Текст книги "Границы безумия"

Глава 27

– У тебя точно есть время меня отвезти? Я могу и сама добраться на метро.

– Не говори глупостей. Уже поздно, вдобавок льет как из ведра… Лезь в машину.

Джек отпер дверцу старинного «Рейнджровера» и убрал с пассажирского сиденья сумку. Из кармашка выпала летная карта.

– Ты же вроде говорил, что не летаешь, – сказала я, поднимая ее.

– Какое там! С этими маньяками про полеты теперь можно забыть… Давай помогу.

Он протянул мне руку.

– Не надо, сама, – отмахнулась я.

Джек обошел машину, потирая затылок. Успокаивающий жест. Одна из лимбических реакций организма на стресс. Отказавшись от помощи, я смутила его и заставила чувствовать себя отвергнутым.

Когда он занял место за большим кожаным рулем, я потянулась к приемнику.

– Ты не против?

– Нет, конечно.

Джек повернул ключ в замке зажигания.

Мы отъехали от тротуара. Двигатель мощно взревел, и машина, набирая обороты, помчалась по дороге.

«В сегодняшнем выступлении старший инспектор Скотленд-Ярда Крис Фэлкон подтвердил, что человек, виновный в убийстве Филипа Лоуренса в минувший четверг, и есть Лондонский Протыкатель, серийный маньяк восьмидесятых годов, на счету которого уже пять смертей. К другим новостям дня. Из Балморала прибыла королева, чтобы побывать на месте крушения поезда возле «Кингс-Кросс». Ее Величество уделила главному констеблю Британской транспортной полиции Алану О’Брайану двадцать минут, чтобы обсудить планы разбора завалов, после чего попросила сотрудников всех экстренных служб предоставить ей в конце недели полный отчет».

Мы ехали по мокрым черным улицам, блестящим в свете фонарей. Я поглядывала на людей, бегущих по тротуарам, склонив головы под проливным дождем. И вдруг встрепенулась:

– Мы же на Инвернесс-стрит. Здесь жила Тереза Линч.

– Я думал, ты про нее забыла…

Джек ругнулся: нас подрезал черный мопед. Фары у него были выключены, а водитель – без шлема.

– Тебе не кажется странным, что родители держат на серванте одну-единственную фотографию погибшего сына?

– Нет, не кажется. Может, они просто не могли видеть его всякий раз, когда садятся на диван перед телевизором… Что тут такого? Мой тебе совет, Зиба: выброси наконец эту бедняжку из головы и думай про нашего Протыкателя.

– Но что, если они связаны?..

– Мак! – осадил меня Джек.

Я рассмеялась и шлепнула его по ладони. Он покраснел. Я отдернула руку, тоже заливаясь краской.

После смерти Дункана мы с Джеком немало времени проводили вместе, но прежде я никогда не замечала в этом ничего особенного. Я, специалист по человеческому поведению. Чья работа – видеть людей насквозь. И умудрилась проглядеть все симптомы…

Издевательский голос Фингерлинга эхом прозвенел в ушах. «Свидание, да?» Видимо, этот урод, чтоб его черти взяли, разбирается в людях лучше меня.

Два вечера подряд я наблюдала одни и те же сигналы, только не придавала им значения. Отражение моей позы. Расширенные зрачки. Выразительные жесты. Наклон головы. Все указывало на то, что лучший друг Дункана испытывает ко мне влечение.

Стоило бы оскорбиться за мужа. Или возмутиться самой. Однако я отчего-то почувствовала себя польщенной. Словно вдруг вышла на свет. Как Золушка в бальном зале. Кожу покрыло мурашками. Желудок заплясал. И все из-за одного-единственного мужчины, с которым я ни за что на свете не смогу быть вместе…

Джек весьма привлекателен внешне – если перед ним устоит хоть одна женщина, я продам свою парадную форму. Только завести с ним роман – все равно что предать память о муже. О таком не может идти и речи.

Я потерла надгрудинную выемку, ямочку между шеей и ключицей. Неосознанный жест. Совсем как тот, когда Джек массировал затылок, обидевшись на мое упрямство.

Мы ехали по темным улицам. Сперва все было нормально, но, когда Джек свернул резче обычного, я заподозрила неладное.

– За нами хвост. Серебристая «Хонда» с большой вмятиной на капоте. Видишь ее? Специально пропустила вперед другую машину, но все равно держится за нами.

Джек посмотрел в зеркало заднего вида и смерил меня выразительным взглядом: мол, совсем спятила?

– Там никого.

Я оглянулась. Он был прав. «Хонда» пропала. Водитель, видимо, понял, что его засекли.

– Останови-ка здесь. Посмотрим, не вернется ли.

Я указала на пустующее место на обочине.

– Не буду я останавливаться! Глупости. Никто за нами не едет, – буркнул Джек, по-прежнему двигаясь в сторону набережной.

– Черт возьми, Джек! Теперь мы не узнаем, кто это был!

– Никого там не было. Хватит думать, будто за каждым кустом сидит психопат с ружьем. Мир не такой опасный, как ты, Мак, думаешь.

– Если б ты всю жизнь дрался с тварями, как я, считал бы иначе, – пробормотала я.

Он затормозил возле моего дома. Я поднялась по ступенькам на крыльцо, обернулась и помахала на прощание. Джек отъехал от обочины, и я снова ее увидела – серебристую «Хонду» с помятым капотом, которая выглядывала из-за двух припаркованных машин.

Глава 28

Я зевнула, поправила на плечах плед и вытянула на диване ноги.

Из ламп горел только ночник. На кофейном столике стояла полупустая бутылка мерло из долины Напа. Тихонько, фоном, бормотало радио.

Когда я поднялась наверх и выглянула в окно, серебристая «Хонда», если та мне не померещилась, уже уехала. Может, Джек и прав. Я нынче сильно вымоталась. Работы навалом. Видимо, теряю хватку.

Я плеснула себе вина и провела пальцем по экрану смартфона, открывая следующую фотографию. Дункан в теплой куртке – улыбается так, что вокруг глаз густые морщинки.

День тогда в Пуле выдался холодным, но ясным. Дул пронзительный соленый ветер.

– А погодка бодрит! – метко выразился Дункан, размахивая руками, пока мы шагали по песчаным дюнам.

Когда начался дождь, мы заглянули в кафе с синим фасадом на набережной и купили трески в пивном кляре и картошки.

– Эй, милая, полегче с солью. Ты так себе сердечный приступ заработаешь, – сказал Дункан, когда я щедро посыпала свою порцию.

Хоть мы сидели внутри, он так и не снял куртки. Под ней был старый рыбацкий свитер, тот самый, который я теперь носила поверх пижамы…

Я вздохнула – глаза опять защипало.

Что мне соль – сердцу и без того хватает испытаний. Я выключила ночник и уложила голову на полосатую гобеленовую подушку, неброскую, тусклую, которая казалась выцветшей даже в день покупки.

Наконец я задремала, и мне приснилось, что я маленькая сижу в кабинете отца. В комнате густо пахло табачным дымом и ароматом пачули от горящих в уголке благовоний. В старом кресле сидел Дункан, одетый в отцовскую длинную тунику без ворота и пакистанские сандалии. Он читал мне потрепанный том «Тысячи и одной ночи».

Я устроилась на полу и, как всегда, заплетала косички из бахромы. Дверь распахнулась, и вошел Джек. Дункан встал и протянул ему книгу, но Джек, вместо того чтобы сменить его в кресле, опустился рядом со мной на ковер и открыл ее. Я придвинулась ближе, разглядывая картинки.

Внезапно из ребенка я стала взрослой женщиной. Джек запустил руку мне в волосы, массируя впадинку у основания черепа.

Я подняла голову, и он привлек меня к себе, раздвигая поцелуем губы. Все тело затопило жаром. Каждая клеточка затряслась.

Сон опять изменился. Вдалеке взвыла пожарная тревога. Громкая и настырная. Я наконец осознала, что это вовсе не сигнализация, а мой телефон. И звонит он наяву.

Я с трудом стряхнула сон. Голова была как в тумане, глаза не желали открываться; меня мучило сильное чувство вины. «Приснится же такое», – пыталась я успокоить себя, нащупывая в тумбочке телефон. Наконец нашла его за спинкой дивана.

Чувство вины по-прежнему никуда не делось.

Я сослепу зашарила по кнопкам. Сквозь шторы пробивался серый утренний свет, но в комнате было темно. Отвечая, я глянула на часы.

Четыре сорок два. Кто звонит в такую рань? И зачем?

Имени на экране не высветилось, только незнакомый номер.

– Маккензи, – буркнула я в трубку.

– Простите, что так рано, – произнес Найджел Фингерлинг. – Вы не могли бы поскорее приехать на Деланси-стрит? Мы прямо за «Кэмден Брассери». Я сейчас пришлю вам адрес.

– «Кэмден Брассери»? – шепотом переспросила я.

– Да, ресторан на углу Деланси и Альберт-стрит. С коричневой облупившейся вывеской и фонарем над дверью. Будете подъезжать, увидите машины с мигалкой. Не волнуйтесь, мимо не проедете.

– Что происходит? – спросила я, уже сама догадавшись.

Только одно событие могло заставить Фингерлинга вытащить меня из постели в столь ранний час.

– Снова объявился Протыкатель. У нас очередное убийство. И зрелище, надо сказать, так себе…

Глава 29

Через пятнадцать минут я уже парковала свой «Порше» – серебряный «турбо» восемьдесят восьмого года, мою радость и гордость – позади двух полицейских машин. Сирены были выключены, но мигалки переливались цветными огнями.

– Зиба Маккензи, аналитик, работаю на Скотленд-Ярд. Меня ждет инспектор Фингерлинг.

Я протянула свое удостоверение патрульному, который охранял место преступления от случайных зевак.

– Возьмите СИЗ[20]20
  Средства индивидуальной защиты.


[Закрыть], – велел тот, записав мои данные в блокнот и указав на ящик, где лежали костюмы, шапочки, бахилы, перчатки и маски.

Нацепив все это добро, я пошла искать Фингерлинга в переулке за рестораном, где совсем недавно ужинала с Джеком. Мысли о приятеле отчего-то вызывали стыдливый румянец.

Однако сейчас важнее другое. Прошлой ночью нас преследовала машина, а теперь на задворках ресторана, где мы ужинали, валялся труп. Есть ли связь между этими событиями, и если да, то как в данное уравнение вписываюсь я? Или я, как сказал Джек, просто вижу маньяка за каждым кустом?

– Извините, что поднял вас в столь ранний час…

Найджел Фингерлинг встретил меня у входа под навес. Лицо у него было изрядно помятым, он часто моргал, словно за всю ночь не сомкнул глаз. Видимо, не меня одну выдернули из постели.

Рань несусветная. В меня даже кофе с утра не полезло – а этот тип стоял и,= как ни в чем не бывало жевал большущий «Сникерс». Закинув в рот последний кусочек, натянул новые перчатки и проводил меня к месту преступления.

Там сновали криминалисты: расставляли повсюду флажки, фотографировали, собирали волокна. В центре валялся труп, прикрытый белой простыней; в области паха темнели красные пятна. В метре от трупа, возле стены, виднелись брызги и кровавое месиво. Я на своем веку повидала немало мерзости, но затошнило даже меня.

– Снова оливковое масло? – уточнила я у Фингерлинга, с трудом сглатывая слюну.

Тот кивнул.

– Хотел бы я знать, что все это значит.

Не он один.

– Что можете сказать про жертву?

– На удивление, много, учитывая вчерашнюю погоду. Убийца поджег тело, но огонь быстро залило дождем.

– Выходит, он не остался наблюдать за пламенем.

Если б остался – то проследил бы, чтобы тело сгорело до костей.

– Значит, он не забывает об осторожности, – заговорила я, ставя себя на место преступника. – Огонь может привлечь свидетелей. После того как разжег его, надо поскорее уйти – и он это понимает. Значит, огнем он пытался уничтожить улики. Удовольствия от сожжения он не получает. Если б получал – остался бы наблюдать. Просто не нашел в себе сил развернуться и уйти.

– Логично.

– Жертву уже опознали?

– Да. Надо дождаться результатов ДНК-экспертизы, но, судя по кредиткам в бумажнике и водительским правам, его звали Йен Клаф. Мужчина, шестьдесят лет. Жил на Россендейл-уэй, буквально в двух шагах отсюда.

– Что с наличными?

– На месте. Часы и серьга в ухе – тоже.

– Следовательно, грабеж как возможный мотив исключаем. Преступление не было случайным.

Фингерлинг присел на корточки возле трупа.

– Готовы?

– Ага.

Я опустилась рядом с ним.

Он вскинул бровь.

– У вас шотландский акцент вдруг прорезался.

– Вовсе нет. Просто нахваталась словечек у мужа.

– А чему он у вас научился? – с любопытством спросил Фингерлинг.

– В основном мастерски ругаться.

Он откинул простыню. Я наклонилась, прикрывая нос. Труп уже начал припахивать – первый признак разложения.

– Ножевые ранения в шею и глаза. Многочисленные травмы. Рваные раны и ушибы на лице в попытке обезличить жертву. Тело не пытались спрятать или как-то затруднить опознание. В качестве трофеев, кажется, ничего не взяли, только отсекли пенис. Все свидетельствует о том, что убийца действовал в состоянии нервного срыва, – заговорила я. – Раны выглядят чистыми. Он захватил с собой нож, значит, пришел подготовленным. Убийство спланировал заранее. Выбрался на охоту с конкретной целью – причем спустя всего несколько дней. Вы же понимаете, о чем это говорит?

– Ему хочется крови.

– Да, и все сильнее. Но это не главное. На пресс-конференции я сказала, что он испытывает чувство вины за содеянное. Судя по тому, что сейчас перед нами, это вовсе не так. Я ошиблась.

– Почему? – Фингерлинг почесал ладонь. Щека у него дергалась в бешеном тике.

– Взгляните на тело. Оно полностью обнажено, и ноги раскинуты так, чтобы в глаза сразу бросался располосованный пах. Жертву оставили практически на виду. Убийца словно делает заявление. Хочет продемонстрировать свою власть. Унизить. Раскаяния в этом – ни капли.

Кожа у покойника была фиолетовой и казалась восковой. Губы побелели, ладони налились синевой. Я потрогала руки и ноги. Мышцы твердые – значит, уже началось окоченение. Он мертв по меньшей мере часов пять.

– Время смерти установили?

– Температура печени тридцать два градуса. Исходя из этого и из цвета покровов, судмедэксперт предположил, что смерть наступила ночью около полуночи.

То есть не прошло и часа с тех пор, как я вышла из ресторана.

– Тип жертвы тот же, что и в минувший четверг, – сказала я, глядя в лицо покойнику.

Так их легче воспринимать. Как трупы. Жертвы. Не живые люди с судьбами и биографиями. По имени мы называем их лишь на пресс-конференции. В рабочих условиях надо соблюдать определенную дистанцию. Иначе сойдешь с ума.

– Мужчина. За шестьдесят. Седые волосы. Борода. Очки. Подходит под описание жертв из восьмидесятых. Если забыть про Линча, Протыкатель всегда выбирает людей одного и того же типажа. Они – суррогаты, дублеры, призванные заменить того, кто на самом деле вызывает у него дикую ярость.

– Почему вы так считаете? – спросил Фингерлинг, широко расставив ноги и скрестив на груди руки.

Агрессивная поза. Самоуверенная.

– Психопаты редко выплескивают свою злость на истинного виновника. Обычно они тренируются на случайных жертвах, прежде чем набраться смелости и выступить против того, кто им действительно ненавистен. Взять хотя бы «Убийцу студенток»[21]21
  Эдмунд Эмиль Кемпер-третий – американский серийный убийца, известный как «Убийца студенток». В период с 1972 по 1973 г. совершил восемь убийств в штате Калифорния: жертвы – шесть студенток, собственная мать и ее подруга.


[Закрыть]. Он часто прокрадывался с молотком в спальню матери и представлял, как проламывает ей череп. Однако забить ее насмерть, обезглавить и совершить акт некрофилии отважился лишь после шестого убийства.

– Какая чудесная история… – Фингерлинг покрутил шеей. – А еще у вас есть?..

О, я столько сказок на ночь могу рассказать – век потом не уснешь!

– В сонной артерии и вокруг нее семь колотых ран. Очень глубоких. Нанесены твердой рукой. То же самое – в области паха. Убийца действует все более уверенно. Входит в азарт. Прежде он избавлялся от гениталий, выкидывая их в ближайшую мусорку. Сегодня впервые швырнул в стену. Он эволюционирует.

Я указала на жертву.

– Этот мужчина следил за собой, держал себя в неплохой физической форме. Либо Протыкатель настоящий атлет, либо знает, как подчинить жертву. Еще, судя по размаху, он принимает наркотики. Амфетамины. Или кокаин.

– Значит, надо искать наркомана, который ходит в тренажерный зал?

– Вообще-то, прямо сейчас надо искать смертельно усталого человека. Подобная атака изрядно выматывает. После нападения убийца явно дезориентирован и испытывает ненасытный голод.

– Это всё?

– Пока да. Надо организовать еще одну пресс-конференцию. Я выступлю с ответом преступнику.

– Хорошо.

Фингерлинг отошел поговорить с главным криминалистом и вдруг развернулся на пятках.

– Кстати, Маккензи, полагаю, ни вы, ни мистер Вулф во время вчерашнего ужина не заметили ничего странного?

Я помотала головой.

И лишь позднее сообразила, что я не говорила ему, с кем встречаюсь. И где мы планируем ужинать.

Глава 30

Свое подношение Зибе Маккензи Рагуил обставил со всем старанием. Вышло идеальнее некуда. Теперь между ними протянется ниточка.

Однако этого все равно мало. Надо найти способ объяснить ей, почему он казнит грешников, что они для него значат и какую опасность в себе таят. Иначе Зиба Маккензи его не поймет.

Как же это сделать, не выдав себя?

Он принялся сжимать кулак. Семь раз стиснуть. Семь раз разжать. Поскрипеть зубами.

Самый простой способ – письмо. Простой – но не лучший.

Общение должно быть двухсторонним, взаимным. Зибе Мак придется доказать свою преданность. Прежде чем впустить ее в затаенные глубины сердца, Рагуилу надо удостовериться, что она того заслуживает.

Нужно все устроить так, чтобы она сама догадалась. Это был бы идеальный вариант. Тогда он поверит, что она достойна. Тогда он сможет положиться на ее защиту, доверить ей себя.

Как это устроить?

Что бы такого сделать? Какие доказательства предъявить ей? Как удостовериться, что она его не предаст?

Рагуил закусил зудящую губу и почесал голову. Волосы были короткими, колючими на ощупь. В основании черепа зрел фурункул.

Должен найтись выход. Отец Небесный, укажи знак…

Рагуил прищурился. Перед глазами плыло: все казалось таким ярким, что слепило. Мир расцветился красками, переливаясь геометрическими узорами и вспышками света. Рагуил потер глаза и заморгал, не в силах сосредоточиться.

Он устал, еле держался на ногах. И все же он справился. Еще один демон мертв. Хотя выспаться опять не удалось…

– Ты не должен убивать! – зазвучал из ниоткуда трубный голос. – Кровь твоего брата взывает ко мне из-под земли!

Рагуила затрясло. На горле сжались невидимые пальцы. За каждым успехом неизбежно накатывало чувство вины.

– Я делал что должен, – пробормотал он под нос.

– Вреш-шь, – зашептали голоса.

– Прости, Господи. Я делаю все, на что воля Твоя…

Как узнать наверняка, чего хочет Господь, если Он сперва велит Рагуилу помешать планам Сатаны и покарать грешников, а потом попрекает этими же деяниями? Если б только можно было удостовериться, что он и впрямь выполняет волю Господа… Если б только существовал способ раз и навсегда развеять сомнения…

В голове забрезжила идея, которую голоса встретили с одобрением. Паника немного улеглась, и Рагуил понял, что надо делать.

Дышать стало заметно легче.

До ушей доносился голос Зибы Мак. Рагуил вслушался в ее торопливую речь. Слова, повисев немного в воздухе, растаяли фиолетовой дымкой. Зиба Мак склонилась над телом грешника, ее силуэт ореолом проступил из тумана, а над головой повис ангельский нимб. Мимо с фырканьем проскакал единорог. После убийства галлюцинации всегда становились отчетливее и ярче.

Рагуил пожевал губы. Догадается ли Зиба Мак о значении ран на шее извращенца, или придется ей подсказать?

Он вонзил нож семь раз, хотя демон испустил дух уже после первого удара. Однако важно нанести определенное количество ран. В этом тоже заключалась часть его послания новому хранителю.

Теперь разрезы, все еще влажные от крови, стояли в глазах. Рагуил облизнул губы. Стены вздохнули и засветились.

Голос Зибы Мак затих. Рагуил подался ближе. Ему показалось, будто он чует запах ее духов. Вспомнилась бутылочка с красивой стеклянной пробкой. Он так и не понял, что она изображала: птичку или цветок.

От непрошеных воспоминаний в горло будто плеснуло кислотой. Он зажмурился. Нельзя думать про Кэти. Она ушла, она не вернется. Про Кэти надо забыть.

Рагуил забарабанил большим пальцем по костяшкам. Семь раз. Пауза. И еще семь раз. Семь раз прошептал «Отче наш», потом столько же – «Аве Мария».

Он умолял Кэти не бросать его. Она не послушала. Зиба Мак – другая. Она его не оставит, она будет его беречь. Разве не Господь так обещал? Разве не сама она так сказала?

Рагуил задышал ровнее, думая о том, что делать дальше. Следующее убийство надо обставить иначе. Чтобы оно впечатляло. Чтобы поражало своей святостью.

Скоро настанет его час. А он сделает все, что потребуется.

Глава 31

Мальчик выкладывал на кровати в ряд свои сокровища: перочинный ножик, два «Чупа-чупса», несколько наклеек с динозаврами для школьного рюкзака и батончик «Марс». Все подарил ему дедушка.

– У меня есть для тебя сюрприз, – прошептал тот, когда они с бабушкой пришли сегодня утром в гости.

Он приложил палец к губам и жестом поманил мальчика из комнаты. Мама была на кухне, ставила чайник и болтала с бабушкой. Отец наверху разбирал бумаги. Мальчик целый день его не видел.

Он бросил полицейский вертолет и вышел вслед за дедушкой в коридор.

– Здесь, – дедушка похлопал себя по брюкам. – Ну-ка давай, ищи.

Мальчик усмехнулся и полез в карман. Однако там оказалось пусто.

– Ой, какой же я глупый… С другой стороны.

Мальчик забрался во второй карман и выудил шоколадный батончик, причем настоящий, не малюсенький, какие иногда кладут в подарки.

– Ух ты! Дедушка, ты супер!

– А теперь плати.

Дедушка наклонился и постучал пальцем по губам.

Мальчик чмокнул его. Щетина больно кольнула рот.

Дедушка присел и взял мальчика за плечи, чтобы их лица оказались на одном уровне.

– Только никому не рассказывай, хорошо? Пусть это будет нашим маленьким секретом. Не хочу, чтобы тебя ругали.

Он всегда так говорил.