Текст книги "Его единственная"

Блинников снова перевел взгляд на мальчишку, спящего рядом с матерью. Заметил, как тот привычно положил руку ей на предплечье.

«Держит во сне и не хочет отпускать, – улыбнулся он. – Хороший парень. На меня похож. Жаль, что мы раньше с ним не познакомились. Но лучше поздно, чем никогда, – сжав губы, подумал Блинников и, глядя на проносившиеся за окном березки и елочки, пробурчал. – Спасибо, Бек. Я твой должник… Впрочем, как и всегда».

Крепс снова посмотрел на сына, будто почувствовал взгляд. Малыш сидел на постели и внимательно рассматривая нового знакомого.

– Кушать хочу, – прошептал он. – Там у мамы в сумке есть йогурт и яблочко.

– А у меня – котлеты и жареная картошка, – улыбнулся Блинников. – Хочешь?

– Конечно, – оживленно затараторил малыш. – Я люблю! Но бабушка Люся говорит, что это нездоровая еда. А мама раньше сама картошку жарила. Когда дедушка Валера был жив. Его положили в дубовый ящик и закопали на кладбище. А я испугался сильно. И меня мама к Дане и Леше отвезла. Я у них с ночевкой оставался. Мы под столом халабуду строили, и их мама пришла к нам, и мы все вместе читали книжку.

– А я знаю твоих друзей, – подмигнул ребенку Крепс. – У них две собаки. Рекс и Фунтик, – бросил он, доставая из портфеля судочки, заботливо сложенные Аленой. – У нас еще квашенная капуста имеется, – радостно возвестил он, открывая по очереди каждую емкость. – Только вилка одна, – развел руками. – Или подожди… У меня, кажется, походный вариант есть.

Блинников полез в карман брюк и, выудив оттуда перочинный ножик, принялся открывать различные отделения.

– Вот видишь, ложка, вилочка, пилка и даже ножницы. А это, гляди, – Крепс потянул за самую большую выемку. – Молоточек.

– А зачем? – удивился Димулька, жадным взглядом обводя еду. Но сам взять не решился.

– Пойдем руки мыть, – вовремя спохватился Крепс и, открыв дверь в туалет, позвал сына. – Иди сюда, Дим.

Малыш послушно подошел и, когда Блинников нажал на тугой кран, быстро подставил ладошки.

– Ух ты ж, как здорово, – прошептал восхищенно. – Я бы в поезде все время катался. А вы?

– И я, – кивнул Крепс, чувствуя, как счастье горячей волной затапливает сердце. Проникает в душу, позволяя дышать полной грудью и радоваться жизни.

«Твою налево, – весело выругался он, наблюдая, как сын осторожно, стараясь не задеть спящую мать, садится обратно за стол. – Всего-то надо быть рядом с маленьким человечком, так похожим на тебя самого. Болтать о пустяках и за обе щеки уминать котлеты с картошкой».

Глава 5

Юлька проснулась только к Воронежу и даже сама не поняла, как отрубилась. Впервые за несколько лет спала тихим и безмятежным сном. И будто очнувшись из глубокой дремы, она сразу услышала звонкий голосок сына, рассказывающего о своих друзьях и игрушках, и вторящий ему солидный бас Крепса. Нестерпимо захотелось есть. Да и в купе пахло жареной картошкой. Может, показалось…

«Дима не мог бросить ребенка одного и пойти в ресторан! – на долю секунды запаниковала она и тут же остановила себя. – Где в общепите подают жареную картошку и котлеты? Наверное, из другого купе вентиляцией принесло», – решила она, усаживаясь на постели и сонно озираясь по сторонам.

– Я уснула, – сообщила растерянно.

– Мы заметили, – вяло улыбнулся Крепс. – Давай, Юль, соберись, – велел он. – Мы тебе тут еды немного оставили. Не знаю, ешь ты такое или нет, но из купе выходить не стоит. Сейчас в Воронеже придет патруль. Проверит документы у наших сопровождающих. Они там уснули и дверь даже не закрыли. Я выглядывал, дрыхнут на диване вповалку. Самое время поесть и затаиться, – потирая лоб, добавил он заговорщицки.

Юля зашла в сортир и постаралась не вскрикнуть, заметив в мутном отражении зеркала свою взлохмаченную физиономию. Хотя, если так разобраться, пять лет назад Крепс видел ее не только лохматой, но и абсолютно голой. Некстати вспомнилась та ужасная ночь, когда двое ее коллег по редакции от большого ума кинули в окно старого Кирсановского дома бутылку с зажигательной смесью. Чего хотели добиться, Юля не понимала до сих пор. Вот только их звонок и вопли по поводу фейерверка поставили жирную точку на отношениях с Димой. Тяжело вздохнув, Юлька причесала растопыренными пальцами волосы, скрутила в пучок русые пряди. И будто наяву увидела, как, узнав о пожаре в Никифоровке, с кровати подскочил Крепс. А когда она сама добралась до места происшествия, то в генеральском дворе уже чернел остов дома, а чуть поодаль стояла в темной рясе и в Димкиной куртке монахиня, старшая сестра генерала Кирсанова. Сам Сергей Юрьевич тогда покосился недобро и что-то пробурчал Крепсу. Тот подскочил и, если бы не сдержался, то вытолкал бы ее взашей. И еще гадостей наговорил.

«Все травой поросло, – улыбнулась своему отражению Юля. – Жизнь развела нас тогда, и у каждого теперь своя дорога. С сыном ты хочешь видеться, – криво усмехнулась она, открывая дверцу, – я не против. Вот только надолго ли тебя хватит? Женишься на своей медичке, она тебе еще нарожает. Главное, не бороться с тобой, Димочка. А то запретный плод сладок. Первое время походишь, а потом и не вспомнишь о нас», – подумала она с горечью и, вернувшись в купе, нервно хихикнула:

– Воронеж, нас не догонишь!

– Есть хочешь? – коротко бросил Дима и добавил, смущаясь. – Мне жена тут тормозок сложила.

– Давай, – кивнула Юлька, прекрасно понимая, что время выяснять отношения давно прошло. Или еще не наступило.

– Котлета и капуста, – придвинул к ней широкий судок Крепс. – Картошку мы с Димоном схомячили…

– Ты ел жареную картошку? – строго посмотрела на ребенка Юля. – Ты же знаешь, что тебе нельзя…

– Мамочка, ну, она такая вкусная. Я не смог отказаться… А дядя тезка не знал. Ты его не ругай, пожалуйста.

– Я никого не ругаю, – строго заметила Юля. – Просто кто-то опять будет пить мотилиум.

– Ладно, – натужно вздохнул Димулька. – Выпью. Оно того стоило…

– Пока ты умывалась, – заметил Блинников, протягивая ей чистую вилку, – пришло сообщение от Кирсанова. До вокзала поезд остановить не получится. Слишком многим придется объяснять причину. Но в Ростове живет один человек. Он нас и заберет с перрона. Сергей Юрьевич с ним уже связался. Мужик креативный. Обещает встретить с оркестром…

– Вот нам только музыкального сопровождения не хватало, – усмехнулась Юлия и принялась есть. Крепс даже залюбовался. В отличие от других дамочек, Юлька не гоняла лист салата по тарелке. Ела быстро и аккуратно. Потом вымыла судок и вилку.

– Спасибо большое, товарищ полковник, – улыбнулась она. – Очень вкусно. Так Алене и передайте.

– Обязательно, – кивнул Блинников и неожиданно почувствовал легкую досаду.

«Она все про меня знает. Про звание, про Алену. И сказала так равнодушно-весело…»

Он бросил внимательный взгляд на худенькую невысокую женщину. Элегантную и совершенно уверенную в себе. И внезапно понял, что та девчонка с черными космами и ободранными коленками, которую он под ручку вел через кладбище в Никифоровке, а потом промывал перекисью раны, заливая пенящуюся жидкость на рваные колготки, не имеет ничего общего с красивой и ухоженной гламуркой. Нет, естественно, это была та же Юля Фомина, теперь уже Яныч. Холеная блондинка, знающая себе и другим цену. Подтянутая и волевая женщина. И любому человеку та девица в хламиде, что следила за генералом вместе с такими же журналюшками, как и она сама, показалась бы дальней родственницей теперешней Юли со странной фамилией Яныч. Блинников засмотрелся на волосы, собранные в почти идеальную дульку, и поймал себя на мысли, что хочет выдернуть из Юлькиной прически дурацкие шпильки. Огладить послушные длинные локоны и намотать на палец тонкую прядку.

«Вот тебя занесло, Крепс, – почудился Диме знакомый рык Бека. – О деле думай, пацан. Запрыгнуть к Юленьке в койку еще успеешь. Тут главное живыми и невредимыми попасть в теплые объятия Бессараба!»

Блинников вздрогнул, будто очнулся. Посмотрел на сына, таскающего машинку по краю стола, быстро скосил глаза на Юльку, копошившуюся в сумке. Глянул на бедро, обтянутое тугими джинсами, украдкой облапил взглядом такую же высокую, как и раньше, грудь.

«Только вот прежняя Юля Фомина пряталась за широкими балахонами, а эта носит одежду по фигуре, – самому себе заметил Блинников. – Психологи считают, что вот такая смена имиджа связана с большой переменой в жизни, – подумал было Крепс и оборвал себя, будто глупого первогодка. – Психолог хренов, тебе какое дело до ее имиджа?»

Он сумрачно всмотрелся в телефон. Увидел пропущенное сообщение от Ивана Григорьевича Бессараба.

– Что за противник, Дима? – написал бывший снайпер Гоголя.

– Два мордоворота из братвы, – тут же напечатал Крепс.

– На перрон никого не пустят. Я договорился. Из вагона выходи строго по моему сигналу.

– Какому?

– Услышишь, – коротко ответил Бессараб и отключился.

Дима Блинников неплохо знал этого человека. Когда-то давно он служил под руководством Николая Васильевича Егорова, прозванного Гоголем. Воевал с ним в Югославии и прошел еще несколько горячих точек. Закалил характер и нарастил толстый слой брони. Из разговоров командиров Крепс знал, что Бес мальчишкой ушел в армию, добровольно заявившись в военкомат.

– Там какая-то любовь всей жизни, – морщился Гоголь. – Кто-то что-то недопонял. А мне пацана жалко стало. Сам под пули лез…

Теперь же Иван Григорьевич владел заводом в родном городе, но почти каждый год приглашал Гоголя, а с ним и Кирсанова к себе на рыбалку. А где генералы, там и охрана…

«Дача у него прямо у реки, – глубокомысленно вздохнул Блинников. – Отличная дача, кстати. Выстроенная по уму. С охраной и постоянной прислугой. – Туда бы определить Юлю с сыном, а самому разобраться с ее муженьком, чтобы близко к ней не подходил. Если сбежала, значит, обижал он ее. Нужно уточнить», – отметил про себя Крепс и тут же прислушался.

– Воронеж! Ребята! Воронеж! – заорала дурниной проводница и, заглянув в соседнее купе, пробормотала еле слышно. – Там патруль ходит, ребятушки. Сейчас и к нам зайдет. Девчонки из соседнего вагона звонили. Вы бы вышли на перрон, а? Потом опять войдете…

– Спасибо, мать, – сипло пробурчал тот, что постарше. Лысый и толстый Марат. – Сейчас, не беспокойся. И ты тоже с нами выходи, лады? – подмигнул он заговорщицки проводнице, здоровой грудастой тетке с густо накрашенными тенями.

Она кивнула и заспешила обратно в тамбур.

– Воронеж! Воронеж! – снова закричала истошно.

– Удрал – не догонишь, – хмыкнул Маратка и, лениво переваливаясь с ноги на ногу, поплелся к выходу.

– Документы, – попросил, войдя в вагон, парень в полицейской форме. – Предъявите, пожалуйста…

– А на каком основании? – встрепенулся Марат. – Мы выходим уже. Сейчас из-за тебя, лейтенант, свою станцию пропустим.

– Чтоб я тебя тут больше не видел, – угрожающе заметил старлей. – Понял?

– Так выходим, выходим, – запричитал Марат из тамбура, а спустившись вниз, сунул в ладонь проводнице мятый косарик.

– Девка наша где-то неподалеку прячется. Как на место вернется, позвони мне. Мы сейчас в плацкарт билеты купим…

– Конечно, конечно, – запричитала тетка, и форменная пилотка пришла в движение. – Я сама заметила. В Рязани в купе машинка и шаль еще оставались, – сообщила проводница шепотом. – А потом заглянула, уже кто-то забрал.

Она тяжело вздохнула, вспоминая, что положила взгляд на пеструю тряпку, еще когда пассажирка с ребенком шли по перрону.

«Вот же дура, – хмыкнула проводница, ругая себя, что не забрала сразу. – Такая вещь дорогая! Дочке бы сгодилась. А машинка – внуку…»

– Наша Юля прячется где-то в вагоне. Давай, дуй за билетами. Поезд тебя ждать не будет, – прорычал Марат своем напарнику, а сам, отойдя чуть в сторону от привилегированного вагона, позвонил начальнику. – Она в поезде, Коля. Но у нас все под контролем. Ближе к Приморску разберемся… Так и передай Валерьичу.

Он снова вернулся обратно и, задержавшись неподалеку от проводницы, пробурчал чуть слышно.

– Тебя как зовут, девонька?

– Лариса, – разулыбалась та.

«А много ли несчастной бабе нужно. Девонькой назвали, вот она уже и поплыла», – ухмыльнулся боец Яныча.

– Лорик, – заметил он впопыхах. – Еще заработать хочешь? Найди мне эту девку. Она где-то у тебя в вагоне прячется. Украла чужого ребенка и свинтила из Москвы. Представляешь?

– Да, да, – закивала Лариса, отгоняя от себя мысли, что при пропаже детей сразу оповещают полицию. Да и фамилия мальчишки и женщины совпадали. – Конечно, конечно, – согласилась она, ожидая, что новый знакомец заплатит ей еще столько же.

«Сразу на кредитку закину», – решила она и, подхватив поднос с сувенирами, резво постучала в ближайшую дверь.

Блинников прислушался, когда бойкая проводница что-то щебетала соседям из первого купе.

– Сувениры разносят, – пробормотала Юля. – Это такой аттракцион в поезде…

– Часто ездишь? – поинтересовался Крепс и сам же себя одернул. «Тебе какая разница?»

– Было пару раз, – Юля отмахнулась небрежно. И почему-то внезапно вспомнила, как ехала сама поездом в Казань. Пила чай, читала книги и спала в свое удовольствие. Вот только пару раз проводники стучали в купе, просили купить какие-то флешки и открыточки.

– Мама, – восхищенно пробормотал Димулька. – Сувениры… Мне так хочется!

– А ты знаешь, что это? – улыбнулся Крепс, чуть покачав головой, давая понять Юле, что открывать дверь не стоит.

– Дмитрий Николаевич, – раздался сахарный голосок. – Можно вас побеспокоить?

– Нет, я сплю! – рыкнул Блинников, будто в одночасье оказался на базе. Обычно, заслышав его команды, народ тут же кидался выполнять. А вот проводница от неожиданности, кажется, что-то уронила.

Димулька захихикал тихонечко и даже прикрыл рот ладошкой.

– У тебя бойцы заиканием не страдают? – еле слышно поинтересовалась Юлька. – Я чуть с полки не упала.

– Зато эта вездесущая мадам убралась куда подальше, – пробурчал он весело и добавил серьезно: – Поспите-ка еще, Юль. Ростов будем проезжать ночью.

– Уже не могу. Ни спать, ни лежать.

– А куда потом отправишься, надумала?

– Наверное, в Прагу. Валера купил нам с Димулькой коттедж, – привычно сообщила она. – Саша о нем ничего не знает. Мама тоже. Через десять дней состоится оглашение завещания. Мне там нужно обязательно появиться. Узнаю, как свекор распорядился бизнесом и имуществом, и уеду.

– А есть какие-то сложности? – пробухтел Крепс. – Двое наследников, сын и жена, – хмыкнул он, закрывая окно плотной шторой и включая ночник. И тут услышал, как кто-то пытается войти в купе. Щелкнул замок, открывшийся снаружи, и дверь, стоявшую на блокираторе, нетерпеливо подергали.

– Дмитрий Николаевич, у вас все хорошо?

– Вот же муха приставучая, – пробурчал Блинников, показывая глазами на дверь туалета.

– Мы так играем, – прошептала Юлька сыну и, заскочив внутрь вместе с ребенком, остановилась как вкопанная.

– Что вам? – чуть приоткрыв дверь, осведомился Крепс у проводницы. – Я ж просил не беспокоить, – и, заметив, как пронырливая баба пытается заглянуть внутрь купе, закрыл широкой спиной весь обзор. – Так что случилось?

– Сувениры, – пробормотала Лариса, глядя в насупленное лицо ужасно важного пассажира. – Купите!

– Не хочу, – поморщился Блинников. – До Приморска много народу едет? – поинтересовался лениво. Отметил бегающие глазки и чуть дрожавшие руки.

– Нет, – вздохнула она. – Получается, только вы. Из первого и шестого купе люди выходят в Ростове.

– Хорошо, – криво усмехнулся Крепс и быстро вернулся в купе. – Мне не нравится эта красавица, – пробормотал он скорее себе, чем Юльке. – Странно. Когда я садился в поезд, она так не вела.

– Может быть, ее подкупили? – тревожно предположила Юля. – Она какая-то наглая стала…

– Не думаю, – пожал плечами Крепс. – Скорее всего, опомнилась, что не сделала план, вот и мечется по вагону. Но в любом случае нужно подстраховаться, – поморщился он. – Я выйду в коридор и пропущу вас вперед, когда из первого купе выйдут пассажиры. Таким образом, ты с ребенком пойдешь в группе. Я прикрою. Напасть никто не решится. Скорее всего, пристроятся следом или будут ждать на перроне. А там уже Бес подключится…

– Бес? – удивилась Юлька. – Ты действительно веришь, что один единственный человек нам поможет?

– Ну, положим, не один. Кого-то с собой на подмогу возьмет. Да он сам четверых стоит. Его охрана мне рассказывала, что во время передела собственности, он какого-то отморозка лично выкинул в окно. Мужик суровый…

– Раз ты уверен, – кивнула Юлька, – значит, поможет. А подъезжая к вокзалу, выпучила глаза. – Дима, там медведь на перроне. И цыгане!

– Где, мама, покажи! – вскрикнул проснувшийся Димулька и восхищенно уставился в окно. – Мишка-а! Мама, у него дудка в лапках.

– Наверное, какой-то купчик приезжает, – хохотнул Блинников. – Вот его и встречают хлебом-солью и с цыганами…

– Вечная классика, – усмехнулась Юлька и принялась быстро одевать сына. – Мишка едет на море, сыночек, – весело предположила она. – Сейчас выйдем и его увидим.

– Мама, – укоризненно заметил Димулька. – Нет! Если бы Мишка куда-то ехал, то держал бы чемодан, а не дудку!

– Ну, ты прав, – рассмеялся Крепс, выходя из купе и пропуская перед собой Юлю и сына. Сзади, груженый сумками и пакетами, тащился какой-то жирный мужик с женой. За ним виднелся пустой коридор.

«Кажется, нам удалось уйти от погони», – хмыкнул он про себя и тут же на перроне в отдалении увидел одного из двух парней, что еще несколько часов назад дрыхли в соседнем купе.

«Пристали, как репей, твою мать», – ругнулся Блинников и, наклонившись к Юльке, прошептал чуть слышно.

– Осторожно. Они здесь. От меня ни шагу. – А спустившись из вагона по высоким ступенькам, сразу понял, кого встречают с оркестром.

Стоило Крепсу только поставить на землю Юльку и сына, как окружившие их со всех сторон цыгане затянули:

 
– Хор наш поет куплет старинный,
И слова текут рекой:
К нам приехал наш любимый
Мальчик Дим-а-а дорогой!
 

Блинников, быстро глянув по сторонам, сразу оценил тактику Бессараба. Даже тут на перроне Юля и Димка в плотном кольце людей. Ни подойти, ни выстрелить. Только наблюдать издалека.

– Здравствуйте, гости дорогие! – пропела красавица в народном костюме и в кокошнике. Протянула поднос с караваем.

– Значит, так, – пробормотал стоявший рядом Бессараб, высокий широкоплечий человек с армейской выправкой. – Идем за парнями с бубнами. Сзади и по бокам прикрывают танцоры.

– А медведь и те, что с гармошкой?

– То артисты, Дима. А эти – переодетая охрана. В их окружении пробиваемся к выходу. Понял?

И уже по дороге заметил тихо.

– За вами, похоже, хвост. Сейчас оторвемся, – ощерился он и что-то быстро пробурчал в телефон. Коротко отдал приказание и усмехнулся недобро. – Мой Гелик подъедет сразу, как только мы выйдем. Две другие тачки перекроют выезд на время. Водитель опытный. Объект, где поселитесь, охраняется.

Юлька сама не поняла, как, оказавшись среди цыган, медведей и гармонистов, дошла до автомобиля. Она думала, что ее маленький сын должен испугаться и расплакаться, но, усевшись на заднее сиденье Гелендвагена, восхищенный происходящим Димулька лишь поинтересовался, где и с кем поедет медведь.

Машина, резво выскочив от стоянки вокзала, быстро влилась в интенсивный транспортный поток, и уже через несколько минут Юлька с удивлением обнаружила, что они, проехав мост, выезжают на трассу, а потом и на проселочную дорогу. И, не выдержав, изумленно прошептала:

– Как вы здорово ориентируетесь в полной темноте!

– Мы к тебе на дачу, Иван Григорьевич? – воспользовавшись моментом, уточнил Дима.

– Нет, – с переднего пассажирского сидения мотнул головой Бессараб. – У моего дружбана загородный дом лучше защищен. И вам спокойней будет, – и, внимательно глянув на Крепса, пробурчал. – Там почти пусто. Бабуля одна и охрана. Хозяева во Франции. Только летом приезжают. Вас уже ждут, – кивнул он на ярко освещенную площадку перед домом и открывающиеся ворота. – Могут вычислить, конечно. Но внутрь попасть будет сложно, – скривился Бессараб. – Посмотрим, какой у вашего супруга ресурс, – повернувшись, глянул он на Юльку. – Потягаемся!

Глава 6

– Я не понял, – взвизгнул словно поросеночек Сашка Яныч. – Как это ей удалось уйти? Какой еще медведь? Вы бредите, что ли? – прорычал он и ударил ладонью по столу. Звук получился громкий и пустой. Впрочем, как и сам Сашка.

– Мы ее на перроне ждали. Витек через два вагона прошел и должен был сзади страховать, – в который раз принялся рассказывать Марат. – А они с пацаном вышли такие… И тут цыгане запели, медведь заплясал… И баба в кокошнике Юле под нос каравай сунула. Та улыбнулась. Отломила кусочек. В машину села и уехала.

– Бред какой – то! – словно ранеными крыльями, взмахнул руками Яныч. – Что за спектакль? Или там всех так встречают? У моей жены нет знакомых в Ростове! – Он перевел злой взгляд на притихшую Люсю и спросил подозрительно. – Или есть?

– Нет, – отмахнулась она, передернув плечами. – Откуда? Может, кто – то у ее подружки – генеральши… Но Юлечка никогда даже словом не обмолвилась.

– У Кирсановой квартира в Приморске, – огрызнулся Яныч. – Видимо, наша красавица туда и ехала. Но вовремя успела удрать. Вот только куда она делась?

– Мы пробили все местные гостиницы. Она нигде не зарегистрировалась… – робко заметил Коля Будкин.

– Чушь собачья, – прорычал Яныч, поедая его гневным взглядом. – Нужно подключать полицию. У меня пропали жена и сын. Пусть ищут! И вот что, Никита, – обратился он к худому и высокому парню, сидевшему в самом дальнем углу. – Тисни в прикормленные издания статейки о моей беде…

– Я бы не советовал привлекать СМИ и полицию, Александр Валерьевич, – уверенно заявил тот, близоруко прищурившись. – Если Юлия Сергеевна прячется, а генеральша ей помогает, то проще всего позвонить самой Кирсановой и все узнать. И мне кажется, что сделать это должна Людмила Владимировна. Не стоит привлекать внимание прессы и полиции к внутренним проблемам вашей семьи.

– Ну, ты и молоток, Никитос, – хмыкнул довольно Яныч. – Давай, Люся, звони! Изобрази заботу о родной доченьке и внуке.

– Я действительно волнуюсь, – возмущенно заявила Юлькина мать, задумчиво глядя на маникюр. – Но Александра нам ничего толком не скажет…

– Естественно, – негодующе хмыкнул Никита, – но если она в курсе, где прячется ваша дочь, то в полицию обращаться бесполезно. Писать статьи – тоже. И исчезла Юлия Сергеевна очень необычно. Вас же отвлекали этими медведями – цыганами, – процедил он, презрительно оглядывая Колю и его подчиненного, – там еще кто – то был? Не цыган, не медведь, и без кокошника?

– Мужики какие-то, – пробурчал доселе молчавший Витек. – Два шкафа. Один встречал на вокзале. Стоял рядом с бабой в кокошнике, а другой – с нашей Сергеевной из вагона вышел, – пробурчал он. – Вот только куда потом делись, я так и не понял. Нас полиция заставила в другие двери выйти. Пока оббежали, на парковке один медведь гулял.

– А вот теперь, – зловеще прошелестел Яныч, – ближе к телу. С мужиком из вагона вышла? А вы всех пассажиров проверили в этом долбанном СВ? Или мне нужно было вас специально об этом попросить? Звони, Коля! Выясняй! А лучше всего привезите ко мне проводницу. Я с ней сам поговорю. И за что я вам только деньги плачу, идиоты!

– Все сделаем, – заверил шефа Марат и злобно посмотрел на Витька.

– Кто тебя за язык тянул? – выйдя из кабинета шефа, рыкнул он на помощника. – Одно дело – баба сама уехала и где-то прячется, а другое – сбежала с любовником. Ты думаешь, я не видел, как он ее обнимал? Но своя шкура дороже. Теперь по твоей вине придется искать проводницу. И если выяснится, что Юлька пряталась в соседнем купе, то не сносить нам головы…

– Да он бы все равно догадался, – хмыкнул Витек. – И сам во всем виноват. К такой бабе нужно охрану приставить и глаз не спускать. А он о чем думал?!

– Ехать туда надо. Искать ее.

– Откуда ты знаешь, что она именно там? Машиной можно было бы и в тот же Приморск доехать. Вот если там ее нет…

– Дождемся, что скажет генеральша…

Вот уже третий день Юля пыталась взять себя в руки. Она отчетливо помнила, как, осторожно достав спящего сына из машины, пошла следом за вышедшей на крыльцо пожилой женщиной. Задержалась лишь на мгновение. Поудобнее ухватила Димульку, тотчас уткнувшегося носом в грудь матери. Покосилась на Крепса, забирающего сумки из багажника. Димка, подхватив свой портфель и Юлин шоппер, обнялся с мужиком, что встречал их на перроне.

– Спасибо, Иван Григорьевич, – сказал громко и с чувством.

– Благодарю вас, – закивала Юля, встретившись взглядом со своим неведомым защитником. Заметила в глазах промелькнувшую тоску, будто бы этот сильный и властный человек что-то вспомнил. Свое. Личное.

И уже повернулась уходить, но замерла как вкопанная.

– Береги ее, – негромко, но отчетливо сказал Бессараб, кивая на Юлю. – Не будь дураком. Когда-то я сам напортачил в похожей ситуации… Не повторяй моих ошибок, – пробурчал он. – И вы, девушка, не стройте из себя неприступную крепость. Дайте Диме шанс… Он у нас классный парень. А главное, преданный!

– Разберемся, – помрачнев, бросил Крепс. – Мы – не любовники, – пояснил он натужно.

– Ну, я понял, – хмыкнул Бессараб и, усевшись рядом с водителем в Гелендваген, заметил напоследок. – Что – то понадобится, звони, Дим. Не стесняйся.

Юлька поспешила в дом, боясь встретиться глазами с Крепсом. А он понуро шел сзади. И как только она положила сына на большую двуспальную кровать, поставил ее сумку на пол и тихо сказал. – Завтра поговорим, Юль. – Затем повернулся к экономке и попросил глухо. – Мою комнату покажете?

– Так я думала, вы вместе, – охнула она. – Витя о семье говорил, вот я и решила…

– Наверное, получился испорченный телефон, – улыбнулся Крепс, понятия не имея, кто такой Витя и почему домработница зовет его просто по имени. – Но ни за что не поверю, что в просторной и богатой хате не найдется лишняя койка.

– Сейчас приготовлю, – добродушно заметила экономка и поспешила из комнаты.

Дима Блинников, прислонившись плечом к косяку двери, с нескрываемым любопытством наблюдал, как Юлька бережно и нежно раздевает спящего ребенка. А когда осталось лишь снять колготки с маленьких крепких ножек, Димулька засопел и открыл глаза.

– Мама, а где медведь? – разочарованно спросил он и расплакался. – Он же нас встречал. И дудка у него была.

– Он домой поехал, сыночек, – прошептала Юлька, обнимая зареванного ребенка. Заметила, как Блинников шагнул к кровати. Аккуратно снял покрывало и откинул одеяло.

– Мишка дома. В берлоге чай с медом пьет, – вмешался он. – А потом к тебе приедет…

Малыш сонно кивнул и снова закрыл глаза. Юлька положила его на постель и прошипела раздраженно:

– Зачем ребенку обещать невыполнимое? Какой медведь, Дима?

– Ну, я не знаю, – прошептал Блинников, пожимая плечами. – Димон его морду вряд ли запомнил. Найдешь какого-нибудь в цирке, – съехидничал он.

– Мне цирка и так хватает, – фыркнула она, устремляя глаза на дверь. Словно всем своим видом давая понять, что Блинникову не стоит задерживаться.

– Еще скажи, что это я виноват, – рыкнул он раздраженно и, глядя на спящего ребенка, повторил миролюбиво. – Потом все обсудим.

– Конечно, – легко согласилась она, подходя к двери и ожидая, когда же все-таки он выйдет.

– Юля, – протянул он, вдруг оказавшись слишком близко и нависая над ней. – Теперь тебе придется считаться со мной, – прохрипел негромко.

– Ясное дело, товарищ полковник, – усмехнулась Юлька, отстраняясь. Но стоило ей сделать шажок в сторону, как Крепс дернул ее к себе. Она впечаталась носом в накачанное плечо и попыталась вырваться.

– Не рыпайся, – хрипло бросил он, прижимая ее к груди и накрывая чуть обветренные губы требовательным поцелуем. – Ты – вкусная, я запомнил, – хмыкнул он, снова целуя ее. – Разведешься с Янычем, и мы поженимся, – велел, не задумываясь. – Я думал всю дорогу. У нас нет иного выхода…

– Обойдешься, – отрезала Юлька, и на ее глазах моментально появились слезы. – Я без любви больше замуж не выйду. С Сашей разведусь. Сразу после оглашения завещания. Я уже решила. Но и за тебя не пойду, Дима. Ты же не любишь меня…

– Ну и что? – искренне удивился он. – Я вообще этой темы не понимаю. Люблю – не люблю… Кто и где эту любовь видел? – пробурчал раздраженно. – Ради ребенка мы должны…

– Нет, – замотала она головой. – Ни в коем случае! Никто никому не должен. Я и одна проживу… Уже поздно, Дим, – поежилась, будто от холода. – Димулька завтра в шесть утра встанет. Ты-то поспишь, а мне придется его развлекать…

– Я рано встаю, – коротко бросил Крепс. – Давай утром с ним поиграю, а ты поспишь?

– Посмотрим, – поморщилась Юля. – Я вообще ничего не знаю. Как дальше жить? Что делать? Вернусь ли я в бизнес? А если нет, чем буду заниматься?

– Ну, ты богатенькая буратинка, – огрызнулся Дима. – Придумаешь что-нибудь.

– Да, – согласилась Юлька. – Если только смогу противостоять мужу. А он товарищ психованный. Может и прихлопнуть как муху.

– Это еще почему? – напрягся Блинников. – Где ты ему дорогу перешла?

– Деньги, Димочка, – вздохнула она. – Большие деньги. Они обычно на два не делятся. Он хочет забрать все. А я должна жизнь положить ради безопасности его бабок. Мне это не интересно. Для себя пожить бы. У меня ребенок, мне его поднимать надо.

– Избавь меня от своих раскладов, – скривился Блинников. – Твои деньги, бизнес и прочая лабуда мне не интересны. Только сын, Юля. И я надеюсь, мы решим этот вопрос мирно.

– А свою докторшу куда денешь, Блинников? Она, наверное, любит тебя.

– Мы с тобой поженимся, – пробурчал он. – С Аленой я расстанусь. Ты разведешься с Янычем. Построим семью…

– Вроде тебя в задницу ранили, а не в голову, – перебила она, криво усмехнувшись. Добавило зло: – Уходи.

– В бедро, Юля, а не в задницу. Запомни, – протянул руку он и снова обнял ее. – Нам нужно подружиться, девочка, – заявил нахально.

– С докторшей своей дружи, – оттолкнула его Юлька и, как только грозный полковник соизволил выйти из комнаты, в изнеможении опустилась на толстый ворсистый ковер. Посмотрела сухими глазами на расписные узоры, вытканные афганскими мастерицами. И с ужасом поняла, что вымотана до предела. Сил даже расплакаться не осталось.

Теперь, по прошествии трех дней, прошедших с момента неожиданной встречи в поезде, Юля никак не могла понять, что движет Блинниковым. Он охотно играл с сыном. Пару раз присутствовал при купании и подавал полотенце. Один раз прочитал сказку Димульке и почти каждый раз завтракал, обедал и ужинал вместе с сыном и его матерью.

Они больше не вели никаких разговоров. Юля много времени проводила с Таисией Викторовной, оказавшейся матерью хозяина дома, а вовсе не домработницей. Она прониклась мудростью простой бесхитростной женщины. Помогала ей по хозяйству, слушала рассказы о каких-то неизвестных людях и жила, стараясь не думать, что уже совсем скоро придется возвращаться в мир Янычей. Узнать волю дорогого Валерочки и предпринимать решительные шаги.