Книга: Смотритель. Книга 1. Орден жёлтого флага - Виктор Пелевин

Сделать Павла I (вместе с Бенджамином Франклином и Францем Месмером) одним из создателей Идиллиума — мира, противостоящего Ветхой земле, — это по меньшей мере остроумно. Таким образом автор открыл новые просторы для опутывания излюбленного им сюжета «избранник судьбы, проходящий через серию инициаций» мифологическими структурами, которые отбрасывают четко прорисованную тень на реальность и дают возможность для построения множества правдоподобных исторических версий.

Книга начинается образцово написанным «Дневником Павла Алхимика», в котором Пелевин вводит читателя в предлагаемые обстоятельства и заодно безупречно воспроизводит адаптированную версию литературного стиля XVIII века. Все, что происходит дальше, — вечный парафраз «Химической свадьбы» Кристиана Розенкрейца, ключевого произведения в алхимической литературе, в котором главенствует идея священного брака. В «Смотрителе» в него вступают Алексис де Киже и Юка — идеальная женщина: «Ее красота была почти физически невыносима — словно гипнотический луч, которым природа лишает разума бедных самцов, включили на такую мощность, что он уже мог прожигать стены и сбивать небольшие летательные аппараты». С этого момента от книги уже нельзя просто так взять и оторваться.

В неком идеальном мире, созданном силой мысли нескольких альтернативно одаренных личностей посредством использования сверхсилы, именуемой её первооткрывателями Флюидом, вполне себе благополучно живут-поживают их потомки. Вместо денег у них единицы счастья, кругом – райское благолепие, а присматривают за Идиллиумом (именно так именуют его обитатели свой мир) не абы кто, а настоящие Ангелы в количестве аж четырёх штук. И, тем не менее, даже Ангелы не всевластны, а потому миру постоянно необходим Смотритель, без которого всё рухнет. И вот на эту чрезвычайно важную должность получает назначение юный мыслитель, Алексис де Киже, доселе слабо себе представлявший, на чём держится его Вселенная. Его ждут огромная ответственность, настоящая любовь и смертельная опасность, ведь все его предшественники погибли не своей смертью. Что из всего этого выйдет, и при чём тут печально известный российский император Павел I, первооткрыватель Флюида и создатель учения о месмеризме гипнотизёр Франц-Антон Месмер, а также Мальтийский орден – можно узнать из романа. Не вижу смысла излагать подробности хотя бы потому, что идея сюжета, мягко говоря, не нова, и даже огромное количество исторических и культурных аллюзий не смогли скрыть банальности задумки. Очередная попытка пофилософствовать на тему, реален ли окружающий мир или каждый из живущих придумывает себе собственную реальность. Эта тематика мне и без заумных и затянутых описаний не слишком близка, да и удивить меня не получилось.

Главный герой скучен и идеален до зубовного скрежета, его романтическая привязанность, как это ни странно, ещё более идеальна, а потому и любовную линию сюжета счесть увлекательной язык не поворачивается.

В очередной раз разочарована, но не могу не признать, что версия исчезновения Атлантиды показалась занимательной.

(о "Смотрителе" c lurkmore)

 Авалон - мифический остров во французских и английских обработках кельтских легенд, дошедших до нашего времени. На Авалоне был перезахоронен легендарный король Артур; в других вариантах легенды Авалон — место пребывания Феи Морганы. Согласно современному толкованию, миф об Авалоне — отголосок дохристианских сказаний о «стране блаженства», ассоциировавшейся с полуостровом Авалон в Уэльсе, священном для кельтов.

 Моя затея с дочитыванием прежде непрочитанных мною романов Пелевина подходит к завершению - мне осталось дочитать «Лампу Мафусаила» и «Тайные виды на гору Фудзи» , а позавчера я закончил читать "Смотритель", о котором мне особо нечего вам сказать, но всё-таки я выскажусь, дабы поставить символическую точку в истории, которая меня с ним связывает. Дело в том, что уже тогда, когда в феврале настоящего года я прочитал «Числа» (после которых я решился на эту затею), я думал в первую очередь о встрече не с «Empire V» или «S.N.U.F.F.» , а о неизбежной встрече со "Смотрителем" - самым зашкварным романом Пелевина в моём тогдашнем представлении, об истории появления в продажу которого у меня были самые нехорошие воспоминания. Как можно было додуматься издателю разбить один роман на две отдельные книги, между выходами которых промежуток времени даже месяца не достиг (первая часть вышла 3 сентября 2015 года, а вторая - 29 сентября того же года)? И если упустить тот момент, что в книгах был нарочито большой шрифт, всё равно даже единственно такой наглый временной промежуток катастрофически дискредитировал Пелевина не только в моих глазах, но и в глазах всех моих знакомых, читающих художественные книги. Напомню для тех, кто не читал мои прежние рецензии на сочинения Пелевина о том, что на тот момент 2015-го года и на начало 2016-го я плохо относился к тогдашнему его новому творчеству (хотя такое отношение сложилось лишь исходя из моего первого неудачного чтения «Цукербрин» , причём я пропустил много других книг между ним и «Generation П» ), считая его вторичным по отношению к ТруЪ-постмодернизму, жалкой пародией на Пинчона (к «Generation П» - одному из лучших произведений Пелевина это не относилось и не относится до сих пор). Когда в 2016-ом году я работал в независимом книжном магазине "Додо", то часто сталкивался с обоими частями "Смотрителя", видя их на полке магазина. У меня была возможность их прочитать, взяв дубликат из запасов напрокат, пользуясь привилегиями продавца, но я ими не пожелал воспользоваться. Вы можете мне не поверить, но я даже помню вес обоих книг, когда листая я их держал в руках, потому что они запомнились мне их почти невесомостью в сравнении с другими книгами, что вместе с пресловутыми ухищрениями вёрстки дополняло ауру зашкварности, от них исходящую. С тех самых пор "Смотритель" был в моём негласном списке книг, читать которые я не собирался.

 И вот спустя несколько лет я встретился со "Смотрителем" снова. Готовясь ко встречи, я специально для неё перечитал "Цукербринов" и впервые прочитал не только все предыдущие им романы, но и два следующих после него ( «iPhuck 10» и «Искусство лёгких касаний» ), во всеоружии приготовившись к битве со старым книжным скелетом в шкафу. Должен признаться, что ни одну из тех книг, что я приобрёл с помощью OZON.ru, я не жаждал получить так быстро, как "Смотрителя", потому что учитывая моё вышеупомянутое всеоружее у меня был ещё один козырь в рукаве: я был заранее настроен на положительные впечатления от его чтения, потому что все прочитанные мною романы Пелевина (даже слабые "Empire V" и «Бэтман Аполло» ) мне неожиданно понравились, к тому же я приобрёл издание, объединяющее две книги в одну, что решило вопрос с наглым большим шрифтом и разделением произведения на две части в целях большей выручки. В довесок с такими чертами к "Смотрителю" добавилась ещё моя предсказуемая ностальгия о прошлых событиях, с ним связанных, делающая его будто бы волан-де-мортовским крестражом, содержащим в себе мои воспоминания о них. Но, к сожалению, всё это не спасло его от того, чтобы я, как и многие другие читатели, после прочтения всё-таки отнёсся к нему как к самому слабому роману Пелевина на сегодняшний день.

 Как вы могли верно догадаться - моё вступление - это попытка отсрочить критическую часть и одновременно добавить рецензии какой-то объём, потому что я не знаю, о чём я могу написать, рассматривая "Смотрителя", ведь он настолько сильно вторичен не только по отношению к мировому искусству в целом, но что хуже - он вторичен по отношению к другим большим текстам самого Пелевина.

 В ночь с понедельника 23 марта на вторник 24 марта 1801 года, в результате заговора с участием гвардейских офицеров в здании Михайловского замка был убит российский император Павел I. Это, мягко сказать, невесёлое событие является одним из самых ярких и запоминающихся со школьной скамьи уроков российской истории (по крайней мере для меня), которое в игривой постмодернистской манере переосмысляет Пелевин с помощью метода художественной деконструкции (прочтения стереотипа через новый контекст). По задумке Пелевина Павлу I удалось избежать смерти с помощью его перемещения в Идиллиум - искусственно созданное Павлом I и его товарищами-помощниками пространство, являющимся замкнутым самим на себе то ли Флюидом, то ли солипсизмом Павла I. Как окажется далее, на самом деле история "Смотрителя" - это в очередной раз в истории мирового искусства рассказанная история о призраке и его привязанности к определённому месту, а именно к месту его смерти, что вызывает в памяти читателя такие фильмы, как "Шестое чувство", "Другие", музыку - "Проклятый старый дом" Короля и Шута, мультики Хаяо Миядзаки,

 и кентервильское привидение

Вместе с приметами времени, постоянно обновляющимися с помощью связи с Ветхим Миром (так жители Идиллиума называют наш мир), Павел I переносит в Идиллиум подпоручика Кижа, чья личность основана на историческом анекдоте времён царствования Павла I о несуществующем поручике Киже, возникшем в документах благодаря канцелярской ошибке и не раз получавшем продвижение по службе в силу бюрократической инерции, и даже сосланным в Сибирь, являющимся предком всех Смотрителей, в чьи обязанности входит сохранение жизнеспособности и целостности Идиллиума посредством управления Флюидом - мистической сущностью, из которой по мнению героев создан не только Идиллиум, но и вообще всё. Произведение начинается с того, что главный герой (как затем окажется - новый Смотритель Идиллиума) Алексис II де Киже узнаёт о том, кем ему предстоит в скором времени стать. Вместе с обретением нового почётнейшего статуса в обществе Идиллиума он встречает Юку.

Юка была фрейлиной «Зелёные Рукава» — или, как говорят в светских кругах, «зелёнкой». Красота этих существ совершенна настолько, что из приманки превращается в оружие страшной силы. Про «зелёнок» почти ничего никому не известно, и они тщательно поддерживают вокруг себя ореол тайны — к тому же их очень мало, и не всякий поседевший в салонах светский лев может похвастаться, что хоть раз видел одну из них своими глазами. Их выращивают в специальном заведении, как ассасинов или янычар — но обучают не убивать, а, наоборот, возвращать интерес к жизни.

Юка была идеальной во всех отношениях девушкой, но как и сура Кая из "S.N.U.F.F." не предвещающая ничего хорошего главному герою, а только одну энтропию. Юка была идеальной, но Алексис узнаёт о том, что на самом деле она является результатом непрерывной круглосуточной работы целой группы профессионально обученных мужчин (причём нетрадиционной сексуальной ориентации) по созданию из Флюида симулякра-девушки Юки, вдыхающих в неё сознание, модели поведения и эмоции. На самом деле детали несколько сложнее, но суть легко угадываема теми, кто знаком с другими произведениями Пелевина: как и киборг-сура Кая является идеальной подделкой живой девушки, так и сестричка из "Цукербрин", так и Юка - всем им не хватает человеческого несовершенства для того, чтобы мужские главные герои могли с ними ужиться. И снова Пелевин представляет перед читателем метафору того, что каждое человеческое сознание (а для героев Пелевина в особенности женское) является проявлением многоголосия,

- Точно так же внушаемые девушки делают себе пирсинг в пупке. Это нужно для того, чтобы заслужить одобрение воображаемого племени, способного подавать голос даже в сознании совершенно одинокого человека, если его уже посвятили в мистерию так называемого "стиля жизни".

которым легко управляют многие факторы, такие как инстинкты, гормоны, общественные стереотипы. Забавно, что эта мысль Пелевина передаёт умозаключения среднестатистического пользователя 2ch, впервые узнавшего о существовании идей, изложенных в «Трактате о любви, как ее понимает жуткий зануда» Анатолия Протопопова (не читал, но наслышан) и многих других книгах на подобную тематику, и о том, какую роль играют различные гормоны в механизме гормональной привязки-зависимости, из-за которой по одной из версий была развязана Троянская война. Читалось бы это на ура, если бы не то, что уже в который раз Пелевин пишет практически идентично даже в деталях об одном и том же, из-за чего сами напрашиваются определённые фрейдистские мысли, представляющие одного из самых главных современных русских писателей омежкой, которого я недавно увидел в повестях Александра Беляева . Но не только знакомый омежка роднит Пелевина с Беляевым: "Смотритель" на сегодняшний день является самым художественным из всех романов Пелевина, в нём практически (а может даже и вообще) нет "назлобуднявности", но его художественность временами один в один напоминала мне по моему мнению неудавшуюся картонную художественность повестей Беляева. Приступая к чтению "Смотрителя", помня о том, что это самый сказочный, фантастический роман Пелевина, я ожидал от него сопутствующего фантастике визионерства, о котором писал Генри Миллер в «Черной весне» :

Верю, что лишь визионеру, не испытывающему страха ни перед жизнью, ни перед смертью, по плечу найти ту неизмеримо малую частицу силы, какая в мгновение ока способна погрузить в бешеное коловращение космос.

Но чуда не произошло, и если в начале были все признаки того, что мир Идиллиума возможно будет описан Пелевиным подобным Анти-Терре из «Ады» (другой набоковский текст [ «Solus Rex» ] упоминается в "Смотрителе"), то затем сюжет снова идёт по привычному и уже заржавевшему пелевинскому путевому шаблону инициации ученика, его посвящения, его лёгкой победы над слабым врагом, и его заключительным положением а-ля "старуха у разбитого корыта" (Пелевин даже невольно предсказал то, как глупо сольют сценаристы главного злодея-изюминку сериала "Игра престолов" Короля Ночи, подобным образом слив и своего главного злодея Великого Фехтовальщика в "Смотрителе"), теряя при этом проработанность не только того мира, в котором происходят действия романа, но и проработанность характеров и мотиваций его героев. Завершая читать книгу, я не мог отделаться от мысли, что читаю что-то уже прежде прочитанное и даже мною отрецензированное...вспомнил! «Град обреченный» Стругацких со своей темой зеркального отражения главного героя созвучен финалу "Смотрителя" не только заключительной идеей, но и деталями.

 Прежде чем перейти к собирательной метафоре "Смотрителя", мне хочется процитировать описание того, как герои перемещаются в пространстве Идиллиума, "открывая" стены и то, как это похоже на приёмы Вергилия из Devil May Cry 5:

Постепенно я стал лучше видеть, что происходило при простых манипуляциях с Флюидом. Например, у нас было упражнение: «открыть стену» (то есть пройти через нее).

– Пройти сквозь стену, конечно, нельзя, – сказал Менелай. – Но можно пройти через проделанную в ней на время брешь, что выглядит точно так же.

 Роман метафорично может быть выражен через действие, которое Пелевин несколько раз упоминает в тексте:

 Мир — волшебный кристалл с безмерным числом граней, и повернуть его всегда можно так, что мы рассмеёмся от счастья или похолодеем от ужаса. К счастью, я могу выбирать. И все же иным осенним вечером мне мнится, <...> что я действительно призрак, одиноким смотрителем совершающий обход своего увешанного картинами мавзолея в далеком северном городе. Но мир тут же поворачивается ко мне своей очаровательной нестареющей гранью по имени Юка - а она знает один неприличный, но всегда срабатывающий способ вылечить меня от уныния.

Каким же способом Юка моментально возвращала Алексу уверенность в том, что он существует? Она совершала акт орального секса, заключающийся в слове на букву "м" (не хочу получить "неформат"). В "Начале" Кристофера Нолана герой для того, чтобы понять, в реальности он находится или во сне запускал крутиться юлу - герой Пелевина же доверяет проверку реальности вышеупомянутому акту, чей образ красной нитью прошёлся через весь текст.

ещё ни разу не было так, чтобы я заканчивал свою рецензию отсылкой на два музыкальных альбома, но тут особый случай, потому что "Avalon" (1982) от Roxy Music со своим названием идеально подходит для мира Идиллиума не только концепцией тайного острова, над-пространства, но и своей романтичностью,

а "Brain Salad Surgery" - кто в теме, тот в теме, а кто нет - тык.