Текст книги "Беру свои слова обратно"

Глава 9
С опорой на документы

Умиляет, что мечтая об «объективной истории», вооруженные «документами», руководители исторических «центров» и «академий» высасывают «факты» из жуковских мемуаров и «Краткой истории Великой Отечественной войны».

Владимир Бешанов. Десять сталинских ударов. Минск: Харвест, 2003. С. 753

1

Великий римский историк Корнелий Тацит высмеял любимый прием фальсификаторов военной истории всех времен: подвигами прикрывать позор и преступления. Вместо того чтобы правдиво описывать ход войны, фальсификаторы описывают отдельные героические свершения. И не в том беда, что эти подвиги приукрашены или просто выдуманы, а в том, что описаниями действительных или вымышленных подвигов они заслоняют, затемняют и подменяют настоящую историю. Лукавый царедворец, который сочиняет угодную власти версию, в случае, когда факты нельзя извратить, попросту их упускает. Он умалчивает о причинах войны, о силах сторон, о состоянии и положении войск, о замыслах и планах полководцев, о потерях, о результатах сражений и войн. Вместо этого: подвиги, подвиги, подвиги.

Все, что высмеивал Тацит, через две тысячи лет нашло полное и всеобъемлющее воплощение в истории советско-германской войны. С 22 июня 1941 года и на протяжении вот уже более семи десятков лет нам рассказывают про героизм, героизм и еще раз про героизм, но историю войны так и не удосужились написать.

В славные сталинские времена историю войны не писали. Вместо нее в школах и университетах, в военных училищах и академиях изучали героические эпизоды и речи товарища Сталина, произнесенные 3 июля, 6 и 7 ноября 1941 года.

При Хрущёве придворные сочинители Деборин, Минц и Тельпуховский[14]14
  Г. А. Деборин, И. И. Минц и Б. С. Тельпуховский – советские ученые-историки. – Прим. ред.


[Закрыть], которые совсем недавно восхваляли Сталина, сочинили, как было объявлено, объективную и правдивую историю войны. Правдивой и объективной эта история считалась только до того момента, пока «дорогого нашего Никиту Сергеевича» не скинули. И тут же обнаружилось, что хрущёвская версия войны не правдива и не объективна – чистый срам, и чем скорее ее забудем, тем лучше для нашего самочувствия.

При Брежневе выдумали еще одну версию. Но всем было ясно: Брежнева она не переживет – умрет вместе с ним, и будут над нею смеяться. Так и вышло.

После того никакой официальной истории войны у нас нет – несмотря на то, что это была самая страшная и самая кровавая война в истории человечества. Удивительно: война, с одной стороны, как бы «великая» и даже как бы «отечественная», но история у нее почему-то неприличная. А приличную написать не выходит. Если вместе сложить все книги о той войне, то вершины штабелей, следуя законам физики, покроются снегом и окутаются туманом, по склонам с вершин поползут ледники. Сложить книги вместе, может быть, и удалось бы, но вот складная история из всех этих книг никак не вырисовывается, не выписывается, несмотря на полувековые старания огромных научных коллективов, табунов писателей, режиссеров, агитаторов, пропагандистов, несмотря на истраченные миллиарды рублей и долларов.

Такая ситуация начинает беспокоить даже самых что ни есть твердокаменных коммунистов. Герой Советского Союза писатель В. В. Карпов сетует:

Грустно и непонятно другое. В России до сих пор нет подлинной и правдивой Истории Отечественной войны, хотя скоро будем отмечать 60-летие Великой Победы (Литературная газета. 2004. № 17).

Владимир Васильевич Карпов, предрекаю: история войны, которую вы называете «отечественной» никогда не будет написана. Просто потому, что сначала надо изучить явление, а потом делать выводы и давать этому явлению название. А у вас наоборот: вы сначала придумали название, а потом стараетесь под него подогнать факты. Однако многие факты несовместимы с понятием «отечественной войны», они в это название просто не вмещаются, они вопят и выламываются из этого названия. Некто умный сказал: правильно назвать – значит правильно понять.

Предлагаю: давайте не бросаться высокопарными терминами. Правильное название той войне можно будет найти только после того, как будут открыты архивы, после того, как над историческими документами рассеется завеса секретности. После того, как будет написана история той войны – такая история, в которой все стыкуется, такая история, над которой не будут смеяться. Такая история, от которой не будет вонять враньем.

Если отбросить казенный патриотизм, то ситуация выглядит достаточно просто: два первых в мире социалистических государства рвались к мировому господству. Они были похожи друг на друга, как два тяжелых яловых сапога. Только у одного сапога кончик носка, как и положено, развернут немного влево, а у другого – чуть вправо. Интересно, что фюреры обоих социалистических государств ходили в сапогах. Уверен, что кто-нибудь когда-нибудь придумает более точное название, но пока, за неимением лучшего, предлагаю эту войну называть Первой Социалистической.

2

Врать о войне начали с первого дня, и уже семь десятков лет никак не уймутся. Вечером 22 июня 1941 года диктор Юрий Левитан хорошо поставленным голосом на всю страну, на весь мир прочитал в микрофон сводку Главного Командования Красной Армии за 22 июня 1941 года. Смысл: Ура! Мы ломим! Гнутся немцы!

На следующий день прозвучала еще одна сводка Главного Командования. С 24 июня стали передавать не сводки Главного Командования, а сообщения Советского информбюро. По одному сообщению в день. Совинформбюро было выдумано затем, чтобы народ не смеялся над Главным Командованием Красной Армии.

С 29 июня до конца войны передавали по два сообщения Информбюро. Каждый день гремело утреннее сообщение – в нем воспевали подвиги. Затем следовало вечернее сообщение – в нем воспевали новые подвиги. Часто между утренним и вечерним сообщениями выходило еще и экстренное сообщение – в нем воспевали…

Вот самое первое, самое скромное сообщение из этой умопомрачительной серии. То самое, которое прозвучало вечером 22 июня 1941 года:

С рассветом 22 июня 1941 года регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Чёрного моря и в течение первой половины дня сдерживались ими. Во второй половине дня германские войска встретились с передовыми частями полевых войск Красной Армии. После ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. Только в Гродненском и Кристинопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов и занять местечки Кальвария, Стоянув и Цехановец (первые два в 15 км и последнее в 10 км от границы). Авиация противника атаковала ряд наших аэродромов и населенных пунктов, но повсюду встретила решительный отпор наших истребителей и зенитной артиллерии, наносивших большие потери противнику. Нами сбито 65 самолетов противника (Сообщения Советского информбюро. М.: Советское информбюро, 1944. Т. 1. С. 3).

О наших потерях не сообщалось. Надо полагать, 22 июня 1941 года Красная Армия потерь не имела.

А теперь прикинем: кто сочинял эти столь суровые и столь правдивые сообщения? Юрий Левитан всего лишь зачитывал то, что ему давали. Он только озвучивал, как сказали бы новоявленные ревнители изящной словесности. Но не Левитан все это выдумывал. Поток суровой, горькой правды струился из недр Главного Командования Красной Армии. А откуда конкретно? Из Генерального штаба. Все сведения о своих войсках и войсках противника, об успехах и поражениях, о состоянии войск и их перемещениях, о потерях и многом другом стекаются в Генеральный штаб и там обрабатываются. Ибо Генеральный штаб – мозг армии.

Вот этот мозг, уяснив обстановку, оценив, всесторонне проанализировав и взвесив сложившуюся ситуацию, на исходе первого дня советско-германской войны выдал первую порцию правдивой и объективной информации. К этому надо добавить, что начальником Генерального штаба Рабоче-Крестьянской Красной Армии на 22 июня 1941 года был генерал армии Жуков Георгий Константинович. Именно он стал главным борцом за правду. Именно он открыл краны, из которых зажурчали-потекли потоки и струи чистой искрящейся правды о боях и сражениях.

Эти краны так больше никогда и не были перекрыты.

3

А вот только один фрагмент из сводки 23 июня 1941 года:

Все атаки противника на Владимир-Волынском и Бродском направлениях были отбиты с большими для него потерями. На Шауляйском и Рава-Русском направлениях противник, вклинившийся с утра в нашу территорию, во второй половине дня контратаками наших войск был разбит и отброшен за госграницу; при этом на Шауляйском направлении нашим артогнем уничтожено до 300 танков противника. В воздушных боях и огнем зенитной артиллерии в течение дня на нашей территории сбит 51 самолет противника; один самолет нашими истребителями посажен на аэродром в районе Минска. За 22 и 23 июня нашими войсками взято в плен около пяти тысяч германских солдат и офицеров. По уточненным данным за 22 июня всего было сбито 76 самолетов противника, а не 65, как это указывалось в сводке Главного Командования Красной Армии за 22 июня 1941 года (там же. Т. 1. С. 3).

Итак, только 23 июня Красной Армией уничтожено до 300 германских танков на одном только шауляйском направлении. А ведь это десятая часть всех танков, которые Гитлер бросил против Советского Союза. Но ведь и на других направлениях наша славная армия в тот день германские танки жгла и крошила. Если так дальше пойдет, то Гитлеру танков и на неделю не хватит. А о наших потерях снова – ни слова. Все хорошо, прекрасная маркиза.

Правда, в том же сообщении от 23 июня тихо сказано, что «после ожесточенных боев противнику удалось потеснить наши части прикрытия и занять Кольно, Ломжу и Брест». Не окружены наши части и не разбиты – потеснены. И не главные силы потеснены, а только части прикрытия. Вот, мол, сейчас главные силы подойдут. Интересно и другое: не Брест, Кольно и Ломжу занял противник, а никому не известные Кольно и Ломжу, ну и вместе с ними – и ворота страны Брест. Так будет и дальше: наши войска оставили Захудаловку, Тьмутараканьки… и Смоленск; Вшиваревку, Никудышкино… и Киев.

И тут же, вслед за скороговоркой об оставлении городов, – сообщения о невероятных германских потерях.

А у нас – без потерь.

А у нас – сплошной беспробудный героизм.

А у нас – подвиги, подвиги, подвиги.

Мне возражают, что в первый день войны по приказу Сталина Жуков вылетел на Юго-Западный фронт. Его в Москве не было. Первые сообщения Главного Командования готовились в его отсутствие. Что возразить?

Во-первых, начальником Генерального штаба был Жуков. И именно он отвечал за все, что творилось в Генеральном штабе и в его присутствии, и в его отсутствие – иначе что это за начальник, если в его присутствии все прекрасно, но стоит ему сделать шаг за порог, как его подчиненные впадают в разгул и творят безобразия.

Во-вторых, вся страна слушала радио, вся страна читала газеты. Даже находясь за пределами столицы, Жуков должен был слышать голос Москвы и реагировать – поднять телефонную трубку и рыкнуть своим подчиненным в Генеральном штабе: прекратите врать! Или говорите правду, или молчите!

Но начальник Генерального штаба генерал армии Жуков никак не реагировал на откровения сочинителей победных реляций. И процесс, начатый при Жукове, пошел.

Меня призывают писать книги с опорой на документы. Так и делаю: цитирую самые что ни есть официальные документы. Сводка Главного Командования Красной Армии за 22 июня 1941 года – официальнее не придумаешь. Ума не приложу: отчего мои уважаемые оппоненты не опираются на столь достойный источник? Отчего эта шершавая, жесткая правда о первых сражениях в научном обороте не циркулирует?

4

Дальше мы увидим, что 22 июня 1941 года Жуков все же находился в Москве. Версия о его поездке в первый день войны на Юго-Западный фронт выдумана задним числом, чтобы уйти от ответственности за безответственные, преступные, вредительские действия высшего руководства государства и армии в самый драматический момент войны. Никакой проверки эта версия не выдерживает.

Всем, кто лепит памятники Жукову, настоятельно рекомендую на гранитных постаментах вырубать полный текст сводки Главного Командования Красной Армии за 22 июня 1941 года – просто из уважения к исторической правде. В этом случае бессмертная слава великого полководца будет прочно стоять не на героических былинах, которые сам он и выдумал, а на монолитном документальном фундаменте. Это будут лавры с опорой на документ. И совсем было бы хорошо, если бы экскурсоводы, указывая рукой на конную статую Единственного, рассказывали любознательным о последствиях публикации и передачи в эфир сводки Главного Командования Красной Армии за 22 июня 1941 года.

Первым следствием было то, что Красная Армия прямо в момент начала войны полностью потеряла доверие к своему Главному Командованию. Бойцы и командиры видели своими глазами, что творится на фронте, на своей шкуре испытали «военную мудрость» гениальных стратегов, и вместе с тем слушали сладкие речи о небывалых победах, о сбитых германских самолетах и сожженных танках.

Коммунисты обманывали мужика, начиная с 1917 года. С одной стороны – Декрет о мире, с другой – «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую!». С одной стороны – «Землю – крестьянам!», с другой – продразверстка. Земля твоя, только все, что на ней вырастет, загребут комиссары. Потом и землю забрали.

Каждый год мужика обманывали. И каждый день. Ему врали про урожаи и про заботу партии. Ему врали про великие достижения и про светлое завтра, которое все никак не наступало. У него пухли дети от голода, а ему врали про страдания трудящихся в Париже и Амстердаме.

И вот 22 июня над пылающими советскими аэродромами, над сожженными танками, над брошенными штабелями снарядов и патронов, над бегущими ордами бойцов и командиров зазвенели радостные вести о новых победах.

И началась массовая добровольная сдача в плен кадровой Красной Армии.

Солдаты сдавались по одному и группами.

Сдавались взводами и ротами.

Сдавались сотнями, тысячами.

Сдавались бригадами, дивизиями и корпусами.

Сдавались десятками и сотнями тысяч.

Жаль только, что величайший стратег в своих «Воспоминаниях и размышления» не стал об этом ни вспоминать, ни размышлять.

Летом 1941 года кадровая Красная Армия численностью в 4 миллиона бойцов без особого сопротивления сдалась кроме всего прочего еще и потому, что одним сообщением было подорвано доверие солдата к своим командирам и командующим от взводного до верховного.

А над страной гремели радостные вести. Население страны было преднамеренно дезориентировано. Если председателю колхоза (начальнику цеха, секретарю райкома, начальнику райотдела НКВД) сообщают, что обстановка тяжелая, то он принимает одни решения и действует соответствующим образом. Но если Москва торжественно объявляет, что все идет наилучшим образом, что угрозы нет и не предвидится, то председатель (и все остальные) принимает совсем другие решения и действует совсем другим образом.

Вранье возглавляемого Жуковым Генерального штаба на короткий период подняло энтузиазм народа. Именно так литр выпитой водки может вселить уверенность в своих силах и небывалую отвагу, поднять боевой дух и выбить из головы заботы. На некоторое время. Но тем страшнее похмелье, когда поутру раскалывается голова, когда вдруг в голове рождаются вспоминания о каких-то случившихся вчера весьма неприятных событиях.

Помимо сводки Главного Командования, которая была передана открыто для всего мира, в тот же день 22 июня 1941 года в 21 час 15 минут по закрытым каналам на командные пункты пяти фронтов была передана совершенно секретная Директива № 3. В ней командующим фронтами сообщалось:

Противник, нанеся удары из Сувалкинского выступа на Олита[15]15
  В вооруженных силах СССР в боевых документах запрещалось склонять географические названия во избежание путаницы. Поэтому в донесениях, приказах и других документах указывалось, например не «в районе Кёнигсберга», а «в районе Кёнигсберг». Кроме того, географические названия было принято писать заглавными буквами, но в этой книге для удобства чтения цитат мы не придерживаемся этого правила. – Прим. автора.


[Закрыть] и из района Замостье на фронте Владимир-Волынский, Радзехов, вспомогательные удары в направлениях Тильзит, Шауляй и Седлец, Волковыск, в течение 22 июня, понеся большие потери, достиг небольших успехов на указанных направлениях.

На остальных участках госграницы с Германией и на всей госгранице с Румынией атаки противника отбиты с большими для него потерями…

К этой директиве мы вернемся позже; сейчас обращаю внимание только на то, что подписи Сталина под ней нет, но есть подпись Жукова. Великий стратегический дезинформатор обманывал не только народ по открытым каналам – он обманывал даже своих ближайших подчиненных по закрытым каналам правительственной связи. Если бы командующим фронтами и армиями сказали правду о разгроме от моря до моря, то они принимали бы одни решения. Но Жуков их обманул, и поэтому каждый думал: это у меня проблемы, а соседние фронты удерживают границу – а раз так, то о флангах можно не заботиться. Грандиозные окружения целых советских армий и даже фронтов летом 1941 года стали возможными кроме всего прочего еще и потому, что Генеральный штаб сознательно и преднамеренно обманывал боевых командиров высшего ранга. Эти же вредительские директивы Генерального штаба подстегивали фронтовых командиров на собственное вранье. Если у всех – успехи, а у меня – разгром, то не лучше ли не спешить с докладом? Глядишь, завтра, когда немца по всему фронту до Берлина погонят, мне легче станет.

Фронтовых командиров обманывали, потому они не заботились об отводе войск. Потому они заблаговременно не готовили тыловых рубежей. Потому они не поворачивали назад эшелоны с боеприпасами и не вывозили все то, что было навалено у границ. Каждый жил ожиданием перелома в ближайшие дни и часы.

Обманывая командующих фронтами и армиями, Генеральный штаб сам становился жертвой обмана. Туфта множилась на туфту и покрывалась туфтой.

5

Через пять месяцев войны, 26 ноября 1941 года, Совинформбюро объявило, как было заявлено, «неопровержимые данные»:

С 22 июня по 21 ноября германская армия на советско-германском фронте потеряла убитыми, ранеными и пленными около 6 миллионов человек, более 15 тысяч танков, около 13 тысяч самолетов и до 19 тысяч орудий (Сообщения Советского информбюро. Т. 1. С. 375).

Удивительно, но вдруг оказалось, что и у нас тоже были некоторые потери. О них объявили без утайки, открыто и прямо:

…Убитыми 490 тысяч, ранеными до 1 миллиона 112 тысяч, пропавшими без вести 520 тысяч. Потери танков – 7 900. Самолетов 6 400. Орудий – 12 900 (там же).

И эти победные цифры снова и снова сопровождались сообщениями о подвигах, подвигах, подвигах.

Подвиги описывали с любовью. Со смаком. Например, так:

Красноармеец тов. Воробьев подкрался к немецкому блиндажу и меткими выстрелами уничтожил 2 часовых. Выбежавших из блиндажа немцев тов. Воробьев забросал гранатами. В этом бою отважный красноармеец истребил 25 фашистских солдат (там же. С. 419).

Сам он, понятно, жив и невредим. К новым боям готовится. К новым подвигам и свершениям. А вот еще:

Красноармейцы-повара Чадин и Иванов были окружены десятью немецкими автоматчиками. Смелые красноармейцы вступили в бой с врагами. Тов. Чадин заколол штыком 3 немецких солдат, а тов. Иванов застрелил офицера, остальные враги обратились в бегство (утреннее сообщение Советского информбюро 30 декабря 1941 г. Там же. С. 447).

Товарищ Чадин, мастерски владея винтовочкой с граненым штыком, в порядке живой очереди колол как поросят перепуганных немецких оккупантов, а те, лопоухие, не сообразили пальнуть разок из автомата.

Взвод сержанта тов. Поросенкова в течение одного боя трижды ходил в штыковую атаку на противника и истребил свыше 150 немецко-фашистских оккупантов. Сам тов. Поросенков заколол в этом бою 11 вражеских солдат (Сообщения Советского информбюро. Т. 1. С. 412).

Вырвавшись из вражеского окружения, политрук Изгурский, лейтенант Комаров и красноармеец Стефанцев пробирались к своим частям. Проходя по лесной тропинке, они заметили хитро замаскированную избушку и неподалеку от нее палатки. До слуха донеслась немецкая речь. Сообразив сразу, что это вражеский штаб, герои решили напасть на него. Прогремело неожиданное для врага красноармейское «ура», и в штаб полетели ручные гранаты. Немецкий полковник и два штабных офицера были убиты. Замешательство охватило стан врага. Этим воспользовались т.т. Изгурский, Комаров и Стефанцев. С молниеносной быстротой захватили они чемодан с оперативными документами, вскочили в стоявший под навесом автомобиль и умчались к своим (вечернее сообщение Советского информбюро 7 июля 1941 г.).

Фашистские войска стремятся забрасывать в наш тыл для диверсионных целей мелкие парашютные десанты, которые систематически уничтожаются нашими частями и истребительными батальонами.

В районе N. наблюдатели доложили капитану Андрееву о появлении самолетов. Капитан распознал в них транспортные самолеты врага. Через 10 минут красноармейцы окружили участок, где, по предположению капитана, могли приземлиться германские парашютисты. Вскоре 80 парашютистов, возглавлявшихся офицером, были захвачены в плен (утреннее сообщение Советского информбюро 3 июля 1941 г.).

В лесу около городка Н. был расположен пионерский лагерь. Вечером пионеры заметили кружившийся над лесом самолет. Самолет скрылся в облаках, а пионеры вскоре встретили четырех парашютистов, которые расспрашивали на ломаном русском языке о дороге в город. Пионеры направили подозрительных парашютистов по ложной дороге и сообщили о них в красноармейскую часть. Группа красноармейцев быстро настигла диверсантов. Очередная попытка пробраться в советский тыл не удалась гитлеровским вредителям (вечернее сообщение Советского информбюро 4 июля 1941 г.).

И в том же духе – все шесть томов «Сообщений Советского информбюро». 2 384 страницы. Массовый героизм запредельных масштабов.

Кроме того, из сообщений Совинформбюро советские люди узнавали о том, что немцы массово сдаются Красной Армии:

С каждым днем увеличивается количество германских перебежчиков. На днях в районе Н. в плен добровольно сдалась крупная часть немецких войск. Пленные в один голос заявляют: «Гитлер хочет залить кровью весь мир. Мы не хотели и не хотим воевать с Россией. Сдаваясь добровольно в плен Красной Армии, мы тем самым выражаем свой протест против нападения на Советский Союз, свою ненависть к палачам германского народа. Недалек тот день, когда нашему примеру последуют десятки тысяч немецких солдат, обманутых Гитлером». Пленные говорят, что сейчас уже не одиночки, а многие тысячи немецких солдат начинают понимать, что их одурачили и повели на верную гибель. Они выжидают лишь удобного случая, чтобы сдаться в плен Красной Армии… (вечернее сообщение Советского информбюро 6 июля 1941 г.).

В 120 километрах от Чудского озера в 4 часа утра 8 июля 3 немецких бомбардировщика «Ю-88», сбросив весь груз бомб в озеро, приземлились на советском аэродроме. Захваченные бойцами истребительного батальона летчики объяснили свой перелет на сторону советских войск нежеланием воевать против Советского Союза. Один из членов экипажа стрелок-радист К. рассказал, что мысль о бегстве из германской армии у экипажей звена бомбардировщиков появилась в первый же день войны. Однако случай для перелета представился только 8 июля… (утреннее сообщение Советского информбюро 9 июля 1941 г.).

Так ведь и это не все. Врали четыре года, а потом в 1944 году собрали все сообщения вместе и опубликовали в шести томах. Но шесть томов сообщений Совинформбюро, которые издали в 1944 году – это уже очищенная, отфильтрованная правда. То, что передавали по радио и печатали в газетах в 1941 году, через три года было отфильтровано и опубликовано в куда более пристойном виде. А в газетах публиковались, например, такие рассказы:

Геройский подвиг тракториста Федюнина

Действующая армия, 11 июля. (От наш. спец. корр.). Батарея яростно сопротивлялась натиску фашистских танков. Стреляя в упор прямой наводкой, храбрые артиллеристы одну за другой выводили из строя машины врага. Тракторист Федюнин еле успевал подвозить снаряды на своем «Комсомольце».

Наконец, танки были полностью уничтожены, но положение оставалось серьезным. Вражеская пехота, шедшая за танками, охватывала в кольцо огневую позицию батареи, осыпала ее пулями. Батарея несла потери, и некоторые орудия вынуждены были замолчать.

В это время на огневую позицию подоспел Федюнин. Увидев, что батарее грозит большая опасность, он смело повел свой трактор вперед, на врага. Это явилось полной неожиданностью для фашистов. Немецкие солдаты и офицеры были ошеломлены дерзостью тракториста. А Федюнин направил свою мощную машину прямо на залегшую фашистскую группу и начал давить врагов гусеницами. Вокруг него свистели пули, неподалеку рвались снаряды, но он был поглощен одной мыслью – выручить из беды родную батарею.

Двадцать фашистов нашли свою могилу под тяжелыми гусеницами федюнинского «Комсомольца». Остальные дрогнули, стали разбегаться. Отважный тракторист получил три ранения, но остался у руля и продолжал борьбу.

Федюнин только тогда покинул свой боевой пост на тракторе, когда подошедшее подкрепление отогнало противника. Батарея была спасена (газета «Молодой коммунар», орган Тульского обкома и горкома ВЛКСМ, 15 июля 1941 г.; 13 июля 1941 года о «геройском подвиге тракториста Федюнина» написала также газета «Социалистическое земледелие»).

К 1944 году были напрочь забыты тысячи самых невообразимых подвигов и свершений, которыми с начала войны советские генералы и комиссары удивляли мир. Каждый сам в этом может убедиться: надо лишь полистать «Правду» и «Красную звезду» за 1941-й и 1942-й годы – ведь это сплошная фантастика. Наши доблестные бойцы один на один шли на немецкие танки, топорами гнули орудийные стволы, граблями останавливали мотоциклистов с пулеметами, подростки с вилами и косами брали в плен по взводу автоматчиков.

Ах, чего там только не было! Но в 1944 году самые героические деяния первых двух лет войны (то есть самые фантастические и неправдоподобные, которые не могли вызвать у читателя ничего, кроме улыбки) в шеститомник не попали. Понемногу было забыто и то, что публиковали в 1944 году. Историю отшлифовали до слепящего блеска, и ничего в ней не осталось, кроме подвигов. Правда, из сотен тысяч выбрали десяток самых, казалось бы, достоверных.

А прелюдией эпопеи стала героическая оборона Брестской крепости.

6

Про оборону Брестской крепости написаны десятки книг, снято больше десяти художественных и документальных фильмов, крепости присвоено звание «крепость-герой», на ее территории воздвигнут грандиозный мемориальный комплекс. Заказчик не скупился – денег, цемента и стали отпустил вволю. И архитекторы постарались: в небо воткнули стометровый граненый штык, рассадили по периметру циклопические монументы героев, на берегу реки Мухавец истомленный железобетонный солдат небывалых размеров черпает каской воду…

Последний монумент называется «Жажда»: защитникам крепости не хватало не только снарядов и патронов, не только хлеба и бинтов, но и воды; за каждый глоток приходилось платить ведром солдатской крови. Этот момент в фильме «Бессмертный гарнизон» показан очень ярко: возвращаются раненые бойцы с задания и в подземном госпитале выкладывают на стол штук десять солдатских фляжек с водой. Медсестра: да вы что! У меня сотни раненых! Этого не хватит ни напоить, ни промыть раны. На что командир разведчиков ей отвечает: знаешь ли ты, сколько наших людей полегло у реки, чтобы эти фляги наполнить!

На подвиге защитников Брестской крепости воспитаны целые поколения советских людей. Я тоже в детстве смотрел «Бессмертный гарнизон», я тоже играл в войну, защищал форты и казематы от наседавших врагов. По мере взросления интерес к обороне Брестской крепости не слабел, а усиливался. Ясности не прибавлялось – напротив, она убывала. Она растворялась. А непонимание густело.

Начнем вот с чего. Что за титул такой – «крепость-герой»? Если есть «мать-героиня», то и крепость должна быть героиней. Как же иначе, если слово «крепость» женского рода?

Ладно, это придирки не по существу. Обратимся к главному: почему Брестская крепость была так быстро, так бездарно и так позорно брошена, не остановив противника, не задержав его, не причинив ему особого вреда? Почему официальная история обороны крепости ясна только до тех пор, пока не начнешь анализировать детали и подробности? Почему возникает обратная пропорция: чем больше знаешь об этом героическом эпизоде, тем меньше понимаешь случившееся?

7

Коммунистические агитаторы объяснили просто: крепость устаревшая, XIX век, сил было мало, а у немцев подавляющий перевес в силе.

Усомнимся. Крепость действительно была построена в XIX веке. Однако и предыдущий, и последующий опыт доказывают: самые обыкновенные траншеи могут быть непреодолимым рубежом. Вся Первая мировая война – тому пример.

К началу Второй мировой войны многое изменилось. Но если дивизия находится в траншеях, то танки ей не страшны, и авиацией пехоту в траншеях не напугаешь. И артиллерией – тоже. Пример – Курская дуга.

Германская гаубичная артиллерия времен Второй мировой войны практически ничем не отличалась от артиллерии Первой мировой войны. С помощью такой артиллерии пехоту из траншей не выбить. А стрельба из пушек окопавшимся войскам не страшна и подавно, потому как траектория снарядов не крутая, навесная, а настильная: снаряды над головой свистят, пролетая мимо.

Если же между наших траншей оказались какие-нибудь прочные сооружения и строения – кирпичные дома с подвалами, канализационные тоннели, каменные заборы, железнодорожные насыпи и тому подобное, – тогда пехоте совсем легко оборону держать. Любые прочные постройки облегчают положение обороняющихся и усложняют задачу наступающей стороны. Пример: руины Сталинграда. Или руины Берлина. Обыкновенные жилые дома, вокзалы, заводские и тюремные корпуса (даже почти полностью разрушенные), если их защищают умело и мужественно, становятся непреодолимой преградой для наступающего противника. Берлин обороняли старики, инвалиды и дети, но они сожгли столько краснозвездных танков, искалечили и убили стольких советских солдат и офицеров, что Берлинскую стратегическую наступательную операцию Красной Армии можно смело считать проигранной.

Теперь давайте представим, что в Берлине или рядом с ним кроме домов, дворцов, вокзалов, тюрем и заводов была бы еще и настоящая крепость с сотнями казематов, с бастионами и бетонными фортами, с обильными запасами боеприпасов, продовольствия и всего прочего. Во что бы тогда обошелся Красной Армии тот позорный штурм?

Или давайте представим, что на Курской дуге помимо траншей, которые перекрыты прошлогодними кукурузными стеблями и хворостом или вообще ничем не перекрыты, у Красной Армии есть еще и настоящая крепость с внешним периметром обороны в 40 километров, с крепкими подземельями, которые не достанешь никакой бомбой, никаким снарядом, с непробиваемыми стенами, с земляными валами десятиметровой высоты, подходы к которым прикрыты глубокими каналами и рвами. Как решим: легче было бы обороняться, имея траншеи и крепость или имея одни только траншеи?