Текст книги "В небе Эфиопии"

Едва рассвело, водители стали выводить машины с кормы сухогрузов на причал. Один за другим выкатывались на улицы Ассаба четырёх тонные ЗИЛы, и тут же шли под погрузку пшеницей и оборудованием.

Теплоход «Шота Руставели»

Перед отправкой колонны возник митинг, на котором жители Ассаба с благодарностью говорили о вовремя подоспевшей помощи советских друзей в тяжкое время засухи. Первое испытание началось километров через сто, когда колонна втянулась в каньон. Дорогу сжали хаотические груды раскаленных камней.

– Жара была адская, – рассказывали автобатовцы, – особенно во впадинах. Дух захватывало. Мы это место прозвали «каменным мешком». Колонна растягивалась на километры – от гряды до гряды. Высота перевалов доходила до полутора километров, и тяжелогруженые машины в разреженном воздухе с трудом вползали на подъем.

Прошли подряд несколько перевалов, на один из них поднимались серпантином около сорока километров. Дальше горы стали более пологими, их прорезали ущелья, расселины, на обочинах узкие овраги. Незаметно прихлынули волны барханов. Началась пустыня – на сотни километров пустыня. Перед усталыми, покрасневшими от солнца, запорошенными пылью глазами поплыли миражи. Метрах в пятидесяти от машины вдруг видишь: белеют дома, осененные зелеными кронами деревьев; бьют, искрятся хрустальные фонтаны; среди зыбкого озера остров, качаются пальмы. Хотелось свернуть в их тень. Но под колесами машины – ясно видишь– белеет, тает волна… Потом и в самом деле вдоль дороги замелькали зонтичные акации, стали встречаться обезьяны; видели издали, как пробегали антилопы и страусы. И это было уже не видение. То вдоль трассы, то пересекая ее, и по горам, и по пескам, тянулись караванные тропы. Водителей поражала их чистота: словно камни специально были выбраны с тропы до последнего, до самого маленького. По тропам то близко, то вдали, у горизонта, шли, покачиваясь, караваны верблюдов с грузами. Их сопровождали босые мужчины с длинными, загнутыми на конце кинжалами у пояса. У селений вдоль дороги выстраивались жители, махали руками, а мальчишки громко читали лозунги на бортах машин и кричали: «Русские едут!» Выгоревшая земля простиралась вокруг, высохшая земля, пересекаемая узкими руслами безводных рек. В автобате собрались водители и механики со всех концов Советского Союза, представители десятков национальностей. В основном бывалые ребята, знающие свое дело.

Но тут все они впервые увидели лицо голода, лицо беды: брошенные дома, бурые иссохшие клочки полей, безутешное горе в печальных глазах людей. Особенно тяжело было на стоянках: словно тени, из ниоткуда возникали люди. Рядом нет ни жилища, ни воды. И вдруг на дымок походных кухонь приходили люди. Они очень хотели есть. Не только Эфиопия страдает в Африке от засухи. Это стихийное бедствие, которое в начале 70-х годов поразило страны судано-сахельского региона, распространилось сейчас на многие государства континента. Для Эфиопии засуха тоже не является неожиданной и новой проблемой. Еще в IX веке в эфиопской летописи был отмечен большой голод, трактовавшийся как «божья кара». Многие века страна десятки раз подвергалась то жестоким засухам, то опустошительным нападениям саранчи. Губительной по размаху и последствиям была засуха в конце XIX века, получившая название «Кефу Кэн». Практически до революции с засухой не велось никакой планомерной борьбы. Разве что устраивали патриарший молебен. Император Хайле Селассие вообще решил обойти молчанием страшную засуху 1971—1973 годов, от которой погибло около четверти миллиона людей. Это бедствие, получившее название «тайный голод», оказало серьезное влияние на развитие революционного процесса в стране, приведшего в 1974 году к свержению монархии. После революции была проведена земельная реформа, произошли коренные изменения в жизни и труде крестьян, в самосознании народа. Для борьбы с засухой была создана комиссия по оказанию помощи и восстановлению, которая занялась изучением причин стихийных бедствий, оказанием помощи пострадавшему населению. Нынешняя засуха, оказавшаяся самой жестокой за последние двадцать лет, охватила наиболее важные в экономическом отношении районы страны, дающие три четверти сельскохозяйственной продукции.

Правительство Социалистической Эфиопии для борьбы с засухой приняло долгосрочную программу по развитию системы ирригации, охране лесных и почвенных ресурсов. Оперативно организованы многочисленные пункты, лагеря для оказания срочной помощи пострадавшим, в десятки новых поселений доставляют жителей из районов бедствия. Засуха и голод выгнали из северо-западных районов фалашей, эфиопских граждан иудейского вероисповедания, которые переселились в находящиеся неподалеку приграничные районы Судана.

Когда везли зерно из Назрета на юг, в Робе, крепко запомнился нашим водителям один перевал высотой 3600 метров. Трудное это было испытание и для людей, и для техники.

ЗИЛ-131 – машина что надо, но ведь на такой высоте уши закладывало, людям дышать трудно было. И моторам не хватало кислорода, начинали захлебываться. Пришлось водителям на стоянках повозиться. Но ведь обкатались же машины. Два раза преодолевали этот перевал, который ребята иначе как «чертовым» не называли. Зато однажды колонну застал дождь, правда, первый и единственный, но настоящий ливень – метрах в двадцати ничего не видно. В горах даже градом ударило. Но продолжалась эта благодать, к сожалению, всего полчаса.

Эфиопия. Автобат на марше с гуманитарным грузом.

Дважды автобатовцы ходили в рейсы с продовольствием на запад, в район города Матту. Опять дорога была высокогорная: серпантины, спуски, подъемы. Да там еще и не асфальт, а гравий. Пыль и песок забивали рот, дышали с трудом. Моторы перегревались так, что, когда колонна шла ущельем, рычали почище львов! Казалось, от их рева рухнут каменные стены.

Зато раем казался привал в районе Джиммы, на большой реке Гибэ. Не доезжая до города, колонна останавливалась, разворачивали кухню. Заядлые рыболовы успевали даже рыбки натаскать на уху. Вдали в реке резвились бегемоты: с шумом выныривали, блаженно плескались.

Когда второй раз приехали в Матту, крестьяне с помощью государства возвели там поселки для переселенцев. Дома под прочными крышами стояли в ряд, а не вразброс, как тукули – местные хижины. Правительство предоставило переселенцам землю, машины, семена. Сюда на самолётах Ан-12 привезли жителей из засушливых районов. Когда те увидели наши ЗИЛы, очень обрадовались, как родным. Оказалось, что они видели нашу колонну раньше возле Ассаба. Эфиопы теперь знали: «Русские – хорошо».

На фото:

Автобат доставил пшеницу голодающим эфиопам.

Так и говорили водителям. По просьбе представителей провинциальных комитетов по борьбе с засухой на стоянках автоколонны показывали крестьянам фильмы. Автобатовцы подружились с эфиопскими специалистами, учившимися в Советском Союзе. В районах засухи эфиопские крестьяне знают «в лицо» не только наши ЗИЛы, но и советские вертолеты и самолеты. На них доставляют продовольствие и медикаменты, перевозят переселенцев в новые районы. По нескольку раз в день в самых неблагоприятных погодных условиях поднимают в воздух пилоты свои машины.

Провинция Уолло – одна из самых засушливых в Эфиопии. Здесь из города Комболча, в котором находится центр распределения чрезвычайной помощи, советские вертолёты Ми-8 доставляют продовольствие в горы, в Лалибелу. Прежде чем вертолет сядет на площадку над обрывом, сверху можно увидеть древние храмы, вырубленные в скалах. Здесь когда-то было королевство Ласта, а сейчас Лалибела – центр области Ласта. На тесной площадке люди терпеливо ожидают вертолет, сидя на своих пожитках, уложенных в корзинки и джутовые мешки. Большинство жителей видели металлических летающих птиц издали, только в небе.

Сейчас эти винтокрылые машины – надежда, спасение от гибели. Подсаживая друг друга, помогая слабым, люди впервые садятся в вертолет. Пилоты вертолётов навели постоянный воздушный мост между Комболчой и поселками Чет, Мэканэ-Селям, Огельбена.

Улетая из родных, привычных мест, переселенцы бросают прощальный взгляд на пересохший ручей, на бесплодное теперь поле у брошенной хижины.

Пара советских вертолётов Ми-8 в небе Эфиопии. 1985 год.

Самолёты Ан-22 «Антей» открыли воздушный мост между нашими странами, и уже доставили в Аддис-Абебу 24 вертолета Ми-8. На них перевозят грузы и людей в районах засухи. Теперь вот на борту целый госпиталь. В грузовом отсеке «Антея» находятся санитарные палатки, электростанция, санитарная машина, медикаменты. Всего и не перечислишь – очень большое хозяйство. Наши врачи – хирурги, анестезиологи, терапевты, инфекционисты – специалисты опытные. Они поедут туда, где людям больше всего нужна медицинская помощь. В аэропорту Аддис-Абебы приземлился громадный «Антей» мягко и точно. Выгрузили госпиталь и увезли через несколько дней его на машинах в провинцию Уоллега. Госпиталь развернулся около поселка Асос, где живут десятки тысяч переселенцев.

Самолёты Ан-22 совершают рейсы СССР – Эфиопия.

1.14. Дыре-Дауа

Наш экипаж Воробьёва получил задачу доставить группу советских военно-морских советников с семьями из Аддис-Абебы в Ассаб, и далее полёт по маршруту Ассаб – Дыре-Дауа с 10 тоннами груза и пассажирами.

Полет проходил на высоте четырех тысяч метров. Я смотрел в иллюминатор на горный ландшафт под крылом самолета, на маленькие клочки зеленых полей, редкие поселения из нескольких лачуг под соломенными крышами, небольшие рощицы чахлых деревьев.

Затем под крылом были только горы серо-коричневого цвета, иногда со светло-фиолетовым оттенком. От Аддис-Абебы до Ассаба около 900 километров. Поскольку в кабине сопровождающих было много народу, я залез в кабину штурмана, откуда из «стеклянной» кабины, открывалась отличная видимость окрестностей за бортом.

Стрелок готовил на электроплитке борщ из тушенки и консервированных овощей. Мы всегда обед готовили во время полета. Обеспечение лётного состава продовольствием было отвратительное. Все продукты доставлялись из Союза в сушёном и консервированном виде. Свежих овощей не было, так как деньги на их покупку не выделялись. А рынки Эфиопии завалены свежими фруктами и овощами.

Только через 8 месяцев после прибытия авиаэскадрильи в Эфиопию, после прилета ВЛК (врачебно-лётной комиссии), когда стали наблюдаться случаи цинги, стали выделять деньги для покупки овощей. И только хлеб у нашей эскадрильи был своей выпечки, так как нам из Союза привезли походную пекарню, чем мы очень гордились.

Через полтора часа полёта открылось море, причем как-то неожиданно. Оно было синим и спокойным, береговая черта отбивалась белой полоской прибоя, в трех километрах от берега отчетливо просматривался остров Санар-бор или Акулий остров. Открылась взлетно-посадочная полоса аэродрома. Самолет сделал вираж над морем и пошел на посадку.

Самолёты С-130 «Геркулес» и Ан-12БП СССР на аэродроме Ассаб.

На аэродроме Ассаб экипаж пообедал, и в ожидании загрузки самолёта пошли к морю. Я остался загружать самолёт и принять пассажиров. Когда подогнали машину с грузом, это были мешки с сахаром, там же в кузове сидели группа хорошо вооружённых кубинцев. Старший группы представился по-русски:

– Капитан Гомес.

Это были кадровые офицеры спецназ, которые сопровождали на советском судне груз кубинского сахара для Эфиопии. Пока грузчики-эфиопы не спеша загружали самолёт, я завёл кубинцев в самолёт и накормил остатком экипажного борща, добавив туда пару консервов тушёнки. Кубинцы были в восторге, и в благодарность подарили мне несколько пачек кубинских сигарилл. Вышли из самолёта, присели в тени, и закурили. Классный, шикарный табак! Я был в восторге, тем более, что сигареты, привезённые из Ферганы, давно закончились. На, что Гомес предложил мне:

– Саша, я тебе сигариллы, а ты мне тушёнку и сгущёнку.

Ударили по рукам. Я ему говорю, запомни номер самолёта– Аэрофлот 12112, как увидишь наш борт в Дыре-Дауа – подходи. И мы с ним ещё несколько раз обменивались товарами, пока Гомес не улетел на Кубу по замене.

Недалеко от Дыре-Дауа находилась кубинская бригада. Кубинцы помогали эфиопам воевать с Сомали, но отказывались ввязываться во внутригосударственные разборки. Кубинцы были неплохо обеспечены материально. Их можно было сразу отличить по внешнему виду. Они были почти все небольшого роста, коренастые, с ослепительными улыбками, и безграничной жизнерадостностью и счастьем в глазах. В соседней эфиопской деревне половина детей тоже были обладателями такой же замечательной улыбки и имели более светлый цвет кожи. Среди кубинцев встречались офицеры, которые учились в СССР и хорошо знали русский язык.

На аэродром Дыре-Дауа мы прилетели уже к вечеру, и пока разгружали груз, стало ясно, что нам лучше переночевать здесь. Доложили на КП «Сокол» в Аддис-Абебу, и нам доли добро на ночёвку. Благо наш самолёт встретили на УАЗе – санитарке наши военные советники. Восемь человек в один УАЗ? Легко, если это экипаж ВТА.

По пути военный советник решил показать нам МАРКАТ. Немного походили, посмотрели. Товаров море! Такого мы в Союзе не видали!

Ночевали в общежитии у советских военных советников, после изрядной выпивки – за содружество родов войск! Однако и это не помогло: нас заели комары – вампиры! Спали плохо.

В дальнейшем мы многократно прилетали в Дыре-Дауа. Дело в том, что там был дешевый рынок, открыто продавались контрабандные товары из Тайваня, Гонконга, Южной Кореи.

Дыре-Дауа является вторым по величине городом в Эфиопии. Располагается он на востоке страны, на берегу реки Дечату. Основание города связано с проведением железной дороги из Аддис-Абебы в Джибути. В 1902 году было построено несколько крупных предприятий по обслуживанию железнодорожного подвижного состава, вокруг которых постепенно возводился и город.

Аэродром Дыре-Дауа.

Национальный состав жителей Дыре-Дауа очень пестрый. Здесь проживают представители многих народностей эфиопской и негроидной расы (афары, амхара, харари, галла, сомали и другие). Большинство жителей города исповедуют ислам (более 80%). Официальный язык Дыре-Дауа – амхарский.

Дыре-Дауа является крупным индустриальным и коммерческим центром. Здесь располагаются крупнейшие предприятия страны, многочисленные рынки и магазины. Особо развита текстильная и пищевая промышленности. В городе находятся важные предприятия по обслуживанию железнодорожных пассажирских и грузовых перевозок. Не далеко от города располагается аэропорт, получивший статус международного.

Дыре-Дауа располагается на живописном берегу небольшой реки Дечату, у подножия отвесных скал. Сам город поражает разнообразием растительности. На территории Дыре-Дауа раскинулись великолепные густые городские парки и скверы, большинство центральных улиц также благоустроены и засажены прекрасными олеандрами и пиниями.

Главной достопримечательностью является Национальный парк Аваш, расположенный к западу от Дыре-Дауа. Великолепные природные пейзажи, уникальный растительный и животный мир. Наибольший интерес представляет грозный вулкан Фанталь, возвышающийся в самом центре заповедника. По его высоким склонам стекают горячие минеральные источники. Неподалеку от вулкана протекает широкая река Аваш, которая получила известность благодаря своим красивейшим водопадам. На заповедной территории площадью более 800 квадратных километров обитает огромное количество уникальных животных. Здесь можно увидеть зебр, стройных газелей, диких свиней, леопардов, бегемотов, обезьян и даже крокодилов. Поражает воображение обилие пернатых: страусы, пчелоеды, птица-носорог, птица-секретарь и другие представители орнитофауны.

Особенностями кулинарных традиций Дыре-Дауа являются добавление во все блюда большого количества специй и приправ, а также подача к любому угощению знаменитого эфиопского кофе. Именно рядом с Дыре-Дауа выращивается один из самых популярных сортов этого потрясающего напитка – Харар.

Выращивание кофе – одна их ведущих отраслей экономики Эфиопии. В ней занято почти 15 миллионов человек. Практически 70 процентов доходов казне приносит экспорт кофе. А ведь около половины собранного урожая идет на внутренний рынок и не вывозится за пределы государства. В общей сложности на эфиопских плантациях в год собирают 350 тысяч тонн кофейных зерен.

Дыре-Дауа славится на весь континент своими огромными рынками, которые могут похвастаться огромным ассортиментом продаваемой продукции.

Общественный транспорт Дыре-Дауа представлен автобусами и такси. Многие таксисты знают русский язык, и с удовольствием по дороге рассказывали нам о жизни города.

Дыре-Дауа считается наиболее безопасным городом для иностранцев. Известно, что большая часть жителей города – мусульмане, а это глубоко верующие люди, которые придерживаются строгих законов шариата. Правда, на местных рынках при большом скоплении людей нередки мелкое мошенничество и воровство.

Дыре-Дауа

Из-за невероятной жары продукты питания очень быстро портятся. Необдуманный выбор овощей, фруктов, а тем более мяса может привести к отравлению или кишечной инфекции. Обязательным условием для безопасного приема пищи является тщательная обработка продуктов: их мытье и, по возможности, термическое приготовление.

Качество водопроводной воды в Дыре-Дауа крайне неудовлетворительное. Нам рекомендовали кипятить ее или покупать бутилированную воду.

Город Дыре-Дауа разделён на две части, Маре и Казиру, полувысохшим руслом реки Детачу. На одном берегу – деловая часть города, застроенная зданиями европейского типа, на другой – беспорядочно разбросанные хибарки.

Дыре-Дауа расположен примерно в 500 км к востоку от Аддис-Абебы, в 150 км от границы с Джибути и в 130 км от границы с Сомали. Высота города над уровнем моря – 1200 метров. Климат региона Дыре-Дауа характеризуется как тропический. Средняя годовая температура составляет +24° C. Годовая норма осадков – 637 мм. Самый засушливый месяц – декабрь с нормой 6 мм, а самый дождливый – август с нормой 125 мм.

Аэропорт Дыре– Дауа

Самый тёплый месяц – июнь, средняя температура которого составляет +27° C, а самый холодный – январь со средней температурой +21° C.

В Дыре-Дауа имеется несколько прекрасных ресторанов и кафе. В каждом из них можно отведать не только экзотические блюда эфиопской кухни, но и любые шедевры мировой кулинарии.

Меню ресторанов Дыре-Дауа основывается на предпочтении местными жителями вегетарианской кухни. Основными блюдами являются именно овощи. Самым распространенным угощением для иностранных гостей города считается знаменитый уот – тушеный лук и вареные яйца. По пожеланию клиента в блюдо может добавляться незначительное количество мяса и бобов.

Однажды мне пришлось подменить приболевшего борттехника по АДО в экипаже Иванова. В этот день на нашем самолёте Ан-12БП №12112 была предварительная подготовка, которую старший инженер Сальвицкий поручил выполнить техникам группы обслуживания авиационного оборудования. Это была стандартная, отработанная процедура.

С утра я прошёл у доктора медконтроль, получил автомат АК– 47 у дежурного по лагерю, и в составе экипажа самолёта Ан-12БП №11875 выехал на аэродром. Выполнил предполётную подготовку самолёта по стандартной схеме. Взлетаем и «ложимся» на курс на Ассаб. Всё как обычно, но есть в этом экипаже то, что бросается сразу в глаза. Командир, всё время всем и вся рулит САМ. На взлёте говорит помощнику:

– Не трогай, не мешай. Я САМ.

Штурману:

– Штурман идём курсом….

Хотя, обычно курс даёт штурман. А при заходе на посадку на аэродром Ассаб вообще устроил истерику:

– Отставить разговоры. Летаю я, а вас всех я вожу.

На земле построил экипаж, и, глядя на нас снизу-вверх, «воспитывал». Я, молча, смотрел на него и думал, как же пропустили тебя в Авиацию такого с комплексом «человека маленького роста». Он же ненавидит всех, кто выше его ростом. Я с трудом отработал этот лётный день в чужом экипаже, и больше в этот экипаж я ни ногой. У меня было предчувствие, что в этом экипаже с такими отношениями быть беде. И предчувствие меня не обмануло.

В апреле на аэродроме Дыре-Дауа Иванов сломал самолёт Ан-12БП №11875. Как мне потом рассказал борттехник по АДО, Иванов, как всегда, собирался лететь «как на истребителе» ОДИН. Но не справился с управлением. Борттехник по АДО на взлёте, как обычно, стоял за командиром и видел, что Иванов в спешке забыл придвинуть кресло. Когда самолёт на разбеге стал уклоняться от осевой ВПП, то Иванову просто не хватило длины ног, и он не достал педали. А помощник командира корабля, как всегда, был Ивановым «отлучён» от управления самолётом и не смог вовремя вмешаться в управление. Повезло, что всё остались живы!

На построении эскадрильи в палаточном лагере командир эскадрильи Зарипов объявил, что на аэродроме Дыре-Дауа произошла авария самолёта Ан-12БП №11875, и рассказал, как это произошло.

После перевода двигателей на взлётный режим на начальном этапе взлёта самолет начал отклоняться вправо, сошел с ВПП на грунт, и столкнулся с высоким термитником левой стойкой шасси. Левую стойку вывернуло, и от воздействия различных сил и моментов самолёт начал отклоняться влево под углом 15 градусов, и крен развивался в левую сторону. В момент пересечения оси ВПП левая консоль крыла коснулась ВПП.

Первое, что мне бросилось в глаза, сказал Зарипов, при осмотре кабины, переключатель «ВЗЛЁТ– РУЛЕНИЕ» не был переведён в верхнее положение «ВЗЛЁТ».

Экипаж выруливал на исполнительный старт в напряженном состоянии, потому что самолёты стояли очень плотно, крылом к крылу.

Вот в таком напряжении командир корабля Иванов, не включив рулежное управление на «ВЗЛЁТ», начал разбег.

В итоге самолёт Ан-12БП №11875 получил повреждения: оторвана левая стойка шасси, повреждён турбогенератор ТГ-16, повреждена левая консоль крыла, воздушный винт и двигатель №1 выведены из строя.

Авария самолёта Ан-12БП №11875 на аэродроме Дыре-Дауа.

Верблюжий, ослиный караван везёт товары из Джибути в Дыре-Дауа.

Несколько месяцев на аэродроме Дыре-Дауа работала группа инженерно-технического состава полка, восстанавливая самолёт Ан-12БП №11875. Это была адская работа! Мы, экипажи всё это наблюдали, и старались оказать посильную помощь.

Самолёт восстановили и перегнали в СССР.

Однако, судьба самолёта Ан-12БП №11875 закончилась трагически, он сгорел во Вьетнаме на аэродроме Камрань 8 июля 1989 года.

Выжили только командир корабля Генералов и стрелок Канзафаров.

Погибли штурман Злобин, борттехник по АДО Куприян, старший борттехник Абдурахманов, помощник командира корабля Агеев, радист Бочаров, и 26 человек пассажиров.

Захаров Сергей на рынке Дыре—Дауа. 1985 год.

1.15. Бахр-Дар.

Бахр-Дар – город на северо-западе Эфиопии, расположился вокруг иезуитской миссии на южном берегу озера Тана, крупнейшего пресноводного водоема страны. Провозглашенный столицей христианского региона Амхара, город быстро расширяется. Здесь расположены правительственные учреждения, фабрики, предприятия и институт. На фоне сияющей синей воды скользят рыбачьи лодки-плоты из папируса, вдоль улиц Бахр-Дара растут высокие пальмы и жакаранды. Местные эфиопы нам рассказали и показали чудеса озера Тана – истока Голубого Нила.

Озеро Тана

На площади 3600 км² огромного озера расположены 37 островов, на 29 из них сохранились фантастические монастыри и церкви, датируемые периодом с XI по XVI век. Прекрасен монастырь XIV века Ура Кидане Мехрет – он украшен внутри и снаружи фресками с изображениями библейских сцен. Здесь хранится несколько сказочно иллюстрированных Библий, причем монастырь открыт для всех. Примерно в 30 км от Бахр-Дара расположен потрясающий водопад Тис-Ысат «Дым Нила» – величественный каскад шириной 400 метров срывается в ущелье с высоты более 45 метров с громоподобным шумом, в лучах солнца брызги играют всеми цветами радуги.

Неожиданно небо впереди самолёта осветилось синеватым блеском. Всё новые и новые вспышки. Над горами Эфиопии проносится гроза. Непрерывно сверкают молнии. В ярком их свете снова и снова на мгновение появляются диковинные очертания горных вершин и фантастические нагромождения туч над ними. Мы не успели опомниться, как наш самолёт Ан-12 влетел в полосу тропического ливня, о котором мы так мечтали в Ассабе. С каждой секундой стена дождя становится все плотней. Самолётные стеклоочистители не успевают вытирать стекла. Мы заходим на посадку на аэродром Бахр-Дар.

Аэропорт Бахр-Дар.

Груз 10 тонн кубинского сахара в мешках с борта самолёта загрузили на грузовые автомобили и увезли. Ввиду усиления грозовой деятельности, принято решение о ночёвке нашего экипажа в Бахр-Даре.

На микроавтобусе нас повезли в город. По дороге от аэропорта до гостиницы мы наблюдали буйную растительность.

Вдоль дорог в тени эвкалиптов ютятся типичные для Эфиопии круглые хижины – тукули. Фундамент у них обычно глиняный. Круглый остов из длинных жердей обмазан глиной, а жерди, образующие крышу, покрыты соломой. Иногда стены хижины обмазаны глиной изнутри.

Наш экипаж поселили в самой шикарной гостинице города. На самом берегу озера Тана, среди красивых насаждений и пальм, стоял шикарный отель «Тана». Несколько дивясь его вовсе не эфиопской цивильности, мы зашли внутрь; на первом этаже был ресторан, где питались отнюдь не энджерой единой, отнюдь не эфиопского вида люди. Покормили нас в ресторане хорошо! И у нашего экипажа закралось сомнение: а там ли мы базировались до этого?

Бахр-Дар. Гостиница Тана.

Эфиопский хлеб – энджера – буквально выполняет две функции: его едят и пользуются им как тарелкой для блюда, и столовым прибором. Правда, с нашим хлебом он ничего общего не имеет. Это мягкая тоненькая лепешка из сероватого теста, податливая, как кусочек шелковой материи. Одна сторона энджеры гладкая, другая – покрыта мелкими пупырышками. На тарелке появились кусочки баранины, плавающие в жирной подливке – «ВОТ», в которой по вкусу и по запаху вы угадываете присутствие красного перца. Отрываете кусочек лепешки и кладете его гладкой стороной на пальцы правой руки, сложенные горстью, так, чтобы края лепешки спускались на пальцы. Затем вы шероховатой стороной энджеры захватываете кусок мяса так, чтобы он весь был завернут в лепешку, и чтобы вам не капало на колени «ВОТом». Город Бахр-Дар относится к провинции Годжам и расположен на берегах озера Тана и истекающего из него Голубого Нила (самого крупного притока Нила), называемого там Абаем. В Бахр-Даре размещался кубинский госпиталь, отношение кубинцев к нам и местному населению было доброжелательным, при необходимости оказывалась медицинская помощь. Частенько на наших самолётах мы перевозили кубинцев в Аддис-Абебу и обратно.

Бахр-Дарский политехнический институт.

В Бахр-Даре имеется политехнический институт, построенный СССР, где работали наши советские преподаватели.

На стене главного здания висит мраморная доска: