Текст книги "Последний костер"

Глава седьмая

Летнее солнце согревало спину уставшего Янара. Еще немного, и горящий шар закатится за горизонт, но молодой жрец видел очертания деревушки, к которой стремился, когда поднялся на высокий холм; идти оставалось немного. Деревень в этой местности великое множество, вот только беда в том, что добраться до них из-за многочисленных разливов реки ужасно непросто. Да ко всему прочему вокруг холмы, холмы и еще раз холмы. Янар устал, вспотел под жарким солнцем и мечтал о горячем ужине и кружечке холодного пенного пива.

Поднявшись на очередной холм, жрец с облегчением услышал крики ребятни, мычание загоняемых в хлев коров и прочие звуки крупной деревни. Когда Янар подошел к поселению, солнце уже полностью скрылось за холмами, от реки поднимался пар, и все вокруг тонуло в той особой, вечерней тишине. Постучавшись в двери первого приличного дома, жрец получил все, о чем мечтал в последние часы.

Поднявшись с колен, Янар услышал крики снаружи. Очевидно, шумиха поднялась некоторое время назад, но погруженный в молитву жрец не обратил на нее внимания. Нахмурившись, он закончил ритуал и поспешил из пустого дома на улицу, в сторону криков.

– Забили! – голосила зареванная баба, сидя на земле и держа на коленях голову какого-то бугая. – Забили кровиночку мою, сына забили!

– Это не я, не я это! – вторила ей молодая девка, которую под руки держали двое парней.

Девушка вырывалась, а на лице ее был написан настоящий ужас, потоки слез текли из огромных голубых глаз.

– Что здесь произошло? – спросил Янар у ближайшего к нему мужика.

Внезапно, кто-то схватил его за руку и выволок в самый центр кружка, образованного собравшимися зеваками. Вырвав руку, парень обнаружил, что был схвачен старостой поселка.

– Во, жрец! – заявил мужик, тыча пальцем в Янара. – Он сейчас и разберется, кто виноват.

– Позвольте, но что произошло? – тихо спросил священник, не отрывая взгляда от мертвого бугая. В том, что тот мертв не было никаких сомнений.

Люди наперебой заголосили, но через некоторое время их удалось успокоить, и Янар смог восстановить картину произошедшего.

Погибший бугай был местным заводилой по имени Милош, а зареванная девка – его давняя зазноба Эстера. За отношениями этих двоих с упоением наблюдала вся деревня, потому что бугай к отказам не привык, да и девушка зацепила его не на шутку, Эстера же, дочь бондаря, Милоша не переносила на дух, и не желала иметь с ним ничего общего. Длилось все это и длилось, но сегодня Милош в очередной раз решил продемонстрировать свои намерения. Бугай схватил девушку за руку, потянул к себе, но та рассвирепела и со всей своей девичьей силы ударила его по лицу. Вроде бы ничего необычного (хотя для деревенских сплетников это знатный повод), однако после этого отшатнувшийся Милош начал задыхаться и внезапно осел на землю. Тут же сбежалась толпа, но никто не успел ничего сделать – здоровый парень абсолютно внезапно и скоропостижно скончался.

– Так от меня-то вы что хотите? – растерянно спросил жрец.

– Эстера явно-то у Мары в прислужницах ходить, раз такое злодейство утворила! – заявил староста. – Вот вы, как человек учены, и рассудите, колдунья она ци не!

Янар переводил ошеломленный взгляд со старосты на Эстеру и обратно. Как, во имя всех богов, он должен это определить? Духи не ставят на своих последователей печати, а татуировки жрецов Похищенного лишь удобный показатель силы их веры, но, на самом деле, не несут никакого мистического значения. С другой стороны, Янар мало что знал о других орденах, исключая почитателей Ниневии, однако сомневался, что жрецы Мары станут отмечать себя каким-то знаками, ведь это слишком легко выдаст их принадлежность к культу.

Но что-то сделать надо было определенно. Янар почесал в затылке и склонился над трупом Милоша. С уверенным видом оттянул его веки, приложил руку к грудине, закрыв глаза. Парень выглядел абсолютно здоровым, только лицо искаженно гримасой боли. Всхлипывания его мамаши здорово нервировали, и Янар поспешил отойти от трупа. В народе такие внезапные смерти действительно прозывали «проклятьем Мары», но Ивон называла это каким-то заумным словом… синдром, точно. Она говорила, что иногда полностью здоровые молодые люди, чаще мужчины, просто падают замертво, и даже осененные благодатью Ниневии жрицы ничего не успевают сделать.

Янар подошел к Эстере, которую продолжали удерживать двое парней.

– Это не я, не я, – уже не кричала, а шептала девушка.

– Ты молила всех богов, даже Мару, чтобы он отстал от тебя? – тихо спросил Янар.

– Ламиру, – всхлипнула девчушка. – Я просила Ламиру, чтобы он отстал от меня, успокоился. Ламира сдерживает бурные реки подо льдом, она бы сдержала и его дурной нрав. Пожалуйста, я не прислужница Мары, это не я!

– Да шо вы ее слухате, Преподобие! – взвилась мамаша погибшего. – Она это, как пить дать! Ух, погана колдунья, погубила моего сыночка, Милоша загубила!

И баба снова принялась голосить. Собравшиеся поддержали ее дружным ропотом.

Янар совершенно не знал, что ему делать. Доказать или опровергнуть вину Эстеры он никак не мог. Может быть, она колдунья, а может и нет. Может, поклонялась Маре, а может и нет. Отчего умер Милош – от синдрома внезапной смерти или от «проклятья Мары» тоже не понятно. Жрец словил взгляд бондаря, смотрящего на него с затаенной надеждой, а потом поглядел на воющую тетку у трупа и сделал сначала один, а потом и второй шаг назад.

– Решение этого вопроса лежит вне моей компетенции. Сведений недостаточно, как и моих полномочий, – Янар старался использовать умные слова, далекие от крестьян, чтобы произвести на них впечатление. – Я не могу судить эту девушку, поэтому вы должны разобраться сами.

Как только до деревенских жителей дошло, что жрец самоустранился, он поспешил покинуть сборище. Сердце его колотилось, но он считал, что принял самое правильное решение – не вмешиваться. Скорее всего Эстера была невиновна, но разошедшаяся толпа жаждала крови, и Янар не собирался вставать у нее на пути.

На следующее утро девушку хотели сжечь в очищающем пламени как колдунью, но Янар не нашел в себе достаточно веры для того, чтобы распалить этот костер. Эстеру повесили на высокой ольхе у крайнего дома. Янар покинул деревню после обеда.

Дверь таверны открылась, впуская вечернюю прохладу, однако Янар не оторвал головы от своего ужина. На то она и таверна, чтобы люди заходили и выходили из нее. Однако раздавшийся тут же голос заставил его буквально подскочить на месте и впиться взглядом в вошедших.

– Хозяин! Горячего ужина для нас как можно скорее!

Говорившая была невысокой молодой женщиной с теплыми каштановыми волосами и властным голосом, в котором явственно слышался акцент, присущий только жителям столицы. Женщина, или скорее девушка, выглядела раздраженной и усталой, но фигура ее будто светилась изнутри, выдавая живущее в ней благословение богини плодородия. Жрица Ниневии оглянулась в поисках свободных мест и тут же увидела неотрывно смотрящего на нее Янара.

– Привет, Ивон. Давно не виделись.

Голос его не дрожал, парню даже удалось выдавить из себя улыбку. К его собственному удивлению, жрец не испытал и десятой доли того, что представлял, когда фантазировал об их встрече. Хотя, конечно, он не мог представить, что они столкнутся вот так, в далекой таверне, затерянной в глубине графств. Янар был уверен, что Ивон не собирается покидать столицу в ближайшие годы.

– Здравствуй, – жрица спокойно кивнула и присела на свободное место рядом. – Радогаст, это Янар, помнишь его?

– Конечно, – улыбнулся Радогаст, пожимая руку молодому жрецу и присаживаясь рядом. – Рад новой встрече.

Янар кивнул в ответ, в самом деле испытывая положительные эмоции. Вопреки злословиям Хелены, Радогаст для его возлюбленной всегда был только наставником и другом, и жрец не сомневался в этом. Да и в любом случае, уже поздно ревновать, так ведь?

– Что ты здесь делаешь? – Ивон повела рукой в широком жесте, очевидно подразумевая не таверну, но округу.

– Дарую огонь, – улыбнулся парень. – Я жрец Анвара, если ты не забыла. Брожу от деревни к деревне, помогаю растопить погасшие очаги и все такое. Уже все графства по пять раз обошел, не меньше.

– Да, точно, – смутилась девушка.

Ивон не робела перед верховной жрицей своего ордена, не терялась ни в каких ситуациях и могла дать отпор самым наглым проходимцам, но добродушная серьезность Янара всегда вводила ее в ступор и заставляла чувствовать себя глупой. Она вдруг словила себя на мысли, что скучала по нему. Среди бурной столичной жизни, среди интриг в ордене, в которые она радостно погрузилась, как только вышла из послушниц, она скучала по доверчивому, наивному и слепо верящему в нее, словно в Похищенного бога Янару.

– А вы здесь какой прихотью Траста оказались? – вопрос жреца выдернул девушку из переживаний.

– Едем в Лозницу, по делам ордена, – ответил вместо нее Радогаст.

– Заходил туда недавно, – сказал Янар, отклоняясь, чтобы дать прислужнице поставить на стол тарелки со снедью. – Как была дырой, так и осталась. Но раз орден приказывает, мы исполняем, верно?

Если бы это сказал кто-то другой, Ивон заподозрила бы издевку или провокацию, но только не Янар. Даже долгое общение со стервой Хеленой не заставило молодого жреца перенять хоть каплю ее язвительности.

– Лекарь графа Изена скончался, – решила пояснить Ивон.

– И тебя решили отправить с глаз долой как можно дальше? – проницательно улыбнулся Янар.

– Можно и так сказать, – помимо воли ответила на улыбку жрица.

– Наверное подумали, что будет не так обидно, когда ты провернешь свои интриги не у них под носом, а где-нибудь вдалеке. Сохранят хоть каплю достоинства.

Возможно, годы странствий священника сделали то, что не удалось Хелене. Да и вообще, Ивон поняла, что парень стал выглядеть намного старше, чем запомнился ей при расставании. Это был все тот же Янар, но что-то изменилось. Он стал более отстраненным, настороженным и как будто немного высокомерным. Стал больше похож на жреца.

– Конечно, ведь в совете ордена не глупцы сидят, – сказал Радагаст. – Хотя мне иногда кажется, что есть среди них просто сказочные идиоты. Вот послушайте, недавно мне рассказали такую историю, что диву даешься…

Старший жрец с легкостью увел тему в сторону баек и шуток и остаток ужина прошел в дружеской атмосфере, перемежаемый раскатами смеха.

Выйдя по естественной надобности и уже возвращаясь, Ивон зачем-то подняла голову к небу, да так и застыла, зачарованная перемигиванием звезд. В орденской школе их обучали астрономии и астрологии, но это было в столице, и Ивон никогда не могла подумать, что звездное небо на самом деле такое… такое…

– Волшебно, правда? – раздался мягкий голос сзади. – И чем дальше от городов, тем больше звезд.

– С тех пор как мы выехали, все время было облачно, – ответила девушка. – Луны иногда просвечивали через облака, но ничего подобного я не могла и представить.

– В Великой степи от звезд должно быть светло, как днем.

Янар подошел еще ближе, и осторожно, несмело обнял ее. Его руки были очень теплыми, а дыхание, пахнущее темным элем, щекотало кожу на ее шее. Ивон закрыла глаза и некоторое время просто наслаждалась давно забытыми ощущениями, но потом мягко высвободилась из объятий.

– Не надо, Янар. Я очень рада тебя видеть, но не начинай все сначала.

– Ты так и не передумала, – не спросил, а сказал жрец.

При свете почти полной малой луны, Ивон разглядела в его глазах обиду и боль. А может, то было лишь ее собственное воспоминание.

– Нет, не передумала. Ты славный парень, Янар, но у нас с тобой нет будущего, я не вижу его.

– Да-да, я помню. Я простой жрец Похищенного бога, обреченный болтаться по миру и работать ради крестьян за еду, в то время как ты создана для чего-то большего, – мужчина тяжело вздохнул, отступая на шаг назад. – Ничего не изменилось, конечно. Прости, я просто слегка переборщил с элем. Пойдем внутрь? Ужасно холодное лето в этом году…

– Да, конечно, – Ивон было крайне неловко, но она все же пересилила себя, заставила улыбнуться и начать болтать ерунду. – Но я думала, что жрецы Похищенного не мерзнут, огонь горит внутри вас.

– Будь так, мы бы могли работать обогревателями, – фыркнул Янар. – Не придуривайся, Ивон, ты ведь должна знать всю правду о страшных и могучих жрецах.

– Ты бы знал, сколько я слышала мифов о вашем ордене, – вполне искренне рассмеялась девушка. – Хотя ту хохму с татуировками не переплюнет ничто! Погоди, ты же наверняка не слышал ее в этой глуши! Короче, дело было так…

Когда Янар спустился к завтраку, пара жрецов Ниневии уже покинула таверну. Мужчина даже почувствовал некоторое облегчение по этому поводу – расставание могло стать поистине неловким. И все же он долго смотрел на южную дорогу, прежде чем отправиться дальше на северо-восток, к видневшимся на горизонте горам.

Глава восьмая

Каару закачалась от навалившейся слабости, но все же смогла устоять на ногах, и даже удержала оба меча, ставшие вдруг неподъемно тяжелыми. Откат, как всегда, был ужасен, но молодая жрица уже научилась с ним бороться. По крайней мере, теперь она сама может дойти до лагеря, без посторонней помощи.

Оглядевшись вокруг, Каару поморщилась и сплюнула – тяжелый запах крови вызывал у нее тошноту. Злобно выругалась, когда вспомнила о смерти своей верной подруги, своей кобылицы – какой-то проклятый богами безумец подрубил бедняжке обе передние ноги. Даже если бы он выжил, Каару потребовала бы его жизни у отца, но всего через несколько минут после смерти ее подруги обе сабли жрицы впились в тело убийцы.

Все еще пошатываясь, Каару двинулась в обратную сторону. По пути она столкнулась с мрачным Мэргеном, выискивающим свои стрелы. Ее брат посмеивался над другом за эту привязанность к простому оружию, и жрица была с ним согласна, хотя и не показывала этого. Она была уверена, что стрелы Мэргена отличаются только выкрашенным в белое оперением, но, если лучнику кажется, что они другие, разубеждать его в этом нет никакой надобности.

– Я сожалею, – сказал ей Мэрген, подходя ближе.

Он был свидетелем смерти ее кобылицы, и, как любой воин, понимал, что это значит для Каару. Кивком приняв его сочувствие, Каару поинтересовалась ходом битвы.

– Разгромили их в пух и прах, а за подробностями не ко мне. Слышал, хан созывает совет, уверен, тебя позовут, и вскоре ты будешь знать много больше меня.

Оставив в покое чем-то недовольного лучника, Каару отправилась в лагерь. Ей просто необходимо было прилечь, хотя бы на несколько минут, иначе она просто свалится под тяжестью отката после боевого безумия.

Приказ явиться на совет вырвал ее из сна. Принес его сам Хаган, он же помог молодой жрице переодеться – в битве кто-то задел ей спину, и рубашка присохла так, что сама Каару не могла ее оторвать. Рана была совсем несерьезная, но крови натекло много. Завтра жрица будет мучиться бессонницей в поисках удобного положения, не причиняющего боли, но сейчас она слишком устала и провалилась в объятия Альмоса даже не стянув окровавленную одежду.

– Манзан ты тоже так помогал, брат? – спросила Каару, когда он аккуратно промывал ее спину.

– Она никогда не получала ран, – усмехнулся воин. – Самая искусная воительница во всей степи!

– А если серьезно? – улыбнулась девушка.

– Мы ведь с ней так и познакомились, помнишь? Какой-то воин из Даваа вспорол ей бедро, а я был единственным из наших, кто оказался поблизости. Да и после было несколько случаев. Но все же ей в роли лекаря приходилось выступать много чаще. Все, готово. Одевайся, и пойдем, хан ждет.

– Я видела ваши спарринги, – покачала головой Каару. – Ее яростное безумие полностью соответствует твоей холодной расчетливости. Вы лучшие воины степи.

– Еще несколько лет, и ты присоединишься к нашей славе, – улыбнулся Хаган. – И все же до Манзан и тебе, и мне, и даже великому хану далеко.

– Скучаешь по ней? – невнятно спросила Каару, натягивая рубаху через голову.

– Невероятно. Когда мы вернемся в Сердце степи, она встретит меня с нашим сыном на руках.

– Или с дочерью. Ты что, не хочешь, чтобы у вас была девочка?

– Я знаю, что это будет мальчик. Ниневия явилась мне во сне, чтобы сказать это.

– Делать ей больше нечего, чем захаживать в твои сны, – фыркнула Каару. – Идем, послушаем, что желает сообщить отец.

– А теперь я попрошу выйти Сарнай. Старшая жрица прибыла сюда из самого Священного города с замечательными новостями, выслушаем же ее.

К центру шатра вышла полноватая, немолодая уже женщина, однако движения ее были твердыми, а взгляд цепким. Жрица скорее была воином закулисья, но и в битве могла постоять за себя. Все это Каару поняла за те короткие мгновения, когда женщина занимала предложенное ей место.

– Спасибо хан, – кивок ее был скорее как от равного к равному, но хан не обратил на это внимания. – Новости, что я привезла из Священного города воистину радостные – северные племена, включая дариганг и манханг, все принесли присягу великому хану. Когда я уезжала, племя сартул уже выслало своих воинов на запад, остальные также скоро прибудут сюда.

– Учитывая сегодняшнюю победу, – движением руки хан отпустил жрицу, – это означает, что теперь вся степь объединена и подчиняется мне.

– Великий хан! – грянуло в шатре, как только смысл этих слов дошел до собравшихся. – Каан!

С довольной улыбкой хан поднял вверх руки, принимая поздравления и одновременно прося успокоиться разошедшихся степняков. Хотя не только их – в глубине шатра Каару заметила уже знакомого ей жреца Похищенного бога и необычного вида мужчину, со светлыми волосами и голубыми глазами. На его груди болтался медальон в форме спирали, а этот символ, насколько было известно девушке принадлежал Ульгу.

«Жрецы трех богов в одном шатре, – подумала Каару. – Явились, чтобы засвидетельствовать триумф великого хана. Поистине, знаменательный день».

– Завтра мы будем праздновать, – продолжил хан, как только восторженные крики затихли. – А на следующий день выдвинемся в Улган. Сарнай, вас, как почетную гостью из Священного города, я попрошу совершить воззвание к Иштар в местном храме.

– Приму за честь, – ответила жрица, но почему-то выглядела она недовольной.

– Тогда на сегодня все свободны. Отдыхайте, друзья, вы это заслужили.

Хаган и Каару остались в шатре, чтобы лично поздравить отца.

– Иштар явила свою волю, – устало, но громко сказала Сарнай.

С кивком благодарности она приняла кувшин воды, поднесенный ей одной из младших жриц. Воззвание было нелегким делом даже для старших посвященных, и то, что Сарнай смогла остаться на ногах, говорило о ее немалой силе. Каару, как и все прочие собравшиеся, с нетерпением ожидала, когда же наконец воля богини станет известна.

Во время воззвания Каару, как и другие жрицы в храме, четко ощущала присутствие Иштар, но не могла ни видеть, ни слышать богини. Если бы Повелительница Бурь показалась всем находящимся в зале жрицам, то все они слегли бы, как после сильнейшего отката. Суть могущественных духов была слишком тяжела даже для посвященных. Наконец Сарнай распрямилась, и голос ее разнесся по всему Улганскому храму:

– Матерь Битв благосклонна к своим детям! Сегодня она явилась мне, чтобы засвидетельствовать своё одобрение всеми действиями Великого хана и благословить его на новые войны! Теперь, когда вся степь находится под сильной рукой Каана, пришло время заявить о себе, настал час наше славы! Весь мир должен узнать о величии степи, и первыми, на кого обратим мы свое внимание, станут погрязшие в конфликтах и разобщенные графства. Мы, сохранившие великий дар, верные сыны Владычицы Гроз, явим миру свою ярость! Так сказала Иштар и да будет так!

На мгновение воцарилась тишина, а затем стены древнего храма дрогнули от рева сотен глоток собравшихся под его сводами людей. В религиозном экстазе степняки вскинули свои мечи, топоры и луки, грозя то ли небу, то ли лежащим на западе и пока еще ничего не подозревающим жителям перешейка. Каару стукнула одним своим мечом о другой, и ее примеру последовали другие жрицы, а за ними и простые воины. Вскоре равномерный и ритмичный звон стали заполнил храм, и любой человек, оказавшийся поблизости, невольно бы поежился от этого зрелища. Одержимые силой воинственной богини степняки внушали настоящий страх.

Когда восторг стих, собравшиеся военачальники начали расходиться, чтобы сообщить новости своим подчиненным и начать подготовку к новой войне. Девушка заметила, как Сарнай подошла к Великому хану и что-то сказала, указывая рукой на нее. После этого старшая жрица покинула храм, и оставшиеся посвященные отправились вслед за ней, Каару же поманил к себе отец.

– Мне всегда было интересно, – задумчиво сказал хан, глядя на последних выходящих жриц, – что из этих речей слова четырехрукой, а что эти интриганки выдумывают на ходу.

– Ни одна из нас не посмеет исказить слова Повелительницы, – откликнулась Каару, несколько задетая речью отца.

– Безусловно. Но неужели богиня говорит так же напыщенно? Не отвечай, – быстро добавил он, увидев замешательство на лице дочери. – Задать подобный вопрос жрице было глупо. Просто я все время забываю, что моя малышка уже выросла.

Каан замолчал, его взгляд был расфокусированным и обращен в никуда. Каару побоялась выводить отца из задумчивости, в это мгновение ей казалось, что он видел что-то недоступное ей. Внезапно ей в глаза бросились морщины на лбу и складки у губ, седые волосы на висках хана. Отец был крепким мужчиной, но он уже немолод, и вскоре ему придет время искать себе приемника. Станет ли Хаган новым Кааном? Или это место займет кто-то другой, не связанный с нынешним Великим ханом кровными узами? Однако сейчас было не время размышлять о подобных вещах, сейчас пришло время думать о новой войне.

– Сарнай сказала, что у Матери Гроз особые виды на тебя, – хан наконец обратил свое внимание на дочь. – По моим планам, первый город на нашем пути должен быть взят без боя, с помощью хитрости и обмана. Небольшая группа, проникнувшая в город под видом торговцев, откроет ворота изнутри, и Повелительница ясно обозначила – в этой группе должна быть ты.

– Это… – Каару запнулась, ошарашенная новостью. – Это большая честь.

– И большая опасность, – вздохнул хан. – Я еще не решил, кто войдет в отряд, но Хаган точно пойдет с тобой. В случае опасности он сможет тебя защитить, вы уже привыкли сражаться в месте. Конечно, может случиться нечто непоправимое, и потерять двоих детей сразу было бы очень больно, но я верю, что вы справитесь.

– Мы не подведем тебя, отец, – серьезно сказала жрица.

– Верю, – чуть приподнял уголки губ мужчина. – А теперь пойдем, нужно еще хорошенько обдумать детали и сообщить о моих планах командирам.

Гомбин вырастал перед ними постепенно, смущенно выглядывая то из-за одного, то из-за другого холма. Когда они смогли наконец увидеть город целиком, то уже подошли едва ли не к самым его стенам.

– Ну и громадина, – запрокинув голову, сказал Мэрген. – Хорошо, что не нам придется атаковать эти стены.

– Если ты будешь говорить еще чуть громче, то тебе вообще уже ничего не придется атаковать, – прошипел Хаган. – И говори на старом наречии, на нас и так уже подозрительно косятся.

– Так ведь в том-то и дело, если я буду говорить на здешнем языке, то все сразу же меня поймут…

– Замолчали. Оба, – скомандовал Оуюн.

Десятник был поставлен командовать их небольшой группой, выдающей себя за торговцев, однако за главу каравана выдавал себя Октай – у молодого лучника хорошо подвешен язык, да и старое наречие он знал не в пример лучше.

– Всем сделать невинные лица, стража близко! – с улыбкой скомандовал Октай, говоря достаточно громко, чтобы стражники тоже услышали.

– Вы кто такие? – угрюмо поинтересовался подошедший мужчина. – Не видел вас тут раньше.

– А мы новенькие, – белозубо ухмыльнулся Октай. – Вот, батенька мой преставился, да все нажитое оставил брату, а мне что делать прикажите, э? Вот и решил я благословение Раскуса испытать.

– Откуда ж столько товара, коли батя все брату оставил? – подозрительно поинтересовался страж.

– Ну так ведь не с голыми руками в графства являться, э? – слегка натянуто рассмеялся лучник. – Сначала я то купил да в другом месте продал, потом еще купил и в третьем месте продал, теперь вот к вам продавать приехал. Оно ведь как, чтобы что-то продать нужно что-то купить, э?

– Я знаю, что такое торговля, – поморщился мужчина. – Что в ящиках?

– О, чего тут только нет! И сласти, и огнива, и шкуры, а еще диковинки с земель восточных, что за Великой Степью лежат…

Октай с готовностью начал раскрывать ящики, демонстрируя стражнику содержимое. Воровато оглядываясь, он всучил стражнику небольшую взятку. Стражник тут же подобрел и разрешил им въезд, естественно, после оплаты соответственной пошлины. Нужно ли уточнять, что пошлина была меньше, чем взятка?

– Куда дальше? – тихо поинтересовался Октай у командующего десятника, когда они отъехали от ворот.

– В «Сивую кобылу», – скомандовал Оуюн. – Наши торговцы в основном там останавливаются.

Они должны были поддерживать образ купцов вплоть до того момента, когда настанет пора открыть ворота приближающейся армии. Это также означало, что у них есть несколько дней познакомиться с городом, и, чем духи не шутят, немного заработать.

Сегодня отправляться на рынок было уже поздно, к тому же еще нужно было договориться с местными властями о месте на базаре, так что Каару, Мэрген и Хаган отправились на прогулку. Первым, что посетила троица, стал храм Похищенного бога.

– Как-то здесь пусто, – разочарованно сказал Мэрген.

– А что ты ожидал увидеть, статуи, как в чертогах Иштар? – язвительно поинтересовалась Каару. – Он же Похищенный бог, все, что нам остается – верить в него.

– Как можно верить в того, кто не откликается на молитвы? – нахмурил брови Хаган.

– Спроси у его жрецов, – пожала плечами девушка. – Если бы они этого не могли, жизнь везде, кроме Великой степи, затухла бы.

– Но как мы собираемся… ну, вы поняли. Как мы собираемся сделать это без его жрецов? Вы ведь не сможете это делать не в степи, да, Каару?

– У отца есть свои способы, и мне о них неведомо.

– Я слышал что-то о «Сынах грозы», – заметил Хаган. – Только я так и не понял, чьи это люди: Похищенного бога или Иштар. Так или иначе, они сулились помочь в обмен на какие-то обещания или услуги от нас.

– Молодые люди хотят просить о благословении? – вмешался в их беседу четвертый голос.

Степняки одновременно развернулись и с любопытством уставились на вышедшего из неприметной дверцы жреца. Это был мужчина среднего возраста, богато одетый и слегка обрюзгший, но с крайне приятным лицом. Такого хотелось назвать добрым дядюшкой и попросить рассказать старую историю.

– Нет, мы просто любопытствуем, – ответила Каару. – У нас нет таких храмов.

– Таких нет, а какие есть? – поинтересовался жрец.

– Есть храмы Иштар, храмы Раскуса и Траста, Рорга… Да много есть, но вот таких нет.

– Если пройдете по этой улице вниз, то через три правых поворота увидите двухэтажный дом с серой черепицей. Это храм Томаша, уверен, в степи такого тоже нет.

– Спасибо, мы обязательно посетим, – ответила Каару и подтолкнула парней к выходу. – Прощайте.

– С ума сойти, у них есть храм для покровителя воров! – воскликнул Мэрген, едва они оказались снаружи. – Ненормальные люди. Может, у них еще храм Мары найдется?

– Сходим, посмотрим? – предложил Хаган.

– Конечно! – незамедлительно ответил лучник.

Идти было недалеко, и вскоре друзья оказались рядом с домом со странной темно-серой черепицей. Каару вовсю вертела головой, рассматривая непривычную архитектуру и людей. Ей хотелось побольше узнать о простых горожанах, об их повседневной жизни и привычках. Во-первых, чем больше ты знаешь о своих врагах, тем лучше, а во-вторых ей было просто любопытно. Брат и друг не отставали от нее, также внимательно подмечая все вокруг. И именно Мэрген первым заметил бегущего во все ноги паренька.

– Эй, смотрите! – воскликнул лучник за мгновение до того, как паренек врезался в него.

– Держи! Лови! Вор! – неслись со всех сторон крики.

Взявшаяся буквально из ниоткуда толпа нахлынула на троицу степняков и тут же завязалась драка. Все трои были опытными воинами, но уж больно неожиданным стало нападение. После нескольких ударов, толпа отхлынула от них так же внезапно, как налетела.

– Не успели, – сплюнул на землю горожанин с наливающимся под глазом синяком. – Успел малец в храм забежать. А все из-за вас!

И он погрозил кулаком растерянным и стоящим в боевых стойках степнякам.

– Да что произошло-то? – вскричал Мэрген.

Он хуже всех разговаривал на старом наречии, но простые фразы понимал легко.

– Этот гаденыш мелкий украл у меня кошель! – взъярился горожанин. – Погнались за ним, а тут вы! Если бы не вы, мы бы его схватили до того, как он в храм забежал.

– А почему вы не можете этого сделать сейчас? – спокойно спросил Хаган.

Он понял, что теперь им ничего не грозит, и что дело в каких-то местных обычаях. А еще в очередной раз подтвердилось особое «везение» Мэргена, умеющего влипать в подобные ситуации на каждом шагу.

– Так он ведь в храме, – словно малому дитю объяснил горожанин. – Все, теперь ничего не сделаешь, поганца теперь Томаш защищает.

– Но если вы видели, что именно он украл ваш кошель, почему бы не обратиться в стражу? – поинтересовалась Каару.

– Станут они из-за такой мелочи возиться, – махнул рукой мужчина, очевидно смиряясь с потерей. – Вот если бы у меня там парочка крон завалялась, тогда бы еще может быть, а так им потом больше на замаливание греха перед Томашом придется отдать, чем у меня там денег было.

– Поня-ятно, – протянул Хаган, подталкивая друга и сестру в сторону соседней улицы. – Интересные обычаи, теперь будем знать.

Толпа, собранная погоней за малолетним воришкой, уже давно разошлась, и молодой воин хотел тоже поскорее покинуть это место. Слова словами, но вдруг стражники все-таки решаться взяться за это дело? Лучше быть подальше от любого внимания представителей местных властей, по крайней мере до тех пор, пока они не сдадут город.

Следующие три дня степняки провели на рынке, строя из себя примерных торговцев. По двое-трое они отправлялись исследовать город, и, в частности, восточные ворота, которые им и предстояло открыть. Правда, Мэрген в эти разведывательные отряды не входил – на следующий же день он ввязался в драку, защищая какую-то местную девушку, и ему неплохо досталось. Сам лучник вины за собой не чувствовал, но теперь его оставляли под бдительным надзором Оуюна, чтобы не приманивал больше неприятностей.

Однажды днем Октай вернулся из города и коротко сказал: