Текст книги "Убийство в Тауэре"

Глава 5
ДОКТОР ФОРМАН

Мысли Роберта Девере, въезжавшего верхом из Дувра в Лондон, были приятными. Он радовался, что возвратился домой после такого долгого отсутствия, и с нетерпением ждал встречи со своей женой, которая теперь пребывала при дворе. Но Роберт пообещал себе, что они не останутся здесь долго, а скоро поедут верхом на север. Он был уверен, что замок Чартли понравится Франсис так же, как всегда нравился ему.

Роберт Девере никогда не стремился к придворной жизни. Несомненно, это было потому, что ему никогда не удавалось избавиться от тени своего отца. Первый граф Эссекс – тоже Роберт Девере, как и он, – был слишком знаменитым человеком. Обласканный королевой, он был таким же могущественным фаворитом, как Роберт Карр у ее преемника, а потом еще в довольно молодом возрасте лишился головы. Это была слишком яркая жизнь, чтобы о ней забыли, и быть сыном такого человека означало, что, куда бы он ни пошел, люди всегда вспоминали о его отце.

Нет, для него и для его юной жены предназначен замок Чартли. Он научит ее любить его, как любит его он. Ей понравится быть первой леди графства, а уж как народ полюбит ее!

Роберт постоянно думал о жене во время своего отсутствия. Он вспоминал, как она улыбалась на свадьбе, как они танцевали, как сверкали ее глаза. Милая малышка Франсис! Не только гордость подсказывала ему, что она была самой прекрасной девушкой при дворе.

Роберт понимал, что они очень разные. Возможно, поэтому она его так сильно привлекала. Он слишком серьезен для своего возраста. Ему было десять лет, когда его отец взошел на эшафот, и это оставило след. Роберт до сих пор помнил годы после смерти отца, когда ему и его семейству грозила бедность. Его двое братьев умерли в младенчестве, но он и его маленькие сестрички, Франсис и Дороти, часто задумывались, что с ними будет.

Потом судьба повернулась к ним лицом. Король проявил особый интерес к тому, с чьим отцом, по его мнению, королева Елизавета обошлась несправедливо. Ему не только были возвращены владения, но и дарована жена – юная леди равного с ним положения и исключительного очарования.

Роберт не мог дождаться, когда увидит ее снова, и, подъезжая к Лондону, предавался приятным мечтам об их грядущей встрече.

* * *

Роберт Девере ждал в приемной дворца Уайтхолл.

Он уже виделся с отцом Франсис, графом Саффолком, который послал за ней.

– Готов поклясться, – сказал граф, – что вы предпочли бы остаться наедине.

Роберт признался, что так оно и есть, и теперь Франсис могла появиться в любую минуту.

И вот она здесь – обрамленная дверным проемом, – самая красивая девушка, какую только ему доводилось видеть. Одета в голубое, которое ей так к лицу, золотые локоны рассыпались по плечам.

– Франсис! – воскликнул Роберт и подошел к ней с такой поспешностью, что у него не было времени заметить сердито поджатые губки.

Он взял ее руки в свои, потом отпустил, чтобы прижать ладони к лицу и поцеловать в губы. Его поцелуй остался безответным.

«Милое, чистое дитя!» – подумал Роберт, моментально возликовав, но почти сразу же спросил себя, действительно ли она была так же рада видеть его, как он ее.

– Наконец-то я дома!

– Похоже на то, милорд.

– О, Франсис! Как ты выросла! Ведь, когда я уезжал, ты была совсем ребенком. Ты рада меня видеть? Я так ждал этого дня! Хотя я и находился далеко от тебя, мои мысли постоянно были с тобой. А ты думала обо мне?

– Думала, – ответила Франсис.

И это было правдой. Она думала о нем с растущим сожалением и антипатией, и его появление никоим образом не смягчило эти эмоции.

– Вижу, – продолжал Роберт, – ты стесняешься меня. Моя милая маленькая жена, тебе нечего бояться!

Франсис отвернулась от него со жгучим разочарованием в сердце – подумать только, он хотел польстить ей!

– Ну, Франсис, ты еще так молода и… Франсис освободилась от его руки, которой он обнимал ее.

– Пожалуйста, оставьте меня в покое, – спокойно, но решительно сказала она. – Я не желаю, чтобы вы ко мне прикасались.

– Разве твои родители с тобой не поговорили?

– Я не желаю слушать моих родителей. Я только хочу, чтобы меня оставили в покое.

Роберт непонимающим взглядом уставился на нее, потом ласково улыбнулся.

– Конечно, для тебя это потрясение. Я забыл, что ты так молода. Ты не хочешь оставлять своих родителей, свою семью… но ты привыкнешь к этой мысли. В конце концов, мы ведь женаты, Франсис.

Эти слова звучали в ее ушах, словно удары судьбы.

Она замужем, выхода нет.

Но следующие слова вселили в нее надежду.

– Я вовсе не хочу сделать тебя несчастной, Франсис. Тебе нужно время, чтобы привыкнуть ко мне… и к мысли о браке. Не бойся. Я не хочу спешить. У нас впереди вся жизнь.

– Благодарю вас. – Голос ее был тихим и благодарным.

Время. Если у нее будет время, она сумеет придумать что-нибудь, что поможет ей избежать этой жестокой судьбы.

* * *

Франсис была напугана так сильно, что дала волю слезам.

Дженнет пыталась успокоить ее. Слезы хозяйки внушали ей тревогу.

– Он хочет увезти меня в деревню, Дженнет. В деревню! Я умру от скуки! Ты знаешь, как сильно я ненавижу деревню! Лучше умереть, чем жить там. Я не поеду в деревню. Что мне делать?

Дженнет задумалась, потом спокойно сказала:

– Есть способ.

– Какой?

– Помните, как я добыла порошок, который сделал так, что милорд Рочестер не устоял перед вашими чарами?

– Да, Дженнет.

– Ну, может, я смогу раздобыть порошок, который внушит милорду Эссексу такое отвращение к вам, что он сам захочет от вас избавиться.

– Сделай это, Дженнет! И безотлагательно!

– Это не так-то просто.

– Хочешь сказать, это будет стоить денег? Ты знаешь, что я могу их раздобыть. У меня есть драгоценности. Я отдам все, что угодно, лишь бы избавиться от Эссекса!

– Вы за ним замужем, и освободиться будет трудно. Может статься, что даже если он вас возненавидит, то все равно заставит жить с ним, как с мужем. Если граф увезет вас в Чартли, а потом отвернется от вас, вы будете не менее несчастны, чем ежели бы он вас любил!

Франсис расхаживала туда-сюда по комнате. Внезапно она воскликнула:

– Я увижусь с моим Робертом! Я расскажу ему о своих затруднениях. Он самый могущественный человек при дворе. Он знает, что делать!

* * *

Роберт Карр нежно ее обнял. Его чувства к ней были более сильны, чем он предполагал. Жизнелюбие Франсис была несравненным, она была страстной любовницей, и ему было бы жаль потерять ее.

В тот день Франсис явно была чем-то озабочена.

– О, Роберт! – воскликнула она. – Ты должен знать, что со мной случилось! Я в отчаянии. Но я знаю, что ты меня спасешь. Ты так могуществен! Никто не посмеет ослушаться тебя!

– Успокойся! – отозвался он. – И расскажи мне все.

– Мой муж вернулся и хочет увезти меня от двора… в деревню.

– Но это же естественно!

– Естественно?! – возмутилась Франсис. – А почему бы ему не остаться при дворе? Почему это он хочет похоронить меня в деревне… даже если ему там нравится?

– Обычно жены живут вместе с мужьями.

– И ты говоришь об этом так спокойно?!

– Моя дорогая Франсис, между нами была нежная дружба…

– Нежная дружба? И это все?

Она схватила его за руки посмотрела ему в глаза.

– Роберт, если бы я была свободна, ты бы женился на мне?

– Моя милая Франсис, но ты же не свободна!

Она притопнула ножкой.

– Я сказала «если бы»! Если бы!

– Ну, если бы тебя не выдали за Эссекса, все было бы совсем по-другому.

– Тогда ты женился бы на мне?

Жениться на дочери Хауардов, одного из первых семейств в стране – богатых и влиятельных? Конечно женился бы. Роберт колебался бы относительно Анны Клиффорд, но только не Франсис Хауард.

– Конечно, я женился бы на тебе, – искрение ответил он.

– Мой дорогой! Мой любимый! – с восторгом воскликнула Франсис.

– Но ты забыла кое-что, милая. Ты не свободна и не можешь выйти за меня. У тебя уже есть муж.

– Я никогда не забуду того, что ты только что сказал мне, Роберт. Никогда!

– Я тоже буду тебя помнить.

– Ты говоришь так, будто мы расстаемся. Выражение болезненного удивления отразилось на его красивом лице.

– Увы, но так оно и есть, – сказал он.

– Роберт, я никогда не расстанусь с тобой. Я никогда не оставлю надежду. Ты можешь предотвратить мой отъезд в деревню. Ты можешь попросить короля приказать, чтобы мы остались здесь. Он удивленно приподнял брови.

– Это будет крайне неразумно.

– Неразумно! Что такое разум в сравнении с такой великой любовью, как наша?!

– Ах, – вздохнул он. – Ты права. Мы потеряли рассудок. И я боюсь последствий, если ты останешься при дворе. Что будет, если твой муж узнает, что мы любовники?

– Пусть узнает!

Роберт отодвинулся от нее. Она просто смешна. Несмотря на то, что Яков был не против его любовных похождений, вряд ли ему придется по душе скандал. А скандала не избежать, если Эссекс узнает, что ему наставили рога. Нет, интрижка закончена. Роберт чувствовал сожаление, но знал, что со временем оно уменьшится. Франсис – очаровательная любовница, а он был далеко не безразличен к ней. Роберт мог бы искренне сказать, что никогда еще не был столь неравнодушен ни к одной женщине, но это не означало, что он стал жертвой великой страсти.

Франсис смотрела на него в ужасе. Она почувствовала, как мелки его чувства по сравнению с ее собственными, и пришла в отчаяние.

Роберт был готов расстаться с ней. Возможно, он даже желает сделать это. Ему не нужны неприятности с Эссексом.

* * *

Рано утром две женщины, скромно одетые, с накинутыми на голову капюшонами, ехали верхом вдоль реки к деревне Хаммерсмит.

– Нам следует избегать людных улиц, где может быть слишком шумно, – сказала Дженнет.

– Мне не хотелось бы, чтобы меня узнали, – согласилась ее хозяйка.

– Миледи, вы уверены…

– Что хочу поехать? Конечно же хочу, глупышка. Разве мы не решили, что это единственный выход?

– Очень хорошо, миледи, но если нас поймают…

– Да успокойся! Я возьму вину на себя. Скажу, что силой заставила тебя отвезти меня туда. Да разве могло быть иначе? Не могла же ты заставить меня поехать, верно?

Похоже, Дженнет такой ответ вполне устроил.

Ее хозяйка знает, как позаботиться о них обеих, – возможно, ей не стоит так волноваться о неприятностях, которые могли с ними случиться на лондонских улицах. И все-таки Дженнет бросало в дрожь при мысли, что леди Франсис едет по улицам Сити, которые кишели карманниками, проститутками и распутными искателями приключений. Дженнет увидела, что из-под капюшона хозяйки выбился локон, да и в любом случае даже беглый взгляд скажет о том, что красавица пытается скрыть свою внешность от посторонних глаз.

Но Франсис решила ехать, а кто может ее переубедить, если она уже приняла решение?

Дженнет вздохнула с облегчением, когда они въехали в окрестности Хаммерсмита и вскоре остановились у дома.

Их впустила служанка. Ее песочного цвета волосы были собраны в узел на затылке, на плечи была накинута шаль, тугой корсет венчал льняной воротник, а юбки были пышными, хотя, естественно, нижней юбки с фижмами она не носила.

– Мадам ожидает вас, – сказала служанка испуганным шепотом.

– Тогда веди нас к ней немедленно, – приказала Дженнет. – Миледи не любит ждать.

Дверь отворилась, и Франсис с Дженнет вошли в приятного вида комнату. Помещение казалось маленьким по сравнению с теми, к каким привыкла Франсис, но она сразу отметила удобную обстановку. Потолок был узорчатым, а на стенах висело несколько неплохих картин. Женщина, сидевшая у окна, поднялась, когда они вошли, и быстро вышла вперед. Она присела в реверансе перед Франсис, а потом взяла ее за руку и сказала:

– Добро пожаловать, миледи!

Кивнув Дженнет, хозяйка пригласила их сесть и приказала принести напитки и закуски.

Служанка принесла вино с маленькими пирожными, которые Франсис, никогда не жаловавшаяся на отсутствие аппетита, нашла очень вкусными. Но она была слишком взволнована, чтобы уделять много внимания еде и питью, и очень хотела приступить к делу, которое привело ее сюда.

– Дженнет часто рассказывала о вас, миссис Тернер, – сказала Франсис.

– Я польщена, – ответила женщина.

Она была красивой и богато одетой, хотя уже не молодой – возможно, лет на пятнадцать старше Франсис, но все еще оставалась очень привлекательной. Франсис пришло в голову, что миссис Тернер не выглядела бы неуместно в кругу придворных.

– Дженнет объяснила вам, зачем мы приехали?

– Насколько возможно, миледи, – отозвалась Дженнет.

– Вы сами должны сообщить мне точно, что желаете, – сказала миссис Тернер. – Уверена, я смогу вам помочь.

Франсис не стала терять времени:

– Меня выдали замуж ребенком, вопреки моему желанию. Я не жила с моим мужем, который сразу же уехал за границу. Теперь я повстречала мужчину, за кого хотела бы выйти замуж, но мой муж настаивает, чтобы я уехала с ним в деревню. Я не могу этого сделать. И не сделаю. Я хочу избавиться от своего мужа, но быть уверенной, что сохраню любовь другого.

– Миледи опасается потерять любовь, которую хочет сохранить?

– Да, – твердо ответила Франсис.

Миссис Тернер взяла веер и принялась им обмахиваться. Она приняла задумчивый вид. Потом сказала:

– Миледи, вам давали не так давно приворотное зелье?

– Да, давали.

– И оно… подействовало?

– Именно по этой причине я сейчас здесь. Миссис Тернер весело рассмеялась.

– Вижу, мы неплохо продвигаемся. Вы говорите все, что у вас на уме. Я буду откровенна. Должна признаться, что я лишь любитель в этом искусстве. Я и сама пользовалась приворотным зельем.

– И успешно?

– Чрезвычайно. Я была при дворе. Моим мужем был доктор Джордж Тернер. Покойная королева была очень добра к нему и заботилась о его карьере. У него была довольно большая практика среди придворных.

– Я так и думала! – сказала Франсис, которая нашла родственную душу в этой женщине и с каждой минутой проникалась к ней все большей симпатией. Она ожидала встретить здесь какую-нибудь похожую на ведьму старуху, какую-нибудь замарашку, которая даст ей то, что ей нужно, и потребует за это непомерную цену. Обнаружить воспитанную даму, которая знает кое-что о жизни при дворе, было приятным сюрпризом.

– О да! Я вела достойную жизнь. Доктор Тернер был умным человеком. И к тому же хорошим мужем. Конечно, я была гораздо моложе его, и он это понимал. – Ее тон стал игривым. – Тогда-то мне и понадобилось приворотное зелье. Я влюбилась в одного галантного джентльмена. Возможно, вы о нем слышали – в сэра Артура Мэнуэринга. Зелье возымело действие, какое мне требовалось. У меня от него трое детишек – такие милашки! Они все здесь со мной.

Франсис выглядела удивленной, и миссис Тернер добавила:

– Я рассказала вам все это, дорогая, чтобы вы тоже знали мои секреты. Ведь я должна узнать ваши. А я всегда считала, что будет честнее поделиться друг с другом секретами. Теперь вы понимаете, что все, рассказанное вами, будет сохранено в тайне, заперто здесь. – Она прикоснулась к шелковому корсажу под желтым рюшем, указывая на сердце.

– Вы правы, – согласилась Франсис. – Я действительно немного опасалась рассказывать о своих чувствах.

– Тогда отбросьте все свои опасения. Некоторые возвели бы очи к небу и приняли бы благочестивый вид, все потому, что красивая женщина ищет любовника вне брачного союза. Я – не из таких. Со мной такое случилось раньше, чем с вами.

– Вы можете помочь миледи, миссис Тернер? – спросила Дженнет.

– Конечно могу.

– Вы можете дать мне два зелья? Одно – чтобы мой муж разлюбил меня, а другое – чтобы мой любовник продолжал меня любить и не успокоился, пока я не стану его женой? Миссис Тернер задумалась.

– Не так-то просто помочь замужней женщине выйти замуж за другого, – сказала она.

– Но почему же?

– Потому что гораздо опаснее, когда существует нелюбимый муж.

Дженнет поспешно вставила:

– Миледи не хочет причинить своему мужу никакого вреда.

– Конечно нет. Но тут есть некоторые трудности. Думаю, в такой деликатной ситуации я должна прибегнуть к помощи самого мудрого человека в Лондоне.

– И кто же это? – требовательно спросила Франсис.

– Мой отец, доктор Форман.

– Никогда о нем не слышала!

– Скоро услышите. Это он научил меня всему тому, что я знаю. Но его гениальность всем хорошо известна. Когда вы закусите, предлагаю поехать к нему домой. Я предупредила его, что мы, возможно, придем.

Дженнет испуганно посмотрела на Франсис, но Анна Тернер настолько завоевала ее доверие, что она была готова пойти за ней куда угодно.

* * *

В своей резиденции в Ламбете доктор Саймон Форман поджидал гостей.

Комната для их приема уже была подготовлена. Графиня Эссекс – отнюдь не первая высокопоставленная клиентка, которую он принимал здесь. Часто придворные дамы, наслышанные о его славе, приходили просить у него услуг, и он с готовностью продавал их им.

Доктор весело потирал руки. Было приятно думать, что член благородного семейства Хауард придет к нему за советом.

На стенах висели шкуры животных, на скамейке лежало чучело аллигатора, а рядом стояли пузырьки с разноцветными жидкостями. Степы были разрисованы знаками зодиака, а у скамьи стояла карта звездного неба. Занавески на единственном небольшом окне были задвинуты, а по всей комнате расставлены свечи в канделябрах.

Доктор Форман был доволен этой комнатой – она должна произвести желаемый эффект на посетителей еще до начала разговора.

У него было заостренное умное лицо, он прожил почти шестьдесят лет и за эти годы приобрел обширный опыт. Саймон Форман всегда стремился к знаниям, и с самого раннего возраста понял, что он – не такой, как другие. Ребенком его мучили странные сны, и он очень быстро обнаружил, что, пересказывая эти видения и облекая их в правдоподобную форму, можно сделать предположение о том, что ожидает некоторых его знакомых. Очень скоро Форман завоевал репутацию человека, обладающего сверхъестественным даром. И он решил извлечь из этого пользу.

Саймон Форман родился в Куидхэмптоне в графстве Уилшир. Его дед был управляющим Уилтонским аббатством, но после закрытия монастырей был лишен своей должности и выполнял незначительную работу по содержанию парка.

Еще в молодости Саймон составил генеалогическое древо, которое, как он утверждал, свидетельствовало, что Форманы были семейством благородным и что некоторые его предки были рыцарями.

В детстве его гордый нрав был глубоко уязвлен, поскольку бедность унизительна для того, кто уверен, что обладает сверхъестественными способностями. Но он никогда не упускал из виду необходимость получения образования, и, когда Уильям Риддаут, бывший сапожник, сменил священника, который сбежал из Солсбери из-за чумы, и поселился рядом с семейством Форман, Саймону было позволено брать у него уроки.

Отец Саймона питал такое же уважение к образованию, как и его сын, и внушил Саймону стремление к самосовершенствованию. А когда оказалось, что Риддаут обучил мальчика всему, что знал сам, Саймона отправили в школу в Солсбери.

Он там много выстрадал от учителя по имени Боул, который неоднократно и жестоко его избивал, поэтому Саймон поумерил свое стремление к учению. Но он был сообразительным мальчиком и скоро научился избегать порки успешней, чем его соученики.

Саймон был рад, когда его отец решил забрать его из школы и поручить заботам каноника собора в Солсбери. Но этот человек, которого звали Минтерн, жил очень аскетично, и жизнь у него в доме была сплошной мукой. Еды никогда не хватало, а зимой холод был просто невыносимым.

Каноник Минтерн был противником потакания своим слабостям и не держал угля в доме, хотя позволял пользоваться дровами – но не для печки.

– Физические упражнения, – говорил он Саймону, – доставляют телу больше пользы, чем сидение у камина. Если тебе холодно, мальчик, делай как я! Возьми эти вязанки хвороста и отнеси их как можно быстрее на чердак. Потом снова спустись вниз и повторяй, пока не согреешься.

Мальчик жалел себя, пребывая в доме каноника, но ему пришлось страдать куда больше, когда умер его отец, а мать, измученная нищетой, объявила, что у нее кончилось терпение смотреть, как мальчишка попусту тратит время на учение. И тогда Саймону пришлось начать зарабатывать на жизнь.

Какое унижение! Он, Саймон Форман, обладатель сверхъестественных способностей, был определен в подмастерья к торговцу в Солсбери, и более того, к торговцу, жена которого считала своим правом охаживать подмастерьев мужа палкой, когда ей вздумается. Но Саймон не оставил мечту стать ученым человеком и нашел способ для этого. В доме его хозяина снимал комнату школьник, и Саймон уговорил мальчишку учить его по ночам тому, что он сам узнавал за день.

Когда Саймон счел, что достаточно выучился, чтобы учить других, он сбежал из дома торговца и стал школьным учителем. И тут ему повезло. Он познакомился с двумя легкомысленными молодыми людьми, которые были студентами Оксфорда – или притворялись таковыми. Им был нужен слуга. И Саймону представилась счастливая возможность. Прислуживая этим молодым господам, помогая им в ухаживании за некой дамой (они оба были ее поклонниками, что очень упрощало дело), Саймон смог учиться в университете – это пригодилось в будущем, несмотря на то что обстоятельства не позволили ему получить степень.

После этого он занимал незначительные должности в школах, но, считая, что денег и почтения можно заслужить куда больше с помощью своих сверхъестественных сил, чем преподавания, решил сделать себе карьеру в этой области. Саймон изучил астрологию и медицину и имел некоторый успех. Однако кое-кто счел его шарлатаном, и Саймона отдали под суд.

Когда на его практику был наложен запрет, Саймон на некоторое время уехал за границу, а по возвращении обосновался в Ламбете в качестве врача и астролога. Это было в 1583 году. Иногда на него жаловались, и он снова попадал в тюрьму, но его репутация росла, и многие состоятельные люди приходили к нему и рекомендовали его своим друзьям.

Хотя Саймону было около шестидесяти, он был таким же энергичным, как в молодости. Жил он с удобствами, и несколько слуг прислуживали ему. Женщины-служанки делили с ним постель, когда у него возникала охота пригласить их, что случалось довольно часто, – факт, с которым его жене приходилось мириться. Саймон всегда любил женщин. Его клиентура в основном состояла из представительниц женского пола, и ему доставляло большое удовольствие выслушивать рассказы об их амурных делах, о необходимости привлечь любовника или избавиться от такового. Он испытывал наслаждение, о котором они даже не подозревали, когда сидели в этой полутемной комнате и позволяли ему проникать в тайные уголки их душ.

В бедных районах Лондона помнили, что во время чумы доктор Форман приходил туда, куда не осмеливался заглянуть ни один другой лекарь, и что его снадобья спасли многие жизни. Поэтому у него были приверженцы как среди богачей, так и среди бедняков.

Пускай власти презирали его и время от времени отдавали под суд. Пускай называли его мошенником и шарлатаном, не имеющим ни малейшего представления о медицине. Саймон только смеялся.

– Я смотрю на звезды, – отвечал он на оскорбления. – Они говорят мне о болезнях все, что я хочу.

Форман был тщеславен, жаждал признания и, как большинство людей его профессии, проводил долгие и частые эксперименты по поиску философского камня, а поскольку время от времени его пророчества сбывались, он, как многие ему подобные, запоминал эти случаи и благополучно предавал забвению те, где он не преуспел.

– Я добился своего сегодняшнего положения тяжким трудом, – частенько говаривал Форман какой-нибудь из своих служанок, чьи молодые тела согревали его по ночам, – и это лучший способ, моя дорогая. Потому что когда человек испытывает трудности и препятствия на своем долгом восхождении к вершинам, он готов к любым случайностям, которые могут на этом пути возникнуть.

И сейчас как раз собиралась возникнуть довольно интригующая случайность.

Франсис Хауард, графиня Эссекс, направлялась на встречу с ним.

* * *

Франсис преисполнилась благоговейным страхом при виде комнаты, в которую ее проводили. Еще более сильное впечатление на нее произвел человек в длинном черном одеянии, украшенном разноцветными каббалистическими знаками, из-под которого, когда он двинулся ей навстречу, мелькнула кроваво-красная подкладка.

– Не бойся, дочь моя, – сказал он.

– Я не боюсь, – ответила Франсис.

– Называйте его отцом, – шепнула ей Анна Тернер.

Как ни странно, Франсис была под таким впечатлением, что повиновалась.

Дженнет с широко раскрытыми от любопытства глазами осталась стоять у двери.

– Усаживайся, – пригласил Саймон Форман. Франсис опустилась на предложенный стул, а Саймон вручил ей хрустальный шар. Потом длинными костлявыми пальцами он откинул назад ее капюшон.

В сумраке комнаты ее красота казалось поразительной. Даже Саймон был удивлен. Он облизнул губы. «Что же это за мужчина, которого добивается такая красавица?» – спрашивал он себя.

Его опытный глаз заметил в этой девушке не только красоту. Огонь, страсть, желание – и все предназначено тому, кто не слишком этого жаждет.

Саймон Форман мог бы благословить свою дочь Анну за то, что она привела ее к нему.

Он потирал руки. Вот-вот ему приоткроется завеса пикантного придворного скандала, который может принести ему немало денег. Девушка молода, неопытна и очень хочет получить желаемое.

– Дочь моя, – сказал он, – расскажи мне все как можно подробнее.

Франсис снова поведала о своем несчастливом браке, нелюбви к своему мужу и любви к другому и о том, как важно для ее счастья найти выход из положения, которое для нее стало невыносимым.

– Вы можете мне помочь… отец? – спросила она.

Форман тихонько рассмеялся:

– Это не кажется мне такой уж невыполнимой задачей, дочь моя. Во-первых, имеется молодой человек, чья привязанность охладевает. Мы можем дать тебе снадобье, чтобы усилить его страсть. Говоришь, его привязанность остыла, когда приехал твой муж? Значит, его можно назвать человеком, который ужасно боится быть вовлеченным в скандал?

– Можно сказать и так.

– Ну, тогда нашей первой задачей будет поработать над твоим мужем. Мы должны найти средства, чтобы охладить его страсть. Когда он реже станет искать твоего общества, твой любовник будет меньше опасаться. А это облегчит нам работу над его чувствами.

Франсис сжала руки.

– Уверена, что вы правы!

– Тогда сначала поработаем над мужем. Ты можешь устроить так, чтобы в его пищу незаметно для него подсыпали порошок?

Франсис заколебалась.

– Он окружен своими слугами. Но я могу это устроить.

Саймон кивнул:

– Гм-м-м. Мы поразмыслим над этим. Возможно, мы посодействуем тому, чтобы твоя жизнь стала не такой тяжкой. Нашим первым шагом будут порошки. Но чтобы их приготовить, нужны деньги.

– Я знаю… Я готова заплатить.

– Миссис Тернер все объяснила?

– Да.

– Она уже не богата. Она потратила много времени и сил, чтобы…

– Я готова заплатить вам обоим, сколько вы скажете.

– Ты должна простить мою настойчивость, дочь моя. Нам нужно как-то жить, пока сохраняем земной облик. Ты знакома с миссис Тернер, дочь моя, и она будет твоим доверенным лицом. А при необходимости будет приводить тебя ко мне. Было бы неразумно, если бы ты появлялась у меня слишком часто, но почему бы тебе не поддерживать дружеские отношения с миссис Тернер? Она – такая же леди, как и ты, хотя и не столь высокого положения. У вас будет много общего.

– Спасибо, – поблагодарила Франсис.

Ей дали две маленькие склянки.

– Положи содержимое в его еду, и посмотрим на результат. Хочу тебе напомнить, что мы имеем дело с трудной задачей. Сначала результатов может и не быть, особенно если у тебя возникнут трудности в том, как подсыпать порошок. Но мы не будем отчаиваться. Обещаю тебе, дочь моя, что со временем ты получишь желаемое. Я повторяю… со временем.

Франсис удалилась довольная. На нее произвели сильное впечатление и доктор Форман, и миссис Тернер.

Когда она ушла, Саймон записал в своем дневнике:

«Сегодня приходила графиня Эссекс. Она горит желанием избавиться от мужа, чтобы выйти замуж за джентльмена, занимающего очень высокое положение при дворе».

* * *

Роберт Девере стоял перед родителями своей жены. Он был бледен, но линия его подбородка выражала решимость.

– Полагаю, я долго терпел, – говорил он, – но так продолжаться не может. Ваша дочь просто-напросто отказывается жить со мной как моя жена. Я вынужден просить вас поговорить с ней и сказать, что хотя я и долго ждал, но не готов ждать еще.

Граф с графиней переглянулись.

«Вот что получается, – думал граф, – когда позволяешь девчонке жить при дворе. Ей нужно было оставаться в деревне, пока за ней не приедет ее муж. Тогда она была бы гораздо сговорчивей и хотела бы с ним уехать. Придворная жизнь вскружила ей голову».

Графиня пожала плечами. Она прекрасно понимала свою дочь, потому что они были очень похожи. Франсис не была рождена для того, чтобы вести тихую жизнь в деревне. Она все равно восстала бы против этой жизни рано или поздно. Жаль, что это случилось слишком рано.

Сама же графиня была слишком поглощена собственными развлечениями, чтобы заботиться о дочери. Франсис конечно же должна жить с человеком, за которого вышла замуж, – пока не сможет сделать другой выбор. И родительский долг состоит в том, чтобы дать ей это понять.

– Я переговорю с Франсис, – сказал граф. – Она молода и, боюсь, капризна.

– Передайте ей, – попросил Девере, – что я твердо намерен уехать в Чартли через несколько недель и взять ее с собой.

– Я буду настаивать, чтобы она сопровождала вас, – отвечал его тесть. – Положитесь на меня.

И как только Девере ушел, он послал за дочерью.

Франсис стояла перед ним, сердитая и дерзкая.

– Ты, должно быть, сошла с ума! – набросилась на нее мать. – Вести себя так!

– Очевидно, вы имеете в виду мой злополучный брак…

– Злополучный брак! Это с Эссексом-то? Моя дорогая, он – покладистый молодой человек. При желании ты можешь получить от него все, что пожелаешь.

– Я хочу от него только одно – свободу.

– Послушай, детка, ты не даешь своему браку шанса, – сказал граф. – Тебя испортил двор.

Господи! И зачем только мы позволили тебе приехать сюда!

– Я не покину двор с Эссексом!

Граф почувствовал на себе презрительный взгляд жены. Он подошел к Франсис и крепко взял ее за руку.

– Мы были слишком добры к тебе, – сказал он. – Это ошибка. Но больше ошибок не будет. Ты станешь вести себя, как подобает хорошей жене. И смотри не оступись!

– Никто не может меня заставить! – крикнула Франсис.

– Ошибаешься. Я твой отец и могу тебя заставить. Я могу приказать тебя высечь, если понадобится, могу запереть тебя в твоей комнате. Я прикажу тебя связать, если будет необходимость, и доставить к твоему мужу.

Складка его рта стала мрачной. Франсис знала, что, как большинство покладистых людей, его можно было подвигнуть к действию, и в этих редких случаях он становился упрям и решителен.