Текст книги "Беру свои слова обратно"

Глава 2
Об истинных взглядах великого полководца

Тоталитарное государство управляет мыслями, но не закрепляет их. Оно устанавливает неопровержимые догмы и меняет их изо дня в день. Вот пример откровенный и грубый: любой немец до сентября 1939 года должен был относиться к русскому большевизму с ужасом и отвращением – с сентября 1939-го он должен проявлять симпатию к нему и восхищение. Если Россия и Германия вступят в войну друг с другом – что легко может произойти в ближайшие годы, – мы будем присутствовать при столь же внезапном повороте на 180 градусов. Есть ли смысл подчеркивать, каковы результаты этого для литературы?

Джордж Оруэлл. Литература и тоталитаризм. Выступление на телеканале Би-Би-Си 19 июня 1941 года[5]5
  Обратите внимание, что эти слова Оруэлл произнес за 3 дня до нападения Германии на СССР. – Прим. автора.


[Закрыть]

1

Полковник А. Кочуков, один из самых рьяных защитников Жукова, откровенно поведал о том, как создавались военно-исторические шедевры:

Два обстоятельства привели меня некогда в дом генерала армии Ивана Владимировича Тюленева. «Горела» юбилейная статья, посвященная 80-летию Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко. Тезисы ее были «сориентированы» на маршала Москаленко, но он отказался поставить под материалом свою подпись… Иван Владимирович Тюленев прочитал и подписал ее, хотя и заметил:

– Мало и сухо мы пишем о маршале Тимошенко (Красная звезда. 20 февраля 2002 г.).

Вот так все у нас просто. Разворачиваем газету и читаем мудрую статью генерала армии Ивана Владимировича Тюленева. Но при другом раскладе могли бы читать ту же статью и нахваливать мудрость Маршала Советского Союза Кирилла Семёновича Москаленко. Статью подготовили для Москаленко. Она ему не понравилась. Ничего страшного – ее подписал Тюленев. А могли бы подписать Иванов, Петров или Сидоров.

Полковник Кочуков рассказывает, что маршалу Москаленко подготовили только тезисы, но потом проговаривается: он вез не тезисы, а готовую статью. Полководцу (все равно какому) оставалось только прочитать и подмахнуть. Один отказался, второй подмахнул. Еще и пожурил: эх, писатели, слог казенный, надо же душу вкладывать!

Кто же был настоящим автором, мы никогда не узнаем. Может быть, сам Кочуков. Но может быть, полковник Кочуков только возил статью на подпись, а сочиняли ее ребята рангом пониже.

Именно так создавались и мемуары Жукова. Рассказывает В. Комолов, руководитель авторского коллектива мемуаров Жукова:

Мне, например, пришлось изучить около 250 книг и брошюр по военной истории, сделать массу выписок… (Красная звезда. 12 января 1989 г.).

Официально авторы мемуаров Жукова именовались редакторами, а сам Комолов – главным редактором. Но редактору незачем изучать 250 книг по военной истории и делать массу выписок. Этим автор должен заниматься.

И еще: мемуары – это воспоминания. Что вспомнил, то и пиши. А если собрал сведения из сотен чужих книг и вписал в свою, то это – все, что угодно, но только не мемуары.

2

Волшебное самоусовершенствование текстов Жукова лично меня приводит в восторг и трепет. Вот пример из начального периода войны. В июне 1941 года в районе Минска был окружен и разгромлен Западный фронт. Погибли все четыре армии этого фронта. В самом начале июля за счет стратегических резервов Сталин создал новый Западный фронт, но и он тут же попал в окружение. Погибли еще четыре армии, только теперь в районе Смоленска. А это – главное стратегическое направление войны.

Ответственным за первое окружение был объявлен командующий Западным фронтом генерал армии Павлов. Его расстреляли. Вместе с ним расстреляли не только генералов из высшего руководства Западного фронта, но и вообще всех, кто был рядом: от начальника штаба фронта до начальников санитарного склада, ветеринарной лаборатории и Военторга.

А кого расстреливать за второе окружение Западного фронта? Нового командующего и его штаб обвинить в тех же ошибках? Второй раз такой номер не пройдет. И первый, и второй раз указания Западному фронту шли из Генерального штаба, от его гениального начальника – генерала армии Жукова.

Сталин снял Жукова с поста начальника Генерального штаба. За этим должна была последовать единственно возможная в таких случаях кара. За «гениальное» планирование, за гибель восьми армий Жукова следовало наказывать по высшей мере – расстрелом. Он вполне этого заслужил.

В 1953 году арестованный Маршал Советского Союза Л. П. Берия направил кремлевским вождям несколько посланий. Среди прочего там упомянут достаточно интересный момент: в июле 1941 года Берия спас Жукова от сталинской расправы. Через 12 лет Берия сам сидел в глубоком подземелье и ждал расстрела. Терять ему было нечего, и врать было незачем. Наоборот, явное вранье могло только усугубить его положение, – сказали бы: так ты еще и врешь!

Так вот, в 1953 году арестованный Берия напомнил Жукову: я же тебе жизнь спас в 1941 году! Но чего стоит услуга, которая уже оказана? Жуков, понятное дело, спасителя своего не вспомнил и для его спасения ничего не сделал.

3

11 декабря 1941 года, выступая в Рейхстаге, Гитлер сообщил цифры: за пять месяцев войны с 22 июня по 1 декабря захвачено и уничтожено 17 332 советских боевых самолетов, 21 391 танк, 32 541 орудие, взято в плен 3 806 865 советских солдат и офицеров. Это не считая убитых, раненых и разбежавшихся по лесным дубравам. Пятьдесят лет наши маршалы и генералы объявляли эти цифры выдумками Геббельса и бредом бесноватого фюрера. Но постепенно картина проявлялась и прояснялась. С годами и десятилетиями официально признанные цифры потерь Красной Армии за 1941 год росли и росли, пока практически не совпали с теми, которые объявил Гитлер.

В настоящее время установлено и Генеральным штабом ВС РФ официально признано, что за первые пять месяцев войны Красная Армия потеряла пленными около четырех миллионов бойцов и командиров, 20 500 танков, 17 900 боевых самолетов, 20 000 орудий. Одним словом, была полностью истреблена, разгромлена и захвачена в плен вся кадровая Красная Армия. Помимо этого противником было захвачено 85 процентов мощностей советской военной промышленности. У Сталина оставались лишь резервисты и 15 процентов военных заводов.

Это был самый страшный и самый грандиозный разгром в истории человечества. Позор усугубляется тем, что он произошел на нашей земле, где, как известно, и стены помогают. Срам становится нестерпимым, если вспомнить, что у противника было в семь раз меньше самолетов и в шесть с половиной раз меньше танков, которые значительно уступали советским танкам по тактико-техническим характеристикам, и что в боевых частях наступающих германских войск было от полутора до двух миллионов солдат.

Боевые действия Красной Армии планировал Генеральный штаб. Во главе Генерального штаба стоял генерал армии Жуков. Своей вины за это небывалое и невероятное поражение Жуков не признал. Наоборот, он объявил себя величайшим полководцем ХХ века. У Жукова виноваты все: от рядовых солдат до Верховного главнокомандующего, от рабочих на военных заводах до конструкторов оружия и членов правительства. Только начальник Генерального штаба ни в чем не виноват.

Жуков представил дело так, что летом 1941 года его не за что было расстреливать. Его даже снимать с должности начальника Генерального штаба было не за что. У него все обстояло прекрасно. По рассказам Жукова выходит, что Сталин его и не снимал с должности начальника Генштаба. Просто… Жуков сам попросил его снять.

В письме писателю В. Д. Соколову от 2 марта 1964 года Жуков описал этот момент. (Жуков Г. К. Документы. М.: Фонд «Демократия», 2001. С. 516). Причина, по которой Жукову пришлось покинуть пост начальника Генерального штаба, оказывается, не в том, что весь стратегический фронт рухнул от моря до моря. И не в том, что попал в окружение и погиб Западный фронт и тут же при гениальном планировании Жукова при повторении тех же ошибок и просчетов новый Западный фронт снова попадает в окружение и гибнет, открывая Гитлеру путь на Москву.

Причина ухода с поста, если верить Жукову, в другом. Сталин якобы позволил себе с великим Жуковым говорить в непозволительном тоне. А принципиальный Жуков такого не стерпел. Тут-то он Сталину и заявил: «…Мне здесь делать нечего. Я прошу освободить меня от обязанностей начальника Генерального штаба!»

Сталин (если эти россказни принимать всерьез) снимать Жукова как раз и не собирался. Сталин Жукова успокаивал: «Да вы не горячитесь…» И только после настойчивых требований Жукова Сталин согласился: ну ладно, так уж и быть, снимаю тебя с должности… Как будто для отстранения и расстрела Жукова не было причин! Как будто Жуков за разгром 22 июня не заслужил ста расстрелов! Как будто за новое окружение под Смоленском он не заработал позорной казни!

4

Прошло пять лет после разговора с писателем Соколовым, и в первом издании мемуаров эта же сцена была улучшена. Она описана иначе. Кроме того, добавлено, что Сталин на великого стратега зла не имел. Освободив Жукова от обязанностей начальника Генерального штаба, Сталин тут же сел пить чай и Жукова рядом посадил. Но Жукову было не до сталинского чая.

Во втором издании фрагмент претерпел новые изменения. Например, Сталин, снимая Жукова, говорит ему такие приятные слова: «У вас большой опыт командования войсками в боевой обстановке» (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1975. Т. 1. С. 358). Живой Жуков о таких комплиментах ничего не рассказывал. А покойный Жуков спохватился и добавил в мемуар сталинскую похвалу. Эта сцена (как и все остальные) претерпевала дальнейшие трансформации. В десятом, «самом правдивом» издании раздраженный Сталин, снимая Жукова, бросает ему оскорбление, которое звучит величайшей похвалой: «Мы без Ленина обошлись, а без вас тем более обойдемся». Иными словами, для Сталина Ленин и Жуков – фигуры одного калибра. Интересно, что Сталин не от своего имени говорил, а якобы от имени всех: мы обошлись.

Можно понимать: мы – руководители. А можно и так понять: мы – народ, мы – страна, кое-как без Ленина выжили. Если принимать во внимание, что Сталин через год сделал Жукова своим заместителем, то эта фраза приобретает новый смысл: без Ленина Советский Союз выстоял, а вот без Жукова – никак.

5

Дочь Жукова Мария Георгиевна любит рассказывать жуткие истории о том, что великому стратегу якобы не позволяли писать правду:

От Суслова, других работников ЦК поступали в издательство АПН приказы «резать» по живому и выбрасывать из мемуаров самое-самое… (Красная звезда. 29 июня 2002 г.).

На вопрос «Красной звезды», почему после окончания МГИМО она не пошла в дипломатию, Мария Георгиевна ответила:

Я осознала, что главная задача моей жизни – работа над папиными архивами и книгой, которую он поручил мне написать. Незадолго до смерти, видимо, понимая, что конъюнктурные писаки переврут всю его жизнь, папа завел со мной разговор о том, чтобы я, когда вырасту, изучила все его архивы, дневники, письма и написала правдивую книгу (Красная звезда. 29 июня 2002 г.).

«Правдивую книгу» Мария Георгиевна написала[6]6
  Жукова М. Г. Маршал Жуков – мой отец. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2006. В аннотации на книгу указано: «Перед читателем предстает живой образ непобедимого полководца, сумевшего в безбожные времена сохранить сердце православного христианина». – Прим. ред.


[Закрыть]. Вступительная статья была озаглавлена: «Душа его христианская». Оказывается, что участник трех государственных переворотов, душегуб, перестрелявший умопомрачительное число людей без суда и следствия, военный преступник, подписавший приказ расстреливать семьи попавших в плен красноармейцев и командиров, вор, мародер и многоженец, член Президиума ЦК КПСС, самый кровавый полководец в истории человечества ко всему этому был еще и глубоко верующим человеком.

Во времена перестройки еще не вошло в моду крестным знамением себя осенять, потому при Горбачёве Жукова описывали настоящим коммунистом и верным ленинцем. С 1991 года среди бывших партийных функционеров и номенклатуры стало модно подчеркивать свою набожность. И тут же, следуя последней моде, маршала Победы представили изумленной публике по христиански благочестивым человеком, едва ли не святым[7]7
  О попытках представить маршала Жукова святым (и в переносном, и даже в прямом смысле этого слова) рассказывается в 1-й главе книги Виктора Суворова «Тень Победы». – Прим. ред.


[Закрыть]. О христианских добродетелях великого стратега поговорим особо; сейчас замечу только, что даже «Красная звезда» 2 декабря 2003 г. возмутилась: «Мария Георгиевна излишне наделяет своего отца Георгия Константиновича набожностью». Уверен, что если бы в России был более популярен ислам, Мария Георгиевна отыскала бы доказательства того, что ее родитель всю войну Коран за пазухой носил, а адъютанты возили за ним по всем фронтам молитвенный коврик.

6

Главный подвиг Марии Георгиевны – не книга об отце, а работа с его архивами. Это был долгий, кропотливый труд. Как награда за упорство – удача.

В конце 80-х годов, когда Георгия Константиновича уже не было в живых, его младшая дочь Мария, к счастью, разыскала самый первый вариант рукописи мемуаров своего отца. Оказалось, что в общей сложности в печать не пропустили 300 страниц машинописного текста! (Аргументы и факты. 1995. № 18–19).

Интересно, что та же самая фраза, слово в слово, повторена другим автором в «Красной звезде» 1 декабря 1999 г., только без восклицательного знака. Но не это главное. Важно обратить внимание на цифру «300». А в следующей цитате важно обратить внимание на цифру «100»:

Главной заслугой Марии Георгиевны является то, что она сумела разыскать первоначальную рукопись мемуаров Жукова. Мемуары увеличились более чем на 4 печатных листа, т. е. свыше 100 машинописных страниц… Подлинные взгляды великого русского полководца сохранены для потомков (Красная звезда. 29 июня 2002 г.).

Так все складно получается! В конце 1980-х годов над Советским Союзом громыхали так называемые «гласность» и «перестройка». Вот именно в этот момент Мария Георгиевна и нашла «первоначальную рукопись». А раньше рукопись никак не находилась.

Сначала она нашла 300 страниц машинописного текста, и был сделан трехтомник. Потом кое-что оказалось неактуальным. Трехтомник вновь порезали, превратив в двухтомник. Под закат перестройки было заявлено: найдено 300 страниц. Через десяток лет оказалось, что было найдено не 300 страниц, а всего только 100.

200 найденных страниц потерялись, их снова никак не могут найти. Публику попросили не беспокоиться, о найденных страницах забыть. Оказалось, что нашли то, что находить не следовало. Даже не так: тогда их следовало найти, а сейчас их следует потерять.

Но даже не эти находки и пропажи удивляют. Волнует другой вопрос: как случилось, что «первоначальную рукопись» надо было разыскивать? Если Жуков видел, что идеологи кромсают его творение, если был заинтересован в сохранении исторической правды, то просто должен был сказать дочери: вот она, первоначальная, под кроватью лежит, настанут лучшие времена – опубликуй.

Но Жуков почему-то «первоначальную рукопись» запрятал так, что «подлинные взгляды великого русского полководца» могли до потомков и не дойти. Не будь у него такой сообразительной дочери, мы бы так и довольствовались текстами, которые испохабили проклятые конъюнктурщики из Центрального Комитета.

7

Старания Марии Георгиевны по восстановлению «первоначальной рукописи» – настоящий научный подвиг. Четверть века непрерывной правки! То одно найдет, то прямо противоположное. А то вдруг потеряет.

Но все находки и потери – именно то, что требует данный момент. Однако нам не следует забывать слова самого Жукова, которые он написал на рукописи первого издания: «Этот экземпляр моей рукописи является окончательным. Со всеми дополнениями и изменениями – в печать! 30/VI-68. Санаторий «Барвиха». Г. К. Жуков». Этот текст неоднократно выставлялся в Лондоне, в Париже, во Франкфурте в момент первой публикации мемуаров Жукова на немецком, английском, французском и других языках.

12 января 1989 года, до появления «самого правдивого» десятого издания, этот текст был опубликован в «Красной звезде».

Эта надпись Жукова, на мой взгляд, совершенно четко указывает на то, что при его жизни никакой «первоначальной рукописи» не существовало, что сам Жуков был полностью согласен с текстом первого издания.

Комолов, руководитель авторского коллектива мемуаров Жукова, категорически заявляет, что не было никакой «первоначальной рукописи»:

За многие годы работы над «Воспоминаниями и размышлениями» мы с автором переработали практически весь имевшийся у него материал. Ни о каких других мемуарах речь не заходила (Красная звезда. 12 января 1989 г.).

После выхода двенадцатого издания мемуаров Жукова я позвонил в издательство. Спрашиваю, понимают ли издатели, что дочь величайшего стратега Мария Георгиевна халтуру гонит? Сначала она триста страниц нашла, потом двести снова потеряла. На ста оставшихся страницах величайший полководец всех времен и народов 14 раз цитирует книги, которые вышли после его смерти. Вы понимаете, спрашиваю, что это означает?

На это – возмущенный ответ главного редактора: так ведь Жуков – великий полководец, почти святой, и не нам, смертным, оспаривать его слова!

Несмотря на мое предупреждение, издательство «ОЛМА-Пресс» выдало следующее, тринадцатое издание. Видимо, будут и другие издания и тиражи. Но все, начиная с «самого правдивого» десятого издания, – бесстыдная халтура. А первые девять изданий, если следовать логике маршала бронетанковых войск Лосика, надо называть конъюнктурными.

Руководителей издательства «ОЛМА-Пресс» я убедить не сумел. Они продолжают подсовывать покупателям гнилой товар. И тогда я позвонил в «Красную звезду»:

– Вы там случаем Жукова не читали?

– Читали, – бодро отвечают.

– Последние самые правдивые издания, начиная с десятого?

– Как же, как же…

– И ничего не заметили?

– А что?

Рассказываю, в чем дело. На том конце провода не поверили, но обещали проверить.

Мое сообщение явно проверили, и через пару недель после телефонного разговора, 26 октября 2002 года, в «Красной звезде» мелкими буквами был опубликован следующий текст:

Посмертные издания воспоминаний Г. К. Жукова во времена перестройки якобы восстанавливают изначальный текст рукописи. Однако достоверность внесенных добавлений и исправлений, к сожалению, не может быть подтверждена самим полководцем.

А ведь это катастрофа! Столько десятилетий непрерывных восхвалений и вдруг – первое сомнение. И этого пока достаточно. Малая трещинка в ледяном монолите. Пусть пока первая. Будут и другие. Будет время ледохода.

А Марии Георгиевне, дочери величайшего стратега, пожелаем новых успехов в поисках еще не найденных вариантов «первоначальной рукописи». «Истинные взгляды» великого полководца должны быть сохранены для потомков. Как учил величайший стратег, надо уловить дух времени, чтобы не отстать.

Ловите, Мария Георгиевна, дух времени. Только, публикуя вновь открытые перлы, старайтесь держаться в рамках приличия и правдоподобия.

Глава 3
О безмозглой армии

О «фаустпатронах» будете рассказывать после войны внукам, а сейчас без всяких рассуждений наступать вперед!

Приказ Маршала Советского Союза Жукова командующему 3-й ударной армией генерал-полковнику В. И. Кузнецову в ходе позорного штурма Берлина.

Тов. Кириченко! Вы плохо выполняете не только мои приказы, но и приказы тов. Жукова. Прикажите командирам бригад возглавить на головных танках свои бригады и повести их в атаку на Берлин, иначе ни чести, ни славы своего корпуса Вы не завоюете. О «панцерфаустах» будете потом рассказывать детям.

Приказ командующего 3-й ударной армией генерал-полковника В. И. Кузнецова командиру 9-го танкового корпуса Герою Советского Союза генерал-лейтенанту танковых войск И. Ф. Кириченко 21 апреля 1945 г.

1

К началу 70-х годов ХХ века коммунистическая власть сгнила окончательно. Она отравляла зловонием и гноем не только свою страну, но и половину мира. Власть пыталась поднять боевой дух народа и свой пропитанный кровью и блевотиной авторитет проведением нескончаемых помпезных юбилеев. Но результат получался обратный.

В 1970 году праздновали столетие со дня рождения Ленина. По приказу Центрального Комитета были отчеканены памятные медали, которыми наградили половину страны. О Ленине снимали бесконечные фильмы, открывали ему тысячи, и, как потом оказалось, десятки тысяч памятников. В результате по стране прокатился вал анекдотов про «Лукича»; образ Ленина стал предметом бесконечных жестоких насмешек. Народ откровенно глумился. Известно, что смех способен убивать. У коммунистов за душой не было ничего, кроме мифов.

Было использовано множество других способов поднять авторитет Коммунистической партии и ее ленинского Центрального Комитета в глазах народа. На всех заборах огромными буквами писали: СЛАВА КПСС! Было решено переписать Конституцию и вписать в нее особую статью о том, что партия – наш рулевой. Композиторы строчили песни о родной партии, поэты – стихи, высоколобые профессора переписывали учебники: все наши великие победы – результат плодотворной деятельности коллективного разума партии!

И тут кто-то вспомнил о Жукове. Мысль была простой и гениальной: пусть величайший полководец всех времен и народов выскажется! Пусть сообщит народу, кто привел страну к победе над Гитлером! Пусть расскажет о роли Центрального Комитета Коммунистической партии в руководстве войной и армией!

Несколько осложняло ситуацию одно обстоятельство: пока сообразили, пока хватились, Жуков уже умер.

2

Но нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики. Не беда, что Жуков умер. Не беда, что его мемуары вышли при жизни и разошлись по стране. Не беда, что уже переведены на все мыслимые языки и изданы во многих странах. Мемуары решили подновить в соответствии с требованиями текущего момента.

Было высказано предположение, что Жуков понимал роль Центрального Комитета. Раз так, то, ясное дело, свои взгляды на сей счет где-то изложил письменно. Не мог не изложить! Просто прохвосты-цензоры вырезали из первоначальной рукописи гениальные соображения великого стратега!

А если хорошенько порыться в архивах Жукова? Если восстановить первоначальный текст и отпечатать второе издание? Так и поступили. Обратились к дочери величайшего полководца Марии Георгиевне: нет ли чего о роли Центрального Комитета?

Мария Георгиевна по амбарам помела, по сусекам поскребла и – о, чудо! – тут же нашла именно то, что требовали. С этого, собственно, и начался бесконечный процесс чудесного самосовершенствования «Воспоминаний и размышлений».

Мемуары Жукова были борзо переписаны на новый лад, и было объявлено, что первое издание – неправильное, а вот теперь-то справедливость наконец восторжествовала: найдено все, что было вырезано цензурой, и первоначальный текст восстановлен. Так родилось второе издание.

Давайте же обратимся к «подлинным взглядам великого русского полководца», которые дочь стратега сумела разыскать и сохранить для потомков. Давайте же оценим степень подлости главного идеолога Советского Союза Михаила Андреевича Суслова и других конъюнктурных писак из ЦК, которые «резали по живому», «выбрасывали из мемуаров самое-самое…» В первом издании книги Жукова были такие строки:

В конце 20-х годов вышел в свет серьезный труд Б. М. Шапошникова «Мозг армии», в котором был проанализирован большой исторический материал, всесторонне обрисована роль Генерального штаба, разработаны некоторые важные положения по военной стратегии (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1969. С. 100).

Что тут можно возразить? Ничего не возразишь. В конце 1960-х фраза звучала безукоризненно. В первом издании живой Жуков полностью соглашался с Шапошниковым и ему не возражал. Но покойный Жуков пошел другим путем – он счел необходимым опровергнуть и Шапошникова, и самого себя. Во втором издании мемуаров Жукова фраза про книгу Шапошникова получила такое развитие:

Дело прошлое, но тогда, как и сейчас, считаю, что название книги «Мозг армии» применительно к Красной Армии неверно. «Мозгом» Красной Армии с первых дней ее существования является ЦК ВКП(б) (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1975. Т. 1. С. 110).

В любой армии штаб – это мозговой центр. Но у нас, оказывается, – особый путь. У нас Центральный Комитет мыслит, а безмозглая армия только выполняет команды. Это заявление Жукова – оскорбление Генеральному штабу и всей Красной Армии. Выходит, у нашей армии собственных мозгов нет. Безмозглая она.

Но если Центральный Комитет мыслит вместо Генерального штаба, то кому и зачем Генеральный штаб нужен?

Заявление покойного Жукова повторено во всех последующих изданиях. Это и есть то «самое-самое», что по приказу злодея Суслова беспощадно «резали по живому» конъюнктурщики из Центрального Комитета. Это и есть те самые «подлинные взгляды великого русского полководца», которые сохранила для грядущих поколений сообразительная дочь Мария Георгиевна.

3

Что же получается? Получается, что главный идеолог Центрального Комитета Коммунистической партии М. А. Суслов и его подручные конъюнктурные писаки из того же Центрального Комитета в 1969 году, в момент выхода первого издания мемуаров Жукова, роли Центрального Комитета не понимали. Мало того, они ее отрицали, они свирепо «резали по живому». И только Жуков все понимал! И писал в своих рукописях! Но по приказу свирепого злодея Суслова эта проникновенная правда, эти простые, но мудрые слова, это «самое-самое» было из мемуаров Жукова безжалостно вырвано.

Но через шесть лет, в 1975 году, тот же самый Суслов перестроился-перековался, роль Центрального Комитета уяснил-осознал и разрешил храброй дочери Жукова правду-матку во второе издание вписать, привести текст книги в соответствие с «первоначальной рукописью» и «подлинными взглядами». А неутомимая дочь Мария Георгиевна продолжала поиск. И вот нашла более звучную, впечатляющую и убедительную фразу о роли Центрального Комитета.

Оказывается, что Жуков, для того чтобы донести великую правду о войне, взял себе в союзники не менее выдающегося полководца, тоже Маршала Советского Союза и тоже четырежды Героя Советского Союза, Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева Леонида Ильича. Мол, не я один так думаю – вот и товарищ Брежнев того же мнения. Вновь разысканная фраза Жукова звучала так:

Центральный Комитет, – отмечал Л. И. Брежнев, – был тем штабом, откуда осуществлялось высшее политическое и стратегическое руководство военными действиями (Военно-исторический журнал (далее – ВИЖ). 1978. № 4. С. 24).

При живом Жукове эту фразу явно цензура не пропустила. Но потом великая жуковская правда о войне все же восторжествовала, все же пробила себе дорогу к массам.

Но вот беда: через четыре года Брежнев вдруг вышел из моды. И храбрая дочь величайшего гения тут же потеряла эти красивые слова, которые совсем недавно были такими правильными, такими верными и актуальными. Что поделаешь? Они еще вчера были созвучными времени, а сейчас требуется другое. Конъюнктура иная. Более правдивая правда о войне нужна.

4

Существует достаточно свидетельств, что с августа 1939 года генералы и офицеры Генерального штаба Красной Армии работали по 15–16 часов в сутки без выходных и праздников, часто оставаясь на ночь в своих кабинетах. У кого был большой кабинет, тот мог отдыхать на диване. Офицерам рангом пониже рекомендовалось три варианта отдыха:

1. сидя на стуле и положа голову на стол;

2. лежа на столе;

3. лежа под столом.

Ближе к войне работа для всего состава Генерального штаба стала практически непрерывной, круглосуточной. Свидетельствует генерал-полковник Л. М. Сандалов:

Иван Васильевич Смородинов был назначен на этот пост с должности заместителя начальника Генерального штаба. Работал он, как мне рассказывали, не менее двадцати часов в сутки (Сандалов Л. М. На московском направлении. М.: Наука, 1970. С. 42).

Об этом говорит и сам Жуков:

Руководящий состав Наркомата и Генштаба, особенно маршал С. К. Тимошенко, в то время работали по 18–19 часов в сутки (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1969. С. 241).

Другими словами, еще до германского нападения Генеральный штаб РККА работал в режиме военного времени. Работать еще интенсивнее просто невозможно. В ходе войны рабочий ритм оставался таким же. Интересно, что и после войны до самой смерти Сталина работа Генерального штаба была столь же напряженной.

А пленумы Центрального Комитета Коммунистической партии собирались от случая к случаю. По уставу пленум должен собираться не реже одного раза в три месяца. Но буйно цвели, так сказать, неуставные отношения: пленумы собирали и через четыре месяца, и через шесть, а то и вообще раз в год.

На Восьмом съезде было установлено, что в течение всего 1918 года, с момента переселения правительства в Москву и до съезда Советов в декабре, не было ни одного собрания ЦК партии, и все решения за ЦК принимали вдвоем Ленин и Свердлов (Николаевский Б. И. Тайные страницы истории. С. 134).

Красная Армия была создана в 1918 году. Жуков пишет, что мозгом Красной Армии с первых дней ее существования является ЦК. Но сами коммунисты на своем съезде установили, что ЦК в том году никаких вопросов не обсуждал, никаких решений не принимал, и даже ни разу не собирался. И это – в самый драматический период борьбы коммунистов за власть над огромной страной.

И во время советско-германской войны роль ЦК была точно такой же. На время войны Центральный Комитет вообще самоустранился и затих. Как у нас говорят: не высовывался.

Последний предвоенный пленум ЦК – 21 февраля 1941 года.

Первый послевоенный – 18 марта 1946 года.

Между этими датами на протяжении всей войны пленумы Центрального Комитета Коммунистической партии не собирались НИ РАЗУ.

Звания члена ЦК и члена Политбюро сохранялось. Но это было нечто вроде титула: член ЦК – что-то вроде графа, кандидат в члены ЦК – виконт, а член Политбюро не иначе – великий князь. Обладание таким титулом означало, что носитель его приближен к самым вершинам и обличен доверием вождя. Но ничего более.

С 1947 по 1952 год более пяти лет снова не было ни одного пленума Центрального Комитета. Кто же думал за нашу безмозглую армию все эти годы?

Содержание всех пленумов ЦК – выяснение отношений. Центральный вопрос – кадровый. Лучше всего содержание пленумов ЦК определить воровскими терминами: толковище, сходняк, разборка.

Никаких военных вопросов на тех пленумах не обсуждали. Но не следует думать, что если не проводилось пленумов, то не было и кровавых разборок. Они были, только в другом оформлении.

За время войны Центральный Комитет Коммунистической партии не проявил себя ничем, не обсудил ни одного вопроса, не принял ни одного решения. Никто об этой лавочке и не вспоминал. На войне без Центрального Комитета обошлись. С 23 июня 1941 года коммунизм в советских газетах не упоминается. «И коммунизм, и советская власть, и даже намеки на мировую революцию исчезают из советских газет» (там же. С. 204).

Мало того, мгновенно прекратились любые упоминания о ЦК. Полистайте «Красную звезду» за все военные годы – ни единого слова о Центральном Комитете! Да что там «Красная звезда»! Полистайте главную газету Коммунистической партии. Под названием газеты «Правда» значилось: «Орган Центрального Комитета и МК ВКП(б)». Однако за всю войну «орган Центрального Комитета» не упоминал о Центральном Комитете.