Текст книги "Пригоршни из туесков памяти. Части первая, вторая и третья"

…Начало одного лета было очень холодное и дождливое. Пчёлы не имели возможности летать за нектаром, мешали частые дожди и непогода. Они сильно роились. Было много роёв. Не всё шло гладко с их ловлей, было много укусов и тяжёлого труда. И мои прекрасные соседки по деревне сказали: «Всё, Васильевич! Сил наших становится, к сожалению, всё меньше. На нас – старых «кочерг» – на будущее лето в ловле роёв не рассчитывай. Мы помогали, как могли. Теперь думай сам, что делать с пчёлами. Жалко, но не обессудь…».

Всю зиму я то и дело прикидывал, что делать, кому передать пчёл. Уговаривал Дёмина В.В. заняться пчеловодством– ведь может быть выгодное дело. Тем более не на пустом месте – восемь пчелосемей, хороший инвентарь и прекрасные медоносные поля и луга. Никак не уговорил!

Продать. Кому? Как выяснилось, в районной газете полно таких объявлений.

Выручила Татьяна Николаевна Герасименко. В предыдущие годы она уже раза два жила с нами летом в Пустошке, помогала и с пчёлами. Она вызвалась вновь пожить там, но теперь уже одна, без нас, но, естественно, с нашими периодическими приездами и помощью.

Вот уже два лета она живёт в Пустошке, занимается вместе с нашими соседками пчёлами, огородом, грибами и ягодами. Освоила многие премудрости пчеловодства, искуссно ловит рои и даже умудряется разделить каждый рой на несколько частей с тем, чтобы добиваться равного усиления всех пчелосемей на пасеке.

Она ведёт дневник, который я назвал «Дневник восторгов души начинающего пчеловода».

…А пчёлы и Пустошка продолжают жить. И мы, по-прежнему, ездим туда, правда, теперь уже более эпизодически. Сейчас мы уже помогаем Татьяне Николаевне в работе с пчёлами и навещаем ставшую такой родной за эти годы Пустошку и её прекрасных жителей.

Затянувшееся расставание продолжается…

Очень жалко, что поля вокруг Пустошки и других близлежащих деревень всё больше и больше зарастают березняком и осинником, и на них мы уже собираем грибы. Совхоз на центральной усадьбе почти совсем развалился. Из пяти скотоводческих ферм у них лишь в одной осталось несколько десятков коров. Посевные площади убавились в пятнадцать раз по сравнению с советским временем.

В нашей Пустошке не осталось ни одной коровы и всего пять человек постоянных жителей. И только пчёлам раздолье: на заросших полях и лугах цветёт огромное количество медоносных сорняков и других растений, с которых они неустанно носят и носят нектар…

Теперь, как бы вновь, уже не в юности, а взрослыми людьми, мы расстаёмся с деревней, со всем тем, что стало снова родным и близким, как в детстве.

Понимая необходимость этого и чувствуя неотвратимость происходящего, мы всё отодвигаем и отодвигаем этот момент расставания, используя подсознательно различные, порою даже почти «детские» поводы и причины.

И пусть это затягиваемое расставание продолжится и в жизни, и в сердце, и в душе каждого из нас. Оно даёт нам дополнительный шанс, вселяет надежду, согревает своим деревенским теплом, светом, самобытностью, народной мудростью, а главное, духовностью и осмысленностью всего происходящего на свете.

1992–2005 гг. Москва–Пустошка–Поваровка

САМОЕ ЛУЧШЕЕ ВРЕМЯ…

Самое лучшее время – вечер в пятницу. Приезжаешь на дачу после нелёгкой и, как правило, нервной и напряжённой недельной работы. Вдохнёшь прекрасного свежего чистого воздуха и будто напьёшься воды из деревенского родника. Ощущаешь прилив сил. А всё, что тяготило и давило всю неделю, уходит куда-то вдаль. И важность всего этого всё меркнет и меркнет по сравнению с целым мирозданием – прекрасной природой.

Тишина после постоянного московского шума обволакивает тебя, заставляет успокоиться и перейти на совершенно другой ритм – более плавный и размеренный.

В таком ритме, как я заметил, живут люди в деревнях, небольших посёлках и городах – в глубинке.

И только в Москве мы всё бежим, бежим и бежим – спешим, спешим и спешим!..

… А вот я уже слышу пение птиц, шелест листвы и вижу закат над тихим прудом.

Вся эта благодать начинает проникать и в меня. Я становлюсь или хочу стать частью или хотя бы частицей этой благодати. Мне хочется быть чище и лучше. Мне уже даже хочется всех любить. А главное – впереди у меня целых два выходных дня этой благодати!

Самое лучшее время – суббота на даче . Самочувствие после сна на свежем воздухе прекрасное. О московских делах и работе уже всё или почти всё забыто. Хочется поработать с пчёлами или в саду, хочется искупаться в пруду и хочется попариться в простой деревенской баньке. И всё это теперь возможно – поскольку в предыдущие годы в строительство и обустройство дачи было вложено столько сил и нервов! Так что не грех и немного отдохнуть – попользоваться созданными для себя и близких жизненными благами и удобствами!

…Запах топящейся бани разносится повсюду. Дым из трубы идёт строго вверх – значит, по народной примете, к хорошей и ясной погоде !

Баня сложена из осиновых брёвен. И хотя они в первые же недели после постройки потемнели, но банный запах дают настоящий, деревенский.

Топка бани – целое искусство. Лучше, если дрова берёзовые – от них дух в бане хороший и жар большой.

Кружка охлаждённого в тазике с холодной водой пива и размеренный разговор в предбаннике – тоже непременные атрибуты «банной процедуры».

После такой бани как бы заново рождаешься и светлеешь душой.

И никаких тебе забот и срочных дел.

Только покой и тихий ужин со своими домашними – близкими тебе людьми.

Душа и тело отдыхают и наполняются благодатью…

Самое лучшее время – когда все живы и здоровы . И надо радоваться этим прекрасным мгновениям жизни… Кстати, отдельные мгновения – на фотографиях в книге…

Вот нынче к нам из Иркутска, через восемнадцать лет после своей предыдущей поездки в Москву ещё вместе с отцом, приехала мама. Долго не решалась, но «поддалась» нашим уговорам – и вот мы уже встречаем её, брата и жену брата в аэропорту Домодедово.

Мо-лод-цы! Молодцы, что приехали. И вместе мы провели хоть и немного, но десять незабываемых дней. Это были долгожданные встречи. И уже не в Иркутске, не на Байкале, а у нас в Поваровке и Москве.

Неспешные разговоры, воспоминания, обмен впечатлениями об увиденном и услышанном. А главное, что мы вновь, как и прежде, были вместе, правда, в другом составе… Вместе отметили день рождения мамы, впервые у нас в Подмосковье. Вместе объездили немало интересных мест в Москве и вокруг неё, побывали даже в верховьях Волги, на тверской земле. Нашли в Кремле берёзку, а скорее берёзы, поскольку их там несколько, недалеко от Спасской башни, о которой в 1966 г. так проникновенно написал любимый всеми нами А.Т.Твардовский.

И радость встреч и общения вселяют новые надежды и прибавляют желания жить и жить, и делать добро!

Самое лучшее время – когда работаешь с пчёлами.

Мне и мысль раньше не приходила об увлечении пчёлами. Но вот по воле случая, а может быть так и должно было быть по судьбе, по жизни – мы стали с женой заниматься пчеловодством.

Теперь, как бы иногда трудно не было с пчёлами работать, они доставляют нам радость и осознание своей приобщенности к их такой чудесной деятельности.

Когда наблюдаешь за ними, то замечаешь величайшую организованность и целеустремлённость действий каждой пчелы.

Вот эта пчела стремительно вылетела из летка улья в поисках нектара. Она с большой скоростью улетает в определённом направлении в известное ей место, где имеются медоносные цветы.

Другая пчела тяжело, как самолёт-бомбовоз, приземляется на леток, ползёт по нему и спешит внутрь улья, чтобы «слить» или «сдать» набранный где-то нектар и другие, необходимые для приготовления мёда в их пчелиной лаборатории, вещества.

У этой пчелы на её мохнатых лапках собрано большое количество пыльцы с разных растений и цветов, так называемая обножка. Теперь, добавив к этой пыльце свои ферменты и различные минеральные вещества, пчёлы приготовят пергу– корм для деток и молодых пчёл, который в несколько раз ускоряет их рост.

Эта пчела– сторож или охранник у входа в улей. Она вместе с другими такими же сторожами зорко следит, чтобы в улей не залетела оса, шмель или чужая пчела (не из своего улья). При этом чужую пчелу опознают по какому-то признаку «свой-чужой», по-видимому, по запаху своей пчелиной семьи. Он у разных пчелосемей – разный, также, как у людей и животных.

Многих других пчёл мы не видим у летка. Их можно увидеть лишь разбирая улей. Естественно, при этом мы их тревожим, и они все или большинство их становятся защитниками своего дома-жилища.

Но если проявить аккуратность при осмотре улья, то можно увидеть многое. Вот пчёлы до блеска чистят ячейки сот – готовят их для посева туда яиц маткой. Она ведь не только проверяет чистоту ячеек, но и ежедневно сеет до тысячи яиц (в сильных семьях).

На полу улья пчёлы-уборщицы всеми силами стараются выкатить через леток наружу жёлтые цилиндрики размером чуть ли не в половину их самих. Это они убирают теперь уже не нужную им, затвердевшую, прошлогоднюю пергу, которую они с большим трудом вытащили из ячеек сот.

А эти пчёлочки часто машут крыльями и создают подобно вертолёту поток воздуха. Так они выпаривают из незрелого мёда, уже уложенного в ячейки сот, излишнюю воду…

Такие наблюдения можно вести бесконечно. И всякий раз находишь в жизнедеятельности пчёл что-то новое, доселе не виданное, но такое прекрасное своей созидательностью и неутомимостью.

Самое лучшее время – работа в деревне . Вообще-то, деревенская работа трудна и утомительна. Недаром же столько людей от неё уехало в города. И очень редкий городскойжитель хочет снова вернуться в деревню и работать там с утра и до позднего вечера.

Но совсем другое дело, если ты в отпуске и в деревне, да ещё никто – ни ты сам, ни кто другой – не ставят тебе задание – сделай столько-то и столько. Тогда совсем другое дело – всё делается «в охотку» и не спеша.

Припоминается всё лучшее из детства. Трудности и проблемы жизни в деревне не вспоминаются, а вот хорошее помнится…

Как в детстве берёшь косу, оселок и идёшь… Нет, не в луг и не в лес, как в детстве, косить небольшие поляны и неудобья вокруг полей. А выходишь за калитку своего дома в деревне – коси вдоль улицы, вся она заросла травой по пояс. Или коси вдоль огородов: тоже травы вдоволь, хватит не на одну корову.

Вот коров-то в деревне уже почти не осталось. Только у Виктора Ивановича Лыкашева с этой стороны деревни, да у Валентины Кузнецовой с той стороны, за речкой.

…Приятно, когда коса по росе косит хорошо. Покос ложится ровно и объёмно. Уж большая и густая нынче трава. Прошёл десять-двенадцать метров – достаёшь оселок, вытираешь травой полотно косы-литовки, как у нас её называли в Забайкалье, и точишь по очереди с одной и другой стороны. Отдыхаешь, переводишь дух. Ведь нам– городским такая физическая работа не под силу. Здесь меру знать нужно. Да и охотку отбивать не надо сразу. А то после одного-двух прокосов больше и не захочется косить. Ведь себе сено не нужно – всё это отдаётся соседям по деревне. Жалко, что столько травы, прекраснейшего корма для коров, пропадает зря!

…Когда Виктор Иванович сгребает сено в копны, вызываюсь ему помочь. В коллективе в деревне всегда интереснее и азартнее работается. Можно перемолвиться словом. Вместе попить холодной воды из родника, бьющего в кустах, рядом с покосом.

А вот уж стоговать-то сено надо действительно только коллективом – хотя бы втроём или вчетвером.

И как приятно видеть плоды своего труда: стоящие на скошенных и чисто убранных покосах копёшки и стожки заготовленного на зиму такого зелёного и душистого сена…

А ещё самое лучшее время – неспешный сбор грибов, а ещё самое лучшее время – прогулка по солнечному осеннему лесу с тихим шуршанием опавших листьев, а ещё самое лучшее время – катание на лыжах по свежей пороше, а ещё… а ещё… а ещё…

И замечательно, что живя, мы можем восхищаться такими приятными и бесконечно дорогими минутами, часами и днями нашей жизни.

Пустошка–Москва–Поваровка 1997–2005 гг.

ОХОТНИЧЬЯ СТРАСТЬ

Иногда случается, что, идя на лыжах по подмосковному лесу в Поваровке или собирая грибы в Пустошке, вдруг слышишь, как гдето рядом из кустов с шумом и трепыханием крыльев взлетает крупная птица.

Это трепыхание крыльев возможной охотничьей добычи ни с чем невозможно спутать.

Сердце твоё при этом вначале как бы обрывается и замирает, а затем начинает трепыхаться, как крылья взлетевшей птицы, и учащённо колотиться от неожиданно нахлынувшего охотничьего азарта.

Так в детстве, иногда прямо из снега, в который они зарывались в холодные ночи, взлетали у нас почти из-под ног косачи, тетёрки и рябчики.

Они садились на деревья, а при нашем приближении улетали куда-нибудь дальше, в другой облюбованный ими уголок бескрайней забайкальской тайги. Чаще всего туда, где можно было им добыть замёрзшую бруснику, какуюнибудь другую ягоду или берёзовые почки.

Мой брат даже сделал самодельный арбалет со стрелами для охоты на косачей. Однако ни разу эти чуткие птицы не подпустили нас на расстояние меткого выстрела из этого арбалета.

И даже позже, когда родители купили нам настоящее охотничье ружьё– предмет наших мечтаний, приблизиться к косачам на уверенный выстрел было очень непросто.

Уже будучи студентом, я приезжал к родителям в город Борзю, и мы ездили с отцом и братьями на утиную охоту.

Охотничьему восторгу не было предела, хотя побегать и попотеть за каждой добытой уткой приходилось изрядно.

Вот так и охотники-промысловики, как их зовут в наших таёжных забайкальских сёлах, подолгу, иногда по пояс в снегу десятки километров идут с собакой-лайкой по следу красавца-соболя. Хорошо, если всё это заканчивается успешно, и, вернувшись в зимовьё, им можно с удовлетворением хлебнуть из котелка крепкого «наваристого» чая…

Тот, кто знает это не понаслышке, способен воистину оценить и уважать тяжелейший труд, страсть и азарт настоящего охотника.

ЗАДЕРЖАВШАЯСЯ ОСЕНЬ

В этот год зима как бы не торопилась наступать. Очень долго по сравнению с ранешними годами стояла осень. Достаточно тёплая. Даже в первых числах ноября ещё собирали грибы. Заморозков было мало. Цветы радовали глаз своей красотой. Трава не была ещё пожухлой. Газоны и лужайки зеленели под лучами осеннего солнца. Часто выдавались ясные, солнечные дни. Небо было голубое и бесконечно глубокое. Вода в пруду стояла светлая и прозрачная. На большой глубине были видны камешки, песчинки и редкие, уже не такие шустрые, как летом, мелкие рыбёшки. Листва с деревьев облетала медленно, как бы неохотно. Лес постепенно оголялся и сквозь него всё дальше и дальше были видны луга и поля.

По деревьям быстро бегали и прыгали белочки, выглядевшие такими совершенными созданиями природы, что взгляд было невозможно оторвать от них. Перескакивая с ветки на ветку, прячась друг от друга за стволами елей, играя и поддразнивая, они создавали такой дух жизни и активной деятельности, что ни о каком погружении в зимнюю спячку не могло быть и речи.

Пчёлы также чувствовали затяжную и тёплую осень. В сентябре у них неоднократно выходила детка. Они активно летали, используя каждый день или даже часть дня при хорошей погоде. Несли в свои улья пыльцу и с трудом найденный и добытый при малом количестве цветов нектар.

Внутри улья они замазывали прополисом все щелки и отверстия, готовясь к суровой зиме. В холодные ночи собирались в «клуб», но днём с потеплением и солнечными лучами вновь устремлялись на волю в поисках необходимых запасов.

Но вот уже оголились стройные берёзы. Под ногами, в лесу всё шумнее стал ворох листвы, такой разноцветной и яркой, что отыскать среди неё какой-либо гриб становилось всё труднее. А летом, поскольку оно было жарким, грибов не было совсем. И, как бы компенсируя это, они стали появляться после редких даже и осенью дождей.

Конечно, и по количеству и видам сбор грибов был не только «не очень», а даже «очень слабым». Но грибников радовало и это. Ведь каждый гриб доставляет такую маленькую тихую радость, которую не заменишь ничем другим.

Несколько раз доходило до мокрого снега. Дня два он даже покрывал землю, но при очередном потеплении быстро таял, и осень продолжалась…

И почти как у великого Александра Сергеевича Пушкина в пятой главе его романа в стихах «Евгений Онегин» «Снег выпал только в январе…»22
  Пушкин А.С. Евгений Онегин. Драмы, поэмы, сказки. – М.: ООО «Фирма «Издательство АСТ»; Харьков: Фолио, 1999. – С.82.


[Закрыть] – снег выпал в декабре и уже надолго – на всю зиму…

Снег шёл тихо. Снежинка за снежинкой почти вертикально опускалась с неба. Ветра не было. Снег ровно-ровно покрывал всю землю пушистым покрывалом и на его белом фоне ещё ярче и выразительнее выделялась зелень осенних цветов и вечно зелёных елей и сосен.

Наступала зима, которую так боится всё живое, и испуг перед которой также сидит наверное, где-то глубоко в генах у каждого из нас…

Декабрь 2001 г. Поваровка

ЗВУКИ ТИШИНЫ

Человек, живущий в городе, настолько привыкает к постоянным шумам машин, поездов, трамваев, что зачастую и не обращает внимания на это.

Уровень его слуха становится повышенным и он многое даже не слышит.

Но стоит этому же человеку оказаться на природе, в тишине, как у него просыпается тонкое восприятие самых незначительных звуков.

Вот у нас в деревне Пустошка от тишины по ночам аж звенит в ушах…

Кузнечик стрекочет в хорошую погоду с раннего утра до глубокой ночи и, кажется, даже и ночью…

Если в дом залетел комар, то его писк долго не даёт уснуть.

Большинство птиц начинают летом петь с первыми лучами солнца. И их пение настолько многообразно, что порою, наверное, может даже заменить некоторый симфонический оркестр.

Зимой, конечно, таких звуков меньше.

Послушайте, как красиво скрипит под вашими ногами снег. Здесь целая палитра звуков. В морозный день, а тем более морозной ночью снег скрипит особенно трескуче. Звук как бы раскатывается по морозному воздуху и, отражаясь в найденных преградах, трескучим эхом возвращается к вам под ноги.

Совсем по иному скрипит под ногами свежевыпавший и падающий тихо на землю снег. Эти звуки не трескучи и не раскатисты, а достаточно приглушённые и как бы сдавленные – как сам снег.

По-другому также скрипит и весенний снег. В нём уже появились кристаллики льда, и они, ломаясь под ногами и задевая друг друга, производят своеобразное шуршание, отдалённо похожее на шуршание льдин и льдинок при ледоходе на реках…

А это – хрустальное журчание, покрывающегося тонкой коркой льда, ручья. Уже образовались забереги и местами ручей полностью схватился льдом. Но не весь, и поток воды, вырвавшись со звоном из-под кромки льда на свободу, устремляется вновь под лёд, создавая ещё более звонкое звучание, и ударяясь в ледяные сосульки, палочки и трубочки. И создаётся лёгкий перелив звуков, отдалённо напоминающий игру на клавесине или весеннюю капель…

И опять уже весна и натруженное гудение пчёл, возвращающихся нагруженными нектаром из полёта в свои ульи. На лапках пчёл белеет или желтеет «обножка» – пыльца, собранная ими с весенних цветов. Этот рабочий гул пчёл такой созидающий и умиротворяющий, что заставляет вновь и вновь задуматься о смысле мироздания и о том, что человек должен жить в гармонии с Великой Природой Земли…

ЛЮБОВАНИЕ ЖАСМИНОМ

Нам очень повезло, что у нас на даче, вдоль дороги с обеих сторон, растут кусты жасмина.

Когда-то очень давно мы ехали в электричке из-за города. На одной из платформ в вагон вошла женщина с огромным букетом белых цветов. Я тогда не знал их названия. А жена сказала, что это жасмин. Он был таким красивым, ароматным, и его запах разносился по всему вагону.

Где-то лет через пятнадцать после этого случая мы начали строить дачу в Поварово. И обнаружили, что рядом с нашим участком растёт жасмин.

Вначале я не придал этому большого значения. Но когда на следующий год увидел обсыпанные белым цветом светло-зелёные кусты и вдохнул ни с чем не сравнимый запах жасмина, понял, что это и есть счастье, рай или что-то подобное.

Когда жасмин цветёт, то его запах распространяется по всему нашему дачному участку.

Теперь, по примеру японцев, которые выезжают семьями и с друзьями любоваться цветущей сакурой в апреле, мы приглашаем наших родственников и друзей в июне любоваться и наслаждаться ароматом цветущего жасмина и размышлять над мудростью бытия.

Часть вторая

Москва – 2007

Дорогие мои читатели!

Выражаю самую искреннюю признательность всем, кто нашёл время прочитать или хотя бы пролистать мою небольшую книгу – часть первую «Пригоршни из туесков памяти»!

Все, полученные от вас, отзывы, замечания и пожелания (смотрите подробно «Отклики души» в разделе «Из личного архива») призывают меня продолжить доверительную беседу о самом сокровенном, самом душевном и самом прекрасном – о нашей жизни и вечном стремлении человека к гармонии с Великой Природой!

Поэтому надеюсь, что в выплёскиваемых на вас пригоршнях из новых туесков доброй памяти, адресованных теперь уже не только родственникам, землякам–черемховцам, забайкальцам, иркутянам, шелеховчанам, москвичам и тверичам, а всем желающим их прочесть и в России и за рубежом, каждый найдёт что-то своё родное, светлое и бесконечно приятное, как студёная родниковая вода в летнюю жару!

С уважением,

Виктор Воронов