Текст книги "Алая роза Анжу"

Виктория Холт
Алая роза Анжу

РЕНЕ

Над стенами замка Кер завывали холодные мартовские ветры. Две женщины, вышивавшие в просторной, продуваемой сквозняками комнате, жались поближе к камину.

Старшая из них внезапно распрямилась, держа перед собой крошечную рубашечку.

– Никогда не думала, что такое может случиться, – заявила она. – Должен родиться ребенок, а я не могу приготовить для него подобающее приданое. Кому бы пришло в голову, что Рене, сын короля Анжуйского, окажется в такой нужде?

Ее собеседница подняла от работы голову. Поразительно красивое лицо было исполнено достоинства, какое нечасто встретишь у такой молоденькой девушки.

– Вся Франция вынуждена терпеть подобную нужду, Теофания, – произнесла она.

– Молодым хорошо говорить! – последовал ответ. – Вспомни, ведь, прежде чем попасть сюда, я много лет состояла при анжуйском дворе, вынянчила всех детей их величеств.

– Вы и сейчас состоите при госпоже и господине…

– Да… конечно… Я здесь с господином Рене и его семейством, храни их всех Господь. Ах, Агнесса, дитя мое, во Франции творятся ужасные вещи. Я часто думаю о тех несчастных в Орлеане.

– Нам остается лишь надеяться да молиться о том, что скоро к ним прибудет подмога.

– Боюсь, Господь отвернулся от нас. Ты этого не можешь помнить, Агнесса, но, когда я была молодой, жизнь текла мирно и счастливо, безо всяких потрясений. А потом все переменилось. Сначала началась вражда между арманьяками и бургундцами…

– Она продолжается и по сей день, – вставила Агнесса.

– Однако настоящие наши враги – англичане. Это они растерзали на части страну. Они считают, что одержали над нами верх, что мы побеждены, а в результате я вынуждена перекраивать старые одежонки госпожи Иоланды для нового младенца!

– Это еще не самое страшное, что может случиться, – заметила Агнесса.

Она вновь склонилась к рукоделию. Но Теофания уже пустилась в воспоминания. Она вынянчила пятерых детей короля и королевы Анжуйских, а теперь воспитывала потомство их второго сына – господина Рене.

– Рене всегда ходил у меня в любимчиках, – задумчиво заговорила она. – Был таким красивым мальчиком, стал таким красивым мужчиной. Слагал стихи, сочинял песни для трубадуров. Этим он интересовался куда больше, чем военными упражнениями да лошадьми. Его мать, королева Иоланда, частенько корила сына за это. А отец мальчика почти не бывал в замке. «Рене нравится читать книги куда больше, чем проливать кровь в сражении, – ворчала королева. – Все это чудесно, но книги не помогут сохранить свои земли, если на них нацелится чей-то алчный взгляд». – «О, не переживайте, госпожа, – утешала я ее. – Когда придет время, наш Рене поведет себя надлежащим образом».

– Это самое главное в нашей жизни: знать, как повести себя надлежащим образом, когда придет время.

Теофания внимательно посмотрела на девушку. Старая няня считала себя ответственной за судьбу этого юного создания. Агнессу прислали ко двору родители, как это обычно и бывало с девицами благородного происхождения. Девушка всем сразу понравилась. Она была спокойной, покладистой и всегда старалась услужить. Детей она обожала. Теофания радовалась такой помощнице – ведь дети были совсем еще маленькие. Жану еще не исполнилось четырех, за ним следовал трехлетний Луи и полуторагодовалая Иоланда. У Иоланды был брат-близнец – Николя, но он, увы, умер через несколько недель после рождения. Чудесный выводок, говорила себе Теофания, да и госпожа еще молода. Господин постоянно в отлучке, все занимается своими важными мужскими делами, как и подобает благородному сеньору, но все же им с госпожой удается каким-то образом постоянно увеличивать свое семейство. Иногда Теофании казалось, что Господь предусмотрительно даровал особую плодовитость таким дамам, как ее нынешняя хозяйка, дабы частое отсутствие мужа не мешало появлению новых обитателей детской.

Госпожа Изабелла еще молода, а на подходе – уже четвертый ребенок. Он мог бы быть пятым, если бы не смерть бедного маленького Николя.

Теофания с гордостью оглядела комнату. Этот замок был самым красивым в Лотарингии, он являлся частью приданого госпожи Изабеллы. По мнению Теофании, Рене женился весьма удачно. Мадам Изабелла – решительная молодая женщина с сильной волей. Да и вообще, женщины этого рода обладали куда большим запасом мужественности, чем мужчины. Теофания часто думала, что мужчинам Анжуйского дома следовало бы сидеть у очага, а на войну лучше отправлялись бы женщины. Рене наверняка предпочел бы заниматься детьми; он бы читал им стихи, учил музыке, как самый терпеливый на свете учитель. А что до госпожи Изабеллы, то ее совсем нетрудно представить на коне во главе войска.

– Это Ты так шутишь, Господи? – допытывалась у Всевышнего Теофания.

Ее вера была совсем простой, и часто она беседовала с Богом, словно он был обычным человеком – что-то вроде короля (конечно, стоящего над королем Франции), но без человеческих слабостей и недостатков. А поскольку она всю жизнь прослужила нянькой, то и с Богом разговаривала так же, как со своими подопечными.

Конечно же, служить при дворе Рене Анжуйского было огромной честью. И Теофания восхищалась мадам Изабеллой так же, как она восхищалась матерью Рене мадам Иоландой. Госпожа Иоланда была дочерью короля Арагонского, а ее дочь Мария, сестра Рене, вышла замуж за французского дофина.

– Представь себе, – обратилась Теофания к Агнессе, – дофин ужасно беден. Иногда я жалею несчастную Мари. Она хорошая девочка и заслужила лучшую долю. Бедняжка… Мы всегда считали, что она станет королевой, а она… замужем за дофином. Он, и только он должен быть монархом, а вместо него королем Франции провозгласили этого английского малютку. Жаль, что дела приняли такой оборот.

Агнесса склонила голову над шитьем. Она задумалась о Марии. Каково той сейчас: ведь это ее сумасшедший отец стакнулся с англичанами и выдал свою дочь Екатерину за короля Англии. Дофин противился этому браку, но весьма нерешительно. Впрочем, принц всегда был марионеткой в руках тех, кто его окружал.

Какой же будет исход? Перспективы выглядели весьма мрачно – под стать хмурому мартовскому дню, обдувавшему злыми ветрами долину Понт-а-Муссон и стены замка Кер.

Напряжение владело Францией. Орлеан, ключ к Лотарингии, с октября находился в осаде. Если город падет, у Франции почти не останется надежды скинуть английское ярмо со своей шеи. А что может спасти Орлеан? Только чудо.

– Но Ты же можешь сделать это, Господи, – уговаривала Теофания. – Ведь все в Твоей власти. Я знаю, Ты можешь двигать горы. А если так, почему бы Тебе не отодвинуть англичан от Орлеана?

Страна пребывала в ожидании, в замке Понт-а-Муссон тоже ждали – рождения ребенка.

Замок дождался своего раньше, чем жители Орлеана.

В тот самый день, когда Теофания и Агнесса шили у камина, у госпожи Изабеллы начались схватки. И двадцать третьего марта она родила здорового младенца.

Девочку назвали Маргаритой.

* * *

Как бы ни были тяжелы времена, а ребенка следовало окрестить подобающим образом. Теофания достала из сундука искусно вышитую крестьянскую сорочку, служившую не одному поколению дома Анжу, и Маргариту окрестили в кафедральном соборе города Туль. Крестным отцом стал старший брат Рене – неаполитанский король Людовик, а крестной матерью – бабушка со стороны матери герцогиня Лотарингская, в честь которой и назвали дитя.

Маргарита пребывала в блаженном неведении, сколь торжественна совершающаяся церемония, но смотрелась девочка на руках Теофании весьма достойно. Ради такого случая в замок явился нечастый гость – сам Рене. Он только что получил титул герцога Барского – после смерти своего дядюшки. Это в какой-то степени упрочило его положение и сделало Рене владельцем маркизата Понт-а-Муссон. До этого, будучи младшим сыном, он владел лишь маленьким графством Гиз.

Рене с гордостью сообщил Изабелле о произошедших переменах.

– Может быть, теперь я смогу немного помочь Карлу, – сказал он.

Изабелла кивнула. Как и все во Франции, она очень надеялась на перемены в будущем. То, что произошло в Орлеане, иначе как чудом не назовешь. Изабелла не особенно верила в какую-то особую силу этой крестьянской девочки, ведомой Голосами с небес. Но факт оставался фактом: девчонка прибыла в Орлеан, нанесла поражение англичанам, спасла город, а в результате Карла собираются короновать в Реймсе.

Еще несколько месяцев назад это казалось совершенно невозможным. Но фортуна повернулась лицом к Франции, а заодно и к Анжуйскому дому. Рене теперь стал весьма влиятельным человеком. У него появилась возможность увеличить число воинов, купить оружие. Разумеется, он желал находиться подле своего зятя-дофина, дабы помочь ему вернуть все то, что отобрали англичане.

Рене провозгласил себя сторонником арманьяков – к которым, безусловно, принадлежал и дофин, – а это означало, что он становился врагом могущественного герцога Бургундского. Герцог был заодно с англичанами, за что его ненавидели все верные подданные французского короля.

– Надеюсь только, герцог Бургундский не пойдет на нас немедленно войной, – заметила Изабелла.

– Вряд ли он удостоит нас своим вниманием, – успокоил ее Рене.

– Будем надеяться. Однако я полагаю, что он всех арманьяков считает своими заклятыми врагами.

– Меня нисколько не удивит, если в скором времени Бургундец запоет по-другому. Жизнь переменчива, Изабелла. А порой случаются настоящие чудеса.

– Рене, вы, как и многие другие, совершенно уверовали в высшую силу этой Орлеанской Девы?

– Вы бы и сами поверили, Изабелла, если бы увидали ее. Вначале над Девой издевались, но потом стали смотреть на нее иными глазами. Я доверяю суждениям моей матери. Поначалу она была настроена весьма предубежденно, но после беседы с Девой переменила свое мнение и убедила мою сестру сделать то же самое. Хотя Марию не пришлось долго уговаривать. Она-то с самого начала поверила в Деву.

– А жена и теща дофина сумели убедить его самого.

– Да, но он и так быстро понял, что Деву ведет некая сила… божественная сила… И видите, как все вышло. Англичане просто-напросто испугались Жанны… по-другому не скажешь. И хотя Орлеан был на волоске от поражения, победа все же досталась нам.

– Я счастлива. А теперь Карла коронуют. И после коронации он будет зваться не дофином, а королем Франции!

– И Францию, и нас самих ждут большие перемены. Вот увидите.

– Может быть, вы теперь будете больше времени проводить с нами. Когда война кончается, мужчины возвращаются к своим семьям… Но она, увы, не кончилась. Избавление Орлеана от осады и коронация короля еще не означают конца войны.

– Конечно, – согласился Рене. – Но кто бы поверил всего несколько месяцев назад, что мы добьемся таких успехов?

Это была правда. Однако Изабелла обладала куда более здравым умом, чем ее муж, и понимала, что англичане не уберутся прочь из-за одной победы французов, какой бы она ни была сокрушительной.

Подготовка к отъезду герцога в Реймс, на коронацию, вызвала в замке настоящий переполох. Даже дети чувствовали, что происходит нечто из ряда вон выходящее, а маленький Жан все допытывался, почему папа сейчас с ними, дома.

– Он не пробудет здесь долго, мой господин, – объяснила ему Теофания. – Скоро опять уедет. Он возложит золотую корону на голову короля.

– Зачем? – спросил Жан.

– Затем, что королю так положено.

– Я тоже хочу золотую корону.

– Вы не можете ее иметь, мой маленький господин, и не могу сказать, что я сильно об этом сожалею. Насколько я знаю, – пробормотала Теофания скорее для себя, чем для ребенка, – короны никогда и никому еще не приносили ничего хорошего.

Жан заплакал и продолжал хныкать до тех пор, пока Агнесса не посадила его к себе на колени и не объяснила, что корона – штука тяжелая и иногда больно ранит голову того, кто ее надевает. Не стоит желать золотую корону – те, кто ее носит, часто не испытывают от этого ни малейшего удовольствия.

Жан заснул на руках у Агнессы, а она сидела и думала о короле. Все, что она о нем слышала, не казалось особенно лестным. Он производит на людей плохое впечатление, мало кто возлагает на него надежды, кроме странной крестьянской девушки, которой Голоса Свыше приказали короновать Карла и вернуть ему утраченную Францию.

«Его отец был сумасшедшим», – говорили в народе. А еще ходили слухи, что Карл – бастард, что он вообще не сын безумного короля. Карлу исполнилось двадцать шесть, но, по мнению многих, он выглядел на все сорок. «Это все потому, – шептались люди, – что он ведет такую жизнь. Говорят, благородные дамы при дворе не удостаивают дофина своим вниманием – хоть он, можно сказать, теперь король. Вот он и довольствуется прелестями служанок, которые пускают его в свои кровати за то, что он осеняет их своим королевским величием».

Агнесса была достаточно умна, чтобы понимать: все эти слухи сильно преувеличены. Но с другой стороны, в них, должно быть, немало истинного.

«Его мать сама сказала ему, что он – бастард… не сын короля. Говорят, это опечалило Карла куда больше, чем потеря королевства».

Бедный Карл, думала Агнесса.

Однако ведь он муж и отец. Наверняка он находит утешение в своей семье.

«Губы у него толстые, бровей и ресниц почти нет. А этот его огромный нос, передающийся в семье Валуа по наследству, – приплюснут и уродует одутловатое лицо больше нужного».

«О нет, – думала Агнесса, не может он быть таким уж ужасным. Господин Рене очень любит Карла и безмерно счастлив оттого, что отправляется на коронацию. Возможно, однажды я увижу Карла и сама решу, каков он. А поскольку я уже приготовилась повстречаться с чудовищем, может быть, меня ожидает приятный сюрприз».

Пришла Теофания и забрала у нее уснувшего Жана.

– Корона, корона, – проворчала Теофания, це-луя спящее личико. – Господь убережет тебя от нее, мое сокровище.

Наконец приготовления к отъезду завершились, и все обитатели замка собрались во дворе, чтобы пожелать Рене доброго пути и благословить его на путешествие в Реймс.

Теофания стояла подле Рене – особая привилегия няньки, державшей герцога младенцем на руках и учившей его делать первые шаги.

– Будьте осторожны, господин Рене, старайтесь не попадать ни в какие передряги. Держитесь подальше от бургундцев… мерзкие они людишки… пошли против собственной страны. Передайте Марии, что я о ней часто думаю. Пусть держит свой нрав в узде. Она ведь теперь королева, самая что ни на есть настоящая. Передайте, что Теофания хочет ею гордиться.

Рене улыбнулся и поцеловал старой няне руку. Дорогой Рене – самый лучший из всего выводка! Всегда такой добрый и вежливый, истинный галантный рыцарь. Только бы он сумел за себя постоять, если придется столкнуться с этими паршивыми бургундцами или, не приведи Господи, с еще более паршивыми англичанами.

* * *

Прошло два года с того дня, как Рене отправился в Реймс на коронацию Карла Седьмого. Война продолжалась, но многие теперь надеялись на ее скорый конец. Правда, Орлеанскую Деву схватили бургундцы и продали англичанам, а те сожгли ее на площади в Руане. Ее короткая слава кончилась, однако Жанна сделала свое дело. Фортуна обратила свое лицо к Франции. И хотя англичане по-прежнему находились во Франции, а положение их казалось довольно выгодным, – все же Орлеан избавился от осады, французы отбили еще несколько городов, и, наконец, Карла провозгласили королем Франции. Англичане намеревались возвести на французский престол маленького короля Англии и даже сделали это, но не в Реймсе, как положено, – ведь Реймсом владели французы – им пришлось довольствоваться Парижем, а всякий знает, что коронация в Париже – совсем не то, что коронация в Реймсе.

Рене теперь много времени проводил с семьей в замке Кер. В эти счастливые дни он часто приходил в детскую, играл с детьми, рассказывал им сказки. Он был куда мягче и добрее матери, и дети обожали его. Даже двухлетняя крошка Маргарита с нетерпением ждала его прихода и вопила от восторга при его появлении.

Рене говорил Изабелле:

– Вот такая жизнь по мне. Насколько приятнее быть со своей семьей, чем находиться при дворе.

– Однако вы очень любите встречаться с вашей сестрой королевой.

– Я всегда рад видеть Мари. Но теперь она сама может о себе позаботиться.

– Кажется, Карл тоже.

– Знаете, моя мать и Мари оказывают на него сильное влияние. Он очень переменился, Изабелла. Появление крестьянской девушки из Домреми произвело на него огромное впечатление. Говорят, она убедила его в том, что он – законный сын короля.

– Сомнительное благо, – отозвалась Изабелла. – Или ты сын безумного короля и имеешь право на корону, или в твоих жилах не течет эта дурная кровь и ты не имеешь никаких прав. Весьма тяжелый выбор.

– Только не для Карла. Он убежден, что надел корону по праву. Кажется, он пробудился от своей всегдашней апатии, хотя и несколько поздновато. Он в самом деле думает лишь о том, как освободить страну и вернуть ей былое процветание.

– Возможно, Карлу это удастся, если ваша сестра поможет ему.

– Не забывайте про мою мать.

– Ну, разумеется. Может, Франция и дождется лучших дней.

Иногда Рене отправлялся в очередной поход. Тогда в замке воцарялось уныние. Но зато возвращение господина вызывало такую радость, что по силе она могла сравниться (как говорила Теофания) разве что с печалью во время его отсутствия.

Однажды в январе, за два месяца до того, как Маргарите исполнилось два года, в замок прибыли посыльные.

Они принесли дурные вести. Умер отец Изабеллы, герцог Лотарингский.

Горе Изабеллы несколько смягчала мысль о том, что к ней – единственной дочери герцога – перейдет герцогство. С наследованием этих обширных и богатых владений жизнь семьи полностью переменится. Рене, разумеется, станет герцогом Лотарингским, а это будет означать, что Лотарингия и Бар объединятся. Из ничем не примечательного мелкого сеньора Рене превратится в богатого и влиятельного вельможу.

Так все и вышло. Поместья перешли к единственной дочери герцога, и жизнь семьи круто переменилась.

Первым делом семья собралась переезжать из Понт-а-Муссона в Нанси. Там они поселятся в замке, в котором провел свои последние дни герцог, и заживут по-новому – так, как предписывает их нынешнее положение.

– Ну вот, – заявила Теофания, – так-то лучше. Наконец-то сын мадам Иоланды заживет подобающим образом.

В детской началась жуткая кутерьма, когда детям объяснили, что они переезжают в Нанси. Жан засыпал взрослых вопросами, а Луи и Иоланда слушали, широко открыв глазенки. Даже малютка Маргарита сообразила, что происходит нечто необыкновенное. Теофания была рада, что у нее есть такая толковая помощница, как Агнесса, – столько обрушилось хлопот.

– Агнесса прекрасно ладит с детьми, – сообщила старая нянька госпоже Изабелле. – Я целиком могу на нее положиться. Помяните мое слово, она будет чудесной матерью, когда придет срок. Материнство ей самим Господом предназначено.

– Она хорошая девушка, – ответила мадам Изабелла. – Теперь у нас имеются средства, и мы подыщем ей подходящего мужа.

– Я попрошу Господа приискать ей кого-нибудь получше, – сказала Теофания. – Она заслужила это.

Все это было так приятно! Семья пришла в восторг от замка в Нанси и от доставшихся им сокровищ. Только теперь им самим стало ясно, как скудно жили они в замке Кер. Новый дом показался детям просто гигантским.

– Теперь уже немного похоже на то, как я жила у госпожи Иоланды, – хвасталась Теофания. – Господин Рене наверняка помнит.

Изабелла могла бы на это ответить, что она тоже выросла в роскоши, да и вообще – нынешними переменами семья обязана ее наследству.

Но скоро пришла беда.

Однажды в замок прибыли гости. Когда Рене и Изабелла узнали штандарт герцога Бургундского, у обоих защемило сердце от недоброго предчувствия.

Сам герцог не приехал. Да они и не ждали, что столь значительная персона прибудет вот так, попросту: о его визите протрубили бы герольды. Не следовало забывать, что теперь Рене и герцог враги. Бургундец объявил во всеуслышание, что глубоко осуждает Рене за то, что тот со своими людьми пришел на помощь Орлеану в дни осады.

Визитеров приняли радушно, согласно обычаю, и угостили вином в парадном зале. Затем гости перешли к сути дела.

А дело заключалось вот в чем. Рене и Изабелле предписывается оставить замок Нанси как можно скорее, а Рене должен отказаться от титула герцога Лотарингского. Приняв этот титул и сочтя Изабеллу единственной наследницей ее отца, господин Рене упустил из виду одну важную вещь. Во Франции действует Салический закон, согласно которому лен не передается по женской линии. По закону титул и все состояние должны перейти старшему племяннику почившего герцога – Антуану графу де Водемону, ближайшему родственнику усопшего по мужской линии.

– Неправда! – воскликнула Изабелла. – Я – дочь своего отца. Он все завещал мне.

– Мадам, – последовал ответ, – граф де Водемон с этим не согласен. Равно как и герцог Бургундский.

– Герцог Бургундский! Это совсем не его дело.

– И тем не менее он не согласен.

Рене глубоко опечалился. Вот и кончилось недолгое затишье. Все очень просто: герцог мстит ему за поддержку арманьяков. Более того, Бургундец намерен утвердиться в Лотарингии, а затем стать и правителем всей Франции.

Глаза Изабеллы засверкали от ярости.

– Убирайтесь отсюда и передайте своему господину, что Лотарингия принадлежит мне… нам. Мы не отдадим ни клочка этой земли!

– Мадам, будьте осторожны в выражениях… Господин герцог настроен весьма решительно.

– Возвращайтесь к герцогу Бургундскому и графу де Водемону! – воскликнула Изабелла. – Если им нужна Лотарингия, пусть придут и возьмут ее.

Итак, семейная идиллия кончилась, началась война за лотарингское наследство.

* * *

Теофания сокрушенно покачала головой – надо же, как оно повернулось.

– Не лежит у господина Рене душа к этому делу, – сказала она Агнессе. – Если бы принимать решение довелось ему самому, он бы отдал все Водемону. Недаром, моя милочка, люди говорят: если хочешь жить спокойно, живи в мире с герцогом Бургундским.

– Я не могу уважать француза, который воюет против своих соотечественников.

– Это давняя история, дорогуша. Отца герцога Бургундского убили люди дофина… Так что они первые начали. Правда, еще до того бургундцы умертвили герцога Орлеанского. Ох уж эти семейные распри. Я их всегда терпеть не могла. Будь я на месте Господа, взяла бы всех этих арманьяков и бургундцев да отшлепала как следует.

Агнесса засмеялась, представив себе Всемогущего в роли няньки.

Но она тоже понимала, что тучи над их головами сгущаются. Раньше девушка была безразлична к политике, но после явления Жанны д'Арк Агнесса стала интересоваться государственными делами. Она увлеченно слушала рассказы о том, как Дева укрепляла боевой дух дофина. Однако борьба за Лотарингию, конечно, дело сугубо частное.

– Следует исправить Салический закон, – сказала она Теофании.

– Ну, разумеется, следует, – согласилась нянька. – Когда я думаю о женщинах нашей семьи… – Теофания, конечно, имела в виду семейство Анжу, которому служила с юных лет. – Да, скажу я тебе, Агнесса, наши женщины в битве показали бы себя не хуже мужчин… А то бы и больше толку от них было, если ты хочешь знать мое мнение. Господь видел это, когда послал нам Деву. И вот гляди, что она сделала. А если бы ей стали толковать о Салическом законе, а?

– Но к Деве этот закон едва ли имеет отношение, – заметила Агнесса.

– Салический закон, – не слушая, продолжала Теофания, – как будто госпожа Изабелла не имеет все права на то, что оставил ей ее батюшка. И при чем тут вообще герцог Бургундский, хотела бы я знать.

Шли дни. Изабелла пребывала в страшном беспокойстве. Она постоянно поднималась на стену и через бойницу вглядывалась в даль, надеясь увидеть возвращающегося Рене с войском. Она ждала, что он победит в битве и тем самым защитит их право на владение Лотарингией.

Ей не пришлось долго ждать. Битва оказалась короткой и сокрушительной.

Изабелла, как обычно, стояла у бойницы, когда увидела нескольких всадников, во весь опор скачущих к замку. Торопливо спустившись вниз, она встретила их во дворе. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: оправдались самые худшие опасения.

– Госпожа, – задыхаясь, проговорил командир маленького отряда, – дурные вести. Мы полностью разбиты в битве при Бульневилле. Наши воины доблестно сражались, но невозможно противостоять натиску бургундского войска. Они были как стая саранчи, а нас оказалось слишком мало. Один Водемон с нами бы не справился, не приди ему на помощь великий герцог Бургундский…

Изабелла нетерпеливо перебила:

– Что с господином Рене? Господи, помоги нам! Он в плену? Он погиб?..

– Нет, нет, мадам. Он жив. Но, увы, его действительно схватили. Он тяжело ранен… но он жив. Он – в руках бургундцев.

Изабелла закрыла лицо руками. Рядом с ней тут же оказалась Теофания.

– Ничего, госпожа. Новости не так уж плохи. Он жив, это самое главное. А обо всем остальном будете думать потом.

– Пленник, – прошептала Изабелла. – Пленник бургундцев…

– Господь не допустит, чтобы эти негодяи долго держали у себя под замком такого славного рыцаря, как наш господин Рене. Я в этом уверена. Он вернется, мадам. Вот увидите. Ну-ка, Агнесса, возьми госпожу под руку и проводи в ее покои. Для нее это слишком большое потрясение.

Изабелла криво улыбнулась:

– Перестаньте обращаться со мной как с младенцем, Теофания.

– Вы правы, – отозвалась Теофания. – Вы не младенец. Вы сами знаете, что надо делать, мадам. Я всегда говорила, что женщины разбираются в таких делах куда лучше мужчин.

Они отправились в замок, где солдатам дали поесть и отдохнуть. А потом из рассказов воинов обитатели замка узнали, как отважно бился Рене. И только когда большая часть войска была разгромлена, а самого его тяжело ранило стрелой в левый висок и он почти ослеп от этого, Рене позволил схватить себя.

Но мысль об отваге и доблести Рене мало утешала его семью. Ведь он томился во вражеском плену.

* * *

Изабелла была не из тех, у кого под ударами судьбы опускаются руки. Она все равно не собиралась отдавать кузену владения, которые считала принадлежащими ей по праву.

Изабелла знала, как поступить. Она соберет войско и сама пойдет на графа де Водемона. Но что делать с детьми? Она послала с нарочным письмо своей матери – вдовствующей герцогине Маргарите, крестной матери крошки Маргариты. В письме Изабелла умоляла мать позаботиться о детях, пока сама она будет вызволять мужа из заточения и защищать наследство, оставленное ей отцом.

Вдовствующая герцогиня, женщина волевая и мужественная, – такая же, как и дочь, – немедленно прибыла на выручку. Она обещала приглядеть за детьми до тех пор, пока Изабелла не освободит мужа.

Госпожу Изабеллу чрезвычайно удручало, что ее смертельным врагом стал двоюродный брат. Они знали друг друга с детства, он всегда вел себя дружелюбно и рассудительно; и до сей поры Изабелла полагала, что он – ее добрый друг.

Внезапно она решила, что ей следует повидаться с Водемоном. Возможно, удастся пробудить в нем жалость, воззвать к его порядочности.

Вдовствующей герцогине идея дочери не казалась столь уж блестящей. А вдруг враги схватят и Изабеллу? Пусть на встречу отправится кто-нибудь другой, предложила госпожа Маргарита. Но Изабелла считала, что лишь она одна может пристыдить кузена, и была непреклонна в своем решении ехать.

Мать знала, что отговаривать ее бесполезно. На месте дочери она поступила бы точно так же. Не в их привычках было прятаться за спины мужчин. В их роду решения принимали женщины, и жены неизменно верховодили над своим мужьями. Итак, Изабелла решила как можно скорее встретиться с кузеном.

Она с удовлетворением отметила, что Антуан де Водемон несколько сконфужен.

– Как странно, – обратилась к нему Изабелла, – что мы встречаемся как враги.

– Должен признать, это крайне печально.

– А все из-за вашей жадности, – напомнила Изабелла. – Вы же прекрасно знаете, что отец все завещал мне. Это всегда считалось само собой разумеющимся.

– Герцог Бургундский придерживается иного мнения.

– Это абсолютно не его дело.

– Он полагает, что ему есть дело до всего, что происходит в Лотарингии.

– Удивляюсь, Антуан, как вы позволяете так манипулировать собой. Ведь герцог изменник. Он предал Францию!

– Не бросайтесь словами, кузина. Если они достигнут чужих ушей… – О, приберегите ваши страхи для себя. Я брошу ему в лицо все, что о нем думаю, если когда-нибудь буду иметь несчастье встретиться с ним. Но, однако же, я приехала переговорить о моем муже Рене.

– Ах, он очень тяжело переживает поражение. Но рана его уже почти не беспокоит. На этот счет можете не опасаться.

– Тогда поговорим о других моих опасениях. Я желаю, чтобы его освободили.

– Это даже не подлежит обсуждению.

– Почему? Неужели, Антуан, вы забыли, что мы с вами двоюродные брат и сестра? Наши отцы были братьями. Между нами не должно быть никаких ссор. Освободите Рене. Забудьте о своих притязаниях на наследство.

– Моя дорогая кузина, даже захоти я освободить Рене, я бы не смог этого сделать. Он не мой пленник. Он в руках герцога Бургундского.

– Но почему?! Почему вы отдали его этому человеку?

– Рене попал в плен к маршалу де Тулонжону, командовавшему войском, которое герцог Бургундский послал в Бульневилль.

Отчаяние охватило Изабеллу.

– Что же мне делать?

Антуан пожал плечами.

– Без сомнения, герцог выдвинет свои требования.

– И, конечно же, потребует, чтобы я отказалась от наследства. Где сейчас Рене?

– Его заключили под стражу в Дижонском замке.

Изабелла закрыла лицо руками и дала волю своим чувствам. Затем она презрительно посмотрела на кузена.

– Я поражена, что вы ведете себя подобным образом. Уверена, мой отец посылает вам проклятие с Небес. Его главной заботой было благополучие моей семьи. Подумайте, какие несчастья принесли вы нам, Антуан.

– Во Франции действует Салический закон, – угрюмо пробурчал Водемон.

– Будь проклят ваш Салический закон! Владения моего отца должны достаться тому, кому он их завещал, то есть мне – его дочери. Антуан, вас должны постоянно терзать муки совести.

Тут она попала в самую точку. Водемону действительно не давали покоя угрызения совести.

– Изабелла, – сказал он. – Прошу, поймите: я ничего не могу сделать. Все в руках герцога Бургундского. Но, может быть, есть один выход…

– Какой? – живо откликнулась она.

– Я могу объявить перемирие… Скажем, на шесть месяцев.

Полгода передышки, подумала Изабелла. Это уже кое-что.

Она приняла предложение, так как видела, что большего от кузена добиться не удастся.

* * *

Изабелла вернулась домой. Шесть месяцев. Времени очень мало, да и что вообще может измениться?

Но она не принадлежала к тому типу женщин, которые сидят и киснут. Следовало действовать, и она лихорадочно обдумывала, что же такое предпринять.