Текст книги "Звёздный Спас"

Глава 14

В истории людей был период, когда боги ещё царствовали на земле, но земля уже становилась непригодной для их обитания. Потому что истинной сферой их обитания была не земля, а человеческий разум. Это он, разум, воспринял для себя Олимп как место пребывания богов. Это он выстроил храмы и святилища для встреч с богами. А так как все цари (помазанники божии) утверждали, что ведут свою родословную от богов и являются их отпрысками и прямыми наследниками на земле, то какую-то часть функций богов они, естественно, примеряли на себя.

Богов это очень забавляло. Всю черновую работу среди людей за них выполняли так называемые наследники. Им даже не надо было спускаться в храмы и святилища, помазанники божии вполне достойно заменяли их.

Однако фимиам, молитвы, а за ними бесчисленные просьбы, просьбы весьма утомляли богов однообразием. И они решили особо разумным царям и правителям предоставить как можно больше своих полномочий. Их очень веселило, что чем больше полномочий они отдавали людям, тем выше и выше поднимались в их сознании. Так что со временем они смотрели на людей и на их поселения только с высоты Олимпа.

Теперь они не думали о земных делах, а всё больше отдавались своим божественным играм и забавам. Самыми захватывающими, конечно, были войны. Но впечатление от войн всегда ослаблялось тем, что боги бессмертны.

И опять выручили люди. Переняв игры и забавы богов, они не щадили сил, и боги вскоре почувствовали, что наблюдать за состязаниями людей и их войнами гораздо интереснее уже потому хотя бы, что ставкой у них – жизнь. Превратившись в заинтересованных зрителей, боги частенько вмешивались в ход событий не только по причине личных симпатий, но даже из-за пустых капризов. И тогда, чтобы покончить с вмешательствами, боги постановили перенести Олимп в небесную область. И перенесли.

Поначалу отсутствие богов не смущало смертных и тем более бессмертных: они сами удалились в заоблачную высь. Но с течением времени состязания и войны среди людей стали настолько жестокими, что боги содрогнулись и решили вмешаться. Решили, но не смогли. Как некогда непобедимые титаны утратили первенство в разуме богов, а с ним и мощь, так и боги вдруг ощутили, что в разуме людей им уже нет места. Они слишком долго пребывали на Олимпе, люди научились обходиться без них. Так время богов закончилось.

Кеша приехал в Андреевку за полночь. И это ему ещё повезло, водитель оказался из Алабушево, подбросил едва ли не к церкви. Когда красные огоньки маршрутки померкли, Кеша осмотрелся. Земля была припорошена лёгким, почти прозрачным снежком. В свете электрических лампочек он вспыхивал, переливался подобно драгоценным каменьям, а столбы с фонарями стояли точно последний дозор, дальше – село.

Кеша поднял голову – тёмные очертания изб словно придвинулись к нему, а шум города как бы осел и ушёл под землю. Из церкви донеслось праздничное песнопение. И ни ветерка, ни дуновения – хорошо! Вот она Рождественская ночь!

Он прислушался. В церковное песнопение влился едва слышимый скрип колодезного барабана и звяканье ведра. Кто бы это и почему? У них в Андреевке у всех водопровод, а на каждой улице – колонка. Такое впечатление, что как раз возле их дома? Отец говорил, что в эту ночь многое дозволяется не только кудесникам, а даже нечистой силе. Возрадовавшись рождению Сына, Господь Бог и ей попустил почудить. Пусть чудит, а Кеша пойдёт в церковь. Он взглянул под ноги: даже боязно ступать – белое лёгкое покрывало.

Дверь в Спасскую церковь была приоткрыта. Пение смолкло. Осеняясь крестным знамением, Кеша вошёл. Яркий свет. Лики икон. Люди, стоявшие вкруг старенького иерея Василия (духовника мамы, а потом и отца), вдруг приветственно повернулись, словно ждали именно его, Кешу. И он опять подумал – время в нас самих. Оно непременно имеет цвет, запах, вкус. Наверное, особые люди, избранные, могут видеть его и осязать? То есть чувствовать всеми органами чувств, как мы чувствуем присутствие Бога. Его удаление или приближение к нам. Мы ведь в большинстве живём не столько с тем, что нас окружает, сколько с тем, что проникло и овладело нашим разумом.

– Иннокентий Иннокентьевич, вы?! Голубчик, наконец-то! А то мы уже по второму разу тропари сполняем.

Отец Василий опустил руку, и Кеша, упав на колени, уткнулся лбом в ладонь в ожидании благословения. И отец Василий, как и всегда раньше бывало, благословил.

– Пойдёмте, голубчик, пойдёмте, мы уже вас заждались. Сейчас всем обществом пойдём и заявимся к вам, не упустим счастливой возможности побывать у вас по приглашению вашего родителя Иннокентия Ивановича.

Отец Василий оглянулся на сестёр и братьев, как бы ища поддержки, и они согласно закивали в ответ, мол, им действительно не хочется упускать счастливой возможности. Отец Василий, уходя, стал отдавать обычные для настоятеля распоряжения, а Кеша с изумлением воззрился на так называемое общество, с которым ему предстояло сейчас заявиться домой. Общество удивило молодостью и этим, более слов отца Василия, озадачило. На дворе далеко за полночь, а в церкви в основном парни и девушки от восемнадцати до двадцати лет, самое большее – двадцати двух. Поневоле удивишься.

– Извините, но с моим отцом всё в порядке? – осведомился Кеша у всего общества.

Никого из присутствующих он не знал. Сразу после школы – МГУ, потом служба в армии (Хабаровск, авиация – метеорологическая служба). После армии – аспирантура (изучение сверхчувственного – научный руководитель Богдан Бонифатьевич Бреус). В общем, прошло восемь лет, как окончил среднюю школу. Конечно, дома бывал, этакие беглые наезды на пару дней, с целью поправить финансовое положение до следующей стипендии. По сути, все одноклассники осели в Москве, так что поддерживать какие-либо связи на селе было не с кем.

Его, очевидно, тоже никто не знал или не помнил. Выступил вперёд юноша в красно-чёрной куртке с серебряными люминесцирующими полосами на рукавах.

– С отцом всё хорошо, мы вот только что расставляли кадки и обновляли в них колодезную воду.

– Зачем?! – удивился Кеша.

Теперь выступила вперёд девушка в белой вязаной шапочке и белой беличьей шубке. Глаза её весело блестели.

– А то вы пр-рямо не знаете зачем? – как бы уличая его в неискренности, громко и звонко усомнилась она. Лёгкая картавинка придавала её голосу весёлую игривость.

Молодёжь дружно засмеялась, а некоторые девушки, продолжая смеяться, прятались за спины друг друга. Парни, несерьёзно стро́жась, стали одёргивать девчонок, чем ещё больше прибавляли смеха. Кеша невольно тоже засмеялся.

Прибежала сестра-смотрительница.

– Вы что, забыли, где находитесь?

Она взялась отчитывать, но тут появился отец Василий и, отозвав в сторону, нагрузил её, очевидно, какими-то дополнительными поручениями. Сам же легко и спешно, мелкими шажками, приблизился к молодёжи и, как бы всё ещё сердясь на сестру, осуждающе махнул ей вслед.

– Вот скажет, а вы не слушайте. Если сердце смеётся, надо смеяться. Сегодня младенец Иисус Христос родился, Спаситель мира! А нам в церкви Всемилостивого Спаса, его доме, запрещают смеяться. Экая деревня…

Отец Василий снова махнул рукой, мол, что с неё возьмёшь? И это было так забавно, что уже нельзя было не смеяться.

Потом, взяв под руку Кешу, он пригласил всех следовать за ними. Однако молодёжь опередила – гурьбой вывалила на улицу.

– Благодать-то какая!

Отец Василий приостановился, в свете электрических лампочек кружилась и сверкала снежная пыльца. Пользуясь, что молодёжь затеяла игру в снежки и в веселии была занята исключительно собой, Кеша спросил, как так получилось, что они ждали его, он совершенно случайно заглянул в церковь. В ответ отец Василий хитро усмехнулся – это ему, Иннокентию, кажется случайно, а на самом деле они точно знали, что он подъедет на маршрутке, для того и пели тропари, чтобы он услышал и завернул к ним.

– Странно, очень странно всё это, – сказал Кеша.

А отец Василий, искоса взглянув на него, опять хитро усмехнулся.

– Ты так считаешь?

Кеша кивнул, и отец Василий, попросив прислушаться к голосам развлекающейся молодёжи, сказал: может ли он выделить самый звонкий голос? Самым звонким был голос девушки в белой беличьей шубке, которая вот только что усомнилась в его искренности. Кеша опять кивнул.

– Её звать Татьяна, а фамилия – Савчук. Она у нас староста молодёжной группы Спаса, а отец твой староста всего общества. (Иерей помолчал.) Она не согласна с тем, что её настоящая фамилия Савчук. Говорит, что она в украинском толковании имён – дочь совы.

И хотя молодёжь как будто ещё больше отдалилась, отец Василий вдруг понизил голос.

– Это она во сне увидела, что ты приезжаешь. И с тропарями настояла, чтобы пели. Мы уже заметили: что ей ни приснится – обязательно сбывается.

Отец Василий поведал, что при церкви они основали православное общество Спас. Если спасение от всяких Фантомов и Фантомасов придёт, то, конечно же, через Спасителя, в общем, название придумывать не пришлось, оно само придумалось.

В свою очередь и Кеша поделился, что в городе какое-то поветрие на всевозможные общества. Зачастую они организуются по интересам, точно бизнес-клубы, причём в некоторых из них, например, исповедуют спасение через добровольную обдуманную гибель, попросту говоря, самоубийство.

– О Господи, изыди, сатана! – выдохнул отец Василий и, перекрестившись, сообщил, что перед Концом света наполнится мир лжепророками и их мерзостью. Но, в конце концов, схвачен будет зверь и с ним лжепророк, сотворивший перед ним знамения, которыми обманул принявших клеймо зверя и поклоняющихся образу его. Оба будут брошены в озеро огненное, горящее серой. И остальные будут убиты мечом Сидящего на коне.

– Батюшка, а как же всех мастей предсказатели и наша звонкоголосая дочь совы? Насколько мне известно, церковь осуждает всякого рода волхвования, ворожбу и чародейство.

– Да, осуждает и предаёт анафеме. Но во все времена были, есть и всегда будут люди, которым благоволил и благоволит Господь. С ними Он вступал в беседу, выслушивал жалобы, через них и сегодня Он глаголет истину. Иногда церковь не признавала их, но то, что такие люди есть и они – соль земли, она никогда не отрицала. Да и как отрицать, дорогой Иннокентий Иннокентьевич, если вера и истина всегда в Боге? Нет веры – нет и истины. Человек вне Бога – пустоцвет. Открою тайну – наше общество Спаса благословил сам владыка Московской епархии Климент.

Возле свёртка в улицу молодёжь остановилась, Кеша напрягся: первый угловой дом возле колодца – его. Однако что всё это значит?

– Ничего особенного, голубчик, – как бы отвечая на вопрос, сказал отец Василий и пояснил: – Сегодня общество Спаса проводит очередное занятие в гостях у вашего родителя.

Он призвал Кешу поторопиться, потому что Иннокентий Иванович знает о приезде и, наверное, ему давно не терпится обнять сына.

Часть вторая

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Досье по делу Лаборатории, исследующей паранормальные явления (ЛИПЯ)

Начальнику СОИС МГУ

полковнику Акиндину А.А.

от смотрителя кафе «Сталкер»,

психотерапевта Бэмсика (псевдоним)

Довожу до Вашего сведения, что 6 января сего года где-то в районе семнадцати – девятнадцати часов наше кафе посетил молодой человек ростом под метр девяносто, спортивного телосложения и приятной наружности (обычно такие слишком рано успевают пресытиться жизнью). Я его провёл в зал «абажуров», там находились несколько человек, занятых самолечением по известной вам методике. Я хотел и этого молодого человека присоединить к ним. Однако он, пользуясь своими уникальными способностями, подверг меня настолько сильному гипнотическому воздействию, что на какое-то время парализовал мою волю.

Этому молодому человеку каким-то образом удалось воссоздать эпизод трёхмесячной давности, который произошёл в клубе и который можно было бы принять за отвод глаз (иллюзию), если бы не факт с моими наручными часами. А именно: переместив меня в тот злополучный день, он снял с меня часы. Когда же время восстановилось, я потребовал вернуть их. (Это те золотые часы, которые вы вручили мне за образцовую службу.) Он сказал, что я могу сам взять их со стола. Как я оказался во вчерашнем дне? Объяснить не могу. Хорошо помню внутреннюю дрожь, перерастающую в вибрацию пространства вокруг меня. Я в одно и то же время как бы увеличиваюсь в объёме и истаиваю. Потом вдруг осознаю, что нахожусь в своём кабинете возле стола. Я не могу пошевелиться. И вдруг меня словно включили или подключили к источнику питания. Я надеваю свои наручные часы, которые, на ночь глядя, оставлял на комоде. Затем опять всё повторяется, и я как бы выпадаю в осадок. То есть появляюсь в сегодняшнем дне, но только уже с часами.

С уважением (подпись) 06.01.05 г.

От ученицы 11-»А» класса 602-й гимназии

г. Зеленограда,

старосты молгруппы общества Спаса

Т. Савчук

Господин полковник, я с детства люблю гадать: и на картах, и на кофейной гуще, и на кубике сахара-рафинада, и на остатках сожженной бумаги – в общем, на всём. Но больше всего мне нравятся гадания на колодезной воде, при свечах. Мама говорила, что гадать при свечах на живой колодезной воде можно только на Святки, в ночь на старый Новый год. А ещё дозволяется в Рождественскую ночь, после всенощной, когда младенец Иисус Христос только что родился и волхвы ещё не успели преподнести ему свои дары: ладан, миро и золото. (Тут нельзя ошибаться во времени.)

В общем, мой одноклассник Володя Буренков (пока мы пели тропари в андреевской церкви) вместе с Иннокентием Ивановичем Инютиным (старостой всего общества Спаса) наполнили водой из колодца пять шестиведёрных кадок. Шестую кадку оставили пустой.

Потом Володя прибежал в церковь, и дальше мой сон, который я рассказала всем на собрании, стал сбываться. А именно, как я говорила, в церковь вошёл аспирант Инютин, поинтересовался у Володи Буренкова здоровьем своего отца, а потом мы все гурьбой вместе с аспирантом и настоятелем церкви отцом Василием отправились к Инютиным. Там собрались и стар и млад.

Мы, молодёжь общества Спаса, пошли к его родителю, чтобы погадать на живой колодезной воде. О гаданиях давно меня просили, чтобы увидеть суженого или суженую.

Погода была классная – ни ветерка, ни дуновения. Да и плотная тесовая ограда способствовала (на неё установили свечи – по одной напротив каждой кадки). Только шестая кадка была на отшибе, стояла посреди двора. Однако только я увидела её, мне сразу сон припомнился. Ну, может быть, не сон, а впечатление, что я в этом дворе уже когда-то была. (Клятвенно заверяю, что никогда прежде я в нём не была.) Мне так муторно стало, а тут ещё наши старики и бабки вывалились из избы Иннокентия Ивановича с горящими свечечками, хотели узнать, насколько мы, молодёжь, продвинутые в чародействе. Я уже хотела отказаться от волхвования, но тут отец Василий всех выстроил в широкий полукруг возле бочек.

– Ребята и девчата, кто первым согласен узнать свою суженую или суженого?

Наши все смеяться стали. Друг на дружку показывать. Препираться (мол, она – первая, он – первый). Тут я и успокоилась, подхожу к кадке (меня словно кто-то подтолкнул сзади), а огонёк плещется, трепещет на воде, как золотая рыбка. И водичка кругами – раз, два. Чувствую, после третьего круга надо произносить имя того, кто вызывает суженую или суженого, а я даже не спросила имени желающего – растерялась. И тогда сама, по своему усмотрению, объявила:

– Суженая Владимира Буренкова, поднимись, повернись и очнись, но и дух твой, и ты – не покидайте кольца воды!

Объявила, и такая тишина образовалась – огонёк в центре кадки тоже застыл. Слышу, за спиной пение, хор голосов, как бы приближается и усиливается.

– Осанна в вышних! Осанна в вышних!

Вначале не поняла даже, что это наше общество Спаса поёт. Страх охватил – что происходит? Вся гусиной кожей покрылась. Как говаривала мама, «затрусыло мене, як быдлыночку», а внутренности в животе стали как бы зябнуть и исчезать. И тут только дошло – это же наши поют, выражают радость и ликование. И взмолилась я:

– Господи, Тебя призываю. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Застывший было в кадке огонёк заколебался. Так я подумала. На самом деле причина была не в нём. Заколебалась вода. И вдруг она взметнулась над кадкой, будто взорвалась. Мне показалось, что это торчмя вынырнуло бревно. Теряя сознание, подумала – мама была права, когда запрещала гадать в Рождественскую ночь. Больше ничего не помню.

Письмо подписано и передано сотруднику СОИС ст. лейтенанту Наумову Н.М. в присутствии двух понятых: № 1, № 2 (паспортные данные и адрес указаны). 10.01.05 г.

От ученика 11-»Б» класса 602-й гимназии

г. Зеленограда,

члена общества Спаса

В. Буренкова

Господин полковник, я с детства люблю делать фокусы. И разгадывать их тоже люблю. В обществе Спаса я хотел научиться фокусам. Они умеют мыслью передвигать небольшие предметы по столу (например, пуговицы). Притягивать ладонью, точно магнитом, ложки, ножи, вилки, причём не обязательно железные (пластмассовые тоже). Кроме того, Татьяна Савчук умеет не только гадать и предсказывать, но и читать мысли. Однажды по осени она сказала мне:

– Володя, если ты действительно неравнодушен ко мне, записывайся в наше общество Спаса при андреевской церкви. Там такие фокусы увидишь, какие тебе и не снились. И ещё каждую среду будем вместе ходить в церковь и обратно.

И я записался. И уже умею, точно магнитом, грудью притягивать металлические предметы: утюги, ножи и ложки. Я думаю, что эту способность мне передала Таня. Как железный предмет намагничивается в присутствии магнита, так и я как бы «намагнитился» её способностями.

Что касается вопроса в отношении аспиранта Иннокентия Инютина – я с ним не знаком и до встречи в церкви никогда не видел. На меня он не произвёл никакого впечатления, какой-то чересчур скромный, даже напуганный. Для такого большого ростом – это неприлично. Просто не знаю, что Таня в нём нашла, когда посвятила своё гадание ему. Другое дело – его отец. Старик продвинутый и добрый. Когда носили воду из колодца, сказал:

– Если три человека разом пожелают чего-нибудь духовного или материального, которое для них уже стало духовным, то, как правило, желание исполняется.

И вот итог. Она объявила аспиранта. Выходит, родной сын роднее. А Таня до сих пор уверена, что объявила меня. Почему?!

На собрании общества не присутствовал, провожал Таню домой. Она очень переживала, что нарушила мамин запрет – не гадать в Рождественскую ночь. Что ей привиделось – не знаю. Лично я ничего не видел. Таня вдруг сделала шаг назад и, как показалось, поскользнулась. В самый последний момент я успел подхватить её. Вот всё.

Письмо подписано и передано сотруднику СОИС ст. лейтенанту Наумову Н.М. в присутствии понятых…

От настоятеля церкви

Всемилостивого Спаса

о. Василия

Господин полковник несмотря на то что я не был вызван на собеседование, всё же посчитал необходимым самолично искать встречи с Вами, чтобы разрешить следующий вопрос.

Имеет ли право в законном порядке функционировать общество Спаса? (Устав и задачи общества вам переданы через сотрудника СОИС МГУ ст. лейтенанта Наумова Н.М.)

Предположив, что такое право имеется согласно благословению владыки Климента (текст прилагается), считаю необходимым довести до Вашего сведения, что опрос и сбор письменных разъяснений по всем интересующим Вас вопросам без уведомления меня как настоятеля церкви, при которой функционирует общество (даже староста общества И.И. Инютин был обойдён), представляется мне некорректным. Поэтому ход писем других экзотериков общества мною приостановлен.

С уважением (подпись) 11.01.05 г.

От настоятеля церкви

Всемилостивого Спаса

о. Василия

Учитывая большинство вопросов, адресованных членам общества Спаса, а именно: о тайных возможностях преуспеяния в науках сверхчувственного (например, парапсихологии) отца и сына Инютиных, а отсюда распространяя вопросы и на всё общество в целом, вынужден пояснить, что мы кроме Закона Божия изыскуем и экзотерическое (в противоположность эзотерическому), то есть мы не скрываем своих мистических, религиозных исследований от непосвящённых, а напротив, они открыты для всех искренне интересующихся.

Чтобы облегчить понимание задач общества Спаса, приведу легенду соловецкого узника Димитрия (СУД) о несостоявшемся Конце света, которую довелось узнать из его посмертных записей. (Мы называем его мучеником Димитрием.)

Легенда СУД

о несостоявшемся Конце света

Это было время доселе невиданного прогресса. Всевозможные летательные аппараты. Импульсное телевидение, дающее эффект личного присутствия в голографической картинке. Клонирование. Нанотехнологии, изменяющие структуру живого организма. Вживлённые в человеческую ткань чипы. Умные машины. Биологические роботы. В общем, всё то, что ныне даёт только первые всходы, тогда уже было повседневностью. Глобализация была практически завершена, планетой правили учёные мужи нескольких всемирных корпораций.

Естественно, прогресс человечества – не гладкая накатанная дорога, были издержки. Необоснованная жестокость, кровопролития, но люди не могли остановиться. Они строили новое общество так, словно возводили Вавилонскую башню. Те же грехи, те же упущения, но в отличие от древних знали, что рано или поздно время придёт – Бог либо рассеет их, либо уничтожит.

И время пришло. Но Архистратиг Михаил сообщил учёным мужам, что трагическая участь не неизбежна. Господь Бог может отменить гибель Земли (Конец света) и дать человечеству, так сказать, очередной шанс. Но прежде человек будет испытан на прочность в физическом и духовном плане. Испытание заключалось в том, чтобы в назначенный день и час, который изберёт Господь, мужи выставили двух или трёх своих представителей, чтобы они пришли к Богу или не пришли. То есть преодолели или не преодолели препятствия, которые возникнут на их пути.

Почему двух или трёх? Потому что в Евангелии сказано: «Ещё говорю вам: если двое из вас согласятся на земле просить о чем-либо, будет им от Отца Моего, Который на небесах. Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (От Матфея. 18:19, 20).

Покидая учёных мужей, Архистратиг Михаил оставил карту, очень похожую на одну из тех старинных, на которых маршрут обозначался картинками. Конечная точка на ней была отмечена крестиком в круге. То ли могила, то ли храм (Дом Бога?). Но именно здесь всё должно было разрешиться.

– Разворачивая карту, будьте поосторожней. Смотреть-то смотрите, но не касайтесь указательным перстом её рисунков. Чтобы не оказаться вам раньше времени посреди ледяной пустоши или в кипящем озере горящей серы, – сказал Архангел и растворился в воздухе.

Развернули учёные мужи рулончик, и страх их объял. Потому что развернулась перед ними живая действительность, на которую взглянули они как бы из поднебесья. Леса и долы, моря и горы. А среди них, через дымящиеся впадины и трещины, – живая ниточка маршрута. Которая, чуть привыкнут глаза, возникала цепью пульсирующих стрелок, то ныряющих в бездонную пропасть, похожую на тоннель ада, то восходящих через снежные горные лавины в заоблачные дали полярного сияния.

Среди прочих изображений учёных мужей заинтересовало асфальтовое море. Им показалось, что это известное Мёртвое море, расположенное в Израиле. Они даже стали делать его привязку к конкретной местности, полагая: если маршрут пролегает по земле, то достигнуть конечной точки, а стало быть, заполучить очередной шанс на выживание, – дело не такое уж и сложное. В общем, как водится, в радостном возбуждении один из учёных мужей постучал указательным пальцем по рисунку моря и вначале опешил (палец почернел, будто он обмакнул его в кипящий гудрон), а потом учёный муж заорал благим матом. Да и как было сдержаться, если гудронная чернота, брызгающая горящими капельками, стала охватывать всё тело, которое вдруг опрокинулось навзничь и вспыхнуло, как факел? Пламя было быстрым и поглощающим, но это так казалось, потому что пространство над картой объёмно раскрылось и горящее тело страдальца, падая в море, удалялось и уменьшалось. Наконец, в последний раз вспыхнуло, как бы ничтожной искоркой, и исчезло.

Тут только вспомнили учёные мужи о предостережении Архангела. Осторожно сфотографировали карту, размножили копии, а оригинал свернули в рулончик и упрятали в лёгком, но недоступном пенале, так сказать, за семью печатями.

Разъехались учёные мужи по всей планете, чтобы ознакомить нужные институты с картой, а главное, там, на месте, обдумать – как не упустить шанса на спасение человечества? Где взять духовно сильных людей, способных преодолеть кару небесную?

Долго ли, коротко, но такие люди были найдены, ни много ни мало – сто человек. А надо двух, от силы трёх. Решили между ними состязание провести, кросс по пересечённой местности в соответствии с маршрутом, обозначенным на карте, оставленной Архангелом, чтобы выявить наилучших. Впрочем, оповещать общественность о главной цели кросса не стали, чтобы не вызывать нежелательных волнений по поводу Конца света. Вместо этого для подогрева эмоций и остроты ощущений выставили небывало огромные суммы денег за три первых места. Так сказать, чтобы было за что бороться.

Тут необходимо напомнить, что это было время невероятного технического прогресса. Люди могли отращивать себе крылья, словно птицы. Заменять свою костно-мышечную и опорно-двигательную систему на искусственную систему из всевозможных ферросплавов, керамики и пластмассы. Это были люди, которых в нашем понимании слова уже нельзя было называть людьми. Для поправки своего здоровья они ходили не в больницы, а в инженерно-энергетические салоны, в которых им меняли чипы, подзаряжали аккумуляторы, а на спецконвейерах заменяли все части тела, вплоть до черепной коробки, нашпигованной электроникой. Единственное, что их отличало от роботов, – они вели свою родословную от биологических родителей.

Проблема биологического человека для Земли была настолько серьёзной, что результатом её было несколько планетарных войн с роботами. В последней войне (и этот факт имел далекоидущие последствия в истории человека как биологического вида) люди стали победителями только благодаря искусственным людям. То есть тем, которые, чтобы продлить свою жизнь, воспользовались не омоложением органов, а технически совершенными заменителями из полимеров, ферросплавов, керамики и так далее.

Победа биологического вида человека только лишь ускорила размежевание. Биологический человек удалился от машинной цивилизации, обосновался в глухих резервациях на лоне природы. Его, потрясённого машинизацией ума, в которой искусственный человек ни в чём не уступал роботу и, подобно ему, не нуждался ни в чистоте воздушной атмосферы, ни в самой атмосфере, принудили ещё сильнее развивать в себе чувственные задатки.

Однако, когда вставал вопрос о продлении конкретной жизни, люди не удерживали собратьев, выбор которых уводил их в город. Да, они понимали, что вскоре собратья превратятся в роботов, во всяком случае, будут отличаться от них только родословной. Но они понимали и другое: там, в городе, они станут своего рода пятой колонной биологического человека, его форпостом в роботизированной цивилизации.

Единственная беда – в возрасте ста двадцати лет почти у всех искусственных людей ослабевал интерес к жизни. Они добровольно передавали свои родословные роботам, а сами организовывали клубы, в которых объединяющим культом для них служила идея суицида. Это получило настолько повсеместное распространение, что искусственного человека вскоре стали называть суицидентом. Но самое страшное – он сам себя так называл. Естественно, что при таком раскладе сил подлинно искусственных людей становилось всё меньше и меньше, а роботов – всё больше и больше. Поэтому неудивительно, что люди ждали очередного восстания машин едва ли не со дня на день и уже были готовы погибнуть.

Однако восстание почему-то откладывалось и откладывалось. А накануне появления Архангела машинную цивилизацию вдруг охватило поветрие: каждый робот считал за высокую честь быть собранным биологическим человеком. И хотя эти роботы были менее совершенными, они гордились недочётами сборки (так сказать, допустимым браком), возводили его в степень неприкосновенности, словно неоспоримое достоинство. А уж за какие бешеные деньги перекупались всевозможные инсталляции, подтверждающие, что тот или иной искусственный интеллект берёт своё начало от биологических родителей, и говорить нечего. Толпы роботов стояли на коленях возле резерваций. Для большинства из них теперь жизнь заключалась в признании, что они производные не от искусственного интеллекта, а от живой, пусть даже неосмысленной, материи. Всю свою жизнь они готовы были её осмысливать.

Никто не мог понять, в чём тут дело. Что лежит в основе кризиса машинной цивилизации? И только когда учёные мужи объявили кросс, появилась некоторая зацепка, хоть что-то разъясняющая. А именно – все претенденты вместо денег потребовали предоставить им в качестве награды код, матрицу биологического ребёнка до шести лет. Поначалу требование выглядело абсолютно абсурдным. Не только ничего не разъясняющим, а, наоборот, всё запутывающим и ставящим проблему с ног на голову.

Но потом в дело вмешались аналитики. Было выяснено, что в последнее время не только участились кражи биологических детей. Вся машинная цивилизация сделала крен в сторону ребёнка. На конвейерах роботы собирали не только маленьких роботов, они осуществляли сборку как бы маленьких детей до шести лет. Потом организовывали им ясли и детсадики с круглосуточной охраной, распорядком дня – ну, в общем, всё как в детсадиках-яслях для биологических детей. Биологический человек пребывал в ужасе, казалось, что машинная цивилизация износилась, постарела и впала в детство. То есть проиллюстрировала жизнь как бы одного среднестатистического человека. Что представлялось для некоторых аналитиков вполне нормальным, в особенности в применении к глобальной машинной цивилизации, в которой сам робот и всё вокруг него было серийным.

Однако вскоре зазвучали и другие голоса. Вспомнили о меморандуме, ограничивающем родительские права на ребёнка. О законе, запрещающем лечение детей (даже во время смертельной болезни) химическими препаратами или имплантантами длительного воздействия. Суть закона заключалась в том, чтобы дети биологического вида развивались до шести лет абсолютно «чистыми», без влияния цивилизации. Потому что, согласно последним открытиям науки, было доказано, что личность ребёнка полностью сформировывается к шести годам. Именно формирование личности стало камнем преткновения в развитии машинной цивилизации, её глобальным и быстротекущим кризисом.