Текст книги "Счастливы не только дураки. Как разобраться в людях и в себе. Механизмы поведения"

О самореализации

Быть самими собой и становиться такими, какими мы можем стать, – вот единственная цель жизни.

Б. Спиноза

В каждом человеке скрыта мудрая сила строителя, и нужно дать ей волю развиться и расцвести.

М. Горький

Всегда будьте первоклассной версией самих себя, а не второсортной версией кого-то другого.

Д. Гарленд

Как мы убедились, одна из важнейших форм несчастья – непричастность. Другая форма несчастья – причастность, но к тому, что индивида не интересует, что у него плохо получается и что в итоге заставляет его напрасно тратить время и силы.

В одной из телевизионных программ[20]20
  Я, в отличие от многих «принципиально не смотрящих телевизор», его смотрю. И разделяю мнение, что в телевизионных программах есть и содержание, и смысл, и вкус. Не во всех, разумеется, но есть. «Телевидение – территория личностей», – как сказал известный режиссер и политолог Роман Газенко. От себя добавлю: «А интернет – это территория «ребят из соседнего подъезда». По крайней мере, сегодня.


[Закрыть], социально-политических, где обсуждались вопросы мироустройства, ведущий – известный журналист, человек весьма неглупый – раздраженно сказал: «От каждого по способностям, каждому по труду? От каждого по способностям, каждому по потребностям? – Чепуха! Это мы уже проходили».

Он говорил о формулах, соответственно, социализма и коммунизма.

Помнится, я аж в кресле подпрыгнул. Проходили?! Где, позвольте узнать, и когда? Почему это прошло мимо меня? Будучи с этим телеведущим одних лет, я нигде, кроме учебных заведений – школы, института, – этого не проходил. Да и то все на словах.

Если бы люди смогли воплотить эти прекрасные формулы – на Земле наступил бы вожделенный «золотой век»! В том-то и беда, что народы Советского Союза под руководством вождей-коммунистов попытались устроить жизнь по этим формулам, да не получилось. Несмотря на принесенные колоссальные жертвы.

Революция 1917 года поставила вопрос о раскрепощении глубинных сил народа, о всеобщем счастье. Но началась Гражданская война – за власть, за землю, – и его решение пришлось отложить. Потом, чтобы поднять страну из руин и элементарно накормить людей, понадобился НЭП («новая экономическая политика»), возродивший социальное неравенство, психологию бедных и богатых. Участники Гражданской войны, отстоявшие в боях Советскую власть, ходили мимо красивых неокапиталистических витрин воскресших частных магазинов и громко возмущались: «За что боролись?!»

К сожалению, они были правы. Увы, буржуазность и в новой России победила. А власти, чтобы прикрыть поражение, стали лакировать поверхность несостоявшегося социализма возвышенными речами и красивыми символами. Получалось – и тогда, и потом – плохо. Мерзко, пошло.

Помните, у певца революции, пролетарского поэта Владимира Маяковского есть убийственно правдивые строки: «А Надя: «И мне с эмблемами платье! Без серпа и молота не покажешься в свете. В чем сегодня буду фигурять я на балу в Реввоенсовете?»

Это стихотворение называется «О дряни». Маяковский остро почувствовал фальшь наступивших времен. Он попытался протестовать. Но, как мы знаем, безуспешно.

Мелкобуржуазная «дрянь» полезла изо всех щелей. Остановить ее не было никакой возможности. Поняв, что идеи социализма окончательно побеждены и все его творчество потеряло смысл и превратилось в инструмент «лакировки», Владимир Маяковский застрелился. На дворе стоял 1930 год.

Потом в партии большевиков обострились внутренние «разборки», так называемая межфракционная борьба. И тоже всем было не до раскрепощения сил народа. Потом начались репрессии, потом – Великая Отечественная война.

После Победы пришлось восстанавливать половину страны, изуродованной оккупантами. Заново отстраивать дома, заводы, фермы. Возрождать промышленность и сельское хозяйство, образование и здравоохранение, науку и культуру. Главное – управленческими усилиями восполнять убыль почти тридцати миллионов граждан!

Разве кто-нибудь в то время думал про формулы социализма и коммунизма? – Нет, конечно. От каждого человека требовалось трудиться не «по способностям», а на разрыв пупка. Никто не спрашивал, нравится ему его работа или нет. Так продолжалось несколько десятилетий.

В 70-е годы прошлого века, а это, по общему мнению, период расцвета СССР, я был подростком, школьником. В 1979 году поступил в медицинский вуз.

Не помню, чтобы кто-то занимался с нами – старшеклассниками – профориентацией, опираясь на наши индивидуальные возможности. «От каждого по способностям»? – Ну-ну. Индивидуальный потенциал юного человека оценивался «на глазок». Какие там школьные психологи! – Не было их и в помине. Наоборот, формула «по способностям» как разделяющая людей была принципиально отвергнута в социалистическом государстве. Каждого человека считали способным буквально на все – нужно только учить и воспитывать правильно, в коммунистическом духе. Как следствие, профессиональная ориентация молодежи велась в интересах, прежде всего, экономики, государства, а не личности.

Впрочем, было бы некорректно в этом контексте не упомянуть так называемую «педологию». Говоря о революции и НЭПе, я не сказал о том, что некоторые передовые умы сто лет назад ратовали за внедрение в воспитательную практику достижений экспериментальной психологии. Разрабатывались и применялись психологические тесты, измеряющие индивидуальные способности человека.

Но ничего из этой «педологии» не вышло. Видимо, тесты использовались слишком формально, их результаты вызывали обоснованное сомнение. Сами «педологи» вели себя вызывающе, претендовали на всезнайство. К тому же покушались на «святая святых» – на расстановку кадров. А кадры «решали всё», по глубокомысленному выражению И. В. Сталина. В итоге педологов устранили большевики – «загнали за Можай». И попытки выяснить «способности каждого» были прекращены. Надолго.

Да, к нам в школу приходили представители заводов и фабрик. Для нас устраивали увлекательные и познавательные экскурсии. Говорю об этом без тени иронии. До сих пор, спустя почти полвека, я добром поминаю тех неравнодушных взрослых. Они действительно открывали нам – детям – дверцу в будущее.

Ах, если бы кто-то смог по-настоящему «приоткрыть дверцу» и в нас самих! Представить нас взрослому миру объективно и подробно! – Но этого не случалось. Каждый искал свою дорогу в жизни методом, что называется, проб и ошибок. А это и затратно, и болезненно, и рискованно. Ко всему прочему, это укрепляет ложное представление о том, что счастье – это редкая удача, а не плод целенаправленных усилий. Увы, пойдя «туда – не знаю куда», архитрудно принести «то – не знаю что». А уважаемый тележурналист говорит, что мы все это «проходили». К сожалению, нет.

Но и сегодня положение мало изменилось к лучшему. Формируя «человеческий ресурс» экономики, мы, как и раньше, думаем об экономике первым делом, а не о человеке. И это выхолащивает наши усилия по созданию счастливого, благо– и трудоустроенного общества.

Относительно недавно мне довелось принять участие в мероприятии, посвященном профориентации школьников. Проходило оно на площадке ИТАР-ТАСС.

Вместе собрались юные леди и джентльмены, желающие обрести достойное поприще, «дело всей жизни», их педагоги, представители промышленности – потенциальные работодатели, а также приглашенные журналисты.

Все говорили правильные слова, благодарили друг друга, награждали активистов почетными грамотами «За участие в профессиональной ориентации молодежи». Выражали уверенность в том, что теперь-то точно производительность труда и удовлетворенность трудом в нашей стране значительно возрастут. В президиуме сидели руководители кадровых служб российских заводов и фабрик.

Когда мне предоставили слово, я спросил: «А кто из присутствующих здесь школьников реально пойдет работать на эти предприятия? Кто-нибудь из вас, ребята, готов принять их предложения о трудоустройстве?» – Ни одна рука не поднялась. Возникла неловкая пауза. Чтобы ее прервать, какая-то девочка спросила, чем нейрофизиология отличается от нейролингвистического программирования. Поскольку представители тракторных и вагоностроительных заводов, фабрик технических тканей и продуктов нефтепереработки в этом разбирались плохо, отвечать пришлось мне.

После мероприятия некая журналистка подошла к автору этих строк с вопросом: «Зачем же вы унизили собравшихся?» Говорила она это с ироничной улыбкой. По ее лицу читалось, что она одобряет мою позицию. Я сказал, что с юности не люблю фальши, а в моем нынешнем возрасте и положении готов открыто с нею бороться. На том и разошлись.

Однако, будь у нас с журналисткой тогда побольше времени, мы бы не ограничились иронией и сожалением, а поговорили о том, что конкретно нужно делать. Ведь положение – социальное и экономическое – в России и в мире весьма серьезное. Критическое во многих аспектах. Чтобы преодолеть кризис, необходимо, по мнению знатоков, в ближайшее время повысить производительность труда в стране в два, в три, в четыре раза. А по некоторым отраслям промышленности – в десять раз! Как этого добиться?

Существует единственный путь: нужно обеспечить самореализацию в труде как можно большему количеству людей. А что такое «самореализация»? Как сказал недавно один высокопоставленный чиновник: «Это такое модное слово, значение которого размыто».

Вай-вай-вай, генацвале! Зачем так говоришь, мой дорогой? Если не знаешь, что такое самореализация, спроси у того, кто в этом разбирается. Например, у меня.

•

Самореализация – это превращение человека, во всех его индивидуальных подробностях (куда входят свойства темперамента, характера, склад ума и так далее), в процесс и результат труда.

•

Это очень важно понимать правильно. Человек как будто вынимает из себя все, чем наделен, весь свой потенциал – и строит из этого нечто внешнее. Как дом из кирпичей. А может, из бревен. А может, и не дом вовсе, а монумент – прижизненный памятник самому себе. Из мрамора с позолотой.

Мысли, планы, рождающиеся «внутри головы», воплощаются в жизнь. «Воплощаются», значит, обретают плоть. Было замыслом – стало осязаемым предметом.

При этом не только результат, но и движение к нему – темп, ритм, производимые конкретные операции, действия, используемый инструментарий для достижения желанной цели – воплощает «самость», индивидуальность человека. Если это так – человеку нравится и то, что он делает в процессе, и то, что из этого получается в итоге.

Не дай бог в процесс и/или в результат «вкрадутся» элементы, которые этому человеку не свойственны, противоречат его представлению о жизни, о себе самом, о красоте, о добродетели и прочее. Все пойдет насмарку!

Удовлетворения от таких – искаженных – достижений не будет. И повторять все это, особенно если таких чужеродных включений наберется большое количество, человек не захочет.

•

Человеку неприятно заниматься тем, в чем он не находит себя. Труд, в котором нет (или мало) воплощенной индивидуальности, не может стать любимым делом.

•

Восьмилетней американской актрисе Дакоте Фэннинг, только что великолепно, на высоком профессиональном уровне сыгравшей в фильме «Я – Сэм» (режиссер Джесси Нельсон, США, 2001 год), был задан вопрос: «Вы не устали от работы, ведь вы еще маленькая девочка?»

Дакота искренне удивилась: «От работы? Какой работы? Разве съемки в кино – это работа?» И добавила с очаровательной непосредственностью: «Мне мама говорила, что работа – это что-то тяжелое, неприятное, что нужно выполнять по обязанности. А на съемках мне было так интересно! Я не хотела, чтобы они заканчивались».

Конструктор стрелкового оружия, которому уже перевалило за восемьдесят, общался в телевизионном эфире с журналистом – молодым человеком. Журналист посетовал, что в России талантливый изобретатель не может разбогатеть.

– Если бы вы жили в Америке, – сказал он старику-конструктору, – вы давно были бы миллионером, разве не так?

– Молодой человек, если бы мне сказали, что я должен сам платить за право приходить на завод, в конструкторское бюро, и здесь работать, я бы делал это и считал, что моя жизнь удалась, – ответил старик. И было видно, что он в этот момент говорит чистую правду.

«Какие поучительные истории», – скажет кто-то. – «Их нужно рассказывать школьникам пятого или шестого класса, чтобы воспитывать в них трудолюбие. Пятого или шестого. Потому что в седьмом классе в эти сказки уже никто не поверит».

Что значит «сказки»? Я ничего не выдумал. Так было, я сам видел по телевизору эти интервью. Хотя, согласен, более привычно и правдоподобно другое.

«Работа не волк – в лес не убежит» – гласит пословица. Но миллионы людей во всем мире засыпают и просыпаются с мечтой, чтобы их работа все-таки убежала в лес. Пусть не навсегда. Ненадолго. Но убежала.

Миллионы врачей, педагогов, ювелиров, менеджеров, кондитеров, полицейских, летчиков, портье, шоферов такси, слесарей, инженеров, ученых, актеров, журналистов, библиотекарей (и так далее, и так далее, и так далее) хронически устают от своей работы. И это отравляет им жизнь.

И характер работы здесь не имеет абсолютного значения. Устают и от творчества, и от рутины. От людей и от механизмов. От умственных нагрузок и от физических. От общения и от одиночества. От необходимости подчинять других и подчиняться самому. От всего. Многие. Почти все.

Поэтому трудятся нехотя, спустя рукава, используя любую возможность для отдыха. Мечтают об уикендах и отпусках. Завидуют тем, кто живет на ренту.

Может быть, дело в размере заработной платы? И тот, кто получает много, кто имеет высокий служебный и материальный статус, доволен и бодр, всегда энергичен и полон желания горы свернуть?

Как-то раз после корпоративного тренинга, который я провел в крупной страховой компании, ко мне подошел ее руководитель – наемный топ-менеджер.

Этот представительный, внешне весьма благополучный мужчина взял меня под локоть, отвел в сторону и тихо сказал: «Знаете, а я ведь вам позавидовал. Слушая вас, я подумал: «Почему бы и мне не стать бизнес-тренером?» Я так устал от своей должности! К тому же, уверен, я бы смог неплохо взаимодействовать с учебной аудиторией»

Я посочувствовал ему. «Желаю вам как можно скорее определиться с выбором», – это я сказал вслух. А про себя додумал: «…чтобы не мучиться самому и не мучить других».

Но возможен ли выбор? Что если любая работа человеку в тягость и хорошо там, где нас нет? Это принципиальный вопрос.

Трудолюбию всех нас учат с детства.

– А ну-ка, дети, скажите, хороший человек – ленивый или трудолюбивый? – спрашивают воспитатели, контролируя процесс формирования ценностно-смысловой сферы личности.

– Трудолюбивый! – хором отвечает детвора.

– А плохой?

– Ленивый!

Дети рады. Им все ясно.

Воспитатели прячут глаза. Им-то как раз ничего не ясно. Они принадлежат к тем миллионам уставших, изо дня в день, без просвета, тянущих трудовую лямку. Изнемогающих от бремени забот и обязанностей, мечтающих о даровом куске хлеба, желательно с маслом и икрой.

И они ни в чем не уверены. У них нет доверия к общепринятой шкале ценностей, которую они призваны пропагандировать, но которую сами считают лицемерной, фальшивой. В них поколеблена вера в созидательное начало в человеке и в труд как в панацею.

«С трудов праведных не построишь палат каменных», – кто-то мрачно бубнит в их головах. «Человек – существо ленивое по своей природе», – где-то вычитали они и запомнили на всю жизнь. И это, увы, постоянно подтверждается их личным опытом.

Так откуда же взяться трудолюбию? И зачем обманывать детей?!

Даже самые ярые проповедники этой добродетели не возражают против того, что любовь к труду – это своего рода священный долг каждого работоспособного человека.

Какая же это любовь в таком случае? «Люблю тебя по долгу службы». Так, что ли?

Нет, не так. Один из величайших умов человечества философ Фридрих Ницше сказал: «Всей душой, бескорыстно можно любить только своё дитя и свое дело».

Может, секрет трудолюбия в слове «своё»? «Свое» дело человек любит, а «чужое» – нет. «Своим» наслаждается, «чужого» избегает. «Свое» воспринимает как награду, за «чужое» требует вознаграждения. Но при каких же условиях дело становится «своим»?

Собственно, об этом мы и ведем речь. Самореализация – превращение индивидуальности в процесс и результат труда – заставляет нас осваивать и усваивать цели, технологии и инструменты дела, органично встраивая их в нашу личность. Кто освоил и усвоил профессию – полюбит ее и будет верен ей всегда. А профессия будет верна «своему» человеку. «Се ля ви», как говорят франкофоны. От каждого – по способностям!

Получается, что трудолюбием и, следовательно, производительностью труда можно осознанно управлять? И еще вопросы: что это за «индивидуальные подробности», которые должны быть воплощены в труде, как их определить, и существуют ли нужные для этого диагностические методы?

На все это у меня есть обстоятельные ответы.

В разделе «О работе» мы поговорим о том, что такое «профессиография» как род деятельности и «профессиограмма» как ее результат. Все это не новость. Не terra incognita. Научным разработкам в этой области уже десятки лет. Их достижения пригодны для реализации. Жаль, практика применения методов профессиографии пока еще не получила удовлетворительных масштабов.

Мы познакомимся с такой значимой частью профессиограммы, как «психограмма». Ведь именно в ней содержатся психологические требования к человеку-профессионалу: какими качествами ума и характера должен обладать человек, чтобы не только справиться с профессиональными нагрузками, но и полюбить этот труд. Сделать его жизненным поприщем.

Пока в качестве анонса скажу кратко: «психологический профиль» индивида и «психограмма профессии» должны полностью совпадать. Без изъятий. Иначе все, что не совпадет, станет причиной будущих ошибок и конфликтов.

Ну, а индивидуальные подробности, психологические отличия одного человека от другого мне бы хотелось обсудить прямо сейчас.

Однажды я и два моих приятеля попали на показательную дегустацию вин. В какой-то момент мне стало гораздо интереснее наблюдать за этими людьми, чем разбираться в винах.

Один из них – это было очевидно – всем существом воспринимал происходящее таинство. Следуя указаниям сомелье, он бережно брал в руку очередной бокал, слегка взбалтывал содержимое, зарывался в него носом, потом набирал в рот немного вина и, не глотая, пропускал через него тонкую струйку воздуха.

Он блаженствовал. Он жаждал продолжения удовольствия. Не от выпитого вина, разумеется, большую часть которого он, как и полагается, выливал в серебряное ведерко. Он получал удовольствие от восприятия открывавшихся ему нюансов цвета, вкуса и аромата благородных вин.

Другой приятель вел себя иначе. Он постоянно ерзал, отвлекался, пытался острить. Тихонько похохатывая, требовал «ускорить процесс».

– Чего тянуть кота за хвост! Налил – выпил. Снова налил. Снова выпил. Какие еще вкусовые оттенки? Кислятина! Где здесь «зеленоватый отлив»? Ничего не вижу! И это называется «запах моря»? Да это же сплошной уксус!

И все в том же духе. К концу сеанса приятели разозлились друг на друга не на шутку. Выйдя на улицу, они дали волю своему раздражению.

– Если у человека грубый вкус, то этим нечего хвастать, – желчным тоном сказал один.

– А по-моему, все вы там играли роль. Изображали знатоков, ценителей, гурманов… Ничего более! – ответил другой и, сухо откланявшись, зашагал в противоположном направлении.

«Да», – подумал я, глядя на эту размолвку, – «они действительно разные люди».

Я знаю их давно. Один – тонкий, поэтичный, ценит все красивое. Это он привел нас на дегустацию вин. Хотел подарить нам удовольствие. Другой – весельчак, непоседа. Не слишком разборчивый в еде, в одежде, в людях. Все делает наспех. Кропотливому труду предпочитает легкую болтовню.

Некоторые думают, что подобные различия – плоды воспитания. Но это не так. Люди рождаются разными. Во многом.

Прежде всего, от рождения разным бывает темперамент.

К темпераменту принято относить все, что связано с динамикой психической деятельности – её силу (способность не уставая переносить информационные нагрузки), скорость переключения внимания с одного потока информации на другой, чувствительность к сигналам, поступающим из внешнего мира, и еще ряд динамических качеств, присущих нервной системе человека.

Представим себе оратора, выступающего перед аудиторией. Он говорит быстро, на эмоциональном подъеме, четко и громко произносит слова, энергично жестикулирует, не теряет темпа речи на протяжении нескольких десятков минут. После короткого перерыва возобновляет выступление на том же, а то и более высоком уровне активности. Информация, доносимая им до слушателей, интересна и глубока по содержанию.

Какие же качества данного выступления характеризуют темперамент оратора? – Все перечисленные, за исключением содержания речи. Это уже сфера ответственности интеллекта, и об этом мы поговорим позже. Сейчас нас более всего интересует темперамент.

Итак, темперамент – это врожденная, мало меняющаяся с течением времени динамика психических процессов.

Темперамент, во-первых, бывает сильным и слабым.

Сильный – тот, что обеспечивает длительную, неистощимую работоспособность. Прежде всего, психическую, то есть связанную с обработкой информации. Физическая работоспособность в этом смысле вторична, поскольку зависит от работоспособности психики – любая усталость вначале возникает на уровне регулирующих нервных центров, а потом уже превращается в усталость мышц. Но это к слову. Чтобы не возникало вопросов.

Обладатели сильного темперамента всегда пребывают в тонусе без каких-либо дополнительных ухищрений. Они деятельны, энергичны, уверены в себе, оптимистичны, независимы от мнения окружающих. Они мало спят, едва прикорнув, – где, на чем и с кем попало, чтобы в любой момент открыть глаза, вскочить на ноги и вернуться к активному образу жизни.

Слабый темперамент – это относительно быстрое истощение энергетических ресурсов нервной системы при информационных нагрузках. Проснулся человек в понедельник утром, подумал о том, что предстоит сделать за день, за неделю (!) и… устал. Ему снова непреодолимо хочется спать.

Люди, природой наделенные слабым темпераментом, в противоположность «силачам», мало активны, склонны экономить энергию, тревожиться по любому поводу, избегать ответственности и новизны. Их преследуют постоянные сомнения, колебания при выработке решений, они боятся пойти наперекор судьбе и своему окружению.

Во-вторых, темперамент бывает подвижным и вязким.

Подвижный темперамент способен быстро переключать внимание и распределять его между различными информационными потоками, одновременно приходящими в мозг. Он поддерживает режим выполнения человеком сразу нескольких задач.

Известно, что никто не может обрабатывать параллельно в одно и то же время два (и более) потока информации. Только один поток. Это доказано строгими научными экспериментами.

А как же Гай Юлий Цезарь? Ведь, по свидетельству современников, этот римский император мог одновременно писать одно письмо и диктовать другое, читать принесенные ему документы и поддерживать диалог с соратниками. Или он являл собой исключение из этого правила?

Нет, он не был исключением. Да что нам древнеримский Цезарь! Многие из нас каждый день демонстрируют чудеса информационной эквилибристики: не прерывая разговора по мобильному телефону, считывают информацию с экрана компьютера, кивают коллеге, заглянувшему в кабинет, справляются о его здоровье и ближайших планах, отпивают глоток кофе, оценивая его вкус и запах… Казалось бы, все это делается одновременно.

Но это именно эквилибристика. Точнее, жонглирование информацией. Жонглер, подбрасывая в воздух и ловя предметы, всякий раз концентрируется лишь на том, который сейчас находится в его руке. Остальные предметы, летящие по заданной траектории, выпадают из поля его внимания. Все происходит так быстро, что циркач не задумывается над алгоритмом обработки информации, присущим этому трюку.

•

Обладатель подвижного темперамента, как и все люди, обрабатывает в единицу времени лишь один информационный поток.

•

Слушая телефон, человек слышит только его. И, вообще, воспринимает только информацию из телефона. Ко всему прочему он в тот момент глух и слеп.

Меняются данные на дисплее – внимание концентрируется на них. И снова – только на них. Все остальное исчезает из сознания.

Появляется в дверном проеме сослуживец – и он на время становится единственной воспринимаемой фигурой, абсолютным приоритетом внимания.

Отработав фрагмент информации, мозг переключается на новый фрагмент из другого информационного потока. Затем возвращается к прежнему потоку. И опять к новому. И снова к прежнему. И к третьему, и к четвертому… И все это – в мгновение ока, в сотые и тысячные доли секунды. Поэтому создается впечатление одновременности обработки различной информации, выполнения сразу нескольких видов деятельности.

Так проявляет себя подвижный темперамент.

Вязкий темперамент ничего подобного не позволяет. Тот, для кого вязкость психики – существенное свойство, склонен надолго застревать в одном информационном потоке («вязнуть» в информации).

Вот он зачитался газетной статьей, или засмотрелся в экран телевизора, или о чем-то задумался… Словом, на чем-то сосредоточился.

Его окликают, зовут, трясут за плечо:

– Ванюша, пора обедать!

– А? Что случилось?! – вздрагивает он и обводит пространство непонимающим взглядом. Он медленно приходит в себя, с трудом отвлекаясь от информации, утвердившейся в его голове.

Этот человек действительно не слышал зовущий его голос, поскольку вязкий темперамент не обеспечивает широкий охват информационного поля, и внимание его обладателя относительно сужено.

Вязкость, как и подвижность, это тоже природное, генетически предопределенное качество. Вязкость нельзя воспитать в человеке, если она отсутствует в нем от рождения, и от нее невозможно избавиться, если она заложена в генах.

В-третьих, важным качеством темперамента является чувствительность к так называемым «слабым сигналам».

Мир, в котором мы живем, проникает в наше сознание, информирует нас о себе посредством разнообразных сигналов: звуков, игры света и тени, изменений атмосферного давления, химизма окружающей среды и так далее.

Среди этих бесчисленных сигналов есть сильные и слабые – в прямом физическом смысле. Громкий звук, например крик человека, – это сильный сигнал. Легкое дуновение ветра, едва заметный привкус горечи в сладком напитке, запах йода в сентябрьском воздухе, увлажнившиеся глаза собеседника – это примеры слабых сигналов. Их не обязательно замечать. Вполне можно прожить и на уровне восприятия только сильных сигналов.

Вот стоит человек в комнате, у окна. Смотрит во двор. На дворе – золотая осень. Он видит десятки оттенков желтого, красного, зеленого. Слышит через открытую форточку, как по-разному, разными звуками, заявляет о себе мелкий дождик – шипя, впивается в асфальт, шлепает по опавшей листве, барабанит по жестяному карнизу… А сверху устало улыбается серо-синее небо, тихо звенит хрустальный с привкусом тления воздух… Человек все это видит, слышит, обоняет – невольно, ведь такова природа его восприятия!

Иного склада индивид – нечувствительный к слабым сигналам – не воспринимает эти нюансы. Даже если ему на них укажут, он останется равнодушным. Ему важно другое – когда идет дождь, следует взять зонт, выходя на улицу. Холодно – значит надо одеться теплее. Вот и все. Больше ему ничего не нужно. На слабые сигналы он не реагирует. Его приспособление к окружающей среде происходит на уровне сильных сигналов.

В-четвертых… Впрочем, довольно и трех граней темперамента, чтобы объяснить, как возникают и проявляются различия в поведении. Как получаются «разные люди».

•

Итак, темперамент человека может быть слабым, сильным, подвижным, вязким, чувствительным и нечувствительным к слабым сигналам. Важно понимать, что все эти качества – врожденные. Они проявляются рано, еще в дошкольном детстве, и почти не меняются у индивида на протяжении многих десятков лет его жизни.

•

На основе, главным образом, темперамента формируется характер – индивидуальный стиль поведения. «Разные люди», прежде всего, означает – разные по характеру.

Зададимся вопросом: может ли человек, наделенный слабым темпераментом, к примеру, прокутить в пабе заработанные деньги, угощая многочисленных незнакомцев и приговаривая: «Один раз живем!»? – Должно произойти нечто чрезвычайное, чтобы такое случилось. Скорее всего, не может, ведь подобный стиль поведения требует большой энергии и уверенности в себе и в завтрашнем дне. Откуда же взяться этой энергии и этой самоуверенности у людей с быстро истощаемой психикой? – Неоткуда. Природа не дала.

Наоборот, обладателя слабого темперамента легко представить протестующим против столь безрассудного поступка. Низкий уровень психической энергии рождает мотивацию к накоплению потенциала, сдерживанию расходов, а никак не к разбазариванию имеющихся ресурсов.

Еще вопрос: способен ли человек с подвижным темпераментом долго заниматься рутинным, монотонным трудом с использованием всегда одних и тех же инструментов? – Да он с ума сойдет от такой работы! Он ее возненавидит и при первой возможности откажется ее выполнять.

Третий вопрос: что предпочтёт услышать индивид, чувствительный к слабым сигналам, от бедной падчерицы, когда Дед Мороз в январском лесу спросит ее: «Тепло ль тебе, девица?» – а) «Тепло, батюшка» или б) «Очумел, что ли, старый дурак? Я до костей промерзла!»?

Чувствительные люди более всего ценят ненавязчивость, душевность и деликатность. Так что вариант а) «Тепло, батюшка» – здесь безусловный фаворит.

Характер индивида – это присущие ему способы общения и деятельности. Иными словами, предпочитаемые технологии поведения. Например, упомянутые выше проявления расточительности, скупости, общительности, замкнутости, деликатности, бестактности, склонности к рутине или к разнообразию.

Как же формируется характер? Почему один ребенок, к примеру, с возрастом становится расточительным, а другой – бережливым? – Это крайне любопытно!

Каждый конкретный человек, как правило, ничего сам не изобретает. Технологии поведения, из которых складывается его характер, он черпает из своего социального окружения, где они бытуют и развиваются из поколения в поколение.

Любой из нас не просто так появляется на свет. Наше появление целесообразно, ведь природа не тратит ресурсы впустую. Цель каждого индивида – научиться вести себя так, чтобы обеспечить выживание самому себе, своему потомству, своему ближайшему социальному окружению и, посредством этого, обществу в целом.

Общество, со своей стороны, вооружает нас технологиями поведения, в наибольшей степени способствующими выживанию (при этом под словом «выживание» понимается не жалкое прозябание, а полноценная, комфортная и производительная жизнь).

Эти технологии были выработаны человечеством в процессе его созревания путем проб и ошибок, ценой больших жертв в течение многих тысяч лет. Они продолжают возникать и сегодня, их арсенал будет пополняться вечно. Они оттачиваются практикой, совершенствуются, дополняются, освобождаются от всего устаревшего, неактуального и откладываются в коллективной памяти в виде готовых указаний, рецептов, стереотипов.