Текст книги "Алая королева"

– А как же моя жизнь?

– Какая жизнь? – восклицает Элара. – Девочка, ты попала в сказку!

Кэл на мгновение закрывает глаза, как будто от смеха королевы ему делается больно.

– Она имеет в виду свою семью. У Мэры… у этой девушки есть родные.

Гиза, мама, папа, братья, Килорн… у меня отнимают всё.

– Ах, это, – фыркает король и плюхается обратно в кресло. – Мы выплатим им компенсацию, чтоб молчали.

– Я хочу, чтоб моих братьев вернули с фронта.

В кои-то веки, кажется, я поступила правильно.

– И чтобы не призывали моего друга, Килорна Уоррена.

Тиберий отвечает мгновенно. Несколько Красных солдат для него ничего не значат.

– Решено.

Впрочем, это не похоже на помилование. Скорее, на смертный приговор.

Глава 9

Леди Мэриэна Титанос, дочь леди Норы Нолле Титанос и лорда Этана Титаноса, генерала Железного легиона. Наследница Дома Титаноса. Мэриэна Титанос. Титанос.

Новое имя эхом отдается в моих ушах, пока Красные горничные готовят меня к предстоящему ужасу. Три девушки работают быстро и слаженно, не обмениваясь ни единым словом. Мне они тоже не задают вопросов, хотя, несомненно, им очень хочется. «Ничего не говори». – Я это помню. Прислуге не позволяется заговаривать со мной и уж тем более обсуждать меня друг с другом. Даже несмотря на те странности – Красные странности, – которые они, разумеется, замечают.

Они долго и мучительно пытаются сделать меня «пристойной» – моют, причесывают, раскрашивают, превращая в нелепое существо, которым я должна стать. Самое неприятное – это макияж, особенно густой слой белой пасты, которую наносят на кожу. Горничные изводят три баночки, покрывая лицо, шею, ключицы и руки блестящим влажным порошком. В зеркале это выглядит так, словно из меня высосали все тепло, словно пудра впитала жар моего тела. Удивленно ахнув, я понимаю: они постарались скрыть мой естественный румянец, знак того, что в моих жилах струится красная кровь. Я притворяюсь Серебряной – и когда служанки заканчивают процесс, выгляжу я как надо. Со свежевыбеленной кожей, подведенными глазами и темными губами я кажусь холодной и жестокой… живая бритва. Теперь я похожа на Серебряную. Я красива.

И мне это не нравится.

«Сколько продлится помолвка с принцем?» Сама мысль кажется безумной. «Это и есть безумие. Никакой Серебряный в здравом уме на тебе не женится, тем более принц Норты. Ни для того, чтобы усмирить восстание, ни для того, чтобы скрыть твое подлинное происхождение, ни для чего. Так почему же это произошло?»

Пока горничные втискивают меня в платье, я чувствую себя покойником, которого одевают к похоронам. Я понимаю, что недалека от истины. Красные девушки не выходят за Серебряных принцев. Я никогда не буду носить корону или сидеть на троне. Что-нибудь произойдет. Например, несчастный случай. Ложь вознесет меня – и в один прекрасный день погубит.

Платье – темно-фиолетовое, с серебряными брызгами – сшито из шелка и прозрачных кружев. Я вспоминаю, что у каждого дома свой цвет. В моей памяти возникает радужное сборище в саду. Значит, цвет Дома Титаноса – и мой цвет – фиолетовый с серебром.

Когда горничная протягивает руку к моим сережкам, собираясь отнять у меня последнее напоминание о прежней жизни, я вздрагиваю от ужаса.

– Не трогай!

Девушка отскакивает, испуганно моргая. Остальные замирают.

– Прости, я…

Нет. Серебряная не стала бы извиняться. Я откашливаюсь и собираюсь с духом.

– Не трогай серьги.

Мой голос звучит мощно и властно – по-королевски.

– Можешь снять всё остальное, но серьги оставь.

Три дешевых стекляшки, по одной на память о каждом из братьев. Они никогда меня не покинут.

– Этот цвет тебе идет.

Я разворачиваюсь и вижу служанок, склоненных в одинаковых поклонах. А над ними возвышается Кэл. Хорошо, что макияж скрывает румянец, разлившийся на моем лице.

Принц делает быстрый жест, и горничные спешат покинуть комнату, как мыши, убегающие от кота.

– Я, типа, еще не до конца привыкла к вашим королевским церемониям, но, кажется, вам не стоит находиться тут. В моей комнате, – говорю я, стараясь придать голосу как можно больше надменности. В конце концов, именно по вине Кэла я впуталась в эту кошмарную историю.

Он делает несколько шагов ко мне. Я инстинктивно пячусь и наступаю на подол собственного платья. Теперь я либо застыну неподвижно, либо упаду. Не знаю, что предпочтительней.

– Я пришел извиниться. Сделать это на публике было нельзя… – Он замолкает, заметив мое смущение.

На щеке у него дергается мускул, когда Кэл окидывает меня взглядом. Возможно, он вспоминает отчаявшуюся девочку, которая пыталась залезть к нему в карман не далее чем минувшей ночью. Леди Титанос совершенно на нее не похожа.

– Прости, что втянул тебя в это, Мэра.

– Мэриэна.

У этого имени даже вкус какой-то неправильный.

– Меня так зовут, помните?

– Мэра – вполне уместное сокращение.

– Сомневаюсь, что во мне есть хоть что-то уместное.

Кэл изучает меня, и моя кожа горит под его взглядом.

– Как тебе нравится Лукас? – наконец спрашивает он, любезно отступив на шаг.

Это охранник из Дома Самоса, первый приличный Серебряный, которого я встретила здесь.

– Да ничего себе.

Вдруг королева сместит его, если узнает, что он был добр ко мне?

– Он хороший человек. Родные считают Лукаса слабым, потому что он недостаточно строг, – добавляет Кэл, и его глаза слегка темнеют. Как будто ему известно это ощущение. – Но он будет служить тебе усердно и верно. Я об этом позабочусь.

Как мило. Он приставляет ко мне доброго тюремщика. Но я прикусываю язык. Что толку огрызаться в ответ на великодушие принца?

– Спасибо, ваше высочество.

В его глазах вспыхивает прежнее пламя, а на губах появляется улыбка.

– Ты знаешь, как меня зовут.

– А вы знаете мое имя, не так ли? – с горечью спрашиваю я. – И откуда я взялась.

Он чуть заметно кивает, словно устыдившись.

– Вам придется позаботиться о них.

О моей семье. Лица родных возникают у меня перед глазами. Они уже так далеки…

– Обо всех моих родственниках. Не оставляйте их, пока сможете.

– Ну конечно. – Он подходит на шаг, сокращая расстояние между нами, и повторяет: – Прости.

Это слово эхом отзывается в моей голове, пробуждая воспоминание.

Стена огня. Удушливый дым. «Прости, прости, прости».

Кэл поймал меня. Помешал мне сбежать из этого ужасного места.

– Вы извиняетесь за то, что лишили меня единственного шанса спастись?

– То есть миновать Стражей и охрану, выбраться из замка, пройти через лес, вернуться в деревню и сделать так, чтобы королева не выследила тебя лично? – уточняет Кэл, отметая мои обвинения. – Помешать тебе было лучшим, что я мог сделать для тебя и твоей семьи.

– Я бы удрала подальше. Вы меня не знаете.

– Я знаю, что королева разорвала бы мир на части, разыскивая девочку-молнию.

– Не надо. – Это прозвище причиняет мне больше боли, чем вымышленное имя, к которому я еще не привыкла. «Девочка-молния». – Так меня зовет ваша мать.

Он горько смеется.

– Элара мне не мать. Она мать Мэйвена.

Взглянув на его сжатые губы, я решаю не настаивать.

– О… – Это всё, что я могу сказать, очень тихо.

Слабое эхо быстро замирает под сводчатым потолком. Я вытягиваю шею, осматривая свою новую комнату – в первый раз с той минуты, когда меня привели сюда. Она красивее, чем всё, что я когда-либо видела. Мрамор и стекло, шелк и перья. Комната залита тускло-оранжевым светом. Приближается ночь. Моя жизнь тоже движется к закату.

– Сегодня утром я проснулась одним человеком, – бормочу я, обращаясь скорее к себе, чем к Кэлу, – а теперь должна стать совершенно другим.

– Ты справишься.

Я чувствую, как он делает еще один шаг ко мне; жар его тела наполняет комнату, так что мою кожу словно покалывают иголочки. Но я не смотрю на Кэла. И не буду.

– Откуда вы знаете?

– Потому что ты должна справиться. – Он прикусывает губу и обводит меня взглядом. – Этот мир настолько же опасен, насколько красив. Люди, которые не приносят пользы, которые совершают ошибки… их убирают. Тебя могут убрать.

«И уберут. Когда-нибудь». Но это не единственная опасность, которая меня ждет.

– Значит, та минута, когда я ошибусь, станет последней?

Кэл молчит, но ответ я читаю в глазах принца. «Да».

Я тереблю серебряный пояс на талии, затягивая его потуже. Будь это сон, я бы проснулась. Но это не сон. Всё происходит на самом деле.

– А как же я? Как же… – Я вытягиваю руки и сердито смотрю на них. – Как же… это?

Кэл улыбается в ответ.

– Я думаю, ты поймешь.

Он тоже вытягивает руку. На запястье я вижу странное приспособление, нечто вроде браслета с двумя металлическими концами, от которых сыплются искры. Вместо того чтобы сверкнуть и исчезнуть, искры сияют всё ярче и превращаются в алое пламя, испускающее жар. Я вспоминаю: «Кэл – истребитель, он управляет теплом и огнем. Он принц – и весьма опасный». Но пламя исчезает так же быстро, как появляется, остается лишь ободряющая улыбка Кэла и гудение камер. Где-то спрятанные, они вечно следят за всем.

Стражи в масках, которых я вижу краем глаза, служат постоянным напоминанием о моем новом положении. Я почти принцесса – я обручена со вторым из самых завидных холостяков в королевстве. И я – сплошная ложь. Кэл давно ушел, оставив меня наедине с охранниками. Лукас не так уж плох, но остальные молчаливы и суровы. Они избегают моего взгляда. Охранники и даже Лукас – это тюремщики, приставленные для того, чтобы держать меня в заточении в собственном теле, от природы Красном, но скрытом серебряной занавесью, которую нельзя отдергивать. Если я ошибусь, если хотя бы оступлюсь, то умру. И из-за моей ошибки умрут другие.

По пути на банкет я мысленно повторяю историю, которую королева вдолбила мне в голову, – красивую сказку, которую она собирается рассказать придворным. Эта история проста, ее легко запомнить, но тем не менее от нее меня мутит.

«Я родилась в прифронтовой полосе. Мои родители погибли во время атаки на лагерь. Красный солдат нашел меня среди обломков и отнес домой, жене, которая всегда мечтала о дочери. Я выросла в деревне под названием Подпоры и ничего не знала о своем происхождении и способностях до сегодняшнего утра. Теперь я вернулась на свое законное место».

От этой мысли мне тошно. Мое законное место – дома, с родителями, Гизой и Килорном. Но не здесь.

Стражи ведут меня по лабиринту коридоров на верхний ярус дворца. Замок Солнца, как и Спиральный сад, представляет собой сочетание камня, стекла и металла – сплошные изгибы, которые плавно идут под уклон. За каждым поворотом – алмазное стекло, за которым открываются захватывающие дух виды на город, долину, реку, лес. С высоты я вижу вдалеке холмы, о существовании которых не подозревала. Они темнеют на фоне заходящего солнца.

– Верхние два этажа занимают королевские апартаменты, – говорит Лукас, указав на пологий спиральный коридор.

Солнце сверкает, как огонь, отбрасывая на нас пятна света.

– В зал мы поднимемся на лифте. Сюда.

Лукас останавливается рядом с металлической панелью на стене. Она тускло отражает нас; когда он помахивает рукой, панель отъезжает в сторону.

Стражи вместе с нами заходят в железный ящик без окон, залитый резким светом. Я заставляю себя глубоко дышать, хотя на самом деле мне хочется поскорей выскочить из этого гигантского железного гроба.

Я подскакиваю на метр вверх, когда лифт внезапно начинает двигаться. Пульс у меня учащается, дыхание тоже; широко раскрыв глаза от ужаса, я смотрю по сторонам и ожидаю, что остальные будут реагировать точно так же. Но охранники как будто совсем не обращают внимания на то, что помещение, в котором мы находимся, куда-то падает. Только Лукас замечает мое волнение – и слегка замедляет спуск.

– Лифт движется вверх и вниз, чтобы не ходить пешком. Дворец очень велик, леди Титанос, – негромко произносит он с чуть заметной улыбкой.

Пока мы спускаемся, я разрываюсь между удивлением и страхом – и облегченно вздыхаю, когда Лукас открывает дверь лифта. Мы выходим в зеркальный зал, через который я пробегала утром. Разбитые зеркала уже заменили – помещение выглядит так, как будто ничего не произошло.

Когда появляется королева Элара в сопровождении собственных Стражей, Лукас низко кланяется. Теперь на ней цвета мужа – черный, красный и серебряный. Бледная, светловолосая, выглядит она по-настоящему зловеще.

Она хватает меня за руку и подтягивает поближе. Губы у Элары не движутся, но я прекрасно слышу у себя в голове ее голос. На сей раз мне не больно, вторжение не вызывает дурноты, однако ощущение тем не менее неприятное. Я хочу закричать, выкинуть Элару из своего сознания. Но ничего нельзя сделать – только ненавидеть ее.

«Дом Титаноса – истребители, – говорит она голосом, который пробуждает эхо. – Они умели взрывать предметы одним прикосновением, как девушка из Дома Леролана во время Выбора Королевы». Пока я пытаюсь припомнить ту претендентку, Элара немедленно посылает ее изображение мне в мозг. Мгновенная вспышка, но я успеваю увидеть девушку в оранжевом платье, которая взрывает камни и песок. «Твоя мать, Нора Нолле, была бурей, как все в ее Доме. Бури управляют погодой – до некоторой степени. Так бывает редко, но результатом брака стала твоя необычная способность – умение управлять электричеством. Не говори ничего более, если тебя вдруг спросят».

«Что вам нужно от меня на самом деле?»

Даже мой мысленный голос дрожит.

Смех Элары раскатывается у меня в голове – и это единственный ответ, который я получаю.

«Помни, кем ты должна быть, помни крепко, – продолжает королева, не обращая внимания на мой вопрос. – Ты притворяешься человеком, которого воспитали Красные, но по крови ты Серебряная. В голове ты Красная, а в душе Серебряная».

Я вздрагиваю от страха.

«Отныне и до конца дней ты должна лгать. От этого зависит твоя жизнь, девочка-молния».

Глава 10

Элара оставляет меня стоять и раздумывать над ее словами.

Я привыкла считать, что есть только одно деление – Серебряные и Красные, богатые и бедные, короли и рабы. Но в промежутке есть гораздо больше вещей, которых я не понимаю, – и вот я оказалась в самой гуще. Я росла, не зная, будет ли чем поужинать; а теперь я стою во дворце, где вот-вот заживо съедят меня.

«В голове ты Красная, в душе Серебряная», – эти слова не выходят из головы и направляют мои движения. Широко раскрытыми глазами я рассматриваю великолепный дворец, о котором никогда не мечтали ни Мэра, ни Мэриэна, но мои губы плотно сжаты. Мэриэна потрясена, однако держит эмоции под контролем. Она холодна и бесстрастна.

Двери в дальнем конце открываются, и я вижу следующий зал – такой огромный, что даже не верится. Сомневаюсь, что когда-нибудь привыкну к здешним масштабам. Я шагаю за порог и оказываюсь на площадке. Вниз ведет небольшая лестница. Члены Высоких Домов сидят в зале и спокойно ждут. Они, как и утром, одеты в свои цвета. Некоторые тихонько переговариваются, видимо, обсуждая меня и представление, которое я устроила. Король Тиберий и Элара стоят на небольшом возвышении и смотрят на толпу подданных. Они никогда не упускают возможности показать свое величие. То ли они очень тщеславны, то ли очень осторожны. Выглядеть могущественно – значит быть могущественным.

Принцы, как и родители, одеты в красное и черное, оба увешаны медалями. Кэл стоит справа от отца, и вид у него спокойный и бесстрастный. Если он знает, на ком ему предстоит жениться, Кэла это не особо радует. Мэйвен тоже здесь, слева от матери, и на его лице – буря эмоций. Младший брат не так хорошо умеет скрывать свои чувства, как принц-наследник.

По крайней мере, мне не придется иметь дело с опытным лжецом.

– Выбор Королевы – это всегда радостное событие. Оно воплощает будущее нашего великого королевства и узы, которые помогают нам сплотиться перед лицом врага, – говорит король, обращаясь к подданным. Те еще не заметили меня, стоящую в углу зала и разглядывающую их всех. – Но, как вы видели сегодня, Выбор Королевы выявил не только будущую правительницу.

Он поворачивается к Эларе, которая с подобающей улыбкой берет короля за руку. Просто удивителен ее переход от инфернальной злодейки к опечаленной королеве.

– Мы все помним нашу яркую надежду на фоне ужасов войны. Нашего полководца и друга, генерала Этана Титаноса, – говорит Элара.

По залу разлетается шепот, иногда дружеский, иногда скорбный. Даже патриарх Дома Самоса, жестокий отец Эванжелины, склоняет голову.

– Он вел Железный легион к победе, двигая вперед линию фронта, которая оставалась неизменной сотню лет. Озерные боялись его, наши солдаты любили.

Сильно сомневаюсь, что хоть один Красный солдат в состоянии любить своего Серебряного генерала.

– Пробравшись через линию фронта, Озерные шпионы убили нашего дорогого друга Этана, чтобы лишить нас единственной надежды на мир. Его жена, леди Нора, добрая и справедливая женщина, погибла вместе с ним. В тот роковой день, шестнадцать лет назад, Дома Титаноса не стало. Мы лишились друзей. Пролилась Серебряная кровь.

В зале воцаряется тишина, когда королева делает паузу, чтобы поднести платочек к глазам и вытереть фальшивые, поддельные слезы (в этом я не сомневаюсь). Несколько девушек, участниц Выбора Королевы, ерзают на стульях. Их не интересует покойный генерал. Впрочем, Элару тоже. Речь обо мне, о том, как Красная девушка получила корону, незаметно выхватив ее из рук у других претенденток. Это – волшебный фокус, а королева – опытный маг.

Ее взгляд обращается на верхнюю ступеньку, где стою я. Туда же поворачиваются все. У одних на лице растерянность, другие меня узнают. Кто-то удивленно рассматривает мое платье. Серебряные отлично знают цвета Дома Титаноса. Они понимают, кто я. Ну или, по крайней мере, кем притворяюсь.

– Сегодня утром мы увидели чудо. Мы видели, как Красная девушка упала на арену, подобно молнии, и выказала силу, которой не могла обладать.

Снова слышатся перешептывания, несколько человек даже встают. Девушка из Дома Самоса, очевидно, в ярости; она не сводит с меня своих черных глаз.

– Мы с королем долго расспрашивали ее, пытаясь понять, откуда она взялась.

«Расспрашивали», – интересный способ описать копание в моих мозгах.

– Она – не Красная, но тем не менее это чудо. Друзья мои, давайте вместе порадуемся возвращению леди Мэриэны Титанос, дочери Этана Титаноса. Пропавшей и ныне обретенной.

Легким движением руки королева подзывает меня. Я повинуюсь.

Я спускаюсь с лестницы под негромкие аплодисменты, больше всего заботясь о том, чтобы не споткнуться. Но мои ноги ступают уверенно, лицо спокойно; я иду навстречу сотням глаз – удивленных, внимательных, полных подозрения. Лукас и мои стражи остаются на площадке. Я вновь одна перед всеми этими людьми – и я никогда не чувствовала себя настолько голой, даже невзирая на многочисленные слои шелка и белил. Вновь я благодарна макияжу. Пудра служит щитом между ними и правдой о том, кто я такая. Правдой, которую я не понимаю.

Королева указывает на кресло в первом ряду, и я направляюсь к нему. Девушки, принимавшие участие в Выборе Королевы, смотрят на меня, гадая, почему я здесь и почему внезапно мне оказывают такое внимание. Но это всего лишь любопытство, не злость. Они разглядывают меня с жалостью, по мере сил сочувствуя моей печальной истории. Кроме Эванжелины Самос. Сидя рядом со мной, она гневно сверлит меня взглядом. На ней уже не кожаный костюм с железными заклепками; Эванжелина щеголяет в платье из переплетенных металлических колец. Судя по тому, как сжимаются ее пальцы, я понимаю, что она мечтает сомкнуть их на моем горле.

– Леди Мэриэну, избежавшую участи родителей, унесли с передовой и отправили в Красную деревню всего лишь в десяти милях от того места, где это случилось, – продолжает король, перехватив инициативу, чтобы поведать о великой перемене в моей судьбе. – Воспитанная Красными, она стала дворцовой служанкой. И до нынешнего утра считала себя одной из них.

От дружного аханья я стискиваю зубы.

– Мэриэна – жемчужина, брошенная в грязь, – работала в моем собственном дворце. Дочь моего покойного друга была прямо передо мной… Но – довольно. Чтобы искупить свое неведение, чтобы отблагодарить ее отца и ее клан за великий вклад в судьбу королевства, я бы хотел воспользоваться этой минутой и объявить о воссоединении Дома Калора и воскресшего Дома Титаноса.

Снова дружный «ах», на сей раз изданный девушками. «Они думают, что я отниму у них Кэла. Они считают меня соперницей». Я вскидываю глаза на короля, немо умоляя его продолжать, пока одна из них не совершила убийство.

Я буквально чувствую, как впивается в меня холодный металл. Пальцы Эванжелины туго переплетены, костяшки побелели – она подавляет порыв освежевать противницу в присутствии всего двора. Сидя с другой стороны, мрачный отец касается ее руки, чтобы успокоить девушку.

Когда Мэйвен выходит вперед, напряжение слабеет. Он слегка запинается, с трудом выговаривая слова, которые заучил, но, в конце концов, овладевает собой.

– Леди Мэриэна…

Изо всех сил сдерживая дрожь, я встаю и поворачиваюсь к нему.

– В присутствии моего царственного отца и всего благородного собрания я прошу вашей руки. Я желаю стать вашим мужем, Мэриэна Титанос. Примете ли вы мое предложение?

Мое сердце так и колотится. Хотя его слова звучат как вопрос, я знаю, что вариантов ответа нет. Как бы мне ни хотелось отвести взгляд, я продолжаю смотреть на Мэйвена. Он ободряюще улыбается – чуть заметно. Интересно, какую девушку выбрали бы для него, если бы не подвернулась я.

«А кого выбрала бы я?» Если бы ничего не произошло, если бы не умер хозяин Килорна, если бы Гизе не сломали руку, если бы ничего не изменилось. Если. Худшее слово в мире.

Пойти в армию. Выжить. Вернуться. Растить зеленоглазых детей – проворных, как я, и с фамилией Килорна. Раньше этот вариант казался почти невозможным; теперь его просто не существует.

– Я желаю стать вашей женой, Мэйвен Калор, – говорю я, вбивая последние гвозди в крышку гроба. Мой голос дрожит, но я не останавливаюсь. – Принимаю ваше предложение.

Кончено. Дверь между мной и моей прежней жизнью захлопнулась. Кажется, я вот-вот упаду; но каким-то образом я умудряюсь сесть довольно изящно.

Мэйвен возвращается на место, радуясь тому, что всё закончилось. Мать ободряюще похлопывает принца по руке. Она ласково улыбается – только ему. Даже Серебряные любят своих детей. Но она вновь становится холодна, когда встает Кэл. Улыбка королевы исчезает в мгновение ока.

Из зала как будто выкачивают весь воздух: девушки дружно задерживают дыхание, ожидая решения. Сомневаюсь, что Кэл может выбрать себе королеву по собственному желанию, но он играет свою роль хорошо, совсем как Мэйвен. Совсем как пытаюсь делать я. Кэл улыбается, сверкая белыми зубами, и несколько девушек томно вздыхают, но его теплые глаза ужасно серьезны.

– Я – наследник своего отца, от рождения обладающий привилегиями, силой и властью. Вы обязаны мне верностью точно так же, как я обязан вам жизнью. Мой долг – служить вам и королевству по мере сил, и более того.

Он заучил свою речь, но горячность в его словах – абсолютно неподдельная. Кэл верит в себя, верит, что будет хорошим королем. Ради этого он готов умереть.

– Мне нужна королева, которая пожертвует столь же многим, как и я, во имя порядка, справедливости и равновесия.

Девушки подаются вперед, им не терпится узнать, что будет дальше. Но Эванжелина не движется, и ее лицо искажает непристойная усмешка. Дом Самоса тоже не волнуется. Брат Эванжелины Птолемус даже подавляет зевок. Они знают, кого выберет принц.

– Леди Эванжелина.

Она не ахает от удивления, не выказывает ни потрясения, ни бурной радости. Да и другие девушки, хоть они и разочарованы, в ответ лишь уныло жмут плечами. Все это предвидели. Я вспоминаю толстое семейство в Спиральном саду, которое жаловалось, что Эванжелина Самос уже победила. Они были правы.

С текучей холодной грацией Эванжелина поднимается. Она почти не смотрит на Кэла – вместо этого она оглядывается через плечо, чтобы одарить приунывших соперниц презрительной усмешкой. Она желает, чтобы они видели ее в минуту торжества. Чтобы все знали, кто она такая. Когда взгляд Эванжелины падает на меня, на ее лице появляется слабая улыбка. Я не могу не заметить плотоядный блеск зубов.

Когда она поворачивается обратно, Кэл повторяет слова Мэйвена:

– В присутствии моего царственного отца и всего благородного собрания я прошу вашей руки. Я желаю стать вашим мужем, Эванжелина Самос. Принимаете ли вы мое предложение?

– Я желаю стать вашей женой, принц Тиберий, – произносит она странно высоким голосом с придыханием, который совсем не подходит к ее суровой внешности. – Я принимаю ваше предложение.

Торжествующе улыбнувшись, Эванжелина садится, а Кэл возвращается на свое место. Улыбка не сходит с ее лица – она напоминает броню, но Эванжелина, кажется, этого не замечает.

Я чувствую, как чья-то рука нащупывает мое предплечье и впивается ногтями в кожу. Я подавляю желание подскочить. Эванжелина ничем не выдает себя – она продолжает смотреть вперед, на трон, который однажды будет принадлежать ей. Будь мы в Подпорах, я бы вышибла нахалке пару зубов. Ее пальцы вонзаются в мою руку, буквально до мяса. Если окружающие увидят кровь – красную кровь, – игра закончится, не успев начаться. Но она останавливается, чуть-чуть не прорвав кожу и оставив синяки, которые горничным придется замазать.

– Если встанешь у меня на пути, я убью тебя медленно, девочка-молния, – бормочет она, улыбаясь.

«Девочка-молния». Это прозвище начинает действовать мне на нервы.

Словно в знак подтверждения, гладкий металлический браслет на запястье у Эванжелины движется, превращаясь в кружок из острых шипов. Каждый кончик блестит, готовый пролить мою кровь. Я сглатываю и замираю. Но Эванжелина быстро выпускает меня и убирает руку, вновь становясь воплощением сдержанности. Если на свете и есть человек, который напрашивается на то, чтоб получить локтем в физиономию, это Эванжелина Самос.

Достаточно быстро окинуть взглядом зал, чтобы понять, что двор приуныл. У некоторых девушек слезы на глазах; они недобро посматривают на Эванжелину и даже на меня. Несомненно, они всю жизнь ждали этого дня – и потерпели поражение. Я так хотела бы отказаться от помолвки, отдать им то, чего они отчаянно желают, но нет. Я должна выглядеть счастливой. Должна притворяться.

– Каким бы чудесным и радостным ни был этот день, – говорит король Тиберий, игнорируя общее настроение, – я должен напомнить вам о причинах такого выбора. Могущество Дома Самоса в сочетании с силой моего сына, воплотившись в его будуших детях, поможет привести народ к повиновению. Вы все знаете непростое положение королевства – война на севере, а теперь еще какие-то нелепые экстремисты, враги нашего образа жизни, которые пытаются уничтожить нас изнутри… Пускай Алая Гвардия кажется нам чем-то мелким и незначительным, но для наших Красных братьев дело может принять опасный поворот.

Многие в толпе фыркают, услышав слово «братья», и я в том числе.

«Мелким и незначительным». Тогда зачем я им нужна? Зачем использовать меня, если Алая Гвардия для них – пустяки? «Король врет». Но я не понимаю, что он пытается скрыть. Возможно, силу Алой Гвардии. Или мои способности.

Или то и другое.

– Если мятеж укрепится, – продолжает король, – он окончится кровопролитием и расколом нации, чего я не могу допустить. Мы должны поддерживать баланс. Эванжелина и Мэриэна помогут это сделать ради общего блага.

После слов короля в толпе слышатся перешептывания. Одни гости кивают, другие, кажется, раздосадованы результатами Выборов Королевы, но никто не выражает несогласия вслух. Все молчат. Даже если кто-нибудь и заговорит, его не станут слушать.

Улыбаясь, король Тиберий склоняет голову. Он победил – и знает это.

– Сила и власть, – повторяет он.

Эти слова эхом разлетаются по залу: все присутствующие подхватывают их.

Они, спотыкаясь, слетают с моего языка, кажутся чужеродными во рту. Кэл смотрит на меня, наблюдая, как я повторяю вслед за остальными. В эту минуту я ненавижу себя.

– Сила и власть.

Я страдаю в течение всего ужина, наблюдая, но не видя, слыша, но не слушая. Даже еда – а ее столько, сколько я в жизни не видала, – кажется пресной на вкус. Мне следовало бы обжираться, наслаждаясь лучшей трапезой в жизни, но я не могу. Не могу даже ответить, когда Мэйвен негромко обращается ко мне – спокойным, ровным, ободряющим тоном.

– Ты отлично справляешься, – говорит он, но я старательно не обращаю на него внимания.

Как и у брата, у Мэйвена тоже есть металлический браслет, испускающий пламя. Зримое напоминание о том, что представляет собой Мэйвен – могущественный, опасный человек, истребитель, Серебряный.

Сидя за хрустальным столом и до головокружения потягивая пузырящуюся золотистую жидкость, я чувствую себя предательницей. «Что мои родители сегодня ели на ужин? Они вообще знают, где я? Или мама сидит на крыльце и ждет, когда же я вернусь домой?»

А я вместо этого торчу в зале, полном людей, которые убили бы меня, если бы узнали правду. Члены королевской семьи сделали бы то же самое, если бы могли, – и, вероятно, однажды сделают. Они вывернули мое существо наизнанку, превратили Мэру в Мэриэну, воровку в принцессу, домотканину в шелк, красное в серебряное. Утром я была служанкой, вечером стала коронованной особой. «Что еще может измениться? Чего еще я лишусь?»

– Довольно, – говорит Мэйвен.

Голос принца едва доносится до меня сквозь шум пира.

Он отодвигает мой красивый кубок и заменяет его бокалом воды.

– Но мне понравилась та штука.

Однако я жадно выпиваю воду и чувствую, как в голове яснеет.

Мэйвен жмет плечами.

– Завтра ты скажешь мне спасибо.

– Спасибо, – произношу я как можно более фальшивым тоном.

Я не забыла, как он смотрел на меня утром – как на нечто, прилипшее к подметке. Грязь, которую надо отскрести и выбросить. Однако теперь взгляд Мэйвена мягче и спокойнее, почти как у Кэла.

– Я сожалею, что утром так вел себя, Мэриэна.

«Меня зовут Мэра». Но вместо этого я говорю:

– Не сомневаюсь.

– Я серьезно, – говорит принц, склоняясь ко мне.

Мы сидим рядом, вместе с прочими членами королевской семьи, за верхним столом.

– Просто… обычно младшие принцы имеют право выбора. Это одна из немногочисленных привилегий, которую получаешь, не будучи наследником, – добавляет он с чудовищно натянутой улыбкой.

О.

– Я этого не знала, – отвечаю я, не зная, что еще сказать.

Наверное, нужно ему посочувствовать, но я не в состоянии вызвать в себе хоть какую-то жалость к принцу.

– Да, но… Ты не виновата.

Мэйвен переводит взгляд на пиршественный зал, словно забрасывает удочку. Интересно, кого он ищет?

– Она здесь? – негромко спрашиваю я, пытаясь говорить извиняющимся тоном. – Ну… девушка, которую ты выбрал бы.