Текст книги "Аутодафе"

Глава 2
ЧУДЕСА В РЕШЕТЕ

1

Улица Красного флота оказалась на дальней окраине Лесогорска. Офис «Уральского Чуда» я узнал издалека, даже не приглядываясь к табличкам с номерами домов. Он выделялся среди деревянных одноэтажных домишек – примерно так же выделялся бы Майкл Тайсон в толпе пигмеев-дистрофиков. Двухэтажный особняк нежно-розового цвета, стилизованный под средневековый замок: башенка с петушком-флюгером, край крыши украшен крепостными зубцами…

Неплохо устроились господа уральские чудотворцы. Но почему они обосновались именно в Лесогорске? Вроде бы никакими выдающимися целебными растениями здешняя тайга не славится. Главный ареал распространения женьшеня значительно восточнее… Маралий корень, золотой корень и прочие модные панацеи последних лет тоже здесь не произрастают.

Что там еще говорил Скалли о составе «Уральского Чуда»? А-а, мускус кабарги… Так ведь и основная популяция кабарги водится восточнее, в горах Забайкалья.

Про этих зверей, так уж сложилось, я знал достаточно. Странное животное, надо сказать… Относится к семейству оленьих и внешне напоминает маленького оленя, но рогов не имеет – вместо них у кабарги другое оружие для поединков в брачный период: торчат из пасти длинные, загнутые назад клыки…

Небольшой мускусный мешочек на брюхе самцов – главкая беда красивого и безобидного зверя. Издавна мускус кабарги использовался в восточной медицине как составная часть лекарств, излечивающих чуть ли не от всех болезней… В середине девятнадцатого века из России только в Китай вывозили по восемьдесят тысяч мускусных мешочков в год. Тогда же проявили интерес к кабарге и европейские парфюмерные фирмы – причем продолжают проявлять до сих пор. Мускус – лучший закрепитель запахов, ни один синтетический аналог не может с ним сравниться… Сырьё для самых элитных духов самых известных французских фирм вырезают из брюха бедного безрогого олешка. А тушу чаще всего бросают гнить в горах.

При таком подходе к делу кабарги осталось мало – и у нас, и в Китае, и в Монголии… Соответственно, до небес взлетела цена на ее мускус – до пятидесяти тысяч долларов за килограмм сырца, если мне не изменяет память. Что еще больше подхлестнуло охотников – мускусный мешочек самца содержит пятнадцать (а иногда и все тридцать) граммов заветного вещества… Конечно, получит за него браконьер куда меньше цены, установившейся на мировом рынке, но всё равно хватит и от егеря откупиться, и немалый штраф заплатить, и новое ружье взамен конфискованного приобрести…

Впрочем, судя по цене упаковки «Уральского Чуда» – немалой, но и не поражающей воображение, – доморощенные фармацевты добавляют туда мускус кабарги в символических количествах. Или нашли способ дешево разводить ее в неволе… Ага, и прячут кабарожью ферму в Лесогорске от завистливых глаз конкурентов.

Но зачем гадать на кофейной гуще, если можно узнать информацию из первоисточника? Я, в отличие от Эльзы, большую статью про «Чудо» сочинять не стану, но пару строк в своем резидентском отчете напишу обязательно… Тоже реклама, хоть и для узкого круга.

2

Я подозревал, что роль секьюрити в офисе исполняют те самые стриженые амбалы из джипов, что встречусь с одним из них сразу, едва пройдя входную дверь, – и ошибся.

Охраны – в человеческой ее ипостаси – у входа не наблюдалось. Лишь сканирующая видеокамера под потолком. А в остальном – офис как офис. Небольшой коридор оформлен в обычном бизнесменском стиле «евроремонт», ковролиновая дорожка упирается в преградившую путь конструкцию, прародительница коей именовалась в старые времена стойкой дежурного администратора. Всё как везде. Но за стойкой…

На мгновение я замер. Показалось – школьный завхоз Зинаида Макаровна подрабатывает в свободные часы в «Уральском Чуде». Но лишь показалось. Совсем незнакомая женщина – другое лицо, другая прическа… Но габариты точь-в-точь как у мадам Зинаиды. «Чудо» не стало позориться и умыкать двухместную скамеечку из парка – однако вращающееся кресло с гидропружиной, на котором восседала исполинская женщина, наверняка изготавливалось по спецзаказу. Так-так-так… Еще одна представительница временных? Судя по костюму темных тонов – вполне возможно. У них все дамы отличаются этакой монументальностью? Может, я напоролся на родственницу завхоза? На двоюродную сестру, к примеру…

– Здравствуйте, – оборвала женщина-монумент мои размышления. – Вы к кому и по какому вопросу?

Глубоким, звучным голосом она тоже напоминала Зинаиду Макаровну. И отчасти Монсеррат Кабалье…

– Здравствуйте. К госпоже Эльзе Серебряковой, по личному делу, – бодро отрапортовал я.

– Будьте любезны, сообщите вашу фамилию.

Да-а, стилем общения с посетителями завхоз Лесогорской средней школы № 2 безнадежно уступала своей кузине…

– Рылеев. Сергей Рылеев.

Мадам пробежалась пальцами по клавиатуре компьютера, скользнула взглядом по экрану – не иначе как изучила список ожидаемых посетителей. Ткнула пальцем в клавишу пульта, произнесла негромко:

– Михаил Аркадьевич… – И уже мне:

– Подождите, пожалуйста.

Я подождал. Сурово тут у них, кого попало за здорово живешь не пропустят… Разительный контраст с екатеринбургским офисом «Чуда», где мне довелось побывать в ходе рутинной проверки. Там ко мне моментально подскочила обаятельнейшая девушка-менеджер – и тут же увлекла внутрь готовая до тех пор заливать потоком гладко звучащих, наизусть заученных слов, пока я не дрогну и не подпишусь на распространение чудодейственного снадобья…

Впрочем, девушка-менеджер появилась и здесь. Вполне обаятельная. Но увлекать меня куда-либо не спешила. Водрузила на стол своей монументальной коллеги пластиковый лоток, заваленный корреспонденцией. Попросила:

– Варвара Петровна, рассортируйте, пожалуйста. Благодарственные – обратно в лоток, Маша потом ответит и отберет подходящие для рекламщиков…

Толстенные пальцы женщины-горы мелькали с удивительным проворством, вскрывая конверты стилизованным ножичком. Что характерно, девять из десяти писем оказывались именно благодарственными. Самые разные: длинные многостраничные излияния и короткие записки на четвертушках бумаги; написанные от руки угловатым полудетским почерком и распечатанные на принтерах, на бланках каких-то учреждений…

Ну надо же… Я грешным делом был уверен: все письма чудесно излечившихся больных, постоянно публикуемые в газетной рекламе «Уральского Чуда», сами рекламщики фирмы и сочиняют… Ошибался. Маловероятно, что наблюдаемая сцена заранее подготовлена, отрежиссирована, – и исполняется для случайно заскочившего Сергея Рылеева…

– Господин Рылеев? – позвал негромкий голос.

Я оторвался от созерцания груды писем.

Сам Михаил Аркадьевич? Отчего-то ни один из увиденных мною сотрудников «Чуда» бейджа на груди не носил. В любом случае человека, неслышно возникшего за спиной Варвары Петровны, я уже видел. Именно он на вокзале возглавлял комитет по торжественной встрече Эльзы…

– Пойдемте, господин Рылеев, – улыбнулся вроде как Михаил Аркадьевич. Улыбка мне не понравилась – холодная, отрепетированная, натягиваемая привычно, как разношенная перчатка на руку…

3

– Студент-биолог? Интересно… Наша организация тоже некоторым образом связана с биологией…

– Хм… Это такая неявная форма приглашения на работу? – поинтересовался студент Рылеев, подпустив в голос легкую нотку раздражения: мол, пришел по личному делу, а угодил на слабо завуалированный допрос.

– Возможно, Сергей Васильевич, возможно…

При взгляде на моего собеседника так и подмывало спросить: «В каком полку служили?» Вернее, в каком управлении КГБ…

Если даже Михаил Аркадьевич Жебров – так он представился – украшал своей персоной не ряды наследников Железного Феликса, то наверняка схожей организации. Служба в аппарате иных контор накладывает неизгладимый отпечаток.

Для разговора со мной Михаил Аркадьевич выбрал образ недалекого старого служаки, раба должностных инструкций: дескать, предписано проверять всякого сюда входящего – не коммерческий ли он шпион, вынюхивающий бесценные ноу-хау, – вот Жебров и проверяет…

Но, странное дело, – казалось, экс-бурильщика совершенно не заботило, насколько я принимаю на веру его имидж. Более того, порой он сопровождал свои реплики двусмысленной улыбочкой, совершенно не гармонирующей со словами… Словно демонстрировал: он прекрасно знает, кто я такой, и знает, что я знаю о его знании, и вся словесная шелуха наших вопросов-ответов его весьма забавляет… Надо понимать, и таким приемам обучали в Высшей школе КГБ. Но вы, господин чекист, поищите кого-нибудь другого, кто купится на ваши дешевые подначки. Перед вами студент Рылеев, неровно задышавший на симпатичную журналистку. Студент, и точка.

– Вы давно знакомы с госпожой Серебряковой? – продолжил долбить меня вопросами старый служака.

Тут агент Хантер решил, что студенту Рылееву пора бы и возмутиться столь навязчивым любопытством. Даже похамить немного можно… Не старое, в самом деле, время. Не вызывают у раскованных современных студентов трепета гэбэшники, тем более отставные…

– Давно. Почти неделю. А вы давно? Наверное, старый знакомый ее отца и приглядываете за моральными устоями Эльзы?

Он разулыбался, как кот, сумевший наконец добраться до надежно укрытой крынки со сметаной. И тут же старый служака исчез. Испарился.

– Вы правы, господин Рылеев… Не стоит тратить мое и ваше время на пустопорожнее любопытство. Пора поговорить серьезно. У меня есть к вам деловое предложение.

И он сел на диван, сделав мне приглашающий жест – явно давая понять, что разговор переходит совершенно в иное русло. Для непринужденного допроса Жебров пригласил меня в комнату релаксации – назвать сие помещение курилкой язык не поворачивался. Фотообои с пейзажем африканских джунглей, мягкие диваны, фонтанчик с водопадиком в три каскада. На стенах лианы – правда, искусственные, пластиковые. В кадках три пальмы – тоже пластиковые. Другие сотрудники – курящие или релаксирующие – в ходе нашей беседы здесь не появлялись.

– Внимательно вас слушаю, – сказал студент Рылеев, усевшись на соседний диванчик.

И что же такое он мне предложит? Уйти в службу безопасности «Уральского Чуда», выложив в качестве вступительного взноса все секреты Конторы?

– Дело в том, господин Рылеев, что наша организация сейчас активно покупает квартиры в Лесогорске. Обеспечивает жильем сотрудников. Как я понял, вы столкнулись с обратной проблемой. Мне кажется, есть возможность договориться.

Только и всего… Разочаровал.

– Отчего бы и не договориться, если сойдемся в цене.

– Думаю, сойдемся. Для своих сотрудников мы не скупимся, поверьте…

Слова «своих сотрудников» Жебров выделил голосом – этак легко, без нажима. Немного помолчал, словно обдумывая, в какую цифру может вылиться продекларированное отсутствие скупости. И предложил:

– Двести тысяч долларов. Оформление за наш счет. И вы можете со спокойной душой вернуться к изучению биологии в Екатеринбурге. Сумма, как вы, очевидно, заметили, несколько превышает цены местного рынка недвижимости. Дело в том, что нам удобнее купить квартиру, уже готовую для проживания, со всей обстановкой: с диванами и шкафами, шифоньерами и чемоданами…

На последнем слове делать акцепт он не стал. К чему, в самом деле? И так всё ясно. Торг шел не о недвижимости в Москве, на Кутузовском, – в Лесогорске за такие деньги можно скупить половину квартир-хрущевок в теткином доме, хоть с обстановкой, хоть без таковой… Жеброву был нужен архив. Архив Синягина.

– Неожиданное предложение… – замялся студент Рылеев. – Мне необходимо подумать, поговорить со здешними риэлтерами…

Михаил Аркадьевич вновь улыбнулся, вовсе уж иезуитски:

– Думайте. Говорите. Если кто-то предложит больше – я готов поднять планку. В разумных пределах, естественно. Единственная просьба – не затягивайте с ответом. Ведь мы можем решить проблему с жильем для персонала своими силами, без вашей помощи… Всё, не смею больше вас задерживать. Вот моя визитная карточка, надумаете – звоните. Госпожа Серебрякова подойдет сюда через пару минут.

Забегая вперед, скажу: тем же вечером я обоснованно заподозрил, что решить проблему с жильем для персонала своими силами Жебров уже пытался. Крохотный датчик, укрепленный мною на балконной двери, отрапортовал: дверь дважды в мое отсутствие открывалась и закрывалась. Явных следов обыска не осталось. Узенький шкаф-пенал, хранивший много любопытного, но не способный вместить гигантский чемодан Синягина, незваные гости вскрыть не пробовали…

4

– Ваша красота и природный ум произвели неизгладимое впечатление на кого-то из уральских чудотворцев, – сообщил я Эльзе, стараясь говорить легко и непринужденно. – Настолько неизгладимое, что этот «кто-то» теперь ни на минуту не может выпустить из виду объект своего обожания…

Она удивленно посмотрела на меня. Затем – сообразив – в зеркало заднего вида. «Чероки», отъехавший вслед за Росинантом от розового особняка-замка, держался сзади как приклеенный. Катил себе в паре сотен метров за нами, не делая ни малейших попыток замаскировать слежку.

Есть у «наружки» и такой классический метод демонстративного наблюдения – пусть объект постоянно ощущает себя в фокусе пристального внимания, пусть нервничает, дергается, совершает ошибки. Пусть (если упомянутый объект зовут Сергеем Рылеевым) решит: лучше отдать по-хорошему то, что у него просят… Пока просят.

– Остановите машину, – попросила Эльза. – Такое хамство терпеть нельзя.

Нельзя, согласен. Но что вы можете предпринять в данной ситуации, милая барышня? Пригрозить связями своего папы, или поклонника, или кто еще вам покупает туфельки от Адами? Здесь, похоже, закон – тайга, а прокурор – медведь, до папы не докричишься, не дозвонишься…

Проигнорировав просьбу, я надавил на газ.

– Остановите! – повторила Эльза.

– И не подумаю. Стоит проучить ребят.

– Собираетесь поиграть в догонялки? – В ее тоне звучало глубочайшее сомнение в успехе подобного мероприятия. – У той машинки, между прочим, восемь цилиндров. Общим объемом пять с лишним литров… Шансов никаких.

Седоки «Чероки», похоже, придерживались того же мнения. И тут же восстановили увеличившуюся было дистанцию.

– В догонялки? Почему бы и нет? Отстоим честь отечественного автомобилестроения. Не на ровном асфальте, понятно… То, что считается бездорожьем на родине этого джипа, у нас сойдет за нормальную дорогу. Держитесь крепче!

И я выдал лихой вираж, с трудом вписавшись в поворот. Короткий переулочек, мимо мелькнули последние домишки Лесогорска – и Росинант вырвался на пересеченную местность. Ну-с, начнем вот с этого косогорчика, пожалуй… Догоняйте!

Спустя несколько минут я понял, что погорячился… Так вот с лету посрамить заграничных конкурентов Ульяновского автомобильного завода мне не удалось. Увы, Росинант не побывал в тюнинговой фирме, готовящей для работы на Контору внешне неказистые машины российских марок…

Никто не перебирая ему двигатель, не шлифовал впускные и выпускные клапаны, не балансировал с высокой точностью коленвал и не заменял все детали, какие только можно, на фирменные. И даже такой простенькой вещи, как платохонингование стенок цилиндров, бывший хозяин сделать не удосужился…

«Чероки» уже не мог, как прежде, играючи выдерживать заданную дистанцию, но и оторваться нам не удалось.

Единственный мой козырь – так называемые «армейские» мосты, дающие дорожный просвет аж в 30 сантиметров, позволяли нам быстро проскакивать попадающиеся на пути топкие лощинки, которые джип противника благоразумно объезжал… Но всё, что выигрывал Росинант на этих объездах, «Чероки» отвоевывая на более-менее ровных участках.

Однако агента Хантера голыми руками не возьмешь! Катил я не абы как, но к заранее присмотренному на случай таких экстремальных гонок местечку… Во время вчерашней разведывательной автопрогулки по окрестностям Лесогорска я обнаружил старый деревянный мостик через впадающий в Кеть ручей. Доски настила там совершенно прогнили, но проехать можно – ювелирно, по несущим балкам…

– А теперь коронный трюк! – объявил я Эльзе, выскакивая на заброшенную грунтовку. До сих пор нам было не до разговоров в «уазике», скачущем козлом по ухабам. – Следите за руками!

Преследователи явно вошли в азарт. И, тоже выскочив на дорогу, уже не пытались выдерживать дистанцию – понеслись за нами во весь опор. Росинант, наоборот, умерил аллюр – и ровненько, как по линеечке, проехал по балкам моста.

На секунду мне показалось, что и водителю «Чероки» знаком этот мостик. Но нет – заскочивший на мост джип просел, доски треснули, вздыбились обломанными концами. Машина, угодившая брюхом на балку, качнулась туда-сюда, на манер шалтай-болтая, и плюхнулась в ручей, проломив ветхие перила! Эффектное зрелище! Падать экстремалам-неудачникам пришлось с высоты не более двух метров. Дав задний ход, я убедился: жертв нет. Двое знакомых мне амбалов-«богатырей» – насквозь мокрых – выбрались из затопляемого средства передвижения… Отсалютовав им тремя короткими гудками, Росинант покатил дальше.

– Молодец! – только и сказала Эльза.

Сам знаю… Но не факт, что интерес господина Жеброва к моим передвижениям на этом исчерпался. К припаркованному возле розового особнячка «уазику» легко и просто можно было прилепить радиомаячок…

Я ткнул пальцем в клавишу автомагнитолы. Этот агрегат вместе с кассетами бывший хозяин приложил в качестве бонуса при продаже Росинанта. Штатная комплектация «уазика» установку подобных излишеств не предусматривала, но меломан Валерий прорезал гнездо в приборном щитке пилой-болгаркой. Сегодня утром я немного доработал магнитолу, впихнув в корпус портативный сканер-пеленгатор, имевшийся в моем багаже.

Хрипловатый баритон затянул под гитарный перебор:

А Киев – мать всех русских городов.

Верните маму, очень плачут дети…

Меня, собственно, интересовали не семейные проблемы сторонника славянского братства, а более прозаический факт: какой светодиод засветится на корпусе магнитолы – красный или зеленый? Засветился зеленый. Никаких посторонних источников радиоизлучения поблизости не выявлено.

Отлично. Можно без помех заняться личной жизнью.

5

Ресторан именовался «Заимка» – и был почти пуст. В Екатеринбурге, уверен, подобное заведение не пустовало бы: небольшой уютный зал, сплошь отделанный деревом, на стенах чучела птиц, головы зверей, прочий охотничий антураж… Однако клиентов оказалось всего двое. Если считать нас с Эльзой – четверо. Трудно сказать, на что рассчитывали люди, открывшие «Заимку» в городе, где полторы сотни долларов в месяц считаются весьма приличной зарплатой.

Ужин подходил к концу. К вполне логичному финалу. Подходил настолько плавно и естественно, что у меня мелькнула мысль: что-то всё больно уж гладко. В жизни я не страдал комплексом неполноценности, но и не переоценивал шансы раскатывающего на задрипанном «уазике» студента Рылеева мгновенно влюбить в себя такую девушку… Надолго эта мыслишка в голове не задержалась.

Из динамиков медленно лилась негромкая музыка. Мы столь же медленно кружились в танце. Два других посетителя – напоминавшие обликом негаданно разбогатевших таежных бродяг – казалось, решили перепробовать весь здешний ассортимент спиртных напитков, причем отнюдь не в символических, дегустационных дозах. Они не обращали на нас внимания. Один, впрочем, оторвался на миг от стакана, чтобы поощрительно подмигнуть мне: давай, мол, парень, не теряйся…

– Не пойму, почему при первой встрече ты показалась так похожей на цыганку… – удивился студент Рылеев. Агент Хантер мысленно присоединился к его удивлению – неуловимые восточные черточки в облике девушки напрочь исчезли. Да и цвет волос изменился: Эльза стала шатенкой.

– Вот так и смотрят мужчины на женщин, – вздохнула она. – Видят лишь одежду, макияж и прическу. Был такой период у меня в жизни, месяца три… Восточный. Тяга к древней мудрости и блаженному ничегонеделанию. Ну и соответствующий имидж.

– Блаженное ничегонеделание? По-моему, ты в то утро выглядела на редкость энергичной и напористой. Страшно представить, что бывает с жертвами твоих интервью в периоды деловой активности.

– Не помню… Наверное, ты мне сразу чем-то понравился… – Она сделала шаг ко мне – короткий-короткий, мы и так стояли почти вплотную. И я понял, что отвечать на ее последнюю реплику надо не словами.

Мы целовались посреди ресторанного зала, и никто на нас не смотрел, лишь кабанья башка на стене пялилась свирепым стеклянным глазом и напоминала в этом ракурсе мою тещу, незабвенную мадам Гришнякову…

– По всем канонам сейчас полагается сказать, что кофе у меня дома на порядок лучше, – вздохнул я, когда нам подали упомянутый напиток. – И что имеется уникальная коллекция музыкальных записей… Но увы. Кофе нет даже растворимого. Хотя музыка действительно уникальная – ламповая радиола с набором пластинок семидесятых годов.

– По тем же канонам мне полагается в ответ соврать, что я давняя фанатка Лещенко и Валентины Толкуновой… Но зачем? Мы взрослые современные люди, и каноны давно устарели. В ночных молодежных клубах наука обольщения сведена к минимуму: «А ты клевая чувиха! К тебе или ко мне?»

После этой реплики можно было решить, что Эльза постарше, чем выглядит, – моя ровесница, по меньшей мере. Но нет, из оброненного девушкой замечания следовало, что две недели назад ей исполнилось двадцать три…

– А ты ведь в натуре клевая чувиха, – сказал я так, будто и в самом деле прозрел сию секунду. – К тебе или ко мне?

– К тебе! – подыграла Эльза. – У меня предки в тему не включены, косят под моральных…

Нет, всё-таки в ухаживаниях по старинке было больше шарма.

6

На улице нас поджидали. Серый «Паджеро» стоял, вплотную припаркованный к Росинанту. Рядом – троица амбалов-«богатырей». Расположились так, что пройти мимо них к «уазику» не было никакой возможности.

В общем, следовало ожидать. В Лесогорске мест, куда можно отправиться вечером с девушкой, раз, два и обчелся. Я, конечно, мог оставить машину где-нибудь в неприметном местечке, подальше от «Заимки». Но понадеялся, что незапланированное купание в ледяной воде ручья остудит богатырский пыл и избавит нас от навязчивого внимания хотя бы на сегодняшний вечер…

Ладно. Предоставим инициативу противнику, пусть раскроется, пусть выложит на стол карты… Противником в тот момент я считал не «богатырей», а Жеброва. Он, по всему судя, тоже проводит разведку боем. В невинного и безобидного студента Рылеева экс-чекист не поверил… Тем лучше, в таком случае руки у меня не связаны – пусть ломает голову, на какую из частных или государственных служб я работаю.

– Держись сзади и слева, – быстро и негромко сказал я Эльзе, не меняя направление и темп движения, словно и не стояли на пути три недружелюбно настроенных качка.

Затем широко улыбнулся «богатырям»:

– Привет, ребята! Не повезло вам сегодня! Уже достали из ручья свою таратайку?

Такого начала разговора амбалы не ожидали. Самый внушительный – пусть будет Илья Муромец – открыл было рот. И закрыл, так и не придумав подходящую для начала конфликта фразу. Зато я тараторил без умолку:

– Сколько платили-то за ту развалюху? Тонн двадцать зелени с растаможкой? Мне тоже как-то предлагали «Чероки» девяносто шестого года, да что-то он не приглянулся…

Выдавая эту ахинею, я оказался в окружении амбалов, вынул из кармана ключи, словно и впрямь собирался отпереть «уазик» и спокойненько, без эксцессов, уехать. Эльза послушно держалась позади.

Они надвинулись с трех сторон, почти вплотную. Добрыня Никитич придумал наконец достойное начало разговора и прошипел:

– Т-ты, с-сука…

Ухватил меня за плечо, развернул и тут же вмазал в солнечное сплетение мощнейшим, заставляющим скорчиться от боли ударом. Вернее, удар был лишь задуман таковым. Кто бы ни учил амбалов приемам рукопашного боя – учил плохо. В Конторе инструкторы на порядок опытнее.

Раз! – ключи полетели в голову Алеши Поповича. Пусть отвлечется на пару секунд.

Два! – сломалось запястье Добрыни, лишь вскользь зацепившего меня своим молодецким ударом.

Муромец оказался самым здоровенным, но и самым заторможенным в этой компании. Он только-только сообразил, что драка уже началась и что проходит вовсе не по запланированному сценарию. Сообразил и стал отводить арбузообразный кулак для таранного удара.

Три! – туша Ильи начала падать медленно, словно рушащееся высотное здание.

Я прыжком развернулся, готовый разобраться с Поповичем. И удивленно замер. Алеша во весь богатырский рост уже распростерся на пыльном асфальте. Над поверженным телом стояла Эльза с электрошокером в руке. Богатырь, кстати, тоже успел извлечь оружие – рядом с его ладонью валялся выкидной нож, размерами вполне под стать владельцу.

Нагибаясь за ключами, я заодно подобрал нож. И тут же с маху воткнул в покрышку джипа. Затем во вторую. Машина осела набок.

Но Эльза-то какова… И шокер у нее интересный, никак не должна стандартная электрощекоталка сразить наповал этакого бугая. Надо будет рассмотреть игрушку повнимательнее. Наверняка куда мощнее, чем сертифицированные и разрешенные к продаже в Российской Федерации.

– Прошу вас, мадемуазель. – Галантным жестом я распахнул дверцу Росинанта.

Мадемуазель процокала каблучками, огибая по широкой дуге поверженного богатыря. Электрошокер уже вернулся в ее сумочку. Прежде чем сесть в машину, Эльза принюхалась и сказала, кивнув, как мне показалось, на Алешу Поповича:

– Странный парфюм… – Я поначалу не понял.