Текст книги "Обольщение джентльмена"

Глава 4

– Звучит как угроза, милорд. – В глазах гостьи мелькнуло недоумение.

– Ни в коем случае, это обещание, – спокойно ответил Оливер.

– А вы всегда выполняете свои обещания? – Она вырвала у него свою руку, и ему показалось, что его лишили чего-то очень важного.

– Всегда, особенно когда нужно раскрыть какую-то тайну.

– В данном случае мою? – Зеленые глаза гостьи светились умом и упрямством.

– Пока о других мне не известно.

– О, Вселенная наверняка полна тайн.

– Да вы любите пофилософствовать, – заметила графиня. – Я сразу поняла, что вы получили хорошее образование. Сынок, пойди справься о багаже нашей гостьи, а я пока помогу ей устроиться.

Попрощавшись, Оливер вышел. Не успел он закрыть за собой дверь, как графиня спросила:

– Как он вам, милочка? Понравился?

– Еще не знаю, – услышал Оливер голос Кейт.

– Не очень обнадеживающее начало, но неплохое, – резюмировала леди Норкрофт. – Я очень рада.

«Чему она радуется?» – возмущенно думал он, идя по коридору. Если молодая красивая женщина буквально свалилась ему на голову, это вовсе не означает, что он заведет с ней роман. Не может быть, чтобы мать считала эту незнакомку подходящей кандидатурой в невестки!

Но незваная гостья и впрямь хороша собой – в ней чувствуется внутренний огонь. А как блестят ее чарующие зеленые глаза! Такая может вскружить голову любому… «И подарить безмерную радость», – мелькнуло в голове у Оливера, но он тотчас прогнал крамольную мысль.

Холлингер сообщил, что багаж незнакомки найти не удалось.

– Не кажется ли вам это подозрительным? – спросил его Оливер.

– Сдается мне, что незнакомая леди просто не захотела говорить, кто она такая, милорд.

– Вы тоже думаете, что потеря памяти – обман?

– Не на то мы тут поставлены, чтобы думать, милорд.

– Но у вас же есть свое мнение, Холлингер?

– Конечно, сэр.

– Отлично. Буду рад его услышать.

– Если вы настаиваете, – нехотя согласился дворецкий. – По натуре я человек сомневающийся, поэтому всякие неожиданные происшествия кажутся мне подозрительными. С другой стороны, я слышал, что люди могут потерять память от удара по голове, так что не исключено, что наша гостья говорит правду. «Гораций, много в мире есть того, что вашей философии не снилось»[1]1
  Пер. Б. Пастернака.


[Закрыть]. Шекспир, сэр, – добавил он извиняющимся тоном.

– Знаю, знаю, – махнул рукой Оливер. Он хотел было идти, но передумал и продолжил допрос несчастного дворецкого. – Послушайте, я произвожу впечатление человека, увлекающегося науками?

Холлингер замялся.

– Но у вас же есть мнение на этот счет?

– Как вам угодно, милорд. Но если уж хотите знать, то вы не очень похожи на такого человека. Нет, сэр.

– Разыщите чемоданы, Холлингер, – резче, чем хотелось, приказал Оливер. – Я прогуляюсь верхом, хотя нет, лучше пешком и вернусь не скоро.

– Да, милорд.

Вот тебе и мирная сельская жизнь! Провожаемый любопытными взглядами слуг, граф торопливо сбежал вниз по лестнице, потом прошел через центральный холл на террасу и спустился в сад. Несомненно, по дому уже распространились слухи про странную гостью, и теперь о ней не судачит только ленивый. Оливер направился по широкой, посыпанной гравием аллее. Особняк Норкрофтов в классическом стиле не относился к числу старинных фамильных гнезд – его всего каких-нибудь двести лет назад возвел один из предшественников Оливера, возомнивший себя талантливым архитектором. Вспомнив семейную историю, молодой Норкрофт фыркнул – вот уж кто действительно не был истинным поклонником науки. Род Лейтонов вообще не мог похвастаться учеными мужами.

По обеим сторонам дорожки, тянувшейся до конца сада, была высажена живая изгородь, образующая аллею, которую в двух местах пересекали под прямым углом такие же широкие аллеи, разделявшие сад на несколько сегментов. Сквозь кусты виднелись типичные для английского парка клумбы. Оставаясь неизменным по форме, сад менял свое содержание в зависимости от увлечений и пристрастий очередной графини. Мать Оливера, например, заполнила свои владения первоцветами, поэтому весной саду Норкрофтов не было равных по красоте.

В стороне от главного дома располагалась теплица, где круглый год выращивали цветы для украшения дома, а также другие растения, которые высаживали потом в саду и оранжерее в южной стороне сада. Оливер обогнул большой фонтан в центре одного из сегментов и поспешил дальше, не удостоив внимания полдюжины мраморных нимф в человеческий рост, расставленных среди кустов и деревьев. Согласно семейному преданию, фонтан и нимфы появились в саду по воле бабушки Оливера только потому, что ей это очень нравилось.

Наконец клумбы уступили место гладко подстриженной лужайке, на которой так хорошо играть в крокет и упражняться в стрельбе – любимое некогда занятие графини, которая, увы, уделяла ему теперь все меньше и меньше внимания, о чем красноречиво свидетельствовала покосившаяся мишень, сиротливо маячившая в дальнем конце лужайки.

Оливер прошел мимо и оказался у полуразрушенной древнеримской стены, с обеих сторон обсаженной подстриженными тисами, – здесь заканчивался графский сад и начинались сельские угодья. Оливер с детства любил это потаенное место и был благодарен тем, кто решил его сохранить.

Маленьким мальчиком он думал, что эту стену построили и укрыли от посторонних глаз какие-то неведомые волшебники. Повзрослев, он понял, что стену сохранили исключительно из соображений экономии: ее было проще и дешевле спрятать за деревьями, чем разобрать. Но Оливер был счастлив, что стена сохранилась, ведь она наглядно свидетельствовала о преемственности человеческой цивилизации, частицей которой он себя считал. Как в детстве, он обхватил древние камни руками и замер, размышляя о давно ушедших в небытие римлянах и о том, зачем они построили стену, которая со временем превратилась в бессмысленную груду камней.

Через полчаса Оливер добрался до вершины пологого холма и оглядел родную долину, по которой вилась узкая речушка или, как еще говорили, широкий ручей – все зависело от мнения и настроения говорившего. Молодой граф считал, что все это такое же наследство пращуров, как поместье и титул, ведь отец впервые привел его сюда совсем ребенком, сказав, что здесь он размышляет о жизни. Оливер унаследовал у него эту привычку: всякий раз, когда ему надо было над чем-то подумать, он спешил на холм, с вершины которого мир казался таким понятным и правильным; усаживался под вековым дубом, представлявшимся ему в детстве ровесником древних римлян, и погружался в размышления.

Впервые Оливер пришел сюда в восемь лет, когда погиб его отец. Пышущий здоровьем красавец, которому было не намного больше лет, чем Оливеру теперь, он упал с большой мраморной лестницы, поскользнувшись во время очередного приема из-за разлитого кем-то вина. Поначалу казалось, что все обойдется. Старший Норкрофт уверял, что чувствует себя отлично, но вскоре у него заболела голова, он лег в постель, а к ночи его уже не стало.

Он был хорошим человеком, прекрасным отцом, который не только на словах, но и собственным примером учил сына мужеству и законам чести. Когда он умер, Оливер продолжал сидеть у его кровати, не в силах поверить, что больше не услышит отцовского голоса. Только потом, спустя годы, молодой граф понял, что отец готовился к смерти – свои последние мгновения на земле он потратил на то, чтобы еще раз напомнить сыну о долге сюзерена перед теми, кто от него зависит, – арендаторами и слугами, и о долге гражданина перед своей страной и семьей. И не забыл напомнить сыну, чтобы он заботился о маме.

Ах, как рыдал в тот день Оливер под старым дубом, где его не могла услышать убитая горем графиня! И в какой-то момент ему вдруг показалось, что его сильный, мудрый отец здесь, рядом с ним, и ощущение его присутствия придало мальчику сил. Откуда оно взялось, Оливер так и не понял, но с тех пор это ощущение уже никогда не оставляло молодого графа Норкрофта.

Он приходил на холм еще не раз – перед отъездом в школу и после возвращения оттуда, и когда готовился взять в свои руки управление имением и семейными финансами, и когда впервые задумался о женском коварстве. Поводом для размышлений стала первая любовь, когда его девушка изменила ему с другим. Разбираясь в своих чувствах, Оливер вдруг осознал, что на самом деле не любит изменницу, поскольку страдает больше от уязвленного самолюбия, чем от разбитого сердца.

За годы он обдумал на холме множество всевозможных проблем: крупных и мелких, важных и не очень. К какой категории отнести появление Кейт? Да и стало ли оно проблемой?

Оливер посмотрел на видневшийся в отдалении дом. Как неприятно сознавать, что в глазах окружающих ты слишком ленив, или глуп, или легкомыслен, чтобы заниматься наукой! Но почему это так его задевает? Он же никогда не претендовал на научную карьеру, поэтому нет оснований для недовольства сложившимся о нем мнением. Нет, все-таки это раздражает, когда все только и делают, что судачат о твоих способностях. Проклятие! На самом деле он мог бы заняться наукой – например, историей. Разве он не планировал когда-то изучить историю своего рода и написать об этом книгу? Он даже собрал нужные документы и дневники. Впрочем, на самом деле это сделала его мать, которая всячески поощряла сына к работе. Увы, неразобранные бумаги до сих пор пылятся на чердаке, потому что руки у него так до них и не дошли.

Ему помешала очень большая занятость – он вел финансовые дела семьи. В частности, сделал несколько выгодных вложений средств, и теперь ему приходилось внимательно следить за биржевой игрой, чтобы не потерять свои деньги. Кроме того, много времени требовало исполнение светских обязанностей во время его пребывания в столице. К тому же мать и, кажется, все, кому не лень, желали, чтобы Оливер как можно скорее женился. Но как, скажите, найти невесту, если сидишь дома и изучаешь исторические документы?

Конечно, у Оливера случались «приключения», но совсем не те, которые имела в виду графиня, желавшая женить сына, а в основном пирушки с друзьями. Впрочем, даже эти развлечения с годами отошли на второй план… Вспоминая дружеские «посиделки», Оливер сорвал травинку и стал мять ее пальцами, размышляя… Ему так часто приходилось выручать своих друзей-собутыльников из всяких рискованных ситуаций, что, пожалуй, «приключения» следовало отнести скорее на их счет, чем на его. Уверенный, что друзья поступили бы так же, как он, Оливер считал своим долгом помогать им словом и делом.

Но на какого рода приключения намекает ему мать? Чего она хочет? Чтобы Оливер отправился исследовать дикие просторы Африки, искать сокровища или сражаться с драконами? Абсурд! Ехать бог знает куда, чтобы добыть невиданные орхидеи, построить железную дорогу и изучать звездное небо Южного полушария, как сделали его друзья, – нет, это не для него, графа Норкрофта, обремененного множеством обязанностей и ответственностью за людей, которые напрямую от него зависели.

Что касается любовных приключений, то их в жизни Оливера было немало, но ни одно из них не перешло в сильное чувство. «Оно и к лучшему», – решил молодой граф. Ему лишь однажды показалось, что он влюблен, но даже тогда он не испытывал того самозабвенного, упоительного восторга, без которого, по его мнению, невозможна настоящая любовь.

Ладно, пусть мама считает, что он лишен авантюрной жилки, это не так важно. Хуже другое – саму графиню Норкрофт так и тянет на приключения. При мысли о материнских эскападах Оливер нахмурился и сорвал новую травинку взамен смятой. Что за приключения могут быть на уме у женщины, которой далеко за пятьдесят? Отсюда возникал другой вопрос: что за приключения она уже пережила? Оливер мало что знал о прошлом своих родителей – какие-то общие детали, не более того. Но если раньше ему казалось, что он хорошо понимает графиню, то теперь ему казалось, что он ошибался.

Разумеется, они жили под одной крышей в Лондоне и в загородном имении, но если не считать участия в светских раутах и приемах, вращались мать и сын в совершенно разных кругах, которые очень редко пересекались. С какой стати она завела разговор о любовных приключениях? Черт, не имела ли она в виду себя? Нет, это невозможно себе представить! Оливер решительно сдвинул брови – его долг защитить мать, даже если придется защищать ее от нее самой. Она так добра, так великодушна и доверчива, что легко может стать добычей каких-нибудь авантюристов. Правда, раньше такого с ней не случалось… Что ж, Оливер позаботится, чтобы этого не было и впредь.

Впрочем, если графиня считает, что появление в Норкрофте безымянной гостьи ее немного развлечет, в этом нет ничего дурного, во всяком случае, пока Оливер не утратил способности мыслить здраво под влиянием чар рыжеволосой красотки. «К тому же мама, конечно, права, – подумал он. – Если Кейт обманщица, то какова ее цель?» Графиня имела доступ лишь к незначительным суммам, а львиная доля семейных средств находилась под личным контролем Оливера. Если амнезия – инсценировка, то что может интересовать обманщицу, кроме денег? Оливер отбросил смятую травинку и стал смотреть на Норкрофт-Мэнор. Мать убеждена, что их гостья – дама из общества. Что ж, это нетрудно проверить, и потеря памяти здесь не помеха.

Интересно, почему Кейт затруднилась с ответом на вопрос, понравился ли он ей? Обычно Оливер с первого взгляда располагал к себе женщин, которые считали его эффектным, интересным мужчиной. Пусть не Аполлон, но достаточно обаятельный, воспитанный, с хорошими манерами. Его любили друзья, всегда с удовольствием приглашали на балы и приемы, а дамы, имевшие дочерей на выданье, рассматривали его как завидного жениха.

Оливер набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул. Может быть, Кейт насторожила его подозрительность?

Он вспомнил, как их глаза встретились, когда он целовал ей руку, – в ее взгляде читалась надежда. Или Оливер принял желаемое за действительное? В глубине души он очень хотел, чтобы слова незнакомки оказались правдой. Может быть, судьба привела Кейт в Норкрофт-Мэнор не столько ради матери Оливера, сколько ради него самого? Глупое предположение. Но Кейт явно появилась здесь не просто так…

Он бросил травинку и встал на ноги. Работа мысли принесла ему облегчение, и, как всегда, у него появилось ощущение, что он посоветовался с отцом. Пусть это ощущение было уже не таким сильным, как в детстве, но все равно оно помогло Оливеру обрести душевное равновесие и уверенность в себе. Его мир обрел прежние очертания, жизнь вошла в привычную колею.

Отряхнув брюки, молодой граф стал спускаться вниз. У него созрел план – правда, пока еще в самых общих чертах.

Возможно, установить личность Кейт и не удастся, но можно выяснить, какого она круга и зачем явилась в Норкрофт. И еще – почему это так важно знать ему, Оливеру.

Глава 5

Кейт наклонилась, чтобы получше рассмотреть полуразрушенную стену. «Несомненно, эпоха Древнего Рима», – определила новоявленная исследовательница. Почему она так решила? Этого она объяснить не могла, просто сразу поняла, что развалины римские, и все. Значит, она знакома с древней историей? Что ж, процесс самопознания продолжался, хотя у Кейт почти не было на это времени.

Накануне леди Норкрофт настоятельно посоветовала гостье лечь в постель: «Потеря памяти, милочка, кого хотите доведет до нервного истощения. Отдохните, восстановите силы». Молодая женщина последовала ее совету и проспала целые сутки. Это удивительно. Ей показалось, что в прежней жизни она никогда не спала так долго. «Совершенно бесполезная деталь», – отметила для себя Кейт.

Едва она выпрямилась, как сверху на нее рухнул граф Норкрофт, некстати решивший перепрыгнуть стену с противоположной стороны. Сбитая с ног, Кейт отлетела на несколько футов назад и упала. Рядом оказался граф.

– Разве взрослым мужчинам подобает прыгать через стены, как мальчишкам? – подала голос Кейт, убедившись, что не пострадала. – Или у меня опять провал в памяти?

– Нет, – задыхаясь, ответил Оливер.

– За каких-нибудь два дня меня уже дважды сбили с ног.

– Но первый-то раз вы упали сами.

– Неужели? Не помню. Вы не покалечились?

Она продолжала лежать на земле, глядя на проплывавшие в синей вышине облака, – ей было легче смотреть в небо, чем в такие же синие, но лишенные спокойствия глаза Оливера.

– Сейчас приду в норму, только восстановлю дыхание, – ответил тот и через несколько мгновений спросил: – Ваши чемоданы нашли?

– Не знаю.

– Но вы же сменили платье.

– Оно принадлежит вашей кузине Дженевьеве, – объяснила Кейт, любуясь забавным облаком, похожим на крупную белую лошадь. – Так сказала ваша матушка, любезно предложившая мне его надеть.

– Вам оно идет гораздо больше, чем Дженевьеве.

– Спасибо за комплимент, милорд, но я подозреваю, что вы, как и большинство мужчин, очень редко обращаете внимание на повседневные платья. Вы не смогли бы описать этот наряд в деталях, даже если бы видели его каждый день в течение месяца.

– Я должен перед вами извиниться.

– За то, что сбили меня с ног, или за неискренний комплимент?

– Уверяю вас, он был самым искренним, поэтому не требует извинений. Моя неловкость – другое дело. Я виноват в том, что вчера вел себя не так, как подобает хозяину дома. Прошу меня извинить.

– Извинения приняты. Мне кажется, я понимаю, почему вы проявили излишнюю подозрительность. Все дело в грузе ответственности, который давит на вас, не так ли?

– Вы правы, иногда он бывает слишком тяжелым.

Теперь и лорд Норкрофт смотрел в небо. Видимо, ему тоже так было легче вести разговор.

– Особенно когда приходится защищать не отличающихся особым благоразумием родных, да? – продолжала Кейт.

– Вы говорите обо мне или о себе? – осторожно спросил Оливер.

– Хотела бы я знать, – пробормотала Кейт. Ветер, гнавший по небу облака, задул сильнее, она зябко повела плечами и села. – Вы не представляете, как изматывает неизвестность. Из-за этого, наверное, я и проспала так долго. Я так стараюсь вспомнить, кто я. Иногда кажется – еще чуть-чуть, и все… Но ничего не получается.

– Я вас хорошо понимаю. – Граф перекатился на бок и серьезно смотрел на собеседницу, подперев голову рукой.

– Сомневаюсь, милорд, – покачала головой Кейт, стряхивая с себя растительный мусор. – В моем мозгу проносятся самые невероятные мысли о самых разных вещах, но ни одна из них не дает ответа на главный вопрос: кто я такая. Ну вот, например, мне известно, что римляне построили в Британии множество укреплений и до наших дней дошли целые мили древних стен.

– А я не знал.

– Это интересно, но совершенно для меня бесполезно, – продолжала гостья, и ее лицо исказила горестная гримаса. – Мне так тяжело, что временами я с трудом сдерживаю слезы.

– Надеюсь, не сейчас? – насторожился граф и на всякий случай сел.

– Разумеется, нет, – улыбнулась Кейт, и на лице Оливера отразилось облегчение. – Но я оставляю за собой право сделать это позже. Вообще-то я не плакса.

– Вы что-то припомнили?

– Нет, скорее почувствовала. Я как бы заново познаю себя, но это скорее ощущения, а не факты. Что толку в моих знаниях о Риме?

– Может быть, в прошлом вы занимались наукой?

– Я, женщина? Не смешите меня.

Однако мысль графа показалась Кейт интересной.

– Каким образом вы здесь оказались? – спросил он. – Вам разрешили выходить из дома без сопровождения?

– Разве я пленница? – возмутилась гостья.

– Но вы же… – начал было Норкрофт, но осекся и добавил: – Конечно, нет.

В это мгновение молодая женщина осознала со всей ясностью, насколько двусмысленно и неприлично ее положение. Но странно – сейчас Кейт меньше всего думала о приличиях, ведь даже столь затруднительное положение имело свой плюс – общение с таким привлекательным мужчиной, как молодой граф Норкрофт. Ощущение, что он совсем рядом, сильно взволновало ее, но Кейт не хотелось разрушать очарование их неожиданной встречи. Однако всему приходит конец…

– Не могли бы вы помочь мне встать? – попросила она своего собеседника.

– Конечно! – Он с готовностью вскочил, взял ее за руку и помог подняться.

Их взгляды встретились, и у обоих на мгновение перехватило дыхание. Кейт подумала, как это было бы упоительно – утонуть в синеве его глаз… Ей захотелось почувствовать прикосновение его губ.

– Вы поцелуете меня? – прошептала она, сама не понимая, что говорит.

– Разумеется, нет, – пробормотал он, но по его глазам было видно, что он солгал.

– Но вы явно хотели меня поцеловать, – настаивала Кейт, ничуть не обеспокоенная подобным желанием. Напротив, если бы граф поцеловал ее, она бы ему ответила. «Боже милостивый, неужели я развратница?» – мелькнуло у нее в голове.

– Если бы хотел, то давно бы уже поцеловал, – возразил Оливер.

– Тогда почему вы до сих пор не отпустили мою руку?

– Согласитесь, держать вашу руку – одно, а целовать вас – совсем другое. Мы с вами только вчера встретились, и я даже не знаю, как вас зовут.

– Значит, вы не целуетесь с женщинами, которых только что повстречали?

– Это зависит от самих женщин.

– А вы, я смотрю, любите пофлиртовать, – заметила Кейт, отняв руку.

– Вы так думаете? – в притворном испуге округлил глаза граф.

– Даже вчера, высказывая мне свои подозрения, вы определенно пытались со мной заигрывать.

– Признаю, – рассмеялся Оливер, – пытался.

– Но почему? – Кейт скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на графа.

– Вы – очаровательная женщина, Кейт, разве это не достаточная причина?

– Нет, лорд Норкрофт.

– Раз я обращаюсь к вам по имени, то и вы называйте меня Оливер, прошу вас.

– Это неправильно, – засомневалась она, хотя уже давно мысленно так его и называла.

– Но справедливо. В конце концов, вы меня почти поцеловали.

– Вовсе нет! – вскипела Кейт. Она демонстративно отвернулась от графа и с чопорным видом уселась на древнюю стену. – Спасибо за откровенность. Теперь я точно знаю, что вы ловелас и крайне опасны.

– Неужели? – спросил Оливер с такой обольстительной улыбкой, что у Кейт зашлось сердце. «Господи, похоже, я действительно развратница», – мелькнуло у нее в голове.

– Вот почему я назвала вас опасным, милорд, то есть Оливер, – сказала она вслух.

– Да вы и сами кокетка, – ухмыльнулся граф. – И тоже можете быть опасной.

– Только потому, что неизвестно, кто я и что могу от вас потребовать?

– Нет, потому что не знаете, что я могу потребовать от вас.

– Вы подтвердили мои опасения, – ответила Кейт, пряча довольную усмешку.

– Что ж, раз уж мне не суждено стать ученым, придется довольствоваться ролью опасного соблазнителя. Позвольте проводить вас до дома, – предложил Оливер.

– Могу я задать вам вопрос?

Кивнув, граф протянул ей руку.

– Какое я произвожу впечатление?

– На меня?

– Да, – нетерпеливо подтвердила гостья. – Как вы думаете, что я за человек?

– Откровенно?

– Конечно.

Откровенности она не боялась. К тому же если ей и приходилось раньше лгать, то она этого не помнила.

– Впервые я увидел вас, когда вы были без сознания, – начал он с серьезным выражением, хотя в голосе слышались игривые нотки, – поэтому поначалу вы на меня не произвели особого впечатления. Я подумал: «Прелестная женщина. Интересно, какого цвета у нее глаза?»

– Почему вас заинтересовали именно глаза?

– Понимаете, мне всегда нравились зеленоглазые женщины с рыжими волосами. И вы меня не разочаровали.

– Пожалуйста, посерьезней, – попросила она. – Я в беде, Оливер. Я не помню, кто я, и мне важно знать, что вы на самом деле обо мне думаете. Вы же умный человек, у вас наверняка уже сложилось вполне определенное мнение.

Он помолчал, глядя ей в глаза, словно хотел проникнуть в ее мысли, потом ответил, тщательно подбирая слова:

– Я думаю, что вы, возможно, действительно потеряли память.

– Вы не уверены?

– Не совсем.

– Понимаю, – кивнула Кейт. – Я хочу вернуться в дом как можно скорее.

Она выпустила его руку и резко прибавила шагу. Старый уютный особняк Норкрофтов – ее единственное спасение.

– В чем дело? – ничего не понимая, бросился вдогонку граф.

– Вы мне не верите, и я не в состоянии переубедить вас, милорд.

– А чего вы от меня ждали? – В голосе Оливера послышалось раздражение. – Вас доставляют к нам без сознания, потом вы приходите в себя и заявляете, что потеряли память – удивительно, не правда ли? И как, кстати, потерялся ваш багаж…

– Вы сказали «кстати»?! – Гостья даже остановилась от возмущения. – Да знаете ли вы, как унизительно носить чужое платье, пусть даже очень хорошее, но не по размеру?

– Где уж мне, – ответил граф, пряча усмешку. – Одежда с чужого плеча – это фи, моветон.

– Только не пытайтесь пустить в ход свое обаяние, не сработает, – предупредила Кейт. Она пошла было вперед, но вновь остановилась, не в силах успокоиться. – Я еще могу представить, что кто-то захочет осложнить жизнь вам, но зачем, по-вашему, мистифицировать добрейшую графиню?

– Пока не понял.

– Не имею ни малейшего желания ждать, пока вас осенит. Тем более что вы сомневаетесь в моей искренности.

Она отвернулась и быстро пошла по лужайке.

– Mais vous avez nulle part pour aller[2]2
  Вам некуда идти (фр.).


[Закрыть], – бросил ей вслед граф на почти безупречном французском.

– Sans se soucier je ne resterai pas où je ne sui pas voulu. Particulièrement pas avec un home qui me pense suis menteur[3]3
  Я не останусь там, где меня не желают видеть, особенно если меня считают лгуньей! (фр.)


[Закрыть]! – тотчас откликнулась гостья и застыла, пораженная. – Я говорю по-французски!

– Как и большинство дам, – протянул Оливер без энтузиазма. – Я никогда не называл вас лгуньей.

– Но это всегда подразумевалось!

Несмотря на раздражение, Кейт не могла не почувствовать удовлетворения от нового открытия – она говорит по-французски! Что бы это значило?

– Может быть, я француженка? – спросила она. – Как вы думаете, Оливер?

– Вряд ли. – Граф взял ее за руку и повел к дому. – Честно говоря, я не знаю, что и думать, но теперь я почти готов поверить, что вы действительно ничего не помните о прошлом.

– Почему? – Она опять остановилась и отняла руку.

– Сомневаюсь, что вы обладаете таким замечательным актерским даром, – ответил Оливер, снова беря ее за руку.

– Фу, как грубо.

Они продолжили путь через лужайку.

– Мне даже хочется, чтобы вы оказались той, кем считает вас моя матушка, – признался Оливер.

– А кем она меня считает?

– Дочерью или другой родственницей какого-нибудь своего старого друга или знакомого, о чем, по ее мнению, могло свидетельствовать пропавшее письмо.

– Почему она так решила?

– Бог знает. Таков уж ее взгляд на мир.

– Почему же вам хочется, чтобы она оказалась права?

– С такой доверчивой душой, как у нее, больно видеть крах своих иллюзий.

– Не увиливайте от ответа. Итак, почему вы изменили отношение ко мне?

– Из-за ваших зеленых глаз, – вырвалось у графа. Остановившись, он повернул Кейт к себе, чтобы видеть ее лицо. – Когда я заглянул в ваши глаза, у меня появилось ясное ощущение…

– Предопределенности? – ахнула Кейт. Боже милостивый, неужели Оливер чувствовал то же, что и она?

– Да… Впрочем, нет, не знаю. Скорее, какой-то необыкновенной перспективы, которая открывается передо мной. Одно могу сказать наверняка. – Он взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза. – Если бы мне довелось встретить вас раньше, на каком-нибудь приеме, на балу или на прогулке в парке, то я тут же начал бы страстно ухаживать за вами. Прежде такого со мной не случалось.

Кейт сглотнула подкативший к горлу комок.

– Ну теперь-то вы меня поцелуете? – пробормотала она.

Взгляд Оливера скользнул по ее пленительным губам.

– Увы, нет, – ответил он, и, опустив руку, державшую ее подбородок, буквально потащил спутницу к дому. – Я очень, очень хочу вас поцеловать, но этому противится мой разум.

Сердце Кейт затрепетало от радости.

– Потому что вы мне не доверяете или потому, что считаете меня опасной? – уточнила она.

– И то и другое. Но я надеюсь, что ошибаюсь.

– Вы снова – само обаяние. Только, пожалуйста, идите немного помедленнее, потому что я едва за вами поспеваю.

– Это все моя нетерпеливая натура, – усмехнулся граф и замедлил шаг.

– Что мы будем делать теперь?

– Вам лучше вернуться в свою комнату и отдохнуть до ужина. Два падения подряд – не шутка. Вдруг вам станет нехорошо? Тогда нам придется прекратить всякие попытки восстановить вашу память.

– Я хорошо выспалась и чувствую себя прекрасно, – возразила Кейт. – Правда, немного голодна.

Она и впрямь чувствовала себя отлично. Более того, на сердце у нее было легко и радостно – ведь он хотел ее поцеловать. Как мало надо для того, чтобы почувствовать себя счастливой!

– Я распоряжусь, чтобы вам прислали поесть в вашу комнату, – предложил граф. – Не стоит пренебрегать предосторожностями, потому что падения чреваты опасными последствиями.

– Каким образом вы надеетесь восстановить мою память? – посерьезнела Кейт.

– Мне кажется, в этом деле не нужно спешить. Будем продвигаться постепенно, шаг за шагом. Сегодня вы вспомнили о Древнем Риме и заговорили по-французски, завтра выяснится еще что-нибудь.

– Вы мне поможете?

– Конечно, я не покину вас ни на минуту, – решительно заявил граф, но его взгляд помрачнел.

– Так-таки ни на минуту? – переспросила Кейт, ликуя в душе.

– Насколько это будет возможно.

– Я вам очень благодарна, Оливер, мне так хочется как можно скорее узнать, кто я!

Его взгляд смягчился.

– Думаю, если я серьезно возьмусь за дело, то выясню о вас все.

– Снова угроза?

– Нет, что вы, обещание. И что бы там ни было, я его сдержу.