Текст книги "Рассвет, перевернувший всё"

Глава 4. В плену у пиратов

– Скверная ситуация, – заметил Родриго Сальварес, хмуро посмотрев вслед скрывшемуся за дверью морскому разбойнику. – Не знаешь, чего ждать.

– Да, – согласился Рикардо Кордеро. – Этот молодчик не так прост, как кажется на первый взгляд. Одному дьяволу известно, что у него на уме.

– Уверяю вас: ничего хорошего, – голос Маркоса Мурито заметно дрожал от страха. – Захочет – разделается с нами, глазом не моргнет. Из-за вашего необдуманного поступка, Кордеро, грош-цена теперь нашим жизням!

– А я здесь причем? – не понял тот.

– Кто вас просил бросаться на него с кулаками, болван вы безмозглый! Если бы не вмешательство сеньора Сальвареса, проклятый пират прикончил бы вас, не задумываясь. Он так лихо уложил вас на лопатки. Саблей едва не проткнул! Чертово отродье! С виду обаятельный красавец – воплощение мужественности и благородства, в реальности – жестокий головорез с темной душой. Сразу и не догадаешься – внешность обманчива. Неужели вам не ясно, Кордеро? Решили в героя поиграть? Да? И чуть не поплатились головой. Глупец! Да еще нас под монастырь подвели!

– Глупец? – вскипел Кордеро и яростно сжал кулаки, готовый к драке. – Безмозглый болван?! Да я…

– Тише, сеньоры, прошу вас, – прервал словесную перепалку Сальварес, опасаясь возможного столкновения между подчиненными, нервы которых были взвинчены. – Сейчас не время выяснять отношения.

– Никто не смеет оскорблять мое достоинство и называть глупцом! – зло выдохнул Кордеро и с презрением бросил в отместку Мурито: – Тем более, эта брюзгливая баба! Трус!

– Что?! – возмущенно воскликнул писарь.

– Что слышали! – огрызнулся боцман.

– Прекратите! – резко осадил их командир и обратил строгий взор на шумно сопящего боцмана Кордеро. – По-вашему, боцман, достойно и мудро нападать на человека, спасшего нас от неминуемой гибели? Вы считаете это верхом бесстрашия и благородства?

– Но он пират! Враг! И должен быть уничтожен.

– Бесспорно. Но подумайте сами: именно в его руках находятся сейчас наши жизни. Будьте благоразумны. Не подставляйте впредь под удар ни себя, ни нас.

– Я все равно попытаюсь убить эту английскую собаку! Если потребуется, я перегрызу ему глотку или задушу! – ответив, Кордеро подошел к столу и вдруг преобразился.

Он заметил остро заточенный нож, неосторожно оставленный возле одной из тарелок. Гримаса торжества исказила грубое смуглое лицо, покрытое оспинами. Схватив нож со стола, боцман возбужденно взглянул на товарищей:

– Видите, сеньор Сальварес, Господь не остался глух к моим молитвам. Теперь проклятый висельник от меня не уйдет!

– Вы с ума сошли! Немедленно положите нож на место! Если пират заметит его пропажу…

– Как бы не так!

– Оставьте свою безумную затею, Кордеро, – испуганно пролепетал Мурито. – Вы погубите всех нас.

Но переубедить Кордеро оказалось невозможно.

– Это подлость! – с укором произнес бывший капитан «Санта-Каталины», который ценил порядочность и честь превыше всего. – Каким бы негодяем не был отчаянный пиратский вожак, но он проявил к вам великодушие, тогда как вы собираетесь отплатить ему черной неблагодарностью.

Однако боцман только сильнее сжал рукоять ножа и ничего не ответил, убрав руку с клинком за спину.

* * *

Капитан «Чёрного коршуна» вскоре вернулся в сопровождении трех подручных. При виде этой грозной компании у наименее храброго из испанцев, писаря Мурито, затряслись поджилки, у боцмана Кордеро нервно задергался угол рта, капитан Сальварес внутренне напрягся.

Самый свирепый вид имел бритоголовый рыжебородый верзила с красным мясистым лицом, изуродованным безобразным шрамом. Из-за увечья левый глаз превратился в щелку – кожу стянуло к виску. Правый, навыкате, глядел пристально и недобро. Асимметрия отталкивала так же, как неопрятная одежда и грязные, похожие на бочки руки с толстыми пальцами. Короткую мощную шею окольцовывала серебряная цепь с болтающейся на ней боцманской дудкой. За поясом под выпирающим из штанов пузом торчал пистолет. На бедре висел внушительный тесак с массивной рукоятью и широким тяжелым клинком с разнесенными в стороны зазубринами на обухе.

Боцман пиратского корабля Дик Крайтон – бывший матрос английского королевского флота, сбежал с фрегата Его Величества после нелицеприятной истории. Однажды, продув в карты всё, что имел, он заподозрил соперника в шулерстве и решил проучить при помощи кулаков. О драке в кубрике тут же доложили капитану. Не вникая в суть дела, тот велел наказать зачинщика. По его приказу Крайтона схватили, раздели до белья, выволокли на палубу и перед всей командой выпороли линьком до полусмерти. Оклемавшись, униженный и озлобленный матрос, не чувствуя за собой вины, поклялся отомстить за испытанную на собственной шкуре несправедливость. Когда корабль бросил якорь в портсмутском порту, Крайтон тайком пробрался к командиру и прикончил его. Правда, тот, сопротивляясь, нанёс ему чудовищную рану, навсегда изувечив лицо и едва не лишив одного глаза.

Раненому мстителю-убийце удалось незаметно улизнуть с фрегата. Вынужденно скрываясь от правосудия на берегу, он ночевал, где попало, перебиваясь, чем придётся, пока случайно не узнал, что в Портсмут зашел корабль с неукомплектованной командой, куда срочно требуются люди. Что это за корабль, точно не знал никто, болтали лишь, что у его капитана какие-то проблемы с законом и что ни один уважающий себя честный моряк не ступит на его палубу. Крайтон, которому грозила виселица за убийство королевского морского офицера, понял: судьба предоставила шанс – грех его упустить. Отбросив всякие сомнения, он нанялся на «Чёрный коршун».

Прямой противоположностью страшного, как чума, боцмана с ледяным взглядом убийцы и нешуточной первобытной силой, заключенной в груде бугристых мышц, был другой пират – корабельный врач Франсуа Лапарен – на вид редкостный, хотя и симпатичный пройдоха. Смуглый, худощавый, не особенно высокий, но выносливый и крепкий, он имел тонкий орлиный профиль, карие с хитрецой глаза и длинные черные кудри, напоминающие недавно вошедшие в моду завитые парики. В отличие от здоровяка Крайтона, небрежного во всём, что не касалось его личного арсенала: несвежий, воняющий потом костюм – плевать, следы пороха на лице и грязь под ногтями – а как иначе? Лапарен уделял тщательное внимание своей внешности и одевался с изысканностью придворного аристократа. Оружие носил подстать: на перекинутой через правое плечо парчовой перевязи красовалась длинная изящная шпага с богато украшенным эфесом. За поясом в орнаментированных искусным рельефом ножнах находился стилет – небольшой узкий кинжал с трехгранным клинком и рукоятью из слоновой кости.

Наиболее образованный из всей пиратской команды, доктор Лапарен был незаменимым человеком для капитана во всякого рода авантюрах. Помимо родного французского, он свободно владел итальянским, испанским, чуть хуже английским и немного арабским языками, не говоря о латыни и греческом, которые изучал в Салернском университете вместе с любимой медициной. В Барселоне с успехом познавал азы философии и права. Но неистребимая тяга к спиртному и женщинам привела молодого, и без сомнения, талантливого врача на скамью подсудимых. Его изрядно выпившего застукали с женой градоначальника в самый неподходящий момент. Нагишом, едва успев схватить исподнее, Лапарен выпрыгнул из окна спальни возлюбленной, но попал прямо в руки разъяренного мужа-рогоносца и бдительных стражников. Ему позволили одеться, связали и доставили в суд. Приговор оказался более чем суров: незадачливого любовника лишили права заниматься врачебной практикой без последующего восстановления лицензии, аннулировали диплом доктора и звание бакалавра медицины, невзирая на заслуги по этой части, и отправили гребцом на галеры королевского флота Испании.

Участь галерного гребца справедливо считалась хуже смерти. Многие не выдерживали тягот существования в бесчеловечных условиях и умирали. Лапарену повезло. Однажды на их судно напали варварийские корсары, часть команды перебили, часть обратили в рабов. Попав в рабство к магометанам, хитроумный доктор вскоре нашел способ и бежал. Он вплавь добрался до неизвестного островка, где его полуживого и крайне изможденного подобрали английские морские разбойники, ремонтировавшие там поврежденный в очередном бою корабль. Увидев собратьев-христиан, к тому же, не испанцев, Лапарен испытал такую радость, что без долгих раздумий и колебаний согласился примкнуть к ним.

Третий спутник капитана «Чёрного коршуна» не производил впечатления отпетого головореза, хотя из всех четверых располагал самым внушительным арсеналом: абордажная сабля на боку слева, кортик справа, два пистолета за поясом.

Помощник и друг капитана Джек Уильямс – рослый темноволосый парень лет двадцати восьми – тридцати с удивительно синими глазами и задумчивым, если не сказать, мрачным выражением открытого мужественного лица, отличался серьезностью, граничащей с меланхоличностью, и не свойственным прочим авантюристам чувством справедливости. На его крепкой стройной фигуре отлично сидел простой, но удобный наряд: белая рубаха с распахнутым воротом, черный кожаный жилет и такого же цвета штаны, заправленные в высокие сапоги с отворотами.

На «Чёрный коршун» Уильямс попал случайно около пяти лет назад, благодаря неудачному для него стечению обстоятельств. Прежде жил с матерью на юго-западе Англии, графство Корнуолл, в бедной хижине на землях, принадлежащих влиятельному своенравному помещику – сэру Чарльзу Гилборну. Отец Джека бросил их, когда мальчику едва исполнилось одиннадцать лет. Чтобы прокормить себя и мать, маленький Джек за кусок хлеба и более чем скудную плату вынужден был наняться к сэру Чарльзу конюхом. Не смущаясь тяжелой грязной работой, он исправно выполнял возложенные на него обязанности. Так пролетели годы, и Уильямс превратился в сильного стройного юношу с добрым сердцем и отзывчивой душой, несмотря на все трудности, что довелось ему встретить на жизненном пути.

Мать, в то время не старая и весьма интересная особа, не могла нарадоваться сыном и стремилась подарить ему безграничную любовь, теплоту, заботу – то, чего из-за предательства отца мальчик был лишен в детские годы. Уильямс боготворил её.

Однажды, вернувшись вечером с работы, он застал мать в слезах. Женщина рыдала, лежа на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Её волосы были растрепаны, платье измято и разорвано. Когда она обратила к сыну заплаканное лицо, он увидел ссадину на скуле и запекшуюся кровь в уголке разбитой губы. Узнав, что в его отсутствие над матерью грубо и цинично надругался пьяный хозяин – сэр Чарльз Гилборн, Джек пришел в ярость. Охваченный праведным гневом, он бросился вон из хижины, чтобы наказать насильника.

– Джек, не надо! Вернись! – кричала вслед несчастная женщина.

Словно вихрь ворвался разгоряченный Уильямс в покои сэра Чарльза, разметав охрану и прислужников. Мертвецки пьяный Гилборн не успел опомниться, как оказался на полу, и даже несколько ударов по физиономии не отрезвили его. Слугам едва удалось оттащить Уильямса от полузадушенного хозяина. В ту минуту он действительно был готов его убить, чтобы отомстить за поруганную честь матери.

– Передайте вашему господину, – тяжело дыша, сказал Джек, покидая его дом, – что я отказываюсь работать у этого ничтожества и распутника!

На следующее утро в хижину Уильямса и его матери ворвались солдаты. Джека скрутили и увели. На суде главным обвинителем выступил сэр Чарльз. Он обвинил конюха во всех смертных грехах: в краже и порче инвентаря, в недобросовестном отношении к работе, пьянстве и опасном вольнодумстве, и, разумеется, в покушении на свою драгоценную особу. Всего этого вместе взятого было вполне достаточно для вынесения смертного приговора. Уильямс, пораженный подобной ложью и возмущенный несправедливостью, пытался убедить судей в собственной невиновности, представив ситуацию в ее истинном свете, однако заработал еще и обвинение в клевете на всеми уважаемого добропорядочного сэра Чарльза Гилборна, лорда Корнуолльского, известного «кристальной честностью и благопристойностью».

Когда судья объявил вердикт: «Виновен! И будет повешен!», мать Уильямса, присутствующая на процессе, не в силах пережить обрушившийся на нее удар, скончалась на месте от разрыва сердца. Джека даже не допустили к телу, чтобы проститься, и под стражей отправили в тюрьму, в камеру смертников. Там дожидался незавидной участи еще один приговоренный – опознанный и схваченный по доносу пират Клаус Стоунс, просоленный морской волк, ходивший штурманом на «Золотом орлане» с капитаном Джеймсом Брейвом, который недавно отправился на дно по милости испанцев вместе с кораблем. Казнить заключенных предполагалось в один день. Вскоре он настал.

Когда их двоих со связанными за спиной руками подвели к эшафоту с виселицей, на стражу и солдат неожиданно напали несколько вооруженных до зубов парней. Устроив небывалую резню и перестрелку, они отбили штурмана, а заодно и Уильямса.

– Это кто? – кивнув на него, спросил у Стоунса зеленоглазый парень лет двадцати, явно бывший за главного.

– Конюх Уильямс, капитан, – хрипло откликнулся тот. – Он с нами.

– Разрази меня гром! Конокрад на борту! – усмехнулся парень и бросил своим: – Уходим!

Все вместе они вскочили на коней и бешеным галопом поскакали к заливу Лайм, где в устье впадающей в него реки стоял превосходный, недавно сошедший с верфи быстроходный трехмачтовый парусник «Чёрный коршун». Тогда еще никому не известный.

Корабль смахивал на пресловутый «Золотой орлан» типом постройки и оснасткой. Но имел и отличия. За счет большей длины корпуса он нес по десять бортовых орудий против восьми у «Золотого орлана». И это никоим образом не влияло на его маневренность. Были и другие конструктивные улучшения.

Повзрослевший воспитанник Джеймса Брэйва Морис Лагарт решил обзавестись собственной посудиной, чтобы продолжать пиратствовать совместно с названным папашей, притом не зависеть от него. Бойкий мальчишка-авантюрист подрос и захотел стать самостоятельным. «Два корабля в нашем деле лучше, чем один», – справедливо рассудил он. Узнав от пленных матросов захваченного купеческого судна, что на одной из верфей Плимута построен и готовится к спуску на воду парусник, предназначенный для службы в английском королевском флоте, юный пират решил реквизировать его для личных нужд. Дождавшись, когда парусник сойдет со стапелей и коснется волн Плимутского залива, Лагарт с группой отчаянных парней пробрался на борт, напал на ничего не подозревающих вахтенных, пребывающих в эйфории от гордости служить на таком корабле, и на глазах у изумленной толпы зевак увел судно прямо из-под носа бдительной портовой охраны. Фактор внезапности взял своё.

Эта дерзкая выходка снискала изобретательному смельчаку еще больший авторитет среди бывалых морских волков. Когда капитан Брэйв несколько лет назад взял на «Золотой орлан» полуживого ребёнка с разграбленной французской бригантины, то даже представить не мог, какой толковый помощник и компаньон выйдет из него впоследствии. Морис с детства поражал наставника замечательными способностями: его умение мыслить стратегически (уроки игры в шахматы с отцом не прошли даром) вызывало восторг и зависть одновременно. Пожилой пират, никогда не имевший семьи, привязался к сообразительному юнцу, стал его опекуном, научил всему, что знал сам. И, конечно, извлекал выгоду из талантов подопечного. Вместе они провернули не одно прибыльное дело.

Пока реквизированный корабль переоснащали и дополнительно усовершенствовали согласно требованиям нового владельца в одной из тихих бухточек у побережья Нормандских островов, тот разбойничал с Брэйвом на «Золотом орлане» в качестве его помощника. Но, как известно, всему приходит конец.

В тяжелом бою с военным испанским галеоном «Золотой орлан» был потоплен. Погибла большая часть команды во главе с капитаном. Спастись удалось немногим – молодому помощнику, штурману, старшему канониру и еще нескольким пиратам.

Поэтому для «Чёрного коршуна» – так Лагарт окрестил свое детище – ему пришлось набирать новую команду. Это оказалось непросто, учитывая специфический род деятельности.

Пиратский корабль снялся с якоря и, следуя курсом зюйд-вест, покинул берега Англии. Оказавшись на борту, Джек Уильямс не сразу понял, куда попал. Когда его пригласили к капитану, он без труда узнал в нем того самого отчаянного парня, который фактически вытащил его из петли.

– Ну, что, конокрад, давай знакомиться, – испытующе взглянув на него, произнес тот. – Рассказывай, кто ты, почему тебя хотели вздёрнуть? И как думаешь жить дальше?

– Я не конокрад, – помрачнев, сказал Уильямс. – Был конюхом у одного подлеца, который надругался над моей матерью, а я пошел и набил ему морду.

И Джек в подробностях поведал свою невеселую историю.

– Не знаю, кто вы, мистер, – добавил он после паузы, – но я теперь по гроб ваш должник. Вы мне жизнь спасли. Мне нечего терять, некуда податься. Располагайте мной, как пожелаете.

– Кажется, тебя Уильямсом кличут? – спросил капитан.

– Да. Джек Уильямс – моё имя.

– Рад знакомству, Джек. Я Морис Лагарт – капитан этой посудины. Мне нужны толковые крепкие парни вроде тебя. Пойдешь ко мне в команду?

– Какой от меня прок на корабле? Я конюх, а не моряк.

– Не вопрос. Всему можно научиться. Так что, по рукам? – Лагарт протянул ему руку для рукопожатия.

– Я готов, – сказал Уильямс, пожав её. – Что я должен буду делать?

– Разное, – неопределенно ответил капитан-авантюрист. – Точно могу сказать одно: на борту «Чёрного коршуна» скучать тебе не придется.

За несколько дней пребывания на «Чёрном коршуне» Джека Уильямса начали терзать смутные догадки, сомнения и подозрения. Чтобы выяснить всё до конца, он решил потребовать разъяснений от капитана корабля, в связи с чем направился к нему в каюту. Постучав в дверь, Джек открыл её и вошел.

– Послушайте, капитан Лагарт, – начал он с порога, – вы слишком туманно поведали мне о своей деятельности. Чем на самом деле живет ваша команда? Ваш промысел легален?

– Тебя что-то смущает, приятель?

– У меня создалось впечатление, что вы перевозите контрабандный товар. Ответьте прямо: вы – контрабандисты?

Холодная усмешка заиграла на губах капитана «Чёрного коршуна».

– Ты не очень догадлив, Уильямс, – заметил он.

– Я рад, если ошибся, – искренне произнес Джек. – Кому нужны проблемы с законом? Верно я говорю?

– Закон остался на берегу, – прозвучал неожиданно жесткий ответ. – Забудь о нем. В море другие законы.

– Не понял, – удивился Уильямс.

Морис Лагарт в упор посмотрел на него.

– Мы пираты, – четко и с расстановкой сказал он. – И ты один из нас.

– Что? – Джек Уильямс на мгновение опешил. – Что за дурацкая шутка?

– Без шуток, Джек. Ты задал вопрос. Я ответил.

– Вы… Вот черт! Ты пират?! – ошарашено воскликнул Уильямс. – Ах, ты сволочь! Ты обманул меня!

Он бросился на капитана корабля и с размаху двинул кулаком в челюсть. Тот не остался в долгу, и в свою очередь врезал Уильямсу по физиономии.

– Ты считаешь себя слишком правильным, Джек? – Лагарт увернулся от его очередного удара и сам, размахнувшись, ударил его. – Ты честный малый, ты чтишь закон, свято следуешь библейским заповедям. А мы для тебя плохие парни?

На сей раз Уильямс уклонился от его удара:

– Вы бандиты! Вы грабите и убиваете всех без разбора. Сам видел, как вы расправились с солдатами!

– Дурак ты, Уильямс! – Лагарт перехватил его руку, готовую нанести новый удар. – Где бы ты сейчас был со своим законом и моральными принципами? Забыл? Болтался бы в петле на виселице, а вороньё каркало, стаей кружа над твоей головой.

– Проклятье! – пробормотал в некоторой растерянности Джек, сочтя последний аргумент пирата достаточно весомым.

– Успокоился? – спросил тот, отпуская его руку.

Джек Уильямс размахнулся и со всей силы ударил его по лицу. Потерявший равновесие Морис Лагарт грохнулся на палубу.

– Теперь – да! – сказал Уильямс, сжимая и разжимая кулак.

Пиратский капитан поднялся на ноги, придерживаясь за крышку закрепленного у борта рундука. Суровым взором исподлобья смерил разгорячённого конюха. Тылом ладони стер кровь из-под носа, с разбитой губы и подбородка.

В этот момент в каюту заглянул штурман Клаус Стоунс, привлеченный грохотом. Как всегда, у него в зубах торчала трубка, которую он с наслаждением курил, затягиваясь крепким табаком.

– Что у вас здесь за шум? – хрипло спросил он и удивлённо взглянул на основательно избитые физиономии Лагарта и Уильямса: – Парни, вы что, подрались?

– Конокрад поблагодарил меня за спасение, – сказал Лагарт, разминая ушибленную челюсть. – Разрази тебя гром, Уильямс! Кулаками ты махать горазд. Хоть зубы целы, нос не сломан, и на том спасибо.

– Я не конокрад, – гордо произнес Джек. – И никогда им не был. Отныне я моряк. Вот моя рука! – он протянул её Лагарту.

– Я знал, что ты согласишься, – пожав её, заметил тот. – Но не обязательно было мордобой устраивать.

– Извини. Я погорячился.

Штурман Стоунс вновь затянулся и ухмыльнулся беззлобно:

– Клянусь прародителем, парни, вы стоите друг друга. Сначала драка, потом мир. Полагаю, вы поладите. Так держать!

Джек Уильямс недолго колебался, принимая предложение капитана «Чёрного коршуна» вступить в его команду. Справедливо рассудив, что как человек, приговоренный к повешению и бежавший в день казни, он не может вернуться на родину, поскольку над ним тяготеет смертный приговор, а жизнь в чужих краях без близких, без друзей тоже не сулит ничего хорошего, Джек понял: единственный выход для него – остаться на «Чёрном коршуне». Он возблагодарил судьбу и Господа, что она свела его сначала с Клаусом Стоунсом, а затем с Морисом Лагартом, который и предложил ему примкнуть к его команде.

Джек усердно выполнял любую порученную ему работу, налету схватывал непривычные и совершенно новые для него хитрости морского дела, изучал навигацию, тактику ведения боя и многое другое, и вскоре пиратский капитан назначил его своим помощником. С тех пор они стали друзьями и вместе бороздили под разбойничьим флагом морские дали и океанские просторы вот уже более пяти лет.