Текст книги "Z – значит Зомби (сборник)"

Z – значит Зомби (сборник)
сост. Андрей Синицын

От составителя

27 июня 2013 года «Война миров Z» добралась до России. Лавина живых мертвецов, сметая все на своем пути, устремилась на улицы городов и проселочные дороги. Враг оказался повсюду. Весь мир в одночасье изменился. Человек, укушенный зомби, превращался в безжалостного каннибала. Выбора не оставалось: только снести монстру башку, не задумываясь о том, кто перед тобой. Пусть даже это бывший друг или близкий, любимый человек. Иначе окажешься по ту сторону…

По счастью, все это пока происходит только на экранах кинотеатров, где демонстрируется фильм, снятый по бестселлеру Макса Брукса. Роман «Война миров Z» увидел свет осенью 2006 года, и тут же за его экранизацию разгорелась борьба между продюсерскими компаниями Леонардо ДиКаприо и Брэда Питта. Победил последний, и теперь его лицо красуется на афишах.

Роман, рисующий историю Войны Z, представляет собой набор интервью, которые представитель ООН берет у выживших свидетелей событий. Перед читателем предстает галерея людей различных национальностей (война охватила все без исключения регионы) и различных социальных слоев (от политиков и военачальников до простых обывателей). Из этих рассказов складывается масштабная картина произошедшего. Писателя прежде всего интересуют человеческие судьбы. Во введении вымышленный рассказчик пишет: «Разве для будущих поколений хронология и статистика потерь важнее воспоминаний отдельных людей, не так сильно отличающихся от них самих? Разве, исключив человеческий фактор, мы не рискуем отдалиться от истории, которая может, упаси боже, однажды повториться? И, в конце концов, разве не человеческий фактор – единственное различие между нами и противником, которого мы теперь называем «живыми мертвецами»?»

Однако роман Брукса – это не просто психологически достоверный хоррор. Демонстрируя солидный багаж знаний в области геополитики, Макс Брукс пытается показать, как Война Z происходит в той или иной стране. Как борется со страшной болезнью та или иная нация, каковы последствия этой борьбы? Что ждет людей после победы? И вот здесь автор допускает досадный промах. События в России и Украине поданы с точки зрения устаревших стереотипов: тут и Осетия, и реставрация монархии, и применение в войне танков Т-34 и «катюш».

Сборник «Z – значит зомби» является попыткой показать, «как все было на самом деле». Как повели бы себя наши люди, если бы лавина живых мертвецов действительно устремилась на улицы российских городов.

И последнее. Когда мир охватила страшная болезнь, то наиболее вероятным ее источником посчитали Китай. Поверьте, это отнюдь не так.

Андрей Синицын

Михаил Тырин
Мутная вода

Пролог

В кабинете пахло сухой пылью и гуталином. Лучи майского утреннего солнца нарезали пространство на строгие геометрические доли.

– Вы меня слушаете, товарищ Вешенка?

Евграф Антонович вздрогнул и отвел глаза от ярких солнечных ромбов на полу.

– Да-да, внимательно слушаю…

Хозяин кабинета прошелся мимо, повесив в воздухе едва уловимый след одеколона. Он был крупный и неторопливый. Говорил с мягким восточным акцентом. Надет на нем был военный френч без знаков различия. Впрочем, и без них было видно, что человек этот – большая птица. Не меньше чем генерал. А может – чуть ли не нарком.

– Мы вас очень ценим, товарищ Вешенка, – продолжал он. – Еще бы! В такие-то годы – и уже профессор, светило медицины и биологии, ученый с мировым именем…

– Не с мировым… – не сдержался Евграф Антонович. – В мире меня вряд ли знают.

– Захотим – и узнают! – весело сказал генерал. – Мигом узнают, да так, что сами ахнут. Только нам с вами это пока не совсем нужно, – он остановился, глядя в окно. И негромко добавил: – Совсем не нужно это нам.

Вешенка кисло усмехнулся.

– Так я продолжаю наш разговор… – словно спохватился генерал. – Чему нас научили уроки наших военных операций последних лет? Тому, что советский солдат – это герой. Он – человек своей родины и своей партии, это определяет и его бытие, и сознание. Да! Сколько примеров, когда простые бойцы нашей славной армии шли против пулеметов, против танков и пушек, не думая о себе, думая только о долге.

– Да, товарищ… э-э, – поспешно кивнул Вешенка. – Совершенно согласен.

– Одно маленькое досадное обстоятельство, – произнес генерал, не обращая внимания на собеседника. – Оно в том, что пуля – дура! Пуля или осколок – ерунда размером с ноготь – может убить героя, который, быть может, всего один шаг не дошел до своей цели. Который вот-вот готов выполнить важный приказ, решить исход войсковой операции, спасти сотни жизней, приблизить победу… Обидно это, товарищ Вешенка.

– Обидно. Так точно.

– Никуда это не годится, вот что я думаю. И что же, вся ваша медицина и биология так и будет на это равнодушно взирать? – генерал обернулся и в упор посмотрел на Вешенку.

– Почему же равнодушно взирать? – Евграфа Антоновича вдруг пробила испарина. – Мы работаем, мы лечим раненых, ищем новые пути…

– Э-э, не там вы ищете свои пути, товарищ профессор. Я совсем не о том вам говорю. Вы читали материалы по проекту «Ливингватер», которые наша разведка доставила из Кайзенбурга?

– Да, я посмотрел… собственно, мне дали всего полчаса, я едва успел пролистать. Очень интересные опыты, да и вообще доктор фон Штольц весьма уважаемый ученый, но, должен признаться…

– Так вот, товарищ Вешенка, – нетерпеливо прервал его генерал. – Эти интересные опыты навели нас на интересные мысли. Вот представьте – идет боец, несет тротил, чтобы взорвать вражеский мост. Вдруг ему в грудь попадает пуля! Но он не падает, не умирает! Он принимает пилюлю – и снова живой. Пусть ненадолго, пусть на пять минут. Но их хватит, чтобы закончить задание! Этого вполне достаточно. Представьте, насколько скорей победит армия, в которой солдаты не валятся от первой же пули, а продолжают идти вперед. Представили?

– Я вас понял. Я все понял, – закивал Вешенка, вытирая рукавом вспотевший лоб. – Но и вы поймите, опыты с боевыми симуляторами – палка о двух концах! Проблема в том, что растормаживание нервно-мышечной сигнальной парадигмы ведет к потере…

– Э-э, не надо мне сейчас ничего рассказывать! – с досадой отмахнулся генерал. – Ты попробуй! Ты сделай! А вот потом – расскажешь. Хорошо и подробно расскажешь.

– Я… вы… Я не совсем понимаю… Сколько у меня времени на подготовку?

– Завтра и начнете, – пожал плечами генерал. – Материалы фон Штольца получите под роспись утром.

– Завтра?!! Но это невозможно! Нужно ведь сдать дела, подготовить лабораторию, оборудование, собрать научную группу, провести ряд ученых советов…

– Никаких советов, товарищ Вешенка, – холодно отчеканил генерал и отвернулся к окну. – А о делах своих не беспокойтесь. И лаборатория уже есть.

– Что за лаборатория? – тихо поинтересовался Евграф Антонович. – При каком институте?

– Ни при каком. Сама по себе. Есть, знаете ли, старая усадьба в городке Маклинске, там до прошлого года спецбольница была. Больница уже переехала, а место для наших задач – роскошное. И ученая группа у вас там будет. Хорошие люди, умные, правда, оступились в свое время…

Вешенка помолчал, потом развел руками – он просто не знал, что сказать.

– Вы ведь коммунист, товарищ профессор? – спросил генерал.

– Так точно. С тридцать девятого года.

– Знаю. Поэтому и согласия вашего не спрашиваю. Сделайте для партии то, в чем она нуждается. А партия для вас и так немало сделала.

Он подошел к телефону и вызвал помощника.

– Отведите товарища профессора в секретариат, – велел он появившемуся в дверях лейтенанту. – Товарищ профессор хочет немедленно подписать кое-какие документы…

1

Трошин спрыгнул с подножки вагона и сразу, словно в горячую воду, окунулся в суматошную, шумную, пропахшую соляркой атмосферу, которой городок Маклинск жил последние четыре года.

Привокзальная площадь была полна – только в противовес дачникам с тележками тут народ был в основном рабочий, серьезный, деловитый. Вдоль полотна, поднимая пыль, шла колонна натруженных МАЗов-самосвалов, груженных песком. У привокзального гастронома урчали, испуская сизые дымки, три фургона с солдатами-строителями. Трещали трактора, лязгали гусеницами экскаваторы, сновало туда-сюда озабоченное начальство с папками и портфелями. Начальства было много.

Трошин в своей выцветшей штормовке, потертых черных брюках, заправленных в резиновые сапоги, с рюкзаком вписывался в этот кипучий мир почти идеально. Он подошел к пыльному уазику и постучал по стойке двери, привлекая внимание дремлющего водителя.

– День добрый, – он подмигнул усатому шоферу в клетчатой кепке. – А где я тут руководство могу найти?

– А это смотря какое руководство, – шофер неспешно потянулся за пачкой «Ватры», чиркнул спичкой, выпустил облако терпкого дыма. – Районное – оно в исполкоме, три квартала отсюда и налево через сквер. Строительное – в бывшей школе механизаторов, это вот туда с полкилометра, по улице Мира. У них там временный штаб…

– Строительное – это какое? – уточнил Трошин.

– Трестовское, «Гидрострой». А какое надо-то? Тут еще и военное есть, но оно за городом, в лагерях…

– Нет-нет, военного не надо. «Гидрострой» как раз и нужен. Значит, говоришь, полкилометра туда?

– Меньше, пожалуй. Иди, не перепутаешь. Там еще памятник стоит, такой, с голубями…

Найти школу механизаторов не составило труда – почти все общественные заведения в городке стояли на центральной улице. Правда, «памятник с голубями» оказался гипсовой статуей на тему счастливого отрочества, но это не сбило с пути.

Трошин поднялся в приемную и представился. Насупленная секретарша сказала, что – да, их предупредили – звонили из облисполкома, но начальника управления нет – уехал с товарищами из Госплана смотреть какие-то участки под переселение. И зама нет – с утра на объекте.

Из приемной Трошина направили почему-то в инженерную группу. Тамошний руководитель – толстый пожилой дядька с мохнатыми бровями – долго вертел в руках предписание с московскими печатями и силился понять, что же от него надо.

– Так вы из санконтроля? – произнес он наконец.

– Точно так, – кивнул Трошин. – Старший государственный инспектор, Трошин Сергей Владиленович.

– Минздрав, что ли?

– Нет, Главное управление гидротехнических сооружений.

– А что вам надо-то? Уже двадцать раз все проверяли! Люди отселены, строения ликвидированы, лесные массивы вырублены – все давно подготовлено. Тем более в Плетеневке, это ж десять километров от дамбы, там вода поднимется дай бог на полтора метра.

– Торфяники интересуют. Есть опасение, что они рано или поздно поплывут. А вы не хуже меня знаете, что будет, если такой плавучий остров подтянет к водосбросу.

– Ну, вам видней, конечно, – хмыкнул главный инженер. – Поздновато только спохватились. Вода уже поднялась.

– Не поздновато. Делаем очередной замер в соответствии с общим планом исследований.

– Дело ваше… надо вам – измеряйте сколько влезет. Я-то чем могу помочь?

– Руководство обещало содействие в виде транспорта и проводника. Я тут в первый раз, а точки замеров нужно определить с максимальной привязкой к плану…

– Транспорт вам… – толстяк глубоко вздохнул, всем своим видом показывая: «Свалился ты на мою голову со своими замерами». Поразмышляв с минуту, он сообщил: – Дам вам машину – до самого места добраться. Там вас встретит Василий Андреевич, я позвоню в сельсовет – его предупредят.

– Василий Андреевич – это кто, ваш работник?

– Нет, он обходчик из лесничества. Сейчас помогает временной администрации по организационной части. Сам местный, коренной, территорию знает как свою ладонь.

Он взял телефон и какое-то время договаривался насчет машины. Судя по всему, задача вышла непростая – весь транспорт был нарасхват. Наконец он бросил трубку, отдуваясь.

– Будет вам машина. Минут через пятнадцать газик подъедет, можете подождать во дворе, – инженер отвернулся, давая понять, что более тратить время на непрошеного гостя не намерен.

– Одну минутку, – Трошин извлек из рюкзака планшет и расстелил перед инженером карту. – Вы не могли бы примерно отметить зоны затопления на сегодняшний момент.

– Хм… – толстяк с недоумением уставился на маленькую, чуть ли не туристическую карту. – Сейчас посмотрим…

Он послюнявил химический карандаш, поскреб им затылок и наконец уверенно очертил на карте неровный овал.

– Вот это – очертания берегов будущего водохранилища, так сказать, окончательные. А сегодня… – он прищурился, еще больше склонившись над картой. – Сегодня вода примерно где-то здесь… – теперь из-под его руки вышла мелкая, но более замысловатая фигура, похожая на размазанную кляксу. – Но это очень приблизительно.

Трошин глянул на карту. Брови его удивленно изогнулись.

– Простите, не понял… я думал, вода должна пойти вот так… – он отобрал карандаш у инженера и нарисовал свою версию. – Был же план…

– Правильно думали, – вздохнул толстяк. – Был план. Только планировать тут мало, надо считать. Секции до паводка забетонировать не успели – пришлось отводить русло и временно упирать в насыпную плотину, вот тут, видите? Плюс – дожди, промоины на глине пошли – тут, тут и здесь. Вот и смотрите сами, что в итоге получается…

– Черт… – едва слышно пробормотал Трошин, но с вопросами больше не полез.

Через двадцать минут он забрался в кабину обещанного газика и устроил рядом рюкзак.

– Проверяющий что ли? – поинтересовался шофер, кусая спичку.

– Вроде того.

– Я сразу понял. Вас, командировочных, за версту видать.

– А это плохо?

– Да мне все равно.

Машина выбралась из городка и поползла по грунтовке, напрочь разбитой тяжелой техникой. Машин было много, и двигаться приходилось медленно. То и дело газик останавливался, пропуская «Татры»-самосвалы с песком.

– С карьера идут, – проговорил шофер. – Плотину засыпать.

– Я думал, уж все засыпали, – хмыкнул Трошин.

– Ага, засыпали… – фыркнул шофер. – По весне вода поднялась, такой тут пердимонокль начался! Чуть не смыло всех этих гидростроевцев с их тракторами. Они давай скорей-скорей земляную плотину латать. А откосы бетонировать никто и не собирался. Они ее насыпают, вода ее обратно размывает. Да еще и профиль русла не рассчитали с запасом, а тут – ливни в верховьях. И потекло, поехало. Вот так и бьются. У нас ведь все через задний рукав…

– Много деревень под затопление пошло?

– Да не знаю, может, двадцать, тридцать… Не особо много, у нас тут не Днепрогэс какой-нибудь… До моего села вообще полсотни верст, мне эти дела до фонаря. Говорят, поджигальщики тут кудряво зарабатывают. Один дом – двадцать пять рублей, поди плохо.

– Какие поджигальщики?

– Из санитарной очистки. Которые дно готовят. Приходят в деревню – там, к слову скажем, полсотни домов. Бензином побрызгал, факел бросил – вся работа. Вот и умножай.

Газик в очередной раз встал, пропуская колонну грузовиков с узлами, чемоданами и сундуками – пожитками, которые последние переселенцы увозили на новое место. Колонна шла медленно, рывками – пробираться по разбитой перегруженной колее тяжело было всем.

– Такая была дорога – никакого асфальта не надо! – высказал шофер и плюнул своей спичкой в окно. – Все побили своими самосвалами, черти! Хорошо хоть лесовозы сюда не пустили. Какой-то умный человек додумал весь вал на местах оставлять и в плоты вязать. Вода поднимется – сплавщики все соберут.

– Да ладно, – хмыкнул Трошин. – Этой дороге все равно жить недолго осталось.

– Эт-да…

Между тем рядом притормозила желтая «Нива» с помятым крылом. Из салона летели звуки радио: «Все могут короли, все могут короли…».

– Митрич! – в окно высунулась веселая молодая физиономия с рыжим пушком на подбородке. – Здорово!

– Здорово, Саня, – откликнулся шофер Трошина. – Как жизнь молодая?

– Жисть – только держисть! Скажи-ка, Митрич, возле балки дорогу не подмыло еще?

Трошин вдруг разглядел, что на задних местах «Нивы» сидят солдаты в пилотках. И вроде как с автоматами…

– Утром был, нормально там все, – ответил Митрич. – Проедешь.

– А-а, хорошо, – кивнула веселая физиономия. – А то вкруголя неохота переть.

Впереди появился просвет, и Митрич воткнул передачу. Газик с усталым скрежетом, дернулся вперед.

– Много тут у вас военных, – заметил Трошин.

– А как же! – солидно качнул головой шофер. – Тут и стройбат, и охрана для зэков, и вообще… За порядком следить надо, мародеров гонять. Как люди дома оставили, так всякое отребье повылазило.

– Тут еще и зэки?

– Восемьсот человек, а может, и тыща. На котловане работают. Привезли их на нашу голову. Уже пятеро сбежали, их неделю с вертолетом и собаками искали. Нашли…

– А эти, в «Ниве», вроде как с оружием… Опять, что ли, кто-то сбежал?

– Эти-то? Да, ну… Кассира в банк небось везут. Зарплату для леспромхозов получать. Там народу согнали – со всей области – дно чистить. Вальщики у них прилично получают. Суммы немаленькие возить приходится.

Митрич протяжно вздохнул и задумчиво пропел:

– «…Все могут короли»… Слышь, проверяющий, а что у вас там, в Москве, слышно? Правда, что ли, Пугачиха с Боярским женятся?

– Не знаю, не спрашивал, – рассмеялся Трошин.

2

На дороге стало почище, и Митрич включил наконец третью передачу. Но все равно, когда добрались до места, часы показывали уже второй час.

– Слышь, дальше не повезу – тут вокруг объезжать, считай, четыре километра, да еще и под горку – на обратной дороге не подымусь, заглохну. Тебе дойти быстрей – вон, по стежке, метров триста, там под горку, и сверху лесничество увидишь сразу.

– Как скажешь, – легко согласился Трошин и спрыгнул с подножки, окунув ноги в серую пыль.

Митрич бибикнул на прощание, развернулся и укатил, оставив Трошина посреди скошенного поля, наполненного стрекотом кузнечиков.

Лесничество являло собой порядком обветшавшую избу с навесом и парой сарайчиков. За кривой изгородью проглядывал огородик, довольно ухоженный.

У крыльца стоял, уткнувшись передом в куст крыжовника, заслуженного вида «Днепр» с люлькой. Под ржавчиной и грязью угадывалась изумрудно-зеленая покраска.

– Хозяева! – бодро крикнул Трошин.

На звук вышел старый мохнатый пес. Он лениво понюхал воздух и улегся в тени сарая, потеряв к гостю всякий интерес.

Наконец появился хозяин. Василий Андреевич оказался шустрым, ладно сбитым мужичком лет под шестьдесят. На селе люди зреют рано, вот и у него лицо было обветренное, опаленное солнцем, совсем стариковское. Но при этом было видно, что весь он еще полон сил, сыт солнцем, чистым воздухом, простой хорошей пищей и физическим трудом. Глаза с любопытством блеснули из-под козырька клетчатой кепки.

– Ты, что ли, командировочный? Долгонько добирался. Как звать-то? Пойдем, чаю быстро дам – и будем собираться, время не раннее.

Хозяин оказался очень простым в общении, и Трошин с первых же слов стал называть его просто Андреич.

Параллельно с чаем Трошин по карте и на пальцах объяснял хозяину, куда им надо попасть. Тот хмурился и кусал ноготь, и наконец вынес вердикт.

– Так это ж Орловская усадьба! Никак туда не добраться. Там вода уже неделю стоит. Все залило.

– Как залило? – Трошин переменился в лице и оставил кружку. – С верхом, что ли?

– Ну, не с верхом, скажешь тоже… Но я так скажу, мокровато там. Только на плоскодонке можно подойти.

– А есть плоскодонка?

– Есть… – задумчиво кивнул Андреич. – Но до нее идти надо. Километров шесть, по буеракам – если напрямик. Часа за полтора доберемся. А время и так не ранее.

– А мотоцикл?..

– Не, там мотоцикл не поможет. Слушай, а может, ну его? Завтра с утречка двинем, все успеем. А?

Трошин покачал головой.

– Тут вопрос очень срочный. Сегодня надо. Позарез.

– Раз надо – так пошли, чего расселся… – Андреич подергал рюкзак, утрясывая неизвестную поклажу.

– Андреич, а это зачем? – спросил Трошин, заметив, что попутчик повесил на плечо старую тульскую двустволку. – Надеешься между делом уток пострелять?

– Уток не уток, а оно так привычней. Я ж, считай, двенадцать лет егерем служил при охотхозяйстве. Без ружья как без рук.

Старый егерь взял, что называется, с места в карьер – Трошин едва за ним поспевал. Даже поболтать в пути не получилось – от быстрого шага сбивалось дыхание.

Они миновали небольшую светлую рощу, пересекли вздувшееся пологим бугром поле, за которым открылась кромка синеватого смешанного леса.

Дальше путь шел то между деревьями, то просекой, то чавкающим заболоченным низом, то склоном оврага. Буераков, как и обещал Андреич, встретилось предостаточно.

Наконец он остановился, переводя дух.

– Ну вот, почти пришли. Теперь еще малость бережком – и на месте.

Трошин сначала ничего не различил, но постепенно увидел – лес кончился, сквозь листву блестела большая вода.

Она начиналась в ста метрах от кромки лесного массива, под пологим склоном, и уходила едва не к самому горизонту. Вода была грязная, сорная, тут и там плавали сучья, пучки травы и всякий хлам.

– Гречишное поле тут было, – пояснил Андреич. – Теперь вот – море заливное. Чудно… раньше я тут пацаненком бегал, а теперь только вплавь.

– Ага, – кивнул Трошин, отдуваясь после долгого перехода. – Чудно…

Они обогнули холм, и их взорам открылась группа старых деревянных построек непонятного назначения. Небольшая часть их уже стояла в подступившей воде. Между крышами поднимался дым, слышался лай одинокой собаки.

– Старая лесопилка, – пояснил Андреич. – Там сейчас геологи остановились, мы у них лодку и попросим.

– Зачем тут геологи? – удивился Трошин.

– Ну, может, не геологи, географы, не помню.

– Геодезисты!

Андреич только махнул рукой.