Текст книги "Его единственная"

Виктория Волкова
Его единственная

Глава 1

– Я думаю, – невысокий рыхлый мужчина поудобнее уселся в кресле и лишь на минуту прикрыл веки, будто подбирая слова. Мятый костюм от Армани или Бриони сидел на нем как домашняя пижама. Да и сам Александр Яныч вызывал глухое раздражение.

«Придурок, – хмыкнула про себя Юля и, расположившись напротив, аккуратно сложила ноги в щиколотках. Поправив цветастое платье от Хлое, откинула назад блондинистые прядки.

– Скоро уже полгода, как папа умер, – притворно вздохнул Сашка. – Мы потеряли самого близкого человека, жена, – пробурчал он негромко. – И я считаю, нам с тобой пора сблизиться. Ну, не чужие же мы люди, милая, – кряхтя, заметил он и полез в карман за носовым платком. Вытер лоб и испытующе глянул на Юльку. – У нас с тобой никого нет роднее. Да и через Димона связаны навсегда. Хоть тебе он и приходится сыном, но и мне брат, не забывай об этом. Мы могли бы постараться и стать настоящей семьей, – продолжал увещевать Сашка Яныч. – Мы давно живем рядом друг с другом, – криво усмехнулся он, – а я знать не знаю, какая ты? Сладкая или с перчинкой, – захохотал, смехом прикрывая свое раздражение.

Юля дернулась, будто ее ударили. Перевела взгляд на мать. Заметила, что та испугана и растеряна. Мне опять бороться и решать за всех.

«Маман бы точно согласилась, – хмыкнула она про себя. – Ей-то все равно. Никто же в койку ее лечь не упрашивает.

И если в первый раз Юлька знала, что поступила как дура, но ни о чем не жалела. Сделка с отчимом принесла свои результаты. Крепс, Димка Блинников, давно выздоровел и даже вернулся в «Секиру» – элитное спецподразделение. Через Александру, жену генерала Кирсанова, Юльке иногда удавалось узнать хоть что-то о любимом мужчине. Дали внеочередное звание полковника, собирается жениться на враче-реабилитологе. И даже не ведает, что в нескольких кварталах от его дома живет маленький мальчик Дима.

«Не знает и не должен узнать, – мысленно пресекла глупые размышления Юля. – Все складывается удачно, но второй раз я на такую авантюру не подпишусь. Тем более у Сашки, в отличие от отца, харизмы ноль. Воспитания и культуры тоже. Валерочка дорогой хоть слово держать умел, – вздохнула Юлия, печально глянув на портрет отчима, перевязанный черной ленточкой. Прислуга каждый день приносила свежие цветы. Мать зажигала свечи. – За пять лет ты меня ни разу не попрекнул, – обратилась она к портрету любовника. – Мы с тобой заключили соглашение, Валерочка дорогой, и каждый сдержал слово. Я покорно легла под тебя, а ты от щедрот своих отсыпал триста тонн евро, дабы спасти жизнь отцу моего ребенка. Мы с тобой заключили удачную сделку, – снова вздохнула она. – Только вот зря втянули в наши дела Сашку. Кто бы знал, что после твоего ухода ему придет в голову такая удачная мысль? – поморщилась она и твердо решила. – Второй раз я точно на эти грабли не встану! Жить с нелюбимым мужиком. Да ни за какие коврижки!»

– Что ты молчишь, Юля? – просипел Сашка. – Обалдела?

– Честно говоря, да, – призналась Юлия. – Валерочку я любила, – заметила она печально. И не соврала. Конечно, еще маленькой как родного отца любила. Пока не выросла и он под юбку не полез. Вот и пришлось в семнадцать лет удрать из дома…

«Ладно, лирика», – снова оборвала себя Юлия и вслух сказала:

– Мне нужно время, Саша. Еще только полгода прошло. Дай мне возможность принять решение. Я сейчас вообще плохо соображаю…

– Оно и видно, – недовольно хмыкнул единственный сын Юлькиного любовника. – Я проверил показатели за квартал. У нас убытки, – хмуро бросил он. – Ты на работе хоть появляешься, госпожа президент?

– Тебе-то что? – хмыкнула она, стараясь сохранить самообладание. – Свои дивиденды ты получаешь исправно. Сейчас на рынке и так ситуация плохая. Новости посмотри, что ли… А руководить холдингом я и по удаленному доступу могу. Мне не обязательно в кабинете восемь часов высиживать. Но если ты хочешь перевести наш брак из фиктивного в реальный, то лучше начать с настоящих причин. И не надо прикрываться Валерой. Его уже нет среди нас, а мы здесь, – резко бросила она. – Говори сам, или я все равно докопаюсь.

– Юля, – охнула мать. – Так нельзя разговаривать…

«А подкладывать меня под Валерочку можно», – хмыкнула Юля и повторила еще раз. – Давай говорить напрямую, Саш.

– Хорошо, милая, – осклабился муж. – Расскажу, что я хочу. Слушай внимательно. Во-первых, поиметь тебя. Имею, кстати, законное право. Это первое. Во-вторых – лично контролировать папин бизнес. Я не спорю, ты многому научилась, работая вместе с отцом. Но ты права, дорогуша. Он там, а мы с тобой еще здесь. Поэтому твою должность делаем почетной. Лучше назначим руководить конторой опытных управленцев. Собственно, они у нас и есть. И пока ты оплакиваешь папашу, они работают. Поэтому все оставим как и было при отце. Я беру под свой контроль бизнес, переезжаю в эту избу, – Яныч обвел масляным взором богато обставленную гостиную. Полюбовался на картины модных авангардистов, перевел взгляд на итальянскую мебель в стиле арт-деко. Засмотрелся лишь на секунду на позолоченную полоску, украшающую круглый журнальный столик. – Ну и последнее, так сказать, вишенка на торте. Я хочу баллотироваться в губернаторы, моя дорогая. Поэтому холдинг должен открыть мне неограниченную кредитную линию. Долг потом погашу дивидендами. Ну и тебе, козочка, придется стать моей верной и преданной соратницей. Настоящей женой.

– Саша, – охнула Юлия. – Деньги из оборота вывести нельзя. Любой опытный управленец сделать этого не позволит. На выборах я тебя поддержу, не беспокойся. Мы с тобой женаты не один год. А что живем отдельно… Так у многих гостевой брак…

– Видимо, я плохо объясняю, – ощерился муж. – Я хочу тебя в своей койке. Так понятней? Твой сын, мамаша, няни… Ничего не изменится. Если будешь хорошей девочкой, то, может, и не стану смещать тебя с должности. Тут главное, как мы договоримся, малыш, – криво усмехнулся он.

Юлия попыталась взять себя в руки. Погладила синюю плюшевую обивку дивана, обвела пальчиком одну из малюсеньких красных королевских лилий, разбросанных по ткани.

– Мне нужно подумать, – обронила устало. – Сейчас на ходу я ничего не могу решить. Вполне возможно, нам следует развестись, милый, – медленно, обдумывая каждое слово, заявила она. – По разводу ты получишь мою долю в холдинге, а я – свободу. Женишься на одной из своих любовниц, и вместе с ней будешь призывать население голосовать за тебя.

– Нет, – подскочил в кресле Яныч. – Меня такой расклад не устраивает. На мне не должно ничего числиться! И репутацию примерного семьянина я портить не желаю. Тебе придется согласиться, Юля! – рыкнул он, подскакивая из кресла. В одну секунду оказался рядом и, нависая над ней, прохрипел. – Не на того нарвалась, девочка! Как я велю, так и будет…

– Ну-ну, – хмыкнула она, пытаясь отстраниться от жаркого дыхания Сашки. – Прежде чем лезть целоваться, – добавила ехидно, – зубы сперва почисть.

Яныч отлетел на полметра и, дыхнув себе на руку, принюхался.

– Нормальный запах, – хмыкнул он. – Что ты городишь, Юленька?

– Даю понять, – усмехнулась Юля, поднимаясь с дивана. – Тебе со мной сладко не будет.

– Озвучь свои условия, – радостно расхохотался он. – Вот это я понимаю, деловая женщина. Не зря отец тебя так ценил.

– Сначала ты сбросишь вес. А посидишь на жесткой диете и поработаешь с тренером. Во-вторых, мой дорогой, тебе придется завязать с оргиями. Я даже одной любовницы не потреплю. В-третьих, одежда. Весь твой бомжацкий хлам нужно выкинуть. В-четвертых, стрижка у нормального мастера, а не у собачьего стилиста, в-пятых, уколы красоты, массаж, плавание…

– Нет, я так помру, – пробурчал недовольно Яныч. – Я на такое не подписывался…

– А я задохнусь, как только ты навалишься на меня своей жирной тушей. Поэтому советую развестись, – резко заявила Юлия и быстро вышла из комнаты.

– Тебе надо было разговаривать с ней помягче. Конечно, Юлька отказалась, Сашенька, – попрекнула Людмила, официальная вдова Валерия Петровича Яныча. Она неспешно подошла к большому зеркалу в бронзовой раме. Поправила идеальные кудряшки. Всмотрелась в ухоженное лицо без единой морщины и заметила добродушно. – Нужно действовать постепенно, мой дорогой. Юля – девочка с характером. Но мне кажется, у тебя есть возможность ее убедить.

– Послушайте меня, Людмила Владимировна, – прорычал Яныч, шагнув к мачехе. – В ваших интересах уговорить эту сучку. Мне легче стать вдовцом, чем развестись. Понятно? – угрожающе прошипел он, наклоняясь над женщиной. – Это же ты, тварь, подложила под моего отца свою старшую доченьку! Это же тебе, мрази, было выгодно, чтобы он не бросил тебя? Поэтому, Люся, ты, как никто другой, должна понимать, что развода не будет. Это никому не выгодно кроме Юльки. Еще неизвестно, что там отец написал в завещании. Но в любом случае, мы потеряем деньги. Много бабла. А если кто-то узнает о действительном положении дел и что мой брак служил ширмой для папиных шашней, то разразится скандал. Я-то переживу, – хмыкнул Яныч, – а вот память отца изгадят помоями. Приплетут чего не было. Ты этого хочешь?

– Мы можем договориться, – пролепетала Люся, пытаясь освободиться из цепких лап пасынка. – Надо договориться цивилизованно, и каждый останется при своих интересах… В завещании Валера поделил все имущество на троих. Мне, тебе и Юлечке.

– При разводе может всплыть всякое, – недовольно пробурчал Яныч. – Ты же понимаешь, святая наша, как только станет известно о сожительстве моего отца и Юльки с твоего полного согласия, то ни одна светская курица с тобой не поздоровается. Тусовка навсегда закроет двери перед твоим носом.

– Но этого же можно избежать… – проблеяла Люся. – Если мы все придержим язык за зубами…

– А зачем это мне? – хмыкнул Яныч, отталкивая ее. – Когда все полетит к чертям собачьим, я первым пойду к Малахову и там расскажу о твоих шашнях.

– Ты не посмеешь! – вскрикнула она. – Я старалась и для тебя тоже. Твой отец выгнал бы меня и женился во второй раз. Да, я очень боялась этого! И когда Юля вернулась, молила бога, чтобы они с Валерой договорились. Да, все эти годы я закрывала глаза на его шашни. Он вечером уходил к ней в спальню или вызывал ее к себе в кабинет. Но твоя выгода от этой связи тоже очевидна, мой дорогой! – скривилась она в безобразной ухмылке. – Будь все как у людей и женись твой отец на левой телке, еще неизвестно, сколько бы тебе отломилось в случае его смерти! Никто не знает, как бы сложилась судьба компании, если там вместо Юльки сидела бы тупая чика!

– Я не спорю, Люся, – криво усмехнулся Яныч. – Только теперь пора наладить новые отношения. Старый фундамент годный и всех устраивает. Вот и убеди мою жену, что другого выхода нет. Тебе же удалось уложить ее в койку к мужику на тридцать с лишним лет старше. Значит, получится еще раз. Тем более что мы с ней почти ровесники, – заржал он, выходя из комнаты. – Да, – остановился на пороге. – Передай моей любимой жене, Люся, что я согласен похудеть немного, а все эти новомодные штучки пусть испробует на себе. Понятно?

– Да, – кивнула она, глядя ему прямо в лицо. – Но ты сам дров наломал, дружок, – усмехнулась недобро. – Кто тебя просил вываливать всю правду! Как слон в посудной лавке, честное слово! Наплел бы с три короба, глядишь, Юлька бы растаяла…

– Твоя дочь сделана из железобетона, а он не тает, – хмыкнул Яныч. – Но не зря меня друзья зовут Кувалдой. Я ее обломаю, Люся, если она не поймет по-хорошему, – прорычал он, уходя…

«Нужно что-то делать! – вопила чуйка. – Удрать, бросив все! Взять Димку и бежать, – пронеслось в голове, и Юля поняла, что ее затапливает мощная волна паники. – Только не этот урод, – выдохнула она в отчаянии. – Завтра же возьму отпуск и уеду с сыном. Но вот куда? – попыталась сообразить она, а зайдя в свою гостиную, велела сидевшей на стульчике прислуге. – Сделай мне ванну, Лиза. И скажи няньке, что с сыном я погуляю сама, – заявила она надтреснутым голосом.

– Вы не заболели? – поинтересовалась прислуга. – Слишком бледные…

– Беседы с любимым мужем мне даются нелегко, – тяжело вздохнула Юлька. – Сейчас отмокну в ванне и буду как новенькая, – улыбнулась она. А когда через пять минут погрузилась в воду и положила голову на кожаную подушечку, с ужасом осознала, что слишком высоки ставки в этой игре, и Сашка Яныч ни перед чем не остановится, желая добиться своего. – Нужно обезопасить себя, – подумала Юлия. – Но не явно. А значит, привлекать кого-то из корпорации нельзя. Да и чью сторону займут сотрудники, неизвестно. А то как бы я вместо помощи не получила удар в спину, – усмехнулась она и, поболтав кончиками пальцев ног по воде, закрыла глаза.

– Нужно понять, что делать дальше?, – призналась Юля самой себе. – Решить, к кому я могу обратиться за помощью.

«А ни к кому, – с ехидцей заметил внутренний голос. – Ты можешь рассчитывать только на себя, девочка», – предупредил ее Валерий Петрович.

– Твою мать, – ухнула Юлька, садясь в ванне. – Но, наверное, ты прав, Валерочка дорогой. На маман полагаться нельзя, служба безопасности и персонал мне уж точно не помощники, хоть и будут уверять меня в обратном. Да и каких-то отважных подруг нет, – хмыкнула она про себя и уже собралась лечь в воду, когда неожиданно вспомнила об Александре Кирсановой, известной блогерше Калинке – Малинке и жене генерала Сергея Юрьевича Кирсанова. Жизнь свела их вместе во время работы фонда и сбора денег для Блинникова. Но окончательно они с Александрой подружились, лишь оказавшись в одной палате родильного дома.

– Это не Димкин ли сын? – поинтересовалась тогда Александра, увидев завернутого в одеялко маленького Крепсика.

– Да, – как на духу призналась Юлька. – Но, пожалуйста, Сань, не говори никому. Даже мужу.

– Хорошо, – кивнула она, смущенно улыбнувшись. – Придет время, ты сама расскажешь Диме. Только пойми, с каждым годом сделать это будет все сложнее.

– Он не должен ничего узнать, – прошептала тогда Юлька. – Таковы условия игры. Да и Блинников меня ненавидит. Считает чуть ли не проституткой, – выдохнула она. – А ребенка я и сама воспитать могу.

«Санечка молодец, – довольно хмыкнула про себя Юлька. – Сберегла мою тайну. Нужно с ней посоветоваться. Может, умная Александра подскажет, как поступить, – подумала она и, выйдя из ванной, сразу позвонила давней подружке.

– Сань, вы на даче или в городе? – поинтересовалась непринужденно, как только обменялись приветствиями. – У меня тут немного свободного времени образовалось, хочу на Тверском с Димкой погулять.

– Да, Юля! – радостно воскликнула Александра. – Мы в городе. Давай встретимся. Я так соскучилась по тебе!

От этого звонкого и искреннего голоса Юле показалось, что все печали рассосались сами собой.

«Может, я накрутила себя, – подумала она. – Все не так страшно, как кажется, – отмахнулась Юлька от бед, показавшихся в одночасье мифическими. И пока катила с сыном в Бентли к Тверскому бульвару, решила ничего не говорить Александре. Вот только та сама догадалась о неприятностях у подружки.

– У тебя какие-то проблемы, Юльчик? – настороженно осведомилась Санька, наблюдая, как Дима с Данькой наперегонки бегут к песочнице. Юля всмотрелась в мудрые зеленые глаза подружки, заметила, как ветер треплет черные Санькины кудряшки, и призналась неохотно: – Мне, наверное, лучше взять Димку и уехать из города. Тучи сгущаются. А я не готова сейчас бороться. Вот только не знаю, куда податься. Ну, чтобы никто не нашел…

– Все совсем плохо? – испытующе глянула Санька. – Может, с Сережей посоветоваться? Он мог бы подсказать… – поинтересовалась робко. – Или хочешь, – тут же придумала она, как решить проблемы подружки, – можешь в моей квартире пожить. Море, солнце, песок, – улыбнулась она, вспомнив старый детский анекдот. – Димочке морской воздух пойдет на пользу. И найти тебя – мало кто сможет. Езжай поездом или самолетом. Машину быстрее вычислят. А так… Ну, поищут в первое время по пансионатам и гостиницам… И не найдут, – заметила она довольно.

– Хорошая идея, – кивнула Юлька. – Вот только я сама пока не знаю, паникую или нет. Интуиция подсказывает – беги, а здравый смысл говорит – прорвемся.

– Как надумаешь, скажи, – пожала плечами Санька и, внимательно глянув на сына, топтавшего куличи в песочнице, тут же закричала во всю мощь легких. – Дани – и – ил! Перестань! Сейчас же!

Глава 2

– Димочка, – сонно пробормотала Ленка, прижимаясь к любовнику всем телом. – Я хочу от тебя ребенка. Давай без предохранителей попробуем, а? Мы же все равно собираемся пожениться, – проворковала она, обнимая его. Чмокнула куда-то около шеи и уставилась огромными, будто блюдца, глазами.

– Аленка, – протянул полусонно Крепс, целуя любовницу в пухлую щеку, – мы же договорились, что после свадьбы вплотную займемся. Подожди месяц-другой. А как поженимся, то хоть каждый год рожай…

– Ты хочешь? – лукаво улыбнулась она. – Представляешь, сколько народу тут сразу появится? – хихикнула Алена.

– Ну и что, – хмыкнул Дима Блинников. – Вон, у шефа двое, а сейчас еще третьего ждут. Кирсанов ходит как мальчишка счастливый. Александра Андреевна гоняет его, но ему не привыкать. Военная косточка, – пробурчал Крепс горделиво.

– Но Кирсанов твой – генерал, – фыркнула Алена, ласкаясь. – А нам с тобой двоих деток хватит. Сразу одного заделаем, а года через три – другого.

– Отличный план, – хохотнул Дима, переворачивая невесту на спину и нависая над ней. – Готовься, Аленка, – пробурчал он, отдышавшись. – Я постараюсь в ближайшее время сделать тебя беременной.

«Может, действительно, – подумал он, откатываясь в сторону и снова обнимая Алену, – заделаем сначала ребенка, а потом распишемся. Тогда мать точно перестанет упираться и согласится на наш брак. Особенно, конечно, ее благословления не требуется, – поморщился Дима Блинников. – Но и жениться наперекор матери тоже не хочется».

Подавив вздох, он в который раз попробовал разобраться, почему обычно добрая и веселая мать так взъелась на Алену. Запрещала приводить ее в гости. Сама таскалась к какой-то гадалке Медее и все время уверяла, что у старшего сына есть на стороне ребенок. Вылитая папашина копия.

– Да от кого?! – орал Димка. Увещевал и снова срывался на крик. – Пойми, мам, – объяснял он не раз. – У меня до Алены долго никого не было. Когда у Кирсанова в личной охране ходил, вообще любовь-морковь забросил. Двадцать четыре часа с шефом. И если еще в Москве удавалось в короткий выходной отоспаться, то в командировках – а Бек, пока не женился, не вылезал из горячих точек – не до подружек было.

Естественно, Дима кривил душой и знал это. Самому себе не соврешь.

«Помню одну красавицу перелетную, – сжав челюсти, подумал он. – Юлечка – как-ее-там… На кладбище познакомились. Через пару дней уже в койку завалились. Один раз всего пошпилились. Разве с одного раза залетают? Вон, с Аленой два года живем, и никаких намеков», – хмыкнул про себя Блинников и, положив ладонь на пышную ягодицу невесты, попытался уснуть. Сон не шел. Наоборот, из глубины подсознания на волю вырвались воспоминания о Юленьке.

«Бек говорил, что она сильно помогла. Почти всю сумму на лечение вытрясла из холдинга, куда устроилась работать», – мысленно заметил Дима. Он слабо представлял, что нечесаную ворону кто-то взял руководителем пресс-службы крупной нефтедобывающей корпорации, но, если верить Кирсанову и его жене, так оно и было. В одночасье Юля Фомина, журналистка из захудалой газетенки, вдруг вышла замуж за сына олигарха. Родила ему ребенка и преспокойно жила в башне из слоновой кости.

«Говорят, стала президентом компании после смерти свекра. Муж у нее больше в политике. То ли депутат, то ли мэр какого-то города на Урале. С ее-то куриными мозгами, – фыркнул про себя Крепс, внезапно вспомнив, как искал на кладбище в Никифоровке карты оплаты, посеянные этой дурындой. – Наверное, управляют специально обученные люди. А Юленька важно ставит свою подпись под документами», – в который раз подумал он.

Иногда Блинников вспоминал об этой странной девчонке, мысленно благодарил ее за помощь.

«Если бы не Юлька, – пробурчал он, проваливаясь в сон. – Я бы до сих пор валялся бы на больничной койке или остался инвалидом на всю жизнь. Уж точно бы не вернулся в строй и не служил в «Секире». Бродил бы с палочкой по двору – в лучшем случае», – хмыкнул он, внезапно возвращаясь в реальность. Снова будто со стороны увидел, как, разбивая ногами оконное стекло, он и другие бойцы влетают в здание, где возомнивший себя богом профессор Поморов решил грохнуть заложника. А дальше раздался выстрел. И Дима снова ощутил, как заныла нога.

– Принести обезболивающее? Или сделать укол? – сонно поинтересовалась Алена. – Опять нога разболелась, Димочка?

– Пройдет. Давай полежим, Аленка. Скоро уже вставать, – пробормотал Дима, силясь подремать хоть чуть-чуть.

«И почему мать так против Ленки? – вздохнул он про себя. – Добрая, заботливая. Вон, с ходу поняла, что мне больно. Та же Юля даже не догадалась бы, – поморщился он и снова поймал себя на шальной мысли. – Неужели с одного раза можно забеременеть? – изумился он. – Но она бы сообщила тогда и не вышла бы замуж за сына самого Яныча… Хотя от этой девицы можно всего ожидать…Нужно провести расследование, – мысленно решил полковник Блинников. – Утром позвоню эфэсбэшникам», – пробурчал он, поправляя подушку и намереваясь украсть у приближающегося утра хоть часок сна. Но стоило только закрыть глаза, как раздался звонок сотового.

– Твою мать, – ругнулся Блинников. – Кому пришло в голову звонить в половине шестого утра? – скривился он, подслеповато щурясь на экран телефона. Но высветившаяся надпись «Бек» заставила его пружиной подняться с постели и, выскочив на в полутемную кухню, бодро отрапортовать в трубку «Слушаю, бать».

Разговор с генералом много времени не занял.

– Прямо с утра заезжай ко мне домой, – пробурчал недовольно Кирсанов. – Дело есть, – добавил устало…

– Ночь выдалась бессонной? – аккуратно осведомился Крепс на правах старого друга.

– Да поспал часа четыре, – хмыкнул Бек. – Достаточно. Дел полно, Дима. Жду.

«Что-то непредвиденное, – подумал Крепс. – Интересно, зачем я ему понадобился? Да еще и дома», – внутренне усмехнулся он. И, решив не загадывать, подошел к окну. Глянул вниз на детскую площадку. На сонных дворников, лениво махающих метлами. Заметил на стекле косые капли дождя и внезапно подумал, что ни к кому за справками о Юле Фоминой обращаться не станет.

«Да ну, на фиг, – фыркнул он про себя. – Медея какая-то наговорила глупостей, а мне верить в эту чушь? Хочет мать или нет, я все равно женюсь на Ленке. Нарожаем детей, остынет. Выяснять ничего не желаю. Нет у меня на стороне ребенка. Вот это я знаю точно. Всегда предохранялся. Даже с Юленькой, – поморщился он, вспоминая, как стонала в его объятиях давняя любовница. – Или в душе мы забылись немного? – пробурчал он про себя. – Не помню точно», – скривился он и уже собрался отойти от окна, когда почувствовал, как вокруг его талии обвиваются мягкие родные руки.

– Что-то случилось, Димочка? – сонно пробормотала Ленка, прижимаясь к нему. – Ты чего подскочил, как ужаленный?

– Кирсанов звонил. С утра ждет… И голос совсем нерадостный. Вот и думаю, что могло случиться. Может, мои бойцы влипли в какую-то историю. Бек не поскупится, вставит дыню королевского размера…

– Ну что ваши мальчики могут сделать? – прошептала Алена, попадая в плен рук Крепса и положив голову ему на грудь. – Они все такие правильные. С внутренним стержнем. Помню, приходили к тебе в больницу…

– Они все могут, – добродушно хмыкнул Блинников и про себя добавил.

«Даже банк обнести способны!»

Вспомнил он пятилетней давности глупую выходку Эркюля и Песо, двух лучших бойцов «Секиры».

– Поеду пораньше, – предупредил он. – Ни к чему в неизвестности томиться. И вот что, Ален, – строго глянул он на женщину. – Узнай в ЗАГСе часы приема, и напиши мне. Сегодня. Может, тогда на следующей неделе заедем и подадим заявление, – пробормотал он, обнимая любимую и ласково целуя ее в висок.

– Подожди, – немного отстранилась Алена. – А как же твоя мать? Она сказала, что не придет к нам на свадьбу… Ты уговорил ее?

– Нет, – мотнул головой Крепс. – Мы ее, конечно, пригласим. Но если откажется, сильно горевать не станем. Потом, когда внуки пойдут, мать оттает.

– Она меня и так ненавидит…

– Просто недолюбливает, – ласково усмехнулся Крепс. – Обычная история. Свекровь и невестка. Не обращай внимания.

Он будто глянул со стороны на себя и Аленку. Голые мужчина и женщина обнимаются на в темной кухне.

– Иди сюда, маленькая, – позвал негромко, усаживая будущую жену на островок, стоящий посреди кухни. Костяшки пальцев скользнули по прохладной мраморной поверхности, а тепло Аленкиных бедер проникло через ладони в самую душу и, возбуждая мурашками, побежало по телу.

– Ленка моя золотая, – только и смог вымолвить Крепс. – Как же хорошо, что мы встретились, – прошептал он, прижимая ее к себе.

– Я люблю тебя, Димочка, – выдохнула она.

«Я тебя тоже, – хотелось сказать ему. Но природная честность не позволила соврать. – Ну, какая, на фиг, любовь? – мысленно поморщился он. – Алена меня устраивает. Хорошая хозяйка, отличная любовница. А чувства? – подавил он тяжелый вздох. – Бывает, конечно. Вон, как у Бека с его Санечкой. Но это такая редкость, ё-моё. Мне уж точно не грозит, – криво усмехнулся он и, помогая Алене слезть с островка, вдруг представил рядом Юлю Фомину. – Будь она на месте Алены, тут бы случился фейерверк», – пробурчал он и, откинув прочь крамольные мысли, отправился в ванную.

Уже по дороге к дому Кирсанова он рассеянно смотрел в окно, пытаясь предугадать причину столь раннего вызова шефа.

«Что я пропустил и где?» – подумал Блинников и тотчас ужаснулся только от мысли, что мог подвести Бека.

«Да я ему всем обязан, – рыкнул он раздраженно. – Жизнью, должностью, вот этими вот погонами. Только Беку пришло в голову сразу же после неутешительного вердикта врачей организовать фонд помощи. Конечно, за прошедшие пять лет детище Кирсанова помогло многим. Но я-то был первым! А все Бек и Александра Андреевна, – мысленно отметил он и вдруг осознал удивительно простую и очень неприятную вещь. – За пять лет, прошедшие после болезни, он ни разу не связался с Юлей Фоминой и не поблагодарил ее за помощь. Вот же козел, – отругал он себя и решил при первой же возможности узнать у генеральши адрес и телефон давней одноразовой любовницы. – Они, наверное, общались по делам фонда. Значит, и контакты должны быть обязательно, – решил он. – Хоть запоздало, но поблагодарю. Офицер, твою мать».

И как только автомобиль затормозил около Кирсановской многоэтажки, Блинников привычно поднялся в лифте на тринадцатый этаж, и когда дверь открыл мрачный и насупленный Бек, понял, что дела плохи.

– Ты давно в отпуске был, Крепс, – начал он без предисловий, заводя гостя в кухню и, не спросив, наливая ему чай в высокую кружку.

– Угощайся, – пробубнил, пододвигая тарелку с сырниками. – Санечка вчера вечером жарила. Или пельменей сварить? – поинтересовался скупо. – Сестры налепили на батальон…

– Если ты будешь, Бек, – тихо заметил Блинников, – то и я за компанию. Не смогу отказаться от такой роскоши, – добавил довольно.

– Ага, – кивнул шеф, – ставя на плиту кастрюлю с водой. – Пока сварятся, мы поговорить успеем, – поморщился он.

И Крепс точно знал, что эта гримаса не относится к нему лично. Наверняка кто-то налажал, и теперь нужно срочно подтереть.

«Не, ну, а что? – хмыкнул он про себя. – Мне не впервой!»

– В общем, новости плохие, – протянул хрипло Кирсанов. – Гоголь через неделю уйдет в отставку. Пока эта информация не для посторонних, Дим, – вздохнул он. – Потом начнется дележка. Ну, как всегда, – отмахнулся он. – Плавали, знаем!

– Так, может, Бек, тебя назначат? – с надеждой поинтересовался Блинников, прекрасно понимая, что новая должность шефа и ему самому сулит плюшки с маком.

– Могут, – мрачно кивнул Кирсанов. – Или взашей выгонят. Если кто другой займет место Николая Васильевича. Сам знаешь, что никто пока не ответит однозначно на этот вопрос, – криво усмехнулся он и, достав из холодильника разложенные по дощечкам пельмени, не считая, засыпал их в воду. – Мне твоя помощь нужна, – бросил отрывисто. – Больше никому доверить не могу, понимаешь? – хрипло осведомился шеф и строго глянул на Крепса.

– Бек, ты же знаешь… – заверил Димка. – Говори, я все сделаю…

– Документы нужно Паше доставить, – пробурчал он, помешивая в воде пельмени. – Но так, чтобы никто ни о чем не догадался.

– Какие? – утончил Крепс, прекрасно зная, что шеф может уйти от ответа.

– Да ничего особенного, – отмахнулся Кирсанов. – Это с отставкой Гоголя никак не связано. Не думай! Наш Миша Павлов у себя проводит кое-какое расследование. Вот и просил помочь. Небольшой пакет формата А4. Передавать его через Мишкиных людей опасно, отправлять почтой или курьером – тем более.

– Я отвезу, – кивнул Крепс. – Когда ехать?

– Сегодня, Дим, – невесело махнул рукой Кирсанов. – Лучше взять отпуск. Я, как твой непосредственный начальник, подпишу рапорт. Поедешь поездом. В мягком вагоне. Так мы сведем риски к нулю. Ну и ты сам смотри внимательно. Обратно вернешься машиной. Если вдруг кто-то решит за тобой проследить, то билет в один конец наведет его на размышления, что ты направляешься именно в отпуск. День-другой погуляешь, подышишь морским воздухом, поешь с Пашей шашлык, и назад. Недели хватит, чтобы никто ничего не заподозрил, – пробурчал он, раскладывая по тарелкам пельмени.

Ели молча, думая каждый о своем. И Крепс, глядя на недовольное лицо шефа, понял, что происходит что-то из ряда вон, но уточнять не решился.

– Пиши рапорт, – распорядился Кирсанов. – А я пока тебе билет куплю. Надеюсь, в канцелярии вопросов не возникнет. На выполнение задания даю неделю. А потом начнутся танцы вокруг Гоголя, и ты мне здесь понадобишься, – проворчал он, выходя из комнаты.

– Так точно, – рыкнул Крепс, прекрасно зная, что за ради Бека выполнит все в лучшем виде.

«Если я смотаюсь туда и обратно без всяких гулек и кабаков, то останется свободных два-три дня. Мы с Аленой успеем и в ЗАГС заявление подать, и к ее матери в Питер съездить, – мысленно проворчал Блинников. – Спасибо, товарищ генерал, подсобили,» – про себя усмехнулся он, забирая у Бека тяжелый белый конверт. Сунул его сразу в портфель и быстро написал рапорт.

– Есть нормальный поезд на одиннадцать тридцать, – оповестил Кирсанов, роясь на сайте РЖД. – В других составах СВ нет. Дожили, – поморщился он и добавил со вздохом. – Все. Купил. Езжай сразу домой за вещами, и на вокзал. А я сам твое заявление в канцелярию занесу.