Текст книги "История Арабатки и катакомбы Геническа"

13 июня 1771 года основные силы русских войск нанесли поражение армии хана Селима III Гирея (1713– 1786г.) и в ночь на 14 июня штурмом взяли Перекопские укрепления.

Взятие Арабатской крепости было поручено генерал– майору князю Фёдору Фёдоровичу Щербатову (1729– 1791г.). По свидетельству А. А. Бокка: «Генерал князь Щербатов, посланный для вторжения в Крым через Арабатскую косу, действовал с большим успехом.

Отряд его, состоявший из одного пехотного полка, двух гренадёрских рот, ста егерей, восьми эскадронов регулярной кавалерии и тысячи пятисот казаков при огневой поддержке кораблей Азовской флотилии под командованием Алексея Наумовича Сенявина (1722—1797г.), прибыл в район Геничи 12 июня.

Немедленно приступлено было к построению на сем проливе моста, длиною в 50 сажень, из лодок, доставленных с флота. 14-го войска князя Щербатова двинулись далее по узкой Арабатской косе и прошли по ней от Геничи до Арабата около 100 верст.

В последний день этого марша отряд, совершив усиленный переход в 44 версты, приблизился к Арабатской крепости; под вечер 17-го войска, не смотря на усталость, немедленно приготовились к приступу, пошли на штурм и овладели крепостью в ночи с 17 на 18 июня».

Взяв крепость, войска Ф. Ф. Щербатова «выгнали неприятеля из лагеря позади сей крепости бывшего», и начали преследование отступавших татар.

По некоторым данным в ходе штурма крепости и взятия лагеря погибло более 500 турок и татар. Русские солдаты захватили шесть вражеских знамён и отбили 50 артиллерийских орудий. Проследовав от Арабата к Керчи, войска Ф. Ф. Щербатова без боя овладели крепостью Ени– Кале и городом.

Вслед за Керчью русским сдались Гезлев (Евпатория) и Тамань. 29 июля в битве при Кафе (Феодосии) русские войска вторично разбили войско крымского хана Селима III, вынудив последнего бежать в Стамбул.

За взятие Арабатской крепости Щербатов был награждён военным орденом св. Георгия 3-го класса.

По договору от 1772 года Крым объявлялся независимым от Османской империи и переходил под покровительство России.

После присоединения Крыма к России в 1783 году Арабатская крепость теряет важное значение. Гарнизон покидает ее стены, которые постепенно разбирают на строительство собственных домов жители ближайшего одноименного поселка.

Присоединение Крыма к России было объявлено манифестом Екатерины II от 19 апреля 1783 года, и сразу же началось создание русского административного аппарата для управления новыми землями.

Вскоре была объявлена перепись местного населения в городе Кафе, Судаке, Старом Крыму и в Арабате, «сперва татарских, потом жидовских». В 1785 года по всей длине Арабатской косы были вырыты колодцы с чистой питьевой водой. В 1798 году в Перекопе была учреждена таможня, а у Арабатской крепости таможенная застава.

В первой половине 1805 года у Арабатской крепости была построена морская пристань, от которой сухим путём по Стрелке товары доставлялись до Феодосии, что значительно разгрузило перегруженный торговый порт Керчи.

В период1840—1842 годов Арабатскую крепость посетил швейцарский художник Карло Боссоли, оставивший бесценное и единственное в своём роде изображение крепости, впервые изданное в его альбоме литографий видов Крыма в 1856 году.

Карло Боссоли Арабатская Стрелка

Русско – Турецкая война 1853 – 1855 годов

4 (16) октября 1853 года Турция объявила войну России, а 18 (30) ноября русская эскадра вице-адмирала Павла Степановича Нахимова (1802—1855г.) потопила эскадру турецкого адмирала Османа-паши под Синопом, что послужило формальным основанием для вступления в войну Великобритании и Франции.

В первых числах января 1854 года объединённая английская, французская и турецкая эскадра вошла в Чёрное море. Официально Великобритания и Франция объявили о своём вступлении в войну 15 (27) марта 1854 года. Началась Крымская война.

2 (14) сентября 1854 года экспедиционный корпус коалиции высадился в Евпатории, а 5 (17) октября началась осада Севастополя.

Командование русских войск пыталось сделать всё возможное для того, чтобы не пустить неприятельские корабли в Азовское море. По словам известного историка Крымсской войны М. И. Богдановича:

«Обладание Азовским морем и охранение его от неприятельского вторжения было для нас весьма важно, как по большому количеству хлеба, находившемуся в тамошних

портах, так и потому, что одно из сообщений нашей Крымской армии с внутренними областями России проходило по Арабатской косе, через Геническ».

В 1855 году в Санкт-Петербурге вышла книга «Крым, с Севастополем, Балаклавою и другими его городами». В ней мы находим следующие строки: «Теперь Арабат – огромные развалины, застроенные немногими домами, образующими одну главную улицу».

Для обеспечения безопасности Азовского моря ещё во второй половине 1854 года на берегах Керченского пролива начались масштабные восстановительные и строительные работы.

«Тогда-же весною 1855 года полуразрушенная крепосца Арабат была переведена в оборонительное положение и вооружена 17-ю орудиями». Стены и бастионы были облицованы серым плиточным известняком. Колодец у бани был вычищен и углублён. У вала был выкопан ещё один колодец с пресной водой.

Вероятнее всего именно в то же время неподалёку в 450 саженях от крепости был сооружён неприступный ни с одной из сторон каменный редут с узким каменным мостом, который соединял его с крепостью.

Оборона Азовского побережья была возложена на Черноморское казачье войско. В Арабатской крепости в начале мая 1855 года был размещён 6-ой линейный батальон черноморских казаков.

Продолжалась осада Севастополя. Союзные войска не раз штурмовали его редуты, но каждый раз были отбиты.

Потерпел провал и замысел союзников силами 16– тысячного корпуса перерезать коммуникации русской армии в Крыму.

11 (23) мая из Камышевой бухты и Балаклавы отплыла англо-французская эскадра с 16 тыс. человек. На следующий день была проведена высадка части войск близ Керчи

12 (24) мая 1854 года англо-французский флот занял Керчь. Начальствовавший российскими войсками в восточной части Крыма барон Врангель, имея 9 тысяч солдат, отступил на Феодосийскуюдорогу.

Гарнизон Керчи по приказу барона без боя отошёл в направлении

Феодосии, а корабли керченской эскадры были сожжены своими же экипажами. Вместе с гарнизоном ушла большая часть горожан Керчи.

Неприятельские корабли (почти как НАТО) вошли в Азовское море.

«В Феодосии оставался прежний гарнизон, а гарнизон Арабата был усилен до двух батальонов».

18 мая в полдень отряды союзных войск во главе с генералом д’Отмар были встречены у городской заставы депутацией из татар и евреев с хлебом и солью, но эта малодушная покорность неприятелю не спасла их от разорения.

«Как только войска, пройдя Керчь, двинулись к крепости Еникале, город наполнился мародёрами, которые принялись грабить и опустошать дома жителей и казенные строения, не щадя даже госпиталей и музейных зданий».

В особенности отличались жестокостью турки, истреблявшие, по указанию татар, жителей города, не щадя ни детей, ни женщин.

Это отражено в книге Дункана Мак-Ферсона

«Древности Керчи», 1857г. «…Господин Рассел настолько ярко описал святотатственное уничтожение ценной коллекции искусства, хранящейся в Керченском музее, что я не смог устоять перед соблазном привести следующие цитаты из его труда:

«Разрешите мне выразить чувство отвращения, которое испытает всякое цивилизованное существо, наблюдающее сцену разрушения и варварского насилия, чему подвергся этот несчастный город…»

«Насколько я знаю, татары могли участвовать в уничтожении музея вместе с турками или же турки сами совершили все это, но вина определенно ложится на цивилизованные государства, офицеры и солдаты которых принимали самое активное участие в операциях против врага».

«К грабежам и бессмысленным разрушениям турки добавили насилие и убийства. Татары с радостью приветствовали османов, встречали их как освободителей. Разграбление Керчи обогатило многих…» и татар, и турок, и англичан.

В результате поджогов правительственных зданий и больших складов зерна огонь перекинулся и на другие строения; попытки остановить пожар не предпринимались, и город вскоре был полностью уничтожен.»

В 1846 году на базе месторождения железной руды в районе Керчи начал работу чугуноплавильный завод. Англичане взорвали доменную печь, а оборудование железоплавильного завода погрузили на судно и вывезли в Англию.

Так турки и татары мстили за потерю Крыма, французы за Бонапарта, а англичане – грабили по привычке.

На четвёртый день после занятия Керчи ранним утром 13 кораблей неприятельской эскадры показались в виду Арабатской крепости. В 6 часов утра корабли начали обстреливать левый фас крепости.

Из-за того, что корабли находились довольно далеко в море, большинство из 17 орудий крепости не обладало возможностью поразить цель. Корабли могли обстреливать лишь пять 24-фунтовых орудий крепости:

«Несмотря на сильный огонь многих неприятельских орудий большого калибра, наша артиллерия не прекращала пальбы и нанесла вред двум из ближайших судов.

Спустя три часа неприятель удалился в море. С нашей стороны урон состоял из 7-ми убитых и 45 раненых нижних чинов; в укреплении взорван пороховой ящик».

Керчь горит У. Симпсон

Неожиданное ожесточённое сопротивление, оказанное защитниками Арабатской крепости превосходящим силам противника, заставило последних принять решение о необходимости увеличить эскадру в Азовском море:

«С этой целью французские суда отделились от английских и отплыли к Керчи, чтобы усилясь там частью флота, присоединиться к англичанам 21 мая (2 июня) на таганрогском рейде».

Умелая оборона Арабата и Геническа предотвратила высадку десанта на Арабатской стрелке и не позволила кораблям противника проникнуть в Сиваш.

Правда, бед союзники натворили немало. Достаточно сказать, что в проливе Тонком они подожгли 130 лодок с продовольствием, на берегу сожгли зерно и запасы каменного угля, разрушили многие дома в Геническе.

Именно с Арабата начались неудачи англо– французской эскадры в Азовском море. После Геническа англичане предприняли неудачную попытку захвата Мариуполя, затем также неудачно было с высадкой десанта у Ейска.

Войска коалиции пыталась высадиться на берег у Бердянска, у селения Глафировки на Ейском лимане и в Таганроге, и снова все их попытки были отражены. В итоге неприятель лишился возможности отрезать сообщения и снабжение русской армии через Чонгарский мост и Перекоп. На фоне этих неудач с высадкой десанта англо– французской эскадры как-то возникает вопрос: почему Керчь Врангель сдал без боя? Почему молчали батареи у

Камыш-Буруна? Но это уже вопрос к историкам.

А сожженная Керчь вместе с оставшимися жителями показывает, что не всегда тем, кто подает «хлеб-соль» захватчики гарантируют жизнь.

В 1856 году подписанием Парижского мирного договора Крымская война закончилась, а Арабатская крепость со стенами, уже дважды окроплёнными кровью русских солдат, вновь на долгие годы оказалась на обочине мировой истории.

Со времён Крымской войны долгих 66 лет упразднённый «форт Арабат» с несколькими жилыми строениями и забытой мечетью не слышал орудийных выстрелов и мирно зарастал степной травой.

Взгляд из крепости на Азовское море.

Местные жители часто использовали части каменной кладки крепости в своих постройках. Да и время постепенно разрушало крепость. Вот такая она выглядит местами разрушенная, но все равно грозная. И если прищурить глаза и посмотреть в амбразуру, то можно услышать грохот пушек и свист ядер.

Каменную облицовку унесли местные поселяне для своих построек. Такова участь многих крепостей.

Заселение Арабатской Стрелки

К числу первых поселенцев на Арабатской Стрелке в период присоединения Крыма к России, относятся поселенцы, организовавшие поселение Семеновский Кут. Оно возникло после разгона Запорожской Сечи.

В то время Крымский хан разрешил вдовам казацким и семьям сейменов – греков-огневиков, служивших как в татарском, так и в казацком войске, селиться на всех свободных землях Стрелки и Сиваша.

Вот одна из казацких вдов и пришла со всем семейством на место Кута. Очевидно, в семействе было много Семенов почему и поселение назвали – Семеновским. Славилось это поселение своими «колодезниками – копачами, лозоходами», то есть способными находить воду под землей.

Занимались поселенцы землепашеством и рыбной ловлей. Но главный доход приносила контрабандная перевозка беспошлинных вина и табака из Крыма в катакомбы Геническа. Там товар забирали греки или евреи и увозили дальше на север. Этот контрабандный путь через Арабатку просуществовал до конца 19 столетия.

Массовое переселение в Таврию началось незадолго до нашествия Наполеона на Россию.

Среди первых поселенцев в те времена на Арабатской Стрелке были братья Рогожкины. Они были участниками Русско-турецкой войны 1809—11гг. в Бессарабии, под командованием Михаила Илларионовича Кутузова, который получил у российского императора разрешение на заселение отставными солдатами российскими земли Северной Таврии.

Так вот потом эти братья за участие в войне 1812 – 15 гг. получили землю и основали на Стрелке «Рогожкин хутор» за нынешним селом Стрелковым.

С того хутора и пошел род Рогожкиных в этих землях.

Один из братьев был женат на внучке «бабуси Билолычки», основавшей Семеновский Кут.

Арабатскую Стрелку удостоил своим посещением Российский император Александр I. Ранней осенью 1825 года он проследовал по Арабатской стрелке из Крыма в Таганрог. Карету охраняли казаки. Ехали с казачьей охраной по Стрелке почтовым трактом, созданным еще по указанию А. В. Суворова, через Чокрак (Стрелковое) и Геническ.

У Геническа была круглогодичная наплавная переправа для почтовых карет, разводившаяся на зиму по замерзанию пролива Тонкий. Казачья охрана царских персон была утверждена еще Екатериной Великой по представлению Г. А. Потемкина. Этот путь из Крыма был намного короче, чем через Перекоп.

Промышленное освоение Россией Арабатской стрелки принято считать с начала XIX века, когда в 1835 году по ней проложили почтовый тракт Мелитополь– Геническ-Феодосия с пятью почтовыми станциями.

В этом же году на Арабатке стали строить казенные солеварни и началась промышленная добыча соли. Все это дало мощный импульс экономическому развитию всего Генического района.

В поисках заработка, на сольпромы стали прибывать рабочие-сезонники. Всем оседло живущим государство обещало пробурить колодцы и прописать вид на жительство.

Первые поселения располагались в районах соледобычи и почтовых станций.

К началу XX века на Арабатке было несколько поселков и хуторов, а также несколько кутов. С севера на юг они шли в следующем порядке: Генслободка, усадьба Бережного (на пятом километре от города, с артезианским колодцем, маслиновой рощицей и фруктовым садом, в который вела тенистая аллея из тополей, лип и маслин), Генгорка, Счастливцево, Стрелковое (Чокрак), Филипенков хутор, Валок, Семененков хутор, Рожков хутор, у самой

южной оконечности косы поселок Акмонай, стоящий на каменоломнях.

Камень из них шел на строительство домов на Стрелке, города Феодосии и частично Геническа. Тогда было три владельца каменоломен: немец-колонист Зеферд, татарин Ситобна и польский еврей Жмудский. Все трое арендовали землю у немецкой колонии.

Зимой в каменоломнях работало по 40—50 резчиков и откатчиков, в основном русских. Татары были землевладельцами, у каждого было до 100 десятин земли.

Кроме названных поселков, на севере косы, в самой широкой ее части располагались четыре кута: Чонгарский, Семеновский, Куняловский и Генкут.

В конце XIX века на Стрелку переселилось десять семей садоводов с Украины. В то время известный садовод, помещик Лев Платонович Семиренко рассказал своему знакомому садоводу А. И. Нечепуренко из села Млеев Киевской губернии Черкасского уезда при станции Воронцово-Городище о пустынных плодородных буграх на песчаной косе, по которой идет почтовая дорога, связующая материк и Крымский полуостров.

Семиренко считал эти места перспективными для развития садоводства. Эта идея зажгла Нечипоренко. Он сговорился с десятью такими же семьями Воронцова– Городища и послал ходатайство в Петербург к министру государственного имущества Ермолову с просьбой разрешить им поселиться на этих пустынных буграх.

Разрешение пришло через 2 года в 1899г. Так четыре семьи садоводов-переселенцев, включая А. И. Нечипоренко, поселились в Чокраке, а шесть семей киевлян – в соседнем Счастливцево.

В эти места часто из Армении завозили абрикосы. Нечипоренко заинтересовался ими и стал собирать абрикосовые косточки под ногами у прохожих в Геническе на базаре, а также брал их из купленных разносортных абрикосов.

Вскоре он получил первые саженцы абрикос. Со временем у Нечипоренко появился большой абрикосовый сад, и он начал рассылать саженцы разных сортов абрикосов в другие районы Украины и России.

Еще у Нечипоренко была плантация роз. Ему из Бахчисарая привезли несколько сотен саженцев знаменитых бахчисарайских масленичных роз, выращенных под заказ местными крымчаками. Он и другие садоводы рассадили их возле своих хуторов. Через несколько лет, розарии занимали уже несколько гектаров в Чокраке, но в основном, в Счастливцево.

Выращенные розы были высокого качества и из них получали очень качественное розовое масло. На знаменитой Парижской выставке 1912 года, за один грамм счастливцевского розового масла давали два грамма золота. И собирали его «три фунта с четвертью», а это почти 1300 грамм.

Ну и совсем уж из области фантастических историй: якобы, знаменитая французская парфюмерная фирма

«Шанель» свои знаменитейшие духи «Шанель №5» изначально изготавливала на основе счастливцевского розового масла.

Волшебный аромат роз плыл по Арабатке и заглушал запах от Сиваша при западных ветрах. Розы, розовое масло и фрукты садоводы отправляли в Петербург, за что часто получали медали и награды от императорского общества садоводов.

Переселенцы на своих хуторах создали высокотоварное хозяйство и жили зажиточно, давая работу многим людям из других поселений. Так у каждого из пяти братьев Сажневых было по усадьбе, четыре усадьбы у Семеняков, усадьбы Шубко и Надточия.

И почти в каждой был пруд с пресноводной рыбой. В общем, все жили безбедно. Со временем поселок превратился в рай изобилия и благодати, за что и был переименован в народе в – Счастливцево.

Не известно, что послужило поводом тому, что некоторые геничане, жившие с переселенцами фактически по соседству, часто делали им пакости. Была ли это зависть, или просто мелкое хулиганство неизвестно. Только, то рыбу в пруду отравят, то скот своруют или еще что.

Тогда садоводы пожаловались губернатору. Сначала он приехал в Геническ, где был встречен хлебом-солью, затем посетил богослужение в Успенском соборе, а уж потом направился знакомиться с положением дел на Стрелке.

И что интересно, губернатора система ведения хозяйства местных садоводов-переселенцев приятно удивила. Позже им был издан указ, которым велено было нарезать всем поселенцам дополнительные земельные наделы.

А земля в этом месте была плодородной, климат очень мягким, благодаря чему усадьбы переселенцев разрослись и превратились в цветущие сады и пышные яркие цветники, так что не случайно прозвали это место – Счастливцево.

Однако залпы батарей Крымской войны в этих местах оказались далеко не последними. В конце октября 1920 года после разгрома на Каховском плацдарме окопались войска барона Врангеля.

Наиболее сильные укрепления белых были возведены на Перекопе и Чонгарской переправе, менее значимые – на Литовском полуострове и Арабатской стрелке.

В ноябре войска М. В. Фрунзе прорывают позиции белых на Чонгарском и Перекопском направлениях, а 9-я стрелковая дивизия под командованием Н. В. Куйбышева переправляется через Генический пролив на Арабатскую стрелку.

Часть дивизии форсировала Сиваш против устья реки Салгир, остальные двинулась мимо стен Арабатской крепости на Керченский полуостров. Вскоре войска Белой

Гвардии окончательно покинули Крым. Прошло всего лишь 20 мирных лет, как снова загремели залпы пушек.

Великая Отечественная Война

Началась Великая Отечественная война 22 июня 1941 года, а уже в конце августа фашистские войска рвались в Крым, но, встретив на Перекопе сопротивление 51й армии, сделали попытку ворваться в Крым через Арабатскую Стрелку.

Немецкие войска почти без боя вошли в Геническ 16 сентября 1941 года. Гитлеровцы сразу ринулись на Стрелку. Здесь им противостояла рота красноармейцев, которые почти все полегли в неравном бою.

Противника смогли остановить артиллеристы.

Несколько ранее командование Черноморского флота решило использовать для защиты Чонгарского моста, Перекопа и Арабатской стрелки скорострельную морскую артиллерию, показавшую себя в обороне Одессы как наиболее эффективное оружие в борьбе с танками и механизированными частями противника.

Недалеко от села Геническая Горка в начале сентября 1941г, под командованием майора инженерной службы Арчила Геловани, грузина по национальности, устанавливались тяжелые 100-мм орудия, снятые с кораблей Черноморского флота на стационарные основания.

Вся артиллерийская позиция находилась на песчаном бугре, в населённом пункте Геническая Горка. Он был единственной возвышенной точкой на Арабатской стрелке; слева и справа находились Сиваши Азовское море.

Немцы хотели занять Арабатскую стрелку с ходу и не ожидали такого шквала артиллерийского огня наших батарей. Они приостановили наступление на Арабатскую Стрелку на несколько дней, ожидая подкрепления.

С учетом потерь и отсутствия пехоты прикрытия батарею начали готовить к подрыву, однако 17 сентября подошли части 51-армии, а 18 сентябряна батарею прибыл морской отряд Керченской военно-морской базы под руководством контр-адмирала Васюнина.

Моряки-артиллеристы 127-ой батареи выстояли в неравном бою с фашистами, отбили все их атаки и ценой своей жизни не пропустили фашистов в Крым. В этом заслуга краснофлотцев, старшин, офицеров 127-ой морской артиллерийской батареи.

Сейчас одно из таких орудий навеки застыло на бетонном постаменте. Возле него стела с барельефами и надписью: «На этом рубеже 16 сентября 1941 года моряки– артиллеристы 127 батареи Черноморского флота остановили фашистских захватчиков, рвавшихся в Крым».

На другой стеле высечены слова: «Погибшим героям, героям живым – памятник наш и любовь на века». Рядом якорь, как символ несгибаемости моряков-черноморцев.

В ноябре 1941 в противотанковом рву на околице города Геническ оккупанты расстреляли 500 человек. Там были украинцы, русские и евреи.

Во время наступления наших войск в конце 1943 года, зимой и весной 1944 года на Арабатке гремели бои, хотя по масштабности они, конечно, уступали сражениям на Перекопе и Керченском полуострове.

Прошло уже пять месяцев с того дня, как войска 263й стрелковой дивизии 51й армии освободили Геническ. Но все

эти месяцы город живет тревожной прифронтовой жизнью. Рядом, за проливом, укрепились на Арабатке гитлеровские войска. Вместе с суровыми зимними ветрами обрушивались на город снаряды и бомбы.

Население окрестных сел и города помогало нашим воинам всем, чем могло. Так в апреле 1944г. рыбаки Геническа на двенадцати баркасах переправили в тыл врага, на Арабатскую стрелку, десант советских воинов с острова Бирючьего. В ходе упорных боев фашистская оборона была прорвана, но много десантников при этом погибло. После войны в их честь на острове Бирючьем установили памятник. Зимой и весной 1944 года на Арабатке все еще гремели бои, но это были уже последние, победные бои.

В те тревожные дни здесь побывал специальный корреспондент газеты «Красная звезда» писатель Константин Михайлович Симонов. Его воспоминания о самоотверженности советских воинов на Арабатской стрелке отражены в целом ряде произведений писателя и особенно ярко в рассказе «Третий адъютант»:

…Комиссар был твердо убежден, что смелых убивают реже, чем трусов. Он любил это повторять и сердился, когда с ним спорили… Утром он сам, выехал на Арабатскую стрелку. Потом комиссар не любил вспоминать об этом дне.

Ночью немцы, внезапно высадившись на полуострове, в жестоком бою перебили передовую пятую роту – всю, до последнего человека. Комиссару в течение дня пришлось делать то, что ему, комиссару дивизии, в сущности, делать совсем не полагалось.

Он утром собрал всех, кто был под рукой, и трижды водил их в атаку. Тронутый первыми заморозками гремучий песок был взрыт воронками и залит кровью. Немцы были убиты или взяты в плен. Пытавшиеся добраться до своего берега вплавь потонули в ледяной зимней воде.

Отдав уже ненужную винтовку с окровавленным черным штыком, комиссар обходил полуостров. О том, что

происходило здесь ночью, ему могли рассказать только мертвые. Мертвые тоже умеют говорить.

Между трупами немцев лежали убитые красноармейцы пятой роты. Одни из них лежали в окопах, исколотые штыками, зажав в мертвых руках разбитые винтовки. Другие, те, кто не выдержал, валялись па открытом поле в мерзлой зимней степи: они бежали, и здесь их настигли пули.

Комиссар медленно обходил молчаливое поле боя и вглядывался в позы убитых, в их застывшие лица: он угадывал, как боец вел себя в последние минуты жизни.

И даже смерть не мирила его с трусостью. Если бы это было возможно, он похоронил бы отдельно храбрых и отдельно трусов. Пусть после смерти, как и при жизни, между ними будет черта.

Он напряженно вглядывался в лица, ища своего адъютанта. Его адъютант не мог бежать и не мог попасть в плен, он должен быть где-то здесь, среди погибших. Наконец сзади, далеко от окопов, где дрались и умирали люди, комиссар нашел его.

Адъютант лежал навзничь, неловко подогнув под спину одну руку и вытянув другую с насмерть зажатым в ней наганом. На груди на гимнастерке запеклась кровь.

Комиссар ничем не выдал своего волнения.

– Двое, сюда! – резко приказал он. – На руки, и быстрей до перевязочного пункта. Может быть, выживет.

И он, повернувшись, пошел дальше по полю.

«Выживет или нет?» – этот вопрос у него путался с другими: как себя вел в бою, почему оказался сзади всех, в поле? И невольно все эти вопросы связывались в одно: если все хорошо, если вел себя храбро, – значит, выживет, непременно выживет.

И когда через месяц на командный пункт дивизии из госпиталя пришел адъютант, побледневший и худой, но все такой же светловолосый и голубоглазый, похожий на мальчишку, комиссар ничего не спросил у него, а только молча протянул для пожатия левую, здоровую руку.

– А я ведь так тогда и не дошел до пятой роты, – сказал адъютант, – застрял на переправе, еще сто шагов оставалось, когда…

– Знаю, – прервал его комиссар, – все знаю, не объясняйте. Знаю, что молодец, рад, что выжили.

Подобных героических эпизодов на той войне было много. Арабатская Стрелка густо полита кровью как наших воинов, так и вражеских солдат.

Недалеко от Арабатской крепости стоит памятник, посвященный погибшим в Великой Отечественной войне. Эта невысокая пирамида со звездой, окруженная палисадником и оградой, возможно слишком скромное напоминание о подвигах наших прадедов. Но и такой знак очень важен.

Читая надпись на памятнике «Вечная слава героям, павшим за освобождение Крыма», последующие поколения должны задуматься об истории своей страны и о том, какой ценой добыт мир на нашей земле.