Текст книги "Счастливы не только дураки. Как разобраться в людях и в себе. Механизмы поведения"

Так, причина конфликта между претендентами на вакантную должность (см. пример выше) не в том, что люди склонны, «по природе своей», к конкуренции. А в отсутствии в компании рациональной системы отбора, подготовки и расстановки кадров. Глупо и безответственно сталкивать лбами перспективных сотрудников в борьбе за начальственное кресло. Начальников нужно выращивать у себя или приглашать со стороны. И то, и другое – после тщательной, целенаправленной, компетентной работы с персоналом.

Конфликт в Нагорном Карабахе, долгий и кровопролитный, обострился не из-за «многовековых» территориальных споров соседей – армян и азербайджанцев. А из-за безнадежно затянувшейся стагнации этого региона. Из-за полного отсутствия перспективы развития общественно-экономических отношений в их нынешней форме. Форма устарела, и она должна быть радикально изменена. Не сегодня, так завтра.

Путем войны? – Сомневаюсь. Наоборот, война только усугубляет древнюю тяжбу, сбивает с толку, заставляя сосредотачиваться на ложных целях. Отсюда унылые прогнозы: этот конфликт, дескать, на века. Он никогда не будет прекращен. Чепуха! Найдут соседи возможности для экономического и социального роста в обеих странах, выработают формулу счастливого партнерства, и конфликт будет никому не нужен. Это вопрос доброй воли, доверия и ума.

Взгляните вглубь истории: народы мирно и взаимовыгодно сосуществовали веками, но потом ожесточались друг на друга, начинали воевать. Историкам следовало бы разобраться в причинах того и другого, исходя из обсуждаемых нами концепций счастья и несчастья. Уверен, и тогда, и сейчас к несчастьям приводили допущенные ошибки в управлении. Когда люди переставали умножать и складывать свои возможности и начинали делить и вычитать. Отчего? – Вероятно, от страха перед собственной некомпетентностью. От неспособности управлять изменениями. [16]16
  Вспоминаю некую дискуссию: один её участник произнес известную фразу «Все войны заканчиваются миром», другой же горячо ему возразил: «Нет, войны заканчиваются победой одной из сторон». Кто из них прав? Думаю, что итогом войны все-таки является мир. Когда кончаются патроны, выгорает душевный «порох», люди устают убивать друг друга… И вновь, как и до войны, перед человечеством встают вопросы: «А за что, собственно, мы воевали? И разве нельзя было добиться того же, только мирным путем? Почему так дорого заплачено за то, что должно было быть очевидным с самого начала?» В свете этих справедливых вопросов не вполне понятно, победа это или нет. Если да, то чья? Мир после войны бесспорен, а вот победа – нет. Я отдаю себе отчет в том, что эти рассуждения могут показаться безответственной пропагандой пацифизма. Хуже того, в них можно разглядеть, при желании, попытку усомниться в ценности Победы советского народа над фашизмом и национал-социализмом – «коричневой чумой» двадцатого века. Меньше всего я хочу быть перетолкованным именно так. Победа Добра над Злом – величественное явление человеческой жизни. Это подвиг. В этом я не сомневаюсь. Я говорю о другом. В любом кровавом вооруженном столкновении решается все та же проблема: как жить правильно? Ужасая друг друга зверствами, воюющие стороны убеждены, что правда и Бог – за них. Если упускать этот факт из вида, то получается, что война – это кто кого разобьет на поле боя, кто кого ограбит, кто чьих женщин изнасилует. И в этом узком, почти биологическом смысле, да, война закончится победой. Но История-то, в конце концов, оправдает не тех, кто оказался сильнее, смелее и богаче. А тех, кто указал людям наилучший путь дальнейшего развития. Путь правильной жизни. Вот о чем идет речь. А это, безусловно, мир. Войны кончаются миром, и после войны приходится лишь оплакивать погибших и проклинать тех, кто допустил подобное. Так, кажется, у Льва Толстого?


[Закрыть]

В соответствующих разделах этой книги мы подробно обсудим наиболее распространенные причины конфликтов в семьях, на производстве, в обществе в целом.

Третье, завершающее, действие – поиск возможностей устранения выявленных причин. Как исправить ситуацию, чтобы избавиться от мешающих развитию препятствий? Согласитесь, это вполне понятное продолжение работы с конфликтом.

•

Сотрудничество как раз и заключается в избавлении группы от всего, что мешает ей и ее отдельным членам быть компетентными и жизнеспособными.

•

Я снова упомянул счастье и несчастье в контексте обсуждения конфликта. И это, конечно же, неслучайно. Книга, собственно, об этом. Жить правильно, сотрудничая и развиваясь, это счастье. Мешать друг другу, вольно или невольно, обольщаясь ложными целями и принципами, не умея наладить взаимовыгодное производительное партнерство, – это несчастье. Что ж тут непонятного!

Однако несчастье и счастье не только объективное состояние взаимоотношений, не только переживание, но и позиция, занимаемая априори. Если угодно, психологическая установка. Ведь это именно несчастный рассматривает любой конфликт как борьбу за возможности, за ресурсы. И призом, желанным результатом считает оставить общий потенциал только за собой, присвоить ресурсы. Пусть и ценой развала отношений. Партнеры ушли – ресурсы остались. Ура, победа!

Счастливый (глядя на конфликт со стороны) уверен в обратном: взаимоотношения – это главное. Их необходимо сохранить во что бы то ни стало. Разумеется, не в прежнем – некачественном, нерентабельном – виде. Поэтому основные усилия счастливый предлагает направить не на разделение ресурсов группы, а на рациональное реформирование самой группы, что даст ей силы создавать новые возможности, новые ресурсы, переведет в режим расширенного воспроизводства благ.

Несчастный делит и вычитает. Счастливый – умножает и складывает.

И чей же результат в итоге оказывается весомее, морально и материально значительнее? Конечно, счастливого человека. Это очевидно и ребенку.

Приятно осознавать, что сотрудничаем мы гораздо чаще, чем конкурируем. В последние годы установка на поиск взаимовыгодных решений – не компромиссных, а развивающих, открывающих новые перспективы – стала модной. И это хорошо.

Когда в январе 2021 года лидеры Армении и Азербайджана, преодолев неприязнь, встретились в Москве, что они обсуждали? – Правильно! Стратегию социально-экономического развития Нагорного Карабаха и других областей этих соседних государств. А это значит, что природа данного конфликта была определена верно.

Еще пример из новейшей практики. Не так давно в нашем государстве была коренным образом изменена политика в сфере налогов и сборов. Вот что сказал об этом Герман Греф, Председатель правления Сбербанка России: «Налоговая служба сегодня стала относиться к предпринимателям как к клиентам, прежде всего она оказывает им услуги».

Представить трудно: «мытари», «фискалы» теперь помогают развивать бизнес! И предприниматели не прячутся от налоговиков, а прагматично с ними сотрудничают. Когда такое было возможно?

Оказывается, дело в том, что руководство налоговой службы пришло к выводу, что сбор налогов – это не столько пополнение казны, сколько получение наиболее объективной информации об экономическом положении России. В подробностях, в режиме реального времени. Эта информация – о рисках, о слабых местах экономики – оперативно передается в Правительство, в Минфин. И там принимаются максимально взвешенные, верифицированные решения. В пользу кого? – Граждан, бизнеса.

Да, при этом и налоги платятся, но их сбор прозрачен, и их использование очевидно укрепляет общество – развиваются здравоохранение, образование и так далее. И это пример сотрудничества между теми, кто, казалось бы, своим социальным положением, своим функционалом, «обречены» на столкновение интересов. Оказывается, нет.

Сведения от налоговиков не просто поступают бизнесмену в индивидуальное пользование, как, скажем, информация от автомобильного навигатора, предупреждающая водителя о пробках на дороге, – и делай с этим, что хочешь. Нет, эта информация предназначена, в первую очередь, органам управления.

Не «водитель» должен будет приспосабливаться к экономической «пробке» или объезжать ее окольным путем. А муниципалитет или государственный орган сделает все необходимое, чтобы «пробок» в этом месте больше не было.

Это образ, отражающий новую реальность. В результате – более качественный социальный сервис, в целом по стране и в ее отдельных регионах. Вот что теперь стало происходить.

И не нужно современному мытарю, как библейскому Левию Матвею, бросать деньги в дорожную пыль. Он теперь несет людям не горе, а благо. Чудны дела Твои, Господи!

О востребованности

Ощущение ненужности убивает людей быстрей снайпера и алкоголя.

Д. Гринберг

Без многого может обходиться человек, но только не без человека.

Л. Бёрне

Никогда ведь не можешь сказать с уверенностью, какое место занимаешь в чужой жизни.

Ф. С. Фицджеральд

Когда я слышу или читаю о якобы невозможности дать строгое определение счастью, то испытываю… недоумение и сожаление. Да, увы, счастье продолжают путать с удачей, с успехом, с выигрышем, с радостью. А ведь это все разные понятия.

Удача – неожиданное благоприятное стечение обстоятельств, которое к тому же оценивается субъективно. Допустим, сейчас это воспринимается как удача. Не факт, что такое восприятие сохранится и со временем не поменяется на прямо противоположное. Как это у Владимира Войновича? «В жизни всему уделяется место, рядом с добром уживается зло»? Именно! «Если к другому уходит невеста, то неизвестно, кому повезло».

Успех – достижение ранее поставленной амбициозной и трудоемкой цели. Здесь, наоборот, рациональное преобладает над субъективным. Успех, как правило, осязаем, доказан. Он очевиден для окружающих. Вот только приводит ли успех к счастью? – Далеко не всегда. Для этого нужны дополнительные условия. Например, успех в конкурентной борьбе счастья как раз не предполагает: «Боливар не выдержит двоих». [17]17
  Генри О. Дороги, которые мы выбираем.


[Закрыть]

В фойе академии, где я преподаю, на видном месте висит плакат с красочным изображением юноши, облаченного в деловой костюм, стоящего на заснеженной вершине горы. Предполагается, что этот молодой человек находится на очередном пике своей карьеры. На плакате рекламная надпись: «Хочешь достичь успеха – поступай на наш факультет».

Я иногда во время занятия приглашаю своих студентов выйти из аудитории и специально подвожу их к этому плакату, чтобы они внимательно взглянули на картинку. Что же они видят? Признаки счастья? – Нет, на плакате изображено одиночество. Замерзший, одинокий как перст мальчик печально глядит на них с разрекламированной картинки. Очень верное изображение, близкое к реальности.

Обычно слово «успех» выводят из понятия «успеть», то есть поторопиться, постараться и достичь желаемого. Мой друг, режиссер-документалист и политолог Роман Газенко, думает иначе. Он считает, что корень этого слова «пех» или «пеш». И родственным ему является не «успеть», а «спешиться», слезть с коня.

Согласитесь, совсем другое смысловое измерение! Получается, тот, кто намерен достичь успеха, вынужден перестать быть всадником, горделиво возвышающимся над толпой, спуститься на землю и смешаться с суетящимися людьми, жаждущими чего-то там «успеть» – неизвестно чего и, главное, зачем? – Да, что-то в этом есть, как говорится.

Для выигрыша нужна игра. Но выражение «Вся наша жизнь – игра» удовлетворяет лишь безнадежно заплутавших людей. Игра, конечно, очень похожа на настоящую жизнь, но она не производит благ.

Игра – всего лишь имитация жизни. Так же как выигрыш – имитация успеха. По-моему, история не знает случая, когда выигрыш в лотерею, в карты или в рулетку радикально изменил бы социальное положение человека.

Легенд на эту тему много, но все они заканчиваются на моменте выигрыша, как сказка про Золушку – на констатации ее свадьбы с принцем. Что происходит потом, покрыто мраком неизвестности. Точнее, всё, к сожалению, отлично всем известно – незаработанный случайный доход впрок не идет. Он не делает человека компетентным, востребованным, счастливым.

Радость – эмоциональное переживание. Да, радость часто сопровождает счастье, но счастье не сводится к радости. Надеюсь, это не нужно доказывать?

Свое мнение по поводу счастья я уже обстоятельно изложил выше, в соответствующем разделе книги. Здесь же кратко повторю, что счастье – это состояние общественных отношений. Вот что важно понимать! Прежде всего, это означает, что счастье можно и нужно целенаправленно создавать, что оно поддается управлению.

Образно говоря, счастье – это фарватер, по которому лоцман ведет корабль, чтобы обеспечить ему жизнеспособность. Условия фарватера определены – это необходимые для движения корабля глубины и отсутствие препятствий на пути. Условия достижения счастья тоже известны – они называются «потребности человека».

Обсуждая потребности, мы часто сетуем на их свойство быстро расти вслед за достижениями научно-технического или иного прогресса. Я не разделяю подобную точку зрения. По моему мнению, потребностей – то есть обязательных условий жизнеспособности человека – сколько было с сотворения мира, столько и осталось. Разумеется, форм, способов и инструментов их удовлетворения с каждым годом становится все больше и больше, но сами условия – не меняются.

Судите сами. У человека есть организм и есть психика, рождающая сознание. Чтобы сохранить организм в целости, необходимо соблюсти ряд условий, иными словами, удовлетворить биологические (физиологические) потребности. Чтобы защитить психику от разрушения, необходимо постоянно удовлетворять информационно-эмоциональные потребности. Как гласит античное выражение, «хлеба и зрелищ» подавай человеку.

Но вся штука в том, что ни один человек не обладает потенциалом, как бы точнее сказать, полноценного самообеспечения. Никто не выживает в одиночку. Следовательно, индивидуальные потенциалы необходимо объединить в общий ресурсный потенциал группы. И это мы назовём потребностью в социальном окружении. Кстати, именно из этого базового представления рождается моя уверенность в том, что в природе человека не разрушение, а созидание, не вычитание, а сложение, симбиоз с другими людьми.

Однако быть частью социальной группы для жизнеспособности мало. Нужно обрести в ней положение, социальный статус. И это тоже потребность. Собственно, социальный статус – это та область групповой ответственности, та компетенция, которую каждый член группы принимает на себя.

Чем выше статус – тем значительнее ответственность. Статус определяет, в каком объеме и какого качества общественные ресурсы будут переданы индивиду. И не для того, понятно, чтобы он их попусту растратил. А для того, чтобы он их преумножил, развил. В русле реализации принципа… да, верно… расширенного воспроизводства благ.

Отклонения от данной схемы приводят к драматической деструкции ресурсной базы социальной группы. И тогда на сцену выходит конфликт. Многие конфликты, кстати, имеют целью лишить партнеров по группе их прежнего статуса, который они не смогли оправдать из-за недостаточной компетентности. Так случается и в семьях, и в деловых компаниях, и в межгосударственных отношениях.

При этом не всякая группа примет в свой состав индивида (или меньшую по численности и значимости группу). Тем более, не наделит его (ее) статусом. Просто потому, например, что новые члены ей – этой группе – объективно не нужны. В их участии нет потребности. Они не востребованы этой частью социума.

Получатся, востребованность, нужность кому-то – это тоже необходимое условие выживания. Так и есть. Будучи невостребованным, ты лишаешься доступа к спасительному групповому ресурсному потенциалу. Маленький ребенок страдает, если его не берут в игру. Но еще больше он будет страдать, если его не приобщат к взрослым занятиям – к уборке дома или к приготовлению пищи. У малыша появится страх, что от него родители готовы отказаться. И это очень опасный психологический феномен… Старик хлопочет на кухне, пытаясь сварить или испечь еду, которую никто из молодых домочадцев в итоге в рот не возьмет. Но попробуйте только сказать старику, что в его услугах здесь не нуждаются и чтобы он шел отдыхать с глаз долой. Этим вы убьете его.

•

Самое лучшее, что может услышать человек в свой адрес: «Наконец-то ты пришел, мы без тебя не справляемся». И самое худшее произойдет, когда ему скажут: «Уходи. Зачем ты здесь? Мы прекрасно обходимся без тебя».

•

Конечно, востребованность – далеко не все. Формула счастья, напоминаю, включает еще одну необходимость – самореализацию. Чтобы пребывать на максимуме жизнеспособности и испытывать адекватную этому радость, нужно в общем деле оставаться самим собой. Но самореализацию мы еще успеем обсудить. А пока приглядимся к востребованности[18]18
  Востребованность должна быть реальной, а не выдуманной, притворной. А для этого она обязана проявляться постоянно, в динамике труда, повседневной жизни. Посулами и заверениями сыт, как говорится, не будешь. Как там, у Н. А. Некрасова в поэме «Железная дорога»? – «Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе»? Это про будущий результат, сулящий, по мнению поэта, всеобщее счастье. До которого не дожить, судя по всему. Непонятно только ни автору стихотворных строк, ни читателю («ни мне, ни тебе») – это оптимистическое стихотворение или, наоборот, проникнутое пессимизмом? На самом деле, в этой двойственности восприятия нет ничего удивительного. Сама ситуация автором трактуется неверно. Он обращается к результату, который, возможно, будет достигнут много лет спустя. А счастье – это, прежде всего, процесс. Движение к этому результату, соучастие в его создании. Вот как надо ставить вопрос, организуя любое управление: «Не столько результатом мы насладимся, товарищи, сколько нашим общим стремлением к нему». Именно такая позиция руководителя, лидера, позволяет сплотить людей, направить их усилия в конструктивное русло. Растянутым до бесконечности ожиданием, к тому же без гарантии успеха (мало ли что может случиться за долгое время!), никого не воодушевить. Позитивный настрой людей угасает, когда движение вперед замедляется или объявляется необязательным, лишается заявленного смысла. Не результат, прошу заметить, девальвируется, а усилия по его достижению. Когда власти нам говорят: «Давайте сперва построим мощную передовую экономику и тогда уже многое себе позволим», это раздражает. В ожидании неопределенного «тогда» не хочется проводить жизнь. Совсем иначе звучит призыв: «За дело, друзья! Пришла пора как следует поработать на наше общее будущее!» Это крайне важный для управления закон: хотите вдохновить людей на труд, вовлеките их в процесс созидания. Там есть все – и востребованность, и самореализация. Представьте мальчишку, который сидит на берегу и смотрит, как его отец ловит рыбу. «Подожди, сынок», – говорит отец, – «рано или поздно я ее поймаю, тогда и наедимся вкусной ухи, которую сварю тоже я». Нравится это мальчишке, как вы думаете? – Конечно, нет. Он злится и требует, чтобы и ему дали удочку. Бог с ней, с ухой, и с самой рыбой! Процесс рыбалки сам по себе занимателен и необходим.


[Закрыть].

Несчастные люди охотно и подолгу говорят о своей ненужности. Без них создаются разнообразные продукты производства. Без них принимаются политические и хозяйственные решения. Их мнения не спрашивают, реформируя условия жизни, труда и быта. И даже близкие родственники обходятся без их помощи, стараясь держаться от них подальше.

Так воспринимают несчастливые свое общественное положение. И в этом, увы, они недалеки от истины. Беда усугубляется тем, что это не только их личное дело. Мир сегодня, отдавая или не отдавая себе в этом отчета, плодит поколения несчастных.

Главная проблема наступившей эпохи – отчуждение значительной части общества от труда, полезного и осмысленного, и, как следствие, катастрофическое разрастание слоя «лишних» людей.

Это они – «лишние» в современной социально-экономической модели люди – выходят протестовать на улицы, переступают через человеческое в себе, морально и физически разлагаются от невостребованности и нереализованности своего потенциала. Отсюда же и кризис нравственности (несчастный оправдывает свою бессовестность) и экологии (несчастные готовы загадить место, где живут), и многие другие антропогенные невзгоды.

•

Больше всего требуют прав те, кто не имеют обязанностей. Это их протестная реакция на непричастность к созданию общественных благ.

•

То, что мир принимает за расовые, классовые, религиозные и иные социальные конфликты, является в буквальном смысле борьбой за жизнь тех, кого этот мир приговорил к необязательности существования. Политические, управленческие и научные элиты заботятся в первую очередь о производительности и эффективности экономики. Производительность и эффективность любой ценой, вплоть до отказа от так называемого «человеческого ресурса», к которому в этой парадигме сводится роль человека, – вот их объявленная цель. Ради этого элиты[19]19
  Подчеркну, под «элитами» я подразумеваю и властей предержащих, и интеллигенцию, которая обязана формировать и транслировать мировоззрение.


[Закрыть] готовы вообще отказаться от человеческого участия в производстве. Что уже и происходит. Человек объявляется вторичным, служебным по отношению к экономическим процессам и результатам.

В производственном аспекте он рассматривается лишь как функционер, как исполнитель возложенных на него трудовых обязанностей. При этом все большую популярность приобретает мнение, что человек в работе ненадежен, склонен совершать ошибки, протестовать против существующих порядков, саботировать распоряжения руководства и так далее. Человек воспринимается как слишком «рискованное и дорогое удовольствие» для современного производства. Поэтому активно изучаются и внедряются в практику всевозможные робототехники, производственные участки без людей. Элиты всеми способами внедряют в сознание масс ложное представление о том, что человек якобы ленив. Что человеку выгодно и комфортно бездельничать за чужой счет. Что он с удовольствием будет получать незаработанные им блага в виде социальных пособий. Главное – угадать с их размерами.

•

Самая большое заблуждение и самая отъявленная ложь – это представлять человека ненасытным паразитом.

•

В результате такой политики человечество все больше сдвигается в сторону потребления. В первом разделе книги мы уже начинали этот разговор. Что ж, продолжим?

Повторю, трагедия «общества потребления» не в том, что у людей расширяется ассортимент потребляемых продуктов, а в том, что в структуре социума производителей становится все меньше, а потребителей – все больше. И мы сильно рискуем, не имея сил эту деградацию остановить. А может, имея силы, но не осознавая угрозы?

Провозглашая конкуренцию как единственно верное поведение в общественно-экономическом пространстве, элиты подталкивают людей к конфликту «всех со всеми». Да, в конкурентной борьбе побеждает сильнейший. Но что делать с проигравшими, со слабыми? С теми, кто выдавлен конкуренцией на обочину жизни?

Вот главный вопрос современности. И его нельзя оставлять без ответа. Ведь речь идет о людях. И число таких людей год от года растет. Производители, подчиняясь этой тенденции, обращаются к потребителям с предложением, убивающим все живое: «Нам легче вас содержать, чем трудоустроить».

Недалек тот день, когда человечество окончательно и фатально разделится на занятых в труде и отверженных, на развивающихся и деградирующих, на производящих и исключительно потребляющих общественные продукты и блага. И хребет общества надломится под тяжестью масс, обреченных на социальный паразитизм.

Мир рухнет под бременем тех, кто по своей человеческой природе имел и имеет все возможности быть среди сильных, но из-за принципиальных ошибок в управлении обществом оказался слабым.

Я никогда не бывал (и, видимо, никогда уже не побываю) в Соединенных Штатах Америки. Но один из моих институтских приятелей живет в этой стране несколько десятилетий. Работает, обзавелся семьей. И вот что он мне рассказал.

В некоторых афроамериканских общинах США люди привыкли поколениями жить на пособия, выделяемые государством при рождении детей. А женщины в этих общинах приучены рожать чуть ли не с 15 лет. Рожают много и с удовольствием. Получается, они-то и создают там главный доход, что только укрепляет традиции матриархата.

Женщины-афроамериканки диктуют правила поведения, создают и охраняют общинную мораль. Мужчины по статусу второстепенны. Им не возбраняется заниматься чем угодно, вплоть до криминала. Лишь бы не путались под ногами у своих матерей, жен и сестер.

Таким образом, сформировалась общественная страта, объединенная цветом кожи, родственными связями и происхождением «от бывших рабов», насильно привезенных в Америку. И все эти люди втянуты в некую воронку потребления, по сути, обречены на паразитирование на работающих американцах, так это выглядит. Им никто не предлагает иного образа жизни, да они и привыкли лишь получать, не отдавая. И даже придумали целую систему самооправдания.

Возможно, мой приятель излишне субъективен и не учитывает всех обстоятельств. К тому же он живет в одном из южных штатов, что, по известным историческим причинам, накладывает отпечаток на его мнение об афроамериканцах. Вполне вероятно, что он неоправданно обобщает.

И тем не менее, отмахнуться от протестного движения под лозунгом «Black Lives Matter» невозможно. Оно явно нарастает. Так, может быть, это протест не столько против полицейского произвола в отношении людей с черным цветом кожи, сколько против хронической и безвыходной их невостребованности?

Существовать на ренту от социального положения, не имея перспективы вырваться из круга потребителей, – это глубокое несчастье. Рано или поздно рантье будут изгнаны из общества под влиянием механизмов его саморегуляции. Социум склонен избавляться от непроизводительного «балласта». И это страшно.

Вот против чего необходимо бороться. Против статуса рантье. Действительно, «черные жизни имеют значение».

Да, разве только «черные»? Реакция общества на снижение социально-экономической востребованности людей не имеет расовых, национальных и тому подобных различий. Просто все ненужное, необязательное удаляется, выносится «за скобки». И в перспективе производство лишнего, избыточного закономерно сокращается.

Этим обусловлено, на мой взгляд, и такое явление, как рождаемость. Казалось бы, при чем здесь будущие дети? – Очень даже при чем. Проблема низкой рождаемости в экономически благополучных странах, я уверен, напрямую связана с саморегуляцией общества. Молодежь сегодня указывает в качестве мотивов пополнения семьи доступ к рабочим местам в будущем, когда их дети подрастут. Значит, люди бояться плодить «лишних»? – А как по-другому это трактовать?

И можно ли решить демографическую проблему выплатой так называемого «материнского капитала»? Получается, нельзя. Деньги-то люди возьмут и спасибо скажут, но только когда они уже и без того приняли решение обзавестись потомством. А рожать детей ради выплат, пусть даже приличных по объему, вряд ли станут. Так что «материнский капитал» – это помощь семьям с детьми, но не фактор мотивации рождаемости.

И еще нечто важное. Политологи сетуют, что сегодня миром правят не столько национальные государства, сколько крупные – транснациональные – производственные корпорации. Предприятия. Но стоит ли этому удивляться?

А как же иначе, ведь предприятия де-факто дают людям работу, а государства – пособия по безработице? Предприятия удовлетворяют потребности людей в прочном социальном статусе, востребованности и самореализации. А государства эти блага предоставляют лишь политикам, чиновникам и тем, кто их обслуживает. В отношении остальных государство берет на себя только обеспечение минимального уровня жизнеспособности. Прожиточного минимума.

Так что именно предприятие сегодня учит человека отдавать и поощряет его к этому. Государство же предлагает, в основном, брать и, следовательно, деградировать. Очевидно, что эту государственную политику необходимо в корне менять, иначе конфликты граждан со своими государствами будут и впредь отвлекать на себя слишком много сил и времени. Порождать атмосферу взаимного недоверия.

Порой я задаюсь вопросом: «А существуют ли в наши дни социальные институты, кроме производственных организаций, реально помогающие людям развиваться? Сопоставимые с производством по силе воспитательного воздействия? Обеспечивающие человеку востребованность с одновременной самореализацией?» И с ответом затрудняюсь.

Семья? – Хорошо, если бы так. Но в современном обществе немало усилий прилагается для дискредитации института традиционной семьи. Это же очевидно.

Ребенок, формирующийся в семье, сегодня сталкивается со множеством экзистенциальных проблем – осмысленности жизни, выбора своего будущего, даже выбора пола. И нередко родители (особенно если они обозначены порядковыми номерами – «родитель номер один», «родитель номер два») не в состоянии предложить детям рецепт счастливой жизни. Они сами перманентно несчастливы. Они возвели несчастье в привычку, сделали из него семейную традицию, передаваемую из поколения в поколение.

«Взрослые лгут», – вот что думает об этом юный человек. – «Они сами ничего не знают и ни во что не верят». Какое уж тут развитие и созревание личности! Подробнее мы поговорим об этом в разделе «О семье».

Школа? – Она, увы, мало похожа на территорию счастья. Скорее, на место для игр. Слишком много в ней искусственного, условного. Одно пока еще реально – знания, которые дают детям педагоги. За это им, конечно же, спасибо. Но только за это. Никакого другого результата от школы не ждут. Целью этого социального института является выпуск во взрослую жизнь эрудированных молодых людей, что подтверждается оценками за сданные ими экзамены.

Коллективизму школа не учит, ибо большинство классов, по сути, не коллективы (группы, осознающие свое внутреннее единство и нацеленные на широкое общественное сотрудничество), а как максимум кооперации (люди, временно собравшиеся вместе для решения конкретных задач). И сформировавшееся на этой почве представление о том, что в жизни «никто никому ничего не должен», что социальное взаимодействие основано лишь на голом прагматизме, школьники усваивают как истину. Эгоизм, эгоцентризм, конкурентный настрой школа не изживает в человеке, а подчас и культивирует. И мы понимаем, что это совсем не то, что нужно для счастья.

Вуз? – Там в еще большей степени каждый за себя. И тоже, как в школе, молодежи не дают никаких внятных указаний, как жить счастливо, как стать необходимым другим людям. «Учись, студент!» – эта ироничная фраза из советской кинокомедии («Операция «Ы» и другие приключения Шурика», режиссер Леонид Гайдай) актуальна и сегодня.

За свою жизнь ты отвечаешь сам – и делай, что хочешь. А что делать-то? – Вот главный вопрос для неопытного человека.

Когда я слышу заявления, что мир якобы принадлежит молодым и что «они здесь власть», я горько и скептично качаю головой. Чепуха! Молодежь всюду бесправна и дезориентирована, хотя бы потому, что мало компетентна во всех основных вопросах бытия. И почти не востребована производством.

Вот что важнее всего – обрести профессию! Да не первую попавшуюся – постылую каторгу ради скромной зарплаты. А свое жизненное поприще, интересную работу, которая позволит прожить долгую и счастливую жизнь. Режиссер, актриса Рената Литвинова как-то сказала: «Многие предадут, не предаст только любимая профессия». И как хорошо сказала!

Производство – и только оно – создает сегодня базис для развития, для устойчивой жизнеспособности. Это последний бастион на границе хаоса и гибели человечества. И это не преувеличение. Остальные, похоже, лежат в руинах. Необходимо найти себя в производственных отношениях. Полюбить свой труд. Что невозможно без самореализации в труде. Такое уж это непременное условие.