Текст книги "Трудное счастье"

– Он кажется очень влюбленным в свою жену. Вероятно, смерть Барбарины разбила его сердце? Дебора лишь мрачно улыбнулась в ответ.

– Разве ты не покажешь Фейвэл альбомы? – спросила Хайсон.

– Не сейчас, дорогая. Мне надо разобрать вещи. Кроме того, рассказы о прошлом по-настоящему интересны только тем, кто его пережил сам.

– Нет-нет, мне очень интересно. Поверьте, я хочу как можно больше узнать о вашей семье.

– Что ж, это вполне закономерно, ведь теперь ты миссис Пендоррик. Я с удовольствием покажу тебе все фотографии, но в другой раз.

Это был явный отказ, и мне ничего не оставалось, как сослаться на массу дел и распрощаться. Подойдя ко мне, Дебора взяла меня за руки и дружески улыбнулась.

– Я чрезвычайно рада тому, что теперь ты здесь, с нами, – серьезно заметила она. Искренность ее слов не вызывала сомнений.

– Все в Пендоррик-холле так добры ко мне… Наверное, ни одну новобрачную не принимали так тепло, как меня. И это несмотря на то, что неожиданное известие о нашей свадьбе застало вас врасплох. Я очень, очень признательна всем вам за это.

– Конечно же, мы рады тебе, дорогая Фейвэл. Хайсон серьезно сказала:

– Мы уже много лет ждали ее появления, правда, бабушка?!

Дебора рассмеялась и ласково потрепала девочку за ухо.

– Все-то ты понимаешь, моя дорогая. – И, обращаясь ко мне, добавила:

– Мы чрезвычайно рады тому, что Рок наконец женился…

Дверь неожиданно открылась, и в комнату вошла невысокая женщина. Одета она была во все черное, что подчеркивало бледность ее лица. Вероятно когда-то черные, волосы вошедшей теперь были совсем седыми. Темные, густые брови почти смыкались над переносицей, нависая над крохотными, чем-то обеспокоенными глазками. Длинный тонкий нос и узкие, полоской губы дополняли портрет.

Женщина хотела было что-то сказать, но, увидев меня, заколебалась. Дебора пришла ей на помощь.

– Это моя Кэрри. Когда-то давно она была моей няней и с тех самых пор никогда не оставляет меня. Теперь Кэрри полностью взвалила на свои плечи уход за мной. Просто не знаю, что бы я без нее делала. Кэрри, а это новая миссис Пендоррик.

Озабоченные глазки внимательно вперились в меня.

– О, – пробормотала она. – Новая миссис Пендоррик?

Дебора улыбнулась мне:

– Ты быстро привыкнешь к Кэрри. Ради тебя она сделает, что угодно. Я просто уверена в этом. Кэрри – мастерица шить. Она всегда обшивала меня с ног до головы. Вот и сейчас по-прежнему шьет почти всю мою одежду.

– Да, я шила им обеим, – с гордостью подтвердила Кэрри. – Во всем Девоншире не было девушек, одетых лучше, чем мисс Барбарина и мисс Дебора. – О своих воспитанницах она говорила с нежностью.

– Кэрри, нам пора заняться вещами. Выражение лица женщины тут же изменилось. Казалось, она даже обиделась.

– Кэрри терпеть не может, когда мы покидаем Девоншир. – Дебора усмехнулась. – Она не скоро привыкнет к жизни здесь, по другую сторону Теймара.

– Мне бы хотелось, чтобы мы вообще никогда не пересекали Теймар, – недовольно пробурчала Кэрри.

Дебора снова улыбнулась мне и, взяв под руку, вышла вместе со мной в коридор.

– К Кэрри следует относиться снисходительно, – прошептала она. – Бедняжка стареет, и иногда у нее не все в порядке с головой. – Дебора отпустила мою руку. – Когда-нибудь я с радостью покажу тебе все альбомы с фотографиями, Фейвэл. Ты даже представить себе не можешь, как я рада твоему приезду.

Я рассталась с ней с чувством глубокой благодарности. Не только потому, что эта женщина была так дружелюбно ко мне настроена. Благодаря ей я снова почувствовала себя в своей тарелке. Ведь теперь я знала: из окна на меня глядела живая женщина, а не призрак.

Почту в Пендоррик-холле обычно приносили вместе с утренним чаем. И вот однажды, через несколько дней после моего приезда, проглядывая ее, Рок весело рассмеялся.

– Наконец-то. Я знал, что рано или поздно оно придет.

– Что придет? – завернувшись в полотенце, я вышла из ванной.

– Лорд Полхорган просит миссис и мистера Пендоррик оказать ему честь, удостоив своим посещением в среду, в половине четвертого.

– В среду? Но ведь это уже завтра. Мы поедем?

– Конечно. Мне так хочется, чтобы ты своими глазами увидела «Каприз».

Я почти мгновенно забыла об этом приглашении. Лорд Полхорган и его дом меня мало интересовали. И я не разделяла того почти болезненного удовольствия, которое семья Рока испытывала от бесконечных насмешек по адресу «Каприза»и его хозяина. Однажды я уже высказала свое мнение мужу. Почему какой-то человек, будь он из Манчестера, Лидса или Бирмингема, не имеет права построить дом на скалах, если ему этого так хочется? И почему он не может сделать так, чтобы его дом был похож на старинный замок? Очевидно, сами Пендоррики по вполне понятным причинам с радостью продали ему свою землю. И они не вправе диктовать, как Полхоргану следует ей распоряжаться. Рок в ответ лишь пожал плечами.

По дороге в Полхорган-холл он был необычайно весел. И снова повторил:

– Не могу дождаться того момента, когда ты увидишь «Каприз».

На мой неискушенный взгляд, он выглядел таким же средневековым, как и сам Пендоррик-холл.

– Знаешь, – призналась я мужу, – если бы ты не сказал мне об этом, я бы ни за что не догадалась, что эта современная постройка.

– Подожди, пока ты не осмотришь весь дом. Он потянул за шнурок. Стало слышно, как внутри раздался мелодичный звон. Дверь открыл дворецкий весьма импозантной наружности. Слегка склонив голову, он торжественно сказал:

– Добрый день, сэр. Добрый день, мадам. Его милость ждет вас.

На то, чтобы наконец добраться до нужной комнаты, нам понадобилось определенное время. Следуя за дворецким, я невольно отметила старинную меблировку этого огромного замка, очень красивые занавеси на окнах и ковры – вполне современные и явно весьма дорогие.

Наконец мы остановились в дверях просторной гостиной, с окнами, выходящими на чудесный сад. В стоявшем у окна кресле сидел сам пожилой хозяин дома.

– Ваша милость, – объявил дворецкий. – Мистер и миссис Пендоррик.

– Пригласи их, Досон.

Он повернул голову в нашу сторону. Я даже почувствовала некоторую неловкость под внимательным, оценивающим взглядом его серых глаз.

– Я очень рад, что вы приехали навестить меня, – довольно резко сказал он, как будто бы думал иначе. – Извините, что я не поднялся, чтобы поздороваться с вами.

– Что вы, что вы, – поспешно пробормотала я и, подойдя к креслу, пожала его старческую руку.

Кожа на его лице имела слегка красноватый оттенок. Я также заметила сильно вздутые вены на его руках.

– Присаживайтесь, пожалуйста, миссис Пендоррик, – пригласил он в своей резковатой манере. – Подайте своей жене стул, Рок, и подвиньте его поближе ко мне. Да, вот так. Напротив света.

Я с трудом подавила в себе легкое чувство раздражения тем, что меня так беззастенчиво подвергают тщательному осмотру. К своему немалому изумлению, я вдруг занервничала.

– Ну, а теперь расскажите, как вы находите Корнуолл?

Он резко чеканил слова, словно бы выкрикивал команды на плацу.

– Я восхищена им.

– Можно ли сравнивать его с тем островом, на котором вы до сих пор жили?

– Да, конечно.

– К сожалению, единственное, чем мне приходится теперь довольствоваться, это вот это, – он кивнул головой в сторону окна.

– Трудно найти более красивый вид, чем этот. Старик поочередно поглядывал то на меня, то на Рока. Я мысленно отметила, что выражение лица мужа вдруг стало сардоническим. Он явно не слишком симпатизировал этому пожилому человеку в кресле. В этот момент я рассердилась на него за то, что он даже не пытался скрыть свои чувства.

Хозяин «Каприза» нахмурился и недовольно посмотрел в сторону двери.

– Задерживаются с чаем, – сказал он. Должно быть, его слугам живется нелегко, подумала я. Даже если он приказал подать чай сразу после нашего приезда, то все равно прошло лишь несколько минут.

Дверь открылась, и слуга вкатил небольшой чайный столик на колесиках.

– Наконец-то, – недовольно пробурчал лорд Полхорган… – Где сестра Грей?

– Я здесь. – В комнату вошла женщина. Она была настолько красивой, что на какое-то мгновение у меня даже захватило дух. Форма сиделки чрезвычайно шла ей, выгодно подчеркивая голубизну ее глаз и золотистый цвет густых волос. Я вдруг поняла, что эта женщина будет выглядеть потрясающе в любой одежде, ведь ее красота просто поразительна.

– Добрый день, мистер Пендоррик, – сказала она. Рок поднялся со своего места. Выражения его глаз я не видела.

– Добрый день, сестра Грей, – Он повернулся в мою сторону. – Фейвэл, это сестра Грей. Она ухаживает за лордом Полхорганом.

– Очень рада познакомиться с вами. – Широко улыбнувшись, она продемонстрировала свои безупречные зубы.

– Может, вы все же угостите миссис Пендоррик чаем? – проворчал старик.

– Конечно, – послушно ответила сестра Грей. – Миссис Пендоррик, вам, наверное, хочется сидеть рядом с лордом Полхорганом? Я пододвину вам маленький столик.

Я поблагодарила ее. Подойдя к чайному столику, сестра Грей принялась разливать чай.

– Я не нуждаюсь в постоянном медицинском уходе, – сообщил мне хозяин дома. – Но он может потребоваться мне в любой момент. Именно поэтому сестра Грей здесь. Она очень квалифицированная сиделка.

– Не сомневаюсь.

– В Полхорган-холле работать не трудно. У нее масса свободного времени, и вокруг такая прекрасная природа.

– Просто идеальное место, – прошептала я. Вряд ли сестре Грей приятно, что о ней говорят в третьем лице, усомнилась я и невольно перевела на нее взгляд. Сестра Грей улыбалась, глядя на Рока.

Я предложила лорду Полхоргану тарелку со сладостями. Он с трудом протянул к ней руку. Было видно, что ко всему прочему он еще страдает одышкой.

– Может, вы хотите еще что-нибудь? Джем? Сливки?

– Угу, спасибо, – в своей резкой манере ответил старик. – Спасибо, – снова повторил он, когда я выполнила его просьбу. – Очень любезно с вашей стороны. Пожалуйста, угощайтесь сами.

Поинтересовавшись, какой чай я предпочитаю, сестра Грей подала мне превосходный китайский чай с лимоном. После чего она удобно расположилась возле моего мужа. Мне ужасно хотелось узнать, о чем они говорят, но лорд Полхорган буквально забросал меня вопросами. Он словно выстреливал их, не позволяя мне ни на минуту отвлечься. Казалось, ему действительно было интересно знать, как мы жили на острове, и я даже пообещала показать ему некоторые из работ отца, которые привезла в Пендоррик.

– Хорошо, – сказал он и заставил меня рассказывать о моем детстве.

Я так увлеклась воспоминаниями, что на мгновение почувствовала, словно заново пережила события всех этих лет.

– По-моему, вы все же чем-то сильно опечалены, – неожиданно заметил лорд Полхорган.

Не выдержав, я рассказала ему о смерти отца. Внимательно выслушав меня, старик заметил:

– Вы были очень привязаны к нему. Вероятно, ваша мать любила его так же сильно, как и вы?

Я рассказала ему об их совместной жизни, о том, что они посвятили себя друг другу, что позднее заболела мать и что они всегда жили так, словно каждый их час вместе – последний. Я говорила и не переставала внутренне изумляться своей откровенности с этим старым ворчуном, которого я вдобавок почти не знала.

Лорд Полхорган накрыл мою руку своей.

– А своего мужа вы любите так же сильно? – глядя исподлобья на весело смеющихся Рока и сестру Грей, резко спросил он. Я почему-то медлила с ответом. – Кажется, вы поженились довольно поспешно? Так по крайней мере я слышал.

Краска смущения залила мое лицо.

– Я очень счастлива в Пендоррик-холле.

– Никогда не принимайте поспешных решений. Это дурная привычка. В своей, жизни я никогда не торопился. Принимал решения, да. Иногда даже очень быстро, но всегда такие, какие нужно. Вы приедете как-нибудь еще навестить меня?

– Если вы пригласите.

– Считайте, что я вас уже пригласил.

– Спасибо.

– Вам, конечно, не слишком этого хочется?

– Я обязательно навещу вас. Он грустно покачал головой.

– У вас найдутся какие-нибудь причины – слишком много дел, другая встреча. Я понимаю, такой молодой женщине, как вы, совсем не интересно навещать больного старика.

– Но мне действительно хочется прийти сюда еще раз.

– У вас доброе сердце. Но доброта – вещь преходящая. Знаю-знаю, как это бывает. Зачем обижать старика? Можно иногда и навестить его. Но как это скучно!

– Ничего подобного. И вовсе вы не скучны. Кроме того, мне нравится ваш дом.

– Довольно вульгарный, вы не считаете? Конечно, ведь его строил человек, которому слишком сильно хотелось иметь хоть какое-то прошлое. Должен вам сказать, что все это не по нутру местным аристократам.

– Думаю, люди имеют право на прошлое, если им так хочется его иметь. И они вполне могут создать его сами.

– Да, каждый строит свою жизнь, как ему нужно, и в итоге получает по заслугам. Я хотел разбогатеть и стал богатым. Мне хотелось иметь старинный фамильный дом – и вот он. В этом мире каждый чего-то хочет. Если у человека есть мозги, он добивается желаемого, но при этом всегда приходится чем-то расплачиваться. Если в жизни что-то не получилось, значит, ты где-то ошибся, поскольку по-другому и быть не может.

– Думаю, вы правы.

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы снова навестили меня, даже если вам действительно скучно в моей компании. Может, через какое-то время, когда мы с вами получше узнаем друг друга, вы все же привыкнете ко мне.

– До сих пор мне скучно не было. Неожиданно нахмурившись, старик принялся сжимать и разжимать кулаки.

– Я очень стар Моя болезнь сделала из меня инвалида. Все это – результат того образа жизни, который я вел. – Он слегка постучал себя в грудь. – Кажется, я перенапряг свое сердце, и теперь пришло время расплаты. Я всегда говорю, что жизнь человека – это получение определенных дивидендов, но и оплата по векселям. Что ж, я готов расплатиться за все сполна.

– А вы, оказывается, философ.

– Фейвэл, вы играете в шахматы?

– Да, этому меня научила моя мать.

– Ваша мать?

– Она также обучила меня чтению, письму, арифметике. Конечно, до того, как я уехала в Англию, в школу.

– Бьюсь об заклад, что она очень любила вас.

– Конечно, ведь я – единственный ребенок.

– Если вы все же согласитесь изредка играть со мной в шахматы, – с грустью в голосе сказал лорд Полхорган, – то, возможно, мои старческие разговоры не покажутся вам такими уж нудными Так когда вы снова придете ко мне?

Я на мгновение задумалась.

– Послезавтра?

– Прекрасно. К чаю?

– Да, но вы не должны так много угощать меня сладостями. В противном случае я рискую сильно располнеть.

Старик взглянул на меня с неожиданной нежностью.

– Вы миниатюрны и грациозны, как сильфида. Сестра Грей снова подошла к нам, чтобы предложить пирожные, но мы были не в том настроении, чтобы есть сладости. Я обратила внимание на то, что ее глаза блестели от возбуждения, а щеки слегка порозовели, и подумала, не Рок ли причина ее оживленности? В моей памяти всплыли Рэйчел Бектив и Дина Бонд, жена молодого кузнеца…

Через час мы с Роком попрощались с хозяином «Каприза». Всю дорогу домой муж был в приподнятом настроении:

– Еще одна твоя победа, – довольно заметил он. – Старику ты явно понравилась. Никогда не видел, чтобы он с кем-нибудь так любезничал.

– Бедняга. Думаю, его не понимают только потому, что просто не хотят понять.

– Понять его вовсе нетрудно. Как и все люди, нажившие свое состояние своим горбом, он довольно типичен. Многие в этой жизни сами делают себя, руководствуясь при этом давно известным всем клише. Они просто однажды решают для себя, кем хотят стать, и с того момента начинают неукоснительно следовать своей цели. Со временем эти люди так вживаются в свою роль, что та становится их второй натурой. Взять, к примеру, хотя бы лорда Полхоргана. Думаю, он начал свою карьеру с продажи газет на улицах или с чего-то еще в этом же роде. Нам сейчас важна сама схема, а не детали. Так вот… Молодой Флит не отвлекается на развлечения, много работает, и благодаря трудолюбию и природной смекалке сколачивает небольшой капиталец. А к тридцати годам значительно преумножает его. Он вот-вот станет миллионером. Все бы хорошо, но теперь Флит просто не может быть самим собой. Он должен быть таким, вести себя так, как все сами создавшие себя люди. Он продолжает нарочито демонстрировать грубость, отсутствие хороших манер. Его принцип: «Да, я вырос из ничего и горжусь этим». Он открыто игнорирует общепринятые нормы поведения. Почему я должен меняться, считает он, ведь с моими деньгами я хорош и без того. Так что мне нет особой нужды стараться понять лорда Полхоргана. Я вижу его насквозь – так же ясно, как если бы он был стеклянным.

– Значит, ты до сих пор не простил ему то, что он построил здесь дом?

Рок неопределенно пожал плечами.

– Может, ты и права. Ведь это всего лишь подделка, жалкая подделка, а я не люблю подделок. Предположим, все нувориши вдруг решат застроить побережье своими домами. Чудесное будет зрелище! Да, мне не по душе этот псевдоантиквариат, вдобавок ко всему выставленный напоказ у самого порога нашего дома! Нет, «Каприз Полхоргана» так и останется чуждой всем подделкой. До тех пор, пока на этой земле стоят такие дома, как Пендоррик, Маунт-Меллин, Моун-Видден, Котехель и другие, его никто не будет воспринимать всерьез. А его хозяин со своими мидлендскими манерами, пусть и называющий себя лордом Полхорганом, все же остался и останется здесь чужаком.

– Ты ужасно ожесточен, – сказала я и затем как можно беспечнее спросила:

– Я-то выиграла сражение, а сам ты?

Муж с улыбкой повернулся ко мне.

– Ты имеешь в виду Ти?

– Ты называешь эту женщину Ти?

– Ее так зовут, дорогая. Алтея Грей. Для друзей – просто Ти.

– И конечно же, ты один из ее друзей?!

– Да. Со временем ты тоже подружишься с ней. Что же касается победы над Ти, о чем ты только что сказала, то она живет здесь уже около полутора лет, поэтому мы хорошо знаем друг друга.

Словно в продолжение нашего разговора о лорде Полхоргане он принялся весело напевать шуточную корнуэльскую песенку о коренных корнуэльцах и богатых чужаках, которых приходится терпеть из-за их денег.

– Думаю, ты явно предпочитаешь общаться с сестрой Грей, а не с этим пожилым инвалидом… Глаза Рока засветились лукавством.

– Ну и что? Ведь сама ты явно предпочитаешь обратное? Именно поэтому наш визит к соседу удался на славу. Я занимался сиделкой, а ты целиком посвятила себя хозяину дома.

Как мы и договорились, через два дня я снова отправилась к лорду Полхоргану, чтобы сыграть партию в шахматы. Вернувшись домой, я бросила открытый вызов мужу, заявив, что старик понравился мне еще больше, чем при первой встрече. Мое заявление окончательно развеселило Рока. Он расхохотался прямо мне в лицо.

На этот раз сестры Грей с нами не было, поэтому чай разливала я. Старик был очень доволен, выиграв у меня партию в шахматы. Затем, подозрительно посмотрев мне прямо в глаза, вдруг спросил:

– А вы случайно не подшучиваете над бедным инвалидом? Может, вы играли вполсилы?

Я поспешно заверила своего соперника в обратном. Мой ответ, казалось, вполне удовлетворил его. На прощание я пообещала старому Полхоргану, что через пару дней снова навещу его и мы проведем повторный ответный матч.

Моя жизнь в Пендоррике становилась все более разнообразной. Вместе с Морвенной мы немного копались в саду. Во время работы мне нравилось болтать с ней о том, о сем.

– Садоводство – очень полезное и увлекательное занятие, – как-то заметила она. – К тому же теперь у нас нет такого количества садовников, как прежде. При жизни отца в Пендоррик-холле было целых четыре садовника. Теперь три дня в неделю у нас работает Билл Паскоу, да иногда ему помогает Томе. Нам с Роком всегда нравилось самим копаться в земле, выращивать что-нибудь.

– Но теперь твой брат уже больше не работает в саду, – вставила я.

– Да, они с Чарльзом всерьез занялись хозяйством, и у них не остается свободного времени ни на что другое. – Она улыбнулась, слепо уставившись на садовый инвентарь. – Я очень довольна, что они прекрасно ладят друг с другом. Впрочем, это неудивительно, ведь они оба – прекрасные люди. Я часто думаю о том, как повезло мне в жизни.

– Я хорошо понимаю тебя, – серьезно ответила я. – Нам обеим очень повезло.

Чарльз действительно хорошо относился ко мне. Он держался дружелюбно и в то же время ненавязчиво. Мне импонировал его своеобразный шарм. А когда Рок впервые взял меня с собой, чтобы ознакомить с хозяйством, я почувствовала то уважение, с каким Чарльз относился к мнению мужа.

Постепенно я немного смягчилась и в отношении Рэйчел Бектив. Может, я все-таки поспешила в своей настороженности к ней?..

Однажды мы отправились с ней на прогулку. Рэйчел вдруг принялась рассказывать о себе, о том, как в школе познакомилась с Морвенной и затем однажды получила приглашение провести в Пендоррик-холле летние каникулы. С тех самых пор она часто бывала здесь.

Будучи вынуждена зарабатывать себе на жизнь, Рэйчел стала учительницей. Позднее она без колебаний согласилась в течение года заниматься с детьми Морвенны. Рэйчел понимала, как тяжело ее подруге вести такой большой дом да еще справляться с Ловеллой и Хайсон.

У самих близнецов, казалось, вошло в привычку сталкиваться со мной в самые неожиданные моменты. Видимо, им доставляло удовольствие пугать меня, выскакивая откуда-нибудь.

Ловелла обращалась ко мне не иначе, как к новобрачной, что сначала даже вызывало у меня улыбку, но теперь эта шутка уже не веселила меня. Что же касается Хайсон, то, находясь рядом, она просто молча сверлила меня глазами, что также не доставляло мне особого удовольствия.

Дебора прилагала все силы для того, чтобы мне было хорошо в Пендоррик-холле. Как-то она даже сказала, что испытывает ко мне материнское чувство, ведь Рок всегда был ей как сын. Однажды днем, сидя в саду, я снова почувствовала на себе чей-то взгляд. Я постаралась отбросить это неприятное наваждение, но ощущение, что на меня смотрят, не покидало меня. Я машинально взглянула на то окно в западной части дома, в котором когда-то впервые увидела Дебору. В этот момент я была почти уверена; что она снова стоит у окна, но на сей раз я ошиблась в своих предположениях. Какое-то время я неотрывно смотрела на это окно с задвинутыми занавесками, а затем, сама не знаю почему, вдруг перевела взгляд на восточное крыло. Занавески в одном из окон явно заколыхались. Помахав рукой в знак приветствия, я продолжала внимательно изучать окна, но ответа не последовало. Минут через десять в сад вышла Дебора.

– Должно быть, тебе очень нравится этот садик, – сказала она, подвинув поближе ко мне одну из белых с позолотой скамеек.

– У меня смешанное чувство к нему, – откровенно призналась я. – Какая-то непонятная сила влечет меня сюда, и тем не менее здесь я никогда не чувствую себя уютно.

– Почему?

Я оглянулась по сторонам.

– Думаю, все дело в окнах.

– Я всегда сожалела о том, что окна комнат не выходят во двор. Такой прекрасный вид и хоть какое-то разнообразие от простирающихся морских просторов и унылого сельского пейзажа.

– Дело не в природе, а в самих окнах. Из-за них здесь никогда нет уверенности в том, что ты одна. Она засмеялась.

– По-моему, у тебя слишком богатое воображение.

– Да нет» не в том дело. Скажите, Дебора, это случайно не вас я только что видела в одном из окон восточного крыла?

Дебора отрицательно покачала головой.

– Я просто убеждена, что кто-то наблюдал за мной оттуда.

– Не думаю, дорогая. Только не из восточной части дома. Туда вообще почти никто не ходит. Мебель там покрыта чехлами, за исключением ее комнат.

– Ее комнат? Чьих?

– Барбарины. Ей всегда нравилась именно восточная половина дома. В отличие от других членов семьи, которые были не в состоянии спокойно смотреть на соседний замок, «Каприз» никогда не нервировал сестру. А еще ее привлекала музыкальная комната. Бар-барина всегда считала ее расположение идеальным, ведь там она могла играть и петь, сколько душе угодно, никому не мешая.

– Тогда, может быть, я видела там одну из девочек?

– Возможно. А вот слуги тоже почти не заходят туда. Когда я приезжаю в Пендоррик-холл, за комнатами сестры присматривает Кэрри. Она всегда очень расстраивается, когда кто-нибудь посягает на эти ее обязанности. Думаю, тебе стоит сходить туда, ведь в конце концов теперь ты – новая хозяйка дома.

– Мне бы очень хотелось взглянуть на комнаты Барбарины.

– В таком случае мы можем отправиться туда прямо сейчас.

Я с готовностью вскочила со своего места. Дебора взяла меня под руку, и мы пошли к восточной двери. Мне показалось, что она несколько взволнована тем, что ведет меня в эту половину дома.

Входная дверь тихо закрылась за нами. Мы шли коротким, ведущим в холл коридором. Окружающая нас мертвая тишина действовала удручающе. Я мысленно убеждала себя в том, что все дело в моем плохом настроении. Неудивительно, что здесь так тихо, ведь в этом крыле дома уже много лет никто не живет…

– Слуги считают, что именно в этой части замка водятся привидения, – сообщила мне Дебора.

– Да, я слышала. И о Барбарине тоже.

– Так значит, ты уже в курсе? Говорят, что Ловелла Пендоррик не оставляла этот дом в покое до тех пор, пока Барбарина не заняла ее место. Типично корнуэльская легенда. Я рада тому, что родилась по другую сторону Теймара. Мне бы не хотелось постоянно убеждать себя в нереальности всех этих призраков и подобной им чертовщины, которая бродит здесь по ночам.

Я огляделась по сторонам. Холл в этой части дома по размерам и планировке был точной копией трех других холлов. Его стены также украшало оружие, а у основания лестницы стояли доспехи. Висящие в галерее картины, естественно, были другими. Мы вышли в коридор и, глядя на окна, я лихорадочно пыталась сообразить, в каком из них я могла заметить движение.

– Комнаты Барби этажом выше, – сказала мне Дебора. – После ее замужества я часто гостила здесь, ведь прежде мы никогда не разлучались. Пендоррик-холл стал мне вторым домом, поскольку я проводила здесь не меньше времени, чем в родном Девоншире.

Мы поднялись наверх, и Дебора распахнула двери в несколько комнат. Вся мебель в них была зачехлена, отчего все вокруг выглядело нежилым. А вот еще одна комната. В ее огромных, во всю стену, окнах раскинулась панорама побережья с гордо возвышавшимся над прибрежными скалами Полхорган-холлом. Но сейчас мне было не до «Каприза». В отличие от других эта комната выглядела вполне жилой. На небольшом пюпитре стояли раскрытые ноты. Рядом, на стуле, лежала скрипка, которую, казалось, только что положили туда. На столике открытый футляр…

– После смерти вашей сестры здесь все осталось по-прежнему?

Дебора утвердительно кивнула головой.

– Конечно, это глупо, но так нам было немного легче пережить нашу трагедию. Сначала никто из нас просто не мог найти в себе силы что-либо тронуть здесь. Кэрри периодически убирает в этой комнате, оставляя вещи на прежних местах. Бедняжка непоколебима в своем упрямстве. Если говорить честно, мы сохранили здесь все по-прежнему в значительной мере именно из-за нее. Ее преданность моей сестре трудно описать словами.

– И вам тоже?

Легкая улыбка тронула губы Деборы.

– Да, и мне тоже, хотя Барбарина всегда была ее любимицей.

– Вы были абсолютно идентичными близнецами?

– Да, как Ловелла и Хайсон. В деревне многие вообще не могли различить нас, но с возрастом отличия стали заметнее. Барбарина всегда была жизнерадостной и подвижной, я же – серьезной и медлительной. Так что по сути наше сходство было чисто внешним. То же самое начинает проявляться в Ловелле и Хайсон. Они похожи только тогда, когда спят. Как я уже говорила, Барби всегда была всеобщей любимицей. На ее фоне я казалась скучноватой и менее эффектной.

– Вас это огорчало?

– Огорчало? Нет. Как и другие, я просто обожала сестру. Более преданной поклонницы, чем я, у нее вообще не было. Когда Барбарину хвалили за что-нибудь, я всегда буквально расцветала от удовольствия. Мне казалось, что вместе с ней хвалят и меня. С близнецами всегда так.

– И Барбарина платила вам тем же?

– Абсолютно. Как жаль, что ты не знала мою сестру. Она была необыкновенной женщиной.

– Должно быть, ее замужество стало для вас большим ударом?

– Мы позволили этому событию разлучить нас не больше, чем это было необходимо. Конечно, на какое-то время мне пришлось остаться в Девоншире, поскольку нашему отцу требовался уход. Мама умерла, когда нам с сестрой было по пятнадцать лет и отец так и не смог оправиться после ее смерти. Но я часто приезжала в Пендоррик-холл. Сестра с радостью принимала меня в своем новом доме. Если уж говорить откровенно, не знаю, что бы она вообще без меня делала, когда… – На мгновение Дебора заколебалась и мне показалось, что она вот-вот поделится со мной чем-то очень сокровенным. Но затем, видимо, передумала и лишь неопределенно повела плечами.

Находясь здесь, в музыкальной комнате Барбарины, я снова ощутила непреодолимое желание как можно больше узнать о ней. Судьба этой женщины все сильнее захватывала мое воображение.

– Были ли ваша сестра счастлива в браке? – поинтересовалась я.

Дебора тут же отвернулась к окну. Осознав всю неуместность своего вопроса, я почувствовала себя неловко. Подойдя к Деборе, я опустила руку ей на плечо.

– Простите меня за бестактность. Она повернулась ко мне, и я заметила, что ее глаза увлажнились от подступивших слез. Слегка покачав головой, она улыбнулась.

– Ничего-ничего. Твой интерес вполне оправдан. В конце концов теперь ты тоже миссис Пендоррик. Не вижу никаких причин того, чтобы что-то скрывать от тебя. Присядь, я расскажу тебе эту историю.

Мы расположились у окна, из которого открывался прекрасный вид на побережье вплоть до самого Плимута. Был отлив, и из воды показались причудливые верхушки скал. Я невольно взглянула на Полхорган-холл. Сегодня море казалось таким же серым, как и его каменные стены, Дебора начала рассказывать:

– Хайсоны и Пендоррики – родственники, хотя и очень дальние. Мы с детства были знакомы с Петро-ком и его семьей. Конечно, говоря о Петроке, я имею в виду не твоего мужа, а его отца. Еще мальчиком он часто бывал в нашем доме. Петрок был всего лишь на год старше нас с сестрой.

– Рок очень похож на своего отца, ведь верно?

– Настолько похож, что иногда при виде Рока мне просто становится не по себе, словно бы это ожил тот, давно умерший, Петрок. Этот голос, жесты, манеры… В семье Пендорриков мужчины всегда очень похожи друг на друга. Барбарина влюбилась в своего будущего мужа еще совсем девочкой. И продолжала любить его до самой своей смерти.

– Должно быть, ваша сестра была очень счастлива, выйдя замуж за любимого человека?

– Почти до исступления. Глубина ее чувств к этому человеку даже пугала меня.