них, сосиски жарят, ржут и пьют вроде.

– О, это еще лучше! – воскликнул я.

– Хорошие новости? – усмехнулся Иван. – Стоило возвращаться?

– Еще как стоило. К нашим мы поедем на транспорте, хватит пешком бродить. Да и побыстрее получится.

– Я тебя понял, сам так же думал, поэтому и вернулся. Только это, командир, а как пойдем-то, фрицев-то куда?

– Егора оставим здесь, а мы с тобой пробежимся. Только ты отдохни.

– Да я-то в порядке, просто уж очень быстро бежал. Если не мчаться, то дыхалка выдержит. Справлюсь. Попить бы только, тогда можно и выходить.

– Ручей мы нашли, воды много, пей, – я протянул товарищу флягу и велел оставить ее себе, а пустую отдать Егору, тот себе наполнит.

Проверив оружие, пополнив магазины, мы побежали к найденным Ваней фашистам. Егор, было, начал артачиться, но я его уговорил.

– Почему ты сам? Давай я с Ванькой схожу, чай не хуже тебя справлюсь!

– Егор, даже не сомневаюсь, что справишься. Только не могу я вами распоряжаться, я же не командир, – серьезно сказал я, – одному надо остаться. Так как я иду, значит, остаешься ты. Обещаю, следующих фрицев отдам тебе. Просто поверь, так лучше будет. Да и у тебя задачка непростая, за этими нужно смотреть во все глаза, не дай бог расслабишься, сразу накинутся. Там полковник есть, тот, с красивыми черными волосами, – мы сидели с Мельником в стороне от пленников, поэтому я указал ему рукой на того, о ком говорю, – видишь?

– Да, а что?

– Я ему веревку поправлял уже. Как-то умудряется ослаблять, аккуратнее с ним. Вообще, старайся не подходить, наблюдай со стороны. Мы скоро, а потом, я думаю, все и закончится. Главное, дружище, их жизни менее ценные для меня, чем твоя, понятно? Если возникнет ситуация, гаси их наглухо, хрен с ними, но сам чтобы жив остался.

– Я понял, командир!

– Да не командир я тебе, – выругался я, – сколько еще повторять?

Убежали мы с Иваном легко. Дождя давно нет, подсохла земля немного и бежать было вполне себе легко. Я Бортнику еще и показал, как дышать, прямо на ходу, чтобы не сбить дыхалку.

Миновав небольшое поле, обошли стороной холм, а вот за ним, по приказу Ивана, упали на землю и поползли. Господи, я уже в этом времени столько на брюхе отпахал, что меня червем называть можно. А сколько еще придется так ползать…

– Вон они, только что-то мотоциклов много… – шепнул мне товарищ, когда мы подкрались на пистолетный выстрел. Фрицы были на обочине лесной дороги, а мы в самом лесу. Видно их было очень хорошо, я с ходу разглядел, что они уже прилично пьяны.

– Это не смена, – заметил я, – те бы просто поменяли этих алкашей и отправили отсюда. Наверное, мимо ехали. Ты, кстати, не понаблюдал, движение здесь как?

– Виноват, старшой, сразу дернул к тебе, – виновато закусив губу, ответил друг.

– Тогда, – я сделал вывод, – понаблюдаем немного. Вдруг новенькие уедут, нам же проще будет.

Смотреть за фашистами пришлось почти час. Наконец друзья этих пьяниц наболтались и уселись на мотоциклы. Это были два одиночных байка. То ли посыльные, то ли дозор подвижной. Теперь не важно. Главное, расставались они вроде мирно, может друзья. За все время их болтовни мимо не проехала ни одна машина или мотоцикл.

Заходить решили с разных сторон, а чтобы не перестрелять друг дружку, не будем сидеть на одной линии. Ваня справа, я слева, приготовив оружие, двинули к посту. В броневике была открыта дверь и наружу торчали ноги.

«В отрубе, наверное», – подумал я. Мотоциклисты продолжали сидеть на обочине, правда, уже не пили, в карты играли. В последний момент я решил сменить оружие. Пистолет почище будет, а нам все пригодится, любые трофеи, так что портить жалко. У меня был немецкий «вальтер», хорошая машинка, жаль, патронов в магазине мало, а у офицеров нашлось лишь по одной запасной обойме. Вот был у меня «браунинг», вот где патронов-то хватало.

Первым огонь открыл Иван, а мне так даже и лучше было. Немцы, едва загрохал автомат, подскочили так, словно бы и не пили вовсе. Вскочивших, а их было четверо, я одного за другим убрал. Ваня добил оставшихся. Больше всего удивления вызвало то, что спящий внутри бэтээра так и не вылез из своего железного гроба.

– Смотри, как устал, даже не проснулся! – удивился Иван.

– Да и не проснется уже, – сказал я, вынимая из-за голенища нож.

– Ну, может, хоть разбудим?

– Тебя, может, опять к сарайчику в деревне сводить? – тихо спросил я.

Иван злобно фыркнул и выхватил свой штык-нож. Я даже не успел его осадить, как он вскрыл горло фашисту.

– Ну, на фига так грязно-то? – поморщился я.

– Вымоем, если надо будет, – ответил Бортник. – Как мы поедем-то, я же не умею водить?

– На бэтээре и поедем, там всем места хватит. Вам, как обычно, за фрицами смотреть. Поехали уже, мало ли как там Егор в одиночку-то.

– Погоди, трофеи закину в кузов.

Иван пробежался и собрал оружие, боеприпасы, а также всю найденную еду. Это он верно сделал. Не только мы сами, но и офицеры жрать хотят, слышно было, как животы урчат. Я вообще заметил, что здесь, на войне, постоянно хочется жрать и спать. Может, это естественно, так как ни того, ни другого вдоволь никогда не бывает.

– Готово, заводи! – крикнул мне из кузова Иван, а я запустил мотор.

– Приберись там пока, чтобы фрицы до оружия не добрались! – крикнул я в ответ и тронул бэтээр вперед.

Уже через час мы остановились, не доехав полкилометра до лагеря. Ваня убежал за пленниками и Егором, а я бдил, чтобы никто не подобрался тишком.

Немцев пришлось хорошенько связать, а то еще выскочат на ходу. Ваня находился у пулемета, натянув на голову немецкую каску, меня было не видно, Егорку тем более. Как тот был счастлив, что мы вернулись, да еще и с едой! Хватило даже немцам, мало, конечно, они бы и еще съели, да только нам было плевать на их желания. Единственное, к чему не притронулись, был шнапс. Немчуре дали для согрева, сами же не стали. Не хватало еще спьяну банально вырубиться по дороге.

Ехали мы около двух часов, когда где-то рядом началась канонада. Опасаясь попасть под раздачу, встали, замаскировавшись под деревьями. Ваня снова ушел в поиск, мы с Егором готовились к преодолению последнего препятствия. Скорее всего, где-то справа передовая. Хотя сейчас ее, можно сказать, и нет толком-то. Наши постоянно откатываются под ударами фашистов, поэтому разрывов хватает. Ваня вновь вернулся быстро.

– Справа бой идет, километра три от нас. Наших скоро сомнут, сто процентов. Там у фрицев танки, штук пять видел, а наши как всегда…

– С голой задницей на танк… – закончил я за друга.

– Ну да.

– Собираемся и рвем по прямой. Надеюсь, ничего тяжелого у наших нет, а то будет больно.

Хотели уже ехать, когда я догадался осмотреть ящики бэтээра. Вот, это будет получше, чем просто так, на рожон переть.

– Егорка, сверни так, чтобы был один красный, смогешь? – я передал Мельнику найденный в одном из ящиков для патронов флаг. Немецкий, конечно, но если в несколько раз свернуть, каракатицу с белым кругом можно прикрыть. Тогда получится почти наш флаг.

– Готово, старшой! – крикнул мне Егор, когда я едва успел забраться в кабину.

– Вешай на антенну, проткни так, чтобы не развернулся.

Я даже смотреть и проверять не стал, сделает. Дав по газам, я лихо разогнал бэтээр километров до пятнадцати в час. Больше местность не позволяла.

А хороши эти полугусеничные гробики. Ползет по бывшей пашне и не жужжит. Рычит, вот это верно, но проблем пока нет. Сколько топлива осталось, не понимаю, вроде как стрелка топлива не работает. Сколько мы преодолели таким макаром, не знаю, но когда остановились вновь, двигатель я заглушил, звуков боя было не слышно.

– Ну чего, ребятки, пойдем, поищем наших? – спросил я. Это «ребятки» у меня вырывается, наверное, из прошлой жизни. Все же там я был старше, почти вдвое.

– Стоять на месте, бросить оружие! – команда твердым, уверенным голосом раздалась так внезапно, что я чуть язык не проглотил.

– Стоим, боимся… – проговорил я.

– Пошути, давай еще, шутник, мля! – донеслось из кустов уже другим голосом.

– Даже не думал! – попытался я смягчить первое впечатление.

– Кто такие? – опять властный голос.

– Бойцы двести семьдесят восьмой дивизии, выходим из окружения. Во время разгрома на позициях возле моста через Десну, что охраняли, атаковали немецкий штабной автобус и захватили в плен пять офицеров вермахта. Они с нами, товарищи, нужно срочно доставить их самих, да и кучу документов куда-то в штаб. Думаю, таких пленных надо сразу в штаб армии.

– Думать у нас есть кому, оружие все сбросили? – Достали уже командовать, опять думать запрещают. Как меня выводит это выражение, так и треснул бы в лицо тому, кто его придумал.

– Мужики, мы вас не знаем, вы нас. Думаете, мы поверим голосу из леса? Мы уже такого насмотрелись, хоть стой, хоть падай. Видели, как бойцы в нашей форме режут таких же. Оказывается, диверсанты были. А вдруг и вы такие же? Вон, фронт-то рядом, еще недавно слышали канонаду.

– Уймись, говорливый! – приказным тоном объявил все тот же голос, и мы, наконец, увидели того, кто так вещал. Пока перекрикивались, я приготовил гранату, а Ваня встал так, чтобы быстро оказаться возле пулемета.

– Документы есть? – военный в чистой форме, что удивило, протянул ко мне руку. В петлицах у него была шпала, капитан, значит.

Левой рукой я неловко вытаскивал из кармана документы, а капитан заметил, что вторую я стараюсь не показывать.

– Чего, гранату держишь? – усмехнулся он.

– Да, – честно признался я.

– Кольцо-то хоть не выдернул, а то пальцы онемеют и, гуляй, Вася, жуй опилки!

– Там немецкая, она со шнурком…

– Да без разницы, короче, ребятки… – Дальше был монолог, о том, что этому капитану вообще-то некогда, они разведку проводят. По данным летчиков, ага, они, оказывается, есть у нас, а я и не видел, фрицы повернули куда-то сюда, вот они и ищут.

– Товарищ капитан, – я уже показал ему документы, так что вроде как опознались, тот также показал мне свои. Привычный по книгам будущего след от скрепки был на месте.

– Говори!

– Давайте все же уедем отсюда, вдруг немчура и, правда, где-то рядом, а тут их генерал…

– У тебя и генерал немецкий есть? – удивленно вскинул брови капитан.

– Да у нас, как в Библии, каждой твари по паре. Генерал, два полковника и два майора.

Капитан заглянул в кузов бэтээра и охнул. Генералу, видимо, переводили наш разговор, и он подготовился. Сидит такой фрукт, разодетый, да еще и монокль вставил. На фига он ему, ведь с ним вроде только читают? Картину портило только отсутствие железного креста, но тот у меня, в штабе сдам. Да, я непременно хотел отдать фрицев сам, потому как мне было жалко, что наши с парнями усилия могут похерить. Тем более фрицы как бы наша отмазка насчет того, что покинули поле боя.

– Кузнецов, бегом к связистам, связь со штабом дивизии, быстро! – капитан заторопился.

– Так что, товарищ капитан, едем?

– Я с вами, – кивнул капитан, после того, как боец, получивший приказ, исчез в кустах, – за рулем-то кто?

– Да я и поведу, – спокойно ответил я.

Получилось все почти так, как я и хотел. Нам не пришлось сдавать кому-то другому наших пленных, только вот из штаба дивизии приказали доставить фрицев к ним. Ну, вот на фига, а? Неужели не понимают, что все равно в штабарм прикажут везти? Это я не себе цену набиваю, просто сужу по пленным, да по их документам. Уровень армии, а то и фронта. Карты уж больно хороши, на первый взгляд, там обстановка и планы для всех дивизий в этом направлении. Может, конечно, я и ошибаюсь, но думаю, ненамного.

В штабе дивизии о нас забыли на целый час, после чего, даже не покормили, чурбаны бесчувственные, в сопровождении аж двух танков направили в город, где располагался штаб армии. А город был – Тула.

Я так и был весь этот путь за водителя бэтээра. К нам в кузов только добавили троих бойцов НКВД, для охраны ценных пленников. Двигались всю ночь, фары включать запретили, ехал, не сводя взгляда от впереди идущего БТ. Вокруг была пальба. Причем довольно близкая. Казалось, враги реально повсюду. Сержант энкавэдэшник оказался вполне нормальным парнем и рассказал, как они уже полмесяца драпают. У Десны, оказывается, немцы прорвали фронт и охватили несколько наших, даже не дивизий, АРМИЙ! Мы своими блужданиями вышли к городу Белев, а сейчас в Тулу едем.

Перекидываясь редкими фразами с энкавэдэшным сержантом, тот очень хорошо знал дорогу, мы, наконец, прибыли к месту назначения. Там бойцы НКВД увели фрицев в штаб армии, а о нас тупо забыли. Даже технику не отобрали. Мы так и завалились спать, немного перекусив. Еды подкинули в дивизии, тот капитан, на которого мы вышли, помог. Спасибо ему человеческое.

– Это что еще за сонное царство? Совсем фашисты оборзели! – услышал я первое, когда проснулся. Или проснулся именно от этого крика.

Высунув голову поверх бортов кузова, уставился на целое отделение красноармейцев, ощетинившихся винтовками.

– Эй, славяне, вы чего, сдурели, что ли? – охренел я от увиденного. Сразу в голову полезли нехорошие мысли о том, что эти бойцы пришли нас арестовывать.

– А ну вылазь, гад, сейчас посмотрим, кто из нас одуреет! – рыкнул опять один из воинов. Вроде треугольники у него в петлицах.

– Мужики, вы чего? – вылез Иван. – Мы тут пленных привезли, начальство о нас забыло, что ли?

– Каких пленных? Сюда кроме пленных, что привезла разведка из полка НКВД, больше никто не привозил.

– Вот тебе, бабушка, и пирожки с котятами! – брякнул я.

– Чего?

– А мы, стало быть, вообще сюда по воздуху прилетели! Да я тебе каждую дырку назову на плаще фрицевского генерала.

– А ты как вообще разговариваешь со старшим по званию, совсем салаги оборзели? А ну вылазь, документы давай! – Самое смешное в этом было то, что документов-то у нас и не было. Энкавэдэшники забрали вместе с документами пленных. Но, слава богу, объясняться с ретивым служакой все же не пришлось.

– В чем дело, старшина? Чего тут столпились, а? Ну-ка прибери своих гавриков! – услышал я знакомый голос того сержанта энкавэдэшника, что ехал со мной в кабине бэтээра.

– Товарищ сержант, что происходит-то? Это что, арест?

– Ты о чем? А, да это у нас комендачи уж больно резвые. На фронт бы их, там быстро научат, как себя вести, – быстренько объяснил мне сержант.

– А-а, тогда понятно. Товарищ сержант, мы тут совсем извелись…

– Вы, ребята, меня извините. Надо было заскочить к вам да разместить на отдых. Начальство приказало срочно к соседям съездить, вот и убежали выполнять. Ну, ребят, наделали вы шуму! В штабе аж охренели от бумаг, что вы с фашистами привезли! Крутите дырочки, наверняка награды будут, командарм у нас мужик толковый, не забудет!

– Да мы уж как-нибудь потом, – стесняясь, сказал я, – вот наградят, тогда и продырявим одежку.

А через пару часов нас заставили помыться. На улице шел мокрый снег, мы вновь все вымокли. Просились в баньку, но времени не было. Кое-как побрились, умылись, поменяли портянки и форму, энкавэдэшники поделились, и предстали пред светлы очи командующего армией и его штаба. От ромбов тут рябило в глазах. Командиры все сплошь намахнувшие сидят, довольные. Начали расспрашивать, что да как. В десятый раз за сутки мы рапортовали о проведенной операции. Ага, это уже назвали операцией фронтового масштаба. Мы чуть ли не задание командарма выполняли, уйдя в самоволку на тот берег Десны. Эх, отцы-командиры, а если бы мы вам Гудериана или фон Бока приволокли…

Доклад был минут на сорок, после чего нас отпустили отдыхать. Все тот же сержант НКВД отвел нас в один из домов на тихой улочке. Там ждал хороший стол, еда была скромной, но ее было много, наелись до отвала. После чего нам дали сутки на отдых, завтра нам вернут документы и вручат новые предписания. Надеюсь, что хоть ненадолго оставят в покое. Дали бы хоть отлежаться чуток. Меня от всей этой сырости даже баня с трудом проняла. Я вообще человек теплолюбивый, ненавижу холод и слякоть. Тут, на войне к этому всему быстро привыкаешь. Летом было настоящее пекло, реально. Читая в будущем о жаре и засухе сорок первого года, всегда удивлялся, ведь не о Таиланде же пишут, а об СССР. Попав сюда, убедился, что так и было. Блуждая по лесам в июне и июле, я даже представить себе не мог, какое оно, топкое болото. А уже в сентябре, когда начались дожди, охренел от этих самых болот.

Суток, как и ожидалось, нам на отдых не дали. Зато порадовали другим. Мы пока не возвращаемся в окопы. Всех троих, меня, Бортника и Мельникова, отправляют в Москву. Ребята, как узнали, обалдели. Я же, если честно, на что-то такое втайне надеялся. Все же не каждый день из вражеского тыла генералов привозят, да с такими документами. Конечно, на встречу с вождем я не рассчитываю, главное не это. Хочется просто пожить вне войны хоть чуть-чуть. Да и не хотелось бы, если честно, встречаться с лучшим другом летчиков.

А увезли нас из Тулы прямо в подмосковный Пушкин, на базу только недавно сформированного ОМСБОН НКВД. Во как! Это у бойцов по пути узнал, так-то никто нам этого не сообщал. Разговор с представителем командования бригады особого назначения был коротким. Нам предложили стать бойцами ОМСБОНа. Естественно, все мы дружно согласились. Ребята, конечно, еще и не знали, что это такое, но по моему совету дали согласие. Вообще удивило, что набирали туда исключительно добровольцев, в основном спортсменов.

Первый день мы отдыхали, к нам приставили не то надзирателя, не то сопровождающего. Просто толком тот ничего не говорил, а больше наблюдал за нами. Мы же ходили по учебной базе, там, где разрешили, и пытались поговорить.

– Андрюх, да объясни же ты наконец, что это за ОМС… хрен выговоришь вот так сразу, – задал закономерный вопрос Иван, когда нас наконец оставили одних. Просто тут ужин был, вот соглядатай и убежал, а мы решили хоть немного поговорить.

– Мы больше не будем воевать на передовой, – ответил я.

– Как это? Ты что, надо же бить врага…

– Вань, остынь. У тебя будет столько возможностей его бить, что упаришься. Здесь готовят настоящих разведчиков-диверсантов, подрывников, парашютистов и так далее. Нас будут забрасывать в тыл врага, а там… Эх, да то же самое и будем делать, что и раньше, только уже легально. Будем крошить фрицев налево и направо, рвать мосты, освобождать лагеря, да все разве перечислишь. У тебя столько будет возможностей бить врага, что надоест еще. А может… – я вдруг задумался, – мы сгинем где-нибудь в болоте, не уничтожив ни одного фашиста…

– Ого, мне уже интересно, – вступил в разговор Егор, кажется, пропустив последние мои слова мимо ушей.

– Да, главное, чтобы наше славное трио не разбили, мы уж вроде как сработались. Или вы как, хотите от меня свалить? – подмигнул я ребятам.

– Тьфу на тебя, дурак, что ли? – чуть не хором ответили ребята. – Конечно, вместе нужно держаться.

– Ну, тогда еще повоюем! – заключил я, и мы отправились ужинать.

Кормили хорошо, даже мясо было. Немного обалдел, когда сразу после ужина ученики вновь пошли заниматься. Кто на полигон, кто в зал. Неразговорчивый соглядатай вновь объявился и спросил, что еще нам показать. Я спросил, можно ли посмотреть тренировку рукопашников. Не помню, говорил ли я, но я и сам кое-чего умею, причем немало. Молчаливый сержант отвел нас в зал, где я уже через несколько минут начал хмуриться. Не врали книги в будущем, не врали. Почему-то уж так заведено было, но реальными бойцами тут, в СССР, по крайней мере этого периода, считались боксеры. Нет, ничего против я не имею, да только мы ж на войне, при чем тут бокс? Вон, смотрю сейчас спарринг. Ванька аж подпрыгивает от удовольствия, ему нравится.

– Вань, ты же видел, как я работаю, причем вживую, а не в учебном зале? – спросил я друга. Меня задело это его внимание к боксу. Ревность у меня, что ли? – Сам же фрицев душил и ломал, что-то я не видел, чтобы ты с ними боксировал.