Текст книги "Голландские дети спят всю ночь"

Еще один момент, вполне отвечающий европейским взглядам на женитьбу, – брачный контракт. Я знаю, что многие наши соотечественницы воспринимают даже упоминание о нем как оскорбление светлого чувства, недоверие и вообще трамвайное хамство. Я же смотрю на это по-другому. Не зря говорят, что брак – это не только любовь. А договор двух людей о совместном противостоянии жизненным трудностям. И что плохого в том, чтобы вынырнуть на один час из розового облака и спокойно обсудить на берегу ваш план Б? Обговорить, подписать, перекреститься и забыть? Я уже говорила о том, что голландцы очень любят использовать слово «партнер». В повседневной речи это кажется немного смешным: мол, «мой партнер заберет сегодня дочку из детсада», но смысл того, как здесь смотрят на брак или сожительство (ужасное слово!), передан очень точно. Там, где муж и жена в истерике делят имущество и любимую собаку, партнеры садятся за стол переговоров, вытаскивают документы и стараются прийти к компромиссу. В идеальном, конечно, случае. И искренность чувств это вообще никак не отменяет. Скорее… упорядочивает, что ли. Складывают стопочкой, наклеивают ярлычки и кладут на отведенное им место.

Ну и потом, согласитесь, это неплохой тест, и не только для вас. Если ваш возлюбленный обещает вам золотые горы, а в контракте на голубом глазу заявляет, что в случае развода вы и четверо ваших пока что несуществующих детей можете убираться с глаз долой, может, стоит пересмотреть свои светлые чувства к предмету обожания?

Посиделки с нотариусом заняли у нас чуть больше часа. Мы мирно обсудили, кто кого может бросить, пригрозили друг другу финансовыми последствиями, поделили детей и собак, выдохнули и побежали в гастрономический бар дегустировать кьянти.

Свадьба наша получилась очень легкая, светлая, с джазом и шампанским. Почти на всех фотографиях мы хохочем. Я, конечно же, забыла сказать родителям, где им полагается встать после церемонии, кейтеринг, как водится, слегка попутал, потом менеджер ресторана отнял у техника конфетти, приготовленное для последней песни, музыканты были на высоте, а Адри, промямлив «да-да, конечно, я беру в жены и все такое» и воткнув свадебный букет в какой-то куст, помчался убивать управляющего рестораном.

Слова и выражения по теме

Zo gek als een deur (нид.) – говорят о нас с Адри. Буквально: «сумасшедший как дверь». Не спрашивайте.

Lekkerding (нид.) – Это то, что подумал Адри, увидев меня. В буквальном переводе «конфеточка», означает красотка, милашечка.

Go Dutch (англ.) – разделить счет на двоих на свидании.

Глава 2

Открытия и ошибки первого года – Этапы адаптации – Этот ужасный велосипед – Мусорная полиция – Соседка Жаклин – Моя любимая свекровь

Итак, голландская деревня. Не Амстердам с каналами и не Утрехт с велопарковкой, протяженностью сколько хватает взгляда. Это было бы слишком легко. Помню, у одной известной строительной компании был слоган «Переезжайте из Ленинграда в Санкт-Петербург!» и фотографии счастливой пары, бегущей в новую жизнь c дизайнерскими чемоданами наперевес. Слабаки. Попробуйте сменить локацию миллионника, да еще какого, на вот это все. С берегов Невы метнуться в крохотное село. По пути не забыть выкинуть диплом о высшем образовании и вообще все документально зафиксированные достижения, потому что это вообще здесь никого не интересует. Только не перепутайте, пожалуйста, мусорный бак с почтовым ящиком соседей, как это случилось с автором этих строк.

О нелегком процессе адаптации написано множество книг. Огромное количество коучей и психологов готовы оказать профессиональную помощь несчастным пона– ехавшим. И тем не менее, знаю по собственному опыту, что девяносто процентов упорно продолжает месяцами, а то и годами бултыхаться в собственной фрустрации, не думая о том, что велосипед давно изобретен, модифицирован и снабжен электрическим двигателем.

Оксана Корзун, автор книги «Как переехать в другую страну и не умереть от тоски по родине», утверждает, что существует четыре стадии адаптации. После первого, эйфорически-туристического, вполне логично наступает спад. Постепенно начинает нарастать раздражение и фрустрация. Мы смотрим на новую культуру сквозь «старые очки», ядовито комментируя различия. К этому моменту уже поднакапливаются трудности или нерешенные бытовые вопросы, что ситуации не помогает. Расхожая фраза «не путайте туризм с эмиграцией» несет в себе гораздо больше смысла, чем кажется на первый взгляд.

От себя добавлю, что очень часто мои «коллеги» по (не)счастью застревают в вязком болоте недовольства надолго, что не оставляет им никакого пространства для маневра. Они находят единомышленников, собираются небольшими группками и брюзжат. Поводов предостаточно: шубу из норки с песцовым воротником не наденешь, медицина ужасная, люди закрытые, а груднички ползают по улицам без штанов и не в шапке. Именно на этом этапе несчастные страдальцы отказываются учить язык. «Часто это может быть связано с тем, что человек не принимает новую жизнь, боится коммуникации с местным населением, приписывая ему враждебные качества – отчуждение, высокомерность, закрытость. Незнание языка выступает защитным барьером – я вас не понимаю, значит, и обидеть вы меня не можете», – поясняет Оксана Корзун.

«В Голлаше (как мы тут ее ласково называем) меня вдруг резко все стало раздражать: и хрюкающий язык, и сдержанный менталитет голландцев, и их прямолинейные, иногда откровенно грубые шутки, и холодрыга в доме и в офисе, и отсутствие понимания со стороны окружающих, и маленький провинциальный городок, где в то время жил муж. На работе прикалывались над моим русским акцентом, друзья мужа при каждой встрече вспоминали про водку, я ужасно мерзла и скучала по всему своему – по той уютной радостной жизни, которую я зачем-то оставила и променяла непонятно на что…» – признается Ольга Вай.

Очень вероятно, что пиком этой фазы станет падение, простите за оксюморон. Вы доберетесь до своего дна, побарахтаетесь на нем, а потом решите, хотите ли всплывать или останетесь под толщей воды симпатичной бессловесной рыбкой.

И если несчастный подопытный решил-таки, что хочет двигаться дальше, то наступает стадия номер три, а именно начинается разумное приспособление. Язык рано или поздно поддается, кассир в супермаркете прекращает смущать идиотскими вопросами, а соседка оказывается в восторге от ваших садоводческих экспериментов. Паника отступает, и будущее становится более обозримым. Постепенно вы начинаете видеть себя в новых обстоятельствах и находите в итоге свое крохотное место в муравейнике.

Могу сказать на собственном опыте, что здесь очень важен каждодневный труд. Сходить на праздник селедки, устроить барбекю для соседей, завести разговор о погоде в очереди в общественный туалет и так далее. Нужно стараться. Это не развлечения, это – работа. Что-то из этого вам понравится, что-то – нет. Я тоже не понимаю, как можно всей большой семьей запихнуться в маленький трейлер и укатить в Германию, чтобы жить там в общественном парке, а потом называть это каникулами. Но зато с удовольствием езжу на работу на велосипеде. День за днем необходимо предлагать себя новой стране, надеясь на взаимность. Мне это было сделать очень сложно, а ведь огромное количество бытовых вопросов взял на себя муж, необходимости сразу выходить на работу не было, дети еще не родились, а язык учился с удовольствием, так как люблю я это дело. Фактически идеальные обстоятельства. А я сходила с ума от растерянности, ощущения собственной ненужности и прочего, и прочего.

И заканчивается все это советом да любовью, то есть фазой бикультурализма. Мы способны оценить достоинства и недостатки нашей новой страны проживания. Без фанатизма, но и без истерики. Иными словами, ситуация стабилизируется и жить становится легче. Забавно, что, пройдя через все эти трансформации и приезжая на Родину, мы начинаем чувствовать себя немного туристами. Заново открываем красоту знакомых городов. Я, например, побежала фотографироваться с Петром Первым у Эрмитажа и радостно постить фоточки в соцмедиа. Ниже ты еще не падала, холодно сказали мне мои питерские друзья. Снобы несчастные.

Но это только мы, экспаты четвертого, пятого года, такие умные. Способны анализировать процессы, происходящие в голове, обращаться за помощью или читать специализированную литературу. А только переехав, все-все прыгают на одни и те же грабли. И скачут на них неприличное количество раз.

Факт, что простое обитание в новой среде будет жрать такое количество энергии, явился для меня пренеприятнейшим сюрпризом. За спиной осталось восемь лет интенсивной работы в корпоративном пиаре, и я радостно предвкушала свой честно заслуженный год отдыха в голландской деревне. Наконец-то у меня появится время реализовать все то, о чем давно мечталось! Вдумчиво прочитаю или перечитаю все то, до чего все не доходили руки. Например, Кастанеду, Джойса или Теодора Драйзера. Начну бегать, займусь йогой и стану совершать далекие велосипедные прогулки. Реализую, наконец, свою мечту и накачаю себе тело, как у Камерон Диас. Выучу голландский и заодно французский – времени-то навалом. Найду учителя бальных танцев. Ну, и прочий бред.

Кастанеда, ха-ха, держите меня. Бальные танцы? Я нашла учителя, да. Его звали Тони, и давал уроки он в сорока километрах от нашей деревни. Но мне было плевать. «Виктория, скажите, от меня не исходит неприятный запах? – вежливо спросил он на второй встрече. – Понимаете, мне пришлось сейчас чистить туалет, там была некоторая проблема». Шаг, приставка, шассе, поворот. Кавалеры приглашают дам, предварительно опустошив бокал шампанского и два «туалетных утенка». Больше на те танцы я не ходила.

Воспоминания первого года – какая-то необъяснимая постоянная изматывающая усталость. На физическом, эмоциональном, на всех уровнях. Было совершенно четкое ощущение, что «жесткий диск» постоянно занят обработкой огромного количества входящей информации, и потому все другие процессы очень сильно тормозят. Какой, господи прости, Умберто Эко? Меня хватало в лучшем случае на читаные-перечитаные детективы Агаты Кристи! Пробежки по утрам тоже как-то не сложились. Вернее, сложились: аккуратной стопочкой в пять лишних килограммов в различных областях моего тела.

К слову скажу, что на велосипеде я кататься тоже не умела. От слова «совсем». Зрелище панической меня, с вытаращенными глазами виляющей на велодорожке, как пьяный олень, вписано золотыми буквами в историю нашей тихой деревни. «Извините, я почти задавила вашу собаку!» – орала я на английском строгому дедушке. «Понимаете, это мой первый велосипед!» – доносил ветер мои жалкие оправдания до соседки, на которую я чуть не обрушилась, пытаясь развернуть железного коня. Адри к моим экзерсисам относился спокойно, только просил никому не говорить, что я его жена.

А соседи? Я прошла через все круги ада, стараясь наладить отношения с Жаклин, обладательницей соседней с нами виллы, двух овец, выводка коллекционных цыплят, пяти каркающих гусей и, возможно, парочки крокодилов. Первый год я думала, что это мне так не повезло с соседкой, которая при малейшем чихе наших собак бежит строчить заявления в полицию. Оказалось, что голландские соседи – это целый пласт культуры.

«Есть очень популярные ТВ-программы, исключительно про соседские ссоры, – рассказывает Анастасия Хассенбейк, эксперт по помощи экспатам и автор онлайн-медиа «Жить в Нидерландах». – Это реальные истории, никаких актеров, соседи выясняют отношения, идут к мировому судье, тот выезжает на место событий, все замеряет, изучает, общается со свидетелями, потом выносит решение. Свидетели, эксперты, эмоции – и все это, например, вокруг слишком разросшегося дерева. Один сосед настаивает, что его нужно спилить, оно заслоняет ему солнце! Другой говорит, что дерево растет на его участке, имеет право, и вообще – это память о его прадедушке, дорог каждый листик, пошли все на фиг. Соседи на этой почве не общаются 10 лет. Их жизнь отравлена. Как последнее средство, обращаются в телепрограмму, и назавтра о них знает вся страна. Судья находит закон от царя Гороха – в Голландии приблизительно на каждый чих есть закон, – а там написано, что дерево не должно превышать высоту, допустим, 3,5 метра (это просто пример). Или написано, что дерево не должно заслонять солнце соседу, может и такое быть. Меряют дерево, а там – 4 метра, криминал! Обязывают спилить полметра».

Как же меня изводила наша соседка, дай Бог ей здоровья и долгих лет жизни. В нас ее не устраивало все. Наши деревья, образ жизни, животные, дети, будущие внуки, политические взгляды и группа крови.

Она очень любила без предварительного звонка появляться у меня на пороге и предъявлять претензии.

– Добрый день, – улыбалась я. – Чудесная погода сегодня!

«Ты мерзкая баба, ты думаешь, что после твоего гнусного стукачества я еще с тобой разговаривать буду», – мой внутренний голос просыпался и начинал свой диалог с соседкой.

Жаклин заводила старую пластинку. Собаки лают круглосуточно, если не лают, то скулят, если не скулят, то чавкают, дышат или какают, а ей все это слышно. У нее окна столовой на нашу сторону выходят. Все это она проговорила, нацепив на увядающее лицо стандартную зубастую улыбку.

«Так нечего весь день сидеть в столовой и жевать», – не унималось мое второе «я», а первое давало ему тычка и любезно произнесло:

– Мои собаки, безусловно, так себя не ведут. Мы выпускаем их на улицу на два-три часа в день, а лают они только при виде чужих. Ну, вот как сейчас, например. Видите, как на вас реагируют? – я вежливо оскаливалась.

От себя замечу, что ее мерзкие, бесконечно орущие гуси, терроризирующие всю округу, любящую хозяйку не смущали. Вы просыпались когда-нибудь под возмущенное клокотание этих тварей в субботу в шесть утра?

– Но спасибо за сигнал, я передам мужу.

– Нет, вы не понимаете, нам очень мешают ваши…

– Я вас услышала, я позвоню Адри. Он свяжется с вами на этой неделе. Всего хорошего.

– На этой неделе не получится. Мы уезжаем в Америку, – любезно пояснила Жаклин, – к друзьям, – подчеркнула она зачем-то.

«Наверное, это твои воображаемые друзья, на которых ты по ночам кропаешь кляузы», – мстительно шипел внутренний голосок, пока я желала ей хорошего путешествия.

– Всего хорошего, Виктория. Пожалуйста, примите меры. Быть может, вам даже переехать…

– Пойди и повесься, чертова метелка Жоплин! – взрывалось-таки вслед мое второе «я», к месту вспомнив цитату из «Трех товарищей», а первое просто с силой захлопывало дверь.

Мы перенесли вольер в другое место, подальше от пограничной зоны, и вздохнули было с облегчением. Но не тут-то было. Наш враг был изобретателен и неутомим. Однажды в половине второго ночи в доме раздался телефонный звонок, разбудив нас с Адри. В трубке послышался убийственно вежливый, как всегда, голос Жоплин. Она просила нас, если несложно, выключить телевизор, который явно работает на полную мощность, и закрыть, по возможности, все окна и двери, так как у нас явно проходит какая-то безумная вечеринка, которая мешает ей спать. Усилием воли я подавила желание ответить, что да, наша пати в полном разгаре и если она поспешит, то еще успеет на остатки отличного кокаина, а вот стриптизеры только что уехали. И сейчас прошу меня извинить – мне надо докурить косяк, и вообще в комнату только что влетел разноцветный единорог и голосом Елены Ваенги певуче позвал меня на всесоюзную олимпиаду по прыжкам в мусорных пакетах.

Смех смехом, но мы ничего не понимали. Какой телевизор? Какая вечеринка? Мы уже три часа как спим! Выждав полчаса и понадеявшись, что ставка врага уснула, я заставила Адри перезвонить соседке. Елейным голоском он поведал, что эти полчаса мы были заняты проверкой всего дома. Мы обошли все комнаты и осмотрели каждый туалет. Проверили кладовку, сад, собачью будку, бассейн, заглянули даже в кадку с апельсиновым деревом. Рапортуем: работающего телевизора нигде не обнаружено. Но мы сейчас полезем и проверим крышу и примерно через час перезвоним еще.

Соседка злобно ответила, что она тоже не пальцем деланная и времени зря не теряла. Она провела собственное расследование, а именно выглянула в окно и таким образом выяснила, что где-то на футбольном поле, в паре кварталов от нас, затянулась дискотека. Но так как наше пристрастие к нездоровому образу жизни, бесконечным оргиям и черным мессам известно всем, то как она могла заподозрить мирных футбольных фанатов?

С тех пор мне очень хотелось материализоваться в ответ уже у нее во дворе и, слегка придушив выставочного гуся, сильно ей нахамить. Я даже поспорила с мамой, что прилюдно спрошу у соседки, видит ли она мертвецов и слышит ли голоса. Мама отговаривала. Ведь такая хорошая девочка, как я, прочитавшая в двенадцать лет «Войну и мир», просто не способна на подобный бытовой терроризм. И советует мне напомнить Жаклин, что я с красным дипломом закончила журфак СПбГУ. Мысль, что Жаклин этого может и не знать, не приходит маме в голову. По ее мнению, этот факт вообще надо сообщать всем, с кем я вступаю в любые социальные контакты.

Через три года Жаклин продала свой дом милейшей семье, с которой мы здорово ладим, и переехала куда-то, как мы надеемся, на крокодилью ферму в провинцию Зейланд.

Мисс Марпл говорила, что в деревне всегда что-нибудь да происходит и никогда не бывает скучно. Это как каплю воды поместить под микроскоп и, затаив дыхание, наблюдать за броуновским движением. Вот и у нас так. Только здесь наблюдается еще и некоторая ротация молекул, участвующих в пресловутом бесконечном круговороте. В деревенском социуме существуют частицы, которые наделены особой властью и определяют бытие остальных, менее важных. Как когда-то примерно продавщица сельпо в советской деревне. Только клинический сумасшедший был способен испортить с ней отношения, чтобы потом до конца своей ничтожной жизни питаться просроченными бычками в томате.

В нашем нидерландском случае к элите относятся, например, сборщики мусорных мешков. Мы, простые жители, робко выкатываем баки на дорогу раз в несколько недель и ждем высочайшего решения. Все строго расписано: каждый житель Нидерландов имеет в своем распоряжении так называемый мусорный календарь, с которым и сверяет свое сомнительное существование.

Итак, бытовые отходы вроде пластика и разной бытовой упаковки складываются в оранжевый контейнер и опустошаются великими раз в три недели. Зеленый контейнер с растительными и фруктовыми отходами – каждые две недели. Серый бак с прочим мусором и синий с бумагой и картоном – раз в месяц. Контейнер не может быть тяжелее шестидесяти килограммов! Обязательно выкатить на дорогу до семи утра и закатить не позже десяти часов вечера, иначе потом комендантский час и осуждающее цоканье соседей. Под кондуитом стоит строгое примечание: рождественские елки привозить строго 3 января, с восьми до половины четвертого, и 5 января, с девяти до двенадцати! Есть вопросы? Никак нет? Развернулись и шагом марш на вечернюю перекличку.

На самом деле, все не так уж весело. Если соседи уличат вас в нарушении всяческих правил, то вполне могут и настучать районному агенту, а тот, в свою очередь, сильно настучит вам по голове за антисоциальное поведение и оштрафует в придачу. Тоже часть здешней культуры, никуда не денешься,

В городе, кстати, мусорные машины тоже пользуются преимуществом. Петляешь по узким улочкам Утрехта и бац – вот они, небожители, медленно собирают баки в развевающихся оранжевых тогах. Объехать никак и улица длиннющая. И ничего, все ждут как пупсики, и хоть бы кто бибикнул или заорал, что ему надо срочно в бутик Шанель, на распродажу десятых айфонов и вообще сейчас приедет муж с охраной и пи-пи-пи-пи этих ху-ху-ху, ну и так далее. Здесь за такое вкатят нехилый штраф (нарушение общественного порядка) и, вполне возможно, отправят на общественные работы… собирать мусор, скажем, в городском парке напротив бутика Шанель, потому что что-что, а шутить голландцы умеют.

Язык. Ну, тут немного не повезло. Не китайский, конечно, нет. Но попотеть пришлось. «Как вы так быстро и в идеале освоили голландский?» – изумленно спрашивают меня соотечественники до сих пор. Это очень смешной вопрос, как мне кажется. По моему скромному мнению, язык можно выучить, если его учишь. Ягоды годжи и вибромассажер «Америка Стар», призванный одновременно прокачать ягодичную мышцу, косые живота и мозжечок, существуют лишь в воспаленном воображении владельцев канала «Телемагазин». А поскольку я в некоторых вещах невероятно консервативна, то я просто нарезала себе из толстого картона миллион карточек, написала на них голландские слова и каждый день повторяла их, раскладывая на две кучки (знаю – не знаю). По мере того, как росла кучка «знаю», увеличивался мой словарный запас. Плюс курсы, фильмы с голландскими субтитрами, радио, газеты и ежедневные попытки общения с носителями.

Да, это была долгая дорога.

«Письменный голландский выглядит так, словно кто-то сел на пишущую машинку», – так начинается соответствующая глава в знаменитой юмористической книге «(Не) Голландцы», посвященной Нидерландам.

– Хуе дах, – радостно здороваюсь я с продавщицей в магазине.

– Хуе хаат хет? Хаат хует! – бодро отвечает она.

– Лиефе сшхат, – ласково говорит Адри, – ват хеззеллих саампьес мет зе твейчес ванавонд, тох?

Сами голландцы любят шутить про свой язык и считают, что выучить его иностранцу невозможно. Niet mogelijk. Мишн импоссибл. Душка Том Круз может хоть марафон пробежать по дубайским небоскребам, но ни за что в жизни не выговорит слово Scheveningen с первого раза. Кстати, по легенде, именно по этому слову во Вторую мировую определяли немецких шпионов – те спотыкались на втором слоге, тем выдавая себя.

В голландском есть одно важное слово, выучив которое, вы моментально найдете путь к холодноватому сердцу вашего голландского соседа.

Хезеллих. В эти восемь букв вмещен весь голландский мирок, их король и королева, голландский сыр и кофешопы, знаменитые амстердамские ночные клубы и аккуратные дружелюбные деревеньки, в одной из которой повезло жить мне.

«В этом слове сконцентрировано само понятие голландцев о правильном времяпрепровождении, – объясняет автор книги «Голландец, я полагаю?» – и прежде всего касается это атмосферы и окружения».

В буквальном переводе – уютно, но я считаю, такое определение покрывает процента два с половиной всего хезеллих-спектра. Это мило, душевно, дружественно, хорошо. Хезеллих может быть любое событие – ведь и на гламурной шикарной вечеринке вам может быть комфортно, – значит, хезеллих. И похороны могут быть душевными (мы еще поговорим про это) – тогда они тоже хезеллих. Кроме того, это отдельно стоящее восклицательное предложение, которое очень часто употреб-ляется в повседневной речи. «Зайдешь на кофе?» – спрашиваю я голландскую подружку. – «Хезеллих!» – она, улыбаясь в тридцать два белых зуба. (Голландские зубы – тоже тема для главы, но я не стану ее писать исключительно из мелочной и злобной зависти.) На момент написания этой книги моей старшей дочке исполнилось четыре года. Она залезает на диван в своей фланелевой пижаме и говорит: «Мама, давай принесем сюда мою сестренку-бейби, будем смотреть мультики и кушать блинчик. Чтобы было очень хезелих».

Интересно, что на конкретную распространенную ситуацию, как правило, существует только одна, максимум две стандартные фразы, которые используют все. Иными словами, если вы десять знакомых спросите о погоде, то услышите, скорее всего, один и тот же ответ слово в слово.

Например:

Если вкусное блюдо: Lekker/Леккер!

Очень вкусное блюдо: Heerlijk/Хиирлек!

Хорошая погода: Lekker weer! Heerlijk! /Леккер виир! Хиирлек!

Позитивная реакция на любое хорошее сообщение: Wat leuk! /Вот леук!

Негативная реакция на нехорошее сообщение: Wat erg!/Вот эрх. Для особо продвинутых – Wat verschrikelijk! / Вот вершхрикелик!

Неопределенный ответ, уместный в 90 % случаев: Even kijken/Эве кяйкен (посмотрим).

Выучив эти и еще штук пять выражений, можно без труда поддержать любой small talk, который является важной частью голландской культуры.

Не обходилось, конечно, без казусов.

«Аннеке! Иди в ****!» – радостно орала я голландской знакомой на всю парковку, ожесточенно размахивая руками. И три часа потом объясняла, что всего-навсего хотела предупредить о движущейся в ее направлении машине. То есть вместо «pas op!» – «осторожно!», закричала «rot op!», что в переводе означает как раз то самое.

Итак, первый год. Огромный дом. Двое детей-подростков мужа, живущие с нами. Отсутствие работы, друзей, языка и каких-либо четких планов на будущее. Одиночество, умноженное на три. Моей голландской семьей стала для меня… Будущая свекровь. Да, жизнь полна сюрпризов, да, это клише, да, каждый рано или поздно убеждается в этом на своей шкуре.

«Собирайся, – буднично сказал Адри однажды в воскресенье, – едем знакомиться с моей мамой». От неожиданности я поперхнулась успокоительным сбором, который тогда заливала в себя литрами.

Кори жила в доме престарелых и славилась на всю семью глухотой и характером. Короче, было понятно, что меня ожидали самые настоящие смотрины.

Само заведение мне очень понравилось – вполне себе комфортабельный симпатичный санаторий. Ухоженные старички идут, сидят, катятся на креслах или осторожно шагают, держась за ролатор. Светло, просторно, много зелени. Намытые до блеска комнаты у каждого постояльца, огромный ресторан, ухоженный сад. Спа-отель.

«В целом система соцуслуг старикам построена на балансе гуманности и экономической целесообразности, – объясняет Анастасия Хассенбейк. – На практике это означает, что заботу и уход до самого последнего момента будут предоставлять на дому у нуждающегося, поскольку это дешевле для государства. В последнее время в системе остро не хватает рабочих рук, это тоже влияет на ситуацию. Только если нет других вариантов, нуждающегося переселят в дом престарелых. И это весьма комфортное пребывание, как правило, в собственной комнате или аналоге квартиры-студии со всеми удобствами. Специалисты и обслуживающий персонал, развлечения и занятия – стандарт. Домов престарелых существует несколько разновидностей, для разной степени самостоятельности клиентов. Все они прекрасно продуманы».

Пенсионеры в Нидерландах (особенно те, кто проживают без партнера) имеют право на множество льгот и услуг. Настя рассказывала, что в ее практике был случай, когда после долгого хождения по инстанциям и улаживания бюрократических тонкостей у ее подопечного появились:

• Встроенный в квартиру (или частный дом) лифт, на котором инвалид прямо в своей коляске сможет спуститься со второго этажа на первый.

• Скутмобиль и кресло-каталка за счет муниципалитета.

• Услуга Regiotaxi – специальное такси по льготным тарифам, оборудованное для перевозки клиентов на кресле-каталке.

• Волонтер, приходящий помогать по хозяйству раз в неделю.

• Бесплатные развлекательные мероприятия.

• Дополнительная помощь при необходимости (волонтеры, приходящие домой к подопечному утром и вечером).

• «Тревожная кнопка». Она висит на шнуре на шее, и достаточно одного нажатия на нее, чтобы соответствующие службы оказали срочную помощь.

Поэтому да, мне не так страшно стареть в Нидерландах. Пенсионеров максимально вписывают в общественную жизнь, предоставляя для этого миллион возможностей. Да и сами они жаждут активности. Встала утром, села в скутмобиль (сзади прикреплен кислородный баллон), поехала в булочную за свежим хлебом, попозже на специальном такси к детям на ланч, а вечером придут симпатичные волонтеры проверить, приняла ли ты лекарство. Звучит как утопия? Я лично знаю такую бабушку. Зовут Сааския, девяносто один год.

Мы оказались перед угловой просторной комнатой, где я увидела маленького роста женщину в инвалидном кресле, смотрящую велосипедные гонки по телевизору (как я убедилась позже, это была единственная программа, которую она признавала). В последний момент я не– ожиданно струсила и спряталась за огромной пальмой. Адри захихикал и поприветствовал маму.

– Ты пришел? – услышала я громкий голос. – А где девочка? Где девочка, я спрашиваю? Она пришла или нет?

Она лихо развернула кресло и покатила прямо на меня. Делать ничего не оставалось, я, одичавший Робинзон, стыдливо высунулась из-за пальмы и помахала рукой.

– Это что, она? – строго уточнила Кори у сына. – Хорошая, – довольно отметила она. – Такая… обычная.

Потом уже я поняла, что это очень даже себе комплимент. В Нидерландах норма – это примерно как в России «Порш Кайён». То есть желанная мечта. Выделяться? Оригинальничать? Нет, спасибо. Ду нормал уже. (doe normaal – «делай нормально, будь нормальным»).

– Да, ничего. Обычная такая, да, – удовлетворенно заключила Кори, внимательно рассмотрев меня (позже она только так и характеризовала меня всей остальной семье). – Ты работаешь, Офелия? Всем надо работать!

Позже я узнала, что это была ее философия, ее мантра и жизненное кредо. Родители Адри держали небольшую пекарню. Рабочий день начинался в пять утра, а заканчивался, как придется. Все четверо детей, то есть мой будущий муж и его трое сестер, трудились в семейном бизнесе с самого детства.

– Я пока голландский учу, – начала я оправдываться. Старушка мне определенно нравилась. Новое имя тоже.

– А потом пойдешь работать, – припечатала она и развернула кресло к сыну. – Молодец, встретил, наконец, нормальную. Ну, вези в ресторан.

С тех пор каждую неделю мы вместе с Адри ездили в гости к свекрови. Походы к ней я обожала. Наш час посещений был – воскресенье, четыре часа дня. Уже в три часа старушка выкатывалась на кресле в коридор и ждала нас там. Кори действительно стала моей настоящей голландской семьей. Она обладала острым умом, прекрасной памятью и редкой несговорчивостью, являясь в восемьдесят восемь лет в полном смысле слова главой семьи. Адри и три его сестры, а также их дети и внуки приходили раз или два в неделю, каждый в свой оговоренный час, и проводили с ней определенное время. На Рождество или в первый день нового года все собирались у нее, каждый ее день рождения праздновался с размахом. Она знала обо всем, что происходит в семье, и ее точка зрения считалась важной. Даже если ей о каких-то событиях не рассказывали, она каким-то чудом о них узнавала и в обязательном порядке доводила до окружающих свое мнение.

Понимаю, нас всех привычно передергивает от фразы «Моя мама живет в доме престарелых». Но это лишь иной опыт и культурный код. В России принято считать, что дети обязаны поддерживать стареющих родителей, возвращая им любовь и заботу. И это человечно, прекрасно и очень справедливо. Европейские же пенсионеры говорят вам: «Милочка, я сам прекрасно о себе позабочусь. Недавно вот начал изучать испанский. По средам – лото клуб. Пилатесом думаю заняться. Нормально все у меня». И это опять же человечно, прекрасно и очень справедливо. Разные культуры. Всё.