Текст книги "Дети Света"

Осень

 
Целый день задумчивый художник
По знакомым улочкам гуляет.
Он рассеян, как осенний дождик,
Что ни нарисует, всё теряет.
 
 
Он теряет в придорожной пряже
Трав пшеничных выцветшие краски,
Одевая грустные пейзажи
В солнечно-улыбчивые маски.
 
 
Акварелью жёлтой и бордовой
Он пятнает замшевые кроны,
Обнажая в зелени садовой
Грузных яблонь жалобные стоны.
 
 
А под вечер холодно, забыто
В сизый хлопок он окрасит небо
И задремлет на жнивье, избытом
Счастьем пота убранного хлеба.
 

Сентябрь 2000

Птица

 
Ты тихо спишь… Но лишь душе не спится.
Она в бреду – ей снится бурелом,
В котором бьётся маленькая птица
У ног чужих с надломленным крылом.
 
 
Твоя душа – не ей ли больно биться
В объятьях цепких, где слабеет стон,
Где не взлететь, не спеть и не влюбиться!
Ты сладко спишь, и это только сон.
 
 
С тугих ресниц смахнув оцепененье,
Под взглядом солнца в утреннем окошке,
Ты скажешь: «Птица… Глупое сравненье!»,
В постели потянувшись гибкой кошкой.
 

Октябрь 2000

Прикосновение

 
В седине задумчивой лесной
Увяданье тихо, без смятенья.
Я прошу тебя: побудь со мной
В раннем свете позднего цветенья.
 
 
Дань восторга найденным грибам!
И в каком-то памятном мгновенье,
Как к щеке прильнуть твоим губам,
Солнца ощутить прикосновенье.
 
 
В музыке молчания солист,
В белом танце на твои ладони
Соскользнёт опавший жёлтый лист
И застынет в трепетном поклоне.
 
 
Тронутые ржавчиной листы,
Вы, соцветья канувшего лета,
Теплитесь безмолвием… И ты
Под гипнозом их тепла и света.
 
 
Так и мы, когда осенний плед
Нас, как лист сорвав, укроет где-то,
В самых близких оставляем след —
След любви и прожитого лета.
 

Октябрь 2000

Коррида

Он любил… вдыхать ароматы цветов

Лиф Мунро «История Фердинанда»

 
Рвёт трибуны и глотки восторженный рёв!
Сотни глаз в жажде зрелища слиты.
Хоть охрипни, но нет больше собственных слов —
Все слова в общем рокоте взмыты.
 
 
Лик корриды – жестокость и красота,
И душа её – к страху презренье.
Только страсть к ней бывает, увы, непроста,
Как не просто бывает прозренье.
 
 
Матадор – виртуоз, гладиатор и жрец,
Шпага солнечный луч отражает.
Безупречен расчёт и кровавый конец
Ожиданье трибун награждает.
 
 
Укрощенье стихии – всеобщий экстаз.
Я в слезу Колизея не верю.
Где друг друга рабы убивали не раз,
Не ищи сострадания к зверю.
 
 
Но быку Фердинанду пригрезит цветок…
И когда от подобного вздора
Матадор свою шпагу швырнёт на песок,
Да возлюбит толпа матадора.
 

Январь 2000-2021

Ах, Зима…

 
Ах, Зима, – Вы ветреная дама!
И погода – то восторг, то грусть
В глубине заснеженного храма
Рощ твоих дремотных, Беларусь.
 
 
Лишь вчера молоденький морозец
Обнимался с блудницей пургой.
Я был смел, как тот канатоходец,
И в позёмке лёд искал ногой.
 
 
А сегодня зимний дождь слезами
Размывает скользкую эмаль,
И зима печальными глазами
Смотрит в затуманенную даль.
 
 
Ах, Зима… Ну, что Вы так грустите?
Пусть мороз и канул, как изгой,
Приходите. А его простите.
Возвращайтесь блудницей-пургой.
 

Январь 2001

Спящая красавица

 
Любимой спящею красавицей
Чуть дышит юная весна.
И март с зимой никак не справится —
Так беспробудна сила сна.
 
 
Зима – колдунья обречённая,
Снег сеет сонною вуалью.
Весна, ты марту наречённая!
И зимний взгляд сквозит печалью.
 
 
Весна с ресниц прощальным инеем
Стряхнёт сны зимнего поста.
Протрёт глаза небесно-синие
В дыханье марта на устах.
 
 
Сливаясь в буйном вдохновении,
Смывая талые снега,
Они, как паводки весенние,
Любви затопят берега.
 
 
Ты так любима и беспечна,
Похожа на свою капель,
Где и любовь в тебе не вечна,
И уведёт тебя апрель.
 

23.03.2001

Дождь

 
В уютно-мокром лобовом стекле
В ручьях из позабытых детских вёсен,
Как свечи на торжественном столе,
В дожде угасли лики светлых сосен.
 
 
Когда же лес, осунувшись, оглох
Во власти отгремевшего звучанья,
Застигнут мною и грозой врасплох,
Меня пленил он певчих птиц молчаньем.
 
 
И я, ручьями ускользая в март,
В домашней безмятежности чуть слышал,
Как где-то пел проснувшийся комар,
И дождь слабел на неприступной крыше.
 
 
И в первом отразившемся луче
Был чист и робок первой птицы голос.
А вслед за ним и на моем плече
Очнулся твой рассыпавшийся волос.
 

24.06.2001

Летнее утро

 
Непостижимы ранние просторы.
Смиренны и восторженны. С утра
В природе как бы угасают споры
Под взглядом восходящего костра.
 
 
Ярятся облака огнём небесным.
Какой покой… Очнись, земная лень!
Взгляни туда, где я – твой добрый вестник.
Прими меня, новорождённый день!
 
 
И там, во вдохновении небесном
Мгновения созвучны и чисты,
А на земле, в усталом мире тесном,
Всё дремлет – и дорога, и кусты.
 
 
И я – на острие мятежной грани
Своей души, свободной ото сна,
Где кажется, что в пылкой летней рани
На землю смотрит юная Весна.
 

Июль 2001

«Где-то за Уральскою грядой…»

Городу Братску

 
Где-то за Уральскою грядой,
Не виденьем, а щемящей былью
Из снегов рассвет встает гнедой,
Будто заслонясь морозной пылью.
 
 
Там, в колючих северных снегах
Снегирями краснощеки дети.
Крыши, как в заснеженных стогах,
И висят над ними дыма плети.
 
 
Там и в минус пятьдесят со льда
Перекрыта Ангара-водица,
И поют о чём-то провода
Струнным гулом звёздам да зарницам.
 
 
С этой песней встретят самолёт
Перед трапом сосны-великаны,
Да на трапе сердце подпоёт,
Да подслушают осенние туманы.
 
 
Там стареют школьные друзья,
Все знакомо, но уже другое,
Что в душе лишь изменить нельзя —
Что-то безвозвратно дорогое.
 

2001–2022

Недописанная картина

 
Зима… Ты в городе – зачитанная проза
Потока улицы и будничного дня,
Когда бы только не в витрине роза
Остановила время. И меня.
 
 
Она цвела. А рядом горевал
Ей верности ниспосланный подарок,
Тот, что её одну обогревал —
Былой свечи оплавленный огарок.
 
 
Но согревал её не он, а яд.
Ах, этот яд чужого восхищенья!
И незаметен был ей тёплый взгляд,
Взгляд полный состраданья и прощенья.
 
 
И я пред ними был у алтаря.
Дышать не смея на стекло витрины,
Я, эту тайну в сердце затая,
Увидел образ на холсте картины.
 
 
Слова… Вы ограничены и грубы,
Чтоб кистью стать у этого холста,
Где не бутон, а чувственные губы
Томятся в нетерпении поста,
 
 
Где все уйдет. Тепло свечи остынет.
И лепестки морозом обожжет.
И только в недописанной картине
Дыханье жизни память сбережет.
 

Декабрь 2001-2022

Чёрный кофе без сахара

 
Столик у окна…
Остывший кофе.
Взгляд в окно,
Затяжка —
Пустота.
На стекле видением мой профиль,
А на нём морщинка возле рта.
 
 
Этот вечер – старая пластинка.
Я свободна. Слушай – не хочу.
Но легла морщинка-паутинка —
Струйка на усталую свечу.
 
 
День ушёл. Истлел на небосводе.
Так и я, как будто навсегда,
То взлетаю сном о несвободе,
То смотрю в забытые года.
 
 
Где-то там, как на сожжённых фото,
Был ли муж? Была ли нищета?
И работа… до мужского пота —
Я всего достигла и не та.
 
 
Я уже не та! И в этой роли
Дышится душе, как на бегу.
Это, как от дорогих застолий,
Устаёшь и надо к очагу.
 
 
И горчит в таком привычном кофе
Женских мыслей одинокий бред.
И смотрю я на знакомый профиль,
Как… на незнакомый мне портрет.
 

10.12. 2001

Девушка из зазеркалья

 
Фары под рокот моторов проносятся
в ночь зазеркальную.
Кто остановится?
Люди, как тени, куда-то торопятся.
Бесы скулят
да и в душеньку просятся.
 
 
В свете витрин островок мироздания —
девочка-женщина.
Ты иль не ты?
Ты – в родниковых глазах ожидание.
Ждёшь
не поклонника и не цветы.
 
 
Где-то во взгляде чуть теплится: «Кто я?»
Мамина дочь. Для любви рождена.
Ты
на могиле Виктора Цоя
школьницей горько рыдала
одна.
 
 
Высохли детские слезы,
наивное
детство, родительский дом и Самара
в прошлом.
Москва… Колдовская и дивная.
Манит
и жаждет живого товара.
 
 
Ты
примеряешь платье венчальное
в детских мечтах…
И слова твои бодрые.
Но за историю эту печальную
пусть
да простят москвичи меня гордые.
 

2001

Гроздь рябины

 
Рябины поздней брызнувшая гроздь —
В застывших каплях спёкшаяся кровь.
В постель любви швырни земную горсть
Без жалких слёз. И загадай всё вновь.
 
 
Твоя любовь – скиталица, изгой,
И ты ей одержима не любя.
Но он уйдёт… Опять уйдёт к другой,
К другой, так непохожей на тебя.
 
 
Зачем в себе ночами что-то красть,
Страшась рассветной голой пустоты?
Слепа и одержима твоя страсть,
Похмельны одиночества посты.
 
 
А за окном метель. Опять метель!
Не за окном, а на́ сердце ненастно.
Но чьё тепло хранит твоя постель,
В которой ты прекрасна и несчастна?
 
 
Швырни в свою постель земную горсть,
Быть может, почву будущим цветам.
Бог даст, придёт к тебе – последний гость.
Но ты всё ищешь, ищешь… И не там.
 

2001

Огонь

 
Поговори со мной, огонь,
Пошли мне умиротворенье.
Я положу в костёр поленья,
А ты руки моей не тронь.
Да не буди, не тронь мой слух.
Углями, щурясь по-кошачьи,
Моим глазам во тьме незрячей
Яви свой воплощённый дух.
 
 
Заворожи мой взгляд, маня
Игрой пылающих сплетений,
И пусть в них замерцают тени
Былых кочевий…
Храп коня
Пусть мне из тьмы веков примнится.
Но пламя сыто замирает.
Лишь время в нём не догорает,
И этот миг не повторится.
 

2002–2017

Апрель

 
Апрель… Воскресный день! Струится
Парное первое тепло.
Земля, которой ливень снится,
Как сквозь немытое стекло.
 
 
А в синеглазом поднебесье
Среди распахнутых ресниц
Как будто пробудилась песня
Ещё не прилетевших птиц.
 
 
И как под этот гимн природы
Сидеть за окнами? С утра
Зашевелились огороды,
И тянет запахом костра.
 
 
И мальчик, солнцем окрылённый,
Всё кружит коловрат-педаль,
И лик старушки просветлённый
Самозабвенно смотрит вдаль,
 
 
Куда в волненье опозданья,
Бесстрашно спрыгнув с облучка,
Светло умчались на свиданье
Её два быстрых каблучка.
 

2002

Ангелу Хранителю

 
На уходящих в вечность небесах,
Где лик любви страстями не нарушен,
Где все земное будто на весах,
Откуда прорастают наши души,
Я верю, что у каждого из нас,
Забывшего нетленную обитель,
Есть тот, кто к нам приходит в нужный час, —
Небесный ангел и земной хранитель.
 
 
Мы открываем чистую тетрадь
Своим живым новорожденным криком.
Не ведая, что учимся летать,
Сгораем в этом пламени двуликом!
И думаем, что снова повезло,
Когда от нас, как за детей в ответе,
Он гонит прочь беду… Беду и зло.
И только мы до старости, как дети.
 

Май 2002

Август

 
Вот и рябина расцвела!
В себе зажгла все зори лета,
Тесня из утреннего света
Привычность летнего тепла.
 
 
Но день легко обуглил тени.
И белобрысая трава
На солнце слепнет, как сова,
В иссохшей бледности осенней.
 
 
А в полдень так и тянет к речке,
Где голый, как индейский вождь,
Подумав, что в Сибири дождь,
К песку прильну я будто к печке.
 
 
Но вот, размазав чью-то тень,
Совсем как сонная жар-птица,
Блеснёт, чтоб тут же раствориться,
Светило сквозь лесную сень.
 
 
И так незримо навсегда
День тихо умиротворится,
Чтоб никогда не повториться…
Куда всё движется? Куда?
 

Август 2002

«До свиданья, короткое лето…»

 
До свиданья, короткое лето.
Я в прощанье с тобою не нов,
Но слова эти стали билетом
В галерею изысканных слов.
 
 
До свиданья, блеснувшие дали,
Запах сена в случайном стогу,
Одуванчики в брызнувшей шали
На стрекочущем пряном лугу.
 
 
До свиданья, речушка в тумане,
Да печёной картошечки жар,
Да кукушка в сосновом духмяне,
Да зудящий над ухом комар.
 
 
Там, где скрыта печаль за улыбкой,
Бабье лето уйдёт на погост,
Не жалея о бренности зыбкой,
Тихо встанет на нём в полный рост.
 
 
До свиданья, шепчу, до свиданья —
Под щемящую поступь дождя.
«До свиданья…
          свиданья…
                свиданья…» —
Шепчет дождь, по асфальту бродя.
 

2002

Бабье лето

 
В воздухе прощальна
Бархатная просинь.
Россыпью червлёной
Вдоль тропинки осень.
Солнце ослепляет
И лениво млеет,
И не жжёт, как прежде,
А тихонько тлеет.
В гаснущих закатах
Растворилось где-то,
Быстро пролетело
Бронзовое лето.
И роняет листья
В дымку день погожий,
Как лягушка в сказке,
Сбрасывая кожу.
И тревожат ноги
Обветшалый ворох,
И ласкает душу
Заповедный шорох.
 

2002

Вещая гадалка

 
Ночь вошла, как вещая гадалка,
Заплетая в сны дневные узы.
Серой кошкой потянулась сладко,
Ночь вошла… Пора любви и Музы.
 
 
Я в стекле оконном отражаюсь,
Зажигая в нём слова, как свечи.
Я к тебе, как к Музе, возвращаюсь,
Вот и волосы твои, и плечи,
 
 
И глаза, – в них искра пониманья,
Что сближает души на распутье.
Я иду к тебе, как в покаянье,
За родством к твоей желанной сути.
 
 
Принесу тебе, что взял от Бога,
Чтоб не зная твоего лица,
Я тебя узнал, и пусть дорога
Нам откроет замысел Творца.
 
 
Пусть в рассвете с утренней звездою
Растворятся трепетные узы.
Ночь растает, унося с собою
Сны, и час любви… И образ Музы.
 

2002–2020

Иней

 
Рассыпав по́д ноги Земли
Свет оперения жар-птицы,
Едва замлела заряница,
Луна растаяла вдали.
 
 
И только дымчатый рассвет
Очнулся, как в намёках линий
На диких травах вспыхнул иней —
В застылых росах лунный след.
 
 
И травы канули на дно
Того изысканного пепла,
И утро изумленно слепло,
Искрясь, как зимнее окно.
 
 
И в светлом бремени фаты
Бледны, как поздние невесты,
Мерцали, звёздны и безвестны,
Заиндевелые цветы.
 
 
А солнце, двигаясь в зенит,
Уже заметно потеплело.
Предвестие зимы истлело,
Но дух предзимний… так пьянит.
 

Декабрь 2002

Свет

 
А наблюдали вы когда-нибудь,
Как солнце просыпается зимой?
Когда звезда лишь теплится чуть-чуть,
А снег такой торжественно-немой.
Когда в тебе блаженна тишина
Под хруст твоих кощунственных шагов,
Когда дальневосточная зима
Стоит и смотрит из глубин веков.
 
 
Я здесь… Я постигаю высший дар!
Я жду, когда на стыке двух высот
Начнёт расти не просто алый шар,
А вся разгадка всех земных красот
Из первозданной дикой кладовой.
И впитывая зо́ревую гладь,
Как в храме, с обнаженной головой,
Я терпелив… Я все готов отдать!
 
 
Но вот над сопкой луч, затем изгиб
И с наковальни снятая дуга,
И вот, она уже горит, как нимб,
Стыдливой тенью трогая снега.
 
 
И каждый миг в том восхожденьи – весть,
Что я бессмертен, я живу… Я есть.
 

2002

Банька

 
Что-то я сегодня занемог.
Я таким себя… ну, не люблю.
Я дровец пойду поднаколю,
Подышу морозцем, да чтоб взмок!
 
 
Да снежок от баньки отвалю.
Растоплю да сяду у печи,
Буду слушать, пусть она ворчит,
Всё одно, до злости раскалю.
 
 
Что-то я сегодня занемог.
Я до баньки тропочку стопчу,
Веничек дубовый замочу,
Расстелю соломку на полог.
 
 
Задушится липовый полог,
Да ужалясь о липняк-доску,
Ох, и дам на каменку кваску!
Хлебушком заластится парок.
 
 
Я поддам духмяного кваску,
Веничком пройдусь, как по душе,
Да из баньки вылечу взашей,
Да зарою в снег мою тоску.
 
 
И сымая душеньку с креста,
Я умру, чтоб, изнова родясь,
В адской неге взять да, как с куста,
Силушку дубового листа.
 
 
Распахнётся белая душа,
Приподымет тело над землёй…
Буду я блаженный да хмельной,
Будет день клониться не спеша.
 
 
Будет вышит ситичек в узор,
Будет чай на травушках пахуч,
Будет дух воистину могуч,
Будет добрым тихий разговор.
 

Май 2003

Иванушко

 
– До чего же хочется мне воды напиться.
 
 
– Да не пей ты, Ванечка, козьего копытца!
А испей ты, Ванечка, ветра в чистом полюшке.
Да не быть бы, братушка, нам с тобой в неволюшке,
Чтоб не жгли нам душеньку, ох, огни горючие,
Да не окунуться б нам во котлы кипучие.
 
 
– Сушит ветер губоньки… Кабы мне напиться.
 
 
– Потерпи, Ванюшенька! Будет нам криница.
Не печалься, братушка, нам с тобой не вечер.
Не продай, кровинушка, образ человечий.
 

2004

Не жалей

 
Не жалей… Ни о чём не жалей.
Не жалей ты об этой дороге,
И о том, что не знал ты о Боге,
И о том, что узнал ты о зле.
 
 
И когда доползёшь до черты
На разбитых усталых коленях,
За которой твоё преступленье,
За которой и ты – уж не ты,
 
 
Оглянись… И, быть может, тогда
Ты увидишь тот миг, где ты светел —
Тот, что ты второпях не заметил.
Возвращайся в него. Навсегда.
 

12.03.2004

Весна

 
Как сон, то пробуждение в весне,
Где так блаженно, что и пёс не лает.
Зато он, млея, тянется во сне.
Дымится грязь. И синева пылает.
 
 
В огромной луже измеряя дно,
Уж вымокли два юных морехода.
Им мама что-то крикнула в окно,
Не оценив величия похода.
 
 
И так хмельно! И обнажённый лес
В томленье пробужденья изнывает.
И точно Дух Святой, сойдя с небес,
В нём пробудился, гордо оживая.
 
 
И я… в каком-то радостном плену
Хочу со всем, что есть на свете, слиться.
Но лишь к одной берёзоньке прильну,
Когда она светло мне прослезится.
 

11.04.2004

Блажь

 
Какое не летнее лето!
Сейчас бы уехать на юг,
Но проданы в кассе билеты,
И день, как холодный утюг.
 
 
Дорога уже, как трясина,
И дождь не идет, а бежит.
И жаль мне тихоню-осину,
Что так безответно дрожит.
 
 
Дождем налила́ся малина,
И сено чернеет в стогах,
Да глина, пудовая глина
Весит на моих сапогах!
 
 
Не день, а сплошное цунами.
Да мне бы не юг, а туда,
Где пахнет теплом и блинами,
И с неба не льется вода.
 
 
Где я свою блажь успокою,
Забыв про духмяный твой чай,
Когда ты красивой рукою
Коснешься волос… невзначай.
 

2004

Ночная молитва

 
Прости меня, Матерь Божья,
Что шел я не по прямой,
Что шел к тебе по бездорожью,
Скитаясь, как ходят с сумой,
 
 
Что жив твоим подаяньем,
Что голос во мне твой тих,
Когда я не в покаянье,
А кровью пишу свой стих,
 
 
За то, что рожден в мученье,
За то, что еще идти,
За то, что твое прощенье
Раздал на своем пути.
 

18.01.2005

Звёздный снег

 
Когда отколобродит ветер
Свою прощальную пургу,
Зажжётся ночь, где звёзды светят
И отражаются в снегу.
 
 
Где так светло… И было б пусто,
Когда бы не были ясны
В ночном мерцанье снега чувства
Тепла и трепета весны.
 
 
И кажется, что повстречал я
Миг завершения венца,
Когда дыхание начала
Есть в неизбежности конца.
 
 
Где над капризом сновиденья
И над усталой тишиной
Звезда оставит след паденья,
Лишь взглядом встретившись со мной.
 
 
И я, простясь с ней без унынья,
Сольюсь с ночною синевой.
И только вслед мне куст полыни
Кивнёт иссохшей головой.
 

2005

Камень Алатырь

 
За окном забулдыга-ветрище
Так и дует во тьму, как в трубу.
Ветер, ветер, ну, что ты, как нищий,
Заклинаешь кручину-судьбу?
 
 
Ты же вольная птица над полем!
Что ж ты мечешься, как в западне?
Хочешь, ветер, возьми мою долю,
Что и взял бы да, жаль, не по мне.
 
 
Помнишь, ветер, как в поле полынном
Перед камень-горюч Алатырь
Я стоял на распутье былинном,
Как мой пращур Илья-богатырь?
 
 
Там уходят во тьму три дороги.
Три дороги, да выбор один.
Ты увидишь меня на пороге
Не достигнутых прежде глубин.
 
 
Забери себе, ветер, уроки,
Что нашёл бы я в жизни иной.
Только жизнь, что я прожил да строки,
Что пишу я, пусть будут со мной.
 
 
Там у каждого свой белый камень.
Ты найди, ветер, эти края.
Только ветер вздохнул неприкаян.
Да ведь всякому воля своя.
 

Июнь 2005-2021

Белая Русь

 
Вот живу я на Белой Руси,
И душой к ней уже прикипел-то я,
И хочу у неё я спросить:
«Отчего, отчего же ты белая?»
 
 
Оттого ли, что есть в тебе свет,
Что в народе зовётся белым?
Свет, с которым у яблоньки цвет
Наливается яблоком спелым.
 
 
А быть может, ты тем и бела,
Что белы те дороги незваные,
По которым ордынская мгла
Не прошла в твои хвои туманные?
 
 
А в окно мне берёзка видна,
И такая краса в ней несмелая.
И душа-то у нас с ней одна.
Отчего, отчего она белая?
 
 
Отчего ты светла, Беларусь,
Как земля самым первым инеем?
Отчего так жива в тебе Русь
Не чужим, а своим добрым именем?
 

28.09.2005

Калитка

 
Я помню скрип родной калитки —
Тот взвизг, знакомый мне до слёз,
Как будто это и не калитка,
А мой в меня влюблённый пёс.
 
 
Как хорошо без телеграммы
Приехать в отпуск наконец
И видеть удивленье мамы,
И как по-детски рад отец.
 
 
А вечером сбежать на танцы,
Где ты до хруста в пальцах свой,
И с другом до́ смерти брататься,
И кануть в это с головой.
 
 
И в этом обалденном зале,
Не знать, что через тридцать лет
Никто меня здесь не узнает,
Никто не скажет мне: «Привет!»
 
 
А только знать, что все мне рады,
И проглотить настырный ком,
Когда я с первым листопадом
Опять покину отчий дом.
 

14.02.2006

Погожие дымы

 
Белым-бела моя деревня.
На крышах снежные холмы,
Cлюдой облеплены поленья,
Стоят погожие дымы.
 
 
А солнце зажигает льдинки
На взбитом миксером снегу!
А в том снегу хрустят тропинки,
С морозцем споря на бегу.
 
 
И задохнувшийся от бега
Я вдруг замру, как вбитый гвоздь.
Но кто сказал, что не из снега
Ваялась грация берез?
 
 
И лишь войдя в тепло с мороза,
Пойму, как много мне дано:
И дом, и эти вот берёзы —
Как снег и солнце, заодно,
 
 
Как эти толстые пельмени,
Что так спешат меня встречать,
Да ароматные поленья,
Что в печке станут мне трещать.
 

Февраль 2006

Веста

 
Есть у народа верная примета,
Когда прядёшь, не перепутай нить —
То нить судьбы. Да будет полон света
Очаг, который ты пришла хранить!
 
 
Пусть эту нить звенящей тетивою
Соткёт твоей души веретено,
Чтоб жить в любви и быть всегда собою,
Когда ладонь в ладони заодно.
 
 
Да будет, как подскажет тебе сердце!
И даже через много-много лет,
Когда ты станешь в зеркало смотреться,
Пусть и тогда не мглится в тебе свет.
 
 
Пусть за твоим столом назло невзгодам
Взрастут семь деток – семь богатырей!
Да научи их чтить величье Рода
Как неразрывность древа и корней.
 
 
И пусть любовь не гаснет этим Светом,
Да твой очаг, что ты пришла хранить.
Не оскверняй в исчадьи сигареты
Твоей судьбы таинственную нить.
 

6.05.2006

Зимовье

 
Зимою ночь длинна и многолика,
И чай из трав пахуч, как дикий мёд,
И печка в темноте роняет блики,
И чайник сипло что-то там поёт.
 
 
А утро на морозе заклубится,
Когда в груди с тепла застынет вдох.
А утром не слабо снежком умыться,
Когда собачья шерсть, как белый мох?
 
 
Как зол мороз! Но да оставим споры
О доброте, которая без зла.
Мороз-то зол, но как нежны узоры
На хрустале оконного стекла.
 
 
И пусть мороз, как на цепи, позлится,
Коль мне мои движения легки!
И хлебом хорошо кормить синицу
С распаренной под шубинкой[1]1
  Шубинка – архаичное название меховой рукавицы в Сибири.


[Закрыть] руки.
 

24.02.2007